и нет ни печали, ни зла
место находки: www.diary.ru/~m-island/p61311661.htm
пишет L_e_D:
В черновиках Стругацких есть весьма интересный фрагмент, не вошедший в окончательную версию. - О том, как Тойво на самом деле относится - к Каммереру, к прогрессорам и прогрессорству.
Автор: А и Б. Стругацкие
Фандом: А. и Б. Стругацкие "Волны гасят ветер"
читать, конечно же, читать! )- Все-таки ты решил с ним поссориться, - сказала Ася.
- С кем? - Тойво поглядел на нее удивленно.
- Не надо, не притворяйся. Я этого давно жду. Я никогда не могла понять, что ты против него имеешь, но я всегда это чувствовала... И я никогда не понимала, как ты можешь работать с человеком, которого не любишь... Подожди, дай уж я договорю, раз уж мы начали говорить об этом! Я не знаю, чего ты с ним не поделил, это не мое дело, хотя я никогда не понимала, как можно не поделить что угодно с таким человеком, как Максим Каммерер. Я тебя много раз спрашивала, и каждый раз ты более или менее ловко уклонялся от ответа. И пускай. Это не мое дело. Но если ты наконец решился идти на разрыв, то очень хорошо. Нельзя работать с человеком, который тебе антипатичен. Это дурно, это дурной поступок. Так что можешь себя не мучить.
- Вот тебе и на-а-а! - протянул Тойво, растерянно улыбаясь. - А я-то льстил себя надеждой, что умею владеть собой! Неужели это так заметно?
- Что ты не любишь своего шефа? Еще бы! Он к тебе всей душой, а ты ему - фр-р-р-р! Я и видела-то вас вместе всего раз десять, но этого было вполне достаточно... Я знаю, откуда это у тебя. Это Майя Тойвовна тебя настроила!
- Ну уж прямо!.. - произнес Тойво неуклюже.
- Да у нее губы белеют, когда она о нем говорит, я сама видела, своими глазами!
- Да, - сказал Тойво. - Это верно, мама его не любит. И ты знаешь, представления не имею - почему. Насколько мне известно, они и не встречались-то с ним ни разу. Единственное, что у них общего, это то, что когда-то несколько лет они работали здесь, в Свердловске. Мама тогда была сотрудником Музея Внеземных Культур - знаешь, на Площади Звезды... Потом она заболела, уехала отсюда, и теперь ее в Свердловск калачом не заманишь. Я ее раз спросил: в чем дело? И она ответила мне примерно так: "С этим человеком у меня связаны самые неприятные воспоминания, хотя лично мне он ничего плохого не сделал. Он выполнял свой долг, как он это понимал". Странно, правда?
- А он? - спросила Ася.
- Что - он?
- Он никогда с тобой не говорил о Майе Тойвовне?
- Нет, конечно. Но ты правильно говоришь: относился он ко мне всегда очень хорошо. Может быть, даже незаслуженно хорошо.
- То есть он чувствует свою вину перед мамой и старается ее загладить, ты так думаешь?
- Не знаю... не уверен. Тора не похож на человека, который чувствует себя перед кем-либо виноватым. Он, знаешь ли, из тех кто не ошибается. Потому и жив.
Ася сказала с горечью:
- Ты бы послушал себя со стороны! С какой болезненной неприязнью ты о нем говоришь...
- Да, наверное, - сказал Тойво. - Тут все дело в том, что он - настоящий Прогрессор.
- Какой он Прогрессор? - вскричала Ася. - Что ты говоришь?
- Он - настоящий Прогрессор, высокого класса, профессионал! Мы все не любим Прогрессоров, но ВЫ представления ведь не имеете, что такое Прогрессор! Для вас это без пяти минут убийца, костолом, живущий среди зверей и поэтому сам почти зверь. Это все верно, в пиковые моменты он таков, деваться некуда. Но вам и в голову не приходит, что самое страшное в Прогрессоре совсем не это. Настоящий профессиональный Прогрессор – это прежде всего мастер лжи! Ложь - это непременное условие его существования, если он не лжет, не лицемерит каждую минуту, каждым словом, каждым жестом, он погиб.
- Но это же там, только там!
- Верно. Но ты сама подумай - вариться в кровавой каше несколько лет, а то и десятки лет, и вернуться на Землю таким же, каким ушел! Они же ведь не роботы! Каждый ловкий финт, каждая удачная интрига, каждый изящный выверт - они же тебя радуют, ты же ими гордишься, и навсегда остается в душе маленькая сладостная царапинка, которую ты будешь лелеять и здесь до самой смерти...
- А как же рекондиция?
- Всякая деформация остаточна, - сказал Тойво жестко. - Проходила в школе? Так это про них.
Ася, закусив губу, смотрела на него.
- И Сандро тоже?
- Тоже. Спроси его, он, наверное, с удовольствием расскажет тебе о кое-каких своих шалостях. Уверяю тебя, несмотря на изысканнейшую форму изложения, ты будешь несколько шокирована, а он, повторяю, будет рассказывать с удовольствием... Ты вот это постарайся понять: с удовольствием!
- Нет, - решительно сказала Ася. - Не верю.
- И слава богу, - сказал Тойво.
- Но ты же его любишь, я знаю!
- Люблю, - согласился Тойво.
- Сандро любишь, а Максима не любишь? Не понимаю.
Они надолго замолчали. Стемнело. Тойво смотрел, как внизу сквозь густую листву садов, сквозь сизоватые сумерки засветились разноцветные огоньки. И искрами огней обсыпались черные столбы тысячеэтажников.
- Ну, хорошо, - сказала наконец Ася. - Но Максим-то здесь при чем? Он же никогда не был Прогрессором... Во всяком случае, в нынешнем смысле этого слова...
- Понимаешь, - сказал Тойво, - это все очень неточные слова - люблю, не люблю... Не обращай внимания, я просто погорячился. По всем человеческим меркам, Тора - человек замечательный. Более того, это живая легенда. В обоих КОМКОНах спроси любого мальчишку. "Легендарный Мак Сим! Непревзойденный Белый Ферзь! Организатор операции "Тигр", после которой сам Президент стал звать его Тора..." Меня еще на свете не было, а он на Саракше подрывал лучевые башни и дрался с фашистами... Я был еще школьником, а он проник в Островную Империю, в их столицу, первый из землян... да и последний, кажется... Так что он, конечно же, Прогрессор в самом современном смысле этого слова. Но, несмотря на это, он даже у меня не может не вызывать восхищения. Я же все вижу. Он дьявольски умен, он добр, он обаятелен, и очень понятно, почему ты влюбилась в него по уши... И в то же время!
Тойво спрыгнул с подоконника и прошелся по комнате.
- В то же время я никогда не знаю, говорит он мне правду или лжет. Если у него есть выбор - сказать правду или солгать, он солжет. Он текучий как мираж. Он разговаривает со мной тэт-а-тэт - это один человек. Он разговаривает со мной и с Сандро вместе - это другой человек. Он рассказывает тебе анекдоты - это третий человек... Какой он на самом деле? Не знаю. И никто не знает. Сам-то он знает ли, какой он на самом деле? Он дает мне задание, а я никогда не могу быть уверен, что от меня требуется сделать то, что мне приказано сделать. Сплошь и рядом оказывается, что на самом-то деле требовалось сделать нечто совсем другое, но так, что бы я это другое сделал, сам об этом не подозревая... Ч-черт, я толком даже не могу это сформулировать... Ты понимаешь, что я хочу сказать?
- Понимаю, - сказала Ася. - Одного я не понимаю: как же ты мог так долго его терпеть?
Тойво остановился перед нею, уперев кулаки в бока.
- Да с чего ты, собственно, взяла, что я собираюсь с ним расставаться? Отношение у меня к нему сложное, неоднозначное, - ну и что же? Мы не в школе, мы не в гастрономической лаборатории, мы не можем позволить себе строить отношения по принципу "обожаю-ненавижу"! Мы в особом положении! Мне идти некуда. А если я все-таки уйду, на мое место шефу брать некого. Тут не очень-то раскапризничаешься... Ты вот что пойми, Аська! Он же уникален, мой шеф! Он единственный, кто чувствует угрозу... нет, даже не чувствует, - допускает ее! Ты, Аська, гастроном, ты не представляешь даже, в каком благодушном мире ты живешь, ты воображаешь, что так все и должно быть и пребудет вовеки... Ведь кругом же цветут благодушные улыбки, со всех сторон совершаются благорасположенные похлопывания по плечу, и рокочут благостные баритоны: "Ну, что вы, молодой человек... Ну, что у вас за воображение... Ну, стоит ли так драматизировать..." И только один мой шеф понимает положение, да еще горсточка таких же, как я, в сущности молокососов... Конечно, мне с ним трудно. Но работать, между прочим, вообще трудно, это вы тоже порядком подзабыли, товарищи гастрономы-астрономы-биоконструкторы!.. А что он до мозга костей Прогрессор со всеми онерами - ложь, лицемерие, притворство и что там еще, - так вот он мне сказал когда-то, я на всю жизнь запомнил: "Прогрессора одолеть может только Прогрессор". Умри, Максим, лучше не скажешь...
Тойво замолчал, включил верхний свет и повалился на диван в углу.
- Вот как обстоят дела, жена моя. А вовсе не так, как ты себе вообразила.
Ася робко сказала:
- Но ведь это ужасно, если это на самом деле так...
Тойво закрыл глаза и откинул голову на спинку кресла.
- Что именно ужасно, Аська?
- Да то, что вас никто не слушает! - сказала Ася, заводясь. - Это же возмутительно! Вы ведь не для собственного развлечения этим занимаетесь! Так работать, как вы, и никто не обращает внимания! Хочешь, я напишу Комову?
- Не хочу, - сказал Тойво, не открывая глаз. - Чаю я хочу.
- Надо написать Комову, - продолжала Ася, - что группа Каммерера из КОМКОНа-2 уже не первый год разрабатывает гипотезу о тайной деятельности на нашей планете так называемых Странников, что в силу непонятных причин группа Каммерера встречает со стороны руководства и широкой общественности поразительное противодействие...
- Не было противодействия, - сказал Тойво.
- Ну, не противодействие... Недоброжелательство...
- Не было недоброжелательства, - сказал Тойво.
- Хорошо! Равнодушие! Поразительное равнодушие!
- Ну какое же равнодушие! - сказал Тойво. - Фильм "Сватовство Странника" - видела? А говоришь - равнодушие. Игра недавно появилась настенная, "Поймай Странника", знаешь? Каждый может попробовать поймать Странника. Я не говорю уже о лекциях, брошюрах, монографиях, романах, рецензиях на романы, рецензиях на рецензии... Школьники играют в Странников... А вот то, что чаю человеку не дают, - вот это действительно равнодушие. Именно поразительное равнодушие.
Ася соскочила с подоконника и, не сказав ни слова, ушла творить чай. Тойво, открыв глаза, смотрел в белый потолок. Из окна на грани слышимости доносилось зуденье какого-то экзотического музыкального инструмента. Огромная бабочка вдруг влетела, сделала круг над столом и уселась на экран визора, распластав мохнатые черные с серым узором крылья. Тойво, не поднимаясь, потянулся к пульту сервиса, не дотянулся и уронил руку.
Ася вошла с подносом, разлила чай и села рядом.
- Смотри, - шепотом сказал Тойво, указывая ей глазами на бабочку.
- Здорово как, - отозвалась Ася тоже шепотом.
- Может быть, она захочет с нами тут пожить? - сказал Тойво.
- Нет, не захочет.
- А почему? Помнишь, у Казарянов жила стрекоза?
- Она не жила, - возразила Ася. - Она так, погащивала.
- Вот пусть и эта погостит. Мы будем звать ее Марфа.
- Почему - Марфа?
- А как?
- Сцинтия, - сказала Ася.
- Нет, - сказал Тойво решительно. - Марфа. Марфа Посадница. А экран будет у нас Посадник.
- Тойво, - сказала Ася. - А вот как же тогда... - Она замолчала.
- Что?
Она нерешительно посмотрела на него, уголки губ ее опустились
- Спрашивай, спрашивай, - сказал Тойво. - Смелей.
- Ты ведь тоже был Прогрессором, - сказала Ася. - Два года... или даже три... там...
- Два. На Гиганде. Есть такой очаровательный уголок во Вселенной...
- Подожди, - сказала она. - Ты сегодня сказал очень страшные слова. Ты сказал, что всякая деформация остаточна. Это неправда?
- Это правда, - сказал Тойво. - Но видишь ли, я оказался никуда не годным Прогрессором. Неспособным. Бесталанным. Я таки не сумел превратиться. Но след все равно остался. Знаешь какой? Вы все, нормальные люди, не приемлете ложь, отвергаете ее, но делаете это теоретически. Вы и сами никогда не лжете, и вам никто никогда не лжет. Для вас ложь - понятие почти абстрактное, что-то вроде воровства. А я ложь ненавижу! Для меня это нечто конкретное. Как конкретный ненавистный человек.
Он взял стакан в обе руки, поднес ко рту и, не отхлебнув, поставил на поднос.
- Нет, этого не объяснить. Что такое ненависть - ты тоже не знаешь.
зы: диалоги в комментариях жгут.
пишет L_e_D:
В черновиках Стругацких есть весьма интересный фрагмент, не вошедший в окончательную версию. - О том, как Тойво на самом деле относится - к Каммереру, к прогрессорам и прогрессорству.
Автор: А и Б. Стругацкие
Фандом: А. и Б. Стругацкие "Волны гасят ветер"
читать, конечно же, читать! )- Все-таки ты решил с ним поссориться, - сказала Ася.
- С кем? - Тойво поглядел на нее удивленно.
- Не надо, не притворяйся. Я этого давно жду. Я никогда не могла понять, что ты против него имеешь, но я всегда это чувствовала... И я никогда не понимала, как ты можешь работать с человеком, которого не любишь... Подожди, дай уж я договорю, раз уж мы начали говорить об этом! Я не знаю, чего ты с ним не поделил, это не мое дело, хотя я никогда не понимала, как можно не поделить что угодно с таким человеком, как Максим Каммерер. Я тебя много раз спрашивала, и каждый раз ты более или менее ловко уклонялся от ответа. И пускай. Это не мое дело. Но если ты наконец решился идти на разрыв, то очень хорошо. Нельзя работать с человеком, который тебе антипатичен. Это дурно, это дурной поступок. Так что можешь себя не мучить.
- Вот тебе и на-а-а! - протянул Тойво, растерянно улыбаясь. - А я-то льстил себя надеждой, что умею владеть собой! Неужели это так заметно?
- Что ты не любишь своего шефа? Еще бы! Он к тебе всей душой, а ты ему - фр-р-р-р! Я и видела-то вас вместе всего раз десять, но этого было вполне достаточно... Я знаю, откуда это у тебя. Это Майя Тойвовна тебя настроила!
- Ну уж прямо!.. - произнес Тойво неуклюже.
- Да у нее губы белеют, когда она о нем говорит, я сама видела, своими глазами!
- Да, - сказал Тойво. - Это верно, мама его не любит. И ты знаешь, представления не имею - почему. Насколько мне известно, они и не встречались-то с ним ни разу. Единственное, что у них общего, это то, что когда-то несколько лет они работали здесь, в Свердловске. Мама тогда была сотрудником Музея Внеземных Культур - знаешь, на Площади Звезды... Потом она заболела, уехала отсюда, и теперь ее в Свердловск калачом не заманишь. Я ее раз спросил: в чем дело? И она ответила мне примерно так: "С этим человеком у меня связаны самые неприятные воспоминания, хотя лично мне он ничего плохого не сделал. Он выполнял свой долг, как он это понимал". Странно, правда?
- А он? - спросила Ася.
- Что - он?
- Он никогда с тобой не говорил о Майе Тойвовне?
- Нет, конечно. Но ты правильно говоришь: относился он ко мне всегда очень хорошо. Может быть, даже незаслуженно хорошо.
- То есть он чувствует свою вину перед мамой и старается ее загладить, ты так думаешь?
- Не знаю... не уверен. Тора не похож на человека, который чувствует себя перед кем-либо виноватым. Он, знаешь ли, из тех кто не ошибается. Потому и жив.
Ася сказала с горечью:
- Ты бы послушал себя со стороны! С какой болезненной неприязнью ты о нем говоришь...
- Да, наверное, - сказал Тойво. - Тут все дело в том, что он - настоящий Прогрессор.
- Какой он Прогрессор? - вскричала Ася. - Что ты говоришь?
- Он - настоящий Прогрессор, высокого класса, профессионал! Мы все не любим Прогрессоров, но ВЫ представления ведь не имеете, что такое Прогрессор! Для вас это без пяти минут убийца, костолом, живущий среди зверей и поэтому сам почти зверь. Это все верно, в пиковые моменты он таков, деваться некуда. Но вам и в голову не приходит, что самое страшное в Прогрессоре совсем не это. Настоящий профессиональный Прогрессор – это прежде всего мастер лжи! Ложь - это непременное условие его существования, если он не лжет, не лицемерит каждую минуту, каждым словом, каждым жестом, он погиб.
- Но это же там, только там!
- Верно. Но ты сама подумай - вариться в кровавой каше несколько лет, а то и десятки лет, и вернуться на Землю таким же, каким ушел! Они же ведь не роботы! Каждый ловкий финт, каждая удачная интрига, каждый изящный выверт - они же тебя радуют, ты же ими гордишься, и навсегда остается в душе маленькая сладостная царапинка, которую ты будешь лелеять и здесь до самой смерти...
- А как же рекондиция?
- Всякая деформация остаточна, - сказал Тойво жестко. - Проходила в школе? Так это про них.
Ася, закусив губу, смотрела на него.
- И Сандро тоже?
- Тоже. Спроси его, он, наверное, с удовольствием расскажет тебе о кое-каких своих шалостях. Уверяю тебя, несмотря на изысканнейшую форму изложения, ты будешь несколько шокирована, а он, повторяю, будет рассказывать с удовольствием... Ты вот это постарайся понять: с удовольствием!
- Нет, - решительно сказала Ася. - Не верю.
- И слава богу, - сказал Тойво.
- Но ты же его любишь, я знаю!
- Люблю, - согласился Тойво.
- Сандро любишь, а Максима не любишь? Не понимаю.
Они надолго замолчали. Стемнело. Тойво смотрел, как внизу сквозь густую листву садов, сквозь сизоватые сумерки засветились разноцветные огоньки. И искрами огней обсыпались черные столбы тысячеэтажников.
- Ну, хорошо, - сказала наконец Ася. - Но Максим-то здесь при чем? Он же никогда не был Прогрессором... Во всяком случае, в нынешнем смысле этого слова...
- Понимаешь, - сказал Тойво, - это все очень неточные слова - люблю, не люблю... Не обращай внимания, я просто погорячился. По всем человеческим меркам, Тора - человек замечательный. Более того, это живая легенда. В обоих КОМКОНах спроси любого мальчишку. "Легендарный Мак Сим! Непревзойденный Белый Ферзь! Организатор операции "Тигр", после которой сам Президент стал звать его Тора..." Меня еще на свете не было, а он на Саракше подрывал лучевые башни и дрался с фашистами... Я был еще школьником, а он проник в Островную Империю, в их столицу, первый из землян... да и последний, кажется... Так что он, конечно же, Прогрессор в самом современном смысле этого слова. Но, несмотря на это, он даже у меня не может не вызывать восхищения. Я же все вижу. Он дьявольски умен, он добр, он обаятелен, и очень понятно, почему ты влюбилась в него по уши... И в то же время!
Тойво спрыгнул с подоконника и прошелся по комнате.
- В то же время я никогда не знаю, говорит он мне правду или лжет. Если у него есть выбор - сказать правду или солгать, он солжет. Он текучий как мираж. Он разговаривает со мной тэт-а-тэт - это один человек. Он разговаривает со мной и с Сандро вместе - это другой человек. Он рассказывает тебе анекдоты - это третий человек... Какой он на самом деле? Не знаю. И никто не знает. Сам-то он знает ли, какой он на самом деле? Он дает мне задание, а я никогда не могу быть уверен, что от меня требуется сделать то, что мне приказано сделать. Сплошь и рядом оказывается, что на самом-то деле требовалось сделать нечто совсем другое, но так, что бы я это другое сделал, сам об этом не подозревая... Ч-черт, я толком даже не могу это сформулировать... Ты понимаешь, что я хочу сказать?
- Понимаю, - сказала Ася. - Одного я не понимаю: как же ты мог так долго его терпеть?
Тойво остановился перед нею, уперев кулаки в бока.
- Да с чего ты, собственно, взяла, что я собираюсь с ним расставаться? Отношение у меня к нему сложное, неоднозначное, - ну и что же? Мы не в школе, мы не в гастрономической лаборатории, мы не можем позволить себе строить отношения по принципу "обожаю-ненавижу"! Мы в особом положении! Мне идти некуда. А если я все-таки уйду, на мое место шефу брать некого. Тут не очень-то раскапризничаешься... Ты вот что пойми, Аська! Он же уникален, мой шеф! Он единственный, кто чувствует угрозу... нет, даже не чувствует, - допускает ее! Ты, Аська, гастроном, ты не представляешь даже, в каком благодушном мире ты живешь, ты воображаешь, что так все и должно быть и пребудет вовеки... Ведь кругом же цветут благодушные улыбки, со всех сторон совершаются благорасположенные похлопывания по плечу, и рокочут благостные баритоны: "Ну, что вы, молодой человек... Ну, что у вас за воображение... Ну, стоит ли так драматизировать..." И только один мой шеф понимает положение, да еще горсточка таких же, как я, в сущности молокососов... Конечно, мне с ним трудно. Но работать, между прочим, вообще трудно, это вы тоже порядком подзабыли, товарищи гастрономы-астрономы-биоконструкторы!.. А что он до мозга костей Прогрессор со всеми онерами - ложь, лицемерие, притворство и что там еще, - так вот он мне сказал когда-то, я на всю жизнь запомнил: "Прогрессора одолеть может только Прогрессор". Умри, Максим, лучше не скажешь...
Тойво замолчал, включил верхний свет и повалился на диван в углу.
- Вот как обстоят дела, жена моя. А вовсе не так, как ты себе вообразила.
Ася робко сказала:
- Но ведь это ужасно, если это на самом деле так...
Тойво закрыл глаза и откинул голову на спинку кресла.
- Что именно ужасно, Аська?
- Да то, что вас никто не слушает! - сказала Ася, заводясь. - Это же возмутительно! Вы ведь не для собственного развлечения этим занимаетесь! Так работать, как вы, и никто не обращает внимания! Хочешь, я напишу Комову?
- Не хочу, - сказал Тойво, не открывая глаз. - Чаю я хочу.
- Надо написать Комову, - продолжала Ася, - что группа Каммерера из КОМКОНа-2 уже не первый год разрабатывает гипотезу о тайной деятельности на нашей планете так называемых Странников, что в силу непонятных причин группа Каммерера встречает со стороны руководства и широкой общественности поразительное противодействие...
- Не было противодействия, - сказал Тойво.
- Ну, не противодействие... Недоброжелательство...
- Не было недоброжелательства, - сказал Тойво.
- Хорошо! Равнодушие! Поразительное равнодушие!
- Ну какое же равнодушие! - сказал Тойво. - Фильм "Сватовство Странника" - видела? А говоришь - равнодушие. Игра недавно появилась настенная, "Поймай Странника", знаешь? Каждый может попробовать поймать Странника. Я не говорю уже о лекциях, брошюрах, монографиях, романах, рецензиях на романы, рецензиях на рецензии... Школьники играют в Странников... А вот то, что чаю человеку не дают, - вот это действительно равнодушие. Именно поразительное равнодушие.
Ася соскочила с подоконника и, не сказав ни слова, ушла творить чай. Тойво, открыв глаза, смотрел в белый потолок. Из окна на грани слышимости доносилось зуденье какого-то экзотического музыкального инструмента. Огромная бабочка вдруг влетела, сделала круг над столом и уселась на экран визора, распластав мохнатые черные с серым узором крылья. Тойво, не поднимаясь, потянулся к пульту сервиса, не дотянулся и уронил руку.
Ася вошла с подносом, разлила чай и села рядом.
- Смотри, - шепотом сказал Тойво, указывая ей глазами на бабочку.
- Здорово как, - отозвалась Ася тоже шепотом.
- Может быть, она захочет с нами тут пожить? - сказал Тойво.
- Нет, не захочет.
- А почему? Помнишь, у Казарянов жила стрекоза?
- Она не жила, - возразила Ася. - Она так, погащивала.
- Вот пусть и эта погостит. Мы будем звать ее Марфа.
- Почему - Марфа?
- А как?
- Сцинтия, - сказала Ася.
- Нет, - сказал Тойво решительно. - Марфа. Марфа Посадница. А экран будет у нас Посадник.
- Тойво, - сказала Ася. - А вот как же тогда... - Она замолчала.
- Что?
Она нерешительно посмотрела на него, уголки губ ее опустились
- Спрашивай, спрашивай, - сказал Тойво. - Смелей.
- Ты ведь тоже был Прогрессором, - сказала Ася. - Два года... или даже три... там...
- Два. На Гиганде. Есть такой очаровательный уголок во Вселенной...
- Подожди, - сказала она. - Ты сегодня сказал очень страшные слова. Ты сказал, что всякая деформация остаточна. Это неправда?
- Это правда, - сказал Тойво. - Но видишь ли, я оказался никуда не годным Прогрессором. Неспособным. Бесталанным. Я таки не сумел превратиться. Но след все равно остался. Знаешь какой? Вы все, нормальные люди, не приемлете ложь, отвергаете ее, но делаете это теоретически. Вы и сами никогда не лжете, и вам никто никогда не лжет. Для вас ложь - понятие почти абстрактное, что-то вроде воровства. А я ложь ненавижу! Для меня это нечто конкретное. Как конкретный ненавистный человек.
Он взял стакан в обе руки, поднес ко рту и, не отхлебнув, поставил на поднос.
- Нет, этого не объяснить. Что такое ненависть - ты тоже не знаешь.
зы: диалоги в комментариях жгут.
что интересно: формально все встретившиеся мне отзывы легко делятся на две группы: кому не понравился умник (его играл бондарчук; и, пожалуйста, ни слова мне о вепре, которого изображал куценко - я должен всё увидеть сам и беспристрастно) — тем понравился каммерер, и наоборот.
но ротмистру чаче сценарии точно читать не надо!!!