Сегодняшним постом...

[silent-gluk]

...мы обязаны ЖЖ-сообществу ru-strygackie ( ru-strygackie.livejournal.com/ ) и ЖЖ-юзеру green_dancer ( green-dancer.livejournal.com/ )

Сказка для научных сотрудников младшего возраста...
Вспомнил, как купил давным давно, в 12 или 14 лет книгу В.М.Липунова "В мире двойных звёзд". В те годы было привычно иллюстрировать научно-популярные книги вот такими рисунками. И к Стругацким отсылка и мысль свою автор объясняет живым языком образов.
Что интересно, иллюстрации выполнены автором.

Отсюда: ru-strygackie.livejournal.com/911896.html#comme...

@темы: «Трудно быть богом», Тьмускорпионь, Перепост, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Автор - Barklai

ПРОЩАЛЬНЫЙ СОНЕТ ЦУРЭНА. ТОЛПЕ.

Как лист увядший падает на душу
Насмешек рой завистливой молвы.
Мне суждено принять его, увы,
Но я предначертанья не нарушу.

Мне чаша эта горло ядом сушит.
Возрадуйтесь, коль вы и впрямь глупы,
Здесь на глазах ликующей толпы
Предстану скоро в мире наилучшем.

Создателю назло и Сатане
Маршрутом прогуляюсь Магеллана.
Восторженно у неба на спине

Мне начертает солнца луч «Осанна!»
И пусть в сожжённой на кострах стране
Всё порастёт крапивой и бурьяном!

Отсюда: poembook.ru/contest/951-proschalnyj-sonet-tsure...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Годовщина смерти

[silent-gluk]

12 сентября исполнилось как раз три года, как с нами нет Владимира Юрьевича Дьяконова (1951.08.06 - 2016.09.12), океанолога, Званцева.

Член группы "Людены", участник подготовки знаменитого ПСС (и "Неизвестных Стругацких").

Не то чтобы мы с ним дружили - слишком уж разные были мы и наши взгляды. Но мы делали одно дело (и он делу был всяко полезнее меня). А потому - я о нем помню и часто его вспоминаю...

@темы: Даты, Фэндом

---

Д.Быков о Стругацких. Часть 2.

[silent-gluk]

РОДИТЕЛЬСКОЕ СОБРАНИЕ
Воспитание по Стругацким и воспитание Стругацкими
Время выхода в эфир: 25 АВГУСТА 2019, 13:10
В ГОСТЯХ: Дмитрий Быков, писатель, журналист
ВЕДУЩИЙ: Алексей Кузнецов

Алексей Кузнецов
― 13 часов 12 минут в Москве. В эфире программа «Родительское собрание». У микрофона Алексей Кузнецов. За звукорежиссерским пультом Светлана Ростовцева. Нас транслирует YouTube-канал «Эхо Общество». Телефон для ваших смсок – [phone]. Я думаю, что он вам сегодня понадобится. 60 лет назад в июле 1959 года вышла в свет первая повесть братьев Стругацких «Страна багровых туч», и началось замечательное 30-летие, 30-летие Стругацких. Ну, собственно 30-летие пишущих Стругацких, потому что, на мой взгляд, сейчас 60-летие, оно, я надеюсь, продолжается. И мы сегодня не выбрали, так сказать, и привязкой к юбилею, и привязкой к тому, что за окном творится такую тему: «Воспитание по Стругацким и воспитания Стругацкими». И мы попробуем хотя бы начать её обсуждать с нашим постоянным любимым гостем писателям, поэтом, журналистом, историком литературы, учителем, радиоведущим Дмитрием Быковым.


**********

А. Кузнецов
― Ну, вот вернулось обратно в эфир «Родительское собрание», как я и обещал. И мы остановились на вопросе, а есть ли какая-то принципиальная разница между Егором Жуковым и его поколением и молодыми людьми… Ведь и в сталинское время были небольшие, было их немного, но были студенческие группировочки такие…

Д. Быков
― Да, да, да.

А. Кузнецов
― Да?

Д. Быков
― Вот Анатолий Жигулин поплатился…

А. Кузнецов
― Например?

Д. Быков
― … за участие в такой.

А. Кузнецов
― Например, да.

Д. Быков
― На самом разница прежде всего в отсутствии идеологемы, которая бы их организовывала. Это вне идеологические движения. И люди неодержимые марксизмом или иной догмой. Это очень утешительно. Они в гораздо большей степени прагматики нежели идеологи. И они как раз себя не видят героическими жертвами. Культа героической жертвы у них нет. Это очень приятно. Они организованы сетевым образом. И именно поэтому, кстати говоря, так откровенно провальна и фальшива история нового величия, которая структурирована как бы как нечаевские пятёрки людьми, которые обчитались Нечаева, но в современности не петрят абсолютно. Это не сегодняшняя структура. Да? Что это такое? Это… Главной задачей этих людей – это стремление к личному совершенству, а не к совершенствованию системы. А системы они видят скорее служебные. Для них не главное… Для них главное, чтобы власть не давила. Да?

А. Кузнецов
― То есть у них идеал личный, а не общественный.

Д. Быков
― Конечно. Конечно. И, собственно говоря, это идеал Чернышевского, потому что на вопрос «Что делать?», роман отвечает – себя, делать Рахметова из себя, а вовсе не вносить какие-то перемены в окружающий мир. Окружающий мир одержим так или иначе социальными болезнями, грязь здоровая так называемая. Да? Это… это вещь непреодолимая. Преодолимые вещи – э то личная трусость и личная слабость.

А. Кузнецов
― Но разве Рахметов делает себя не для того, чтобы потом делать мир?

Д. Быков
― Вот это вопрос.

А. Кузнецов
― Вопрос, конечно.

Д. Быков
― На этот вопрос Чернышевский прямо не отвечает. Рахметов прежде всего делает себя для того, чтобы будущий мир состоял из будущих новых людей. А уж какая там будет социальная структура, об этом мы не знаем. Об этом знает дама в трауре. Нам об этом не говорят. И Чернышевский не имеет возможности напрямую об этом говорить. Для него пока поставлена задача. В нынешнем обществе нет возможности для революции. Пока она не созрела. Она может быть… Надеюсь, дождаться этого довольно скоро. Ну, то, что есть – это возможность заниматься собой. Общество, состоящее из совершенных людей, будет совершеннее, чем нынешнее.

А. Кузнецов
― А в…

Д. Быков
― И это, кстати, путь для многих читателей Стругацких, потому что, понимаете, вот Вечеровский в «Миллиарде» одиночка. Но этот одиночка служит примером, вдохновляющим остальных, и, может быть, у него что-то получится. В то время как все остальные: Малянов, Глухов, перед ними тянутся глухие окольные тропы. Вот сейчас надо быть Вечеровским. Вариантов нет.

А. Кузнецов
― Но тогда на тебя всё мироздание обрушится.

Д. Быков
― Мироздание на тебя, конечно, обрушится, но…

А. Кузнецов
― И будет тебе подбрасывать… подбрасывать альпинистов как…

Д. Быков
― Да, но положительный герой, по мысли Стругацких, обречен почти всегда, как обречен Румата в Арканаре. И Герман, который продлил эту мысль, экстраполировал ее дальше, убедить Арканар, воспитать Арканар можно только одним способом, погибнув на его глазах, что и сделал Христос. Без жертвы Христа его учение мертво, как это не ужасно.

А. Кузнецов
― Иными словами, было видно, где он шёл. В…

Д. Быков
― Было видно, где он шёл, но было видно, и куда он пришел. Понимаете? Для Руматы нет возвращения. Возвращение Руматы – это возвращение в никуда. И поэтому вот эта великолепная мысль Германа, что Румате некуда вернуться, – да? – Борис Натанович был очень удивлен таким финалом, но в конце концов его одобрил.

А. Кузнецов
― В «Волнах, которые гасят ветер» есть 2 финала: оптимистический и пессимистический. Ну, мне так кажется. Оптимистический – это разговор между Горбовским и Каммерером…

Д. Быков
― Да.

А. Кузнецов
― … когда Горбовский, передумавший умирать, говорит: «Да нет, всё нормально. Да ничего такого не происходит».

Д. Быков
― А пессимистический – это разговор между Каммерером и Тойво. Какое-то таинственное освещенное помещение, где непонятно, где он находится, на Земле ли он, но понятно, что он никогда уже не будет с…

А. Кузнецов
― И заключительные строки: они уходят.

Д. Быков
― Они уходят. Конечно.

А. Кузнецов
― Да.

Д. Быков
― Ну, вот то, что современные дети уходят, по-моему, достаточно очевидно, потому что в моём, например, поле зрения они появляются только когда приходят на лекции. В остальное время я не знаю, где они, что они делают, как они живут. Многие мои выпускники из моего поля зрения исчезли. И если не удается их найти, я, честно говоря, бываю удивлён, чем они занимаются. А они, скажу страшную вещь, но могу её сказать, они меня уполномочили, они встраиваются в эту систему и разлагают ее изнутри. А встраиваются они прекрасно. И они работают насколько высоко в этой системе и разлагают ее так быстро, что она изнутри рухнет гораздо быстрее, чем снаружи.

А. Кузнецов
― То есть мы можем через некоторое время узнать, что…

Д. Быков
― … в новой стране…

А. Кузнецов
― … Сурков был один из… одним из первых, кто…

Д. Быков
― Сурков не был один из них. Сурков очень хотел бы быть одним из них. И Сурков хотел бы готовить их, хотел бы… Наша эта есть такая попытка. Но как сказано в русской пословице, твое бы слово не ты бы молвил. Да?

А. Кузнецов
― Да.

Д. Быков
― Хорошая вещь – башня, но тебе бы, город Вавилон, ее строить. Да?

А. Кузнецов
― Давайте вернемся к самой первой, к ещё, ну, условно назовем ее коммунистической педагогической концепции Стругацких, та, которая изложена в «Полдне, ХХII век»…

Д. Быков
― В «Стажерах»…

А. Кузнецов
― В «Стажерах», разумеется. Да. Умный взрослый рядом с ищущим ребёнком, и задача взрослого поддержать ребёнка вот в же… в стремлении наделать своих собственных ошибок…

Д. Быков
― Да, вот это… Вот это совершенно гениальная мысль Стругацких, что умный взрослый должен не учить, а должен разглядеть в нём т, к чему он тянется. Это идея, кстати говоря, последней вещи Бориса Натановича «Бессильные мира сего», где Агре, Стэн Агре как раз умеет разглядеть чужой талант, а вовсе не внушить какие-то свои методы. Да? Значит, основа педагогики будущего – это сделать из ребенка не то, чем ты хочешь его… а то, чем он хочет быть. То есть это поставить его – да, – в экстремальную ситуацию, где он достигает своего максимума. Педагог в «Возвращении» может остановить Атоса-Сидорова, когда тот собирается сбежать. Но его дело составить ситуацию так, чтобы Атос-Сидоров понял, ему ещё рано бежать. Да? И они… Он срывает их побег. Но срывает его изнутри. Вот это очень тонкая мысль. Поэтому задача педагога это сделать так, чтобы ребёнок вырос, а не тянуть его за уши, чтобы, значит, растить его как рис.

А. Кузнецов
― И признание того, что это скорее всего не получится в «Жуке в муравейнике», когда старый учитель Льва Абалкина вспоминает, как он помогал ему собирать дождевых червяков…

Д. Быков
― Вспоминает. Да, да.

А. Кузнецов
― А тот ему не поверил.

Д. Быков
― А тот не поверил. Нет. Но с Абалкиным там Мирер говорил, что Абалкин вообще кроманьонец. Поэтому человеческие пути на него не очень действуют. Понимаете, мы же не знаем, в моей переписке с Борисом Натановичем один мой школьник попросил ему задать вопрос, а если не было никаких люденов, то есть не было никаких странников, а была естественная эволюция, то откуда взялись эмбрионы. На что Стругацкий откровенно ответил: «С эмбрионами, к сожалению, дело темное». Непонятно, были странники или нет. Действительно Абалкин не совсем человек. Приходится признать, что это так. Но на большинство героев Стругацких, в частности на героев «Града обреченного» и особенно на героев «Отягощенных» все-таки эта педагогика действовала. Поэтому ученики Носова и стали каким-то новым ташлинским поколением. «Отягощённые злом» сегодня самая актуальная книга, потому что мы живём сегодня в этом Ташлинске, и на наших глазах гнобят эту «Флору». Но очень мало тех Носовых, которые приходят умирать вместе с ней. Понимаете, и я не могу обсудить условную Касамару за то, что она туда не бежит.

А. Кузнецов
― Ну, она, скорее, вот эта самая заведующая РОНО, неплохая тетка…

Д. Быков
― Она, скорее…

А. Кузнецов
― … видимо. Да.

Д. Быков
― Она, скорее… ривая. Да, совершенно верно. И это, в общем, не так плохо. Просто Стругацкие думали, что еще будут зав РОНО, но они, в общем, несколько переименовались, но суть их не изменилась.

А. Кузнецов
― Ну, да. Одна из самых, ну, если не самых читаемых, то уж точно самых разобранных на цитаты вещей Стругацких – это «Понедельник начинается в субботу».

Д. Быков
― Безусловно.

А. Кузнецов
― Да. И мне очень нравится эпиграф. Да? «Для старших научных сотрудников младшего возраста». То есть это книга вроде бы совершенно не детская, хотя в ней есть элементы сказки. Да? И этих элементов, они прямо на поверхности плавают. Но казалось бы, она адресована к поколению старше Привалова, то есть тем, кому там 25-30, там Саши, Эдика и прочей компании. И тем не менее вот когда я его прочитал, ну, старшим школьником, – да? – мне было там лет 14-15, для меня было полное ощущение, что эта книга адресована именно моему возрасту. Вот каким надо быть. Нужно в первую очередь интересоваться делом, во вторую очередь – делом, в третью очередь – делом…

Д. Быков
― Да.

А. Кузнецов
― … ну, а всё остальное приложится.

Д. Быков
― Да, это фусианская такая проблема, что в пэоху условного торжества Мефистофеля на всех фронтах вместо совести у человека профессионализм. Стругацкие говорили: «Мы строили свой мир для людей, которым работать важнее, чем жить». Это безусловно так. Но там ещё ведь, понимаете, что очень важно? Что руководитель института живёт задом наперёд, живёт из будущего в прошлое.

А. Кузнецов
― Часть руководителей института.

Д. Быков
― Да, да. Часть руководителей. Да. Вот это, собственно говоря, и есть метафора педагога. Педагог должен быть человеком будущего. Ничего не поделаешь. И он должен быть тщательно замаскирован, потому что иначе прошлое его убьёт. Да? Вот в «Понедельнике» высказана эта очень точная мысль, что без прямого контакта с такими людьми и без вот этих тщательно замаскированных посланцев будущего деятельность института былы бы бессмысленна. Они были бы поро… порабощены Выбегалломи. Понимаете? А Выбегалло оказался явлением гораздо более живучим, чем нам казалось. Да? И ни Ойра-Ойра, ни Привалов, никто… ни очаровательная эта ведьмочка, они не могут ему ничего противопоставить. Выбегалло бессмертен. «Сказка о тройке» – это тоже ведь история их поражения, потому что…

А. Кузнецов
― Конечно.

Д. Быков
― … побеждает ровно тот, вот они гениально описали сегодняшнюю науку: «А где у ней речевой синтезатор?» — «У ей внутре». Вот… Вот это совершенно точно.

А. Кузнецов
― У ей внутре неонка. Да.

Д. Быков
― Да, да. Совершенно… Совершенно верно. И то, что эта лженаука победила, рассказывает нам об особом пути России, об ее не подвластности мировым экономическим законам, о ее единственной духовности и так далее, это вот мы живем…

А. Кузнецов
― Это Фарфуркис.

Д. Быков
― Да, да. Мы… Мы живем внутри коллективного Фарфуркиса. Да. Значит, нас может спасти какой-то человек из будущего. Но где он, я пока, так сказать, его не вижу.

А. Кузнецов
― Деуса… машина какой-то такой…

Д. Быков
― Да, НРЗП какой-то. Но вот я знаю, что это не Навальный. Хотя Навальный очень мне нравится. Это никто из нынешних. Если они есть, они тщательно законспирированы. Понимаете? Ну, вот мне, кстати, как раз…

А. Кузнецов
― Как те самые людены, да?

Д. Быков
― Ну, да. Институт чудаков-то где-то существует.

А. Кузнецов
― Да, да.

Д. Быков
― Логовенко им руководит. И мне, кстати, Юрий Комаров, замечательный журналист, когдатошний редактор «Культуры» сказал, очень может быть, что Чубайс под своим крылом растит новых клуб «Перестройка». Я Чубайса однажды об этом спросил. И он сказал: «Интересная мысль. Надо подумать». Это мне… Это мне кажется интересней. Я не хочу вовсе вывести кого-то на Роснано как на институт чудаков, но со стороны оно производит такое впечатление. Несколько центров Логовенко, условно говоря, у нас сейчас существуют. Да? И это не Якименко. Боже, упаси! Это кто-то совершенно другой.

А. Кузнецов
― Причем не тот Якименко, ни другой. Ни старший, ни младший.

Д. Быков
― Нет, нет. Старший – это вообще… Я, кстати, хочу сказать, что, по-моему, колоссальное количество наших слушателей, они сейчас по дачам сидят, потенциальных слушателей, или едут на эти дачи, или, в общем, заняты своими делами. Слава Богу! Я очень бы не хотел, чтобы это слушало много народу. Мне бы вообще в идеале хотелось, чтобы это был наш с Вами разговор без свидетелей, потому что…

А. Кузнецов
― Ну, он практически… Судя по смскам он практически без свидетелей.

Д. Быков
― Ой, слава тебе, Господи!

А. Кузнецов
― Светлана не даст соврать…

Д. Быков
― Они же сейчас… Понимаете, чем они сейчас заняты? Они лихорадочно ищут Логовенко. Вот тех людей, которые готовят людей будущего готовят. И им совершенно не понять, что людей будущего готовят люди будущего, которые оттуда управляют эволюцией. Ребята, вы не поймаете мокреца! Да? Вы думаете, что вы мокреца посадили за решетку? Это он от вас отгородился!

А. Кузнецов
― Да. Как словить чудака, да?

Д. Быков
― И тогда да, перечитывайте «Гадких лебедей».

А. Кузнецов
― Вы сказали, что единственная книга Стругацких, которая сбылась в достаточно большом объеме – это «Хищные вещи века».

Д. Быков
― Это сказал не я, а Борис Натанович. Но это да.

А. Кузнецов
― Мне всегда казалось и, честно говоря, по сей день кажется, что это одна из… может быть, одна из 2-3-х самых неудачных вещей Стругацких.

Д. Быков
― Это очень точные вещи. Да? Что Вы? Это просто Вы не перечитывали ее в состоянии по-настоящему глубокого омерзения. Я довольно часто, в общем, когда в него впадаю, перечитываю. А это мир тотального потребления, очень счастливого потребления, очень радостного. Но мы, вот что они гениально предугадали, мы не даем себе отчёт, что в поиске более и более сильных ощущений, мы необратимо разрушаем нашу психику. Сложные и сильные ощущения можно получать только в процессе труда. А если вы их получаете в процессе пассивного наслаждения, вы губите себя. Это такая интеллектуальная мастурбация, которая заканчивается очень дурно. И дрожки… Этих дрожек сегодня дикое количество. И я очень рад, что этот гедонизм для умных не привлекателен. Умным интереснее что-нибудь почитать или пописать. А вот, скажем, дошедшие до невероятного совершенство сериалы или компьютерные игры – это наслаждение для сравнительно небольшого слоя умной молодёжи.

А. Кузнецов
― Мне-то она кажется слабой только потому, что она, мне кажется, необычно для Стругацких прямолинейная…

Д. Быков
― Она… Нет. Даже неправильная. Она нестрашная. Понимаете, вот они умели выдумать страшное действительно как сцену с каруселью в «Жуке». Ну, страшнее этого поди, придумай. А она какая-то… ну… Ну, это она действительно очень благополучная. Она описывает благополучный мир. Но, знаете, сцена, когда он впервые попробовал дрожку и ощутил счастье, нет, это здорово написано. И потом с каким аппетитом они описывают эти закуски, эту девчонку, которая в него влюбилась, эту зелёнку, которая течет из душа! Нет, это сильно написано. Я ее раз в полгода перечитываю и всё, всё больше понимаю, насколько мы в тупике.

А. Кузнецов
― «Град обреченный» там нет ни одного ребёнка среди героев и тем не менее…

Д. Быков
― Их не отбирают. Нет.

А. Кузнецов
― И тем не менее Андрей Воронин безусловно находится под воздействием мощнейшего педагогического эксперимента.

Д. Быков
― Педагогического. Но вот обратите внимание на странную вещь. Самый мощный педагогический эксперимент там – это появление павианов. Да?

А. Кузнецов
― Да. Наверное.

Д. Быков
― Это ваша, как говорил тот же Борис Натанович, человек проявляется его способностью принимать непонятное, а не уничтожать непонятное. Значит, с приятным мы готовы мириться все. А вот можете ли Вы терпеть «Флору», условно говоря? И вот я хорошо помню, что он мне сам это говорил, а каждое его слово очень врезалось. Вот то, что павианы – это и есть метафора воспитания чудом, иногда мрачным чудом. Вы понимаете, ведь как по Стругацким воспитывать добром бессмысленно, воспитывать взлом бессмысленно. И то, и другое не гарантируют формирование человека.

А. Кузнецов
― Злом еще и безнравственно.

Д. Быков
― Злом еще безнравственно. Да. Как мы видим в «Пикнике». Можно воспитывать человека только чудом, только непонятным, только столкновение с принципиальной иррациональный сущностью способно вам внушить смирение. Оказывается, вы не всё ещё понимаете. И вот для меня павианы – начало эксперимента, потому что это та стадия, когда эксперимент выходит из-под контроля. Вот понимаете, вот прибежали павианы, как Вы будете на это реагировать? Кто-то будет пытаться с ними контактировать. Кто-то пытаться их уничтожать. Кто-то попытается играть по их правилам. Вот становится гораздо легче жить, если внушить себе, что мы живем сегодня в «Граде обреченном», где эксперимент вышел из-под контроля, и тогда начинает становиться интересно. Главная беда современной России – то, что в ней неинтересно. Но когда представляю себе, что я в «Граде обреченном», действительно обреченном, вот тут мне становится даже весело. Как Горбов.

А. Кузнецов
― И кто же у Вас там павианы?

Д. Быков
― Ну, послушайте, этих павианов мы сегодня видим на каждом шагу, и они уже обещают выходить на улицу и нас мочить, исходя из того, что мы не павианы. Да? Павианы – это те как раз, кто всех желает упразднить. Павианы – это такая упрощающая, страшная, тупая сила. А те, кто сегодня, значит, грозится выйти и бить цепями, и те, кто у Марго Симоньян на первом месте в ее рейтинге мужчин – это такая павианская логика. Да? Но мы не дадим. У них не получится. Никогда у них не получается.

А. Кузнецов
― Вот просят в чате, я присоединяюсь к этой просьбе. Вот такая ситуация: предположим, родитель, как Вы и я любящий Стругацких и желающий попытаться по крайней мере приохотить своих детей к ним, но не знающий как это сделать. Вот с чего начинать? Что первое предложить ребенку и в каком возрасте, чтобы наименее было вероятно, что не зайдет? Что зайдет почти наверняка? У современного ребенка.

Д. Быков
― Современный ребенок очень интересуется тайнами, нераскрытыми чудесами. Вот меня недавно одна девушка-студентка, которая собирается преподавать в школе, спросила: «Как мне начать первый урок истории?» Я говорю: «Это очень просто. Расскажите детям историю Мартена Герра и спросите… Попробуйте с их помощью ее раскрыть. Она раскрываема. Да? Или расскажите историю Жанны дез Армуаз. Да? Была ли она Жанной д’Арк. Очень интересно. История – это не наука о прошлом. История – это наука о том, как с помощью методов будущего можно раскрыть тайны прошлого. Да? Или как можно предсказывать будущее, зная закономерности прошлого. Детей болезненно интересует всё непонятное, непостижимое, иррациональное. Вот расскажите им об этом. Представьте им историю как такую страшную сказку». По-моему, очень круто.

А. Кузнецов
― Ну, что? «Повесть о дружбе и недружбе»?

Д. Быков
― «Повесть о дружбе и недружбе» как раз довольно наивная вещь. Они пытались как бы с детьми говорить на детском языке. И она написана…

А. Кузнецов
― Единственная их попытка, по-моему, такая.

Д. Быков
― Да, единственная. Нет. Ну, почему? Там «Путешествие в преисподнюю». Ну, это уже в одиночку.

А. Кузнецов
― Ну, да. Это Аркадий только.

Д. Быков
― Аркадий. Да. У него, понимаете, вот у них у обоих была такая манера, они не умели быть инфантильными. Другое дело, что ребёнку очень полезно почитать по настоящему страшных Стругацких. Ну, вот, например, «Попытку к бегству». Я ее прочёл в 8 лет и оторваться не мог абсолютно физически. Помню, как под одеялом при фонарике дочитывал. Для меня во всяком случае… А вот «Попытка к бегству» – это такая лучшая инициация, лучший подход к Стругацким. Она достаточно детская и достаточно увлекательная, и при этом достаточно иррациональная.

А. Кузнецов
― Может тогда уже «Парень из преисподней»?

Д. Быков
― «Парень из преисподней», я боюсь, они не поймут, потому что для того, чтобы это понимать, надо знать что такое прогрессорство. А вот самая суть прогрессорства и суть его катастрофы показана у нас в… Боюсь я… Вот в этой сцене, когда Саул расстреливает машины. Ничего-то ты не сделаешь. Понимаете, ход истории непобедим. И странно, что после этого они ещё 10 лет писали о прогрессорах в наивной надежде, что Максим Каммерер может спасти ситуацию. Когда он взрывает вот эти башни-облучатели, то ровно то же самое, что делает Саул Репнин. Ну, ничего не получится! Ну, взорвешь ты эти башни, ему Странник там это… Может быть, кстати, Федор Бондарчук был не так уж неправ вместо…

А. Кузнецов
― Вот.

Д. Быков
― Да?

А. Кузнецов
― Я хотел спросить как раз…

Д. Быков
― Понимаете, да? Вместо сравнительно мирного разговора сделал жесточайшую драку, когда Серебряков избивает Васю Степанова жестоко – да? – в финале «Обитаемого острова», это больше похоже на правду, потому что когда бесконечно мудрый Экселенц просто ему говорит: «А что ты будешь делать с этими миллионными оборотами…»

А. Кузнецов
― Да, да. Когда…

Д. Быков
― «Ты мне сорвал такой проект! Ты идиот!»

А. Кузнецов
― Да.

Д. Быеов
― Да? Ну, это, в общем, попытка расстрелять ход истории. С ним ничего не сделаешь. Видимо, можно пытаться погибнуть у него на глазах. Это все, что вы можете сделать.

А. Кузнецов
― Сегодня гораздо лучше, чем бумажные носители или даже электронная книга заходят визуальные средства. Как известно, с кино у Стругацких очень сложные взаимоотношения: либо снимали гениальные фильмы, но это совсем не Стругацкие, как Герман или, скажем, как Тарковский, либо получались вещи довольно посредственные, а иногда и совсем слабые, ну, как «Отель «У погибшего альпиниста». Фильм слабый. Повесть-то не бог весть какая, а…

Д. Быков
― Нет, повесть великая.

А. Кузнецов
― Ну, по меркам Стругацких, конечно.

Д. Быков
― Повесть великая.

А. Кузнецов
― Великая? Да? Ну, хорошо.

Д. Быков
― … считаю, что там та сцена, когда она несет его на плечах. Помните?

А. Кузнецов
― Ну, она и в фильме неплохо показана.

Д. Быков
― Ох! Как это сделано! Мать моя женщина! Это же, кстати, странным образом повторяется в финале «Бессильных». Помните, когда она вывозит его…

А. Кузнецов
― Да, да.

Д. Быеов
― Ох, нет! Это здорово! Это какой-то страшный сон, ими владевший, но, конечно, они молодцы! Кстати говоря, «Отель «У погибшего альпиниста» показывает там тоже замечательную ситуацию, когда попытки доброго и принципиального человека помочь инопланетянам привели к их гибели. Да? То есть это…

А. Кузнецов
― Да, доброго, принципиального, но ограниченного.

Д. Быков
― … инспектор Глебски, он же хороший малый…

А. Кузнецов
― Да, хороший человек. Хороший.

Д. Быков
― Его хорошо иметь дачным соседом.

А. Кузнецов
― Да.

Д. Быков
― Но иметь его, знаете, человеком, от которого зависит ваша жизнь, Боже, упаси.

А. Кузнецов
― Какой из фильмов Вы бы первым показали ребёнку из фильмов по Стругацким?

Д. Быков
― Знаете, им не повезло на экранизации. Но вот «Сталкера» я бы показал. Это экранизация сценария. К «Пикнику» он имеет очень слабое отношение. И в сценарии еще нет патетики…

А. Кузнецов: 5
―й или 6-й вариант…

Д. Быков
― Да! И да… это на самом деле 13-й. Как бы уже они просто уж как бы ущадили его. На самом деле у меня есть ощущение, что без фантастики лучше. Там вообще нет никаких фантастических допущений. Они убрали оттуда гениальный эпизод с петлей времени с солдатами. И осталась вот только чисто идея, что сталкер сам выдумал зону. Была техногенная катастрофа. Из-за нее рождаются дети-мутанты. Ну, надо свою…

А. Кузнецов
― Как у него. Да?

Д. Быков
― Да. Ему надо свою мартышку как-то оправдать, и он выдумывает, что это следствие инопланетного прорыва. А «Сталкера» я бы показывал. И причём, кстати, есть очень интересная монтажная такая версия Володи Зимина, сокращённая, где нет волшебных этих длиннот, но где картина вся – полтора часа, но ребёнку, как ни странно, это смотреть проще. Магии там нет, а смысл вылезает. Да? Пользуясь случаем, передаю привет Зимину. А из других экранизаций я бы показал «Гадких лебедей» Лопушанского. Рыбаков написал всё ровно наоборот, но мысль верна, мысль очень точна, что не эти дети погубят нас, а мы успели погубить этих детей, когда там в финале девочка вырисовывает квадратик на запотевшем окне, такая жалкая, такая страшная…

А. Кузнецов
― Мне тоже этот фильм, надо сказать, очень понравился.

Д. Быков
― … очень нравится. А потому, что Костя Лопушанский классный режиссер. Привет тебе, Костя!

А. Кузнецов
― Большое спасибо всем, кто нас слушал. Я надеюсь, что наш сумбурный, на первый взгляд, абсолютно неструктурированной, бессвязный разговор…

Д. Быков
― Был очень глубоко структурирован, но это поняли не все. Спасибо.

Светлана Ростовцева
― Да.

А. Кузнецов
― Да. Но вы… выполнит хотя бы одну задачу, он подтолкнет кого-то к тому, чтобы перечитать, а то и прочитать братьев Стругацких. Всего вам доброго! До следующего воскресенья!

Отсюда: echo.msk.ru/programs/assembly/2486977-echo/

@темы: «Волны гасят ветер», «Град обреченный», «Жук в муравейнике», «За миллиард лет до конца света», Попытка к бегству, Улитка на склоне, Понедельник начинается в субботу, «Малыш», Сказка о Тройке, «Пикник на обочине», Парень из преисподней, Б.Стругацкий, Комментарии к пройденному, С.Витицкий, Повесть о дружбе и недружбе, Бессильные мира сего, «Экспедиция в преисподнюю», «Отель "У погибшего альпиниста"», «Гадкие лебеди», «Трудно быть богом», «

---

Д.Быков о Стругацких. Часть 1.

[silent-gluk]

РОДИТЕЛЬСКОЕ СОБРАНИЕ
Воспитание по Стругацким и воспитание Стругацкими
Время выхода в эфир: 25 АВГУСТА 2019, 13:10
В ГОСТЯХ: Дмитрий Быков, писатель, журналист
ВЕДУЩИЙ: Алексей Кузнецов

Алексей Кузнецов
― 13 часов 12 минут в Москве. В эфире программа «Родительское собрание». У микрофона Алексей Кузнецов. За звукорежиссерским пультом Светлана Ростовцева. Нас транслирует YouTube-канал «Эхо Общество». Телефон для ваших смсок – [phone]. Я думаю, что он вам сегодня понадобится. 60 лет назад в июле 1959 года вышла в свет первая повесть братьев Стругацких «Страна багровых туч», и началось замечательное 30-летие, 30-летие Стругацких. Ну, собственно 30-летие пишущих Стругацких, потому что, на мой взгляд, сейчас 60-летие, оно, я надеюсь, продолжается. И мы сегодня не выбрали, так сказать, и привязкой к юбилею, и привязкой к тому, что за окном творится такую тему: «Воспитание по Стругацким и воспитания Стругацкими». И мы попробуем хотя бы начать её обсуждать с нашим постоянным любимым гостем писателям, поэтом, журналистом, историком литературы, учителем, радиоведущим Дмитрием Быковым. Здравствуйте, Дмитрий!

Дмитрий Быков
― Здравствуйте, дорогие друзья!

А. Кузнецов
― Читают ли сегодня школьники Стругацких?

Д. Быков
― Да, безусловно. И с большим интересом. Стругацкие как-то позаботились о своём бессмертии, поскольку их книги увлекательны. Писать увлекательно – это довольно тонкое мастерство. Я думаю, кроме Стругацких, их ближайших учеников и их прямого наследника Пелевина сегодня этим никто не владеет.


А. Кузнецов
― А Пелевин когда-нибудь признавался, что он ученик Стругацких?

Д. Быков
― Ну, ему не надо в этом признаваться. Множество его мотивов и скрыты… скрытых цитат указывают на это гораздо лучше. И потом Пелевина открыл ближайший друг Стругацких Александр Мирер, просто член их кружка, который был первым редактором её книги.

А. Кузнецов
― Понятно. А читать читают. Вот мои ученики, я тоже каждый год их спрашивал, читают.

Д. Быков
― Постоянно.

А. Кузнецов
― Но воспринимают, у меня такое ощущение, довольно сильно по-другому по сравнению, скажем, с нашим поколением, тем, кому сегодня 50.

Д. Быков
― Это… Если это так, то слава Богу. Понимаете, самая читаемая книга Стругацких во все времена «Пикник на обочине», мне кажется, она сейчас чрезвычайно актуальна, потому что она первая по справедливому замечанию Сергея Лукьяненко, моего когдатошнего приятеля, она первой описала постмир. То есть мир зоны. В этом смысле, поскольку мы все сейчас живём в мире постиндустрии, постправды, постсоциализма и постфашизма, «Пикник» наиболее адекватно описывает реальность. Но самые продвинутые и самые умные школьники, конечно, охотнее всего читают либо трилогию о Каммерере, которая описывает раздвоение человечества на 2 ветки, либо «Малыша», книгу о величайшей педагогической неудаче. И многие из них, кстати говоря, видит в себе такого инопланетного Малыша.

А. Кузнецов
― Отлично. Я запланировал «Малыша» на 2-ю часть нашей передачи, но раз уж Вы его вытащили, давайте тогда начнём с «Малыша». Я эту книжку всегда… ну, не всегда. Когда стал хоть что-то понимать, потому что прочитал еще во вполне бессознательном возрасте, я ее воспринимал как некое такое вот переложение «Маленького принца». Мы в ответе за тех, кто нас приручил.

Д. Быков
― Ну, наверное, так…

А. Кузнецов
― Кого мы приручили.

Д. Быков
― Ну, да.

А. Кузнецов
― Да.


Д. Быков
― К сожалению, так.

А. Кузнецов
― Да.

Д. Быков
― По выражению Александра Мелихова, манифест эгоцентризма. Это высказывание. Это верно. Мне кажется, что «Малыш» – это, конечно, величайшая хроника педагогического эксперимента, но когда Стругацкие его сочиняли, они не имели в виду, что наши собственные дети по отношению к нам станут вот такими Малышами. Понимаете, Малыш – это действительно такая история отчуждения, хроника отчуждения. Но трагедия как раз заключается в том, что сегодняшний ребёнок соотносится с родителем примерно как прогрессор 4-го поколения с прогрессором поколения 2-го. Он более продвинут. Он быстрее.

А. Кузнецов
― Как Каммерер с доном Руматой.

Д. Быков
― Ну, да, даже… даже я бы сказал, как… как Каммерер с Тойво Глумовым. И не с Тойво, а с Абалкиным. Дело в том же, что Абалкин, помните, когда Каммерер с ним встречается, он говорит: «Мне было очень трудно удерживать его в поле своего восприятия».

А. Кузнецов
― Да.

Д. Быков
― Вот мне современного ребенка очень трудно удерживать в поле своего восприятия. У меня завтра начинается, конечно, новый курс лекций на прямой речи, и вот я совершенно не представляю, там уже 12-летние сидят. И я заранее думаю об этом со страхом, потому что мне им рассказывать о Евгении Онегине, а как бы они не начали мне рассказывать о нем. Понимаете, вот это… Действительно современный ребёнок – это Малыш, воспитанный не совсем понятными нам сущностями. Понимаете, мы с этими сущностями: интернетами музыкальными, сетевыми, сетевыми в смысле организации, мы с ними на Вы. И я во всяком случае от них очень дистанцирован. Поэтому Стругацкие тогда в 71-м, насколько я помню, году, заранее нам предсказали, что нашей участью будет смирение. Надо уметь принять то, что они другие. И мы ничего не сделаем.


А. Кузнецов
― Борис Стругацкий в «Комментариях к пройденному» говорил, что они сами этой повестью были очень недовольны, с трудом ее дописали только потому, что у них были… ну, у них были обязательства перед издательством…

Д. Быков
― Они не знали, чем ее закончить.

А. Кузнецов
― Да.

Д. Быков
― Ну, а, кстати, понимаете, вот те вещи, которыми они бывали недовольны, оказались лучшими. Они больше всего любили «Улитку», а у «Улитки»… И «Град». А мне и «Улитка» и «Град» кажутся, может быть, я ещё просто до них не дорос, кажутся вещами внутренне противоречивыми, в некоторых отношениях распадающимися. «Град» особенно. В «Улитке» две части, мне кажется, никак не стыкуются. И, в общем, у меня есть ощущение, что они «Малыша»…

А. Кузнецов
― В смысле Лесинститут…

Д. Быков
― Да, Лесинститут. Мне кажется, что они недооценивали «Малыша» и недопонимали его точно так же, как недопонимали они «Парня из преисподней». Вот Стругацкий говорил, Борис Натанович, что сбылась только одна антиутопия Стругацких «Хищные вещи». Нет. Сбылся и «Парень из преисподней», потому что сегодняшнее русское общество – это Гай, который опять толкает свой грузовик и повторяет: «Дома, дома. Слава тебе, Господи, моя утопия не состоялась. Меня вернули в мое чудовищное милитаристское пространство». И весьма любопытно, что Майя Глумова в «Малыше», женщина, которая играет такую существенную роль в «Жуке» и некоторую в «Волнах», что она главная героиня «Малыша», именно та, которая раньше всех поняла как контактёр, что с этим мальчиком у них ничего не выйдет. Надо уметь это понять, смириться, дистанцироваться. Малыш хочет с нами общаться, но Малыш не хочет быть таким как мы. Это в сущности развитие идеи «Гадких лебедей», где мы понимаем, что, конечно, они очень милые, но всё-таки не забыть бы нам от них вернуться.

А. Кузнецов
― Вот как раз в пандан цитата из классика современной российской литературы, то есть из Вас, 2005 год: «Рациональные и умные дети в повести Стругацких отнимают у взрослых право на существование – отнимают не символически, а вполне реально. Они не снисходят даже до убийства, действуя по принципу, описанному Шендеровичем: «Уничтожить тараканов нельзя, но можно сделать их жизнь невыносимой».


Д. Быков
― Можно сделать их жизнь невыносимой. Да.

А. Кузнецов
― «Взрослые для этих детей – именно паразиты».

Д. Быков
― Это…

А. Кузнецов
― Мы паразиты для наших нынешних детей?

Д. Быков
― Я не могу сказать, что мы для них паразиты, но вот это слегка брезгливое отношение мокрецов и воспитанных ими детей к Баневу и его поколению – да, оно очевидно, потому что, помните, там ему говорит ребёнок: выпивать и закусывать квантум сатис.

А. Кузнецов
― Квантум сатис. Да.

Д. Быков
― На что собственно Банев говорит: не так много было в истории человечества эпох, когда это было можно. Но… Да. И, пожалуй, нынешнее поколение, условно говоря, поколение Егора Жукова, который против своей воли сделался символической фигурой, они считают, что мы профукали очень многое. Профукали – это ещё слабо сказано. Они убеждены, что они-то не профукают. Посмотрим! Посмотрим, как у них это получится. Наше дело им помочь. Но то, что мы в их представлении потерпели серьезное метафорич… метафизическое поражение, наверное, это так.

А. Кузнецов
― Но вот смотрите, как интересно, вот сегодня в 19-м году нас «Гадкие лебеди» выводят совершенно закономерно там на некие ассоциации с поколением Егора Жукова. В 5-м…

Д. Быков
― Да.


А. Кузнецов: В 5
―м году, я намеренно оборвал цитату, продолжение у Вас, видимо, тогда для Вас это был какой-то очень существенный вопрос, а, может быть, он и сейчас существенной, это о том, что любая… любой педагог-новатор превращается в со своими учениками в некую секту.

Д. Быков
― Да.

А. Кузнецов
― И вот мокрецы и их воспитанники – это некая секта. А дальше опять цитата: «Дети, воспитанные таким новатором, могут быть, — в кавычках, — и «добрыми», и «светлыми», и «чистыми» — но все эти слова следует тут же закавычивать, ибо доброта-чистота-светлота начисто обесцениваются самоупоением, тесным и теплым дружеством избранных, презрительной враждебностью к остальному миру».

Д. Быков
― Ну, это мы наблюдали на примере одной московской школы, которую не будем называть…

А. Кузнецов
― Да даже не одной.

Д. Быков
― Да, и не одной. Все элитные школы, они рано или поздно кончают сектантством. Тут проблема в том, что, видите, мокрицы – ведь это не наши современники. Мокрицы – это по замыслу Стругацких люди из будущего, которые полезли в наше время с намерением что-то исправить, что-то поправить в нём.

А. Кузнецов
― То есть тоже прогрессоры.

Д. Быков
― Да, да. Потому, что у них там не получилось. И вот… вот это очень важно. Понимаете, Герман разлил эту мысль, показав в «Трудно быть Богом», в гениальной, по-моему, экранизации, что пока Румата сидел в Арканаре, на Земле тоже пошло не туда. Ему некуда вернуться. Так что светлое царство сектантов, оно, как правило, заканчивается кризисом, как это не ужасно. Я эту статью, которую Вы цитируете, «Гадкие утя…» «Прекрасные утята», я её написал после выхода повести Гарроса-Евдокимова «Чучхе». Мне, честно говоря, Гаррос и Евдокимов казались самыми прямыми наследниками Стругацких, и они, Гаррос, царство ему небесное, умер, но Евдокимова продолжает работать как и Борис Натанович, он действительно… Вот как-то они вдвоём разгоняли друг друга до невероятных скоростей, и когда они написали «Чучхе», я поразился пророческой силе этой повести. Это была повесть о лицее Ходорковского, фантастическая. Но рассказывала она о любой элитной школе, которая, к сожалению, заканчивается самоуничтожением, потому что она отрывается непоправимо от человеческого, а утрата человеческих качеств в человеческом обществе может закончиться очень плохо. Правда, надо сказать, первым это всё-таки отгадал Полонский в «Ключе без права передачи». Когда прекрасные дети этой учительницы оказались лишенными элементарного человеческого сострадания, а состраданием обладал дурак-директор. Да?

А. Кузнецов
― Ну, он не совсем дурак Петренко. Да. Но он такой, конечно…

Д. Быков
― Но он играет простоватого, мало…

А. Кузнецов
― Простоватого…

Д. Быков
― Да.

А. Кузнецов
― Простоватого.

Д. Быков
― Да. Но этот его финальный монолог, он отличался, конечно, замечательной мудростью. Вот в этом-то и дело, что отрываясь от человеческого, эти люди могут упереться в нечто более ужасное. Поэтому хорошо, что на наших путях лежит проклятая свинья жизни. Понимаете?

А. Кузнецов
― А Вам не кажется, что вот говоря о «Гадких лебедях», что там вообще дети выполняют служебную функцию, что они нужны авторам для того, чтобы ярче Банева показать?

Д. Быков
― Да, нет. Банев… Господи, кого был там… Банев – служебный персонаж, и его глазами мы на это смотрим. Но дети – главное. В детях ключ, потому что повесть-то была написана после того, как Аркадий Натанович посетил ФМШ в Новосибирске, поговорил там с детьми и восхитился, и, в общем, несколько приужахнулся, потому что эти дети как-то большого пиетета не усматривали. Встреча Банева с детьми в лицее – это прямая копия, так сказать, этого разговора. И он вот там заметил, что вы все понимаете, что у вас нет милосердия, а зачем вы тогда нужны. Видите, какая вещь? Вот этот… Мне говорить бы это не хотелось, но это очевидно так. Мы о теории воспитания Стругацких знаем не так много, но одно мы знаем достоверно. В истории человечества случился уже где-то примерно в середине второго тысячелетия нашей эры некоторый очень серьезный перелом, скорее всего, это цепочка европейских революций, после которой стала востребована всеобщая грамотность. Это очень масштабный переворот. Большую часть своей истории люди были неграмотны. Значит, Стругацкие предсказывали, что в ближайшие 2-3 века нас ожидают катаклизмы того же масштаба, в результате которых станет востребован человек воспитанный. Сегодня он не востребован. Значит, прежде, чем герои Стругацких, будь то воспитанники мокрецов, будь то студенты ташлинского лицея, прежде, чем появятся эти новые дети, нас ожидает катаклизм такого же масштаба как Великая французская революция. Значит, хочу ли я этого катаклизма? Нет. Но он неизбежен. Это надо понимать. И прежде, чем этот катаклизм произойдет, такие люди как Носов, такие люди как мокрецы, будут обществом отторгаться и будут гибнуть, как гибнет Лев Абалкин. Вот это… Пока это будет так.

А. Кузнецов
― Давайте поговорим об этом Вашей теории перевоспитанных и воспитанных, потому что…

Д. Быков
― Видите, вот в чём дело?

А. Кузнецов
― Да.

Д. Быков
― Пока «Жук в муравейнике» обречён до тех пор, пока это не жучарник. Но чтобы это стал жучарник, это должен произойти катаклизм масштаба Второй Мировой войны. Вот тогда будет востребован Лев Абалкин. А пока Лев Абалкин – это выродок. И этого выродка будут уничтожать, как уничтожают себя, в общем, студенты любой продвинутой школы сегодня. Мы сегодня, я бы сказал, слишком сакрализуем некоторые вещи, мы слишком архаичны, мы слишком, может быть, человечны, а будущее, оно нас расчеловечет. И это к лучшему, потому что в человеке нет ничего особенно привлекательного, между нами говоря.

А. Кузнецов
― Ну, вот там просто несколько слов для тех, кто не читал Вашу статью о Стругацких в том же «Дилетанте»…

Д. Быков
― Да, да.

А. Кузнецов
― … в сборнике о шестидесятниках. Перевоспитанные – это Андрей Воронин Из «Града обреченного»… Это, кстати говоря, тот же Банев из «Гадких лебедей».

Д. Быков
― Банев не перевоспитан…

А. Кузнецов
― Но Вы его там зачисляете…

Д. Быков
― Да, но Банев отказался перевоспитываться. Банев говорит…

А. Кузнецов
― Не забыть бы мне вернуться.

Д. Быков
― Да. И он вернется! Конечно. Потому, что или ты любишь Диану, выпиваешь и пишешь, или ты становишься мокрецом. Ну, там мокрецом стать нельзя, ты приближаешься к мокрецу. Трагедия в том, что сегодня перевоспитанный человек, к сожалению, чувствует себя в этом обществе или безнадежно одиноким, или попросту обреченным. А Андрею Воронину прохождение первого круга стоит гибели. Мы же понимаем, что Андрей погиб. Да?

А. Кузнецов
― Ну, да.

Д. Быков
― Значит, это вероятно Андрей… Как и Изя Кацман. Вероятно, путем полного переписывания себя набело и полного уничтожения своего прошлого. Но надо помнить, что теория воспитания Стругацких, в частности интернаты, в частности то, что воспитание доверено профессионалам, то, что учителя готовят 30 лет и так далее, это рассчитано на людей будущего. А людьми будущего мы станем в результате очень болезненных перемен.

А. Кузнецов
― Мне-то всегда наоборот казалось, что Стругацким гораздо дороже вот эти вот битые, неидеальные, так сказать, но пережившие многое и что-то понявшие перевоспитанные, чем вот эти идеальные, воспитанные будущим.

Д. Быков
― Ну, наверное, дороже. Но понимаете, надо же помнить, что их учат очень плачевно. Чем кончил Носов? Носов может в этом обществе только погибнуть. Тут вся проблема в том, что…

А. Кузнецов
― Но он кончил тем, что он пришёл к этому демиургу.

Д. Быков
― … что… что он погиб. Нет, нет. К демиургу-то он пришёл, но после этого он пошел и вместе с «Флорой» погиб, потому что «Флора» на это обречена. Тут в чём проблема? Понимаете, что переход человечества на следующую эволюционную ступень – это негладкий, мучительный и в каком-то смысле самоубийственный процесс. Поэтому… Да, вот через эти секты новых… и новых учителей… Да? Мы приходим, конечно, к этому наросту, но не надо забывать, что наши ученики после этого в некотором смысле обречены. Понимаете, Егор Жуков же не просто так сейчас находится там, где находится. Мы должны понимать, что мы выполняем в известном смысле крысоловскую функцию. И об этом тоже «Гадкие лебеди». Понимаете, когда мокрецы вырезают в небе квадрат, это они могут. Но сегодняшние мокрецы, условно говоря, Высшей школы экономики вырезать никакого квадрата не может. Они могут идти только на поводу у этой власти. Это по сути дела такой Юденрат, риску себе… Да? Не обижайтесь на это сравнение. Юденрат многих спасал. Проблема в том, что внутри современной цивилизации вот эти вырожденцы обречены, как это ни печально. А чтобы все стали вырожденцами, ну, должна прийти какая-то радиация будущего и чрезвычайно мощная. Тут ещё понимаете, какая вещь? Ведь Стругацкие строили свою педагогическую утопию, имея в виду очень сильную невротизацию детей. Дети, которые у них описаны, проходят через серьёзные катаклизмы. А… И, собственно говоря, закрытые сообщества вроде интернатов – это такой слой. Кто из родителей на это готов, я не знаю.

А. Кузнецов
― Мы вернемся в эфир через 5 минут и начнём с вопроса, а чем собственно Егор Жуков отличается от молодых народников второй половины XIX века. Что собственно произошло? Какой вертикальный прогресс? Ну, а сейчас мы Константину Мирошникову уступаем несколько минут.

Отсюда: echo.msk.ru/programs/assembly/2486977-echo/

@темы: «Волны гасят ветер», «Град обреченный», «Жук в муравейнике», «За миллиард лет до конца света», Попытка к бегству, Улитка на склоне, Понедельник начинается в субботу, «Малыш», Сказка о Тройке, «Пикник на обочине», Парень из преисподней, Б.Стругацкий, Комментарии к пройденному, С.Витицкий, Повесть о дружбе и недружбе, Бессильные мира сего, «Отель "У погибшего альпиниста"», «Гадкие лебеди», «Трудно быть богом», «Обитаемый остров», Полдень, XX

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Автор - Скачко (Полеви) Елена

АРНИКА

Как лист увядший падает на душу,
Остылым мохом стелется тоска.
Но силой первородного ростка
Надежда пробивается сквозь стужу.

Пусть новый день пока ещё простужен,
И изморозь не тает у виска,
А ветер продолжает полоскать
Иголки астр в осунувшихся лужах…

Но зёрнышком в утробе колоска
Другая жизнь проклюнется наружу.
И снова буду я кому-то нужен,
И будешь ты, как некогда, близка.

Я не исчезну – солнечной весной
Взойду над бездной арникой лесной.

Арника – дикое растение семейства астровых. Цветет желтым. Известно его будоражащее, возбуждающее (бунтарское) воздействие на организм человека.
Мохом – мхом, допустимая форма

poembook.ru/contest/951-proschalnyj-sonet-tsure...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно...

[silent-gluk]

А как вы думаете - разумны ли септоподы? Кто прав - Горбовский или Станислав Иванович?..

@темы: О странствующих и путешествующих, Полдень, XXII век, «Полдень, XXII век», Полдень XXII век (Возвращение), Вопросы

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Автор - Грекова Любовь

ПРЕДВИЖУ !

Как лист увядший падают на душу
Прощания негромкие слова.
Я изгнан! Мой сонет врагом задушен –
Мой едкий слог, дразнить посмевший льва.

Но кто молчать заставит струны лиры?
Поэта жребий ею предрешён –
Она звенела одой и сатирой,
Я был в её руке карандашом.

Я изгнан. Но осиным роем кружат
Средь вас мои баллады, сотней жал
Всю горечь правды вынеся наружу!

Мне не себя, а вас сегодня жаль.
Предвижу: будет временем разрушен
Ваш мир – от слова правды, от ножа ль!

Отсюда: poembook.ru/contest/951-proschalnyj-sonet-tsure...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Вместо воскресенья

[silent-gluk]

Сегодня с нами очередной том Полного собрания сочинений.



Это обложка.





Авантитул.




Контртитул.




Титульный лист.




Оборот титульного листа.




Страница 5.




Страница 7.




Страницы 8-9.




Страницы 194-195.




Страницы 196-197.




Страницы 338-339.




Страницы 380-381.




Страница 413.




Страница 415.




Страницы 416-417.




Страницы 424-425.




Страницы 426-427.




Страница 473.




Страница 475.




Страницы 476-477.




Страницы 548-549.




Страницы 550-551.




Страницы 552-553.




Страницы 554-555.




Страницы 562-563.




Страницы 564-565.




Страницы 566-567.




Страницы 568-569.




Страницы 570-571.




Страница 575.




Страница 577.




Страницы 578-579.




Страницы 580-581.




Страница 640.




Вклейка. Страницы 6-7.




Вклейка, страницы 12-13.




Вклейка, страницы 14-15.




Страница 641.




Страницы 642-643.




Страницы 652-653.




Содержание.




Выходные данные.


Итак, с нами:
Стругацкий А. Полное собрание сочинений в тридцати трех томах: Том восьмой. 1964 / Стругацкий А., Стругацкий Б.; Концепция издания: С.Бондаренко, А.Воронин; Сост.: С.Бондаренко, В.Курильский, Ю.Флейшман; Подг. илл. мат-лов: А.Горбов, П.Северцов; Дизайн обложки: А.Андреев. - СПб: Изд-во Сидорович; Издано при участии изд-ва Acta Diurna, 2018. - 656 с., 16 с. вкл. - ISBN 978-5-98-905909-38-2. - 350 экз. - Подп. в печ. 04.05.2018. - Заказ 3894.

Содерж.:
I. Художественные произведения. С.5-412.
Понедельник начинается в субботу: Сказка для научных работников младшего возраста / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.7-194.

История первая. Суета вокруг дивана. С.7-62.
Глава первая. С.7-16.
Глава вторая. С.16-24.
Глава третья. С.24-33.
Глава четвертая. С.34-40.
Глава пятая. С.40-52.
Глава шестая. С.52-62.
История вторая. Суета сует. С.63-130.
Глава первая. С.63-78.
Глава вторая. С.78-90.
Глава третья. С.90-102.
Глава четвертая. С.102-114.
Глава пятая. С.114-130.
История третья. Всяческая суета. С.131-186.
Глава первая. С.131-137.
Глава вторая. С.138-149.
Глава третья. С.149-162.
Глава четвертая. С.163-171.
Глава пятая. С.171-186.
Послесловие и комментарий: Краткое послесловие и комментарий и. о. заведующего вычислительной лабораторией НИИЧАВО младшего научного сотрудника А. И. Привалова. С.187-194.
Хищные вещи века / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.195-337.
Глава первая. С.195-206.
Глава вторая. С.206-219.
Глава третья. С.219-228.
Глава четвертая. С.228-242.
Глава пятая. С.242-247.
Глава шестая. С.247-258.
Глава седьмая. С.258-271.
Глава восьмая. С.271-281.
Глава девятая. С.281-293.
Глава десятая. С.294-309.
Глава одиннадцатая. С.309-323.
Глава двенадцатая. С.323-337.
Варианты рукописей и изданий / Подг.: С. Бондаренко, В. Казаков. С.338-412.
«Понедельник начинается в субботу». С.338-380.
[«В «Комментариях к пройденному» БНС...»] / Бондаренко С. С.338-339
Страна магов / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.339
[«В нижней части страницы...»] / Бондаренко С. С.339.
[«Седьмое небо...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.339.
[«Что касается «Магов»...»] / Бондаренко С. С.339.
Маги / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.340-342.
[«Этому наброску соответствует рукописный план...»] / Бондаренко С. С. 342.
Суета вокруг дивана / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.342-345.
[«1. Гл<авный> герой...»]. С.342-343.
[«Маг, поглощенный общественной работой...»]. С.343.
[«Маги-карьеристы с поцарапанными от бритья ушами...»]. С.343.
[«Молодые маги без инициативы...»]. С.343.
Основа сюжета. С.344.
[«В углу лаборатории...»]. С.344.
[«Темы работ...»]. С.344.
[«С т<очки> зр<ения> магов...»]. С.345.
[«Маленький набросок диалога...»] / Бондаренко С. С. 345.
[«Тут я смотрю...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.345.
[«А на обороте одной из страниц...»] / Бондаренко С. С. 345.
Список идей / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.345.
[«Сохранилась также страница...»] / Бондаренко С. С. 345.
[«Без труда не выт<ащить> рыбки из пруда...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.345-346.
[«Авторы перешли от заметок и идей...»] / Бондаренко С. С. 346.
[«В комнате было жарко и душно...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.346-347.
[««В этом диване что-то есть»...»] / Стругацкий А., Стругацкий И. С.348-350.
[«Александр, наступив двумя ногами на газету...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.350-351.
[«Орел вел себя мирно...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.351-353.
[«Его разбудил шум крыльев...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.353-355.
[«Сохранился также подробный план повести...»] / Бондаренко С. С.355.
Изнакурнож. Суета вокруг дивана / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.356-357.
[«В главу 6 добавлен эпиграф...“] / Бондаренко С. С. 357.
[«Вы верите в привид<ения>?..»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.357.
[«На полях первой страницы...»] / Бондаренко С. С. 357.
[«Помощник Младшего Куратора...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.357.
[«На второй странице...»] / Бондаренко С. С. 357.
[«Приворотное зелье...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.357-358.
[«Как видим, здесь герой...»] / Бондаренко С. С. 358.
[«1. Ковер-самолет — висел в комнате на стене...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.358.
[«К нумерованному списку...»] / Бондаренко С. С. 358.
[«Святая вода...»] \ Стругацкий А., Стругацкий Б. С.358-359.
[«Сбоку также дописано...»] / Бондаренко С. С. 359.
[«Скелет Змея-Горыныча...»] \ Стругацкий А., Стругацкий Б. С.359.
[«Из «Комментариев» БНС...»] / Бондаренко С. С. 359.
[«Книга Судеб...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.359.
[«Корнеев...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.359-360.
[«Поперек верхней части списка...»] / Бондаренко С. С. 360.
[«1. Федор Симеонович Пупков-Задний...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.360.
[«Другая страница с заметками...»] / Бондаренко С. С. 360.
[«Гл. I. Маги...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.360.
[«Текст поперек другой половины страницы...»] / Бондаренко С. С. 360-361.
[«1. Заговорить демонов...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.361.
[«О процессе работы...»] / Бондаренко С. С. 361.
[«1. Саша дежурный...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.361.
[«1. Новогодняя ночь...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.361.
[«Молодые: Понедельник начинается в субботу...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.361.
[«Хома Брут...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.362.
["n-2."] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.362.
[«А вот еще уточнения...»] / Бондаренко С. С. 362.
[«В отделе Абс<олютного> Знания...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.362.
[«1. Сон с фокусами...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.362-363.
[«И еще одна страница...»] / Бондаренко С. С. 363.
[«Подвал института...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.363.
[«Заметка о Колесе фортуны...»] / Бондаренко С. С. 363.
[«Отдел оборонной магии...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.363.
[«К раннему периоду...»] / Бондаренко С. С. 363.
[«1. Утро, встатие, зарядка...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.363.
[«1. Стенгазета...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.363-364.
[«1. Живой попугай...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.364.
[«Почти все здесь...»] / Бондаренко С. С. 364.
[«В мае 1964 года...»] / Бондаренко С. С. 364.
[«У входа в приемную...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.365.
[«Корнеев с Амперяном...»] / Бондаренко С. С. 365.
[«Вы переутомились, Корнеев...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.365-366.
[«Несколько отличался...»] / Бондаренко С. С. 366.
[«Смешно подумать...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.366.
[«О Романе Ойре-Ойре...»] / Бондаренко С. С. 366.
[«Роман поначалу заставлял...»] / Бондаренко С. С. 366.
[«Комната проветрилась естественным способом...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.366.
[«Много интересного говорится...»] / Бондаренко С. С. 366-367.
[«В последующие пять минут...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.367-368.
[«Кстати, о корреспондентах...»] / Бондаренко С. С. 368.
[«О Саваофе Бааловиче Одине...»] / Бондаренко С. С. 368.
[«Со мной, например...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.368.
[«Поначалу не только более подробно...»] / Бондаренко С. С. 368.
[«Между прочим, Редькин...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.368-369.
[«Престарелый колдун...»] / Бондаренко С. С. 369.
[«Да, скучать вам этой ночью...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.369.
[«О странных особенностях здания института...»] / Бондаренко С. С. 369-370.
[«Я ничего не понимал...»] | Стругацкий А., Стругацкий Б. С.370.
[«В предположении Привалова...»] / Бондаренко С. С. 371.
[«Сыграть на глазах у изумленной публики...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.371-372.
[«Особого рассмотрения заслуживают...»] / Бондаренко С. С. 372-373.
[«Лет триста назад...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.373.
[«В публикационной версии...»] / Бондаренко С. С. 373-374.
[«Финал рукописи...»] / Бондаренко С. С. 374.
[«А зачем это вам...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.374.
[«После завершения черновика...»] / Бондаренко С. С. 374.
[«Гипотезы...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.374-375.
[«Остальные сохранившиеся материалы...»] / Бондаренко С. С. 375.
[«Ответ вам будет дан сейчас же...»] / Рабле Ф. С.375.
[«Головы аллигаторов на ногах косуль...»] / Флобер Г. С.375.
[«Путешественник по Времени...»] / Уэллс Г. С.376.
[«Есть и перечень терминов...»] / Бондаренко С. С.376.
[«Еще один интересный список...»] / Бондаренко С. С. 376.
[«Впрочем, зоркий Выбегалло...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.376.
[««Историческая нога» кадавра...»] / Бондаренко С. С. 376.
["Mon trés honorable préopinant. Мой многоуважаемый возражатель…"] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.376-377.
[«Чистовик повести был закончен...»] / Бондаренко С. С. 377-378.
[«Особого внимания заслуживает...»] / Бондаренко С. С. 378-379.
[«Я, конечно, не считаю...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.379.
[«С 1979-го года по 1991-й...»] / Бондаренко С. С. 379-380.
«Хищные вещи века». С.381-
[«Из «Комментариев» БНС...»] / Бондаренко С. С. 381.
[«Понимая свободу как приумножение...»] / Достоевский Ф. С.381.
[«Темный ум...»] / Саймак К. С.381.
[«Роман Саймака...»] / Бондаренко С. С. 381-382.
[«Ничего особенного...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.382.
[«В прочитанном Жилиным путеводителе...»] / Бондаренко С. С. 382.
[«Были там и литературные упражнения...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.382.
[«В ресторане в окончательной версии...»] / Бондаренко С. С. 382-383.
[«Справа от бара блестели...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.383.
[«В диктофонной записи...»] / Бондаренко С. С. 383.
[«Взвыли саксофоны...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.383.
[«Возраст детей вдовы...»] / Бондаренко С. С. 383-384.
[«В холле спиной ко мне...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. 384-385.
[«В опубликованном варианте...»] , Бондаренко С. С. 385-386.
[«Я запер дверь в холл...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.386.
[«В окончательном варианте...»] / Бондаренко С. С. 386.
[«Душ всегда был...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.386.
[«Читая черновик телеграммы...»] / Бондаренко С. С. 386.
[«В этой телеграмме...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.386.
[«Памятник Юрковскому...»] / Бондаренко С. С. 386.
[«Не менее четверти часа...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.386-387.
[«Позже Авторы придали...»] / Бондаренко С. С. 387.
[«Юрковским не ставят памятников...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.387.
[«Эрула, электронная рулетка...»] / Бондаренко С. С. 387-388.
[«За завтраком...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.388.
[«Иногда, напротив, Авторы...»] / Бондаренко С. С. 388.
[«Я ничего не понимал...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.388.
[«После напряженного ожидания...»] / Бондаренко С. С. 388.
[Она повалилась в кресло...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.388-390.
[«Из этого разговора Илины...»] / Бондаренко С. С. 390-391.
[«Вы не рыбарь?..»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.391.
[«В опубликованном тексте...»] / Бондаренко С. С. 391.
[«Оскар встал...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.391.
[«Позже, в разговоре Жилина с Вузи...»] / Бондаренко С. С. 392.
[«Илина сказала...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.392.
[«В баре после дрожки...»] / Бондаренко С. С. 392.
[«Надо бы отыскать Вузи...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.392.
[«Вместо вечернего разговора...»] / Бондаренко С. С. 392.
[«Я взял томик Минца...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.392-393.
[«В черновике был подробнее описан...»] / Бондаренко С. С. 393.
[«По мере того как я приближался...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.393.
[«А вот что видит Жилин...»] / Бондаренко С. С. 393.
[«Я был на пути домой...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.393-394.
[«Шофер автомобиля с товарами...»] / Бондаренко С. С. 394.
[«Гомон стоял страшный...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.394-395.
[«Там же девочке с челкой...»] / Бондаренко С. С. 395.
[«Это как повезет...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.395.
[«Разговоры в баре...»] / Бондаренко С. С. 395.
[«Я шатался и шел медленно...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.395-397.
[«А вот каким первоначально был...»] / Бондаренко С. С. 397.
[«Утеряна цель жизни...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.397-399.
[«Пек Зенай в первом черновике...»] / Бондаренко С. С. 399-400.
[«Почему ты не хочешь...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.400-401.
[«Сразу после отъезда...»] / Бондаренко С. С. 401.
[«Я проводил взглядом...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.401-402.
[«Появление Жилина...»] / Бондаренко С. С. 402.
[«Почему-то мне было страшно...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.402.
[«Планы Ивана...»] / Бондаренко С. С. 402.
[«Только-только я нашел концы...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.402.
[«В первом варианте черновика...»] / Бондаренко С. С. 402.
[«Торопиться теперь было некуда...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.402.
[«Вместо записки Лэна...»] / Бондаренко С. С. 402.
[«Я вошел в кабинет...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.402.
[«В рукописи можно узнать...»] / Бондаренко С. С. 402.
[«Тут я понял...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.403.
[«Слег в первоначальном варианте...»] / Бондаренко С. С. 403.
[«Не надо... Мария не велит...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.403.
[«И впечатление Жилина...»] / Бондаренко С. С. 403.
[«Теперь я знал...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.403-404.
[«В конце первого черновика...»] / Бондаренко С. С. 404.
[«Тут открылась дверь...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.404-406.
[«Позже окончание повести…»] / Бондаренко С. С. 406.
[«1. Что такое слег?..»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.406.
[«Чистовик повести был благополучно завершен...»] / Бондаренко С. С. 406-408.
[«Если говорить о том...»] / Бондаренко С. С. 408.
[«Он не успеет...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.408.
[«В ранних публикациях...»] / Бондаренко С. С. 408.
[«Он не удерет...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.408.
[«Долгое время в изданиях...»] / Бондаренко С. С. 408.
[Я встал...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.408.
[«В ранних же публикациях...»] / Бондаренко С. С. 408.
[«Я встал...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.408-409.
[«В 2011 году БНС...»] / Бондаренко С. С. 409.
[«Наверху визгливо закричала Вузи...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.409.
[«В первых публикациях...»] Э Бондаренко С. С. 409.
[«Рюг и Лэн пришли ко мне...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.409-411.
[«Расширены были в первых изданиях...»] / Бондаренко С. С. 411.
[«Беда, что существует...»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.411.
[«Еще один отрывок...»] / Бондаренко С. С. 411-412.
II. Публицистика / Подг. Флейшман Ю. С.413-472.
Опубликованное. С.415-424.
Через настоящее — в будущее / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.415-418.
[О творческих планах] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.419.
Нет, фантастика богаче! / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.420-423.
Год 2000-й... Что говорят о нем фантасты / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.424.
Из архива. С.425-472.
Рецензия на рассказы Миронова, Лысогорова и Комарова / Стругацкий А. С.425-427.
Рецензия на повесть А. Кларка «В лунной пыли» / Стругацкий А. С.428-431.
Рецензия на повесть А. Кларка «Пески Марса» / Стругацкий А. С.432-435.
Фантасты о фантастике / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.436.
Рецензия на повесть А. Громовой «В круге света» / Стругацкий А. С.437-439.
Отзыв на фантастическую повесть Дж. Кристофера «Смерть травы» / Стругацкий А. С.440-442.
Краткая рецензия на книгу М. Гарднера «Увлечения и заблуждения во имя науки» / Стругацкий А. С.443-444.
Отзыв о дипломной работе Михалёва С. Н. / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.445-446.
[Врезка к отрывку из ПНВС для журнала «Вожатый»] / Стругацкий А., Стругацкий Б. С.447-448.
Рецензия на пробный перевод из повести А. Азимова «Конец Вечности» / Стругацкий А. С.449-450.
От авторов / Стругацкий А., Стругацкий Б. С. 451.
Рецензия на научно-фантастическую повесть Г. Гора «Уэра» / Стругацкий А. С.452-454.
Рецензия. Е. Парнов, М. Емцев. «Бунт тридцати триллионов» / Стругацкий А. С.455-459.
Общая рецензия на научно-фантастические рассказы А. Кларка / Стругацкий А. С.460-461.
Рецензия на фантастический роман Л. Мизандронцева «История необыкновенных перьев» / Стругацкий А. С.462-468.
Отзыв на сборник научно-фантастических рассказов В. Михановского / Стругацкий А. С.469-470.
Отзыв на новую подборку фантастических рассказов В. Михановского / Стругацкий А. С.471-472.
III. Письма. Дневники. Записные книжки / Подг. В.Курильский. С.473-574.
Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий. Переписка, 1964. С.475-547.
Борис — брату, 3 января 1964, Л. — М. С.475-476.
Аркадий — брату, 5 января 1964, М. — Л. С.476-477.
Борис — брату, 9 января 1964, Л. — М. С.477-478.
Аркадий — брату, 11 января 1964, М. — Л. С.478-479.
Борис — брату, 15 января 1964, Л. — М. С.479-480.
Аркадий — брату, 17 января 1964, М. — Л. С.480-482.
Аркадий — брату, 18 января 1964, М. — Л. С.482.
Борис — брату, 21 января 1964, Л. — М. С.482-483.
Борис — брату, 27 января 1964, Л. — М. С.483-485.
Аркадий — брату, 18 февраля 1964, М. — Л. С.485-487.
Борис — брату, 23 февраля 1964, Л. — М. С.487-488.
Аркадий — брату, 25 февраля 1964, М. — Л. С.488-491.
Борис — брату, 27 февраля 1964, Л. — М. С.491-492.
Аркадий — брату, 3 апреля 1964, М. — Л. С.493-494.
Борис — брату, 6 апреля 1964, Л. — М. С.494.
Аркадий — брату, 9 апреля 1964, М. — Л. С.494-495.
Аркадий — брату, 12 апреля 1964, М. — Л. С.495-497.
Борис — брату, 13 апреля 1964, Л. — М. С.497-498.
Аркадий — брату, 15 апреля 1964, М. — Л. С.498.
Борис — брату, 15 апреля 1964, Л. — М. С.499.
Аркадий — брату, 18 апреля 1964, М. — Л. С.500.
Борис — брату, 20 апреля 1964, Л. — М. С.500-502.
Аркадий — брату, 22 апреля 1964, М. — Л. С.502.
Аркадий — брату, 23 апреля 1964, М. — Л. С.502-503.
Борис — брату, 24 апреля 1964, Л. — М. С.503-504.
Борис — брату, 25 апреля 1964, Л. — М. С.504-505.
Аркадий — брату, 11 июня 1964, М. — Л. С.505-506.
Борис — брату, 16 июня 1964, Л. — М. С.506-507.
Аркадий — брату, 19 июня 1964, М. — Л. С.507.
Борис — брату, 22 июня 1964, Л. — М. С.508.
Аркадий — брату, 24 июня 1964, М. — Л. С.508-509.
Борис — брату, 27 июня 1964, Л. — М. С.509-511.
Аркадий — брату, 29 июня 1964, М. — Л. С.511.
Борис — брату, 11 июля 1964, Л. — М. С.511-512.
Аркадий — брату, 13 июля 1964, М. — Л. С.512-513.
Аркадий — брату, 14 июля 1964, М. — Л. С.513.
Борис — брату, 17 июля 1964, Л. — М. С.513-514.
Аркадий — брату, 21 июля 1964, М. — Л. С.514-515.
Борис — брату, 7 августа 1964, Л. — М. С.515-516.
Аркадий — брату, 10 августа 1964, М. — Л. С.516-517.
Борис — брату, 15 августа 1964, Л. — М. С.517-518.
Аркадий — брату, 17 августа 1964, М. — Л. С.518-519.
Борис — брату, 21 августа 1964, Л. — М. С.519-520.
Аркадий — брату, 25 августа 1964, М. — Л. С.520-521.
Борис — брату, 29 августа 1964, Л. — М. С.521.
Аркадий — брату, 30 сентября 1964, М. — Л. С.522.
Борис — брату, 3 октября 1964, Л. — М. С.522-523.
Аркадий — брату, 7 октября 1964, М. — Л. С.523.
Аркадий — брату, 22 октября 1964, М. — Л. С.523-524.
Борис — брату, 25 октября 1964, Л. — М. С.524-532.
Аркадий — брату, 27 октября 1964, М. — Л. С.532-534.
Борис — брату, 30 октября 1964, Л. — М. С.534-535.
Аркадий — брату, 2 ноября 1964, М. — Л. С.535-536.
Аркадий — брату, 8 декабря 1964, М. — Л. С.536-537.
Борис — брату, 12 декабря 1964, Л. — М. С.537-538.
Аркадий — брату, 14 декабря 1964, М. — Л. С.538-539.
Борис — брату, 16 декабря 1964, Л. — М. С.539-540.
Аркадий — брату, 18 декабря 1964, М. — Л. С.540-542.
Борис — брату, 21 декабря 1964, Л. — М. С.542-543.
Аркадий — брату, 24 декабря 1964, М. — Л. С.543-545.
Борис — брату, 26 декабря 1964, Л. — М. С.545-546.
Аркадий — брату, 30 декабря 1964, М. — Л. С.547.
Дневник, 1961–1965 / Стругацкий А. С.548-551.
1964 год. С.548-551.
18 января (суббота). С.548.
25 февраля (вторник) 64. С.549.
31 марта 1964 г. (вторник). С.549-550.
25 июня 1964 г. (четверг). С.550-551.
24 августа (понедельник). С.551.
22 октября 1964 г. (четверг). С.551.
5 ноября (четверг). С.551.
Дневник приездов в Ленинград, 1962–1970 / Стругацкий А. С.552.
[«1964. Прибыл 1.02...»]. С.552.
[«10.03.64…»]. С.552.
[«Приехал 6.05.64...»]. С.552.
[«Приехал 2.09.64...»]. С.552.
[«11.11.64...»]. С.552.
Дневник, 1963–1970 / Стругацкий А. С.553-562.
ЯНВАРЬ 64. С.553-555.
2, четверг. С.553.
3, пятница. С.553.
4, суббота. С.553.
6, понедельник. С.553.
8, среда. С.553.
10, пятница. С.553.
11, суббота. С.554.
13, понедельник. С.554.
14, вторник. С.554.
15, среда. С.554.
16, четверг. С.554.
17, пятница. С.554.
19, воскресенье. С.554.
20, понедельник. С.554.
21, вторник. С.554.
22, среда. С.555.
23, четверг. С.555.
25, суббота. С.555.
27, понедельник. С.555.
28, вторник. С.555.
29, среда. С.555.
30, четверг. С.555.
31, пятница. С.555.
ФЕВРАЛЬ 64. С.556.
16, воскресенье С.556.
АПРЕЛЬ 64. С.556-558.
4, суббота. С.556.
5, воскресенье. С.556.
6, понедельник. С.556.
7, вторник. С.556.
9, четверг. С.556.
10, пятница. С.556.
11, суббота. С.557.
12, воскресенье. С.557.
13, понедельник. С.557.
16, четверг. С.557.
[План на предстоящие дни]. С.557.
19, воскресенье. С.557.
21, вторник. С.557.
22, среда. С.557.
23, четверг. С.557.
25, суббота. С.558.
27, понедельник. С.558.
29, среда. С.558.
30, четверг. С.558.
ОКТЯБРЬ 1964. С.558-559.
23, пятница. С.558.
24, суббота. С.558.
25, воскресенье. С.558.
26, понедельник. С.558.
28, среда. С.558.
29, четверг. С.559.
30, пятница. С.559.
31, суббота. С.559.
[План на предстоящие дни]. С.559.
НОЯБРЬ 1964. С.558-560.
2 ноября (понедельник). С.559.
3, вторник. С.559.
4, среда. С.559.
5, четверг. С.559-560.
[План на встречу в Ленинграде]. С.560.
ДЕКАБРЬ 1964. С.560-562.
10 (четверг). С.560.
11 (пятница). С.560.
12 (суббота). С.560.
13 (воскресенье). С.560.
[План на предстоящие дни]. С.560.
14, понедельник. С.560.
15, вторник. С.561.
17, четверг. С.561.
18, пятница. С.561.
22, вторник. С.561.
23, среда. С.561.
24, четверг. С.561.
25, пятница. С.561.
28, понедельник. С.561-562.
[План на предстоящие дни]. С.562.
[Записи без дат]. С.562.
[«Г. Гор «Мальчик»...»]. С.562.
[«А. Балабуха «Чудо св. Иллюзия»...»] . С.562.
[«Ревич, Суровцев. Статья...»] . С.562.
[«Хроника. «На “фантастич<еских> понедельниках”»…] . С.562.
[«Рецензии...»] . С.562.
Записная книжка, 1962–1965 / Стругацкий А. С.563-564.
Очередность работ на 1964 г. С.563.
[«На 31.01.64...»]. С.563.
[«Могучие возможности человеческого мозга...»] С.563.
[«Начать ПНвС с главы...»]. С.563.
[«Стр. 324...»]. С.563.
[«Герцен...»]. С.564.
[«Не перенести ли пробу слега...»]. С.564.
[«Понимая свободу как приумножение...»]. С.564.
[«Повесть о существах...»]. С.564.
[«Как в US Army...»]. С.564.
[«Религия — лишь одна из разновидностей догм...»]. С.564.
Записная книжка, 1963–1965 / Стругацкий Б. С.565-568.
[«Пойа. Математика и правдоподобные рассуждения...»]. С.565.
[«Маркс и Энгельс «Из ранних произвед<ений>»....»]. С.565.
[«О счастье...»]. С.565.
[«Самый упорный солдат...»]. С.565.
[«Сюжет: история швейной мастерской...»]. С.565.
[«Румата: «За что я люблю ее?..»]. С.565.
[«Мы, чай, тоже...»]. С.565.
[«Он так любил рассказывать...»]. С.565.
[««Человек есть животное двуногое...»]. С.565.
[«Языком-то зуба...»]. С.565.
[«Отправляют в будущее...»]. С.565.
[«А что, если докажут...»]. С.565.
[«Раскопай своих подвалов...»]. С.566.
[«— Нужны ли мы нам?..»]. С.566.
[«Речь обезьян была пущена...»]. С.566.
[«Черноземн<ая> н<аучная> ф<антастика>...»]. С.566.
[«К ПНвС: технику для экспериментов...»]. С.566.
[«Много последнее время развелось правд...»]. С.566.
[«Все конфликты прежнего времени...»]. С.566.
[«Жизнь впереди пуста...»]. С.566.
[«Опир из тех, кто устроился...»]. С.566.
[«ООН грызет Китай...»]. С.566.
[«Вопрос о трех желаниях...»]. С.567.
[«Девочка в прическе...»]. С.567.
[«Жилин из тех людей...»]. С.567.
[«Два лозунга...»]. С.567.
[««Есть лишь одна проблема...»»]. С.567.
[«Работают даже не из-за денег...»]. С.567.
[«В ХВВ...»]. С.567.
[«Вопрос о желаниях...»]. С.567.
[«Таксер...»]. С.568.
[««Фантазия позволяет человеку...»»]. С.568.
[«В ХВВ...»]. С.568.
Рабочие записи, 1964 / Стругацкий Б. С.569-574.
[«28.06.1964...»]. С.569.
[«29.06.1964...»]. С.569-570.
[«30.06.1964...»]. С.570.
[«1.07.1964...»]. С.570.
[«2.07.64...»]. С.570.
[«Вы не согласны со мной?...»]. С.570.
[«Вы верите в бога?...»]. С.570.
[«Классики в космосе»...»]. С.570-571.
[«Рассказы о парадоксах познания...»]. С.571.
[«Страна детей...»]. С.571.
[«Остров, на кот<орый> почему-то...»]. С.571.
[«Пьеса...»]. С.571.
[«Человек, которого не было...»]. С.571.
[««Как мы искали Пришельцев»...»]. С.571.
[««Пришельцы есть!..»»]. С.571.
[««Служба на Пандоре»...»]. С.571.
[«Поль Шошар...»]. С.572.
[««Процесс выделения чел<ове>ка...»»]. С.572.
[«Люди еще не научились...»] С.572.
[«Не развивают полностью...»] С.572.
[«Схема...»] С.572.
[«Опыт с шимпанзе...»] С.573.
[«Возражение...»] С.573.
[«Бриллюэн...»] С.573.
[«Фантастом, детка, быть не просто...»] С.573-574.
IV. Приложения. С.575.
Необходимые пояснения. С.577-578.
Комментарии и примечания / В.Курильский, Р.Муринский, Л.Рудман. С.579-639.
Библиография. 1964 г. / Ю.Флейшман. С.640.
Указатель имен / В.Курильский. С.641-651.
Указатель заглавий произведений и их аббревиатур / В.Курильский. С.652-653.
Содержание. С.654-655.

@темы: Публицистика, Дневники, Записные книжки, Картинки, Письма, Собрание сочинений, Понедельник начинается в субботу, Письма и дневники, Библиофильское, Полное собрание сочинений, «Хищные вещи века», Библиография

---

8 сентября

[silent-gluk]

78-я годовщина начала блокады Ленинграда.

В Петербурге в прошлом году - не знаю, как в этом - зачитывали имена погибших в блокаду ( www.leningrad1941.ru/ ).

Ну а мы вспомним двоих, чьи имена в списках есть.

Стругацкая Евгения Ароновна, 1872 г. р. Место проживания: пр. Карла Маркса, д. 4, кв. 16. Дата смерти: январь 1942. Место захоронения: Пискаревское кладб. (Блокада, т. 29)

( visz.nlr.ru/blockade )


3970. СТРУГАЦКИЙ Натал Залманович 50 лет г. Ленинград, пр. К. Маркса, д. 4, кв. 16 07.02.42 г. Вологда ВГА ЗАГС, 42-2С-955 Гл. библиотекарь гос. публ. библ. (номер в списке - ФИО - возраст - место проживания - дата смерти - место захоронения - источник сведений - примечание).

( www.booksite.ru/fulltext/rekviem/text.pdf )

"Вот уже брат с отцом снесли по обледенелой лестнице и сложили в штабель трупов во дворе тело бабушки, Евгении Романовны, зашитое в старые простыни… Вот и отца похоронили в братской могиле где-то на Пискаревке, и угрюмый водитель, пряча небритое лицо от режущего ветра, прошелся асфальтовым катком взад и вперед по окоченевшим трупам, утрамбовывая их, чтобы в одну могилу поместилось побольше…"

@темы: Даты, История, Семья, Ссылки

---

Все забываю написать

[silent-gluk]

Как вы, возможно, заметили, уже некоторое время, сообщая о выходе очередного тома Полного собрания сочинений Стругацких, приходится уточнять, что форматы - только pdf и rtf, остальные "будут когда-нибудь".

Так вот, "когда-нибудь" наступило. В магазине электронных книг от "Млечного Пути" появились дополнительные форматы 20 тома - fb2, epub, mobi.

Если вы уже купили этот том, то зайдите в магазин litgraf.com/eshop.html?shop=10, авторизуйтесь и найдите сверху в меню "Куплено" - вот там можно скачать любой формат. Если не купили - ну, теперь на редкость подходящее время купить (стоимость - 400 рублей, местонахождение - а вот по ссылке выше, а там видно).

Напоминаю, что том посвящен 1974 году, включает в себя повесть "Парень из преисподней" и соответствующие сценарии (а также рассмотрение рукописей и вариантов), и традиционные "письма-дневники-записные-книжки", равно как и вспомогательные материалы (комментарии, указатели, библиографию).

@темы: Дневники, Записные книжки, Сценарии, Письма, Собрание сочинений, Парень из преисподней, Письма и дневники, Полное собрание сочинений, Ссылки

---

А кстати

[silent-gluk]

А вы осознавали неправильность в знаменитом двустишии про "ЗИЛ" (именно про него!) или относили ее на счет авторского замысла?..

@темы: Понедельник начинается в субботу, Вопросы

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Автор - Игорь Глухой

ИЗ АРКАНАРА ПО АБАКАНУ

Как лист увядший падает на душу,
Вновь попадаю в журавлиный плен...
Улиссу - и тому заткнули уши,
Чтоб он не слышал пения сирен.

Надраил воском «палубу» - ешь суши.
Посудина дала осенний крен? -
Минуя сонм дождей, достигнем суши,
Коль будет глух к унынию яхтсмен!

Напружив паруса, дурейте, бури!
Всё дальше Арканар - от грусти бурый,
Насажены кручины на кукан.

Пусть носит судно, по теченью сея
Хмельное безрассудство Одиссея,
Весенний полноводный Абакан.

Отсюда: poembook.ru/contest/951-proschalnyj-sonet-tsure...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

День рождения

[silent-gluk]

День рождения Светланы Бондаренко, ЖЖ-юзера umklaydet1 ( umklaydet1.livejournal.com/profile ).

Член и активный участник работы группы "Людены", главный редактор, организатор, пропихиватель и подпихиватель подготовки и издания собраний сочинений Стругацких ("сталкеровского" и нынешнего, Полного), текстолог, редактор и много кто еще.

Так что мы ее поздравляем и желаем всяческих успехов (да, это эгоистическое пожелание!), радостей и благ. Ну и условий для нормальной работы (эгоистическое пожелание-2). (И очень надеемся на встречу.)

@темы: Даты, Фэндом

---

Любопытная статья

[silent-gluk]

За информацию спасибо ЖЖ-юзеру calme_rut ( calme-rut.livejournal.com/profile ).

Источник: Задирко Е. Интрига рассказывания: "Волны гасят ветер" Стругацких и "Солярис" Лема // Троицкий вестник. - 2016. - 12 июля (№ 208). - С.12-13.

Интрига рассказывания: «Волны гасят ветер» Стругацких и «Солярис» Лема

На первый взгляд сопоставление творчества братьев Стругацких и Станислава Лема может показаться тривиальной задачей. Однако до настоящего времени оно не шло дальше указания на сходство тем и ситуаций и объяснялось влиянием Лема на Стругацких. Так, «Страну багровых туч» сравнивали с «Астронавтами», «Попытку к бегству» — с «Эдемом», «Улитку на склоне» — с «Рукописью, найденной в ванне» и т. п.

Поиск параллелей — дело увлекательное, но им далеко не исчерпывается сравнение. Интересно, что сам Борис Стругацкий неоднократно подчеркивал, что никакого влияния Лем на них с братом не оказывал, а переводы они читали «только месяцы и годы спустя после того, как „соответствующая“ вещь АБС была уже написана и даже напечатана» [1].

В то же время переписка соавторов обнаруживает расхождение с позднейшими воспоминаниями. Из нее видно, что знакомство Стругацких с тем или иным романом Лема зачастую предшествует созданию «параллельного» текста [2].



Но если мы всё же примем свидетельства Б. Стругацкого во внимание и попытаемся обнаружить общность творческих методов писателей, которая лежит глубже простых заимствований, то такая постановка вопроса позволит обратить внимание на два аспекта их произведений. Они, несмотря на свою очевидность, почти не становились предметом исследования: конструктивный (в первую очередь сюжетный) и рецептивный. Как рассказывается та или иная история и как устройство повествования определяет нашу реакцию на нее?
Новый ракурс исследования требует и новой методологии: для того чтобы увидеть эти аспекты во взаимосвязи, мы обратимся к категории интриги, предложенной Полем Рикёром в работе «Время и рассказ». Интрига, по мысли французского философа, «объединяет в целостную и законченную историю разнообразные разрозненные события, схематизируя таким образом… значение, которое приписывается рассказу, взятому как целое» [3].

Она сочетает хронологическое измерение рассказа (последовательность эпизодов) и нехронологическое — временную целостность, способность истории быть понятой целиком. Интрига имеет две существенных характеристики: во-первых, это схематизм, который Рикёр видит в объединении «обстоятельств, характеров, эпизодов, превратностей судьбы, ведущих к развязке» [4], а во-вторых, традиционность, которая означает соотнесенность с жанром или отдельным выдающимся образцом.

В настоящей статье мы бы хотели представить краткое сравнительное описание интриги на примере романов «Волны гасят ветер», который Стругацкие оценивали как итоговый в т. н. цикле Полудня, и «Солярис», который воспринимается самим автором и читателями как наиболее значительный в творчестве Лема.
Роман «Волны гасят ветер» соотносится с жанром полицейского романа: пара «следователей», Максим Каммерер и Тойво Глумов, ищут связь между разными необъяснимыми происшествиями в попытке найти доказательства деятельности сверхцивилизации Странников на Земле.

Тойво, подобно герою-полицейскому, воспринимает расследование как «войну за справедливость» [5], поскольку последовательно отрицает возможность «прогрессирования» других рас, включая свою собственную. В его враждебности к Странникам просматривается сходство с противостоянием между сыщиком и преступником, приобретающим черты сверхчеловека (например, Шерлоком Холмсом и Мориарти), и обнажается мифопоэтический смысл детективного сюжета как борьбы «полярных жизненных позиций, которая восходит к архаическому столкновению Хаоса и Порядка» [6].

В результате постепенного зарождения новой расы внутри человечества это деление проблематизируется, так как Тойво Глумов оказывается одним из люденов, то есть «преступников», за которыми он же и охотился. Опровержение бинарного устройства мира актуально для героев, но не для повествователя и читателя, которому уже в начале косвенно сообщается о той роли, которую Тойво играет в описываемых событиях, соответственно, внимание фокусируется на конфликте его готового мировоззрения со становящимся миром.

Большое Откровение выступает в качестве испытания, которое необратимо меняет Тойво — исходя из этого можно предположить, что в основе его истории лежит лиминальная (от лат. līmen — порог) сюжетная схема, подразумевающая переход героя из одного статуса в другой путем испытания смертью и восходящая к ритуалам инициации [7]. Первой фазой, обособлением, является уход Тойво из прогрессоров и превращение, по выражению Каммерера, в контрпрогрессора, радикальный отказ от прошлого и пламенная приверженность новой идее, которая, однако, почти не находит отклика у других сотрудников КОМКОНа-2, кроме Максима.

Затем следует фаза «искушения», в течение которой Тойво методически прорабатывает ЧП в поисках следов Странников. Сам герой уверен в своей правоте, однако его позиция не выдерживает столкновения с действительностью: свою принадлежность к люденам он переживает как крушение всей системы ценностей. Тойво прямо заявляет Максиму, что «превращение в людена — это… смерть» [8].

Финальную фазу, преображение, можно рассматривать и как гибель, если исходить из человеческой перспективы, и как успех, если смотреть с позиции люденов, заинтересованных в увеличении своего сообщества. Сама перемена нам не показана, между документами до превращения и после — лакуна в несколько месяцев, соответственно, о его причинах можно только гадать.

Сообщенные читателю факты о характере Тойво заставляют сомневаться в том, что его могли принудить или убедить стать люденом, следовательно, его решение — результат свободного выбора. Оказывается, что тайна не только в природе людена, но и человека, однако, в отличие от первой, к пониманию ее можно приблизиться в процессе рассказывания.

Перипетийная схема сюжета, движимая потенциалом человеческой личности и состоящая, по мысли В. Тюпы, в «чередовании… моментов утаивания и узнавания, сокрытия и откровения» [9], в «Волны гасят ветер» обуславливает развернутость первых двух фаз, в то время как в традиционной лиминальной интриге умирание и преображение обычно описаны гораздо более подробно.

Одновременно с псевдополицейским сюжетом в «Волны гасят ветер» актуализируется еще одна повествовательная традиция — исповедальная, так как Максим расщеплен на деятеля и повествователя и способен помыслить не только Другого, но и себя самого в качестве героя.

Роман начинается с фразы, предполагающей дальнейшую ретроспекцию: «Меня зовут Максим Каммерер. Мне восемьдесят девять лет» [10], между тем центральное место в повествовании занимает судьба Тойво, что заставляет относить автобиографический зачин не к Максиму-герою, а к повествователю.

Заинтересованное и непредвзятое рассказывание можно расценивать как поступок, придающий цельный смысл его биографии: «Я сказал. Всё, что мог, и всё, что сумел сказать» [11]. Читателю предоставляется высокая степень свободы в восстановлении фабулы, поскольку большую часть текста составляют разные вставные тексты: рапорты-доклады, записки, письма, а также драматизированные диалоги, в письменной форме передающие фонограммы, — связи между которыми он должен установить самостоятельно. Сходные функции пунктирного воспроизведения детективной схемы мы видим в романе Лема «Солярис», где невозможно установить однозначные приметы того или иного криминального жанра. Крис Кельвин, прибывая на Станцию, сталкивается со странным поведением ее обитателей и узнает о смерти одного из них, доктора Гибаряна, а затем становится свидетелем появления т. н. гостей, существ, копирующих людей.

В начале, до прихода собственного «гостя», Кельвин расспрашивает Снаута и Сарториуса о произошедшем, но это оказывается неэффективным, поскольку факты не складываются в непротиворечивую целостную картину. Сарториус иронически комментирует его действия: «Я думал, что вы следователь или полицейский. <…> Вы допрашиваете меня, будто я по меньшей мере нахожусь под подозрением» [12].

«Полицейское» поведение, так же как в «Волны гасят ветер», полностью девальвируется. Интуиция, а не рациональное мышление становится доминирующим способом ориентации в мире, где привычные объяснительные модели не работают: установление «виновника» и выдвижение относительно правдоподобной гипотезы не дает никакого достоверного знания о намерениях Соляриса.

В финале соприкосновение Кельвина с Океаном происходит вне сознания, и этот опыт не подлежит вербализации и рационализации: «Погруженный в созерцание, окаменевший, я опускался в недосягаемые глубины и, теряя самого себя, сливался с жидким, слепым гигантом. Я прощал ему всё, без малейшего усилия, без слов, без мыслей» [13].

Повествование в «Солярисе» ведется от первого лица, так что знание читателя ограничено кругозором главного героя. Такая структура сосредотачивает интерес на внутренних изменениях Кельвина в результате вмешательства Океана в его сознание и демонстрирует неустранимую замкнутость человека на самом себе. Один из героев, Снаут, прямо говорит об этом: «Мы не ищем никого, кроме человека. Нам не нужны другие миры» [14]. Отношения Кельвина с Хэри представляют проекцию его контакта с Океаном, поэтому перипетии, «приближающие и удаляющие момент проникновения в тайну» [15], лежат одновременно в рассказываемой истории и в процессе ее чтения: первые состоят в сюжетных поворотах истории с Хэри, а вторые — в чередовании рассказа о происходящем на Станции и выдержек из книг и документов, посвященных изучению Соляриса. Они вводят читателя в общее ментальное пространство человечества, столкнувшегося с феноменом разумной планеты.

Станислав Лем отмечал, что в романе «необычайно важной была вся сфера размышлений и познавательно-гносеологических проблем, которая крепко увязывалась с соляристической литературой и самой сущностью соляристики» [16], однако различные гипотезы превращаются в источник художественного интереса только в сопоставлении с личными испытаниями Криса, приходящего в конце к собственному ответу на вопрос о смысле контакта.
Как и в романе Стругацких, непостижимая до конца тайна человеческой личности вскрывается при встрече с необъяснимым вовне: внутренний мир Снаута, Сарториуса и Гибаряна доступны читателю только на основании наблюдений и умозаключений Кельвина.

Это свидетельствует, с одной стороны, о неповторимости присутствия «я» в мире, а с другой — о неизбежности экзистенциального испытания личности. Оно не разворачивается в лиминальный сюжет, вложенный в перипетийный, поскольку повествователь и деятель соединены в одном лице, но постоянно возобновляется и проецируется на дальнейший жизненный путь Кельвина.

Таким образом, повествование в романах Стругацких и Лема включает рудименты детективного жанра как дискредитируемые образцы поведения героя. Кроме того, они выступают как элементы стратегии рассказывания, неадекватной неоднозначности изображенного мира.

Явления действительности, первоначально воспринимаемые как сюжетная загадка, получают статус бытийной тайны, которая становится конститутивным фактором человеческой биографии, придающей, как в случае Тойво Глумова, цельность прошлому или, как в случае Кельвина, определяющей будущее.

Художественное время также неоднородно и требует от нас сотворческих усилий по созданию цельной истории. В романе «Волны гасят ветер» хронология выстраивается с помощью дат, проставленных на документах, и охватывает период с 93 по 126 год, однако Большое Откровение разворачивается в течение 99−102 годов, когда происходит открытие люденов и их отделение от остального человечества.

Более поздние письма Майи Глумовой к Максиму, помеченные 125 и 126 годами предстают как обоснование написания мемуара, в котором создается подлинный образ Тойво-человека, не искаженный домыслами и слухами, а «Меморандум Бромберга» от 3 июня 94 года избирается повествователем как отправная точка рассказа: «С него всё и началось. С него начну и я» [17].

Составная форма мемуара позволяет свести к минимуму протяженность повествуемых промежутков времени между документами, акцентировав внимание на их качественном наполнении. Они представляют собой рассказы о событиях, в которых Максим непосредственно участвовал, или реконструкций, принадлежащих его воображению: они либо создаются непосредственно в процессе рассказывания (как в случае эпизода в Малой Пеше или разговора Тойво и Гриши Серосовина), либо аккумулируют неустановленное множество аналогичных эпизодов (например, разговор Тойво с Асей), что способствует ценностной концентрации биографического времени. Точка же, из которой он повествует, лежит вне времени истории, в ней завершается и большая историческая эпоха, и частная жизнь Тойво.

В романе Лема момент действия также понимается как переломный, поскольку едва ли не все мыслимые подходы к Океану исчерпаны: «Вероятно, мы находимся на поворотном этапе истории, думал я. Решение отступить, отойти могло быть актуальным сейчас или в недалеком будущем. <…> Само существование мыслящего исполина всегда будет волновать человека» [18].

Кельвин вписывает себя как исследователя в историю изучения планеты, сопоставляя ее основные вехи со своей жизнью, так что время рассказа становится этапом поиска ответа на гносеологический и коммуникационный вызов, который Солярис бросает человечеству. Оно располагается между полетом Кельвина, длившимся 16 месяцев, и неизвестным будущим, которое наступит после получения ответа с Земли, и занимает около двух месяцев.

Это время заполнено событиями неравномерно, так как периоды интенсивного размышления над загадкой «существ Ф» сменяются «пустотами»: «А дни тянулись — однообразно, сонно, бесцветно, принося с собой тоскливое отвращение ко всему» [19]. Такая переменчивость ритма напоминает развитие соляристики, в котором за периодами энтузиазма следует разочарование и продолжение научных изысканий по инерции, а последующие открытия невозможно предсказать.

Как видим, в центре повествовательного интереса обоих произведений — человеческая личность, раскрывающаяся в неповторимой ситуации столкновения с «чужим». Интрига выстраивается за счет преобразования известных жанров и повествовательных ходов: нельзя рассказывать о встрече с неизвестным известными способами, следовательно, мы как читатели должны отказаться от вменения истории готовых смыслов. Именно испытание границ человеческой природы и является наиболее существенным пунктом схождения Стругацких и Лема как писателей-фантастов.

1. Стругацкий Б. Н. Интервью длиною в годы: по материалам офлайн-интервью. М.: ACT, 2009. С. 83.

2. См.: Снигирев А. В. «Астронавты» в «стране багровых туч»: еще раз о проблеме «Стругацкие — Лем» // Уральский филологический вестник. 2015. № 2. С. 175−182. — (Русская литература XX—XXI вв.еков: направления и течения).

3. Рикёр П. Время и рассказ. Т. 1. Интрига и исторический рассказ. М., СПб.: Университетская книга, 1998. С. 8.

4. Там же. С. 84.

5. Кириленко Н. Н., Федунина О. В. Классический детектив и полицейский роман: к проблеме разграничения жанров // Новый филологический вестник. 2010. № 3. Том 14. — Режим доступа: cyberleninka.ru/article/n/klassicheskiy-detekti..., свободный.

6. Тамарченко Н. Д. Детективная проза // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий. М.: Издательство Кулагиной: Intrada, 2008. С. 56.

7. См.: Тэрнер В. Символ и ритуал / сост. и автор предисловия В. А. Бейлис; отв. ред. Е. Мелетинский. М.: Наука, 1983. — (Исследования по фольклору и мифологии Востока); Геннеп А., ван. Обряды перехода: систематическое изучение обрядов / пер. с франц. Ю. Е. Ивановой, А. В. Покровской. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1999. — (Этнографическая библиотека); Тамарченко Н. Д. Испытания сюжет // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий / гл. науч. ред. Н. Д. Тамарченко. М.: Издательство Кулагиной: Intrada, 2008. С. 86.

8. Стругацкий А. Н., Стругацкий Б. Н. Волны гасят ветер / Собр. соч.: в 10 т. М.: Текст, 1993. Т. 10. Жук в муравейнике; Волны гасят ветер: повести; Отягощенные злом, или Сорок лет спустя: роман. С. 313.

9. Тюпа В. И. Интрига как нарратологическая универсалия. Универсалии русской литературы. Вып. 5. Воронеж: ИПЦ «Научная книга», 2013. С. 44.

10. Стругацкий А. Н., Стругацкий Б. Н. Указ. соч. С. 176.

11. Там же. С. 316.

12. Лем С. Солярис // Собр. соч.: в 10 т. М.: Текст, 1992. Т. 2. Солярис: роман; Возвращение со звезд: роман. С. 41−42.

13. Там же. С. 181.

14. Там же. С. 66.

15. Тюпа В. И. Введение в сравнительную нарратологию: научно-учебное пособие для самостоятельной исследовательской работы. М.: Intrada, 2016. С. 67.

16. Лем С. Кинематографические разочарования // Так говорил… Лем / С. Лем; пер. с польск. В. Борисова, В. Язневича. М.: Эксмо: АСТ: Хранитель, 2006. С. 181−182.

17. Стругацкий А. Н., Стругацкий Б. Н. Указ. соч. С. 181.

18. Лем С. Солярис. С. 154.

19. Там же. С. 161.

Отсюда: trv-science.ru/2016/07/12/intriga-rasskazyvaniy...

@темы: «Волны гасят ветер», Литературоведение, Попытка к бегству, Улитка на склоне, Критика, «Страна багровых туч», off-line интервью, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Автор - Макеенко Людмила

БЕГСТВО

Как лист увядший, падает на душу
Последний взгляд на край любимый твой,
Пока ещё отчаянно-живой,
Но прежний мир насильственно разрушен.

С горы спускаясь, солнце чуть подплужит
И станет яркой точкой болевой.
Корабль направят: смелый рулевой
И бриз ночной, и поцелуй воздушный.

По Родине, в далёкой стороне,
Глушить тоску не доводилось мне.
А ты - беги, ищи другую долю.

Я верю, оправдается расчёт!
Но под иконой сталагмит из соли
Бессильных слёз безудержно растёт.

Отсюда: poembook.ru/contest/951-proschalnyj-sonet-tsure...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Воскресенье

[silent-gluk]

Сегодня с нами издание чешское.



Это обложка.






Авантитул.




Контртитул.




Титульный лист.




Страница 4.




Страница 5.




Страницы 6-7.




Страницы 8-9.




Страница 223, кусочек послесловия.






Реклама.




Выходные данные.


Итак, с нами:

Strugacky A. Brouk v mravenisti / Strugacky A., Strugacky B.; Prel. J.Piskacek; Ill. M.Znouf; "O autorech" - V.Risa. - Praha: Triton, 2005. - 232 s. - (Trifid). - ISBN 80-7254-583-3. - Чешск. яз. - Загл. ориг.: Жук в муравейнике.

@темы: Картинки, «Жук в муравейнике», Переводы, Библиофильское, Библиография, Книги

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Автор - Леонид Демиховский

ПРОЩАНИЕ С РОДИНОЙ

Как лист увядший, падает на душу
Безмолвие: не вес, но все же груз...
Румата, словоблудие без муз
Не подобает доблестному мужу.

Рассветный бриз закладывает уши,
Отлив грозит на рифы бросить туз,
Но за весло я все-таки берусь
И лишь забытым оказаться трушу.

Заря... Как опрокинутая тушь!
Зюйдвестка не поможет: скрипнет гуж –
Меня окликнут с лоцманского бота:

«Цурэн, ты – в море?» В море. А кому ж
В отаре жизнерадостных кликуш
По проклятой земле ходить охота?

Отсюда: poembook.ru/contest/951-proschalnyj-sonet-tsure...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Конспирологическая утопия братьев Стругацких

[silent-gluk]

С любезного разрешения автора, А.Первушина, выкладываю текст статьи.

Итак:

Первушин А. Конспирологическая утопия братьев Стругацких: Эссе о НАСТОЯЩЕМ // Настоящая фантастика - 2013: Фантаст. повести и рассказы. - М.: Эксмо, 2013. - 864 с.: ил. - (Русская фантастика). - ISBN 978-5-699-63957-1. - 3.000 экз. - Подп. в печ. 07.05.2013. - Заказ 377. - С.839-855.

Памяти Аркадия и Бориса Стругацких,

Семинара Бориса Стругацкого,

журнала «Полдень, XXI век» – посвящается.

1
Конспирология сегодня в моде. Но если присмотреться к истории, то окажется, что она была в моде всегда. Конспирологические теории, за малым исключением, основываются на вере в существование тайных движущих сил прогресса. Всегда приятнее верить, что миром правит Великая Ложа, а не Большая Лажа. Кроме того, конспирология дает простые ответы на сложные вопросы, вызывая иллюзию постижения глубоких истин, скрытых от профанов. А тут недалеко и до рефлексии «высокого посвящения» или даже «богоизбранности», которая способна перепахать любого, сколь угодно образованного, человека.


Конспирология легко вписываются в идеологию, когда та апеллирует не к разуму, а к чувствам. Например, в Третьем рейхе частью государственной идеологии была вера во всемирный «еврейский заговор». В Советском Союзе для поддержания атмосферы «осаждённой крепости» ставка делалась на зловещего «капиталистического спрута» и «всесилие» иностранных спецслужб. Что характерно, и в современной России перед выборами власти резко меняют риторику, забывая о западно ориентированной направленности своей политики и превращаясь в главного борца с силами, которые «нас злобно гнетут». Утверждению конспирологии также способствуют псевдоисторические дискуссии вокруг хитроумных измышлений ревизионистов и таких фальшивок, как «Протоколы сионских мудрецов» или «План Аллена Даллеса».

Но есть нюанс – никогда любители конспирологии не признают тайную деятельность по преобразованию мира благом. Их можно понять: если кто-то скрывает свою деятельность, значит, он, негодяй, что-то нехорошее задумал. «А иначе обязательно подписался бы как честный человек!» Даже если согласно конспирологической теории загадочные масоны (тамплиеры, розенкрейцеры, иллюминаты, алхимики, махатмы, инопланетяне – нужное подчеркнуть) декларируют своё стремление к улучшению общества и возрождению духовности, называют своими приоритетами права человека и равенство всех по факту рождения, всё равно они вызывают неприятие и яростную критику. Тайных вершителей судеб подозревают в том, что, прикрываясь благостной демагогией, они стремятся к неограниченной власти, которая позволит узким элитарным кругам решать, по каким законам жить человечеству. Дескать, мы сами с усами, имеем суверенность, традиции – разберёмся, как нам жить. И вообще «благими намерениями вымощена дорога в ад». То, что самые открытые и демократически избранные правительства периодически прибегают к тайным операциям, сплошь и рядом нарушая законы собственной державы, в расчёт не принимается, поскольку всякий легко может представить себя на месте руководящих «сукиных сынов», признавая их право на насилие, а вот представить себя, допустим, махатмой получается с трудом. Кстати, именно теме противостояния традиционных спецслужб и могущественных тайных организаций полностью посвящены два культовых фантастических телесериала недавнего времени: «Секретные материалы» («X-Files», 1993–2002) и «За гранью» («Fringe», 2008–2013) – они же могут служить идеальной иллюстрацией к вышеизложенному.

Получается, что тайная деятельность по установлению нового мирового порядка традиционными способами в принципе не может восприниматься как созидательная, а, наоборот, только как подрывная и нацеленная на преумножение хаоса. И опыт кровавых революций XIX и XX веков, когда гонимые и глубоко законспирированные партии приходили к власти с целью реализации своих утопических воззрений, наглядно подтверждает самые худшие опасения. Но давайте представим, что нам известно будущее, что мы определённо знаем (или нам кажется, что знаем), какой вариант развития цивилизации более прогрессивен, сопряжён с меньшими потерями и принесёт в перспективе максимальные блага, даже если в какой-то период придется прибегнуть к жестоким мерам. Совсем другой коленкор, не правда ли?..

Прошлое не может противостоять будущему. Ведь по большому счёту всё, что мы делаем и ради чего живём, сосредоточено там – в завтрашнем дне, в наших детях и внуках. Они наполняют смыслом наше существование, заставляют идти вперед и при необходимости драться насмерть. И они же (вот неприятная деталь!) остаются мерой и высшим судьёй нашим поступкам. Если бы человеческая природа была устроена иначе, аргумент «будущее нас рассудит» не пользовался бы такой популярностью.

2
Тема «попаданцев» популярна в современной российской фантастике. Два десятка лет прилавки завалены книгами, рассказывающими о приключениях наших современников, которые по неведомой причине проваливаются в прошлое и, пользуясь знаниями своей эпохи, начинают исправлять исторические ошибки и таким образом дают государству, в котором оказались, стратегическое преимущество перед конкурентами. Хотя о новизне этой темы для фантастики говорить не приходится (она выглядела не слишком оригинальной даже во времена Марка Твена), «попаданческие» романы пользуются неизменным спросом. В прошлое из настоящего проваливались уже не только отдельные супермены и воинские подразделения суперменов, но и целые страны (такой неожиданный вариант описал, например, Анатолий Логинов в романе «Механическая пьеса для неоконченного пианино»). Интересно сравнить российскую фантастику с аналогичной литературой, переживавшей расцвет в Веймарской республике. И там, и здесь её подпитывала жажда реванша за поражение в глобальной войне (в нашем случае можно говорить о поражении в «холодной» войне, которая хотя и обошлась без кровавой бойни, но имела катастрофические последствия для трёх десятков государств). Только вот в немецкой фантастике преобладала вера в будущее, выраженная в образе гениального инженера, который раньше или позже даст Германии великое оружие, само наличие которого заставит пересмотреть унизительные условия Версальского договора, а в отечественной – сосредоточилась глубокая убеждённость, будто бы на всём протяжении истории Россия погрязла в ошибочных решениях, будто бы существует некий особый путь, позволяющий ей вырваться из дурной бесконечности самоедства. Очевидно, популярность «попаданческой» темы обусловлена многообразием интерпретаций собственной истории, ни одна из которых не может удовлетворить большинство: достаточно бегло ознакомиться с полемикой вокруг 1937 года и роли Сталина в тех давних событиях, чтобы понять, сколь глубока пропасть между схожими членами российского общества. А ещё возникает впечатление, что российские фантасты априори признают: у нашей страны нет позитивных вариантов будущего. Отсюда произрастает второе популярное направление – бездумная постапокалиптика, описывающая мрачные умирающие миры.

Оставим в стороне политические предпочтения авторов многочисленных романов о «попаданцах». Будем считать, что в том случае, когда они мечтают о продлении сталинской эпохи или романовской монархии лет на двадцать-тридцать, то добросовестно заблуждаются, связывая свои чаяния со спекулятивными интерпретациями отечественной истории. То есть будем воспринимать их страстное желание изменить мир в позитивном ключе. Тогда у нас получится, что вся литература о «попаданцах» – своего рода конспирологическая утопия. Персонаж из нашего времени знает, как лучше устроить общество, каких ошибок следует избежать, что способствует прогрессу, что является приоритетным для развития. Но он не может действовать в открытую, посему обращается непосредственно к властям, давая им ключ к пониманию происходящих процессов, а зачастую и инструменты из будущего, которые следует использовать с умом. Фактически такой персонаж выступает в роли тайной силы, главной целью которой является установление нового мирового порядка. И прошлое не может противиться его выбору, каким бы странным этот выбор ни казался – ведь человеку из будущего лучше знать, он мера и судья.

К сожалению, авторы фантастики о «попаданцах» редко показывают последствия игр с историей. В лучшем случае их хватает на поверхностное утверждение, будто бы, сохранив бóльшую часть ресурсов (в первую очередь человеческих), Россия рванула бы вверх опережающими темпами и завоевала бы Солнечную систему. На кой сдались обновленной и многочисленной России мёртвые каменистые миры, обычно не уточняется – видимо, фантасты полагают, вопреки реальному опыту, что стремление к звёздам испокон века присуще нашему народу (вышеупомянутый Анатолий Логинов в своём романе выводит главным энтузиастом пилотируемой космонавтики Лаврентия Берию!). На самом деле для обоснования необходимости космической экспансии в данном случае нет особой нужды – вне зависимости от политических пристрастий все современные авторы российской фантастики утверждают «по умолчанию» одну и ту же утопию, в рамках которой такая экспансия выглядит органичным и обязательным элементом. Речь идёт, разумеется, об утопии, созданной воображением Аркадия и Бориса Стругацких.

3
В последние годы Борис Натанович Стругацкий подвергался ожесточённой критике. Будь то анонимная сетевая критика, цена которой грош в базарный день, на неё можно было бы не обращать внимания, однако шпильки в адрес БНа позволяют себе даже те, кто считается любителями и знатоками его творчества. И даже те, кто называют себя его учениками! В их неслаженном хоре слышится неприкрытая обида. По утверждению критиков, когда-то братья Стругацкие сумели пленить мечтой о великолепном будущем несколько поколений читателей, а сегодня, дескать, БНС «изменил» мечте, «предал» идеалы и полагает общество потребления идеальным вариантом будущего.

Как водится, критики подменяют авторитетное мнение собственными психологическими комплексами. Личная рефлексия застит им взгляд на реальность. Но прежде чем указать на их ошибки, поясню, о чём идет речь. Аркадий и Борис Стругацкие создали самую известную в советской фантастике утопию – Мир Полдня (Полудня). Многолетнюю популярность ей обеспечила хронологическая связность текстов: от романа «Страна багровых туч» (1959) через сборник новелл «Полдень, XXII век (Возвращение)» (1960–1963) до повести «Волны гасят ветер» (1986) можно проследить полноценную «историю будущего», включающую не только событийный ряд, но и биографии центральных персонажей. Читательский успех обеспечили великолепный литературный стиль и ключевая идея, которую можно сформулировать так: люди светлого будущего мало чем будут отличаться от наших современников – они будут умнее, добрее, интеллигентнее, ответственнее, рассудительнее, но останутся «почти такими же». Любой читатель мог соотнести себя с описываемыми персонажами и найти себе «место под солнцем» в прекрасной утопии. И соотносили. И искали. И находили. Пожалуй, это первая утопия в истории литературы, которая обходилась без дидактики и которую каждый мог примерить по себе. Стоит ли удивляться, что многие поклонники Мира Полдня начали воспринимать его не как литературный образ, а как готовую модель лучшего общественного устройства, которую можно овеществить при известном приложении сил?

Братья Стругацкие начинали придумывать Мир Полдня во второй половине 1950-х годов – в то время, когда они искренне верили, что, избавившись от сталинизма, Советский Союз сумеет стать передовой державой и построить коммунизм ещё при жизни их поколения. Посему выглядит логичным относить этот вымышленный мир к числу коммунистических утопий. Однако позднее пришло разочарование, хорошо описанное самими Стругацкими в романе «Град обречённый» (текст романа появился в начале 1970-х, но был впервые напечатан в 1989 году). Коммунизм потерял для них былую привлекательность, что было вполне предсказуемо – советские коммунисты так и не справились ни с одной из серьезных проблем послевоенного мира, а грызня элит (осуждение Сталина, снятие Хрущёва) не способствовала укреплению надежд на скорое наступление светлого будущего в СССР. Согласно изменению взглядов стали жёстче и «полуденные» тексты братьев Стругацких. Читатель узнал о тайной стороне деятельности обитателей утопии – о прогрессорах, вмешивающихся в дела инопланетных гуманоидных рас; о Комиссии по контролю, сдерживающей развитие земной цивилизации; о люденах, потерявших всё человеческое на новом витке биологической эволюции. Среди «младших научных сотрудников», о которых и для которых писали Стругацкие, всё чаще можно было увидеть профессиональных убийц и двуличных дознавателей. Впрочем, даже такое заметное изменение фактуры не повлияло на восторженное отношение поклонников к Миру Полдня – здесь авторы потеряли контроль над интерпретациями, как часто случается с культовыми произведениями. Но возможно ли авторов за это обвинять? Ведь от искажений замысла внутри читательского восприятия не застрахован ни один писатель, даже если он бездумно строчит инструкцию к новому пылесосу.

Борис Натанович Стругацкий имел полное право заявить, что больше не разделяет ценностей персонажей текстов, написанных в молодости. Мог публично отмежеваться от коммунистической утопии. Однако, вопреки мнению обвиняющих критиков, ничего подобного он не сделал. Наоборот, до конца жизни БНС не уставал повторять, что Мир Полдня – лучший из воображаемых миров. В качестве доказательства можно привести всего лишь две короткие цитаты. Из интервью 1998 года: «К Миру Полудня мы всегда относились как К-Миру-в-котором-Нам-Хочется-Жить. Не более, но и не менее. Было, разумеется, время – конец 50-х, – когда этот мир казался нам реально достижимым и даже – в обозримом будущем. Но это заблуждение быстро миновало. Мир этот (на наш вкус) хорош, но, скорее всего, недостижим, пока мы не научимся что-то делать с обезьяной, сидящей внутри каждого из нас» . Из интервью 2012 года: «Мир Полудня по-прежнему остаётся (и останется навсегда) Миром-в-Котором-я-Хотел-бы-Жить-и-Работать. Сегодня мир этот представляется недостижимым. <…> Мир, идёт совсем другой дорогой, имея целью создание Общества Потребления, и эта цель, похоже, совпадает с направлением пресловутой «равнодействующей миллионов воль» (о которой Лев Толстой писал ещё в позапрошлом веке)» . Как видите, отношение БНа к утопии, придуманной двумя молодыми писателями полвека назад, практически не изменилось за последние четырнадцать лет, а за это время, кстати сказать, даже высшие лица государства умудрились неоднократно пересмотреть свои мировоззренческие и политические приоритеты.

Откуда же проистекает обида на БНа, которая всё чаще перерастает в обличение «предательства» идеалов? Выскажу гипотезу. Очевидно, всем этим современным коммунистам, монархистам, националистам, реваншистам, патриотам авторитарной государственности и прочим политически озабоченным товарищам очень хотелось бы, чтобы Борис Стругацкий был с ними. И только с ними! Но он отдавал предпочтение либералам. Как тут не обидеться? Ведь даже теперь, когда цензура в художественной литературе по факту отсутствует, а за «диванную» политику не преследуют, никто так и не сумел придумать более притягательную утопию, чем Мир Полдня. Посему выходило, что БНС как один из полноправных создателей этой утопии выступает ещё и в роли её единственного живого представителя, человеком будущего, которому нельзя противостоять, потому что невозможно противостоять.

Истина в том, что мир раскрепощённого творчества, абсолютного равноправия и неукоснительного соблюдения интересов личности имеет куда больше отношения к либерально-демократической модели общественного устройства, нежели к коммунистической или какой-то другой.

4
О главной находке братьев Стругацких сам Борис Натанович писал в «Комментариях к пройденному» (1998–1999) так: «Перед мысленным взором нашим громоздился, сверкая и переливаясь, хрустально чистый, тщательно обеззараженный и восхитительно безопасный мир, мир великолепных зданий, ласковых и мирных пейзажей, роскошных пандусов и спиральных спусков, мир невероятного благополучия и благоустроенности, уютный и грандиозный одновременно, но мир этот был пуст и неподвижен. <…> В конце концов мы поняли, кем надлежит заполнить этот сверкающий, но пустой мир: нашими же современниками, а точнее, лучшими из современников – нашими друзьями и близкими, чистыми, честными, добрыми людьми, превыше всего ценящими творческий труд и радость познания… Разумеется, мы несколько идеализировали и романтизировали своих друзей, но для такой идеализации у нас были два вполне реальных основания: во-первых, мы их любили, а во-вторых, их было, черт побери, за что любить!»

Что и говорить, находка гениальная – только вот она очень быстро породила глубокую структурно-смысловую проблему. Младшие научные сотрудники стали старшими, и оказалось, что они вовсе не имеют иммунитета ни к «родимым пятнам» социализма, ни к «родимым пятнам» капитализма, ни – самое ужасное! – к «родимым пятнам» тоталитаризма. Даже в лучших людях современности нет-нет да и проявлялась «обезьяна», которая при всём желании не вписывалась в светлые декорации Мира Полдня. Очевидно, братья Стругацкие осознали проблему раньше других и нашли изящное решение – человека Полдня можно и нужно «воспитать». Опять процитирую Бориса Натановича и опять возьму одно из последних интервью (сентябрь 2012 года), чтобы ещё раз подчеркнуть преемственность взглядов: «Общество, которое Вы называете коммунизмом, а мы – Миром Полудня, может возникнуть лишь при одном чрезвычайно важном условии: будет сформулирована и внедрена Высокая Система Воспитания, способная формировать Человека Воспитанного, – личность, главным наслаждением которой в жизни станет успешный творческий труд».

Таким образом, возникновение Высокой Системы Воспитания (или Высокой Теории Воспитания) является, по мнению братьев Стругацких, обязательным условием для формирования предпосылок к овеществлению утопии. Иного варианта просто нет. Но, как отмечал БНС в другом своем интервью 2012 года: «Следует ясно понимать, что «проекта воспитания такого человека» в нашем реальном мире не существует. Человек Воспитанный никому не нужен. Нет ни партии такой, ни класса, ни социальной группы вообще – всех вполне устраивает Человек Потребляющий» .

В самом Мире Полдня процесс воспроизводства «Человека Воспитанного» поставлен, что называется, на конвейер. Во-первых, с определённого возраста дети растут и обучаются в отрыве от родителей – в системе интернатов (подобно многим утопистам, братья Стругацкие полагали, что воспитанием нового человека должны заниматься исключительно профессионалы). Во-вторых, с младых ногтей ребёнок находится под пристальным наблюдением Учителя и Наставника, которые должны выявить его главные таланты и помочь взрослеющей личности раскрыть свой потенциал в полной мере. В-третьих, юному жителю утопии с самого начала навязывается жёсткая иерархия ценностей, в рамках которой пустопорожнее развлечение выглядит низменным пороком, а плодотворный труд на благо общества – высшей добродетелью.

Примечательно, что такая, вполне «макаренковская», система воспитания почти не вызывала нареканий в советские времена, поскольку более или менее соответствовала представлениям тогдашних партийных работников об идеальных вариантах обучения. Но почти сразу вызвала нарекания, когда появилась возможность публично обсуждать альтернативные педагогические методики. На уровне художественного осмысления серьёзную критику системы Стругацких можно найти в романе Сергея Лукьяненко «Звезды – холодные игрушки» (1997) и в романе Бориса Акунина «Азазель» (1998). На уровне публицистики – в эссе Елены Первушиной «Конфликт семьи и школы в утопии» (2002) и в переписке Марианны Алферовой с Борисом Стругацким «Невесёлые разговоры о невозможном» (2010), опубликованной в журнале «Полдень, XXI век».

БНС и сам понимал шаткость своих позиций по этому вопросу. Возможно, когда-нибудь Высокая Теория Воспитания и возникнет. И наверняка она будет куда сложнее литературно упрощённых схем, описанных в текстах братьев Стругацких. Но где найти предпосылки для неё в современном мире? Что станет прототипом? Размышляя об этом, Борис Натанович приходит к конспирологической утопии. «Человек Воспитанный» уже существует! Его нужно только отыскать и обеспечить ресурсами. « Мир Полудня теоретически возможен. Люди названного типа – не есть что-то фантастическое, они жили среди нас всегда, а сегодня очень часто объединены в творческие группы, решающие серьёзные задачи, – это островки Светлого Будущего, и дело теперь за малым: научиться увеличивать число таких людей и число таких «островков», пока они не сольются в единый континент» .

Конспирологическую утопию как возможный путь к Миру Полдня братья Стругацкие рассматривали, начиная с повести «Гадкие лебеди» (она была завершена в 1967 году, но запрещена к публикации до 1987 года). В повести действуют «мокрецы» – мутанты из будущего, поражённые генетической болезнью. Фактически это те же прогрессоры-«попаданцы». Трагичность ситуации «мокрецов» в том, что они твёрдо знают: их мир находится на краю гибели и, чтобы спасти его, необходимо кардинально изменить историю – однако это изменение неизбежно ведёт самих «мокрецов» к исчезновению. «Будущее создаётся тобой, но не для тебя», – сказал «мокрец» Зурзмансор. В этой странной максиме содержится квинтэссенция конспирологической утопии в частности и любой прогрессорской деятельности вообще.

Впоследствии братья Стругацкие неоднократно возвращались к коллизиям столкновения будущего с настоящим. Им было ясно, что настоящее не сдастся без боя, что архаика будет неизбежно сопротивляться прогрессу. Советский Союз, в котором бойцы идеологического фронта непрерывно болтали о «самом прогрессивном обществе» и который, казалось бы, был создан для великого социального эксперимента, превратился в военно-промышленную машину, противостоящую остальному миру, а независимые республики, сформировавшиеся после его крушения, сразу погрязли в безудержном потреблении, отбросив идеалы, как старый хлам. Где найти место для ростков утопии?

Безуспешная попытка собрать «островки» будущего в «единый континент» описана в романе «Отягощённые злом, или Сорок лет спустя» (1988). Действие происходит в первой половине XXI века, в центре событий – талантливый педагог Георгий Анатольевич Носов (Г.А.), который собирает в закрытом лицее одаренных подростков. Из лицея должны выйти первые Учителя и Наставники, которые и реализуют план по формированию «Человека Воспитанного». Стоит отметить, что мир, описанный в «Отягощённых злом», куда уютнее и добрее нашей современности, но даже он, по мнению Стругацких, невообразимо далёк от овеществлённой утопии. Носову приходится пожертвовать собой, «взойти на крест» (Г.А. – «Га-Ноцри», арамейская форма библейского прозвища Иисуса Христа), чтобы стать легендой в глазах соотечественников и дать таким образом толчок к переменам.

Ещё более мрачный вариант представлен в повести Бориса Стругацкого «Бессильные мира сего» (2003). Эксперименты над людьми с целью получить технологию обеспечения физического бессмертия для товарища Сталина дали парадоксальный результат: подопытные обрели фантастические сверхспособности. Один из них, Стэн Аркадьевич Агре, получивший многозначительное прозвище «сэнсей», обладает способностью выявлять в детях скрытые таланты. Именно ему по ходу сюжета предстоит решить, кто возглавит следующее поколение: мальчик с зачатками Великого Учителя или девочка с зачатками Великого Диктатора. В принципе ясно, какой выбор он сделает, но драматизм повествования лежит в другой плоскости – сам Агре стремится быть Учителем, конструирующим будущее из настоящего, но его ученики не желают следовать замыслам «сэнсея». «Вы сделались отвратительно самодостаточны , – говорит Агре с горечью, – вы не желаете летать, вас вполне устраивает прыгать выше толпы, вы ДОВОЛЬНЫ – даже самые недовольные из вас… » Чтобы как-то «пришпорить» своих «довольных» учеников, Агре прибегает к моральному и физическому насилию. Но опять же – с плачевным результатом. Архаика упорно сопротивляется будущему.

В «Бессильных мира сего» Борис Стругацкий ещё раз обращается к идее «Человека Воспитанного» – теперь прямо, в лоб: « Ничего не изменится, пока мы не научимся как-то поступать с этой волосатой, мрачной, наглой, ленивой, хитрой обезьяной, которая сидит внутри каждого из нас. Пока не научимся как-то воспитывать её. Или усмирять. Или хотя бы дрессировать. Или обманывать… Ведь только её передаём мы своим детям и внукам вместе с генами. Только её – и ничего кроме ». Можно воспринимать эти слова как завещание братьев Стругацких всем нам.

Хорошо видна смысловая перекличка между «Гадкими лебедями», «Отягощёнными злом» и «Бессильными мира сего» – в настоящем нет и не будет механизмов для построения более совершенного будущего, а утопия («царствие небесное», sic!) достижима только через самоотречение, через самопожертвование, через категорический отказ от «довольства». Но так ли это?..

5
«Будущее создаётся тобой, но не для тебя».

Братья Стругацкие знали, что им не дожить до светлого Мира Полдня. Однако стремились форсировать процесс своими текстами, потому что пришли к выстраданному выводу: другого пути, кроме как созидание свободного общества разумных ответственных людей, у человечества просто нет; сохранение архаики в той или иной форме неминуемо приведёт к глобальной катастрофе. И путь этот лежит через души детей, которых ещё не успела искорёжить, подогнав под шаблоны пресловутых традиций, наша современность.

Последние тексты Бориса Натановича Стругацкого наполнены горечью поражения. Он признал, что общество потребления в любых его вариантах, вплоть до фашистских, устраивает большинство населения, и если следовать «равнодействующей миллионов воль», то утопия станет всё более зыбкой, не в силах соперничать с грубостью материального мира. Неужели нет ни малейшей надежды?

Думается, надежда есть. Не случайно в текстах Стругацких люди из будущего – фанатичные книгочеи. К примеру, «мокрецы» испытывают физические страдания, оказавшись без книг. И в этой идее содержится великая мудрость. С генами мы передаём следующим поколениям только «ленивую обезьяну», но книги (и в более широком смысле – культура) способны воспитать в обезьяне человека. Если, конечно, это умные книги…

Аркадий и Борис Стругацкие писали умные книги. Значит, Мир Полдня будет жить и после ухода братьев. Как конспирологическая утопия, как инструмент из будущего, как маяк посреди чёрной бури – пленительный, зовущий, вечный. Братья Стругацкие сделали самое главное – зажгли его, указав тем самым спасительное направление.

Остальное предстоит сделать нам.

Получится ли? Сумеем ли?..

(текст взят с Неназываемого Сайта - flibusta.is/b/335765/read )

@темы: «Волны гасят ветер», «Град обреченный», Критика, «Страна багровых туч», Б.Стругацкий, Комментарии к пройденному, Бессильные мира сего, «Гадкие лебеди», «Полдень, XXII век», Полдень XXII век (Возвращение), Отягощенные злом или Сорок лет спустя, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Автор - Радченко Константин

ДУЭЛЬ

Как лист увядший, падает на душу
Незавершённый с другом разговор.
Струна поёт прощальный свой минор —
Он перешёл, а я стою и трушу.

Молчать не стану — правила нарушу,
И зазвучит мажорный перебор.
Ползёт улитка от подножий гор,
Своим упорством высь обезоружив.

На сердце возглас: "Быть или не быть?
Но не погибнув, к жизни возродить
Своих сынов, зерно не сможет летом."

Вокруг лишь снег, Чернильная река,
Манжета кружев, в горизонт рука,
И смотрит глаз циклопа-пистолета.

Отсюда: poembook.ru/contest/951-proschalnyj-sonet-tsure...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки