И мы опять доползли до воскресенья...

[silent-gluk]

И сегодня с нами издание довольно современное. Венгерское.



Это вот обложка.




Авантитул.




Контртитул.




Титульный лист.




Оборот титульного листа.




Об авторах.




Оглавление.






Реклама.




Страница 5, она же шмуцтитул.




Страница 133, она же тоже шмуцтитул.




Страница 249, начало послесловия. (Вообще преди/послесловия из "Комментариев к пройденному" сейчас в большой моде...).


И с нами вот что:

Sztrugackij A. Tavoli Szivarvany; Menekulesi kiserlet / Sztrugackij A., Sztrugackij B.; Ford. Weisz G. - Budapest: Metropolis Media, 2010. - (Az SF mesterei. Kozmosz konyvek. Galaktika fantasztikus konyvek). - 264 s. - ISBN 978-963-9828-55-1. - ISSN 0238-3063. - Венг. яз. - Загл. ориг.: Далекая Радуга; Попытка к бегству.

Содерж.: Tavoli Szivarvany [Далекая Радуга]. S.5-132.
Menekulesi kiserlet [Попытка к бегству]. S.133-248.
Kommentarok a megtett uthoz [Комментарии к пройденному] / B.Sztrugackij. S.249-257.

@темы: Картинки, «Далёкая Радуга», Переводы, Попытка к бегству, Б.Стругацкий, Комментарии к пройденному, Библиофильское, Библиография

---

А сегодня с нами...

[silent-gluk]

...более редкий вид стихотворных фанфиков - вдохновленный "Вторым нашествием марсиан".

Взято здесь - zhurnal.lib.ru/k/kriwenko_a_w/xleb.shtml

Автор - Кривенко Александр Валерьевич

Стабильность и уверенность дает нам синий хлеб.
Казалось, в чем проблема? Такой же хлеб, как хлеб.
Такой же, только синий немного повкусней.
А ну-ка синюховки еще, Япет, налей!

Стараясь сотни лет достигнуть счастья,
Мы получали мрачный результат:
Война и диктатура, прочие напасти,
Руины городов и трупы изувеченных солдат.

Кто знает, сколько бы еще
Друг друга приходилось убивать?
Покамест марсиане в дар нам ниспослали.
Тот самый опиум, что не пришлось искать.

Безвреден он, и даже говорят,
Что от него отменный аппетит.
Новинку хвалят все и... пролетариат.
Одно другому вовсе не претит.

Притом за счастье плата столь мала,
Не жалко никому излишков сока.
У марсиан, конечно, странные дела.
Зачем им сок желудочный, с какого бока?

Твердят нам инсургенты: душу мы продали
За горстку медяков и синий хлеб,
За синюховку и синеющие дали,
За пенсии и беззаботный век.

Но терпят пораженье негодяи,
Таков был предсказуемый итог
Пустой борьбы, но даже с ними марсиане
Всегда за конструктивный диалог.

Твердит теперь и фермер, и учитель,
А Пандарей вообще орет взахлеб:
"Сдадим скорей свои излишки сока!
Да будь благословенен, синий хлеб!"

@темы: Вторичное творчество, Второе нашествие марсиан, Ссылки

---

Новости сетевого Полдня

[silent-gluk]

Оригинал взят у ЖЖ-юзера svet_smoroda в Новости сетевого Полдня

Третий номер 2014 года (а всего четвертый) появился в продаже.
Художник - Антонин Каллас



Содержание:

Идеи и фантазии
Антон Тимофеев «ПИРАТСКИЕ ДЕЛИШКИ». Повесть
Андрей Измайлов «АЛТЫН АСКЕР». Неснятое кино
Мила Коротич «СВЕТЛЯКИ УХОДЯТ ПЕРВЫМИ». Рассказ
Елена Кушнир «ПЕРЕВАЛ». Повесть
Злата Линник «ТЕ, КОТОРЫЕ ЖДУТ». Рассказ
Тимур Максютов «ТЕПЛАЯ КРОВЬ». Рассказ
Сергей Алхутов «ВЛАДЫКОЙ МИРА БУДЕТ ТРУД». Рассказ
Елена Щетинина «БРЕМЯ АВТОРА». Рассказ

Личности и размышления
Станислав Бескаравайный «О ПРЕРЫВАНИИ ЭПОПЕЙ»
Константин Фрумкин «ТЫСЯЧА И ОДНА ГРАНЬ ТОТАЛИТАРИЗМА»

Приобрести можно вот тут www.lenknigotorg.ru/#!/Полдень-№-3-2014-Автор-Альманах-фантастики-«Полдень»/p/44687762/category=9142090
В магазине теперь действует оплата через систему Robokassa

Там же (www.lenknigotorg.ru/#!/Сборники/c/9142090/offset=0&sort=normal) присутствуют и первые три номера. Все составлены из произведений, принятых в редакционный портфель журнала "Полдень, XXI век", но так и не вышедших в свет из-за кончины мэтра и закрытия журнала.

Как подкину денег на Киви - так куплю.

@темы: Полдень XXI век, Перепост, Ссылки

---

А хороший вопрос...

[silent-gluk]

...задали мне по мотивам недавнего поста про "Понедельник..." в "Искателе".

Вот этот отрывок из авторского предисловия:

"Сейчас мы работаем над тремя фантастическими повестями сразу: о фантастических ученых, о фантастических мещанах и о фантастических событиях на фантастически незадачливой планете. Может быть, это звучит несколько игриво, но мы надеемся, что повести получатся довольно серьезными независимо от того, веселые или печальные события в них описываются. Первая повесть называется "Понедельник начинается в субботу", вторая "Хищные вещи века", а третья пока никак не называется."

А что за третья книга могла иметься в виду?.. По времени более-менее близка "Улитка на склоне", но фантастически незадачливая планета??? Под это описание скорее уж подошел бы "Обитаемый остров", но ему, похоже, еще рано - 1964 год все-таки...

@темы: Публицистика, Улитка на склоне, Понедельник начинается в субботу, «Обитаемый остров», «Хищные вещи века», Вопросы

---

И еще старая критика

[silent-gluk]

Громова А. На пороге неведомого века // Молодая гвардия (М.). - 1962. - № 6. - С.268-273.

Советская научная фантастика стремительно растет и вглубь и вширь. Появились новые темы, новые имена. Аркадий и Борис Стругацкие, Анатолий Днепров, Владимир Савченко, Валентина Журавлева и другие лишь недавно заявили о себе первыми рассказами, а сегодня уже нельзя говорить о перспективах развития нашей научной фантастики, не учитывая их поисков и достижений.

Стремительное развитие научной фантастики, конечно, не случайность. Оно вызвано все возрастающей потребностью наших современников яснее увидеть очертания будущего - хотя бы завтрашнего - дня. Наступает эпоха завоевания космоса, эпоха кибернетики и полимеров, ядерной энергии и полупроводников, эпоха, на пороге которой мы стоим, удивленно глядя на грандиозные ее очертания, еле проступающие сквозь рассветную дымку. Еще слабо различимы извилины даже тех путей, по которым мы уже сделали первые шаги.
Это неудивительно. Ведь судорожно дергающиеся фигуры в кадрах братьев Люмьер шестьдесят лет тому назад производили впечатление забавного аттракциона, а между тем это было рождением нового, блистательного и мощного искусства кино. «Летающие этажерки» первых авиаторов приносили вначале мало практической пользы, но это был первый шаг к завоеванию воздуха. И, конечно, не в следующем столетии, а уже лет через десять-пятнадцать нам покажется устарелой конструкция ракеты, на которой летал Юрий Гагарин. Однако первые два часа, проведенные человеком в космосе, навсегда сохранят свое значение: человек, преодолев притяжение родной планеты, впервые шагнул в космос, и отсюда, от этой точки, лягут все будущие трассы космонавтов к планетам и звездам.
Полет в космос еще совсем недавно многим казался фантастикой. Не так давно яростно отрицали кибернетику и не имели понятия о чудесных свойствах полимеров. Всегда и во все века человечеству трудно было расставаться с иллюзиями. Понадобились жестокая борьба и усилия мысли, чтобы понять и признать, что Земля не является центром вселенной и Солнце не ходит вокруг нее. Не так-то легко примирились современники Дарвина с тем, что человек - это логическое следствие эволюционного развития какой-то группы обезьян. А в наши дни многим и многим трудно представить себе, что разумные существа живут не только на Земле и что они, возможно, очень отличаются от нас. У большинства вызывает еще инстинктивное сопротивление мысль о том, что кибернетическая машина способна - в перспективе - имитировать очень сложные функции головного мозга, что она сможет «обучаться» в процессе работы, ориентироваться в сложной изменчивой обстановке, выбирать наилучшее решение. Но и эта иллюзия неповторимости, уникальности человеческого сознания - и она исчезнет «при свете просвещенья».
Наука и техника все более властно вторгаются в жизнь, переделывая и перекраивая не только экономику и быт, но и мировосприятие, мироощущение нашего современника. Но темп жизни необычайно ускорился, и человеческая психика не всегда поспевает за ним. Речь в данном случае идет не о тех безнадежно отсталых индивидуумах, которые на пороге коммунизма видят смысл жизни в накоплении личного имущества. Речь идет о тех, кто правильно понимает перспективы развития нашего мира, но понимает в ряде случаев лишь умозрительно, неконкретно.
Конечно, к новому миру, возникающему на наших глазах, постепенно приучают человека и газеты, и радио, и популяризаторские работы ученых. Но, пожалуй, решающая роль тут принадлежит искусству. Магия искусства верней всего рушит барьеры в душе человека, штурмует косность чувств и навыков. Искусство предугадывает, искусство указывает путь, искусство учит идти по неизведанным и трудным путям и находить в этом радость и гордость.
И тут слово прежде всего за научной фантастикой. Именно она, представляющая собой органический сплав науки и искусства, может ясней всего увидеть и воплотить в ярких образах то, что сбудется завтра, через десять, через сто или тысячу лет. Именно она способна предугадать, как повлияют на человека результаты дальнейшего прогресса науки и техники, все более полного овладения природой, все более глубокого познания мира, как они отразятся не только в бытовом укладе, но и в психике людей будущего. Поэтому так тянутся к научной фантастике наши современники, стоящие на. пороге нового, великолепного и сложного мира.
Своеобразие жанра научной фантастики состоит именно в том, что в художественную ее ткань, как нити основы, прочно вплетаются линии смелого научного предвидения, научного поиска, пускай иногда и пренебрегающего точными доказательствами, пропускающего необходимые звенья исследования, но идущего по какому-то принципиально важному и интересному пути. Научная фантастика без полета мысли, без уменья опережать время существовать не может.
Но даже самая смелая, самая великолепная идея не определяет удачи произведения. Можно и нужно спорить о том, какова специфика работы над образом в произведениях научной фантастики, но ясно одно: без убедительно очерченных характеров героев, действующих в так же убедительно очерченной обстановке, этот жанр не может существовать в границах искусства.
Между тем одна из серьезнейших причин, и сегодня еще притормаживающих развитие нашей научной фантастики, - это та сознательная или невольная скидка на жанр, которую так часто делают не только критики, но и сами писатели: ну, что, дескать, возьмешь с научной фантастики? - побольше бы всяких технических выдумок, а создание характеров - это уже из другой оперы. И скидки делаются. И научно-фантастические повести в ряде случаев превращаются в какую-то странную мешанину из более или менее удачных домыслов на темы науки и пародийно схематичных, а то и попросту пошлых «личных» мотивов.
Вполне естественно, что если такие опусы находят защитников (делающих скидку все на ту же фатальную специфику жанра), то еще легче становятся они мишенью для вполне справедливых насмешек над «пошлостью в космическом масштабе». Однако зачастую атака против неудачных произведений перерастает, порой помимо воли критика, в атаку против жанра. Я уже не говорю о таких статьях, как, например, «Вымысел без мысли» В. Шитовой («Юность», № 9, 1961 г.), где производится лихой кавалерийский наскок на всю нашу современную научную фантастику, - лихость критика тут объясняется полнейшим непониманием жанра и отсутствием интереса к нему.
Но вот В. Кардин в статье «Преодолев земное притяженье» («Октябрь», № 3 за 1961 г.) берет под обстрел действительно неудачные произведения наших научных фантастов. Очень остроумно и доказательно критикуя эти произведения и справедливо замечая при этом, что «лепка характеров, разработка психологии героев... обязательны для научного фантаста не меньше, чем для всякого художника», В. Кардин тут же объявляет, что наша научная фантастика опирается в основном на традиции Жюля Верна, который, как считает сам критик, рисовал своих героев лишь двумя красками и при помощи прямых линий. Можно спорить о том, всегда ли Жюль Верн прибегал к такому методу изображения (хотя бы по поводу образа капитана Немо); но если В. Кардин вообще считает, что традиция условного, схематичного изображения героев действительно является главенствующей в нашей научной фантастике и «несомненная плодотворность ее не нуждается в защите и доказательствах», то как же можно требовать от бедных фантастов «лепки характеров и разработки психологии героев»? Пускай себе создают «манекеноподобных астронавтов с учеными званьями и профессорским апломбом»!
Неудивительно после этого, что В. Кардин, смеясь над поистине удивительными «космическими страстями» героев «Лунной дороги» А. Казанцева, тут же в отчаянии восклицает: «Пути научной фантастики неисповедимы!» Думается, дело тут все в той же злополучной подсознательной уверенности в том, что научная фантастика - это все-таки не совсем искусство (не случайно В. Кардин ни разу не вспомнил о непревзойденном мастере в этой области - Герберте Уэллсе).
Порочный круг скидок замыкается совершенно неизбежно: редакции «серьезных» журналов большей частью даже не принимают к рассмотрению рукописи научно-фантастических произведений. Дело, мол, не в том, хорошо или плохо ваше произведение, - просто мы не печатаем научной фантастики (подтекст такой: не печатаем потому, что это литература второго сорта).
Долой эти скидки, надо их бояться как огня! Научная фантастика - равноправный и очень интересный вид искусства слова. У нее своя специфика и свои очень важные задачи. С этой точки зрения ее и следует рассматривать и с этой точки зрения следует предъявлять к ней самые высокие требования. Только ясное понимание целей научной фантастики и рожденная этим пониманием взыскательность могут обеспечить ее полноценное развитие.
Одна из важнейших задач научной фантастики - приучить человека жить в будущем, воспринимать это будущее как реальность, учитывать неотвратимость его прихода и на этом основании судить о сегодняшнем дне. Этого, конечно, можно достичь лишь средствами искусства, создавая понятные, близкие нам характеры людей, которые действуют в условиях необычных, удивительных, фантастических, но изображенных достоверно и убедительно. Уэллсовский человек-невидимка потому так потрясает воображение, что его трагическая судьба развертывается на очень точном, реалистически выписанном фоне. Вторжение марсиан в «Войне миров» тоже закреплено точными бытовыми и психологическими деталями. Если же в произведении все фантастично, все отрешено от реальности - и обстановка, и события, и люди, как, например, в «Гриаде» А. Колпакова, - то читательское восприятие теряет опору и произведение воспринимается лишь как сказка, более или менее увлекательная.
Конечно, если писатель пытается перешагнуть мыслью через многие века, то он неизбежно несет потери, ибо самые блистательные картины будущего мира, созданные его фантазией, не будут подкреплены достаточно убедительным и точным анализом психологии героев. И. А. Ефремов в повестях «Туманность Андромеды» и «Сердце змеи» дал образцы интереснейших утопий, основанных на научном предвидении. Однако герои в этих произведениях скорее иллюстрируют идеи, чем существуют сами по себе. То же можно сказать и о романе «Магелланово облако» его польского собрата Станислава Лема. Конечно, это вовсе не означает, что такие утопии писать не следует. Их неизбежные недочеты в очень большой степени компенсируются несомненными преимуществами, которые дает смелый полет мысли, чувство перспективы, пафос благородных идей.
Но вот тот же Станислав Лем пишет рассказы «Испытание», «Патруль», «Альбатрос». Они тоже о будущем, о времени, когда уже проложены трассы Земля - Луна, Земля - Марс, Марс - Луна и когда пассажиры космических лайнеров находятся в условиях, которым может позавидовать сегодняшний пассажир океанского парохода. Эта фантастическая обстановка изображена очень убедительно и, можно сказать, реалистично. А особую убедительность всему придает характер главного героя, его реакция на окружающее. В этих рассказах один и тот же главный герой - космонавт Пиркс. Только в «Испытании» он курсант, совершающий первый пробный полет, а в «Альбатросе» - уже пилот, который в данную минуту является пассажиром на борту космического лайнера. Условия фантастические? Да, конечно! Где мог видеть Станислав Лем, как гибнет космический корабль и как другие корабли со всех сторон спешат ему на помощь, пытаясь спасти людей? Где он слышал властный голос Луны Главной, командующей спасательными работами, где видел экран телевизора, на котором гибнущий «Альбатрос» похож на тлеющую тонкую черточку, окруженную все сгущающимся облаком дыма? Почему же, читая эти рассказы, воспринимаешь то, что рассказано в них, как реальность? Потому что пилот Пиркс близок и понятен во всех своих душевных движениях. Именно так и мы могли бы реагировать на подобные события. Умело сочетая смелую фантазию с прочной опорой на реальность сегодняшнего дня, Станислав Лем добивается прекрасных результатов.

В рассказе Аркадия и Бориса Стругацких «Почти такие же» присутствует то же драгоценное ощущение реальности и достоверности фантастичного. Герои этого рассказа тренируются перед полетом в космос. Примерно так же тренировались Юрий Гагарин, Герман Титов и их товарищи. Только герои этого рассказа никак не могут претендовать на роль пионеров космоса: уже налажены рейсы между планетами и уходит в космос первая межзвездная экспедиция. Они мечтают о полетах к далеким звездам и спорят о том, зачем человеку звезды (о планетах, близких к Земле, спору уже нет, все ясно, они оказались очень нужны). У них другой быт, основанный на более высоком техническом уровне, чем у нас. Но это те же люди, почти такие же, как мы, только живущие в мире, более просторном, богатом и, надо полагать, более гармонично устроенном, чем наш. Они влюбляются и страдают от размолвок, они мечтают и спорят, шутят и грустят - не почти как мы, а так же, как мы.
Одна из наиболее привлекательных черт дарования Аркадия и Бориса Стругацких - это уменье экономными штрихами рисовать характеры героев без дешевой патетики и сентиментальности. С этой точки зрения едва ли не лучший их рассказ «Белый конус Алаида». Герой этого рассказа - суровый, замкнутый «космический волк» Ашмарин и его молодые помощники Гальцев и Сорочинский выписаны так четко, что фантастическое повествование приобретает чисто реалистическую, почти бытовую достоверность и убедительность. Теми же качествами отличаются повести «Страна багровых туч» и «Путь на Амальтею» - все здесь дается через восприятие героев, психология которых нам понятна, а поэтому и самые фантастические события выглядят как реальные или, во всяком случае, как вполне возможные.

По этому же верному и самому надежному пути идут молодые фантасты Владимир Савченко и Анатолий Днепров. Правда, их произведения пока все же привлекают больше смелой выдумкой, полетом мысли, чем оригинальными, запоминающимися характерами. Но недостаточная глубина и четкость образов кажутся у этих очень одаренных авторов лишь болезнями роста. Герои их произведений - не те унылые схемы, старательно обклеенные всякого рода ярлычками, какие путешествуют по страницам многих книг, выходящих под заманчивым грифом «Научная фантастика». Это, может быть, еще не портреты, а лишь карандашные наброски, но и в этих набросках чувствуется верный глаз и художественный вкус. А уменье свободно и смело мыслить, уменье ставить и решать острые политические и моральные проблемы привлекают и в рассказах Анатолия Днепрова (назовем хотя бы такие прекрасные рассказы, как «Уравнения Максвелла» или «Крабы идут по острову») и в «Черных звездах» Владимира Савченко. Это очень интересное и многообещающее начало пути.
Научная фантастика - синтез, сплав науки и искусства. Но числится она. именно «по ведомству искусства», и задачи у нее те же, что у искусства. Об этом надо помнить. Напрасно В. Ревич восклицает: «Фантасты, торопитесь!» (так названа его статья, опубликованная в «Литературной газете» за 23 января 1960 г.), полагая, что если люди побывают, к примеру, на Марсе и Венере, то произведения научных фантастов, описывающие полеты на эти планеты, совершенно утратят значение. Нельзя сводить роль научной фантастики к предвидению, более или менее точному. Примеров такого предвидения можно назвать немало. Не говоря уж о многих произведениях Жюля Верна, стоит вспомнить хотя бы такие рассказы И. Ефремова, как «Алмазная труба», «Голец Подлунный», «Озеро Горных Духов», фантастические гипотезы которых уже стали самой доподлинной реальностью. Но нельзя оценку произведения искусства сводить к этакой игре в отгадку: угадал - молодец, не угадал - плохо твое дело.
Конечно, после того как люди побывают на Марсе или на Венере, им уже совсем расхочется читать наспех состряпанные книги вроде повестей К. Волкова «Марс пробуждается» или Л. Оношко «На оранжевой планете». Но настоящие произведения искусства всегда сохранят свою силу. Ведь и в то время, когда впервые вышла в свет «Аэлита» А. Толстого, было известно, что условия жизни на Марсе совсем не таковы, как это изображено в книге. Но инженер Лось, красноармеец Гусев и марсианка Аэлита и сейчас продолжают покорять сердца читателей. И после того как мы побываем на Марсе и точно установим, существуют ли марсиане и похожи ли они хоть отчасти на кровожадных слизняков, описанных Уэллсом, для нас не погибнет своеобразное мрачное обаяние «Войны миров» и останутся в памяти боевые треножники, шагающие через реки и поля, и зловещая красная марсианская трава, буйно разрастающаяся на равнинах и холмах Англии, опаленных небесной войной, и тоскливый протяжный крик умирающих марсиан: «Улла! Улла!» Это останется навсегда, потому что это подлинное высокое искусство, потому что магия художника заставила нас увидеть фантастические, небывалые события как бы воочию, через восприятие реального человека той эпохи - рассказчика и главного героя романа.
Идея войны миров, враждебности между мыслящими существами, которую и сейчас усиленно пропагандирует реакционная фантастика, особенно в США, не приемлется советскими научными фантастами. Мы верим, что не вражда, а дружба и сотрудничество - закон жизни и на нашей планете и на других и что мыслящие существа могут найти способ договориться и установить дружеский контакт. Мы не разделяем, конечно, и пессимистических прогнозов Уэллса насчет будущего человечества. Но романы и рассказы Уэллса остаются для нас образцом высокого мастерства в научной фантастике.
Советская научная фантастика давно отказалась от балансирования «на грани возможного», которое ей строго предписывали в минувшие годы, которое сковывало ее, лишало крыльев, ограничивало горизонт. Она широко и свободно шагает вперед, вдохновляемая стремительным движением современной науки по всему фронту. И, пожалуй, самая главная задача, которая стоит сейчас перед ней, - это решение вопросов мастерства, поиски новых, специфических для жанра, наиболее эффективных средств художественной выразительности. Именно на этом пути добиваются значительных успехов лучшие из наших молодых фантастов.

@темы: Критика, «Страна багровых туч», Белый конус Алаида, Почти такие же, «Путь на Амальтею»

---

И немного старой критики...

[silent-gluk]

Чешкова Л. Река мечты // Вокруг света (М.). - 1962. - № 2. - С.61-64.

Современную советскую фантастическую литературу хочется сравнить с рекой. Не с равнинной, плавной и устойчивой, а с горной – изменчивой, неровной, но сильной. Порой она бежит тоненьким ручейком, порой низвергается водопадом. Часто петляет, прорываясь сквозь скалы. И все же ни на секунду не останавливает свой бег. Какие же источники питают ее? Куда держит она свой путь?

СЛОВО - ФАКТАМ
1960-1961 годы были очень плодотворными для советской фантастики. Вот простой перечень книг, изданных в это время: сборник рассказов И. Ефремова, где напечатана повесть «Сердце змеи», романы Г. Мартынова «Каллистяне» и Н. Шпанова «Ураган», два сборника рассказов А. и Б. Стругацких - «Путь на Амальтею» и «Шесть спичек», повесть В. Савченко «Черные звезды» и сборник рассказов А. Днепрова «Уравнения Максвелла», книги И. Забелина «Пояс жизни», А. Казанцева «Лунная дорога», Г. Гуревича «Рождение шестого океана» и «Прохождение Немезиды», В. Журавлевой «Сквозь время», Г. Бовина «Дети Земли», А. Колпакова «Гриада», А. Волкова «Марс пробуждается», сборники фантастических повестей и рассказов - «Альфа Эридана» и «Золотой лотос», шестая книга альманаха «Мир приключений» и шесть выпусков «Искателя».
Нетрудно заметить - даже по названиям - что тема освоения космоса набрала, если так можно сказать, наибольшее число писательских голосов. Это вполне объяснимо: 60-е годы войдут в историю как годы, когда человек впервые шагнул в космос.
Немало и произведений, герои которых не мчатся по звездным дорогам, а заняты решением земных проблем - конструированием сложнейших электронных машин (А. Днепров, «Суэма»), изучением возможностей человеческого мозга (рассказ «Шесть спичек»), передачей энергии без проводов («Рождение шестого океана»). Интерес к таким темам тоже не случаен: именно в области физики, химии, математики, биологии делаются сейчас важнейшие открытия.

Возьмите любую или почти любую книгу из тех, что названы выше, и вы окончательно убедитесь, что наша фантастика идет по пути развития научной фантастики.
Достижения современной науки и техники - это стартовая площадка. отталкиваясь от которой фантасты уносятся мечтой в будущее. И что интересно - развивая свою мечту, свою - отнюдь не беспочвенную! - фантазию, писатели в большинстве случаев основываются на законах развития природы. Видимо, поэтому многие идеи, высказываемые в научно-фантастической литературе, принципиально осуществимы. Вспомните слова академика Л. Арцимовича на Всесоюзном совещании научных работников: «Для любителей научной фантастики я хочу заметить, что игольчатые пучки атомных радиостанций представляют собой своеобразную реализацию идеи «гиперболоида инженера Гарина».
Все эти факты подтверждают мысль о тесной связи фантастики с наукой. Заметим, кстати: сам жанр научно-фантастического романа появился именно во второй половине XIX века, когда наука и техника переживали огромный подъем. Фантастика - это своего рода литературный барометр, по которому можно судить о сдвигах в науке. Грандиозные успехи советской науки вдохнули в нашу фантастику новые силы.

"...КАКОЕ ГРОМАДНОЕ БУДУЩЕЕ!"
Открытия не приходят сами. Они даются людям ценой большого труда, порой даже жертв.
Над созданием нейтрида, ядерного сверхматериала, и антивещества бьются физики Голуб, Сердюк, Самойлов и Якин - герои повести В. Савченко «Черные звезды». А за границей такими же поисками заняты американский генерал Хьюз и ученый Вэбстер. Гибнут Голуб и Сердюк, гибнут Хьюз и Вэбстер - и причина их гибели общая: еще не познанные свойства нейтрида привели к взрыву.
Много трагических событий в повести В. Савченко. Но почему они не снижают ее общего оптимистического тона?
Потому, что смерть Голуба и Сердюка - это смерть во имя жизни. Они работали не покладая рук, чтобы исследовательские ракеты из нейтрида смогли садиться на поверхность Солнца и проникать на тысячу километров в глубь Земли...
Потому, что смерть Хьюза и Вебстера - это справедливое возмездие тем. кто создает военные ракеты из нейтрида, кто готовит войну в космическом масштабе.
Потому, что исследованием нейтрида за океаном занялся Энрико Гарди, ученый, который никогда не отдаст свой талант врагам человечества...
Потому, наконец, что работу Голуба и Сердюка продолжили их ученики, весь смысл жизни которых в творчестве во имя счастья людей. Когда читаешь страницы о работе советских физиков, создастся ощущение, будто ты сам участвуешь в исследованиях. И работа эта настолько захватывает, что не кажутся просто звонким восклицанием последние слова повести: "А какое громадное будущее нетерпеливо ждет нас - голова кружится!" Нужно самому испытать радость творчества, чтобы написать об этом так искренне и горячо, как написал молодой инженер В. Савченко.
Мы не случайно столь подробно останавливаемся на повести «Черные звезды». В ней особенно проявились сильные стороны нашей фантастики Вера в человека-творца, в безграничность познания, радость творчества.
Секрет оптимизма советской фантастики не в отказе от трагических ситуаций, а в правильном, широком, гуманистическом осмыслении событий.
Правда, порой такого осмысления не хватает в некоторых рассказах (В. Журавлева, «Астронавт»; Г. Анфилов, «В конце пути»), тогда ноты трагизма, одиночества заглушают мысли о радости познания, торжестве человеческого разума Произведение сразу мельчает, становится уже, камернее, чем могло бы быть.
Но вот на память приходит повесть И. Ефремова «Сердце змеи». Пусть экипажу «Теллура» не удалось установить тесного контакта с инопланетными жителями, которые дышат смертельным для землян газом - фтором Но разве не родилась у биолога Афры Леви мысль о том, что путем воздействия на механизм наследственности можно заменить фторный обмен веществ кислородным? Заставить тела звездных пришельцев работать на иной энергетической основе... «Как бесконечно много, - пишет Ефремов, - могут сделать соединенные усилия обеих планет! Если же к ним присоединятся другие мыслящие собратья, фторное человечество не пройдет бесследной тенью, затерявшейся в глубинах вселенной». Любимая идея И. Ефремова - идея Великого Кольца - человечество выходит в космос, чтобы превратить его в арену дружбы различных цивилизаций... Эта глубоко философская мысль придает произведению широту, масштабность.
Как не похожи эти мечты о грядущем на мрачные прогнозы американских фантастов - Бредбери, Годвина, Иннеса, Хайнлайна! Заметим, что произведения этих писателей - одни из самых значительных в американской фантастике.
...Зловещие смертоносные грибы висят над безжизненной, радиоактивной землей: спасаясь от наполненной военной истерией жизни будущего, бегут люди в прошлое, жуткое чувство одиночества испытывают пилоты космических кораблей - вот распространенные мотивы прогрессивной американской фантастики. Читаешь «451 по Фаренгейту» Рея Бредбери, листаешь сборник рассказов американских фантастов и слышишь голос людей, которые живут в жестоком, обреченном мире. Голос отчаяния, гнева и безнадежности.
- Нет! В будущее надо верить, за него надо бороться, - горячо выступают советские писатели. - Как борются за него герои «Черных звезд» и «Сердца змеи».
Истоки этой веры уходят в глубь нашей жизни, нашей идеологии.

СМЕРТЬ КУКЛИНГАМ!
Горький говорил - нет фантазии, в основе которой не лежала бы реальность. Перечитайте повесть А. Толстого «Аэлита», от строки до строки пронизанную пафосом революции, и перед вами встанут события Октября. Перечитайте «Властелин мира» А. Беляева - и вы вспомните тридцатые годы, когда фашисты рвались к власти и мечтали о мировом господстве.
Сегодня советские фантасты снова обращаются к важнейшей теме современности - борьбе за сохранение мира на земле.
...Инженер Куклинг, герой рассказа А. Днепрова «Крабы идут по острову», сконструировал краба - машину-автомат, способную изготавливать из металла свое подобие. Для каких целей предназначается это изобретение?
- Для войны, - откровенно и нагло объясняет Куклинг своему помощнику. - Эти крабы - страшное оружие диверсии. Представьте, что будет, если такие штуки выпустить на территории врага. Они в короткий срок могут сожрать весь металл противника... Во время войны мои автоматы будут хуже чумы…
Страшно: металлические крабы величиной с человека бродят по острову, с жадностью пожирают друг друга... И все же рассказ Днепрова отнюдь не рассказ ужасов. Все сцены и детали бьют в одну цель: помогают создать зловещие образы тех, кто с жестокой последовательностью и изобретательностью готовит новую войну.
«Смерть Куклингам!» Этот мотив проходит и через другие рассказы А. Днепрова: «Уравнения Максвелла», «Диверсант с «Юпитера», и через повесть «Черные звезды» В. Савченко, и роман Н. Шпанова «Ураган».
Роман Н. Шпанова задуман очень широко. Уже не одинокий, затерянный в океане остров, как в рассказе А. Днепрова, а весь мир. вся земля - место действия «Урагана». Уж не только Куклинг, а целая свора их - Хойхлер. Цвейгель, Шредер и т. п. пытаются зажечь огонь войны. Но уже и противостоит им не один герой, а грозная, с каждым днем растущая сила - Андрей Черных, советский летчик-испытатель, американский летчик Варнс, польский журналист Лесс Галич, французский летчик Анри и много других честных и умных героев книги.
Н. Шпанову при помощи несложного фантастического приема - мечтой писателя созданы гиперзвуковые самолеты и лучи, обезвреживающие атомные бомбы, - удается показать результат борьбы двух миров, результат, продиктованный неумолимой логикой истории. Подобно тому как гибнет под металлическими клешнями собственного изобретения Куклинг, ураган - сила и гнев людей, защищающих мир, - рушит планы поджигателей войны.
Думается, что произведения Н. Шпанова и А. Днепрова воспитают не одного борца с Куклингами.
Сталкиваются два мира и на космической арене - в тех научно-фантастических произведениях, где идет речь об освоении космоса в ближайшем будущем. Замысел повести А. Казанцева «Лунная дорога» очень интересен: показать, насколько разные цели преследуют страны социализма и капитализма, занимаясь исследованием и освоением Луны.
Однако раскрыть это писателю по-настоящему не удалось. Мир капитала, тот самый мир, который мы знаем как мир жестоких собственников, мобилизующий все свои последние силы, чтобы задержать ход истории, выглядит в повести удивительно оглупленным и примитивным. Истеричная миссис Хент - глава газетного треста, гангстер Малютка Билл, ловкая журналистка Эллен Кенни - мы встречались с подобными образами настолько часто, что перестали принимать их всерьез...
Такое упрощенчество в изображении капитализма - а оно, к сожалению, в нашей фантастике еще встречается - приносит горькие плоды, книга теряет убедительность.
Традиции А. Толстого и А. Беляева продолжают и развивают сегодня, кроме уже названных писателей, Л. Лагин и И. Калиновский (рассказ «Скандальный случай с мистером Скоундрэлом» в шестом номере «Искателя»). И мы уверены, что с каждым годом этих имен будет все больше и больше. Крепкая связь с жизнью, политическая острота - эти качества неотъемлемы от советской фантастики, они заложены в самой природе советской литературы.

ГЕРОИ ГРЯДУЩЕГО
Вы, конечно, помните инженера Лося - героя повести А. Толстого «Аэлита». Невысокий, в холщовой грязной, раскрытой на груди рубахе, с вечной трубкой в зубах, с горькими морщинами у рта. Помните его «лабораторию»: едва освещенный, заваленный книгами сарай, нагромождение лесов, сквозь которые поблескивает металлическая, с частой клепкой поверхность сферического тела.
Ученый, один, своими силами, построивший ракету. Ученый, который в большом и сложном деле - полете на Марс - действует лишь на свой страх и риск. Как странно читать об этом сегодня... Исчезают из нашей жизни ученые-одиночки, исчезают они и из советской фантастики. Вместе с Быковым, героем произведений Стругацких, путь на Амальтею держат планетологи Дауге и Юрковский. штурман Крутиков, бортинженер Жилин, радиооптик Шарль Моллар. Плечом к плечу встречают они опасность... Двух своих представителей - ученых Широкова и Синяева - посылают люди к жителям далекой планеты Каллисто. Разве одному человеку под силу донести до той цивилизации все достижения Земли и рассказать людям об успехах каллистян? О большом коллективе ученых рассказывается и в повести В. Савченко.
В разное время живут герои этих фантастических книг. Здесь и наши современники. А, например, Быков и его товарищи родились где-то около двухтысячного года. Но, несмотря на эту «разницу лет», в них очень много общего. Мы не говорим о таких общечеловеческих качествах, как мужество, внутренняя сила, целеустремленность. Эти черты свойственны и некоторым героям сегодняшней зарубежной фантастики. Герои произведений современной советской фантастики чувствуют локоть тех, кто трудится рядом с ними для народа. Это рождает в них качества, необыкновенные, свойственные только людям, которые ощущают себя частицей большого коллектива, - уверенность в жизни, в себе, готовность поступиться своими интересами ради общего дела...

А вот человек, пришедший в будущее из иного мира.
Доктор Эллиот из рассказа Джозефа Шеллита «Чудо-ребенок» с помощью электрического мутатора решил вырастить человека для эпохи ближайшего будущего, когда, по его мнению, капитализм расцветет в полную силу. И что же? Он развивает в нем человеконенавистничество, жестокость, эгоизм - все те черты, которые необходимы, чтобы выжить в условиях «свободной конкуренции» И вот результат - сначала ребенок избивает товарищей, потом убивает родителей, далее... и хотя это «далее» остается за пределами рассказа, нетрудно представить, как этот зверь будет перегрызать горло каждому, кто станет на его пути.
Герои американских фантастических рассказов - это почти всегда люди сегодняшнего дня, из окружающего писателей капиталистического мира. Порой американские фантасты даже гиперболизируют, сгущают их отрицательные черты, доводят, если так можно сказать, до космического масштаба. Для советских же писателей наш современник - это прообраз героев грядущего. Подобно тому как художник по эскизу, первоначальному наброску, рисует портрет, так же писатель-фантаст домысливает характер человека коммунистического общества, развивая те лучшие черты, которые есть у советского человека сегодня. Первое слово в создании образов людей будущего принадлежит, безусловно, И. Ефремову.
Короткая повесть «Сердце змеи» по духу своему и отчасти по теме, по времени действия, которое происходит где-то в третьем тысячелетии, очень близка к роману «Туманность Андромеды». Поэтому невольно не отделяешь одно произведение от другого. Мут Анг, Кари Рам, Мвен Мас, Рен Боз, Веда Конг... Как совершенны эти люди будущего нравственно и физически, как энциклопедически образованны, как богаты в чувствах и просты, искренни в общении между собой...
Но совершенные герои Ефремова, так же как и мы, испытывают горе, радость, отчаяние. Писатель раскрывает трагедию физика Мвен Маса, который поставил грандиозный, но печально закончившийся опыт; повествует о неудачной любви Веды Конг и Эрга Ноора; не скрывает сомнений, которые мучают астронавигатора Кари Рама - не бесполезен ли их полет в другую галактику? Ведь когда они вернутся, люди в познании космоса уйдут далеко вперед...
И. Ефремов пытается показать, какие конфликты будут характерны для общества будущего, чем будет жить человек завтрашнего дня. Пожалуй, правы те из критиков, которые говорят, что лучшие произведения фантастики ценны не своим описанием марсиан или необыкновенных машин, а скорее тем искусством, с которым они ставят очень древний вопрос о месте человека во вселенной.
Ефремов рисует прекрасное справедливое коммунистическое общество; но это не идиллия, не утопия - писатель стремится показать, какими трудными путями шло человечество к этому будущему, стремится нарисовать новую, высшую формацию во всей ее полноте и сложности.
Яркие, интересные картины будущего находим мы и в книгах Георгия Мартынова. Мы говорим «в книгах», имея в виду «Каллистяне» и новый роман «Встреча через века», который печатался в «Искателе» и в журнале «Смена». Читатель открывает книгу «Каллистяне» и оказывается на планете, где уже построено коммунистическое общество. Он попадает в мир чудо-техники. Он видит машины, которые держатся в воздухе силой антигравитации, корабли, управляемые автоматами, экраны. с помощью которых можно говорить с любым человеком, находящимся на Каллисто. Он знакомится с каллистянами - звездоплавателями Диегоньем и Мьеньонем, девушкой-исследователем Дьеньи. Писатель продумывает их поведение, их реплики, их мысли - он старается раскрыть психологию людей будущего, людей, занятых творческим трудом, свободных от собственнических инстинктов, людей, не знающих, что такое обман и ложь.
И. Ефремов и Г. Мартынов стремятся показать научный прогресс в неразрывной связи с прогрессом общественным, с изменением психологии и сознания героев. Их произведениям чужда та диспропорция. которая свойственна фантастике прошлого и многим произведениям сегодняшней американской фантастики: техника - будущего, а люди чуть ли не из вчерашнего дня.
Марксистская философия, знание законов развития человеческого общества - вот что помогает советским фантастам действительно предвидеть, а не гадать вслепую.

ПОРОГИ И ПЕРЕКАТЫ
Мы уже говорили о некоторых недостатках советской фантастики, о тех порогах и перекатах, которые встречаются на реке Мечты. Но, пожалуй, чаще всего встречающийся порог - это «штамп». Не всем писателям удается проскочить через него.
Вот, например, повести Г Бовина и Г. Гуревича - «Дети Земли» и «Инфра Дракона» Читаешь их, словно идешь по хорошо знакомой дороге: знаешь, что кроется за каждым поворотом. Все начинается с подготовки полета, экспедиции, эксперимента. В ходе подготовки назревает какой-то бесконфликтный конфликт, как, например, подозрительная нелюбовь многих членов экипажа «Урании» к геологу Синицыну («Дети Земли»)... Далее действие развивается по жесткой схеме (и ни шага в сторону!): полет, экспедиция, эксперимент проходят нормально, затем неожиданное препятствие - электрический скат или огненный поток, который прожигает скафандры исследователей, или планета оказывается не такой, какой ее ожидали увидеть космонавты. Гибель одного-двух-трех героев (в зависимости от числа действующих лиц) и победный финал: новая экспедиция отправляется завершать начатое дело.
Кочующие замыслы, сюжеты - как они отталкивают читателя от фантастики! Ведь главное, за что любят эту литературу, - за мечту, за дерзость мысли, за смелый загляд в будущее...
Некоторые произведения фантастики порой напоминают сцену античного театра, где декорации заменяли таблички с надписью: «дом», «лес». Есть такие таблички и у фантастов: железный человек - конечно, начальник экспедиции; романтик - обычно самый молодой участник путешествия; сухарь-ученый, который ничего не видит, кроме своих приборов. Писатели проводят их через горнила страшных испытаний - вспомните «Гриаду» А. Колпакова. - но герои, как это ни противоестественно, остаются прежними и такими же неживыми. Думается, что некоторым фантастам пора вывести своих героев из состояния анабиоза и отказаться от того, чтобы условные ситуаций кочевали из книги в книгу.
Если когда-нибудь люди будущего познакомятся с советской фантастикой, они немало узнают о наших днях. Ведь советская фантастика, так же как и вся литература, живет событиями нашей действительности, передовыми идеями века. Благодаря этим неиссякающим источникам с каждым годом полноводнее и сильнее становится река Мечты.
Л. ЧЕШКОВА

@темы: Критика, Шесть спичек, «Путь на Амальтею»

---

Новое братское сообщество

[silent-gluk]

Собственно, сабж - на Дайри. miryabs.diary.ru/

Создано для выкладывания фантворчества сами понимаете по каким мирам.

Заходите в гости, читайте, если есть что - выкладывайте...

Но, наверное, никто не будет запрещать постить и туда, и сюда?..

@темы: Вторичное творчество, Ссылки

---

Ой, опять воскресенье!..

[silent-gluk]

И сегодня с нами очередное издание. Журнальное.



Это вот обложка.




Вторая и третья страницы обложки.




Оглавление и титульный лист.




Страницы 106-107, для примера.




Страницы 108-109.




Страницы 110-111.




Страница 112, для комплекта.




Выходные данные.

Итак, с нами:

Стругацкий А. Понедельник начинается в субботу / Стругацкий А., Стругацкий Б. // Искатель: Фантастика, приключения: Приложение к журналу ЦК ВЛКСМ "Вокруг света" (М.). - 1964. - № 6 (24). - С.106-112.

Стругацкий А. ["Наша первая книга..."] / Стругацкий А., Стругацкий Б. // Искатель: Фантастика, приключения: Приложение к журналу ЦК ВЛКСМ "Вокруг света" (М.). - 1964. - № 6 (24). - С.106-107.

@темы: Публицистика, Картинки, Периодика, Понедельник начинается в субботу, Библиофильское, Библиография

---

И снова цурэновский сонет

[silent-gluk]

Утащен отсюда: www.stihi.ru/2012/11/11/5584

Автор - Андрей-Виктория Андреев

Сонет 1

"Как лист увядший падает на душу"
СОНЕТ ЦУРЕНА

"Как лист увядший падает на душу",
Так в небе потемнели облака...
Кантатой грянет ливень и по суше
Сбивая с ног, несёт людей река...

Кричат они, их крики режут уши,
И тянется спасением рука...
Но голоса их далеки и глуше,
И слёзы на глазах наверняка.

Спасутся пустобрёхи и кликуши...
Таких примеров, к сожаленью, тьма:
Из жизни выбивает самых лучших
То смерть, то перемётная сума...

В каком краю их дальняя дорога,
И можно ли просить за них у Бога?

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

А вот любопытно...

[silent-gluk]

Не из этой ли реплики Руматы: "Это Эксперимент надо мной, а не над ними", в частности, выросла идея "Града обреченного" и его Эксперимента?..

Очень люблю находить такие переклички. Но у Стругацких это мне удается редко.

@темы: Параллели, «Град обреченный», «Трудно быть богом»

---

я всегда интересуюсь как

[silent-gluk]

Оригинал взят у ЖЖ-юзера wolfox в я всегда интересуюсь как

Под впечатлением от прекрасной ЖЖ-юзера laas (рейс Земля - Солярис) и с благодарностью не менее прекрасной ЖЖ-юзеру _ku_ (рейс Земля - Амальтея).
Винегрет из всякого, прочитанного, просмотренного, пропитавшего.
И "Интерстеллар" как полетный лидер, задающий темп.

Черные дыры, белые дыры - рваный космос пора заштопать,
Млечный путь стекает в прорехи, камень цепляет весло,
И голос пространства стихает, становится - будто шепот,
Летит "Серенити", мчится "Эндуранс", вращается "Вавилон".

И где-то там "Энтерпрайз", хоть за ним и думать угнаться глупо,
"Черный ястреб", линкор "Ямато", те, кто знают, придут, спасут.
Я - "Тахмасиб", я ползу к Амальтее с грузом куриного супа,
Это, конечно, не мир спасать, но ведь людям нужен и суп.

Костер разложить из звезд, руки погреть над холодной плазмой,
Люди так долго рвались сюда, дорвались - мало все равно.
Слишком мало Вселенной - хочется дальше, иных, многоцветных, разных,
Небелковых существ без эмоций и речи под альфа-зеленой луной.

И вот улетают все дальше по чудным своим орбитам,
Кто вернется, кто обернется, рванется... никто, никто.
Я - "Тахмасиб", и я падаю,
падаю,
падаю на Юпитер,
С грузом консервных банок и бульона на сотню тонн.

Солярис, Солярис, я - "Тахмасиб", как слышно, прошу, ответьте,
Как измерены формулы нашей любви, как записаны в Океан?
Можно ли слепо вести корабль, полагаясь на солнечный ветер?
Можно ли слепо верить и не бояться касания старых ран?

Солярис, Солярис, я - "Тахмасиб", не молчите, скажите прямо,
Как возможен контакт между вирусом гриппа и муравьем?
Как возможен контакт меж кометой Галлея и словом "мама"?
Как возможен контакт меж любыми двумя существами, оставшимися вдвоем?

Если люди и космос - одно, макрокосмос и микрокосмос,
Если мы - часть чьего-то замысла, чем он проект чертил?
Лев рычит, Змееносец молчит, Дева звезды вплетает в косы,
Изнутри Юпитера видно, что мир спокоен, упрям и тих.

Мир спокоен, незыблем, верен, и на одном языке означает "вещий",
На другом "лес", на третьем "небо", на пятом "я вижу сны".
И, если вдуматься, многое можно понять по одной лишь вещи:
Что на нашем он означает состояние не-войны.

Солнце падает в море, шипя, заходит за горизонт событий,
Пахнет супом, сгоревшей проводкой и старой бумагой чуть-чуть.
Вчерашняя почта, рекламы и спам - то, чем черные дыры забиты,
Плюс, конечно, еще и книгами. Все живое служит Лучу.

Служит, не служит, гордится собой, рвется дальше, сопя, потея,
Солярис, Солярис, спасибо, я вижу и слышу - уже не сон:
Там, за горизонтом событий, я приземляюсь на Амальтее,
И гляжу, как из червоточины вылупляется бабочка-махаон.

@темы: Вторичное творчество, «Путь на Амальтею», Перепост, Ссылки

---

19.11

[silent-gluk]

И вот уже 2 года, как нет БНС.

Продолжаем жить, куда ж денемся, но как-то странно.

@темы: Даты, Б.Стругацкий

---

Что-то давно у нас старой публицистики не было...

[silent-gluk]

Так вот.

Стругацкий А., Стругацкий Б. "Тема у нас одна...": [Ответ на вопросы КЛФ "Фант"] // Молодой дальневосточник (Хабаровск). - 1966. - 16 окт. - С. 4.

Уважаемые товарищи!
Мы получили Ваше любезное письмо. Сердечно благодарим за доброе отношение к нашей работе.
Совсем недавно мы закончили маленькую повесть "Второе нашествие марсиан". Это повесть о современном мещанине. Есть некоторая надежда, что она будет опубликована в одном из литературных журналов. Сейчас работаем над экранизацией повести "Трудно быть богом" и думаем, что писать дальше. Надо сказать, что мы не очень-то любим делиться своими планами и намерениями. Планы и намерения чаще всего со временем меняются - задуманные рассказы превращаются в повести, тщательно разработанные сюжеты перечеркиваются и отправляются в корзину, мысли, казавшиеся раньше плоскими и скучными, приобретают вдруг необычайную привлекательность и просятся на бумагу. Очевидно, в такой ситуации лучше ничего не сообщать, если стремиться никого не обманывать. Поэтому, говоря о планах, мы стараемся ограничиться только самой общей и сдержанной информацией.
Думаем мы сейчас над тремя повестями. Написать их - наша задача на ближайшие полтора-два года. Все три повести должны быть небольшими. Две задуманы как фантастические, а одна - как детектив. Все три будут очень разными по форме и содержанию, но тема у нас одна: человек в сложном мире социальных отношений. Тема для нас не новая, мы разрабатываем ее вот уже несколько лет. Этой же теме посвящена и наша последняя опубликованная работа - "Улитка на склоне" (сборник "Эллинский секрет", Лениздат, 66) - фрагмент из повести, полное название которой "За поворотом, в глубине или Улитки на склоне". В целом повесть эта уже закончена, но где и когда она будет опубликована, мы не знаем. Рассказов мы давно уже не писали и потому выполнить Вашу просьбу, к сожалению, не можем.
Пользуемся случаем передать привет и наилучшие пожелания членам клуба "Фант" от бр. Стругацких-писателей и от бр. Стругацких - старых и верных поклонников настоящей хорошей фантастики.
С уважением А.Стругацкий, Б.Стругацкий.

@темы: Публицистика, Улитка на склоне, «Трудно быть богом»

---

Гм...

[silent-gluk]

Оригинал взят у ЖЖ-юзера wombatik в Колоссально! - воскликнул горбоносый. - Программист! Нам нужен именно программист.

Интегратор «Крок» и продюсерская компания «Фетисов Тетерин филмс» начали делать экранизацию по повести Стругацких «Понедельник начинается в субботу», сообщает Cnews. По замыслу гендиректора "Крока" Бориса Бобровникова, фильм послужит пропаганде ИТ-специальностей среди российской молодежи. По словам замгендиректора «Крока» Вероники Тарабы, они хотят снять "веселое молодежное кино, которое намекнуло бы на то, что ИТ – это та сфера, где сегодня проще всего добиваться чудес в своей жизни".
Пока пишут сценарий. Согласно одному из синопсисов сценария, фильма может рассказывать историю о русском программисте, эмигрировавшем в детстве с родителями в Америку, и приехавшем навестить бабушку в Соловце.
Помимо пропагандистской задачи, говорит Вероника Тараба, у фильма есть задача и заработать прибыль.

Сабж. Как-то мне сомнительно... Для начала мне сомнительна сама возможность экранизации "Понедельника..." сейчас - и дело тут не в реалиях, а в атмосфере. Для продолжения мне сомнительна возможность приличной экранизации с уже определенными (см. выше) моментами...

@темы: Фильмы, Понедельник начинается в субботу, Вторичное творчество, Экранизации, Перепост, Ссылки

---

И вновь воскресенье...

[silent-gluk]

Сегодня с нами издание немецкое. Еще гэдээровское.




Это вот суперобложка.




Обложка.




Авантитул.





Контртитул.




Титульный лист.




Оборот титульного листа.




Реклама.


Итак, это:
Strugazki A. Die zweite Invasion der Marsmenschen: Phantastische Erzaehlung: Aufzeichnungen eines Mannes mit gesundem Menschenverstand / Strugazki A., Strugazki B.; Aus dem Russischen von Th.Reschke. - Berlin: Verlag Volk und Welt, 1976. - 1 Auflage. - 112 S. - (Volk und Welt Spectrum. 90). - Нем. яз. - Загл. ориг.: Второе нашествие марсиан.

@темы: Картинки, Переводы, Второе нашествие марсиан, Библиофильское, Библиография, Книги

---

А вот здесь...

[silent-gluk]

... noon.holdgold.ru/page.php?id=5 - объявляют игру по Миру Полудня.

Я в сомнениях, но то я - у меня довольно специфические требования к ролевым играм.

А вы, если хотите, подумайте - может быть интересно...

@темы: Ролевые игры, Полдень, XXII век, «Полдень, XXII век», Ссылки

---

Второй драббл

[Белочка Тилли]

Название: Почему взрываются галактики
Размер: драббл (980 слов)
Часть канона: "Полдень, XXII век"
Пейринг/Персонажи: Петр Петрович из будущего, упоминаются Горбовский, Валькенштейн, Диксон, ОЖП
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: Как-то раз Леонид Андреевич рассказал интересную историю


Шанкра-1, искусственная планета системы 26 Лебедя, была построена лет семьдесят назад, после долгих дискуссий в Совете Экономики и Совете Звездоплавания. Сейчас, когда строилась Шанкра-3, в достоинствах проекта уже никто не сомневался. Новые планеты могли быть и дозаправочными базами, и станциями технического обслуживания, и транзитными космопортами, и даже пунктами краткосрочной релаксации. И при этом благодаря высокой автоматизации и активной помощи добровольцев для обслуживания таких планет-станций требовалось всего нескольких десятков человек.
Теплым ранним утром двое молодых людей, Реа Тари и Пер Кант, закончили дежурство в пункте управления одним из разгрузочных узлов. Реа была штатным сотрудником станции, Пер, историк по специальности, прилетел на релаксацию после тяжелой экспедиции в прошлое. Молодые люди быстро подружились, и Пер всерьез рассчитывал, что не только подружились. Теперь они, весело болтая, шли коридорами станции в предвкушении свободных суток, которые можно провести в творческих трудах и радостном общении.
— Зайдем ко мне? — предложил молодой человек. — Я вчера обдумывал и рассчитывал одну очень интересную вещь. Хочешь, покажу?
— Конечно, хочу! О чем это?
Пер засмеялся.
— Если коротко, это касается взаимосвязи времен. Если совсем популярно — машина времени. О том, как возможность коснуться прошлого влияет на нас.
— Подожди! Это разве не твоя основная работа? — девушка весело тряхнула коротко стрижеными черными волосами.
— И это тоже! Но ты же знаешь: на работе всегда много рутины, обдумать времени не хватает. Идем?
Девушка снова тряхнула головой.
В комнате молодой человек вынул из ящика стола и включил небольшую машинку с выдвижным экраном.
— А разве тебе можно это здесь держать? — осторожно спросила девушка.
— Можно, — улыбнулся Пер. — Этот прибор закреплен за мной. Я же только в отпуске. Вот если совсем буду уходить из профессии, тогда придется сдать. Сначала я покажу тебе просто записи.
Вскоре на экране замелькали картины из прошлого. Войны, работа, люди...
— Пер, разве мы все можем вот так путешествовать в прошлое? Это же опасно!
— Не все, — согласился парень. — Показывать вот так, как я тебе, можно. Но вступать в контакт могут только подготовленные.
— А ты можешь?
— Ну... — он покраснел. — Меня готовили к этому, но без Наставника я выходил лишь дважды. Я видел, как встречали первого космонавта. Какими людьми были наши предки, Реа! Они делали невозможное практически голыми руками!
— Скажи, — Реа замялась. — Я давно пытаюсь узнать... Но мамина подруга (тоже историк) все время уходит от ответа. Неужели так легко заглянуть в прошлое? А проникнуть?
— Я ее понимаю, — парень сосредоточился. Разочаровывать подругу не хотелось, но обманывать и обнадеживать — еще хуже. — Я готовился к первому выходу с Наставником три года. Понимаешь... Прости, но это нельзя назвать прогулкой. Это — как высадка на неизведанную планету. Наверное, проще исследовать черные дыры или разбираться, почему взрываются галактики. Нам из прошлого нужны знания, и не нужны ни проблемы, ни новые жертвы. История — жесткая, даже жестокая наука. Нам нельзя не только влиять на события, но и оставлять память о себе. Одного моего друга, хорошего, очень хорошего парня, признали профнепригодным. Он рвался в древний Хорезм. Останавливать орды Чингисхана. Больше он никогда не сможет заниматься историей.
— Где он теперь?
— Вот как раз разбирается со взрывом в соседней галактике. Боюсь, на Землю эта экспедиция не вернется. Ему еще повезло. Другой погиб. Там, в прошлом. Вмешался в одно из самых страшных сражений последней мировой войны. Правда, делу это не повредило: тогда погибло слишком много людей. А его Наставник тоже разбирается со взрывами. Вместе с тем, первым.
Девушка горестно качала головой.
— Но посмотреть мы можем. Правда, далеко не все. Вот здесь, на этой станции мы можем погрузиться не глубже конца XXI века по старому летоисчислению. Тогда земляне впервые пришли в эту систему. Если сейчас удастся настроиться на нужную волну...
Пер начал медленно поворачивать ручки настроек.

— Все черные дыры Вселенной! — ругался Валькенштейн, в очередной раз пытаясь понять, можно ли починить обогатитель. — Леонид Андреевич! Мы так и будем торчать в двух парсеках от цели как ... пугало над огородом?
— Не знаю, Марк, не знаю, — задумчиво проговорил из своего кресла Горбовский. — Может статься, что всю оставшуюся жизнь. Если кто-нибудь не услышал все-таки наш сигнал.
Доктор Диксон промолчал. У него адски болела голова.

— О чем они говорят? — прошептала, вглядываясь в экран, Реа.
— Подожди минуту, — Пер покрутил ручки. — Сейчас узнаем, что это за корабль. Тогда поймем, на каком языке они говорят.
Он вгляделся в обложку бортового журнала, лежавшего рядом с пультом.
— Не может быть... — и лихорадочно защелкал клавишами. Экран разделился на две неравные части. На узкой полоске справа появились три портрета и краткое досье на каждого члена экипажа "Тариэля".
— Не может быть... — повторил Пер и быстро, резко повернулся к подруге.
— Реа! Слушай меня внимательно и сделай все, как я скажу! Пожалуйста!
— Хорошо, — испуганно кивнула та. — Но ты объясни...
— Потом, милая, потом. Смотри: сейчас тебе лучше отойти в сторону. Потом смотри на меня. Когда я посмотрю тебе в глаза, нажмешь вот эту кнопку. Поняла меня?
— Да, вот эту. Я поняла.
Парень шагнул в экран.
Реа с каким-то отстраненным интересом смотрела. Вот Пер поправляет костюм, вот массирует голову бородатому мужчине с темными вьющимися волосами. Правильно массирует, как учили. Вот, несмотря на протесты звездолетчиков, уходит за тяжелую дверь с жуткой картинкой. Вот чинит двигатель. Вот, улыбаясь, выходит оттуда. Вот садится в кресло и они беседуют. "Будто фильм какой-то", — подумала она. — "И он — в главной роли".
Потом Пер поднял руку в прощальном жесте и посмотрел ей в глаза.

— Тебе попадет?
— Скорее всего, да, — вздохнул Пер. — Машина фиксирует выходы. Если просмотр еще можно объяснить профилактикой, то выход — вряд ли. И они вряд ли это забудут. Но иначе я не мог. С той техникой они вряд ли бы справились с поломкой вот так, в полете. Это сейчас мы умеем, а они бы погибли. Понимаешь, они мимо сигнала “SOS!» вряд ли прошли бы. Разве я мог подвести предков? И потом...
— Что потом? — девушка смотрела не отрываясь.
— Я изучал свою родословную. Один из этих троих — мой кровный предок. Если бы он не вернулся из рейса, меня бы просто не было на свете.
И опустил руки.
— Знаешь, Пер, — Реа взяла его за рукав. — Мне тоже интересно, почему взрываются галактики.
Парень посмотрел на подругу, и они оба рассмеялись. Тихим счастливым смехом.

запись создана: 12.11.2014 в 20:50

@темы: Фанфикшн, Полдень, XXII век

---

В продолжение темы.

[silent-gluk]

Оригинал взят у ЖЖ-юзера mi3ch в хорошая новость

В Санкт-Петербурге площадь назвали в честь братьев Стругацких. Площадь располагается на пересечении Московского проспекта, улицы Фрунзе и улицы Победы, недалеко от дома писателя.

upd
также решением Топонимической комиссии в Северной столице появились бульвар Александра Грина и улица Вадима Шефнера.
via

Я понимаю, что про площадь все уже знают. Но вы посмотрите на фотографию!

@темы: Картинки, Фотографии, Б.Стругацкий, Перепост, Ссылки

---

Первый драббл с ФБ

[Белочка Тилли]

Доктор модератор сказал: «В морг сообщество, значит — в морг сообщество»

Название: "Три сосны под окном"
Размер: драббл (~670 слов)
Часть канона:"Полдень, XXII век"
Пейринг/Персонажи: Сергей Кондратьев, упоминаются: Евгений Славин, Акико Кондратьева, Шейла Кадар
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G


Резкий холодный ветер, завывая, бился в окно. Стекла жалобно позвякивали.
Пожилой хозяин дома проснулся. Резко, как от толчка. Встал с кресла и, тяжело опираясь на трость, подошел к окну. Точнее, к прозрачной стене. Когда они строили этот дом, жена настояла именно на окне во всю стену в этой комнате.
— Здесь так красиво, — сказала она, прижимаясь щекой к плечу мужа. — Представляешь: мы будем подходить к окну и видеть все вокруг! Как хорошо, что мы решили строить дом на холме, правда?
— Красиво,— засмеялся тогда он.— Но здесь же все совсем не так, как на твоей родине?
— Зато здесь — твоя родина, — тихо ответила она, поднимая черные миндалевидные глаза.
Он промолчал. Тогда, десять лет назад, ему было все равно, где жить, если рядом нет океана, к которому он успел привыкнуть. Но врачи настаивали на полной смене обстановки. Он не совсем понимал смысл этого требования, но вытащившему его в свое время с того света Протосу доверял полностью. Уже потом жена призналась, что доктор настоял по ее просьбе.
— Понимаешь, милый, мне было бы трудно видеть, как ты тоскуешь, когда я ухожу в море.
Это было отчасти правдой. За последние десятилетия океан стал его жизнью. "Если бы кто-то мне в детстве или в юности сказал, что я буду полжизни пасти китов и гонять кальмаров, я бы покрутил пальцем у виска. Как же! Я же — будущий штурман ракетных кораблей! Какие еще киты?!"
Он вернулся в кресло, сел и снова стал смотреть в окно. Ходить последнее время было очень тяжело, ноги отказывали, он быстро уставал. Но ложиться? Нет! Только не лежать! Так ждать еще труднее. Значит, будем ходить и сидеть. Смотреть в окно, вспоминать и думать.
Он помнил все. Или почти все. За исключением тех недель пути домой от Планеты Синих Песков, когда то и дело терял сознание. И как завистливо смотрели вслед им, избранным счастливчикам, Панин и Гургенидзе. И вселенскую тоску в глазах Кати Смирновой. И не прекращавшуюся круглые сутки тяжелейшую работу в пути. И безмерную радость от каждого шага вперед.
— Парни! Клянусь всеми чёрными дырами этой Вселенной, мы проткнули это чёртово облако! — этот крик Петера Кёнига тоже помнил. И как его разбитое о родной корабль тело уносило в страшную синюю пустыню. И как удерживал в дверях рубки отчаянно кричавшего Женю Славина, который должен был идти с Джорджем, но застрял у приборов, и вместо него пошёл Костя. И остальных помнил.
Помнил и отчаяние, настигшее уже на Земле. Перестарок. Обуза. Носитель массы ненужных знаний и затяжной депрессии. Слон. Реликт. Интересно, вон те три маленькие сосенки на склоне, посаженные сыном, тоже когда-нибудь назовут реликтовыми?
И памятник Боре Панину во дворе Школы космогации. На памятнике значилось: «Борис Васильевич Панин», годы жизни (такой страшно короткой — всего 30 лет), место рождения и место гибели. Город Тотьма и Уран – IV. Он же — проклятый Оберон, который до сих пор недобрым словом поминают космолётчики. «Эх, Боря! — подумал тогда Сергей Иванович. – А ведь когда-то ты сомневался, нужны ли человечеству звёзды».
И Женьку Славина. Весёлого рыжего везунчика. Как он завидовал тогда Женьке. Не покалечился в полёте. Сумел первым снова ступить на Землю. Быстро освоился. И Шейла оказалась настоящим другом.
При мысли о Шейле Сергей Иванович вспомнил о жене. "Самураечка, — с нежностью думал он. — Ради тебя бросила свой океан, своих китов. Что бы ты, дурень замшелый, делал бы без нее, без детей? Кому ты был бы нужен? Человек нужен прежде всего тем, кто его любит. Что же мне делать, Аки-тян? Как же оставлять вас?"
Взгляд упал на стоявшую на журнальном столике старую фотографию, и мысли снова вернулись к другу. Сергей Иванович вспомнил, как сломался энергичный весельчак Женька, когда во время экскурсии по Марсу разбился планетоход с Шейлой, их невесткой и внуками.
— Лучше бы и я тогда с ними. Сразу, — сказал тогда поседевший за одну ночь Славин.— Это же Марс. Моя родина.
А через два года Жени не стало. Не пережил гибели еще и сына. Сгорел за неделю. Врачи развели руками: "Он не хочет жить. Против этого медицина бессильна".
"Да, бессильна. К сожалению, не только против этого. Против тяжелых травм и нервных потрясений тоже. И против старости. Скоро увидимся, Женька. Мне повезло. Дети пойдут дальше. Прости меня".

@темы: Фанфикшн, Полдень, XXII век

---

До какой-то степени цурэновский сонет

[silent-gluk]

Утащен отсюда: zhurnal.lib.ru/r/rualew/like_swan.shtml

Автор - Руалев

Как лебедь с подбитым крылом...

Как лебедь с подбитым крылом
С тоскою взывает к звезде,
Дрожащей в кругах на воде,
Так память блуждает в былом.

Её хоть иронией жги,
Хоть холодом скепсиса снежь -
Всё ищет свой садик надежд
Среди буреломов тайги.

Седым лабиринтом годов
Выходит к причалам разлук,
Где тенями машущих рук
Жонглируют ангелы снов.

Ей сказано тысячу раз:
"Надежды мертвы. Не вернёшь..."
А память твердит: "Это - ложь",
Роняя росинки из глаз.

Упрямая память-любовь --
Маяк, что горит вновь и вновь...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки