Алла Кузнецова, Молчаливый Глюк. Я не со зла, я по маразму!
Ю. Астров
ЭССЕ ХОМО
«…можно допустить и то, что «ОЗ» - не буквы, а всё-таки цифры. Тогда рукопись называется «ноль-три», а это телефон скорой помощи, - и странное название вдруг обретает особый и даже зловещий смысл.»
АБС, «Отягощённые злом»
Эту статью меня побудили написать три…. Хм, как бы это назвать? Да! …три обстоятельства.
Первое – о самых загадочных книгах братьев Стругацких – «Отягощённые злом» и «Град обреченный» - до сих пор в критике ничего внятного не сказано. Да, собственно, их и не критиковали, их ругали. Завуалированно и даже вежливо, но – ругали. Думаю, потому, что ни черта не поняли. А непонятное кажется либо смешным, либо страшным. Во всяком случае – раздражает. Иногда очень сильно.
Данный случай как раз таков. Сильно раздражает.
Второе обстоятельство – событие, произошедшее в марте прошлого года на возрождённом Волгаконе. Там по этим книгам делал доклад один… бывший журналист. И нёс он такую ахинею… Если человек долго о чём-то рассказывает, очень часто случается, что слушатель многое узнаёт не о предмете рассказа, а о рассказчике.
Ну, а третье «обстоятельство» лежит передо мной: книга, изданная в 1990-м году издательством «Московский рабочий» с совместным советско-западногерманским предприятием «Вся Москва».
…В записных книжках И. Ильфа есть такой пассаж: «Решено было не допустить ни одной ошибки. Держали двадцать корректур. И всё равно на титульном листе было написано: «Британская энциклопудия».
Не знаю, сколько корректур держали здесь, но на обложке значится: «Отягощённые злом, или Град обреченный. Сорок лет спустя».
Эта опечатка, на мой взгляд, символична. Она заставляет… ну, если не задуматься, то, по крайней мере, подумать, хотя бы мельком: а не одна ли это книга?
Нет, понятно, что их две. Но, возможно, написанных на одну и ту же тему?
(Жаль, что на титульном листе названия написаны верно. Я не шучу, мне действительно жаль.)
…Итак, «Отягощённые злом». Действие происходит в двух временных промежутках – в 90-х, вероятно, годах ХХ века и в 30-х ХХI-го. (По времени написания оба эти промежутки для авторов – будущее.)
Что же происходит в раннем промежутке?
На Землю является… если без обиняков - Бог. Во всяком случае - Создатель. Демиург. Ничего особо не делает, но даже те действия, которые он всё-таки производит (а он просто слушает посетителей, не более того, ну, и кого-то оставляет при себе – на полном пансионе, так сказать), заставляют автора записей, приближенного к демиургу астронома Манохина подозревать самое страшное. Возможно, Манохин сошёл бы с ума либо попытался натворить что-то, но Агасфер Лукич, давний знакомый Демиурга, разрешает его сомнения. Он объясняет Манохину, что тот «потерял ориентировку… утратил представления о конечных целях». Сначала вообразил, что на землю явился вовсе не Демиург, а Антихрист, и цель его – подготовка Страшного Суда. Потом «известное лицо из совершенно мифического Антихриста трансформировалось в некоего Космократа, фантастически могущественного, фантастически вездесущего… но при этом фантастического научно». Цель появления – произвести над человечеством некий эксперимент… по сути, мало чем от Страшного суда отличающийся. И теперь, добавляет Агасфер Лукич (он же, кстати, апостол Иоанн из Нового Завета), настрой Манохина таков: «раз уж Космократу так приспичило произвести гигантский эксперимент над миллионами, так, может быть, ему будет благоугодно устроиться таким образом, чтобы совершить миллионы экспериментов над одним? Ведь с научной точки зрения… две эти ситуации инвариантны».
Но дело-то обстоит совсем не так… совсем не так…
«Да в силах ли я понять, каково это: вернуться туда, где тебя помнят, чтут и восхваляют, и выяснить вдруг, что при том всём тебя не узнают! Никто! Никаким образом. Никогда. Не узнают до такой степени, что даже принимают за кого-то совсем и чрезвычайно другого. За того, кто презираем тобою и вовсе не достоин узнавания!»
Теперь поняли? А могли бы понять и раньше.
Это ведь - Второе Пришествие, ни больше ни меньше.
А… никто из критиков не понял. Прямо как в книге.
Что, не похож на Иисуса? Да уж.
Так ведь Господь един в трёх лицах…
И чем же всё-таки занят демиург на Земле?
«- Я ищу Человека.
- Кого именно?
- Я ищу Человека с большой буквы.»
Вот так, открытым текстом.
…Демиург таки находит Человека. И – именно с большой буквы. Только вот – через сорок лет (впрочем, что для Создателя сорок лет? Да ничего).
Находит его, впрочем, Агасфер Лукич, то есть апостол Иоанн.
«Эссе хомо!» - провозгласил он, обнимая гостя за плечи и легонько подталкивая его ко мне. Гость растерянно улыбался – небольшого роста, ладный человек лет пятидесяти, в костюме странного покроя. На правой скуле у него розовело что-то вроде пластыря, но не пластырь, а скорее остаток небрежно стёртого грима. И с левой лукой у него было не всё в порядке – она висела плетью и казалась укороченной, кончики пальцев едва виднелись из рукава.
…- Прошу любить и жаловать, - произнёс Агасфер Лукич весело. – Георгий Ана…»
Вот на этом рукопись Манохина обрывается.
Зато продолжается дневник ученика Г. А., великого педагога, практика и теоретика, который рвётся спасать совершенно чуждую ему субкультуру, - потому что там - люди. И которого, конечно, разъярённая толпа убивает. Хоть об этом впрямую не сказано.
Что такое «эссе хомо»?
Эти слова произнёс Пилат, обращаясь к еврейской толпе. «Се – человек!». Пилат сказал это об Иисусе и взывал к милосердию.
Но толпа милосердной не бывает.
Итак – Иисус наш Г. А. Да-да. И даже апостолы у него есть – его лицейские ученики. И даже Иуда наблюдается – Аскольдик. Который не поехал… «Вы поезжайте себе, а я её здесь придержу».
Можно даже посчитать количество учеников, но не нужно. Какая разница, двенадцать ли их или двадцать?
…Итак – Второе Пришествие.
Точка бифуркации.
Но – не состоялась бифуркация. Не состоялась качественная перестройка системы. Книга глубоко пессимистична. И, как мы теперь сами убедились – основания на пессимизм были.
Опоздала скорая помощь, столь необходимая Земле.
…А теперь пойдём дальше. Строго по логике – но не одномерной. Тут булева алгебра не годится.
Вот ЭВМ «Алдан» со вселённой в неё весёлой и оптимистичной душой напрочь отбрасывала принцип исключённого третьего – и выдавала невероятные результаты…
Попробуем и мы.
Итак, что же есть искусственно сконструированный мир, в котором внезапно (но с его согласия) оказался герой «Града обреченного»? (Как, впрочем, и все остальные его обитатели.)
…То ли у Стивена Кинга, то ли у Дина Кунца есть роман, где Апокалипсис замаскирован под вторжение инопланетян. Да чего там далеко ходить – нечто подобное есть и у Синякина («Время Апокалипсиса»).
Так вот, допустим, что «Град обреченный» описывает… Страшный Суд.
- Это как? – возмутится читатель. – На Страшном Суде судят всех!
Да нет, не всех.
А – каждого. Это, как говорят в Одессе, две большие разницы.
Быть может, Город со всеми его обитателями (и Антигород, кстати) создан единственно для суда над Андреем. Что стоит, в конце концов, Создателю создать несколько миллиардов таких городов? Да ничего. Создал же он несколько миллиардов Галактик, а это куда как потруднее…
А может, все обитатели города - подсудимые.
Кое-кто понимает, что дело неладно, Например, пан Стукальский, стукач (фамилия-то говорящая) и провокатор, уверен, что находится в аду.
Если принять эту гипотезу, то ведь Андрей после гибели возвращается домой, в тот же дом и в то же время. А из ада не возвращаются… Так что – уж скорее чистилище…
Только мы ведь не католики, у православных никакого чистилища нет. Андрей же и вообще атеист.
Он постоянно стоит перед выбором – и выбирает, собственно… да ничего он не выбирает. Выбирают за него. Единственный выбор, который Андрей делает сознательно – когда вместе с Изей Кацманом после гибели экспедиции продолжает искать Антигород. А сколько соблазнов на пути! Стоит вспомнить хотя бы Хрустальный Дворец или Плантацию…
Но он идёт вперёд.
С Изей Кацманом.
Вы уж сами выбирайте: Кацман – это демон-искуситель или ангел-хранитель?
А может, просто верный товарищ?
…Когда Андрея убивают (а убивает ведь он сам! Город и Антигород, вероятно – зеркальные отражения друг друга, так что это можно назвать и самоубийством), он оказывается дома.
Страшный Суд состоялся?
Он в раю?
Или в аду?
Он… дома. Решайте сами, рай это или ад.
Но, поскольку тут же появляется и Наставник и говорит: «Первый круг вами пройден» - мы вправе предположить нечто иное.
«- Первый? А почему – первый?
- Потому что их ещё много впереди…».
Страшный Суд продолжается. Всю твою жизнь.
Всю жизнь.
Всю нашу жизнь…
2022
Отсюда: vk.com/wall200441583_80002
ЭССЕ ХОМО
«…можно допустить и то, что «ОЗ» - не буквы, а всё-таки цифры. Тогда рукопись называется «ноль-три», а это телефон скорой помощи, - и странное название вдруг обретает особый и даже зловещий смысл.»
АБС, «Отягощённые злом»
Эту статью меня побудили написать три…. Хм, как бы это назвать? Да! …три обстоятельства.
Первое – о самых загадочных книгах братьев Стругацких – «Отягощённые злом» и «Град обреченный» - до сих пор в критике ничего внятного не сказано. Да, собственно, их и не критиковали, их ругали. Завуалированно и даже вежливо, но – ругали. Думаю, потому, что ни черта не поняли. А непонятное кажется либо смешным, либо страшным. Во всяком случае – раздражает. Иногда очень сильно.
Данный случай как раз таков. Сильно раздражает.
Второе обстоятельство – событие, произошедшее в марте прошлого года на возрождённом Волгаконе. Там по этим книгам делал доклад один… бывший журналист. И нёс он такую ахинею… Если человек долго о чём-то рассказывает, очень часто случается, что слушатель многое узнаёт не о предмете рассказа, а о рассказчике.
Ну, а третье «обстоятельство» лежит передо мной: книга, изданная в 1990-м году издательством «Московский рабочий» с совместным советско-западногерманским предприятием «Вся Москва».
…В записных книжках И. Ильфа есть такой пассаж: «Решено было не допустить ни одной ошибки. Держали двадцать корректур. И всё равно на титульном листе было написано: «Британская энциклопудия».
Не знаю, сколько корректур держали здесь, но на обложке значится: «Отягощённые злом, или Град обреченный. Сорок лет спустя».
Эта опечатка, на мой взгляд, символична. Она заставляет… ну, если не задуматься, то, по крайней мере, подумать, хотя бы мельком: а не одна ли это книга?
Нет, понятно, что их две. Но, возможно, написанных на одну и ту же тему?
(Жаль, что на титульном листе названия написаны верно. Я не шучу, мне действительно жаль.)
…Итак, «Отягощённые злом». Действие происходит в двух временных промежутках – в 90-х, вероятно, годах ХХ века и в 30-х ХХI-го. (По времени написания оба эти промежутки для авторов – будущее.)
Что же происходит в раннем промежутке?
На Землю является… если без обиняков - Бог. Во всяком случае - Создатель. Демиург. Ничего особо не делает, но даже те действия, которые он всё-таки производит (а он просто слушает посетителей, не более того, ну, и кого-то оставляет при себе – на полном пансионе, так сказать), заставляют автора записей, приближенного к демиургу астронома Манохина подозревать самое страшное. Возможно, Манохин сошёл бы с ума либо попытался натворить что-то, но Агасфер Лукич, давний знакомый Демиурга, разрешает его сомнения. Он объясняет Манохину, что тот «потерял ориентировку… утратил представления о конечных целях». Сначала вообразил, что на землю явился вовсе не Демиург, а Антихрист, и цель его – подготовка Страшного Суда. Потом «известное лицо из совершенно мифического Антихриста трансформировалось в некоего Космократа, фантастически могущественного, фантастически вездесущего… но при этом фантастического научно». Цель появления – произвести над человечеством некий эксперимент… по сути, мало чем от Страшного суда отличающийся. И теперь, добавляет Агасфер Лукич (он же, кстати, апостол Иоанн из Нового Завета), настрой Манохина таков: «раз уж Космократу так приспичило произвести гигантский эксперимент над миллионами, так, может быть, ему будет благоугодно устроиться таким образом, чтобы совершить миллионы экспериментов над одним? Ведь с научной точки зрения… две эти ситуации инвариантны».
Но дело-то обстоит совсем не так… совсем не так…
«Да в силах ли я понять, каково это: вернуться туда, где тебя помнят, чтут и восхваляют, и выяснить вдруг, что при том всём тебя не узнают! Никто! Никаким образом. Никогда. Не узнают до такой степени, что даже принимают за кого-то совсем и чрезвычайно другого. За того, кто презираем тобою и вовсе не достоин узнавания!»
Теперь поняли? А могли бы понять и раньше.
Это ведь - Второе Пришествие, ни больше ни меньше.
А… никто из критиков не понял. Прямо как в книге.
Что, не похож на Иисуса? Да уж.
Так ведь Господь един в трёх лицах…
И чем же всё-таки занят демиург на Земле?
«- Я ищу Человека.
- Кого именно?
- Я ищу Человека с большой буквы.»
Вот так, открытым текстом.
…Демиург таки находит Человека. И – именно с большой буквы. Только вот – через сорок лет (впрочем, что для Создателя сорок лет? Да ничего).
Находит его, впрочем, Агасфер Лукич, то есть апостол Иоанн.
«Эссе хомо!» - провозгласил он, обнимая гостя за плечи и легонько подталкивая его ко мне. Гость растерянно улыбался – небольшого роста, ладный человек лет пятидесяти, в костюме странного покроя. На правой скуле у него розовело что-то вроде пластыря, но не пластырь, а скорее остаток небрежно стёртого грима. И с левой лукой у него было не всё в порядке – она висела плетью и казалась укороченной, кончики пальцев едва виднелись из рукава.
…- Прошу любить и жаловать, - произнёс Агасфер Лукич весело. – Георгий Ана…»
Вот на этом рукопись Манохина обрывается.
Зато продолжается дневник ученика Г. А., великого педагога, практика и теоретика, который рвётся спасать совершенно чуждую ему субкультуру, - потому что там - люди. И которого, конечно, разъярённая толпа убивает. Хоть об этом впрямую не сказано.
Что такое «эссе хомо»?
Эти слова произнёс Пилат, обращаясь к еврейской толпе. «Се – человек!». Пилат сказал это об Иисусе и взывал к милосердию.
Но толпа милосердной не бывает.
Итак – Иисус наш Г. А. Да-да. И даже апостолы у него есть – его лицейские ученики. И даже Иуда наблюдается – Аскольдик. Который не поехал… «Вы поезжайте себе, а я её здесь придержу».
Можно даже посчитать количество учеников, но не нужно. Какая разница, двенадцать ли их или двадцать?
…Итак – Второе Пришествие.
Точка бифуркации.
Но – не состоялась бифуркация. Не состоялась качественная перестройка системы. Книга глубоко пессимистична. И, как мы теперь сами убедились – основания на пессимизм были.
Опоздала скорая помощь, столь необходимая Земле.
…А теперь пойдём дальше. Строго по логике – но не одномерной. Тут булева алгебра не годится.
Вот ЭВМ «Алдан» со вселённой в неё весёлой и оптимистичной душой напрочь отбрасывала принцип исключённого третьего – и выдавала невероятные результаты…
Попробуем и мы.
Итак, что же есть искусственно сконструированный мир, в котором внезапно (но с его согласия) оказался герой «Града обреченного»? (Как, впрочем, и все остальные его обитатели.)
…То ли у Стивена Кинга, то ли у Дина Кунца есть роман, где Апокалипсис замаскирован под вторжение инопланетян. Да чего там далеко ходить – нечто подобное есть и у Синякина («Время Апокалипсиса»).
Так вот, допустим, что «Град обреченный» описывает… Страшный Суд.
- Это как? – возмутится читатель. – На Страшном Суде судят всех!
Да нет, не всех.
А – каждого. Это, как говорят в Одессе, две большие разницы.
Быть может, Город со всеми его обитателями (и Антигород, кстати) создан единственно для суда над Андреем. Что стоит, в конце концов, Создателю создать несколько миллиардов таких городов? Да ничего. Создал же он несколько миллиардов Галактик, а это куда как потруднее…
А может, все обитатели города - подсудимые.
Кое-кто понимает, что дело неладно, Например, пан Стукальский, стукач (фамилия-то говорящая) и провокатор, уверен, что находится в аду.
Если принять эту гипотезу, то ведь Андрей после гибели возвращается домой, в тот же дом и в то же время. А из ада не возвращаются… Так что – уж скорее чистилище…
Только мы ведь не католики, у православных никакого чистилища нет. Андрей же и вообще атеист.
Он постоянно стоит перед выбором – и выбирает, собственно… да ничего он не выбирает. Выбирают за него. Единственный выбор, который Андрей делает сознательно – когда вместе с Изей Кацманом после гибели экспедиции продолжает искать Антигород. А сколько соблазнов на пути! Стоит вспомнить хотя бы Хрустальный Дворец или Плантацию…
Но он идёт вперёд.
С Изей Кацманом.
Вы уж сами выбирайте: Кацман – это демон-искуситель или ангел-хранитель?
А может, просто верный товарищ?
…Когда Андрея убивают (а убивает ведь он сам! Город и Антигород, вероятно – зеркальные отражения друг друга, так что это можно назвать и самоубийством), он оказывается дома.
Страшный Суд состоялся?
Он в раю?
Или в аду?
Он… дома. Решайте сами, рай это или ад.
Но, поскольку тут же появляется и Наставник и говорит: «Первый круг вами пройден» - мы вправе предположить нечто иное.
«- Первый? А почему – первый?
- Потому что их ещё много впереди…».
Страшный Суд продолжается. Всю твою жизнь.
Всю жизнь.
Всю нашу жизнь…
2022
Отсюда: vk.com/wall200441583_80002