"Русский терем" с ТББ

[silent-gluk]

Оригинал взят у ЖЖ-юзера svet_smoroda в "Русский терем" с ТББ

Московский театр "Русский терем" приезжает в Питер со спектаклем «ТРУДНО БЫТЬ БОГОМ», поставленным в прошлом году к 80-летию БНСа.

Подробности: www.dkrzd.ru/afis/afis88/

Любопытно... Даже захотелось съездить на спектакль. Ну а что - утром приехать, вечером/ночью уехать... Только, пожалуй, все же это слишком близко от ИПК.

Кстати, обратите внимание на спойлеры в обсуждении исходного поста. После них посмотреть захотелось еще сильнее.

@темы: Театр, Вторичное творчество, «Трудно быть богом», Перепост, Ссылки

---

И еще стихотворение...

[silent-gluk]

Точнее говоря, текст песни.

Взято отсюда: piligrim-rock.ru/ru/trudno_byt_bogom

Текст песни Трудно быть Богом

муз. А. Ковалев
ст. А. Ковалев

Багровый закат над планетой чужой,
Кровавая жатва, в огне города.
Румата Асторский благородный герой,
Серые, черные, кто им судья.

Что вы творите – очнитесь люди,
Смерть уже рядом, идет по следу.
О ней болит сердце, а с ним будь, что будет,
Трудно быть богом, орёл наш дон Рэба.

Припев:
Трудно быть богом -
На темной стороне добру служить.
Трудно быть богом -
Пощадить нельзя и нельзя казнить.
Трудно быть богом -
Горькую чашу до дна испить.
Трудно быть богом.

Упала, как кукла со стрелою в груди,
Не помнит, что дальше - две руки, два меча.
Прокричал, прорычал – боже мой пощади,
След кровавый за ним, он рубил с плеча.

Рано утром разбудит за окном чёрный дрозд,
Ему снится она и багровое небо.
На забытой дороге, взорванный мост,
Трудно быть богом, орёл наш дон Рэба.

Припев

@темы: Вторичное творчество, «Трудно быть богом», Песни, Ссылки

---

И еще цурэновское нечто...

[silent-gluk]

20.03.2014 в 10:02

Пишет  ЧашкаЧайная:

для коллекции =)
Название: Как лист увядший падает на душу…
Форма: стихотворение
Пейринг/Персонажи: человек, Вселенная
Категория: джен
Жанр: драма, кроссовер с "Трудно быть богом"
Предупреждение: если бы Цурэн Правдивый жил во Вселенной Врат

Как лист увядший падает на душу,
Упал — и канул, только был — и нет,
Я ухожу — я слова не нарушу
Туда, где холод, мрак и звездный свет.

Неси меня, «Судьба», судьбе навстречу,
Я не ропщу, я истину ищу.
Вселенная ответит: человече,
Иди, твои грехи я отпущу.

@темы: Трудно быть богом, Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Перепост, Ссылки

---

И опять воскресный пост.

[silent-gluk]

Сегодня с нами издание словацкое. Во всяком случае, я на это очень надеюсь.



Суперобложка.




Обложка.




Авантитул.




Титульный лист.




Оборот титульного листа.




Страница 5, она же первая страница "Извне".




Страница 63, она же первая страница "Пикника на обочине".




Выходные данные.


Strugackij A. Stalker; Zvonka / Strugackij A., Strugackij B.; Prel. V. Slobodnikova. - Bratislava: Smena, 1987. - 224 s. - (Labyrint). - 35000 ex. - Словацк. яз. - Загл. ориг.: Пикник на обочине; Извне.
Содерж.:
Zvonka. S.5-62;
Stalker. S.63-217.

@темы: Картинки, Переводы, Извне, «Пикник на обочине», Библиофильское, Библиография, Книги

---

С одной стороны, сегодня не воскресенье...

[silent-gluk]

С другой - сегодняшние картинки к библиографии имеют мало отношения. С третьей - ну, надо же их когда-нибудь показать? Почему бы и не сегодня?..

В общем, вашему вниманию предлагается флаер сами понимаете какого фильма. Оказывается, у него и личный сайт есть!..





Кто видел фильм, скажите: ему с аннотацией повезло больше, чем среднестатистической фантастической книге, или нет?..

@темы: фильм, Картинки, Фильмы, Вторичное творчество, «История Арканарской резни», «Трудно быть богом», Экранизации, Герман

---

А сегодня - стихотворение М.Пушкиной

[silent-gluk]

Утащено отсюда: margenta.ru/lirika-i-proza/stihi/blagorodnomu-d...

БЛАГОРОДНОМУ ДОНУ РУМАТЕ посвящается

В старой лавке кинжальной звучали стихи,
Отражаясь от лезвий жестоких,
И клубком неопознанных в спешке стихий
Прочь катились к весенней дороге.

Скорлупою трещали орехи-слова,
Лишь недавно пропевшие тайну,
По остаткам рифмованных мыслей сновал
Люд степенный, народец отчаянный.
Совесть, как и благородство, не в цене,
И нет истины в разбавленном вине…

Кто соломой прикрыл непролазную грязь,
Кто волок на расправу воришку…
Колокольня в покорности небу клялась,
Не стесняясь столетней отдышки.

Черный всадник промчался на черном коне,
Следом десять таких же, нездешних…
Вот копьем пригвожден пьяный нищий к стене,
Вот – мечи в спинах уличных женщин.

Совесть, как и благородство, не в цене,
И нет истины в разбавленном вине…


Крысы зорко следили из темных углов
За нашествием воинства Правды,
Тень Чумы рисовала подобье крестов
На дверях и на древних оградах.
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,

В старой лавке когда-то звучали стихи,
Отражаясь от лезвий жестоких…
По чумным заповедникам бродят грехи
И готовят капканы пороки.

@темы: Вторичное творчество, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Ну, допустим, это тоже цурэновский сонет...

[silent-gluk]

Утащено отсюда: vk.com/wall-47139618_1034

Автор, возможно, Мария Шкляева

Казнить нельзя помиловать

Быть богом, находясь в навозной куче?
Бить бога несравненно веселей.
По-дьявольски орудует двуручным
Румата - первый парень на селе!

Несложно стать кишечником двуногим,
Пока в почёте честный рифмоплёт.
Под нас Землёй заточенные боги
Паркуют за избою вертолёт,

А смерть прощает вонь средневековья,
Свобода - выбор, сделанный за нас.
Забулькал Арканар в среде коровьей,
Положенной под серый плексиглас:

дон сточных вод течение нарушил,
Как лист увядший падает на душу.

Интересно, мне кажется, или Известный Фильм уже начал порождать творчество на своей основе?.. Если это так - то это говорит в его пользу (хотя, конечно, ему мое мнение сто лет не нужно).

Кстати, обратите внимание, по ссылкам на исходной странице - песни по мотивам Стругацких. Если кто-нибудь может оттуда их выдрать и прислать мне - буду очень признательна.

@темы: Фильмы, Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «История Арканарской резни», «Трудно быть богом», Экранизации, Герман, Песни, Ссылки

---

"Трудно быть богом" Алексея Германа. Часть III. Благородный дон Румата

[silent-gluk]

И мы продолжаем разговор о Фильме.

Оригинал взят у ЖЖ-юзера _o_tets_ в "Трудно быть богом" Алексея Германа. Часть III. Благородный дон Румата

Первый час фильма хочется назвать «Один день Руматы Эсторского». Благородный дон просыпается после попойки, ворчит на слуг, играет на саксофоне, бродит по городским лабиринтам, посещает почти неразличимые кабак и королевский дворец... Везде приходится общаться с десятками людей, липнущих к нему, как мухи. Отпихнуть или пнуть под зад - тоже сойдет за общение - назойливые арканарцы путаются у Руматы под ногами, кажется, радуясь любой возможности обратить на себя внимание "сына языческого бога". Зритель невидимым спутником следует за Руматой, и, так же, как Румате, ему постоянно мешают свисающие с потолка тюки, веревки, крюки, заслоняют обзор чьи-то лица и тела. Самый скандальный кадр фильма, на котором виден ослиный член, не выглядит нарочитой пощечиной общественному вкусу и никак не выделяется из видеоряда. Это просто вид на Арканар с другой точки – то, что можно увидеть, если вы упали на землю.

К середине фильма понимаешь, что для одного дня событий слишком много. Сколько прошло - день, неделя, месяц? Вероятно, мы перестали замечать это вместе с Руматой. А может быть нам показана не только временная перспектива, но и множество дней, длящихся одновременно, наслоившихся в сознании Руматы один на другой? Это  ответило бы на вопрос почему в кадр лезет столько лиц сразу.

много текста

Умберто Эко ошибся, пожелав зрителю "приятного путешествия в ад". Нет, это не ад. В аду есть черти и мучимые, здесь эта граница незаметна. Если вам кажется, что в фильме царят лишь жестокость с пороком, и есть только рожи вместо лиц, значит ваши глаза не привыкли к темноте. Постарайтесь не отстраняться от арканарцев с отвращением, внимательно присмотритесь к ним и вы увидите, что почти все они - люди.

«Сообразите, что весь ужас в том, что у него уж не собачье, а именно человеческое сердце!»

И если в доне Рэба человека обнаружить все-таки сложно, то в солдате из «черных», врывающихся в замок Руматы, – запросто. Мы видим его несколько секунд, но отмечаем обезьянку на плече – очевидно, он ее кормит, бережет, говорит с ней. А сейчас он восторженно смотрит во все глаза на невиданное зрелище. Нет, это не черт и не орк, это человек, хотя и способный убивать без угрызений совести.



Да, отделив откровенно "черненьких", остальных надо постараться полюбить или понять "серенькими" - беленьких здесь нет. Зато есть те, кто лучше остальных. Пусть барон Пампа донес на Будаха и, неловко оправдываясь, недоумевает, как это получилось («Имя у него какое-то собачье…»). Зато он добрый, доверчивый, любит свою баронессу и умеет дружить. Оказывается, в этом мире и это – много! Пусть Ари похваляется, что беременна от бога, скандалит со своим благодетелем и способна без видимой причины плюнуть ему в лицо. Худшее в ней – от страха. Зато она плачет, рассказывая, как брат всю ночь избивал книгочея, и поэтому она – человек.

А смешной изобретатель с самодельными крыльями: "Летать учимся! Но все больше вниз»? Опустившийся поэт? Старик-книгочей, которого топят в выгребной яме? Другие "бесполезные для государства люди", которых пытается спасать Румата? Будах, пусть и не мудрец, но в отличие от Рэбы с ним можно не только говорить, но и беседовать. И кто-то же нарисовал мадонну на стене и картину в духе Кранаха Старшего. Их мало, их почти не замечаешь, они не задают тон, они прячутся, но все-таки они есть.

***

Благородный дон Румата выглядит таким же жестоким и грубым, как и другие обитатели Арканара. Он щедро раздает пинки и подзатыльники направо и налево, всех презирает, кривляется, все время цинично шутит. Что он сам еще не превратился в арканарца, догадаться непросто, но можно. Мы в его замке. Огромный раб колодках с нескрываемой приязнью смотрит на Румату, в шутку угрожающего продать его в порт. Другой слуга так обнаглел, что ходит в хозяйских сапогах. Мы понимаем, что в этом доме слуг не бьют и даже балуют, раз они не боятся и обожают своего странного господина.



Нет, Румата еще не стал арканарцем, он продолжает блестяще играть свою роль – и вынужден ее играть, даже оставаясь с близкими людьми. Его настоящее лицо мы видим редко - несколько раз за фильм. Когда Румата видит кол для казни проституток. Когда Румата, раздосадованный, опустошенный и вселенски усталый, отвечает Будаху «Сердце мое полно жалости». В конце фильма. И в эпизоде, когда он читает придворному поэту, зарывшему свой талант: «Гул затих, я вышел на подмостки…» Очевидно, это одна из придумок Германа, которая родилась  в процессе съемок - в сценарии, как и в книге, на этом месте стоит шекспировский монолог Гамлета. Стихотворение Пастернака - это и монолог самого Руматы, уставшего играть эту роль, Руматы, на которого направлен арканарский сумрак ночи, Руматы, который поневоле участвует в другой драме (ученые отправлены в Арканар поддержать Возрождение, а Возрождения-то и нет). Он один, и уже предчувствует гибельную, предрешенную развязку. И, когда на вопрос Гаука "Кто это написал?" Румата со смехом отвечает "Я!", в этом можно расслышать не только юмор.

Шекспировский Гамлет задается вопросом "терпеть" или "оказать сопротивленье". Этим же мучается и Румата, пока еще может терпеть. С убийством Ари рушится последний смысл его присутствия в Арканаре - становится ясно, что "бог" не может ничего - даже защитить близких. И тогда он берется за мечи. В конце фильма мы видим Румату изменившегося, слегка безумного, но, несомненно, счастливого. Ему уже не нужно скрываться и лицемерить, он может открыто носить очки или играть джаз на весь Арканар, а не только у себя в замке. Фильм можно трактовать и как историю человека, освободившегося через поступок.



Не стоило ли повыбить эту сволочь раньше, и взять на себя ответственность за будущее страны? Или будет только хуже? Или это все равно, потому что принципиально ничего не изменится? Мы не знаем правильных ответов, потому что не знаем будущего - ни своего, ни Руматы. Мы даже не знаем стал ли он правителем Арканара или просто послал все к черту и, наконец-то, может искренне сказать: "Я  не дьявол и не бог, я кавалер Румата Эсторский, веселый благородный дворянин, обремененный капризами и предрассудками и  привыкший  к  свободе  во  всех отношениях".

Мы знаем только, что пока он счастлив, что есть музыка и есть необычайный простор, и кровь от арканарской резни ушла в землю, и там, где она пролилась лежит белый, все скрывающий и очищающий снег. Неизвестно, станет ли лучше, но красота не ушла из мира и жизнь бредет своим чередом медленно и спокойно, как лошади в кадре.

"Трудно быть богом" Алексея Германа. Часть I. Красота. Грязь. Юмор. Страх

"Трудно быть богом" Алексея Германа. Часть II. "Зачем он извратил Стругацких?!"

@темы: фильм, Фильмы, Вторичное творчество, «История Арканарской резни», «Трудно быть богом», Экранизации, Герман, Перепост, Ссылки

---

"Трудно быть богом" Алексея Германа. Часть II. "Зачем он извратил Стругацких?!"

[silent-gluk]

Продолжаем тему.

Оригинал взят у ЖЖ-юзера _o_tets_ в "Трудно быть богом" Алексея Германа. Часть II. "Зачем он извратил Стругацких?!"

Книгу Стругацких перед просмотром читать не просто желательно – необходимо – иначе зритель неминуемо заблудится в германовском Арканаре. Роман нужно прочитать хотя бы, чтобы отличать отца Кабани от короля (это непросто!), понимать откуда взялась фраза "таков наш примар", смеяться, когда в грубой речи арканарских детей вдруг возникают вепрь Ы и птица Сиу.

Однако, у большинства поклонников книги творение Германа вызывает предсказуемое резкое отторжение. Связано это с заблуждением, что любой фильм, поставленный по литературному первоисточнику (тем более культовому!), является его экранизацией - то есть произведением изначально вторичным, тяготеющим к чему-то вроде визуального варианта аудиокниги. Некоторые вольности допускаются, но сюжет и судьба главных героев должны оставаться максимально нетронутыми, а типажи актеров, их играющих, должны отвечать представлениям поклонников книги. Главное достоинство экранизации - конгениальность первоисточнику. Эти требования, предъявляемые к принципиально другому жанру - самостоятельному произведению искусства, лишь берущему начало из того же корня, аналогичны претензии к художнику: "Почему не похоже на фотографию?!" Да потому и не похоже, что он - художник, а не фотограф. У него другие задачи и другие средства. А то, что он рисует тот же пейзаж или вдохновляется теми же сюжетами, что иллюстратор, так это ему запретить нельзя.

Много текста

По этой части у Германа есть могучий адвокат в лице Бориса Стругацкого, к сожалению, так и не дождавшегося премьеры. Претензии к фильму оформились задолго до его выхода на экран, и Борис Натанович, отвечая возмущенным поклонникам книги, требовавшим "запретить эту мерзость", много раз дал понять: "похожести" и "соответствия книге" он от фильма не ждал и не хотел.


"Все не так просто. То, что Вы называете «режиссерской отсебятиной», может оказаться солью замечательного фильма, снятого «по мотивам». Пример – тот же Тарковский. Совершенно не исключаю, что нечто подобное получится у Германа с «Трудно быть богом» – фильм «по мотивам», но замечательный в своем роде"

"Что же касается Германа, то я уверен, что он создаст произведение значительное, – хотя, может быть (и даже наверняка!), достаточно далекое от нашего романа"

Ранее любимой мишенью поклонников Стругацких был "Сталкер" - произведение максимально далекое от "Пикника на обочине" и того, что называют "духом Стругацких" (куда более далекое, чем германовский "ТББ". Однако, сами братья, после множества попыток придумавшие сценарий "Сталкера", который удовлетворил режиссера, неизменно гордились результатом  сотрудничества с Тарковским, а Аркадий Натанович называл этот фильм "одним из лучших в мире". И, хотя будет опрометчивым утверждать, что братьям так же понравилось бы и творение Германа, высказывания Бориса Стругацкого говорят о том, что разочарования не ожидалось и в этот раз.

"Фильма Германа я жду с нетерпением. Мне кажется, это будет явление высокого искусства"

"Я полагаю, что с Ярмольником все обойдется. Лично я такого Румату вижу очень хорошо, и он мне – по сердцу"

"Я заранее знаю, что фильм получится замечательный и даже эпохальный"

"Я очень рад, что дожил до этого. Если кто-нибудь в мире и способен снять хороший фильм по ТББ, то это Алексей Герман. Я буду с нетерпением ждать, что у него получится. Наверняка, это будет нечто значительное"

О степени терпимости к конечному результату свидетельствует ответ Стругацкого человеку, вычитавшему в интервью Ярмольника, что "дон Румата теперь будет носить на лбу член, а замки Арканара сплошь украшены барельефами с мужскими половыми органами" (в итоговом варианте фильма ничего подобного не оказалось)

"Что же касается «фаллического» антуража... Звучит, конечно, эпатирующе, но давайте все-таки подождем. Герман – «гений второго плана». У нас нет в стране другого такого же мастера по созданию антуража. Будем надеяться, вкус ему не изменит и на этот раз. Я, например, почти уверен в том, что он создаст мир Арканара невиданный, неожиданный и абсолютно достоверный. Что от него и требуется"

Даже сердитым критикам фильма Германа придется согласиться, что этим требованиям Бориса Стругацкого результат полностью соответствует.

***

Сценарий Германа и Кармалиты "Что сказал табачник с Табачной улицы" показывает, что цели подальше отойти от первоисточника создатели фильма не ставили. "Табачник" очень близок к книге Стругацких, - он почти дословно повторяет ее во множестве эпизодов. Однако, образы ряда персонажей подверглись серьезной коррекции уже на этом этапе, а фильм получился еще дальше от романа Стругацких. Частично это объясняется тем, что на киноязык переводится далеко не все. Книга имеет дело с абстрактными образами, кино - с визуальными, и то, что не вызывает вопросов на бумаге, часто не может быть достоверно показано на пленке.

Сложно представить "стругацкую" Киру естественно существующей в  "настоящем", зримом, не условно фантастическом Арканаре. Фильм неожиданно открывает ту истину, что у Стругацких Кира - явная землянка, что заложено даже в ее земном имени (Герман переименовал ее в Ари). Откуда в арканарской семье могла появиться девушка, разговаривающая с Антоном-Руматой, который старше ее на восемь веков, на одном языке и проявляющая свое арканарское происхождение только в наивных вопросах вроде "Как это так: барон — мужик?"

Тем более невозможно вообразить средневекового предводителя крестьянских восстаний Арату таким, как он описан у Стругацких, - благородным революционером, будто вышедшим из коммунистических утопий двадцатого века, речь которого неотличима от речи ученого Будаха. "Стругацкий" Румата, перечисляя в своих размышлениях редких обитателей Арканара, которые могут называться людьми, называет имя Араты в одном ряду с бароном Пампа, Кирой, Будахом… У Германа получился куда более достоверный Арата - такое же чудовище, как Рэба, но по другую сторону. «Зато ты останешься в песнях» - говорит ему Румата, и мы вспоминаем про Стеньку Разина.

В романе Стругацких все эти отходы от реализма не просто незаметны и легко прощаются - они даже вряд ли могут быть названы недостатками. В переписке братьев времен написания «Трудно быть богом» упоминаются «Три мушкетера», как образец стиля задуманной книги. Серьезные мысли и драматичный сюжет в увлекательной «мушкетерской» оболочке - вот блестяще реализованная формула романа. Стала бы эта замечательная книга культовой и одновременно доступной читателю с подросткового возраста, напиши ее Стругацкие с претензией на реалистичность средневековой картинки? Разумеется, нет. "Трудно быть богом" - не "Имя розы" Умберто Эко. И, с другой стороны, прямолинейное перенесение романа Стругацких на экран – прямой путь к Фляйшману или Юнгвальд-Хилькевичу.

Дух Стругацких (прежде всего «мушкетерская» легкость стиля и увлекательность сюжета) в фильме не сохранен, но большинство главных поворотов сюжета, та же, как и основные идеи романа, остались почти нетронутыми. Серость всегда приводит к власти черных, богом быть трудно, а быстрых путей в истории зачастую нет. Ужасен выбор, когда вмешиваться нельзя, а не вмешаться невозможно. И, наконец, самое худшее: средний человек – очень непривлекательное существо. Когда говорят о беспросветном пессимизме фильма и мизантропии Германа, почему-то забывают, что и роман столь же невесел – и сюжетом, и настроением. Кажущаяся легкость книги объясняется ее стилем, но не развязкой и, конечно, не мыслями, которые в ней заложены.

"Души этих людей полны нечистот, и каждый час покорного ожидания загрязняет их все больше и больше. Вот сейчас в этих затаившихся домах невидимо рождаются подлецы, доносчики, убийцы, тысячи людей, пораженных страхом на всю жизнь, будут беспощадно учить страху своих детей и детей своих детей. Я не могу больше, твердил про себя Румата. Еще немного, и я сойду с ума и стану таким же, еще немного, и я окончательно перестану понимать, зачем я здесь..."

Когда мы знакомимся с германовским Руматой, он еще не стал таким же, но уже перестал понимать, зачем он здесь. Это и есть главное отличие фильма от романа Стругацких.

"Трудно быть богом" Алексея Германа. Часть I. Красота. Грязь. Юмор. Страх

"Трудно быть богом" Алексея Германа. Часть III. Благородный дон Румата

@темы: фильм, Фильмы, Вторичное творчество, «История Арканарской резни», «Трудно быть богом», Экранизации, Герман, Перепост, Ссылки

---

"Трудно быть богом" Алексея Германа. Часть I. Красота. Грязь. Юмор. Страх

[silent-gluk]

Продолжаем делиться впечатлениями тех, кто увидел в Фильме нечто великое.

Оригинал взят у ЖЖ-юзера _o_tets_ в "Трудно быть богом" Алексея Германа. Часть I. Красота. Грязь. Юмор. Страх

"Трудно быть богом" Алексея Германа - поразительно красивый фильм. Из множества эмоций, которые я нес в себе, выходя из кинотеатра, эта была главной. Остальным требовалось отстояться, чтобы превратиться в мысли и формулировки - хотелось помолчать, отдохнуть, подумать. Вспомнить.

Меня обязательно спросят, какой эпизод мне показался особенно красивым. Отправление нужды в кадре? Вывалившиеся потроха дона Рэбы? Ослиный член крупным планом? Или, может быть, я люблю смотреть на хлюпающую грязь, которую тоннами завозили в чешский замок Точник специально для съемок? Все эти удивительно однообразные претензии, которые можно в изобилии прочитать в откликах на фильм, несостоятельны изначально, потому что метят не в мастерство художника, а в избранную им палитру, фактуру холста, выбранную тему. Так же пожимали плечами люди, рассматривая "бельгийские" полотна Ван Гога. Зачем он рисует растоптанные башмаки? Зачем эти коричневые лица? На это же неприятно смотреть. Разве это – тема для искусства?

Вчера, например, я слышал, как кто-то позади меня сказал: «Ну и художник! Он рисует задницу коня, вместо того чтобы рисовать его спереди». Мне это замечание даже понравилось. (из письма Ван Гога брату Тео)

Можно начать объяснять, почему едоков картофеля нельзя рисовать в манере прерафаэлитов, а задница коня может быть необходимой для создания правдивого и живого пейзажа. А можно попробовать объяснить красоту – в данном случае фильма Германа. Отталкиваясь от того, что красота - это гармония и притягательность.

много текста

Фильм открывается просторным пейзажем - крупным планом населенного, дышащего, незнакомого и смутно родного мира. "Это не Земля. Это другая планета..." - обыденно и чуть устало звучит за кадром голос Алексея Германа и с этих первых нот проваливаешься в фильм с головой и веришь ему уже до конца. Показывают город, в городе идет жизнь. Видишь пику всадника, чей-то зад в дыре сортира.

Толстый мужик пробирается куда-то, тяжело дышит, зачем-то зачерпывает грязь с земли - и вдруг ты узнаешь его, знаешь, что все это непостижимым образом угадано - и был такой мужик много лет назад - в Пскове? в Коломенском? - одетый именно в эту мешковатую одежду. И был именно такой город, и крепостная стена, и мужик так же остановился и схватился рукой за землю. Но потрясение от узнавания не успевает зафиксироваться - на экране разворачиваются драматические и гнусные события - и чем дальше в это вглядываешься, тем больше понимаешь: "нет, это не Земля, это другая планета. И все же это – мы, это – правда, это где-то было, это - могло быть". Досадно за зрителя, который не почувствовал, просмотрел, не увидел чуда рукотворного мира - а чудо не может быть некрасивым! - и ханжески поморщился, и запомнил только голую задницу и грязь.




Красота фильма не только в иррациональной притягательности и своеобразной гармонии Арканара, красота – в зрелом и свежем мастерстве его создателя, которое проявляется во всем – в выстроенности каждого кадра, в движениях камеры. Подробного рассмотрения и восхищения заслуживает операторская работа Владимира Ильина и Юрия Клименко. Фильм черно-белый, но немонохроматичный, в нем обнаруживается множество оттенков. Изображение разнообразно, - то мягко размыто и уведено почти в сепию, то контрастно, резко, густо. Румата снят не так, как мужик из пролога и понятно, что это не случайность.

Вот Румата едет в седле и освещает тлеющей лучиной туман арканарских болот. Мы следим за огоньком лучины, а потом камера начинает почти биться по его доспехам, как притороченная, - и мы подробно разглядываем шипастую хищную перчатку, чуть забрызганные грязью латы, стремя, бок коня... Бок вдруг всхрапывает и подается в сторону. А вот мальчик, которого ведут в Веселую башню, смотрит в камеру долгим и пронзительным взглядом. А вот слякотный простор и льет дождь – такой желанный и очищающий после клаустрофобии помещений и бесконечных лиц. Вот в камеру оглянулся человек - мужчина это или женщина? - у него странное, но значительное лицо - отталкивающее и красивое одновременно. А вот готовится отъехать телега - и то, что в изумительный пейзаж вдруг - вроде бы неуместно влезает и исчезает рукоятка меча? булава? – снова делает изображение живым и естественным.

Финал фильма – и снова крупный план – и вселенское спокойствие. Белый снег засыпал Арканар.

***

И все же тему грязи, дерьма, трупов собак (спокойно! в фильме животных не мучают) обойти не удается – слишком многим она застит глаза и мешает разглядеть еще хоть что-нибудь. И вроде бы столько раз говорилось о жуткой антисанитарии средневековых городов – можно вспомнить и страшные эпидемии, пропалывавшие Европу, и нечистоты, выливаемые прямо из окон на улицу... Нет, не работает. "Почему столько грязи в кадре?!" Можно лишь посоветовать внимательно перечитать Стругацких, в отходе от которых упрекают Германа.

"- Отвратительная вонь, - с чувством сказал Румата.
- Да, ужасная, - согласился дон Тамэо, закрывая флягу. - Но зато как вольно дышится в возрожденном Арканаре!"

"Мы забыли брезгливость, нас устраивает посуда, которую по обычаю дают вылизывать собакам и затем для красоты протирают грязным подолом"


"Огни светильников с трудом пробивались сквозь туман испарений, как в большой и очень грязной парной бане"


"Они спустились к свалке и, зажимая носы, пошли шагать через кучи отбросов, трупы собак и зловонные лужи, кишащие белыми червями. В утреннем воздухе стоял непрерывный гул мириад изумрудных мух"



Все отсюда – даже трупы собак. И еще много, много цитат. Даже выражаясь фигурально, земляне у Стругацких постоянно поминают грязь.

"А ведь ходим по краешку трясины. Оступился - и в грязь, всю жизнь не отмоешься. Горан Ируканский в "Истории Пришествия" писал: "Когда бог, спустившись с неба, вышел к народу из Питанских болот, ноги его были в грязи"



"Если бог берется чистить нужник, пусть не думает, что у него будут чистые пальцы..."

Каких декораций требуют от фильма? Какого мира?

***

Последнее, что я, начитавшись рецензий, ожидал от фильма, так это то, что я буду смеяться. Но я смеялся неоднократно! При всей мрачности мира Германа в нем есть смешное - иногда – в диалогах - что-то оставлено и от юмора Стругацких. Чаще - в ситуациях. Безобразный солдат (по сюжету - гнусный убийца) - заглядывает в камеру и вдруг улыбается беззубой улыбкой кретина – не хочешь, а ухмыляешься вместе с ним. Слуга Руматы запихивает в уши грязные тряпки, чтобы не слышать саксофонных упражнений хозяина.



Герман утверждал, что его "Хрусталев, машину!" – на самом деле трагикомедия и гоголевская Россия. Вспоминая этот фильм, с удивлением замечаешь, что абсурдного юмора там действительно немало – и придурковатый Федя Арамышев, и "Либерти, блядь!" и кот, испугавшийся рыбины в ванной и, наконец, финальный проезд генерала со стаканом портвейна на голове. Все это делает воздух пригодным для дыхания, но смеяться не получается, потому что очень жутко. "Трудно быть богом", на который было откровенно страшно идти после рецензий, упоминавших пытки, резню, натурализм, скотскую человеческую природу и беспросветный пессимизм автора, оказался сравнительно не страшным. Подобного сцене с изнасилованием генерала – и по натурализму – и, главное, по безысходному ужасу, отхватывающему зрителя, вываливающегося вместе с генералом из воронка – снег, пустота и равнодушный смех ментов – вы здесь не увидите. Тот, кто выдержал "Хрусталева", может уже не бояться вообще ничего.

Да, количество насилия зашкаливает, есть две сцены с вываливающимися внутренностями, но - почти не трогает. Тут и подмеченный Умберто Эко технический прием – "обильное использование длинных кадров, создающих у нас чувство, будто смотрим из отдаления (и даже как будто бы из другого пространства, и нас-то изображаемое не касается) " – и, то, что при всей реальности арканарского мира, мы не воспринимаем увиденное в масштабе один к одному. В "Хрусталеве" – мы понимаем, чувствуем кожей, что это – чистая правда, относящаяся конкретно к нам, это было в нашей стране всего шестьдесят лет назад и реально до сих пор. С "Трудно быть богом"   - не так. Если и есть что-то слегка бутафорское в этом сверхдостоверном мире - так это дегтеобразная кровь на лице Руматы и отрезанные головы в конце фильма. А ведь Герман, с его перфекционизмом и стремлением к жизненной правде, мог снять все так натурально, что нашлись бы поседевшие от страха - с него бы сталось показать нам настоящих мертвецов из морга. Но подобной задачи не ставилось. Режиссер решил не переключать все внимание зрителя на расчлененку

Пожалуй, единственная страшноватая сцена - та, где непосредственные ужасы остаются за кадром. Румата видит окровавленный кол и слышит, как равнодушно, даже одобрительно, со смешками, ему рассказывают, как при помощи кола казнят проституток. Контраст работает. Мы видим глаза Руматы, и как у него шевелятся волосы - но нет, не от ужаса, – от дыма костров.


"Трудно быть богом" Алексея Германа. Часть II. "Зачем он извратил Стругацких?!"

"Трудно быть богом" Алексея Германа. Часть III. Благородный дон Румата

@темы: фильм, Картинки, Фильмы, Вторичное творчество, «История Арканарской резни», «Трудно быть богом», Экранизации, Герман, Перепост, Ссылки

---

И очередной воскресный пост

[silent-gluk]

Сегодня с нами издание немецкое.



Это обложка.





Авантитул.




Контртитул.




Титульный лист.




Оборот титульного листа.




Страница 5, она же, по всей видимости, шмуцтитул.




Первая страница предисловия. (Остальные тоже есть, если кому интересно).








Реклама других книг серии.



Strugatzki A. Picknick am Wegesrand: Utopische Erzaehlung / Strugatzki A., Strugatzki B.; Aus dem Russischen von A. Moeckel; Mit einem Nachwort von S.Lem; Umschlagfoto: Cinetext, Frankfurt am Main; Umschlag nach Entwurfen von W. Fleckhaus und R.Staudt; Das Nachwort von S.Lem uebersetze Friedrich Griesse aus dem Polnischen. - Frankfurt am Main: Suhrkamp, 2000. - 224 S. - 8 Aufl. - (suhrkamp taschenbuch 670. Phantastische Bibliothek Band 49). - ISBN 3-518-37170-3. - Нем.яз. - Загл. ориг.: Пикник на обочине.
Содерж.: Picknick am Wegesrand. S.5-188.
Nachwort / S.Lem. S.189-215.

@темы: Картинки, Переводы, «Пикник на обочине», Библиофильское, Библиография, Книги

---

Трудно быть богом (2013) Алексей Герман

[silent-gluk]

Оригинал взят у ЖЖ-юзера iowrus в Трудно быть богом (2013) Алексей Герман

«Трудно быть богом» - фильм-ностальгия. С первых кадров не получается отделаться от ощущения, будто я вернулся в свою родную Саратовскую губернию. Вот они, эти уютные улочки, залитые поносом, по которым разгуливают бомжи, плюющие друг другу в рожи. Рядом множество приятных людей: кто-то пускает слюни, блюёт или пердит, другой вырывает приятелю глаз, а где-то рядом бегает мальчишка с человеческими кишками в руках. Блюстители правопорядка тащат грамотея к яме с говном – будут топить. Соприкоснуться с таким кинематографическим чудом – это ли не счастье?





Нет, серьёзно, что это было? Конечно, многим из вас известен роман Стругацких «Трудно быть богом». Надеюсь, перед походом в кинотеатр, никто себя не тешил надеждой увидеть обычную социальную фантастику? Поклонники творчества Алексея Германа достаточно хорошо себе представляли, чего ждать от экранизации. Дело в том, что в предыдущей своей работе «Хрусталёв, машину!» режиссёр уже дошёл до точки. Этот шедевр я смог раскусить только со второго раза. Сложное и неприятное кино, в котором нелегко уловить сюжетную нить, теряющуюся в череде карикатурно гадких эпизодах из советской эпохи. Всё это касается и последнего фильма, но с условием умножения на десять. Тут нет ничего такого, что отвлекло бы ваше внимание от созерцания мерзостей. Абсолютно беспросветный мрак. Герман отказывается от какого-либо нарратива, то есть не усложняет дешифровку сюжета, а упрощает её до нескольких сюжетно важных строк в сценарии. Всё остальное время посвящено смакованию каких-то гадостей.

Сюжет, впрочем, здесь не излишество, и это стоит обговорить отдельно. Группа учёных XXII века отправляется на планету аналогичную Земле, но отставшую в развитии лет эдак на 800, ошибочно усмотрев в архитектуре дикарей начало эпохи Возрождения. На деле же, им пришлось погрузиться в дремучее Средневековье, где нормальных людей фактически нет, а тех, кто хоть немного стремится к знаниям, уничтожают. Просвящённые земляне под видом знатных господ не должны активно вмешиваться в историю, лишь оберегая туземцев от совершения очевидных ошибок. Один из таких учёных, дон Румата (Леонид Ярмольник), и является связующим звеном между зрителем и мрачным миром Германа. Он весь уже пропитан смрадом безумия, царящего в Арканаре. Кажется, что каждый из просвящённых землян находится в шаге от полной деградации. Моральные и физические уроды, населяющие этот чёрно-белый мир, периодически смотрят в камеру и обращаются к зрителю с какими-то невнятными замечаниями. Герман делает нас соучастниками этого трэш-аттракциона. Даже просто наблюдать за этим физически тяжело, но ближе к середине трёхчасовой эпопеи, чувства притупляются. Человек ко всему привыкает. Однако нельзя забывать о том, что перед Руматой стоит куда более сложная задача, чем просто сохранение рассудка: он пытается спасти хотя бы часть культурной и научной элиты туземцев, сохранив при этом нейтралитет.



Вера Руматы в универсальность закона «не убий» в итоге даёт трещину. Он чувствует себя обязанным активно вмешаться в ход событий, чтобы восстановить справедливость. Впрочем, он слишком долго находился в королевстве кривых зеркал. Здесь Румата уже свой, он не кажется каким-то чуждым элементом в этом мире. Никаких полумер. Высшим проявлением нравственности Руматы становится устроенная им кровавая баня, массовое убийство. Цель оправдывает средства? Или же благими намерениями вымощена дорога в ад? Если жить в диких условиях, то грань между «добром с кулаками» и геноцидом, видимо, постепенно стирается.

В оценке «Трудно быть богом» важен подбор слов. Выходя из кинотеатра, я не испытывал никаких чувств, кроме опустошения. Мне, наверное, неприятен фильм Германа, тем не менее, я впечатлён эпичностью этой сюрреалистичной киноконструкции. Серьёзная вещь, но крайне специфичная по форме, что неминуемо поляризует спектр зрительских оценок. И дело ведь не просто в натурализме. В фильме нет каких-то особо остроумных гадостей, но он пропитан настолько удушающей болезненностью, что поневоле задумываешься о том, что человек, создавший этот мир, наверняка познал все степени душевных страданий. Алексей Герман, ушедший от нас в феврале прошлого года, оставил после себя очень странное кинозавещание, дать объективную оценку которому весьма непросто или даже невозможно.

Хочу поделиться точкой зрения тех, кто сумел увидеть в фильме что-то достойное и привлекательное.

@темы: фильм, Фильмы, Вторичное творчество, «История Арканарской резни», «Трудно быть богом», Экранизации, Герман, Перепост, Ссылки

---

История победившей Арканарской революции

[silent-gluk]

Тут главное - первые три абзаца пропустить. Дальше будет очень интересно, хотя в такого Арату мне поверить сложно.

Оригинал взят у ЖЖ-юзера e_v_ikhlov в История победившей Арканарской революции

Революция – это не только погружение в рукотворный ад, иногда это выход из ада.

Сейчас совпали несколько событий – Украинская революция, крымский кризис, российская интервенция и выход в прокат посмертного фильма Алексея Германа «Трудно быть богом» (в оригинале) «История Арканарской резни» - вторая в нашей стране экранизация романа-манифеста братьев Стругацких «Трудно быть богом».

В фильме показан тошнотворный безнадёжный кошмар распадающейся средневековой жизни – максимально точное восприятие интеллектуалами советских времён нынешней российской действительности.
25 года назад была сделана первая экранизация «Трудно быть богом». Западногерманский режиссёр Петер Фляйшман ухитрился сделать на студии Довженко фильм об абортировании землянами средневековой революции в самый разгар восточноевропейской «весны народов». В финале фильма «НЛО» землян забрасывают Арканар «шашками с усыпляющим газом» (и мы вспоминаем триметилфентанил из «Норд-Оста»?). А там как раз прирождённый смутьян Арата Горбатый взял из рук раненного Руматы лучемёт (бластер?) и начал косить им ряды серых штурмовиков и дружину Святого Ордена в чёрных рясах, и с этого началось сопротивление клерикальному перевороту.

В оригинале книги оптимизм даётся телеологически – столетий через семь счастливые дети «Арканарской Коммунистической Республик» слушают по учебному стереовизору лекцию о тех страшных событиях.



Давайте попытаемся продолжить события в Арканаре «Года Воды» так как они могли бы происходить в реальности, в реальности книги и первого фильма. Итак, последние сцены. Земной разведчик-прогрессор Антон (аналог Сикорски в «Обитаемом острове» – агент под прикрытием дон Румата Эсторский прорывается с мечами в руках ко захваченному Святым Орденом королевскому дворцу и убивает организатора - переворота и клерикальной интервенции бывшего первого министра дона Рэбу. Его эвакуируют на Землю, где он впадает в тяжелейшую депрессию до конца своих дней. Эксперимент с «осторожным подталкиванием» развития на средневековой планете (а по фильму Фляйшмана прекращается эксперимент наблюдения над людьми будущего – как быстро они озвереют в условиях реального средневековья).

При нашей реконструкции учтём, что Стругацкими описано западноевропейское общество времён кризиса Ренессанса, т.е. на рубеже XV-XVI веков. При реконструкции будем брать за образец ход событий в городах Северной Италии и Нидерландов. Конечно, и некоторые другие события, но об этом в послесловии.

Мы не будем мысленно переноситься в мир Полудня (середина XXII века), с его тотальной победой коммунизма-гуманизма. Достаточно описания событий современным языком - т.е. с учетом менталитета рубежа XX-XXI веков.
Итак, как это описано у Аркадия и Бориса Стругацких (светлая им память) в 7 главе романа: …В конце года Воды — такой-то год по новому летоисчислению — центробежные процессы в древней Империи стали значимыми. Воспользовавшись этим, Святой Орден, представляющий, по сути, интересы наиболее реакционных групп феодального общества, которые любыми средствами стремились приостановить диссипацию…

Пусть глава из учебника Новой и Новейшей истории Арканара называется «Эпоха Араты Великого» (напомним, что в романе Арата Горбатый, бывший Арата Красивый – друг дона Руматы, бывший вождь нескольких подавленных крестьянских восстаний).

Современные историки расходятся в своих представлениях о причинах успеха восстания Араты. Предания сообщают о том, что на начальной стадии Арата использовал какое-то чудо-оружие, мечущие молнии и поразил ими интервентов, разрушил стену дворца, за которой прятались серые и черные отряды. Затем якобы армию усыпил таинственный туман, и ворвавшиеся с окраин отряды ремесленников смогли легко перебить врага. Очевидно, что мы имеем дело с объединением в сознании разных событий. Известно, что покровитель Араты – дон Румата из Эстора – якобы отпрыск боковой ветви древнего аристократического рода был известен дружбой с алхимиками и мог наделить Арату пороховыми зарядами, которые должны были повергнуть в панику войска и помочь при осаде дворца. Но секрет пороха не стал известен, и вторично его открыли лишь на полвека позже, несмотря на то, что при правлении Араты Великого этим исследованиям уделялись огромное внимание.
Очень возможно, что ремесленники изготовили бронзовые зеркальца и слепили ими противников. Принесённый с моря туман мог скрыть подготовку к контратаке защитников города. А штурмовики и монахи, дорвавшись до винных кладовых дворца, перепились и стали легкой добычей отрядов Араты. Позднее народное сознание соединило все эти факторы одну сцену блистательной победы, где враг падал как подкошенный рядами, а крепостные стены и орденские корабли распадались в столбах огня.
Существует оригинальная версия о значительно более активном участии Руматы из Эстора в подготовке и начале восстания. Её сторонники считают, что только аристократ мог составить такой остроумный план атаки и что, как правило, «в каждой крестьянской войне не обойтись без рыцаря».

Вообще роль Руматы в биографии Араты до недавнего времени историки недооценивали, что было своеобразной компенсацией за его настоящий культ как таинственного наставника Араты сто лет назад.
Сейчас установлено, что Румата был авантюристом из Империи, присвоивший себе имя умершего в ранней юности малоизвестного аристократа. Румата был необычайно образован, что было для его сословия экстравагантным, он был красив и блестяще сражался (это без сомнение указывает на его дворянское происхождение и даже придворное воспитание – возможно он был внебрачным сыном императорского вельможи или даже самого Маркона Восьмого), богат и имел много связей в разных кругах. Он откровенно покровительствовал поэтам, художникам, учёным, алхимикам и астрологам, в том числе в периоды, когда это было не только не модно, но и опасно. Есть версия, что он принадлежал к эзотерическому аристократическому сообществу. По другой версии, он держал в руках контрабанду драгоценностей и пряностей и, таким образом, за образом блестящего аристократа скрывался создатель первой в Арканаре организованной преступности, что якобы и позволило ему организовать контрпереворот – господство Ордена нарушало торговые связи Арканара. Румата из Эстора, очевидно, привил Арате глубокое уважение к учёности и внимание к развитию техники и строительству, что впоследствии сыграло очень важную роль в реформах Араты Великого.

После того, как ремесленное ополчение под командованием Араты взяло дворец и захватило порт, предав огню орденский флот, на сторону Араты перешли многие серые, разоруженные и обиженные Орденом. К нему также примкнула часть «ночной армии» тогдашнего короля преступного мира Ваги Колеса. Впрочем, сам Вага был убит сподвижниками за предательство – сговор с Рэбой.

Затем к Арканару подошло рыцарское войско, собранное под началом барона Пампы. После победы начался решаться вопрос о легитимации власти. Юный принц погиб, но его мать – вдовствующая королёва согласилась выйти за кузнеца и беглого каторжника Арату, которому историки немедленно нашли следы благородного происхождения (его настоящим отцом якобы был рыцарь, остановившийся на постой во время возвращения из похода в доме сельского кузнеца). Арата, посвященный Пампой в рыцари, был избран Собранием Арканарских земель королём Аратой Первым этого имени. Вариант с избранием королём барона Пампы отпал – рыцарская дружина быстро разъехалась по родовым гнёздам, а в большом портовом городе у провинциального аристократа поддержка была слабая. Барон удовлетворился званием главнокомандующего и начальника Гвардии Золотых Плюмажей из самый лучших представителей дворянского войска.

Арата Первый немедленно начал свои блистательные реформы. Он широко наделил крестьян землёй, использовав королевский и монастырские фонды, а также владения нелояльных помещиков. Были отменены многие повинности, снижены пошлины. В результате возник мощный класс свободных землепашцев, быстро насытивший Арканар провиантом. В городах было введено магистратское самоуправление, а в королевстве Сенат из представителей сословий и городов. Был создан Суд Равных из 13 представителей для разборов уголовных дел, и Купеческий Суд. Был учреждён Арканарский Университет, куда съехались ученые люди отовсюду, даже из империи. Была установлена веротерпимость. Было основано книгопечатание, открылись школы, куда даже брали фермерских детей. Низкие налоги на ремесленников привели к тому, что Арканар стал настоящей мастерской империи. Драгоценная утварь, доспехи, оружие и тонкое сукно из Арканара расходились по всему миру. Были расширены верфи и началось строительство мощного флота. Через три года молодой арканарский флот победил дотоле непревзойдённый флот Торговой Республики Соан и вышел на океанский простор. Поражение имперского флота позволило Арканару начать освоение Дальних берегов. Был основан Новый Арканар.


Историки много спорят таком противоречивом внешнеполитическом шаге Араты Великого как Большой Ируканский компромисс. Арканарские преобразования вызвали как резкую неприязнь августейших соседей Араты I, так и серьезные брожения их подданных. Поэтому с одной стороны, начала формироваться антиарканарская коалиция, финансовым спонсором которой был Соан, а политическим лично император, но с другой стороны, в Великом Герцогстве Ируканском вспыхнуло восстание крестьян, поддержанных городской беднотой. Арата тайно поддерживал восставших оружием, продовольствием и деньгами. Некоторые его атаманы даже перебрались через границу, чтобы помочь своим немалым боевым опытом. Но когда Великий герцог получил вооруженную помощь от соседей, а арканарская поддержка явно становилась предлогом для интервенции, причём, интервенты явно могли рассчитывать на поддержку аристократической оппозиции, Арата отказался послать войска на помощь восставшим, и даже осудил бунтарей. Ируканское восстание было потоплено в крови. Король Арата впустил беглецов, но работу они смогли найти только на доках и в шахтах. Король и герцог заключили «союз на черепах». Арата избавился от угрозы войны. Впрочем, часть историков считают, что поддерживая восстания своей армией, он мог присоединить к себе не только Ирукан, но и другие части империи, создав свою собственную империю, и что своим компромиссом он пожертвовал великим будущим Арканарской державы. Необходимо сказать, что хотя, воспользовавшись Большим компромиссом, соседние монархи подавили все выступления и бунты, но, напуганные, а главное, пораженные успехами Арканара, постепенно стали уменьшать подати, смягчили положение крестьян и позволили городам завести магистраты.

Картину всеобщего процветания и стремительного роста богатства и могущества Арканара затемняли только два фактора: затянувшаяся, хоть и вялая война с горцами, привыкшими к набегам на приграничные провинции и постоянное недовольство аристократов, полностью утративших контроль над городами и сильно теснимых вольными землепашцами. Аристократы всё время организовывали заговоры, один раз даже вовлекая в свою интригу королеву, а собранные ими наёмные отряды регулярно конфликтовали с фермерским ополчением и даже пытались нападать на отряды коммун небольших городов. Как известно, именно в честь самоотверженных коммунаров - бойцов этих отрядов, защищавших традиционные вольности, была названа Арканарская Республика после падения монархии.

Для разрешения двух основных внутренних трудностей, король Арата Великий решил объединить их решение в одно – он предложил аристократии любые имения в Новом Арканаре, а горцев пригласил стать щедро оплачиваемыми наёмниками для завоевания новых территорий на Дальних берегах. Согласия дворянства и дикарей сняло внутренние проблемы королевства, однако, как известно, создало новые огромные проблемы в будущем. Жестокость горцев привела к тому, что племена туземцев Дальних берегов создали военный союз и не только остановили экспансию Нового Арканара, но и стали разорять его земли своими набегами, однажды даже осадив столицу колонии. А аристократы, став латифундистами, вошли в непрекращающийся конфликт с фермерами-поселенцами, пытаясь вынудить их стать вассалами. После того, как аристократы попытались направить горцев-наёмников на отряды фермеров, те заявили, что отделяют свою часть Нового Арканара и создают своё отдельное королевство. А когда Арата Великий приказал арестовать трёх дворян, наёмные отряды которых чаще всего нападали на фермеров (это было условием возвращения новопровозглашенного королевства обратно), но об отложении заявили уже аристократы.

Всё это ослабило Арканар и дало повод к недовольству. Неурожай, вызванной полосой похолодания (как раз наступил Малый климатический пессимум) и эпидемия, видимо, завезённая из колонии, привели к тому, что скромно державшиеся долгие годы монахи из Ордена «Грязных сандалий», подняли простонародье на мятеж, обвиняя во всех бедах колдунов из Университета. Во время мятежа Университет был подожжен, обсерватория разрушена. Погибла огромная библиотека. Рассвирепевший король Арата, видя как на о глазах гибнет его любимое детище, бросил на погромщиков Гвардию, собранную для экспедиции в колонию. «Золотые плюмажи» прошли по арканарским улицам огнём и мечом. Когда в бой втянулись отряды магистрата, рыцари разогнали Совет города. Арата Великий пытался остановить резню всех против всех на улицах столицы, но был убит арбалетным болтом в спину (из-за горба он не мог носить доспехи и пользовался только специально скроенной кольчугой). Так последний день его правления повторил первый. Этими трагическими событиями завершился Серебряный век Арканара, ибо название Золотого история сохраняет за временем правления Маркона Четвертого Великолепного.

Послесловие.

В этом отрывке из воображаемого курса арканарской истории нет случайностей. Похожие реформы проводились в Голландии, после освобождения от испанского ига. Некоторые элементы реформ – это первый период правления Ивана IV и, конечно, елизаветинская Англия. Победа городов над аристократией – это коммунальные революции, включая Битву золотых шпор в Бельгии. Расцвет наук и искусств повторяет спурт итальянских городов после того, как в них устремились учёные и мастера из павшего Константинополя. Дворянская Гвардия Пампы намёк на Гвардию вернейшего сподвижника Жанны Дарк барона Жиля де Реца. О решающем рыцарском участии в Крестьянской войне в Германии широко известно. События в заокеанской колонии Новый Арканар объединили провозглашение независимости США, где последней каплей стало натравливание Англией на восставших колонистов индейских племён, и раскол Соединенных Штатов почти век спустя из-за конфликтов фермеров и рабовладельцев при освоении Запада. Антиуниверситетские погромы имеют свои образцом события во Флоренции времён Саванаролы, когда эпидемия сифилиса спровоцировала взрыв исторического покаяния и даже Джотто сам жёг свои картины на площади - «как греховные». История с замужеством Араты на королевской вдове не так уж фантастично – в 1794 году Робеспьер всерьез обсуждал женитьбу на сестре казнённого Людовика – это сделало бы его легитимным правителем и лишило бы врагов Франции такого предлога для войны, как «восстановление законной династии». История о спешно сочинённом придворными легенды о якобы внезапно вскрывшимся благородном происхождении Араты Красивого пародирует известнейший киносюжет о кузнеце, оказавшимся незаконнорожденным сыном владетельного рыцаря-крестоносца и возглавившим оборону Иерусалима от армии Саладина. Название фанатичного монашеского ордена «Грязных Сандалий» навеяно следующим отрывком из 1 главы «Трудно быть богом»: «Горан Ируканский в "Истории Пришествия" писал: "Когда бог, спустившись с неба, вышел к народу из Питанских болот, ноги его были в грязи". — За что Горана и сожгли, — мрачно сказал Румата». Вероятнее всего, что в реальной истории, после дискредитации официального церковного направления, связанного с «черными», вверх взяло был диссидентское направление, поднявшее на щит именно то, что раньше причисляли к ереси, в том числе и легенду о «грязи на божественных ногах» - как знак особого смирения и погружения небесной силы в тварную материю.

Если же говорить об общем замысле, то он посвящен тому, что историю не перехитрить и за резкий прорыв к прогрессу приходится платить тяжелейшим откатом. И ещё тому, насколько хрупок слой просвещения. Собственно, Арата Великий сделал то, что хотел сделать с Арканаром прогрессор Антон (дон Румата), если бы он решился вести себя как Аватар в одноимённом фильме. Стругацкие исходили из того, что без мудрых землян-прогрессоров даже успешное восстание против «серых» и Рэбы обернётся гибелью Арканара. Вот эти размышления Руматы-Антона: «Но одна только мысль о том, что тысячи других, пусть менее талантливых, но тоже честных, по-настоящему благородных людей фатально обречены, вызывала в груди ледяной холод и ощущение собственной подлости. Временами это ощущение становилось таким острым, что сознание помрачалось, и Румата словно наяву видел спины серой сволочи, озаряемые лиловыми вспышками выстрелов, и перекошенную животным ужасом всегда такую незаметную, бледненькую физиономию дона Рэбы и медленно обрушивающуюся внутрь себя Веселую Башню… Да, это было бы сладостно. Это было бы настоящее дело. Настоящее макроскопическое воздействие. Но потом… Да, они в Институте правы. Потом неизбежное. Кровавый хаос в стране. Ночная армия Ваги, выходящая на поверхность, десять тысяч головорезов, отлученных всеми церквами, насильников, убийц, растлителей; орды меднокожих варваров, спускающиеся с гор и истребляющие все живое, от младенцев до стариков; громадные толпы слепых от ужаса крестьян и горожан, бегущих в леса, в горы, в пустыни; и твои сторонники — веселые люди, смелые люди! — вспарывающие друг другу животы в жесточайшей борьбе за власть и за право владеть пулеметом после твоей неизбежно насильственной смерти… И эта нелепая смерть — из чаши вина, поданной лучшим другом, или от арбалетной стрелы, свистнувшей в спину из-за портьеры. И окаменевшее лицо того, кто будет послан с Земли тебе на смену и найдет страну, обезлюдевшую, залитую кровью, догорающую пожарищами, в которой все, все, все придется начинать сначала…».

Но в реальности Арата имел шанс не только победить и создать блестящую и великую державу. Такие державы создавали вожди победоносных крестьянских восстаний в Древнем Египте и в Китае, когда восстание Красных повязок привело к свержению монголов и установлению династии Минь.

@темы: Параллели, Прообразы, «Трудно быть богом», «Обитаемый остров», История, Перепост, Ссылки

---

А вот еще старая, но очень забавная статья

[silent-gluk]

Леплинский Ю. Против антинаучной фантастики // Природа (М.). - 1961. - № 8. - С.118-119.

Велика роль научно-фантастической литературы в идейном воспитании нашей молодежи, распространении знаний. И, конечно, эту свою задачу она выполняет лишь тогда, когда в основе фантастических произведений лежат подлинные знания, когда развиваемые в увлекательной форме гипотезы, догадки о будущих открытиях, о строении Вселенной и многие другие предположения не противоречат основным закономерностям природы и общества. К сожалению, некоторые авторы забывают об этом. Их фантастика порой так далека от науки, что начинает походить на зарубежные оккультные романы, с их мистикой и чудесами.

Посмотрим с этих позиций содержание недавно вышедшего альманаха «Мир приключений». Открывается этот альманах научно-фантастической повестью Ал. Полещука «Ошибка инженера Алексеева» . В ней описывается, как талантливый советский инженер с помощью преподавателя философии добивается сногсшибательных открытий. Он изобретает ускоритель времени в 20 млрд. раз! По-видимому, автор повести рассуждал так: если Эйнштейн обосновал закономерное замедление темпа времени при возрастании скорости, то почему не допустить и обратное - ускорение течения времени. Любопытно, что это ускорение времени писатель связывает со скоростью движения материальных тел, намного превышающей скорость света. Теория относительности ставится здесь вверх ногами. Автор, разумеется, волен фантазировать как ему вздумается, но если он не считается с установленными наукой закономерностями, то зачем же называть свои произведения научно-фантастическими?
Второе поразительное открытие того же инженера Алексеева состоит в том, что он научился создавать звезды и даже целые галактики из безвоздушного пространства, причем эти звезды могли быть намного меньше самого изобретателя. Все чудеса религии и сказочной фантазии пародов бледнеют перед этой фантазией. Инженер Алексеев создает миниатюрную галактику, которая отличается от обычных галактик лишь размерами и ускоренным течением времени. Нельзя не отметить, что в повести прозвучал и голос истины: «давайте опомнимся, товарищи... Это же абсурд, бред! Есть же, в конце концов, масштабы, логика...» (стр. 32). Но, увы, это оказалось гласом вопиющего в пустыне: писатель-фантаст решительно порвал и с масштабами, и с логикой. Миниатюрная галактика становится искусственным спутником Земли. По воле писателя, планеты в этой галактике вращаются вокруг своих солнц со скоростью, превышающей скорость света в тысячи раз! (стр. 52). За одну земную секунду миры этой галактики в своем развитии проходят 5 тыс. лет. Не успел изобретатель оглянуться, как в созданной им галактике появилось человеческое общество, которое ни миллиарды лет обогнало человечество на Земле. Когда же Алексеев вздумал уничтожить этот спутник-галактику, он был наказан. Мыслящие существа, проникшие в сокровенные тайны науки, немедленно заключили своего создателя и его сотрудников в хрустальную гробницу из спрессованной атмосферы...
Какие мысли могут возникнуть от названной повести? Прежде всего о возможности распространения на нашу Землю могущественнейшей силы разума микроскопических человечков, причем земные люди не смогут их увидеть даже при помощи самых совершенных микроскопов, тем более, что за одну секунду сменяются сотни их поколений. «Да, он возник, этот мир, - вещает преподаватель марксистской философии Топанов, - но теперь все человечество, все люди Земли бессильны изменить хотя бы на волос его судьбу... И я никому не советовал бы предпринимать такую попытку». Совет полезный, если вспомнить судьбу изобретателя!
Итак, возник могущественнейший и все более развивающийся разум, носители которого невидимы и невоспринимаемы никакими приборами! Царству земного человека пришел конец, его развитие уже не имеет смысла. Единственно целесообразным будет подчинение неизмеримо более совершенному миру, чтобы использовать его опыт и знания. К подобным выводам может привести эта фантастическая отсебятина.
Свое повествование А. Полещук пытается подкрепить ссылками на диалектику. Между тем в повести пропагандируется метафизика. Утверждение, что наша Галактика может уменьшаться и увеличиваться, качественно оставаясь без изменения, - чистейшей воды метафизика. Хотя писатель и критикует оккультные общества, но сам приписывает «божественному разуму» всемогущество, одновременно лишая его логики и наделяя способностью совершать нелепости. Созданные буйной фантазией невидимые человечки, достигнув высочайших ступеней коммунистического общества, почему-то, вопреки всякой логике, ведут себя как представители капиталистической страны: они оставляют инженера Алексеева в его хрустальной гробнице, не желают помочь земным людям подняться выше, не делятся с ними хотя бы крохами своих знаний, не хотят помочь им покончить с угрозой войны и капитализмом...
Крупными недостатками изобилует и другое произведение, опубликованное в этом альманахе, - научно-фантастический рассказ Аркадия и Бориса Стругацких «Благоустроенная планета». И в нем авторы пренебрегают установленными наукой общими закономерностями развития общества мыслящих существ, диктуя природе свои выдуманные законы.
В этом рассказе земные астронавты попадают на планету, где мыслящие существа замечательно преобразовали, благоустроили свою страну, достигнув этого биологическим приемом, без машин и орудий труда. При этом авторы игнорируют основные марксистские положения, что лишь процесс труда, применение орудий производства, их изготовление и совершенствование - единственный путь к выделению человека из мира животных. Лишь изменяя в процессе производства природу, человек развился до степени сознательного мыслящего существа, господствующего над природой. С такой установленной наукой закономерностью возникновения цивилизации авторы не сочли нужным считаться. Они пишут о выращенных, а не построенных городах, о селекции, генетике, о «дрессированных бактериях» и т. п. Но ведь каждому известно, что наука невозможна без приборов, созданных в процессе производства, в процессе «машинной» цивилизации.
Фантастика нам очень нужна, но она должна быть доброкачественной, действительно научной, а не беспочвенной выдумкой. Она должна воспитывать в духе героизма, звать к смелым, основанным на достижениях науки, новым завоеваниям человеческой культуры.
Ю. В.Леплинский. Кандидат философских наук.
Москва

Насколько я понимаю, это первая статья, обвиняющая произведения Стругацких в антинаучности и в "антимарксизме". До этого речь шла о персонажах и о том, что они не такие, какими должны быть люди будущего (я говорю об _аналогичной_ критике).

@темы: Критика, Благоустроенная планета

---

О литературном семинаре Бориса Стругацкого.

[silent-gluk]

Сегодняшняя статья утащена отсюда: www.mirf.ru/Articles/print5649.html

Юбилей: Литературный семинар Бориса Стругацкого

Кратко о статье: Семинар писателей-фантастов, возглавляемый Борисом Стругацким, — явление, уникальное не только личностью руководителя, но и продолжительностью жизни, и количеством «звёздных» имён. О том, как велась работа на семинаре и что он привносил в жизнь участников, «Миру фантастики» рассказывают семинаристы разных поколений.

Неизгладимый след

О ЛИТЕРАТУРНОМ СЕМИНАРЕ БОРИСА СТРУГАЦКОГО

За свою жизнь Аркадий и Борис Стругацкие написали тридцать с лишним повестей и романов. Практически каждая книга Стругацких — веха на пути развития литературы, и не только жанровой. Оба соавтора участвовали и в работе писательских семинаров. Аркадий Натанович был членом московского семинара при издательстве «Молодая гвардия», но это всё же не было его основным занятием. А вот Борис Натанович посвятил своему детищу не меньше сил и времени, чем любому из произведений АБС.

Речь, разумеется, о знаменитом ленинградском (позже — петербургском) семинаре писателей-фантастов. Борис Стругацкий возглавил его в 1974 году и не потерял к нему интереса до последних дней жизни. За это время через семинар прошла целая плеяда фантастов, писателей и критиков, каждый из которых ныне сам стал звездой первой величины: Вячеслав Рыбаков, Святослав Логинов, Андрей Столяров, Михаил Веллер, Александр Щёголев, Александр Тюрин, Николай Романецкий, Сергей Переслегин, Николай Ютанов, Сергей Бережной, Антон Первушин, Дмитрий Колодан... Среди заочных участников числились Борис Штерн, Андрей Лазарчук и многие другие. О том, в чём суть ленинградского семинара, чему и как учил Борис Стругацкий, мы расспросили семинаристов разных лет. Это очень разные люди, каждый со своими взглядами и своими представлениями о важном. Но именно разнофокусность этих воспоминаний позволяет восстановить максимально полную и объективную картину уникального феномена — семинара писателей-фантастов под руководством Бориса Стругацкого.

АВТОРЫ О СЕБЕ И СЕМИНАРЕ

АНДРЕЙ СТОЛЯРОВ

Родился в Ленинграде в 1950 году. Окончил физико-математическую школу, затем — биологический факультет ЛГУ. Первая художественная публикация состоялась в 1984 году, однако сам автор предпочитает считать дебютом сборник «Изгнание беса» (1989). Автор ряда романов, в том числе «Маленькая Луна», «Мы, народ...», многочисленных
повестей и рассказов, футурологических и аналитических статей и эссе. Вместе с Виктором Пелевиным, Андреем Лазарчуком и другими фантастами считается основателем так называемого «турбореализма». Обладатель литературных премий «Великое Кольцо», «Аэлита-Старт», «Бронзовая улитка», «Странник», «Лунный меч», премий им. Беляева, им. Гоголя, премии Русского ПЕН-центра.

Прозу я начал писать в 1980 году, и первая же моя приличная повесть «Ворон» вызвала отторжение у литературных журналов. Наслушавшись скорбных редакторских вздохов, я решил двинуться другим путём. Поэт Ирина Знаменская посоветовала мне обратиться к Александру Житинскому, который тогда работал в журнале «Аврора». Александр Николаевич скорбно вздыхать не стал, а прочёл повесть и сказал, что для меня единственная возможность печататься — выдать себя за фантаста. Хотите, я рекомендую вас в семинар Бориса Стругацкого?.. Правда, это было ещё не всё. Когда я впервые предстал пред очи Бориса Натановича, тот скептически меня спросил: «А фантастика-то у вас есть?» Я гордо ответил, что сколько угодно (хотя никакой фантастики у меня сроду не было), а потом побежал домой и за месяц написал одиннадцать фантастических рассказов. Они потом составили мою первую книгу «Аварийная связь». Борис Стругацкий эти рассказы прочёл, сказал: «Ну что ж...» — и судьба моя была решена.

АЛЕКСАНДР ЩЁГОЛЕВ

Родился в 1961 году в Москве, живёт в Санкт-Петербурге. По образованию инженер-системотехник, работал на кафедре бортовых ЭВМ в Ленинградском институте авиаприборостроения, с 1992 года — профессиональный писатель. Член Союза писателей Санкт-Петербурга. Автор книг «Мания ничтожности», «Инъекция страха», «Любовь Зверя», «Ночь, придуманная кем-то», «Свободный охотник», «Львиная охота», «Как закалялась жесть», «Отрава» и других. Лауреат премий «Старт» за дебютную книгу «Клетка для буйных» (1992), «Бронзовая улитка» за повесть «Ночь навсегда» (1995), а также наград журнала «Полдень, XXI век» за повести «Хозяин» и «Песочница».

Пришёл в октябре 1984-го по рекомендации Ильи Фонякова (ныне покойного), заведующего корпунктом «Литгазеты» в Ленинграде. Он дал Стругацкому рукопись моей повести «Сумерки», а потом я, трепеща, пришёл на заседание семинара за ответом. Представился Борису Натановичу, напомнил, о чём моё произведение (название ничего ему не сказало), и он, очень хорошо помню, воскликнул: «А-а, это где много мрачных личностей!» Так и взял меня кандидатом в действительные члены. Обсуждался я осенью 1986-го с повестью «Три кита Его земли», став в результате действительным членом. Кстати, мы с моим будущим соавтором Александром Тюриным пришли на семинар в один день, опекун у нас был общий (Вячеслав Рыбаков), и обсуждались мы один за другим, Тюрин сразу за мной. Вот так нас с Александром судьба интересно связала.

НИКОЛАЙ РОМАНЕЦКИЙ

Родился в 1953 году в Новгородской области. В 1977 году окончил Ленинградский политехнический институт по специальности «инженер-металлург». Первая публикация состоялась в 1987 году — журнальный вариант повести «Сумасшедший в горах» появился на страницах журнала «Энергия». Участник «малеевского» семинара фантастики в Дубултах в 1987 году. Автор двух десятков романов. Лауреат премий «Белое пятно», «Большой Зилант», премии имени Александра Беляева. Член Союза писателей Санкт-Петербурга с 1997 года. С сентября 1999 года — секретарь оргкомитета «АБС-премии». С октября 2002 года по январь 2013-го ответственный секретарь журнала Бориса Стругацкого «Полдень. XXI век».

В семинар попал совершенно случайно. В середине 1980-х пахал после окончания питерского Политеха мастером на Балтийском заводе. Один из штамповщиков в цеху, где я работал, оказался любителем фантастики. На том мы с ним и сошлись. Периодически обменивались мнениями о прочитанном. Как-то я проговорился, что и сам пытаюсь сочинять. Выяснилось, что он тоже. Более того, оказалось, при Доме писателя существует семинар, который посещают такие доморощенные сочинители. На ту пору у меня имелась пара рассказов. Срочно сочинил ещё один и с этим багажом в мае 1985-го был приведён на очередное заседание, последнее в сезоне. Отдал Борису Натановичу свои рукописи. Недельки через две-три позвонил и услышал: «Приходите в новом сезоне». За лето сочинил целую повесть («Сумасшедший в горах») и в октябре пришёл. Вот так и сделался членом семинара.

СВЯТОСЛАВ ЛОГИНОВ

Родился в 1951 году в городе Уссурийске. С восьмимесячного возраста живёт в Ленинграде-Петербурге. Окончил химическую школу и химфак ЛГУ. Первый рассказ напечатан в 1975 году в журнале «Уральский следопыт». Первый роман, «Многорукий бог далайна», вышел в 1995-м, принеся автору почётный неофициальный титул «внезапного патриарха русского фэнтези». Автор романов «Колодезь», «Свет в окошке», «Дорогой широкой», «Россия за облаком» и других, а также множества повестей и рассказов. Лауреат премий «Великое Кольцо», «Интерпресскон», «Большой Зилант», «Русская фантастика», «Портал», «Сигма-Ф», «Философский камень», «Аэлита» и других. Член Союза писателей Санкт-Петербурга и Союза российских писателей.

Осенью 1973 года в Доме писателя прошла встреча сотрудников ЛИЯФ (Ленинградского института ядерной физики) с писателями-фантастами. Мой отец, который тогда работал в ЛИЯФ, пригласил на встречу и меня тоже. После этого я несколько месяцев собирался с духом, а потом явился в Дом писателя и спросил, когда и где собираются фантасты. Оказалось, что фантасты собираются сегодня, через час. Так я совершенно случайно попал на самое первое заседание семинара Бориса Стругацкого. Было это в марте 1974 года.

АНТОН ПЕРВУШИН

Родился в 1970 году в городе Иваново. Окончил Санкт-Петербургский государственный политехнический университет. Дебютировал в 1990 году рассказом «Иванушка и автомат» в журнале «Измерение-Ф». Автор десятков научно-популярных, научнофантастических и приключенческих книг, сотен статей и рассказов. На основе цикла статей «Кинопробы космической экспансии» снята и демонстрируется по телеканалу «ТВ3» серия телепередач, где Антон выступает главным консультантом, соведущим и автором части сценариев. Лауреат литературных премий «Звёздный мост», «Еврокон», «Интерпресскон», «Бронзовый Икар», Беляевской и Ефремовской премий, а также других литературных наград.

Я появился на семинаре в 1992 году и был принят на правах кандидата в члены семинара, после того как Борис Натанович ознакомился с моими первыми повестями «Война по понедельникам» и «Чужаки в Пеллюсидаре». Моим куратором был назначен Святослав Логинов. После публикации и публичного обсуждения первого романа в 1998 году меня приняли в действительные члены, а ещё позднее, в 2003 году, я стал старостой семинара на пару со своей женой Еленой Первушиной.

ДМИТРИЙ КОЛОДАН

Родился в 1979 году в Ленинграде. Закончил биологический факультет РГПУ им. Герцена. Писал книги-прохождения к компьютерным играм. Первая публикация в фантастическом жанре — рассказ «Покупатель камней» (2005). Активный участник сетевого конкурса «Рваная грелка», в 2006 году стал его победителем. Дебютный роман «Другая сторона» вышел в 2008 году в издательстве АСТ. Участник межавторского литературного проекта «Этногенез». Лауреат премий «Дебют», «Бронзовый Роскон», «Золотой Роскон», «Серебряный Кадуцей», «Сигма-Ф», «Мраморный фавн». В 2009 году на конвенте «Еврокон» назван лучшим российским дебютантом по версии ESFS.

На семинар я пришёл весной 2005 года. Меня привёл Андрей Лазарчук, с которым мы познакомились на «Росконе». Тогда у меня было написано всего-то полтора фантастических рассказа... Некоторое время я ходил в качестве вольнослушателя, а с 2007 года, после обсуждения моего первого романа «Другая Сторона», был принят в действительные члены семинара. Кажется, на тот момент я был самым молодым автором в этом звании и сильно стеснялся.

ЧЕМ СЕМИНАР БОРИСА СТРУГАЦКОГО ОТЛИЧАЛСЯ ОТ ДРУГИХ ЛИТЕРАТУРНЫХ ОБЪЕДИНЕНИЙ СВОЕГО ВРЕМЕНИ?

Святослав Логинов: В первую очередь — думается, это отметят все, — тем, что руководил семинаром Борис Натанович. Регулярное, в течение десятилетий, общение с великим писателем не могло не сказаться на тех, кто посещал семинар .

Андрей Столяров: Я знал два семинара советской эпохи. Семинар поэтов Глеба Семёнова, широко известный в узких кругах оппозиционной ленинградской культуры, и семинар фантастов Бориса Стругацкого. Оба они выделялись неслыханной по тем временам свободой высказываний. Здесь не то чтобы ругали советскую власть — этого, разумеется, не было, но сам круг обсуждаемых тем («судьба поэта» или «имперский тоталитаризм», например), несомненно, расширял мировоззренческие координаты. Можно провести аналогию с философскими спорами Средневековья: в диспутах, которые организовывали тогдашние европейские университеты, разумеется, нельзя было открыто провозглашать, что бога нет, однако можно было обсуждать различные качества бога, а это уже само по себе нарабатывало воздух Нового времени. То же самое с семинаром: там нарабатывался творческий кислород, которым фантастика дышала потом всё перестроечное десятилетие. Правда, не следует думать, что это было так просто. За семинаром следило множество недоброжелательных глаз. И потому Борис Стругацкий время от времени предупреждал: вы только, ребята, поменьше болтайте. Вы тут несёте невесть что, а меня потом будут вызывать, расспрашивать, я буду вынужден врать, а я этого не люблю... Всё равно, конечно, болтали. Какие-то сполохи перемен уже брезжили на горизонте.

Александр Щёголев: Во-первых, руководил семинаром писатель с действительно мировым именем. Вдобавок — великий педагог. Редчайшее сочетание. Во-вторых, очень много народу ходило; в какой-то момент, когда я был старостой, — четыре десятка, а то и больше. Однажды БН даже устроил «чистку», отчисляя неактивных, непишущих и тех, кто ходит нерегулярно. Вроде это было в конце 1980-х... В-третьих, семинар был отлично организован и структурирован, с внутренней дисциплиной, со своим кодексом. Настоящая школа. В-четвёртых, обсуждения проводились в игровой форме, стилизуясь под судебные заседания. Каждое такое заседание было событием, к которому тщательно готовились. И, наконец, главное: атмосфера, созданная на семинаре, так стимулировала творческий рост, что способный новичок вырастал в профессионального автора буквально за пару лет. А талант неизбежно вырастал в мастера, деваться таланту было некуда. Сомневаюсь, что где-то ещё в России было такое уникальное место, такая урожайная земля. Замечу попутно, что здесь была атмосфера свободы, а сам семинар был островком свободы.

Николай Романецкий: Принцип постоянной работы был традиционен: обсуждение новых произведений семинаристов либо литературоведческих докладов, посвящённых фантастике, — в нём мог поучаствовать каждый, у кого находились мысли. Что же касается предпочтений, БН всегда был сторонником фантастического реализма. А посему произведения, прочно связанные с окружающей действительностью, ценились им выше, чем эскапистские опусы, в которых фантастика оказывалась самоцелью. Разумеется, всегда приветствовались новые фантастические идеи (или хотя бы неожиданные трактовки уже существующих). Кроме того, не одобрялась творческая лень. Тот, кто не нарабатывал в течение года, если мне память не изменяет, четыре авторских листа, становился кандидатом на отчисление. И, если ситуация не менялась, через сезон оказывался вне семинара. Некоторых это изрядно дисциплинировало.

Антон Первушин: Прежде всего — жёсткой иерархией и деловой атмосферой. Стругацкий принимал в свой семинар только тех, чьи тексты, по его мнению, можно было печатать хоть завтра. Посему он не учил писать в классическом понимании, а показывал на конкретных примерах обсуждаемых текстов, что именно несёт в себе произведение семинариста и как оно может быть истолковано читателями. В других литобъединениях больше значения придают авторским ошибкам, а здесь речь шла об умении автора транслировать свои идеи и свою рефлексию.

Дмитрий Колодан: Я не участвовал в каких-либо других литобъединениях, и мне не с чем сравнивать. Но, мне кажется, это отличие видно уже из названия. Это был семинар Бориса Стругацкого, и его присутствие, очное или заочное, уже задавало свою неповторимую атмосферу. К тому же вокруг семинара сплотилось множество сильных, талантливых авторов — Андрей Лазарчук, Святослав Логинов, Александр Щёголев и другие. И всё это вместе создавало уникальную среду: стимулирующую, способствующую творческому росту и развитию, а главное — живую.

РЕЗЮМЕ

Чем семинар Бориса Стругацкого отличался от других литературных объединений своего времени?

Святослав Логинов: уникальная фигура руководителя.

Андрей Столяров: воздух свободы.

Александр Щёголев: стимуляция творческого роста.

Николай Романецкий: продвижение фантастического реализма.

Антон Первушин: рабочая атмосфера.

Дмитрий Колодан: творческая среда.

КАК СТРОИЛАСЬ РАБОТА НА СЕМИНАРЕ?

Святослав Логинов: В разные периоды работа строилась по-разному. Опять же, это зависело от того, что обсуждалось на семинаре. Если обсуждался рассказ, то автор или сам Борис Натанович читал его вслух, затем все по очереди высказывали своё мнение. Автору при этом слова не давали, он должен был молча выслушивать всё, что говорили семинаристы. Борис Натанович тоже молчал; лишь изредка, если кто-то слишком завирался в своей критике, вступался за истязуемого. Свою речь Борис Натанович всегда произносил напоследок. Он не разменивался на мелкие стилистические ляпы, его выступление непременно было концептуальным. Оно касалось авторской задачи и сверхзадачи, образов, иногда — построения сюжета. Но там не было и следа звонкой риторики, никакой дидактики, никакого школьного литературоведения. Просто опытный и очень доброжелательный читатель размышлял о прочитанном. При этом Борис Натанович всегда становился на сторону автора, старался найти и показать оригинальное, своеобычное. Мне приходилось слышать высказывания людей, никогда не бывавших на семинаре, будто бы Борис Натанович своим авторитетом давил семинаристов, выпестовывая из них собственных клонов, маленьких стругачат. Так вот, это неправда! Полагаю, мои слова может подтвердить любой член семинара, успевший вплотную пообщаться с Учителем.

Помимо того, были заседания, посвящённые темам чисто теоретическим. Там читался доклад, подготовленный кем-то из семинаристов, а затем шло его обсуждение.

Семинар 1977 года. Лицом к зрителю сидят Святослав Логинов, Борис Стругацкий. Феликс Дымов и Ольга Ларионова

Андрей Столяров: В основном обсуждались рукописи семинаристов. Хотя в действительности тогда происходил гораздо более важный процесс: примерка литературной судьбы. Кто будет писать, а кто — бегать, как таракан, по тусовкам. Кто станет «независимым конгрессменом», а кто будет кланяться и обхаживать нужных людей. У кого появятся настоящие убеждения, а кто будет колебаться вместе с линией партии: позавчера — демократ, вчера — государственник, сегодня — православный патриот путинского призыва. Всё это закладывалось уже тогда. Борис Стругацкий, несомненно, был талантливым педагогом. Он, по-видимому интуитивно, придерживался принципа Гердера: «Не определять, а благоприятствовать». То есть он был «солнцем», а не «садовником». Однако не следует забывать, что быстрее всего под солнцем вымахивают сорняки. Семинар не избежал этой участи. И всё же «работу солнца» оценивают не по количеству сорняков, которые тщатся заслонить собою весь сад, а по тем, пусть редким, цветам, которые там всё-таки произросли.

Александр Щёголев: Семинар состоял из руководителя (сам Борис Натанович), действительных членов (тех, кто хоть раз обсуждался), кандидатов в действительные члены (авторов, которые ещё не доросли до обсуждения) и участников (то есть не-писателей: художников, издателей, критиков, фэнов). Был староста со своими немаленькими обязанностями. Долгое время старостой была Наталья Никитайская. В конце 1980-х старостой Борис Натанович назначил меня, и пробыл я им лет семь-восемь. Потом снова была Никитайская, а в нулевых — Первушин. У каждого кандидата был опекун из числа действительных членов. Опекун читал рукописи кандидата и решал, какая достойна того, чтобы её прочитал Стругацкий. Ставить ли эту рукопись на обсуждение, Борис Натанович решал уже единолично. Кстати, у действительных членов было право ставить свои рукописи на обсуждение без санкции шефа: написал — обсудился (если захотел). К заседаниям готовились. Стругацкий назначал прокурора, в обязанности которого входило говорить прежде всего о недостатках рукописи. Автор выбирал себе адвоката, который концентрировался на достоинствах. Текст должно было прочитать как можно больше народу, что в доинтернетовские времена было непросто. Автор обязан был предоставить несколько экземпляров рукописи, которые люди читали и передавали друг другу, встречаясь в метро или ещё где-нибудь. Староста контролировал перемещения экземпляров и поторапливал копух. Каждое обсуждение заканчивалось тайным голосованием. Голосовали деньгами, положенными в конверты. В советские времена — копейками. Максимальная оценка — 13 копеек (столько стоила чашка кофе в буфете Дома писателей). Во времена первоначального накопления капитала перешли на рубли, максимальная оценка стала 13 рублей. Собранные деньги традиционно шли в фонд семинара.

Семинар 1977 года. Святослав Логинов, Вячеслав Рыбаков и Феликс Дымов

Антон Первушин: Стругацкий строго следил, чтобы семинаристы работали, поддерживали себя в творческой форме и росли как литераторы. Существовал Устав семинара, в котором было прямо прописано, что для сохранения членства семинарист обязан написать не менее четырёх-пяти авторских листов в год. Действительные члены были обязаны выставлять свои новые тексты на обсуждение, а кураторы из их числа поощряли к творчеству кандидатов. По итогам обсуждений выдавались рекомендации к публикации, что в советские времена имело для молодого литератора немаловажное значение.

РЕЗЮМЕ

Как строилась работа на семинаре?

Святослав Логинов: поиск собственного голоса.

Андрей Столяров: примерка литературной судьбы.

Александр Щёголев: отличная организация работы.

Антон Первушин: постоянный труд.

НА КАКУЮ ЛИТЕРАТУРУ В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ ОРИЕНТИРОВАЛИСЬ СЕМИНАРИСТЫ — РАЗУМЕЕТСЯ, ПОМИМО КНИГ САМИХ АБС?

Александр Щёголев: Просто — на литературу. Литературное качество ставилось во главу угла, фантастика шла вторым номером. Ну и, разумеется, ориентировались на русскую литературу, написанную русскими авторами и по-русски, неважно, где они проживают. Из переводных ориентирами становились только самые-самые. Что касается конкретики, то ведь вкусы у всех разные. Но большинство, по-моему, предпочитало произведения с острым сюжетом. Во всяком случае, как было неоднократно замечено, на наших обсуждениях более высокие оценки получали те вещи, которые интересно читать.

Антон Первушин: Борис Натанович не составлял каких-то обязательных списков книг, которые должен был прочитать любой семинарист. Иногда, за разговором, он советовал ознакомиться с чем-то из классики или осилить какую-то из модных новинок. Посему чтение у нас было разноплановое — по субъективным пристрастиям. Лично я в девяностые, когда стал семинаристом, в огромных количествах поглощал американскую жанровую литературу и считал её образцом для подражания, но потом к ней охладел.

Святослав Логинов: Люди на семинаре были разные, и у каждого были свои любимые книги. Сам Борис Натанович часто приводил примеры из Алексея Николаевича Толстого.

Николай Романецкий: Большинство из нас до появления в семинаре были поклонниками АБС и в первую очередь ориентировались именно на их книги. По крайней мере, поначалу. Однако те, из кого выросли более или менее известные авторы, довольно быстро выбирали свой собственный путь. Объединить их творчески могли разве что издательские проекты типа «Времени учеников» Андрея Черткова, да и тут авторы, разумеется, весьма отличались друг от друга, ибо каждый самостоятельно решал, какую тематику и идеологию выбрать.

Семинаристы 2012 года

Дмитрий Колодан: Полагаю, у каждого из семинаристов было что-то своё, что ему нравилось, на что он ориентировался. Однако каждое прочитанное произведение воздействует на читателя, и можно сказать, что вещи, которые обсуждались на семинаре, так или иначе оказывали влияние и на его участников. Вряд ли они ориентировались на эти тексты сознательно, но некое подспудное влияние наверняка было. Именно так и создаётся «среда литературного общения», которая во многом формирует автора.

Андрей Столяров: Скажу честно: я лично не ориентировался на книги Стругацких. На меня громадное впечатление произвели «Гадкие лебеди», рукопись которых Борис Натанович дал мне тогда почитать — сама повесть, как известно, была опубликована лишь во времена перестройки, — но проза Стругацких была для меня чересчур подростковой. Дело, наверное, в том, что я слишком поздно начал читать фантастику, мне было уже тридцать пять, момент был упущен. При всём уважении к высокой выразительности письма АБС я сам хотел писать по-другому. А вообще, одной из трагедий советской эпохи была недоступность хороших книг. Целый пласт беллетристики, как, впрочем, и аналитической литературы, был под запретом. Не с кем было себя сравнить. Не было выбора, поневоле приходилось равняться на классику. Отсюда такое количество тогдашних писателей, «раздавленных» Буниным, Достоевским и Львом Толстым, а в фантастике — Аркадием и Борисом Стругацкими. Зато трагедия современной эпохи, как мне кажется, заключается в том, что нынешние фантасты не читают вообще ничего. Разве что книги приятелей и друзей. Идёт непрерывное жанровое самопереваривание, которое порождает вторичность. Открываешь вроде бы неплохую книгу и вдруг чувствуешь: я это уже читал. Узка торная дорога, по которой бегут всей толпой. Никто не хочет распахивать целину.

РЕЗЮМЕ

На какую литературу в первую очередь ориентировались семинаристы — разумеется, кроме книг самих АБС?

Александр Щёголев: важен острый сюжет.

Антон Первушин: прежде всего разнообразие.

Святослав Логинов: БНС приводил в пример Алексея Толстого.

Николай Романецкий: и всё-таки наследие АБС.

Дмитрий Колодан: на нас влияли произведения друг друга.

Андрей Столяров: приходилось равняться на классику.

Семинар-2003. На переднем плане — Ирина Андронати, Вячеслав Рыбаков, Владислав Гончаров

КАКИЕ СОВЕТЫ СТРУГАЦКОГО ПО РАБОТЕ НАД СТИЛЕМ ВАМ ОСОБЕННО ПРИГОДИЛИСЬ?

Святослав Логинов: Советов по стилистике Борис Натанович не давал или давал крайне редко, ведь это значило перестраивать автора под себя. Зато частенько можно было слышать фразу: «Не надо дописывать за автора. Захочет — допишет сам».

Николай Романецкий: Вообще говоря, Борис Натанович редко давал какие-либо конкретные советы по конкретным авторским проблемам. Его главной задачей при обсуждении было обратить внимание на существование языковой или фабульной проблемы, а уж решать её автору приходилось самостоятельно. В текущей семинарской работе новички в основном контактировали с так называемыми опекунами, институт которых существовал в семинаре. Вот в этих контактах конкретная помощь была возможна. Однако и опекуны старались, чтобы автор сам исправлял свои недостатки. Как мне кажется, это была верная учебная тактика.

Антон Первушин: Стругацкий советовал не переусложнять текст, но при этом избегать примитивизма и лобового пересказа идей. Я стараюсь следовать его совету, но не всегда получается...

Александр Щёголев: Я не помню, чтобы Борис Натанович кому-нибудь когда-нибудь давал советы по стилю. Мне — ни разу. Вопросы стилистики, языка оставались семинаристам на домашнюю работу. А те «дефектные ведомости» (перечни стилистических ляпов), которые часто приносили на обсуждения прокуроры и адвокаты, Стругацкий настоятельно просил не зачитывать вслух, а передавать авторам.

Андрей Столяров: Само существование Бориса Натановича было советом. Вот человек, во плоти, который вместе с братом написал столько замечательных книг. Вот он — перед моими глазами. Вот он — со мной говорит. Это действовало сильнее, чем любой самый мудрый совет.

РЕЗЮМЕ

Какие советы Стругацкого по работе над стилем вам особенно пригодились?

Святослав Логинов: Стругацкий не навязывал стилистику.

Николай Романецкий: БНС лишь обозначал проблему, дальше автор работал сам.

Антон Первушин: избегать и примитивизма, и переусложнения.

Александр Щёголев: вопросы стилистики оставались автору.

Андрей Столяров: само существование БНС было советом.

Борис Стругацкий на семинаре. Вторая половина семидесятых

КАКИЕ СЮЖЕТНЫЕ ХОДЫ И ПОВОРОТЫ БЫЛИ БОЛЬШЕ ВСЕГО ВОСТРЕБОВАНЫ НА СЕМИНАРЕ И ЭФФЕКТНЕЕ ВСЕГО «СТРЕЛЯЛИ»?

Александр Щёголев: Да любые, лишь бы нестандартные. Приветствовалась новизна, неожиданность, нешаблонность. Смешение направлений и жанров. Ломка традиций и стереотипов. И, повторюсь, нравились острые сюжеты — с тайнами и конфликтами. При этом психологизм и достоверность подразумевались. Вещь недостоверная психологически или вообще лажовая, пусть и формально сюжетная, не имела шансов.

Антон Первушин: Всегда пользовались популярностью тонкий юмор и актуальность фактуры. Хорошо «срабатывал» приём умолчания, когда автор оставлял варианты интерпретации на усмотрение читателя. Борис Натанович недолюбливал острые злые тексты, но очень высоко ценил тех авторов, которые умели их писать.

Николай Романецкий: Больше всего были востребованы сюжетные ходы и повороты, реализующие известную триаду «Чудо — Тайна — Достоверность». А вообще, я бы не стал выделять какие-то типовые ходы. В отличие от современной сериально-проектной фантастики, тогда к «штамповке сюжетов» никто не стремился. Среди участников семинара вторичность любого рода категорически не приветствовалась, в те времена такое считалось очень большим литературным недостатком.

Дмитрий Колодан: Не припоминаю, чтобы существовала какая-нибудь «секретная формула». Выстрелить могла любая вещь, главное, чтобы она была интересна, оригинальна и хорошо написана.

Святослав Логинов: Не знаю таких. Зато что давилось беспощадно, так это «рояли в кустах».

РЕЗЮМЕ

Какие сюжетные ходы и повороты были больше всего востребованы на семинаре и эффектнее всего «стреляли»?

Александр Щёголев: нестандартность, ломка стереотипов, а главное — достоверность.

Антон Первушин: юмор, актуальность, неоднозначность.

Николай Романецкий: не приветствовалась вторичность.

Дмитрий Колодан: главное — качество.

Святослав Логинов: «рояли в кустах» давились беспощадно.

ОТ ЧЕГО ПРЕДОСТЕРЕГАЛ БОРИС НАТАНОВИЧ НАЧИНАЮЩИХ АВТОРОВ?

Александр Щёголев: Например, от следования конъюнктуре. Вот его записка, приложенная к одной из моих самых первых рукописей: «Саша, прекратите баловаться! В вашем возрасте запрещается писать «для печати». Писать надо так, как будто это ваша последняя вещь. Иначе толку не будет». Предостерегал также от лени, буквально заставляя молодых писать. В конце сезона опекуны отчитывались за своих опекуемых, кто сколько написал. Если начинающий автор писал мало, Борис Натанович мог его отчислить. Советовал не стараться впихивать в каждую новую вещь все придумки, какие есть, а соблюдать баланс между неуёмной фантазией и сюжетной необходимостью. Советовал не жалеть выбрасывать что-то из произведения, отсекая тем самым лишнее, всегда был за разумные сокращения. Ну и многословие Стругацкому не нравилось, как любому нормальному читателю; этак ненавязчиво он подталкивал молодых учиться «отжимать» собственный текст.

Антон Первушин: От самодовольства. Борис Натанович утверждал, что писатель должен находиться в непрерывном творческом поиске, пробовать разные формы и стили, подбирать оригинальные сюжеты и персонажей. И так — до последнего вздоха. Самодовольный же писатель начинает тиражировать самого себя и перестаёт быть интересным.

Святослав Логинов: Прежде всего — от торопливости. «Думать — не развлечение, а обязанность». Сюжет, антураж, психология героев — всё должно быть продумано, только тогда может получиться что-то настоящее.

Андрей Столяров: От многого Борис Натанович нас предостерегал. От пустословия, от демагогии, от карьеризма, от лени, от тщеславия, от вранья... Но поймите, ведь мало предостеречь, надо ещё, чтобы предостережению вняли. Кто виноват в этом — «солнце», «садовник», сам «ученик»? Знаете, я скажу так: никакой учитель не поможет, если нет желания учиться всю жизнь.

РЕЗЮМЕ

От чего предостерегал Борис Натанович начинающих авторов?

Александр Щёголев: от многословия, лени и следования конъюнктуре.

Антон Первушин: от самодовольства и успокоенности.

Святослав Логинов: от торопливости и небрежности.

Андрей Столяров: от пустословия и вранья.

КАКИХ ПРИНЦИПОВ В РАБОТЕ С ИЗДАТЕЛЯМИ РЕКОМЕНДОВАЛ ПРИДЕРЖИВАТЬСЯ СТРУГАЦКИЙ?

Николай Романецкий: Честно сказать, я вообще не помню, чтобы проводились заседания на такую тему. В семинаре развивались прежде всего уже имеющиеся у человека литературные задатки: научить писать, как известно, вообще невозможно — это умение достаётся человеку от Создателя. Опубликоваться же — для семинара это была в те времена задача отнюдь не первой важности. Добраться до бумаги было совсем не просто, и не семинар эту задачу решал. Нынешнему поколению авторов, избалованных интернетом, наверное, это покажется странным, но для нас в то время семинар сам по себе был сродни публикации. Он обеспечивал любому его члену несколько десятков внимательных квалифицированных читателей, всегда готовых к конструктивной критике, которая и несёт автору главную профессиональную пользу. Беспричинное охаивание, как ныне в Сети, не допускалось. Любые претензии должны быть обоснованы и подкреплены примерами из текста, иначе сам критик тут же получил бы по мозгам за непрофессионализм. Никаких «УГ» тогда не существовало, даже при провальном опусе Борис Натанович находил для автора пару добрых слов — к примеру, «проделана большая работа»...

Александр Щёголев: На обсуждениях рукописей практически не говорили о перспективах издания и о работе с издателями. Семинар прежде всего занимался творческими вопросами. Только в кулуарах Борис Натанович мог дать какой-то конкретный совет. Или помочь делом, например, написать по просьбе автора короткую «врезку» на произведение. В работе с издателями для Стругацкого совершенно естественным качеством была настойчивость — настолько естественным, что даже специально говорить об этом он не считал нужным. Автор должен был самостоятельно стучать во все двери и лезть на все площадки. Вообще же кредо Бориса Натановича было общеизвестно: «Писать надо только о том, о чём хочешь; только так, как хочешь; и чтобы это печатали».

Антон Первушин: Борис Натанович всегда говорил, что если есть возможность публиковаться, то надо публиковаться. Видимо, он хорошо помнил те времена, когда пробиться к читателю было неимоверно трудно, и полагал, что идти на компромиссы с потенциальным издателем не только можно, но и нужно.

Святослав Логинов: Помню лишь один случай, когда он высказывался на подобную тему. В ту пору кипели страсти по поводу ВТО МПФ*. Тогда Борис Натанович сказал: «Вы можете публиковаться в любых изданиях, выпускать книги в любых издательствах и у любых редакторов. Но если от вас потребуют чего-то несогласного с вашей совестью, то надо быть твёрдым».

РЕЗЮМЕ

Каких принципов в работе с издателями рекомендовал придерживаться Стругацкий?

Николай Романецкий: семинар сам по себе был сродни публикации.

Александр Щёголев: прежде всего настойчивость.

Антон Первушин: идти на компромиссы с издателем можно и нужно.

Святослав Логинов: не идти на сделки с совестью.

В 2003 году семинаристы праздновали семидесятилетие Бориса Натановича

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Андрей Столяров: Мне кажется, сейчас актуален вопрос, который вы не задали: что представляет собой семинар в наши дни? Остался ли он «стругацким» или стал чем-то иным? Мне трудно судить. Есть время барахтаться в лягушатнике, а есть время плыть через свой собственный океан. Мне нравится одна теологическая метафора: когда бог создал мир, то оставил в нём свой невидимый след. В каждой частице мира есть искра бога. Это рождает движение, привносит в косную материю жизнь. Вот так же и в мире российской фантастики, который был создан во многом усилиями братьев Стругацких, присутствует их невидимый след. Наверное, он есть и в нынешнем семинаре. Не может не быть...

Юбилей: Литературный семинар Бориса Стругацкого
выложено: 27.02.14
архив: №116; апрель 2013
рубрика журнала: Книжный ряд
рубрика сайта: Книжный ряд
Автор: Василий Владимирский

@темы: Картинки, Фотографии, Б.Стругацкий, «Гадкие лебеди», Воспоминания, Ссылки

---

Про "Время учеников"

[silent-gluk]

Сегодняшняя статья утащена отсюда: www.mirf.ru/Articles/art5650.htm

Кратко о статье: Среди множества межавторских проектов «Время учеников» стоит особняком. Во-первых, участников объединила не определённая вселенная, а личность авторов. А во вторых, причиной появления серии стала не потенциальная коммерческая выгода, а своего рода необходимость диалога — настолько сильное влияние Стругацкие оказали и продолжают оказывать на авторов самых разных поколений.

По ташлинскому
счёту

ПРОЕКТ
«ВРЕМЯ УЧЕНИКОВ»

В постсоветской фантастике проект «Время учеников» (1996–2000) и его прямое продолжение, «Время учеников, XXI век» (2009), занимают особое место. По сути, этот трибьют,коллективная дань уважения Аркадию и Борису Стругацким, уникален. Появление этой серии (ещё в 1991 году задуманной редактором-составителем Андреем Чертковым) было абсолютно неизбежно в силу специфики самого первоисточника — повестей и рассказов Стругацких.

Проза братьев Стругацких построена так, чтобы провоцировать читателя к сотворчеству. Открытые финалы, «фигура умолчания», когда авторам (и героям) известно куда больше, чем проговаривается открытым текстом, многочисленные отсылки к событиям, упомянутым вскользь или вовсе оставшимся за рамками повествования, отвращение к дидактике и навязыванию авторского мнения — всё это создаёт эффект глубины, сложности, богатства и многоцветности мира, где происходит действие. Этот мир хочется изучать и обживать, расширять его границы, пробовать на прочность — импульс совершенно естественный, более того, запрограммированный Стругацкими. Петербуржец Вячеслав Рыбаков, например, часто вспоминает, что первым его произведением стала написанная во втором классе повесть, где будущий автор «Очага на башне» пытался переиграть судьбы героев «Страны багровых туч». А сколько таких текстов появилось за последние полвека по всей стране?..

Первый том антологии выходил дважды, причём под разными обложками

ШАГ ПЕРВЫЙ: «ВРЕМЯ УЧЕНИКОВ»

Сама идея «Времени учеников» родилась в первой половине девяностых. Российские книжные лотки в те годы были плотно оккупированы зарубежной фантастикой — как правило, дурно переведённой и ещё хуже напечатанной, но расходящейся запредельными тиражами. Ранее не издававшиеся в России романы Хайнлайна и Азимова, Желязны и Дика выходили каждую неделю. На риторический вопрос «Кто из наших фантастов способен потягаться с западными классиками?» существовал только один ответ: братья Стругацкие, разумеется! Это прекрасно понимал редактор и составитель Андрей Чертков — напомню, именно ему наш читатель обязан знакомством с творчеством Уильяма Гибсона, Брюса Стерлинга, Майкла Суэнвика и многих других англо-американских фантастов. Заручившись поддержкой Бориса Натановича, Чертков обратился к писателям из числа последователей АБС и к 1996 году собрал первый том «Времени учеников», выпущенный, как и два последующих, петербургским издательством Terra Fantastica и московским ИД АСТ.

ДАНЬ УВАЖЕНИЯ

За последние десять лет вышли ещё две антологии-трибьюта: «Новые марсианские хроники» (2005, составитель Алексей Калугин) и «Академия Шекли» (2007, составитель Алан Кубатиев), но они при всех своих достоинствах не могут тягаться с «Временем учеников» ни по размаху, ни по масштабу поставленной задачи, ни по охвату аудитории. К тому же в этих антологиях авторы по большей части не «продолжали» тексты мэтров — составители, скорее, хотели воссоздать дух и настроение книг Рэя Брэдбери и Роберта Шекли.

В послесловии к этой антологии составитель чётко формулирует принципы, которыми руководствовался при отборе текстов.

Принцип первый. Участники проекта — писатели «четвёртой волны», чью творческую судьбу во многом определили книги Стругацких. При этом — никаких ограничений по возрасту, именитости и количеству опубликованного. Каждый, кто считает, что он имеет право участвовать в проекте, может в нём участвовать. Главный критерий — качество самого произведения. Оно может не нравиться мне как читателю, но если оно сделано крепко, профессионально, талантливо — оно должно быть включено в книгу.

Принцип второй. Никакой обязаловки. Авторы имеют полную свободу в выборе мира, героев, времени и места действия. Если кто-то найдёт ход, позволяющий ему совместить миры «Страны багровых туч» и, скажем, «Улитки на склоне» — то почему бы и нет; главное опять-таки — чтобы это было хорошо сделано. И никакого догматизма: мэтров можно дополнять, можно с ними спорить, а при желании можно даже иронизировать над их героями — разумеется, в меру присущего данному конкретному автору такта. В конце концов, литература — не пансион для благородных девиц. Каждый писатель смотрит на мир по-своему. И лучшие ученики — это те, кто, усвоив преподанное им учителями, смогли найти свой собственный путь.

В первый том «Времени учеников» вошли тексты стремительно набирающего популярность Сергея Лукьяненко, а также Анта Скаландиса, Леонида Кудрявцева, Николая Романецкого, Вячеслава Рыбакова, Андрея Лазарчука, Михаила Успенского и Вадима Казакова. Авторы, выросшие на книгах Стругацких, строили свои произведения отчасти на полемике с классиками, отчасти на развитии идей, брошенных АБС на благодатную почву. То есть, по большому счёту, на осмыслении опыта учителей — включая такой необходимый инструмент рефлексии, как деконструкция. Игра шла всерьёз, по-взрослому: писатели не столько в меру ума и таланта достраивали миры Стругацких и развивали, как это принято в коммерческих проектах, намеченные пунктиром сюжетные линии, сколько предлагали свои варианты ответов на «вечные вопросы», которыми так богаты произведения АБС.

Во втором томе, изданном в 1998 году, Чертков несколько изменил критерии отбора. Среди участников этой антологии уже не только Сергей Лукьяненко, Николай Ютанов, Даниэль Клугер, Владимир Г. Васильев, Александр Етоев, Андрей Измайлов и Эдуард Геворкян, которых с большими или меньшими основаниями можно отнести к «четвёртой волне», но и патриарх советской НФ Павел Амнуэль, начавший публиковаться едва ли не раньше Стругацких, и Василий Щепетнёв, который стал активно писать лишь в девяностых, и дебютант Леонид Филиппов, ранее выступавший в амплуа литературного редактора. Столь же разношёрстным получился и третий том, вышедший в 2000 году. Помимо произведений Андрея Лазарчука, Александра Щёголева, Николая Романецкого, Владимира «Вохи» Васильева, Станислава Гимадеева, Александра Етоева и Вячеслава Рыбакова, на страницах этой книги увидели свет рассказы Александра Хакимова и Елены Первушиной и повесть петербургского детективиста Никиты Филатова. Любопытно, что ещё одна звезда российского криминального жанра, Андрей Кивинов, планировал присоединиться к коллегам, но не успел сдать рукопись в срок. Через много лет его повесть «Мент обречённый», выдержавшая к тому моменту несколько переизданий, вошла-таки в фантастическую антологию «Герои. Новая реальность» (2010).

Вполне закономерно, что одной из самых востребованных у продолжателей и учеников оказалась повесть «Пикник на обочине». В России уже давно существует интерпретация этой вещи, не уступающая по мощи оригиналу, — «Сталкер» Андрея Тарковского. За популярность с «Пикником...» боролись «Хищные вещи века» и «Понедельник начинается в субботу», за ними с небольшим отрывом следовали «Улитка на склоне», «За миллиард лет до конца света», «Жук в муравейнике» и, что особенно неожиданно, «Страна багровых туч». При этом желание вернуться на Арканар изъявила лишь одна участница проекта, Елена Первушина, а «Обитаемый остров» фантасты и вовсе обошли стороной. Что говорит о том, насколько по-разному работает воображение у писателей и людей, занятых в киноиндустрии.

В книгах Стругацких хватает не до конца прояснённых моментов, загадок, вокруг которых поклонники творчества АБС десятилетиями ломают копья. Кто на самом деле организовал нападение на дом Руматы Эсторского? Что случилось на Саракше со Львом Абалкиным? Как попал в будущее Саул Репнин? Был ли прав Рудольф Сикорски?.. Участники проекта «Время учеников», к их чести, обходят эти очевидные сюжетные тупики стороной. «Прямые продолжения» в этих трёх томах можно пересчитать по пальцам одной руки. Даже когда действие начинается ровно с места, на котором остановились классики, перед нами не «фанфики» (продолжения, написанные в заданных автором рамках, причём, как правило, существенно эти рамки упрощающие), а именно вольные и зачастую полемические «вариации на тему».

Порой авторы сознательно отрицали исходные посылы книг. Михаил Успенский на страницах «Змеиного молока» в свойственной ему манере иронически снижает пафос «полуденных» идеологем. «Воха» Васильев в «Перестарках» и Сергей Лукьяненко во «Временной суете» «приближают» к нам героев Стругацких, делают их проще и понятнее. Андрей Лазарчук и вовсе объясняет идиллию мира Полдня гипноизлучателями, выведенными на околоземные спутники («Всё хорошо»)...

Не меньшей популярностью у авторов пользуются альтернативные версии сюжетов АБС: новый вариант биографии Редрика Шухарта в «Отягощённых счастьем» Николая Романецкого, альтернативная концовка «Страны багровых туч» в «Позолоченной рыбке» Василий Щепетнёва, по-новому прочитанная история Страны Дураков в «Пике Жилина» Александра Щёголева...

Часть авторов — Владимир Г. Васильев, Вячеслав Рыбаков, Эдуард Геворкян — и вовсе используют отдельные мотивы из произведений АБС для иллюстрирования собственных философских и социологических концепций.

ИЗ РЕЦЕНЗИИ «ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ОТ ПРОТИВНОГО»

Создатели книги явили на свет Божий жутковатую кунсткамеру — собрание изначально мертворождённых текстов, в которых зомби-персонажи со знакомыми именами с шумом передвигались из угла в угол авторских концепций (чуждых не букве, но духу Мира Стругацких). Роман Арбитман, 1996

Проект «Время учеников» при всей своей неоднозначности остаётся уникальным явлением в отечественной фантастике

Отдельного внимания заслуживает реакция критики (преимущественно внутрицеховой — за пределами «фантастического гетто» серию попросту не заметили), которая за редкими исключениями приняла «Время учеников» в штыки. Всеволод Ревич мягко пожурил «новых русских фантастов» за пафос отрицания, Роман Арбитман без обиняков назвал тексты, вошедшие в первый том, мертворождёнными, и только Сергей Бережной рискнул назвать книгу этапной. По нынешним временам такая пуристская реакция выглядит необоснованно жёсткой, но не будем забывать: и Арбитман, и Ревич родом из той эпохи, когда любое публично высказанное несогласие со Стругацкими могло стать (и неоднократно становилось) поводом сорвать публикацию очередной книги АБС. Критика, однако же, не помешала «Змеиному молоку» Михаила Успенского и эссе Вадима Казакова «Полёт над гнездом лягушки» взять по «Интерпресскону», а «Позолоченной рыбке» Василия Щепетнёва и «Возвращениям» Вячеслава Рыбакова получить «Бронзовые улитки». Ещё одно эссе, «Вежливый отказ, или Как и почему я не написал “Страну Багровых Туч-2”» Эдуарда Геворкяна, вышло в финал «АБС-премии».

ИЗ РЕЦЕНЗИИ «МАСТЕРА И ИХ ПОДМАСТЕРЬЯ»

«Новая русская фантастика» рисует наше настоящее и будущее в таких чёрных тонах, что для надежды и любви места в ней не остаётся. А ведь вернуть надежду в сердца сегодня так же важно, как и двадцать, и тридцать лет назад. Я не хуже нынешних фантастов вижу и знаю, что для веселия наша действительность мало оборудована, но продолжу эту мысль словами не Маяковского, а Андрея Тарковского: «Искусство... должно поселять в человеке надежду и веру. Даже если мир, о котором рассказывает художник, не оставляет места для упований. Нет, даже ещё более определённо: чем мрачнее мир... тем яснее должен ощущаться положенный в основу творческой концепции художника идеал, тем отчётливее должна приоткрываться... возможность выхода на новую духовную высоту...» Я уверен: переболев пафосом отрицания, фантастика вернётся к пониманию того, что жизнь не так уж беспросветна и что шансы выкарабкаться у нас есть. Уверенность эту поддерживает во мне хотя бы продемонстрированная в сборнике любовь к Стругацким; суметь бы передать такую же любовь в собственных книгах... Я не могу понять, как всё это у молодых фантастов совмещается, как, в частности, восемь авторов, отважившихся соревноваться с самими Стругацкими, ухитрились написать посвящённую им книгу без единой улыбки... Всеволод Ревич, 1996

ИЗ РЕЦЕНЗИИ «ШАГИ ЗА ЧЕРТУ»

В общем и целом «Время учеников» для отечественной фантастики поистине этапная книга. С одной стороны, это действительно прощание с героическим — без иронии — прошлым нашей HФ. С другой — это именно те несколько шагов, которые авторы антологии сделали за черту, где остановились их учителя. Сергей Бережной, 1996

ИЗ СТАТЬИ «ПРИНЦЕССА НА БОБАХ»

Если оставить за скобками весёлую повесть красноярца Михаила Успенского «Змеиное молоко», вполне «игровую» статью саратовца Вадима Казакова «Полёт над гнездом лягушки», мы обнаруживаем в остатке плохие сочинения двух разновидностей. Либо — простые графоманские попытки имитации стиля мэтров. Либо — ещё более досадные попытки надрывной полемики с повестями мэтров, в сочетании с нешуточной (и оттого особенно тяжкой) серьёзностью полемистов. В итоге почти все, желавшие поспорить с мэтрами на их территории, продемонстрировали своё фиаско. Роман Арбитман, 2000

Многие произведения, вошедшие в антологию, впоследствии не раз переиздавались в авторских сборниках

ШАГ ВТОРОЙ: «ВРЕМЯ УЧЕНИКОВ, XXI ВЕК»

Первые тома антологии были богато иллюстрированы (здесь — иллюстрация Яны Ашмариной к повести Андрея Лазарчука «Всё хорошо»)

Шло время. Век двадцатый уступил место двадцать первому. Книги братьев Стругацких не потускнели, а армия читателей АБС, пожалуй, даже подросла: проект «Время учеников» инициировал волну переизданий, не утихшую до сих пор. Изменился только культурный контекст. Читательский горизонт расширился: в нашу жизнь вошли новые медиа, новые формы искусства, новые книги и фильмы, а старые стали несравненно доступней, чем два десятилетия назад. Если быть точным, культурный контекст начал меняться ещё в начале девяностых, — однако именно к середине нулевых в фантастику вступило поколение, сформировавшееся уже в этом прекрасном новом мире.

Когда-то, в предисловии ко второму тому «Времени учеников», Андрей Чертков писал: «Одна из основных идей нашего Проекта <...> заключалась в следующем: попытаться доказать и самим себе, и собратьям по ремеслу, и нашим уважаемым читателям, что даже самые что ни на есть классические произведения — вовсе не забронзовевшее многопудье томов за стёклами шкафов академической библиотеки; нет, литература — это постоянный процесс, это вечно живая мистерия, происходящая здесь и сейчас».

Новое время требовало перезапуска проекта на новых условиях. А тут и информационный повод подоспел: Фёдор Бондарчук закончил съёмки двухчастной экранизации «Обитаемого острова» — повести, не особо любимой самими Стругацкими, но дающей обильный материал режиссёрской фантазии. И в 2009 году в издательстве «Азбука-классика» появилась первая часть двухтомника «Время учеников, XXI век» под названием «Важнейшее из искусств» — с пресловутым «розовым танком» и словами на обложке «Выходу фильма “Обитаемый остров” посвящается».

«Важнейшее из искусств», как следует уже из названия, книга куда более игровая, чем тома «Время учеников», изданные в девяностых. На сей раз Чертков не стал напрямую обращаться к профессионалам из «четвёртой волны», к выпускникам московского и ленинградского семинаров писателей-фантастов, к убелённым сединами ветеранам «Малеевки». Основным источником рукописей стал сетевой конкурс «Ташлинский счёт», названный так по аналогии с «гамбургским счётом». В общих словах тема конкурса была сформулирована как «Стругацкие и кино». Часть авторов сосредоточилась на историях, якобы произошедших на съёмках фильмов по произведениям АБС, часть — на псевдорецензиях а-ля «Мнимая величина» и «Абсолютная пустота» Станислава Лема. Из «старой гвардии» в антологии приняли участие только трое: Вячеслав Рыбаков, Николай Романецкий и Владимир Г. Васильев. Имена остальных авторов — Сергея Волкова, Дарьи Зарубиной, Шейлы Кадар, Инны Кублицкой и Сергея Лифанова, Игоря Минакова, Тима Скоренко — широкому читателю на тот момент почти ничего не говорили.

По новому принципу сформирован и завершающий том пятикнижия «Время учеников» «Возвращение в Арканар», вышедший в том же 2009 году. В антологию вошло четыре больших повести, две из которых, «Возлюби дальнего» Михаила Савеличева и заглавная вещь Карена Налбандяна, уже публиковались ранее — первая в авторском сборнике, вторая (в сокращённом и отредактированном виде) в фэнзине «Конец эпохи». Кроме того, в сборник включены «Прекрасный утёнок» Игоря Минакова и «Аллея канадских клёнов» Евгения Шкабарни-Богославского. Вот здесь дело наконец дошло и до «фанфиков», просто и незатейливо отвечающих на вопрос: а что произошло с любимыми героями дальше, какие важные для мира Полдня события остались за рамками повествования? Этим мысленным экспериментам посвящены практически все повести, составившие антологию «Возвращение в Арканар». Произошло то, чего в своё время всеми силами старались избежать авторы «четвёртой волны»: новое поколение с молодым задором взялось «перестругачивать Стругацких» — позиция, на мой взгляд, заведомо проигрышная.

СЛОВО ТВОРЦА

Теперь, когда этот сборник лежит передо мною, я нисколько не жалею о своей уступчивости. Эксперимент удался. Миры, выдуманные Стругацкими, получили продолжение, лишний раз этим доказав своё право на независимое от своих авторов существование... Этот сборник возвращает нам ставшие уже привычными миры, только увиденные другими глазами и обогащённые иным воображением. Борис Стругацкий, 1996

В общем, новый двухтомник оказался не столь успешен, — несмотря на то, что издатели и составитель постарались привязать эти книги к широко разрекламированным кинопроектам — картине Бондарчука и легендарному долгострою Алексея Германа по мотивам «Трудно быть богом». Из четырнадцати произведений только повесть Вячеслава Рыбакова «Стажёры как предчувствие» удостоилась в 2010 году премии «Интерпресскон». Видимо, напрасно издатели вынесли посвящение проекту Бондарчука на обложку: вслед за кинофильмом «Обитаемый остров», провалившимся в прокате, по законам симпатической магии серия «Время учеников, XXI век» тоже дала течь и пошла ко дну, так и не дожив до выхода третьей книги.

РУКОПИСЬ, НЕ ОБНАРУЖЕННАЯ НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ

«Белый Ферзь» — ненаписанная повесть А. и Б. Стругацких, «история проникновения Максима Каммерера в таинственные недра страшной Океанской империи», как охарактеризовал её Борис Натанович в «Комментариях к пройденному». По внутренней хронологии «полуденного» цикла эта вещь должна была занимать место между «Обитаемым островом» и «Жуком в муравейнике». Смутные слухи о якобы написанном, но не опубликованном «Белом Ферзе» долгое время ходили по российскому фэндому. Атмосфера недосказанности породила целый ряд фанфиков, ныне доступных в Сети: «Чёрную пешку» А. Лукьянова, «Миссию «Белый Ферзь» Н. Демарко и многие другие. В предисловии к первому тому «Времени учеников» Борис Стругацкий развеял завесу тайны, кратко пересказав сюжет задуманного братьями произведения. Известно, что один из профессиональных писателей, учеников АБС, имя которого держится в секрете (в этой связи чаще всего упоминают Андрея Лазарчука, Николая Ютанова и Михаила Успенского), получил у Бориса Натановича официальное благословение на использование этого материала, а Андрей Измайлов даже написал и издал роман «Белый ферзь» — правда, не имеющий никакого отношения к фантастике. Пока из всех произведений, напечатанных на бумаге, точнее всего изложенный в воспоминаниях Бориса Стругацкого сюжет «Белого Ферзя» воспроизводит повесть Ярослава Верова и Игоря Минакова «Операция “Вирус”».

ПЕРЕНАСЕЛЁННЫЙ ОСТРОВ

Межавторский цикл «Обитаемый остров» издательского дома АСТ — пример чисто коммерческого использования бренда «Аркадий и Борис Стругацкие». По первоначальному плану серия должна была стартовать сразу после завершения проката «Обитаемого острова» Фёдора Бондарчука, но из-за форс-мажорных обстоятельств её запуск задержался на два года. На данный момент в серию входит четырнадцать романов, связанных общим местом действия — планетой Саракш, по которой огненным смерчем прошёлся Максим Каммерер. Среди участников проекта — Владимир Свержин, Фёдор Березин, Наталья Резанова, Антон Первушин, Игорь Минаков, Максим Хорсун и другие литераторы, по большей части не имеющие отношения ни к «четвёртой волне», ни к «Малеевке», ни к ленинградскому семинару. Не удивительно, что за время существования проекта стартовые тиражи книг упали с 20 000 до 3000 экземпляров. А вот завершить серию планируется вполне достойно: романами «Соль Саракша» Михаила Успенского и «Любовь и свобода» Андрея Лазарчука.

ШАГ ТРЕТИЙ: ВРЕМЯ УЧЕНИКОВ,
БУДУЩЕЕ НЕОПРЕДЕЛЁННОЕ

Пятикнижие «Время учеников» уникально для российской фантастики во многих отношениях. Помимо всего прочего, это единственный в нашей стране многотомный проект, главной движущей силой которого стали не издатели, не писатели, не общественный фонд или компания по разработке компьютерных игр, а один человек: редактор-составитель Андрей Чертков. Пока он не потерял надежду в очередной раз возродить «Время учеников» на новой базе, ставить крест на проекте рано. Хватило бы составителю энергии и здоровья, а авторы и издатели рано или поздно сами подтянутся.

По словам Черткова, на руках у него сейчас два почти готовых сборника, которые требуют незначительной редакторской доработки. Первый — это сиквелы «Пикника на обочине» и произведения про Зону Посещения, присланные на сетевой конкурс, который проводился ещё до запуска проекта S.T.A.L.K.E.R.; второй — условно говоря, «прогрессорская» антология. Ну и, разумеется, множество планов на будущее. Добрать необходимый материал при должном энтузиазме — дело нескольких недель, в крайнем случае пары месяцев. Осталось всего ничего: найти нового издателя, запустить «сарафанное радио» — и за работу, не откладывая до понедельника!

ПОЛНЫЙ СПИСОК ПРОИЗВЕДЕНИЙ, ВОШЕДШИХ В АНТОЛОГИИ «ВРЕМЯ УЧЕНИКОВ» И «ВРЕМЯ УЧЕНИКОВ, XXI ВЕК»
ВРЕМЯ УЧЕНИКОВ (1996) Борис Стругацкий. К вопросу о материализации миров (предисловие) Сергей Лукьяненко. Временная суета (повесть) Ант Скаландис. Вторая попытка (повесть) Леонид Кудрявцев. И охотник... (рассказ) Николай Романецкий. Отягощённые счастьем (повесть) Вячеслав Рыбаков. Трудно стать Богом (повесть) Андрей Лазарчук. Всё хорошо (повесть) Михаил Успенский. Змеиное молоко (повесть) Вадим Казаков. Полёт над гнездом лягушки (эссе) Андрей Чертков. Неназначенные встречи (от составителя) ВРЕМЯ УЧЕНИКОВ 2 (1998) Андрей Чертков. Проверка на разумность (предисловие) Василий Щепетнёв. Позолоченная рыбка (повесть) Сергей Лукьяненко. Ласковые сны полуночи (рассказ) Николай Ютанов. Орден Святого Понедельника (повесть) Даниэль Клугер. Новые времена (повесть) Владимир Г. Васильев. Богу — Богово... (повесть) Павел Амнуэль. Лишь разумные свободны (повесть) Александр Етоев. Изгнание из рая (рассказ) Леонид Филиппов. День ангела (повесть) Андрей Измайлов. Слегач (повесть) Эдуард Геворкян. Вежливый отказ, или Как и почему я не написал «Страну Багровых Туч-2» (эссе) ВРЕМЯ УЧЕНИКОВ 3 (2000) Андрей Чертков. Анизотропное шоссе (предисловие) Андрей Лазарчук. Сентиментальное путешествие на двухместной машине времени (рассказ) Владимир Васильев. Перестарки (рассказ) Александр Щёголев. Пик Жилина (повесть) Николай Романецкий. Бегство из Одержания (рассказ) Елена Первушина. Чёрная месса Арканара (повесть) Цицерон-Елисей Наморкин. Суета в безвременье (палиндром) Александр Хакимов. Посетитель музея (рассказ) Никита Филатов. Позолоченный шар (рассказ) Станислав Гимадеев. Долгая дорога к логу (повесть) Александр Етоев. Как дружба с недружбою воевали (повесть) Вячеслав Рыбаков. Возвращение (рассказ) ВРЕМЯ УЧЕНИКОВ, XXI ВЕК. ВАЖНЕЙШЕЕ ИЗ ИСКУССТВ (2009) Андрей Чертков. В титрах не значился... (предисловие) Сергей Волков. Важнейшее из искусств (рассказ) Тим Скоренко. Тихие игры (рассказ) Дарья Зарубина. Лента Мёбиуса (повесть) Шейла Кадар. А убийца — вон тот дворник... (Из служебной почты КОМКОНа-2) (эссе) Николай Романецкий. Жуки в муравейнике (рассказ) Игорь Минаков. Баллада об инозвёздном пришельце (рассказ) Вячеслав Рыбаков. Стажёры как предчувствие (повесть) Инна Кублицкая, Сергей Лифанов. Я помню... (рассказ) Владимир Г. Васильев. Дальше в лес... (повесть) Шейла Кадар. Кино: полвека со Стругацкими (Опыт альтернативно- криптоисторического экскурса) (эссе) ВРЕМЯ УЧЕНИКОВ, XXI ВЕК. ВОЗВРАЩЕНИЕ В АРКАНАР (2009) Андрей Чертков. Здесь должно было быть предисловие... (предисловие) Игорь Минаков. Прекрасный утёнок (повесть) Михаил Савеличев. Возлюби дальнего (повесть) Карен Налбандян. Возвращение в Арканар (повесть) Евгений Шкабарня-Богославский. Аллея канадских клёнов (повесть) <	История серий: «Время учеников»
выложено: 25.01.14 архив: №116; апрель 2013 рубрика журнала: Книжный ряд рубрика сайта: Книжный ряд Автор: Василий Владимирский

Не знаю. Увы, я так и не смогла проникнуться этой серией, а "Бронзовые Улитки" Рыбакову и Щепетневу меня потрясают до глубины души. _Такие_ высоты духа мне и не снились (я о БНС). Хотя, пожалуй, насчет духа произведений Стругацких - я соглашусь с г-ном Арбитманом. Исключения есть, но редки.

@темы: «Жук в муравейнике», «За миллиард лет до конца света», Улитка на склоне, Критика, Понедельник начинается в субботу, Фанфикшн, «Пикник на обочине», «Страна багровых туч», Вторичное творчество, «Трудно быть богом», «Обитаемый остров», Время учеников, «Хищные вещи века», Сталкер

---

Ожидаемое?..

[silent-gluk]

Как-то я задалась вопросом: когда Сами Знаете Какой Фильм выйдет на экраны, появятся ли издания с кадрами из этого фильма?.. Я полагала, что вряд ли: уж слишком "не для всех" должен был быть фильм.

Что ж, я была неправа.

На Фантлабе появилось вот это издание: fantlab.ru/edition118890



Стругацкий А. Трудно быть богом / Стругацкий А., Стругацкий Б. - М.: АСТ, 2014. - 224 с. - 5000 экз. - ISBN: 978-5-17-084338-1.

А еще Сами Знаете Какой Фильм рекламируют на щитах в метро.

@темы: Картинки, Фильмы, Вторичное творчество, Библиофильское, «Трудно быть богом», Экранизации, Герман, Библиография, Книги, Ссылки

---

И опять воскресенье!

[silent-gluk]

А значит, с нами очередное издание Стругацких.



Это вот обложка.




Страница 1. Или как еще назвать то, что идет перед авантитулом?




А это страница 2. Тоже перед авантитулом.




Авантитул.




Титульный лист.




Оборот титульного листа.




Страница 191.




Страница 192 с очень загадочной пометкой.


Strougatski A. Un gars de l'enfer: Roman / A. Strougatski, B. Strougatski; Trad. par B. du Crest. - Paris: Denoël, 1977. - 192 p. - (Presence du futur; 244). - Фр. яз. - Загл. ориг.: Парень из преисподней.

@темы: Картинки, Переводы, Парень из преисподней, Библиофильское, Библиография, Книги

---

И еще публицистика. Оптимистическая.

[silent-gluk]

Стругацкий А., Стругацкий Б. Б.н. [Предисловие] //Стругацкий А., Стругацкий Б. Понедельник начинается в субботу. - М.: Дет. литература, 1965. - С. 5-6.

Сказка сказке рознь. Бывают сказки для маленьких и для взрослых. Веселые и грустные. Поучительные и легкомысленные. С драконами и без.
Повесть "Понедельник начинается в субботу" - тоже сказка. Авторы написали ее для "научных работников младшего возраста". Так они называют людей любознательных и склонных к научным занятиям: тех, кто пережигает в доме пробки, взрывает во дворе самодельные ракеты, накалывает на булавки жуков и бабочек, ну и, конечно, много читает и много знает.
Конечно, авторам хотелось сделать повесть веселой, но оказалось, что в ней есть и грустные места. Авторы считали своим долгом сделать повесть поучительной и назидательной, однако как-то получилось, что она вышла довольно легкомысленной.
И в ней есть всякого рода драконы. Вот настоящий сказочный герой - не то Александр-царевич, не то Александрушка-дурачок - обыкновенный, вполне современный и совершенно настоящий младший научный сотрудник. Есть заколдованный замок - заурядный Научно-исследовательский институт Чародейства и Волшебства Академии наук. Есть в повести пригоршня вурдалаков, несколько Кощеев Бессмертных, попадаются отдельные, совсем нетипичные колдуны и маги, небрежно обращающиеся с волшебной палочкой. Наконец, есть там и Великая Тайна, относительно которой ни герои, ни авторы не уверены: удалось ее раскрыть или нет. Много чего там есть. Есть даже примечания и комментарии. А вообще-то это повесть о славных веселых работниках, для которых заниматься наукой гораздо интереснее, чем играть в футбол или отплясывать на танцульках.
Важно только не принимать эту сказку всерьез (кто же принимает всерьез сказку?), а с другой стороны, не считать, что она написана от нечего делать (сказка, как известно, ложь, да в в ней намек). Одним словом, каждый читатель пусть возьмет из нее то, что ему нравится. Совсем не исключено, что этот читатель завтра сдаст нужные экзамены, оставит в покое квартирные пробки и отправится на настоящие полигоны и в настоящие институты.

@темы: Публицистика, Понедельник начинается в субботу, Что сказали Стругацкие

---

И опять о Фильме

[silent-gluk]

Утащено отсюда: www.lenfilm.ru/news/150/

5 марта
2014
Первый уик-энд проката «Трудно быть Богом»

Картина «Трудно быть Богом» собрала 18 млн. рублей за первый уик-энд проката. В кинотеатрах страны демонстрируется 160 копий фильма. Картину посмотрели уже 63, 5 тысячи человек. Стоит отметить, что в расчете на одну копию, количество зрителей превышает показатели американских блокбастеров, что свидетельствует о высоком интересе нашего зрителя к интеллектуальному кино. Прокат фильма осуществляется компанией «Люксор» совместно с Продюсерским центром Ленфильма. Пиар поддержку обеспечивают «Люксор» и Utopia Pictures.

@темы: фильм, Фильмы, Вторичное творчество, «История Арканарской резни», «Трудно быть богом», Экранизации, Герман, Ссылки