Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Екатерина Баккара

***

Как лист увядший падает на душу,
Звучат слова гонимого поэта.
В тоске незримой, покидая сушу,
Слагает он прощальные куплеты.

Глотая боль израненной душою,
Вдыхает жадно дух родного края –
В изгнанье хочет захватить с собою,
Как отзвук ада, отголосок рая...

Слова звучат отчаянно и смело.
В толпу зевак вонзаются как стрелы.
Талант его – бесценный Бога дар.

Невольный взмах рукою онемелой,
Глаза горят, он словно очумелый,
Но тает в легкой дымке Арканар...


© Copyright: Сонеты Цурэна, 2018
Свидетельство о публикации №118042707510
Отсюда: stihi.ru/2018/04/27/7510

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Борис Стругацкий «Цивилизация беззащитна перед повелителями дураков»

Братья Стругацкие — уникальное явление в мировой фантастике. Авторы почти безошибочных прогнозов и точных обобщений. Их проза — то социологическое исследование, облеченное в форму романа, то оригинальное переосмысление истории. Неважно, что грядущее скорее всего будет выглядеть гораздо хуже, чем в раннем цикле Стругацких. Важно, что жить в Граде Обреченном из их позднего романа уже невозможно без учета их опыта. «Понять — значит простить», — решило человечество достаточно давно. «Понять — значит упростить», — уточнили Стругацкие. Наш разговор не претендует ни на какую окончательность мнений. Он намеренно полемичен. Во всяком случае, к голосу популярнейших фантастов последних лет необходимо прислушаться не только их читателям.
— Борис Натанович, как выглядит в вашем представлении главный итог, к которому пришел XX век?

— Боюсь, что итоги XX века вправе подводить только люди века XXI. Мы же можем констатировать лишь то обстоятельство, что мощь человечества возросла неимоверно, а нравственный потенциал остался столь же низким, как и в прошлом. А это значит, что цивилизация, как и прежде, остается беззащитной перед Повелителями Дураков.

Есть, впрочем, и поводы для оптимизма.

Человечество, кажется, осознало наконец, что воина перестала быть экономически выгодна. Она более не может рассматриваться как «продолжение политики иными средствами». Первая мировая подорвала феодальное представление о войне как о чем-то героическом и сумрачно-прекрасном. Вторая мировая похоронила древнюю идею мирового господства. Научно-техническая революция породила представление о войне как о сложном и дорогостоящем способе самоубийства.

Земля слишком мала, чтобы быть полем современного боя. Воевать должны не люди, а кредитные ставки, технологии и таможенные тарифы.

Разумеется, я далек от прекраснодушной мысли, что все эти соображения уже сделались достоянием широких масс. Увы, это не так. И сегодня полным-полно дураков, которые, фанатично размахивая развернутыми знаменами всех цветов, исступленно требуют крови и огня. И сегодня до отвращения много генералов и политиков, с идиотским наслаждением планирующих: «Ди эрсте колонне марширт… Ди цванте колонне марширт…» Но если в прошлом веке вышеизложенные соображения были достоянием только немногих философов и писателей, то в наше время они знакомы любому власть имущему, а это уже существенно.


— Что вы назвали бы Идеей Века? Его главным соблазном, если хотите?

— Две такие идеи кажутся мне наиболее значительными.

Первая. Идея построения Справедливого Общества через отказ от частной собственности — она же марксистская, она же ленинская, она же социалистическая. «Упразднить раз и навсегда частную собственность на средства производства; передать эти средства производства в собственность самим производителям — все остальные проблемы социологии и экономики решатся тогда автоматически» — так можно сформулировать суть этой идеи.

Вторая. Идея построения Справедливого Общества посредством безграничного развития науки, совершенствования техники и создания Второй Природы. «Научно-технический прогресс автоматически порождает прогресс социальный» — эта технократическая идея зародилась в недрах XIX века, века пара и электричества, у нее нет определенного автора, она порождена успехами первой НТР и головокружительными победами второй.

Обе эти идеи достаточно просты и доступны любому человеку в очень широком социальном диапазоне, что делает их в высшей степени соблазнительными. Нам удалось дожить до того момента, когда социалистическая идея дискредитировала себя полностью — выяснилось, что при попытке ее практического воплощения она заводит своих фанатиков, а с ними и все остальное человечество в кровавый тупик.

Уже сейчас ясно, что и технократическая идея, взятая в чистом виде, ущербна и опасна — она с неизбежностью породит экологическую катастрофу и заведет человечество в неприветливые джунгли Второй Природы, в мир, где все будет искусственное, даже, может быть, и сами люди. Впрочем, этого мира мы с вами скорее всего не успеем увидеть. И слава Богу.

XX век, уходя, оставляет руины великих идей и прекрасных иллюзий. Новых идей и новых иллюзий, он, кажется, не породил. Зато породил много новых страхов. XIX век предостерегал, и XX век не послушался предостережений. По-моему, никогда в истории не было так много предостережений, таких основательных и серьезных, как во второй половине нашего столетия. Пора все-таки дуть на воду, может быть, это и станет основной «идеей XXI века? Не знаю. Но я знаю лозунг, под которым нашему веку надлежало бы войти в следующий. Замечательный лозунг: «Митьки никого не хотят победить!».

— XX век прошел под знаком мечты о контакте со сверхцивилизацией. Что такое для вас идея инопланетных Странников, допускаете ли вы их существование и участие в земных событиях? Может, в XX веке они уже хозяйничают здесь?

— Странники всегда были для нас символом далекого будущего, более высокой эволюционной ступени. Странники — это символ сверхцивилизации. Само понятие сверхцивилизации, по сути, гипотетично при всей своей определенности — сверхцивилизация — есть цивилизация, оперирующая энергиями порядка звездных. Я сильно подозреваю, что наши пути просто не могут пересечься: мы ходим по разным дорогам — у странников асфальтобетонные супермагистрали, у нас — муравьиные тропы в траве. Если же и случится так, что дороги эти случайно пересекутся, то, с нашей точки зрения, это будет выглядеть скорее всего как стихийное явление, не имеющее никакого отношения к разумной (с человеческой точки зрения) деятельности. Наиболее вероятная, на наш взгляд, модель контакта со сверхцивилизацией описана нами в повести «Пикник на обочине».

Все, что нам надо для того, чтобы зажить по-человечески, у нас есть. Все, что нам может помешать, я уже перечислил. Зачем же нам Странники? Ведь Странники — это не более чем Бог. А Бог — в человеке. Или же его нет нигде.


— Как, по-вашему, завершилась ли на нас эволюция? Или нам еще предстоит развиться в монстров, титанов, всемогущих «гомосупер»?

— И в ближайшем, и в самом отдаленном будущем возможен только один тип эволюции человека — искусственная эволюция, вторжение в генные структуры. Это путь чрезвычайно опасный и, я бы сказал, безнравственный, но человечество может оказаться вынужденным на это пойти, если экологическая катастрофа все-таки разразится и нам придется жить в мире, где нет ни чистой воды, ни зеленой травы, ни атмосферного воздуха.

— Не сбывается ли на наших глазах самый пессимистический прогноз относительно судьбы России? И не стали ли мы уже страной, где неизбежно сбывается худший прогноз?

— Страну нашу я не только не считаю обреченной, но, наоборот, вижу на пороге величайшего экономического, социального и культурного подъема. Мы получили уникальный шанс начать все сначала и сделать наконец у себя все, как у людей. Позор нам будет, если слабость, глупость, леность наша и повадливость на демагогические лозунги помешают нам использовать этот шанс.

— XX век не породил у вас уверенности, что литература не способна воспитать человека и предотвратить катастрофу, что ей следует отказаться от учительской роли?

— Я никогда не приписывал литературе учительской роли, разве что в детстве и ранней юности. Мы привыкли к убеждению, что литература формирует мировоззрение. У нее не было и нет такой задачи. Мировоззрение формируют семья, школа, завод, стадион, жизнь во всем многообразии своих проявлений. А литература может то или иное мировоззрение поддерживать — вот и вся ее функция.

— Как это ни печально, материальный прогресс чаще всего жесток. Будущее не щадит настоящего и не слишком заботится о нравственности и свободе. Имеет ли смысл противостоять ходу истории, невзирая на всю безнадежность таких попыток?

— Прогресс — понятие обширное и многозначное… Что же остается отдельному человеку, который не в силах ни остановиться, ни затормозить, ни отвергнуть в сторону громаду мира, прущего своей дорогой?

Аркадий Белинков сказал четверть века назад: «Если ничего нельзя сделать, то нужно все видеть, все понимать, не дать обмануть себя и ни с чем не соглашаться». Он таким образом предельно кратко и емко сформулировал основные правила поведения инакомыслящего в любой тоталитарной системе. Прогресс совершается с неумолимостью и равнодушием самой жесткой тоталитарной системы, и, значит, Кандидам и Саулам остается и надлежит видеть, понимать, отвергать ложь и «выращивать свой сад». Ибо прогресс — это (как у Л. Н. Толстого) равнодействующая миллионов воль. Нельзя ускорить рост дерева, таща его вверх за ветви. Нельзя ускорить ход истории, ибо «божьи мельницы мелют медленно».

Беседовал Дмитрий БЫКОВ («Собеседник»).

© Б. Стругацкий, Д. Быков, 1992

Мир наизнанку = Массаракш! (Ростов-на-Дону). 1991.- 10 (19).- (Наше время (Ростов-на-Дону).- 1992.- ноябрь.- 165-166 (14188-14189))).- С. 3.

Отсюда: nesnilos.com/ljudi/boris-strugackij-civilizacij...

@темы: Публицистика, Б.Стругацкий, Ссылки, Интервью

---

Любопытно

[silent-gluk]

Жизнь и творчество братьев Стругацких | Лекция Аркадия Шушпанова

Аркадий и Борис Стругацкие — классики советской научной и социальной фантастики. Братья Стругацкие — авторы таких известных произведений, как «Трудно быть богом», «Понедельник начинается в субботу» и «Пикник на обочине».

В одном из своих романов («Град обреченный») авторы писали: «У человека должна быть цель, он без цели не умеет, на то ему и разум дан. Если цели у него нет, он ее придумывает…» О достойных целях говорил также в своих работах и их коллега, писатель-фантаст Генрих Саулович Альтшуллер (Альтов), разрабатывая концепцию Жизненной стратегии Творческой Личности (ЖСТЛ).

Именно на концепции ЖСТЛ и строится данная лекция, посвященная жизненным и творческим стратегиям известных братьев-писателей (и, в том числе, как сами братья Стругацкие искали свою цель).

Лектор — писатель-фантаст, член Союза писателей РФ, автор десятка художественных книг, в том числе серии проекта «Дозоры», и ряда концентрированных книг издательства Livrezon — «Секреты великих полиглотов», «гДЕ мотивация?!» — Аркадий Николаевич Шушпанов.

Отсюда: youtu.be/rWkmd2yTjiY

@темы: Видео, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Екатерина Баккара

* * *

Как лист увядший падает на душу,
Тоска и боль сердечного ненастья,
Слезой горючей просятся наружу –
Омыть осколки призрачного счастья.

Мечты давно запрятаны в руины,
От горя слабнут, непослушны руки,
Терзают память прошлого картины...
Но лечит время раны. Стихнут муки.

Судьба порою очень к нам жестока –
Не скрыться от всевидящего ока,
Какой бы ни пылал в душе пожар.

Бредешь ли ты по жизни одиноко,
Иль в небеса возносишься высоко –
Всегда успеет нанести удар...


© Copyright: Сонеты Цурэна, 2018
Свидетельство о публикации №118042707510
Отсюда: stihi.ru/2018/04/27/7510

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Сегодняшним постом мы обязаны братскому сообществу с мейл.ру и лично Альфии N. - my.mail.ru/community/abs/3A9041DD6E34908F.html

Дүшәмбе шимбә башлана (Понедельник начинается в субботу) – бертуган Стругацкийлар

Сегодня в нашей рубрике "Читаем на татарском" – отрывок из фантастической юмористической повести братьев Стругацких "Понедельник начинается в субботу". Мы сами перевели отрывок на татарский для наших читателей, добавили к нему аудио, перевод ключевых фраз и тест.

Дүшәмбе шимбә башлана – бертуган Стругацкийлар



Чынлыкта булган хикәя

Бик эссе иде, шул ук вакытта яңгырлы көн иде. Яңгырдан соң көн бик сүрелде. Мин диванга яттым да бераз йокыга талдым.

Кинәт кемдер шалтыратты:

– Алло...

Трубкада тавыш юк иде.

– Алло, – дидем мин кабат.

– Бу Александрмы?

– Әйе.

– Нигә җавап бирмисең син?

– Җавап бирәм мин. Кем бу?

– Сине Петровский борчый. Цехка бар һәм мастерга миңа шалтыратырга куш.

– Нинди мастерга?

– Белмим... Кем соң анда бүген?

– Белмим...

– Бу комбинатмы?

– Юк, музей.

– Тьфу!.. Алайса гафу итегез.

Мин трубканы куйдым. Бүлмәгә кайттым.

Диван юк иде.

Барысы да урынында: өстәл, мич, көзге, элгеч, урындык. Китап та урынында. Ә диван торган урында тузан гына калган. Аннары мин элгеч астында матур итеп төрелгән урын җирен күрдем.

Өй үзгәрде. Бүлмәдә ниндидер тавыш бар. Кемдер сөйләшә, музыка уйный, кайдадыр көләләр, йөткерәләр, аяк тавышлары ишетелә. Кемдер каты итеп ишеккә шакыды.

Каршымда кыска буйлы плащ кигән кеше басып тора иде. Ул эшләпәсен салды да:

– Гафу итегез, Александр Иванович. Минем өчен биш минутыгыз булмасмы?

– Әлбәттә,– дидем мин югалып. – Әмма монда гына сөйләшик. Миндә утырырга урын юк.

Бу кешене гомеремдә беренче тапкыр күрдем.

– Ничек инде утырырга урын юк? – диде бу кеше. – Ә диван?

Бер минут дәшми тордык.

– М-м-м... Нәрсә – диван? – дип сорадым мин пышылдап.

– Аһ, шулаймы? – диде кунак әйрен генә. – Аңлыйм. Кызганыч. Ярый, гафу итегез...

Ул эшләпәсен киде дә бәдрәфкә таба китте.

– Кая барасыз? – дип кычкырдым мин. – Анда түгел!

Таныш булмаган кунак: "Аһ, мөһим түгел", – диде дә югалды. Ишектән урамга чыкмады. Диварга кереп югалды.

Диван турында уйладым. Диванның ни катнашы бар? Тылсымлы эскәтер, итекләр, көзге бар, гослә барлыгын беләм. Ә тылсымлы диван юк. Диванда утыралар я яталар. Диван – ул бик гади әйбер... Шулай булгач, нигә аның турында сорарга?

СЛОВА И ВЫРАЖЕНИЯ:
Яңгырдан соң көн бик сүрелде. – После дождя день стал пасмурным.
йокыга талдым – заснул
кинәт – вдруг, резко
кабат – снова, повторно
шалтыратырга куш – вели позвонить
мич – печь
элгеч – вешалка
тузан гына калган – осталась только пыль
матур итеп төрелгән урын җирен – красиво сложенная постель
өй үзгәрде – дом переменился
йөткерәләр – кашляют
кыска буйлы – невысокий
югалып – растерявшись, смутившись
бәдрәфкә таба китте – пошёл к туалету
кереп югалды – исчез
ни катнашы бар(?) – какое имеет отношение(?)
тылсымлы эскәтер – скатерть-самобранка
гослә – гусли

Бүлмәгә кире кайттым. Анда Кечкенә кеше утыра иде.

– Хәерле кич, – диде ул. – Зинһар, гафу итегез... Мин диван турында килдем.

– Диван турында соңга калдыгыз, – дидем мин аңа.

– Күрәм, – диде Кечкенә кеше.

Бераз бер-беребезгә карап елмаеп тордык.

– Сез диван турында килгәнсездер? – дип кабатладым мин. – Кызганыч, диван юк. Мин хәтта...

Таныш булмаган бу кунак тыңлап бетермәде.

– Мин шуны әйтергә тиеш, мин күптән монда инде, гафу итегез. Диван тирәсендә тавыш кубарга тора. Мондый вакытта хаталар булуы ихтимал. Исемнәр әйтергә теләмим, бер сәләтле һәм бик хөрмәтле хезмәткәр... Умклайдны югалтырга ярамый...

Мин йокыга талганымны сиздем. Күзләрем йомылды. Сөйләшәсе килмәде. Йоклыйсым гына бик килде. Кечкенә кеше әкрен генә тоныкланды да һавада юкка чыкты. Көчкә идәнгә матрас җәйдем дә йокларга яттым.

Мине канатлар тавышы уятты. Бүлмәдә сәер зәңгәр томан бар иде. Утырдым. Бүлмә уртасында спорт ыштаны һәм гавайка кигән зур гәүдәле бер егет тора иде.

– Нәрсә булды? – дип сорадым мин.

– Кычкырма, үлмсез түгелсең, – диде бу һәм идәннән умклайдны алды.

– Куй урынына! Синеке түгел бит ул! – дидем мин.

– Минеке! – дип җавап бирде теге.

– Алайса диванны да син алгансыңдыр, бәлки?!

– Синең эшең түгел ул! Кысылма!

Шулчак бүлмәдә тагын икәү пәйда булды.

– Корнеев! Диванны сез урладыгызмыни?

– Беләсеңме нәрсә... – дип башлады зур гәүдәле егет.

– Дорфа! – дип кычкырды таза кеше. – Куарга кирәк сезне! Докладная язам өстегездән!

– Языгыз, – диде Корнеев. – Яраткан шөгылегез бит.

– Минем белән болай сөйләшмәгез! Сез монда умклайдны оныткансыз! Бу кешегә зыян килә алыр иде!

– Мин зыян күрдем инде,– дип кысылдым мин. Диван юк, эт сыман йоклыйм. Гел ниндидер таныш булмаган кешеләр киләләр...

– Бу дисциплинаны бозу, – диде таза кеше. – Сез зарланырга тиеш... Ә сезгә оят булырга тиеш! – Ул тагын Корнеевка борылды.

– Диванны урлавыбызны теләмәсәгез, башка транслятор бирегез безгә, – диде Корнеев.

– Сез запастагы әйберләрне алмау турындагы приказны укыдыгызмы? – дип ачулы итеп сорады ябык кеше. – Фәнни советның карары мәгълүммы сезгә?

– Дүшәмбенең шимбә башланганын беләм мин, иптәш Дёмин, – дип җавап бирде Корнеев.

– Хәзер үк диванны кайтарыгыз да монда башка килмәгез.

– Кайтармыйм мин диванны. Экспериментны бетерәбез дә, кайтарам.

Мин берни дә аңламыйча басып тордым.

– Борчылмагыз. Без барысын да хәл итәрбез, – диде берсе миңа һәм диварга кереп югалды.

***

Иртән диван урынында иде.

Ниндидер тавышлар ишетелде. "Бу телефон, Янус Полуэктович". – "Ә данлыклы диван кайда соң? Музейдамы?" – "Юк. Монда булырга тиеш".

Бүлмәмнең ишеге ачылды. Бусагада озын ябык карт күренде.

Бүлмәгә дүрт кеше керде. Аларның берсе Корнеев иде.

– Шушы диванмы?

– Диван түгел бу, – диде Корнеев. – Транслятор бу.

– Сез аны яңгырда тоткансыз. Пружиналары күгәргән, черегән җире бар.

– Әлеге әйбернең кыйммәте, минемчә, боларда түгел, – диде берсе.

– Бу әсбап, – диде Корнеев. – Аның белән эшлиләр.

– Тәк, – диде агарган чәчле карт. Мин Кристобал Хозевич һәм Фёдор Симеонович белән сөйләштем. Алар әлеге диван-трансляторның музейда гына кыйммәте бар дип уйлыйлар. Элек ул патша Рудольф Икенченеке булган.

Чакырылмаган кунакларның берсе – Модест Матвеев борылып сорады:

– Ә сез монда нәрсә эшлисез? Нигә әле сез монда йоклыйсыз?

– Мин...

– Сез диванда йоклагансыз, – дип усал карады ул. – Ә сез аның әсбап икәнлеген белдегезме?

– Юк. Хәзер генә белдем.

– Модест Матвеевич, бу бит безнең яңа программистыбыз, Саша Привалов!

– Ә нигә монда яши ул? Нигә тулай торакта түгел?

– Ул әле рәсми урнашмаган.

– Ләкин музейда йоклау эш түгел бит инде!..

***

Икенче көнне мине мәҗбүриләп ниндидер оешмага алып керделәр. Модест Матвеевич минем порграммист икәнлегемне белгәч, эшкә үзләренә алырга булды. Мин үземнең кая килгәнемне дә аңламадым.

– Бу Сихерчелек һәм Тылсым фәнни-тикшеренү институты... Я, күрмисеңмени?

Һәм мин күрдем.

Әмма бу инде бөтенләй башка хикәя.

СЛОВА И ВЫРАЖЕНИЯ:
тавыш кубарга тора – назревает скандал​
тоныкланды – помутнел
сәер зәңгәр томан – странный синий туман
үлемсез түгелсең – не бессмертный
Синең эшең түгел ул! Кысылма! – Это не твоё дело! Не лезь!
пәйда булды – появился
Дорфа! – Грубиян!
яраткан шөгыль(егез) – (ваше) любимое занятие
зыян килә алыр иде – могло причинить вред
зыян күрдем – пострадал
Фәнни советның карары мәгълүммы сезгә? – Знакомо ли вам решение научного совета?
дүшәмбенең шимбә башланганын – что понедельник начинается в субботу
бусагада – на пороге
яңгырда тоткансыз – держали под дождём
күгәргән – заржавел
черегән җире – прогнившее место
кыйммәт – здесь: ценность
әсбап – принадлежность, предмет
чакырылмаган кунакларның берсе – один из незваных гостей
тулай торак – общежитие
рәсми урнашмаган – официально неустроен
эш түгел бит инде – не дело ведь
мәҗбүриләп – принудительно
оешмага алып керделәр – привели в организацию

Первоисточник, текст и аудио - здесь: www.azatliq.org/a/31320715.html

@темы: Переводы, Понедельник начинается в субботу, Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Сверхчеловек в философской прозе братьев Стругацких

Лекция Марии Штейнман

Отсюда: youtu.be/19yhdlaIbRw

@темы: Литературоведение, Видео, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Евгения Давыдянец

Как лист увядший...

Как лист увядший падает на душу,
Печаль моя о родине горька.
Сквозь шум прибоя не слышна строка,
Здесь потный люд жеманен и надушен.

Мне Звезды посылают знаки свыше.
Как Лебедь с переломанным крылом,
Я для народа создал храм из слов,
За что избит, но, все-таки, услышан.

Отвергнут и в судьбе своей неволен,
Мой Арканар, вернусь к тебе еще,
А синева и бледность губ и щек
Излечатся в кулак зажатой волей.

Но будет время - прогудит набатом
И станет стих мечом в руках солдата.



www.stihi.ru/2016/07/28/7361
© Copyright: Сонеты Цурэна, 2018
Свидетельство о публикации №118052007008
Отсюда: stihi.ru/2018/05/20/7008

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Тринадцатая часть синопсиса фильма "Понедельник начинается в субботу".

Бачило, Ткаченко
Понедельник начинается в субботу. Синопсис фильма

Отсюда: fan.lib.ru/b/bachilo_a_g/ponedelnik_scenary_bac...

13.
После ужина Наина Киевна ведет Сашу в соседнюю комнату, которая, действительно, пуста, если не считать подозрительно знакомого дивана с вытертой кожаной обивкой. Однако, старуха стелит Саше не на диване, а на скрипучей раскладушке с растянутыми пружинами и продранной тканью.
- Ежели возня начнется, не обращай внимания, - советует Наина Киевна. - В случае чего, прямо бей по сусалам. Только на диван не ложись, покою не будет.
- А что, в нем клопы? - недоумевает Саша.
- Да уж лучше б клопы... - вздыхает старуха, но не уходит. Саша понимает это, как намек на то, что ее гостеприимство не бескорыстно, и предлагает купюру в уплату за ужин и ночлег. Старуха оживляется и на сдачу вываливает Привалову целую горсть разнокалиберных монет, среди которых попадаются центы, пенсы, юани, что-то монгольское с дырочкой и даже увесистый пятак времен Ивана Грозного.
- Ты не сумлевайся, - успокаивает она Сашу. - Все пересчитано по курсу ММВБ. У нас такие деньги в ходу, в любом магазине принимают. Свободная экономическая зона!
Саша сгружает мелочь в карман куртки и вдруг обнаруживает лежащую там бумагу, которая оказывается командировочным удостоверением на его имя в город Соловец, в организацию с таинственной аббревиатурой НИИЧАВО.
- Ну, вот, - ворчит перед уходом Наина Киевна, - а говорил, ничего не знаешь. Я вас, институтских, всех в лицо помню!
Озадаченный Саша, наконец, устраивается на ночлег.

@темы: Сценарии, Понедельник начинается в субботу, Вторичное творчество, Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Борис Стругацкий. «Поиск предназначения или 27-я теорема этики». Лучшее Дмитрия Быкова №3~1995

"Лучшее Дмитрия Быкова"
Цикл лекций по литературе ХХ века с Дмитрием Быковым

В этом выпуске Дмитрия Быкова из цикла «Сто лет— сто лекций» — 1995 год и роман Бориса Стругацкого «Поиск предназначения, или Двадцать седьмая теорема этики». Роман вышел под псевдонимом С.Витицкий.

В этой «жестокой», беспощадной к читателю и к себе книге, автор пытается понять судьбу России и свое предназначение в ее истории через судьбу (автобиографическую) главного героя: для чего судьба наделила его таким необыкновенным даром, для чего она берегла его в самых бесчеловечных ситуациях и вдруг позволила убить в самый, казалось бы, перспективный момент его жизни.
Но вывод, к которому пришел герой книги и ее автор, совсем не утешителен — власть концентрируется в руках спецслужб, которые поработили общество и путем угроз и даже прямого шантажа и насилия когда-то через научные шарашки, а теперь в специальных закрытых научных институтах ставят опыты и выращивают сверхлюдей, но лишь для удобрения системы.
Дмитрий Быков – лучший знаток творчества Стругацких – рассказал о «поразительной интуиции» Бориса Стругацкого относительно использования науки в шарашках КГБ и о том, как он пришел к такому ужасающему итогу «Поиска предназначения».

Отсюда: youtu.be/ODEurHJ-th4

@темы: Поиск предназначения, С.Витицкий, Видео, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Ева-Лика Богди

Горы пены прохладной. Цурэн

Горы пены прохладной.
В схеме слов непрощение.
Берег веткою мокрой
Бьётся в лунном свечении.

Стёртым следом прощания
Проседь рванной разлуки.
Оседает сквозь время
Безразличие будней.

Раной тела морского
По изрезанным волнам
Чей-то путь одинокий.

Вслед заплаканной строчке
По истерзанным нервам
Жизнь поставила точку.


© Copyright: Ева-Лика Богди, 2018
Свидетельство о публикации №118061206180
www.stihi.ru/2018/06/12/6180
© Copyright: Сонеты Цурэна, 2018
Свидетельство о публикации №118061906813
Отсюда: stihi.ru/2018/06/19/6813

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Сборник "Фантастика, 1962 год".

Фантастика [1962]
Составитель: Андреев Кирилл Константинович
Художник: Носков В.
Издательство: Молодая гвардия

Содержание:
Геннадий Гор, Странник и время
Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий, Попытка к бегству
Анатолий Днепров, Подвиг
Юрий Цветков, 995-й святой
Ариадна Громова, Глеги
С. Илличевский, Исчезло время в Аризоне
Анатолий Глебов, Большой день на планете Чунгр
Л. Лагин, Майор Велл Эндъю
И. Ефремов, Наука и научная фантастика

PDF

DJVU

Отсюда: vk.com/wall-40782730_21747

@темы: Попытка к бегству, Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Cтo лeкций (1962) Стругацкие - Попытка к бегству

«Попытка к бегству» — фантастическая повесть советских писателей Аркадия и Бориса Стругацких.
В повести Стругацкие показывают читателю идеализированную гуманность будущего путём сравнения её с эпохой феодальной раздробленности.

Отсюда: youtu.be/dOqa11NPSWc

@темы: Попытка к бегству, Видео, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Дмитрий Прокудин

***

Как лист увядший падает на душу,
В открытой ране затвердела соль.
Я вынужден – по морю ли, по суше –
Идти, неся в себе большую боль.

Не в том беда, что речь мою послушать
Пришли, твердя: «поэтов он король!»
Самообман я ваш хотел разрушить –
Такой всегда свою я видел роль.

Что ж, всё готово, ветер вдаль зовёт.
Без слов со мной прощается народ –
Те, с кем провёл я годы, годы жизни.

Но нет во мне обиды, укоризны:
Я отдал мой гражданский долг Отчизне –
Долг перед Правдой не перестаёт.



www.rusf.ru/abs/konkurs/k_son11.htm
© Copyright: Сонеты Цурэна, 2018
Свидетельство о публикации №118050304814
Отсюда: stihi.ru/2018/05/03/4814

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Двенадцатая часть синопсиса фильма "Понедельник начинается в субботу".

Бачило, Ткаченко
Понедельник начинается в субботу. Синопсис фильма

Отсюда: fan.lib.ru/b/bachilo_a_g/ponedelnik_scenary_bac...

12.
Ужин в доме старухи, которая представляется Наиной Киевной, еще больше усиливает странное впечатление от места, куда попал Саша.
Старуха указывает ему на пустой стол, покрытый линялой скатеркой и предлагает угощаться, ни в чем себе не отказывая. В ответ на сашино недоумение Наина Киевна язвительно усмехается: - А руки мыл?
Едва Саша на секунду отворачивается к рукомойнику, как стол оказывается сплошь заставленным яствами и разносолами.
- Значит, прямо из Питера? - начинает разговор старуха.
Саша принимается рассказывать о том, что с ним произошло, но шумная возня и голоса за стеной не дают ему закончить.
- Чего расшумелись? - Наина Киевна сердито колотит в стену кочергой. Слышатся торопливые шаги, дверь в соседнюю комнату со скрипом приоткрывается, но старуха сейчас же захлопывает ее снова.
- Вечно на полнолуние покою нет! - жалуется она.
- Там у вас кто-то живет? - спрашивает Саша.
- Да ты что, милок! - удивляется старуха. - Кто ж там может жить? Вот разве что ты переночуешь, если не из пугливых...

@темы: Сценарии, Понедельник начинается в субботу, Вторичное творчество, Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Далёкая Радуга + Лекция. Стругацкие Аркадий и Борис. Аудиокнига. Читает Д. Быков

Студия АРДИС предлагает вашему вниманию повесть братьев Стругацких «Далёкая Радуга» в исполнении Дмитрия Быкова – талантливого современного прозаика, поэта, публициста и литературоведа. Повесть, которую называют «самой героической повестью» братьев Стругацких.
В аудиокнигу также включена лекция – увлекательный рассказ Дмитрия Быкова о только что прочитанной книге.

Отсюда: youtu.be/6y0-GoafqjE

@темы: «Далёкая Радуга», Видео, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Дмитрий Прокудин

* * *
Как лист увядший падает на душу,
Как птицы отправляются на юг,
Приходит осень, наступает стужа,
И собран урожай, закончен круг.

Осталось только попалить из ружей,
Трофей на память, чтоб гордился внук.
Потом зима, застынут камни в лужах,
И снова снег, и снова вечность вьюг.

Ход времени неоспорим, мой друг.
Порядок этот нам и миру нужен.
То веселимся мы, то снова тужим.

Меняется внутри всё и вокруг.
При этом неизменны наши души,
Покуда светит в небе солнца круг.



www.rusf.ru/abs/konkurs/k_son11.htm
© Copyright: Сонеты Цурэна, 2018
Свидетельство о публикации №118050304814
Отсюда: stihi.ru/2018/05/03/4814

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Автор: КАПЛАН Виталий
«Трудно быть богом»: разбираем сюжет и смысл известного романа Стругацких
Часть 2

Отсюда

Драма номер один: крах Антона
Теперь давайте разберемся, что, собственно, происходит в романе. Точнее, вокруг чего выстраивается сюжет? Какие тут можно увидеть драмы (если не сказать трагедии)?

Прежде всего это драма самого Антона-Руматы, это история о том, как разрушается его личность, как обстоятельства становятся сильнее, чем все полученное им гуманистическое воспитание.

Вот он, сотрудник Института экспериментальной истории, оказывается в Арканаре. Он считает, что прекрасно подготовлен к тому, что его ждет. И дело не только в знании языка и местных реалий, не только в мастерски освоенных им боевых искусствах. Главное, он уверен, что обладает прекрасной выдержкой. Его же этому учили. «На Земле это нам и в голову не приходит. Там мы здоровые, уверенные ребята, прошедшие психологическое кондиционирование и готовые ко всему. У нас отличные нервы: мы умеем не отворачиваться, когда избивают и казнят. У нас неслыханная выдержка: мы способны выдерживать излияния безнадежнейших кретинов. Мы забыли брезгливость, нас устраивает посуда, которую, по обычаю, дают вылизывать собакам и затем для красоты протирают грязным подолом».

Но вот начинаются трудовые будни в Арканаре, и с каждым годом держаться ему становится все труднее. «Оказывается, что колодцы гуманизма в наших душах, казавшиеся на Земле бездонными, иссякают с пугающей быстротой» — замечает он.

Действительно, внутри у него происходит ежедневный, ежеминутный конфликт между привитыми с детства нравственными нормами — и местными реалиями, где Антону приходится не только наблюдать повседневную жестокость, но и самому держаться как высокомерный аристократ, не сомневающийся в своем праве повелевать теми, кто ниже его по статусу. Ему приходится изображать дружбу с теми, кого он презирает (к примеру, его приятели дон Тамэо и дон Сэра), приходится хамить тем, кого, наоборот, уважает (книжник Киун). Психика его трещит по швам — и потому включается подсознательная психологическая защита. А именно — горделивое презрение к подавляющему большинству местных. Презрение, уже не обусловленное его «легендой прикрытия», а настоящее, идущее из глубины души.

| Читайте также:

Апокалипсис начинается в полдень. Братья Стругацкие и парадокс прогрессоров

Действительно, если уж приходится по-волчьи выть, то это гораздо легче делать, если считать окружающих волками. «Ведь я же их по-настоящему ненавижу и презираю... Не жалею, нет — ненавижу и презираю...», «Протоплазма, — думал Румата. — Просто жрущая и размножающаяся протоплазма», «все они почти без исключений были еще не людьми в современном смысле слова, а заготовками, болванками, из которых только кровавые века истории выточат когда-нибудь настоящего гордого и свободного человека».

Но у него возникает мировоззренческий конфликт, ведь на Земле его учили, что ценен каждый человек, что любить и уважать нужно всех. А здесь, в Арканаре, получается, что не всех. Только тех, которые «беззащитные, добрые, непрактичные, далеко обогнавшие свой век...»

Но если презирать большинство окружающих людей, то возникает соблазн отказаться от гуманистических тормозов. «Он толкнул жеребца коленом и рысью двинулся навстречу штурмовикам. Трусят, подумал он. Мнутся... Ну хоть пару оплеух! Нет... Ничего не выйдет. Так хочется разрядить ненависть, накопившуюся за сутки, и, кажется, ничего не выйдет». Серые штурмовики — это же не совсем люди, на них можно слить раздражение, они достойны оплеух.

Или вот момент, когда в городе у него вор срезал кошелек. «Тут он заметил, что неподалеку остановились двое штурмовиков, глазеют на него и скалят зубы. Сотруднику Института было на это наплевать, но благородный дон Румата Эсторский осатанел. На секунду он потерял контроль над собой. Он шагнул к штурмовикам, рука его непроизвольно поднялась, сжимаясь в кулак. Видимо, лицо его изменилось страшно, потому что насмешники шарахнулись и с застывшими, как у паралитиков, улыбками торопливо юркнули в таверну». У Антона тут же просыпается рефлексия: «Ведь я их чуть не зарубил, вдруг понял он. Если бы они не убрались, я бы их зарубил. <...> Сейчас бы они валялись вот здесь, как свиные туши, а я бы стоял с мечом в руке и не знал что делать... Вот так бог! Озверел...»

Или вот характерный момент, когда, упившись в кабаке, он возвращается ночью домой, вламывается в комнату Киры. «... он полез вверх по лестнице, распахнул дверь и ввалился к ней, как хозяин, и при свете ночника увидел белое лицо, огромные глаза, полные ужаса и отвращения, и в этих глазах — самого себя, шатающегося, с отвисшей слюнявой губой, с ободранными кулаками, в одежде, заляпанной дрянью, наглого и подлого хама голубых кровей...» К счастью, тогда ему все же удалось опомниться.

Возникает цепная реакция. Чем больнее он переживает свою этическую несостоятельность, тем сильнее презирает и ненавидит окружающих людишек. А ненависть и презрение, которые он прекрасно осознаёт в себе, углубляют его внутренний конфликт. Ненавидя серых штурмовиков, он постепенно начинает ненавидеть и себя — именно за то, что ненавидит. Что он, выходит, ничем не лучше местных, что его изначальная убежденность в своем нравственном превосходстве над арканарцами — всего лишь иллюзия.

Об этой проблеме говорит ему и его начальник, Александр Васильевич: «Пятнадцать лет понадобилось мне, голубчик, чтобы понять, что же самое страшное. Человеческий облик потерять страшно, Антон. Запачкать душу, ожесточиться. Мы здесь боги, Антон, и должны быть умнее богов из легенд, которых здешний люд творит кое-как по своему образу и подобию. А ведь ходим по краешку трясины. Оступился — и в грязь, всю жизнь не отмоешься».

Антон пытается держать себя в руках, но у него нет для этого средств. За исключением, конечно, силы воли, но и та постепенно ослабевает. А что еще? За помощью свыше он не обращается, поскольку атеист. Психолога рядом нет (да и не очень понятно, чем бы тут помог психолог). Близких друзей, с которыми можно быть до конца откровенными, — тоже, потому что даже коллеги-земляне его не слишком-то понимают, а доброй девочке Кире всего не расскажешь, ее надо беречь и щадить. Вот и получается, что со своими проблемами он оказывается в полнейшем одиночестве.

Долго так продолжаться, разумеется, не может. Его стальная воля подвергается коррозии — слишком уж тут едкая, агрессивная внешняя среда, и приходит момент, когда воля ломается. Мощнейший эмоциональный стресс при виде застреленной Киры становится лишь катализатором, ускорителем, а сама реакция идет уже давно. И тогда он обнажает мечи и в состоянии аффекта идет убивать.

Вот драма Антона-Руматы. И если отвлечься от романа, это драма очень и очень многих людей, которые вынуждены долго находиться в чудовищных обстоятельствах. В тюрьме, например. Или на войне. Или в психоневрологическом интернате (даже в качестве сотрудника). Кто-то выдерживает, но многие ломаются — в том числе и люди высоких гуманистических убеждений, получившие прекрасное воспитание и образование. Тут вспоминаются слова апостола Павла: Не обманывайтесь: худые сообщества развращают добрые нравы (1 Кор 15:33). Да, это факт: у каждого из нас есть свой предел прочности. И подчас самое правильное, что мы можем сделать, чтобы не сломаться, — это не попадать в обстоятельства, которые выше наших сил. Хотя не всегда это возможно. Но если уж случилось — глядеть на себя трезво, не слишком надеясь на стальную волю и железные принципы.

Вернемся к Антону. Может показаться, что драма его заключается именно в том, что он попал в невыносимые обстоятельства, а будь обстоятельства полегче, то все было бы с ним в порядке. На самом деле драма его гораздо серьезнее — это метафизическое одиночество. Метафизическое — потому что он материалист, он не признает существования высших сил, иных планов бытия, небо для него пусто, обращаться (за помощью или хотя бы за пониманием) ему не к кому. Поэтому отсутствие рядом любящих людей, с которыми можно быть полностью откровенными, для него фатально. Невыносимые обстоятельства лишь обнажили эту фатальность.

«Трудно быть богом»: разбираем сюжет и смысл известного романа Стругацких
Обстоятельства, кстати, еще не самые худшие — он, по крайней мере, не страдает от мучительной боли, не голодает, не умирает, не находится во власти негодяев. К тому же всегда может вернуться на уютную Землю, для этого достаточно лишь честно признаться коллегам: мол, сил больше нет! Его за это даже никто и не осудит, отнесутся с пониманием. Нетрудно привести массу примеров и из художественной литературы, и, главное, из реальной жизни, когда люди оказывались в куда более тяжелых обстоятельствах, но не ломались, потому что убеждения у них были иные, они знали, что не одни, знали, Кто невидимо присутствует рядом, ощущали внутри себя это присутствие.

Стругацкие, конечно, ничего подобного в роман не вкладывали, но книга их, как это всегда бывает с талантливой литературой, глубже авторской задумки, и, чтобы взглянуть на драму Руматы под таким углом, не нужно натягивать сову на глобус. Достаточно лишь опираться на текст, но выводы делать, исходя из собственного мировоззрения.

Драма номер два: крах эксперимента
Вторая драма — это крах того проекта, ради которого пришли на планету Антон и его коллеги, земляне XXII века.

Вот есть на Земле Институт экспериментальной истории. Экспериментальной — значит, земляне-ученые не просто изучают историю цивилизаций, обнаруженных в космосе. Они еще и эксперименты ставят, пытаются на развитие этих цивилизаций как-то повлиять.

А с какой целью? Чисто научное любопытство? Да ничего подобного! Цель гораздо более гуманная. «...Научить, объединить, направить, спасти от самих себя», — формулирует это Антон, причем уже понимая, что ничего не получится, что слишком рано они сюда пришли. Но ведь задача-то светлая, благородная! Действительно, разве не жалко этих людей, которые живут в ужасных условиях, мучают друг друга, страдают от голода, холода, болезней, невежества? Нельзя же Земле отвернуться и предоставить этих бедолаг собственной участи!

Но что реально можно сделать? В богословском диспуте между Руматой и Будахом озвучены варианты, причем сам же Румата доказывает доктору их несостоятельность.

Вариант номер один: взять и решить все материальные проблемы местных, вбухать в эту планету кучу ресурсов (Земля себе это может позволить). Всех накормить, одеть, вылечить. Толку никакого. Сильные все отберут у слабых, и будет как раньше. В том числе и потому, что «можно дать им все. Можно поселить их в самых современных спектроглассовых домах и научить их ионным процедурам, и все равно по вечерам они будут собираться на кухне, резаться в карты и ржать над соседом, которого лупит жена», то есть решение бытовых проблем никак не изменит человеческую психологию.

Вариант номер два: не просто все им дать, но и постоянно контролировать, то есть, по сути, ввести внешнее управление. Последовательно карать недостойных людей во власти, устраивая постоянную ротацию. Но и здесь толку никакого, потому что во власть все время будут проникать подлые и жестокие.

Вариант номер три: перепрошить людям мозги. «Да, это мы тоже намеревались попробовать, — подумал Румата. — Массовая гипноиндукция, позитивная реморализация. Гипноизлучатели на трех экваториальных спутниках...» Но ведь это означало бы попросту уничтожить личность каждого, превратить людей в биороботов, которые будут работать согласно вложенной в них программе. Естественно, гуманисты-земляне на такой геноцид пойти не могут.

Остается одно: тихо, исподволь влиять на исторический процесс, пытаясь его ускорить, но так, чтобы местные сами додумались до всего полезного и правильного. Чтобы путь к светлому будущему занял у них не тысячу лет, а, допустим, всего пятьсот. Начальник Антона Александр Васильевич говорит ему: «Нужно, наконец, твердо понять, что ни ты, ни я, никто из нас реально ощутимых плодов своей работы не увидим. Мы не физики, мы историки. У нас единица времени не секунда, а век, и дела наши — это даже не посев, мы только готовим почву для посева».

Казалось бы, вот оно, решение! Земляне, прекрасно зная законы исторического развития, вооруженные всеми земными технологиями, тайно будут подталкивать местный прогресс. Поощряя одних, тормозя других, спасая третьих. Лепота!

И вся эта лепота, при ближайшем рассмотрении, летит вверх тормашками. Ничего не получается, и перспектив не просматривается. Вот тот же Антон — ну спас он несколько десятков книгочеев от истребления, но никакого резкого ускорения научного и культурного прогресса не случилось. Кстати, одно серьезное достижение у дона Руматы все же есть, в местную культуру он внес достойный вклад — привил моду на использование носовых платков.

А почему все же ничего не получается? Причем не только сейчас не получается, но, можно сделать вывод из романа, не получится и впредь?

Первое, что приходит в голову, — это что трагедия Антона вовсе не уникальна, что и у других внедренных землян будет ехать крыша. Тем более в тексте упоминаются предшественники Антона, «спринтеры с коротким дыханием», как пренебрежительно характеризует их Александр Васильевич. То есть что проблема будет в исполнителях.

Но это поверхностное объяснение. Многие же держатся — тот же Александр Васильевич, тот же Пашка. А если еще ввести регулярные осмотры у психологов и по их результатам ротацию кадров (странно, как эта элементарная идея никому там не пришла в голову), то можно минимизировать случаи срывов.

Есть объяснение посерьезнее, и сами Стругацкие на это намекают в тексте. А именно, что скорость исторического развития зависит от состояния культуры, а культура штука тонкая, она сама вырастает из социальной почвы, и ускорять ее развитие — это все равно что дергать растение за стебель. Спасение книгочеев — дело, конечно, хорошее, но максимум, что оно даст, — нормальное, естественное развитие. Оно не превратит тысячу лет в пятьсот. От того, что Румата подкидывает местным поэтам «Гамлета» в собственном переводе на ируканский, там Шекспиры не самозародятся. Любое научное открытие, любое произведение искусства, чтобы войти в мировую культуру и повлиять на ее развитие, должно быть усвоено обществом, понято, принято. Допустим, добрые пришельцы научат Архимеда дифференциальному исчислению, но оно так и останется в голове у Архимеда, не будет воспринято и использовано греческим обществом. Потому что рано, потому что будет сочтено заумью и отторгнуто. Ведь культура существует не в вакууме, а в обществе, ее носители — люди своего времени, разделяющие все тогдашние стереотипы.

И наконец, самое главное объяснение. Земляне, орудующие на планете, пытающиеся ускорить ее развитие, воспринимают историю как процесс, подобный физическому или химическому. То есть управляемый, предсказуемый. Тут убавим температуру, там повысим давление, здесь впрыснем столько-то азотной кислоты — и все получится, как в учебниках написано, как следует из безусловно правильной, полностью доказанной теории. Чужая цивилизация для них не субъект, а лишь объект воздействия. Земляне, перефразируя слова из песни Галича, — это «люди, которые знают, как надо». Вот есть у них базовая теория феодализма, они верят в нее так же свято, как в термодинамику, а что в Арканаре она почему-то не работает, так тем хуже для Арканара. Должна работать!

Но не работает. Потому что, даже если вынести за скобки религиозный взгляд на историю (согласно которому в ней действуют не только люди, но и Бог), все равно процесс получается настолько сложный, настолько непредсказуемый, что пытаться им управлять, тем более на длинной дистанции, — это верх самонадеянности.

А причина самонадеянности — в традиционном взгляде на историю как на совокупность человеческих воль, где хотя каждая по отдельности и непредсказуема, но в совокупности все описывается четкими формулами. То есть подход как в физике при изучении свойств газа. Каждая молекула летает, как ей вздумается, но в целом объем, давление и температура газа описываются простым соотношением. И кажется, будто верное в случае физики будет верно и в случае истории.

Вот что интересно. Стругацкие, когда писали «Трудно быть богом», были вполне убежденными марксистами, и вышеописанный взгляд на историю, вполне марксистский, должен был быть им свойственен. Но и в «Трудно быть богом», и в последующих произведениях «полуденного» цикла показано, что история вовсе не точная наука, что человеческое общество устроено принципиально иначе, чем идеальный газ, что все закономерности действуют так себе. И потому то, что начал Институт экспериментальной истории и что в последующие десятилетия XXII века стало называться «прогрессорством», никакими успехами похвастаться не может. Чего добились земляне-прогрессоры на планете Саракш («Обитаемый остров»)? Да ничего. Лучше там не стало. Чего они добились на планете Гиганда («Парень из преисподней»)? Превращения войны империалистической в гражданскую? Спасли ли они погибающую местную цивилизацию на планете Надежда («Жук в муравейнике»)?

Герои «Трудно быть богом», возможно, еще не понимают, что их глобальный проект обречен. Это интуитивно чувствует Румата, но выявить причину не в состоянии. Ему кажется, что в Арканаре возник фашизм, но, похоже, фашизмом он попросту называет все самое ужасное в обществе, что только может быть. На самом деле он просто проморгал политическую аферу дона Рэбы, но проморгал-то не по собственной глупости, а именно в силу убежденности, будто понимает ход здешней истории, понимает устройство общества, понимает мышление того же дона Рэбы. Да, это самонадеянность, но ее причина — не личные недостатки Антона, а то общее, что свойственно и его коллегам. То есть примитивное представление об истории, проистекающее из господствующей на Земле XXII века картины мира.

Именно поэтому путь Руматы вымощен благими намерениями, и именно поэтому он привел к тому, к чему привел.

А теперь вспомним, что хоть перед нами и роман, художественное произведение, но описанная там «драма номер два» сплошь и рядом встречается уже не в литературе, а в реальной жизни. Причем не только политической, но и обыденной. Например, бесцеремонное вмешательство в чужую семейную жизнь — разумеется, из лучших побуждений. Уверенность, что «чужую беду руками разведу» — допустимый подход. Стремление осчастливить принудительно — будь то собственные дети, будь то друзья или коллеги, будь то другой народ. Железобетонная убежденность, что мы знаем, как надо, что мы явно видим все последствия нашего вмешательства, в том числе и отдаленные. Словом, представление об отдельном ли человеке, о целом ли человеческом обществе как об идеальном газе. Тут убавим, тут прибавим, сюда впрыснем того, сюда сего — и все получится.

То есть хотим как лучше, а получается как всегда.

В чем читатели упрекают авторов?
Роман «Трудно быть богом» написан в 1963 году и до сих пор, на протяжении почти шестидесяти лет, необычайно популярен. Его прочли десятки, если не сотни миллионов людей. Естественно, что наряду с восторгами звучит и критика. Причем я имею в виду не официальную советскую критику (кому она сейчас интересна?), а читательские мнения, особенно современные.

Прежде всего, Стругацким пеняют на незнание истории, на то, как примитивно, карикатурно изображено в романе Средневековье. Не «цветущая сложность» (выражение мыслителя XIX века Константина Леонтьева), а черно-белый взгляд. Действительно, реальное средневековое общество, будь то в Европе, будь то в Азии, было устроено куда сложнее, неоднозначнее, чем описанный в романе Арканар. Но возникает вопрос: а мог ли быть у молодых советских писателей, получивших обычное советское образование, иной взгляд на эпоху Средневековья? Думаю, это не осознанное упрощение, а добросовестные заблуждения.

Того же рода претензия выдвигается и по поводу религии. В «Трудно быть богом» религия показана, мягко скажем, однобоко, на уровне советского сатирического журнала «Крокодил». Народ в Арканаре «запуган древней чертовщиной», «церковь учит, что невежество — благо, а все зло от знания», да и вообще Церковь тут явно ассоциируется со зловещим, садистическим Святым Орденом.

Да, это так. Стругацкие никогда не были «тайными христианами», они всегда позиционировали себя как атеистов, их представления о христианской вере и об истории Церкви всегда были неглубокими. Так что в романе они вовсе не кривили душой. Как думали, так и написали. И странно было бы ждать от них (напомню, в 1963 году!) иного подхода.

Следующая претензия — к вопиющему непрофессионализму действующих на неназванной планете землян. С точки зрения сотрудников спецслужб (а они ведь тоже читатели) это просто смешно. Румата ведь фактически является земным резидентом в Арканаре, но совершает чудовищные ошибки. У него нет агентуры во всех слоях общества (единственный упомянутый агент — лейтенант серых Рипат). Он не догадался разместить в королевском дворце и в Веселой башне «жучки» (а уж при земных возможностях это ему было как нечего делать). Он не принимает всерьез своего главного противника, дона Рэбу, не пытается вникнуть в ход его мыслей и потому постоянно проигрывает. Он надеется купить услуги Ваги Колеса десятком золотых (оскорбительная для того сумма). Он, освобождая алхимика Синду, замотал лицо тряпками и верит, что никто его не опознал. Ну и так далее.

Что на все это можно сказать? Думаю, если бы Румата действовал грамотно и профессионально, если бы средневековое общество (равно как и Церковь) были показаны во всем многообразии, то романа просто не получилось бы. Ну или была бы совершенно иная книга, которая совсем не факт что так же бы «выстрелила». Потому что — не будем забывать! — перед нами не учебник истории и не руководство по шпионажу. Это художественное произведение, и все декорации в нем нужны именно для того, чтобы выразить авторскую мысль. А декорации «Трудно быть богом», как бы к ним ни относиться по отдельности, работают на авторскую задачу идеально.

Вот потому-то роман Стругацких и перешел из XX века в XXI. А вполне возможно, что и в XXII перейдет. Потому что это классика, которая не устаревает.

@темы: «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

БНС - 75

Фрагмент телепередачи "Черные дыры, белые пятна" на телеканале "Культура". Сюжет, посвященный 75-летию Б.Н.Стругацкого. Записано с эфира 17 апреля 2008 года.

Отсюда: youtu.be/xrfyxgZs_DQ

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Демьяненко Андрей Николаевич

Разноголосие

Как лист увядший падает на душу,
так я, упившись, падаю на снег,
так солнце изумруды листьев рушит,
так чайка вдруг пикирует на брег.

Здесь все из состоянья блага злого,
здесь все из равновесья "нет" и "да",
здесь в смерти нет искомого итога,
а в жизни нет искомого следа.

Здесь все не так. Все символизмом дышит,
здесь все - сверхнеустойчивый покой:
на лезвии ножа рассчитываю выжить,
а, выжив, исхожу на гной.

Я весь в себе... к себе... наружу...
Я лист увядший...
Падаю на душу.


© Copyright: Сонеты Цурэна, 2018
Свидетельство о публикации №118032700384
Отсюда: stihi.ru/2018/03/27/384

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Одиннадцатая часть синопсиса фильма "Понедельник начинается в субботу".

Бачило, Ткаченко
Понедельник начинается в субботу. Синопсис фильма

Отсюда: fan.lib.ru/b/bachilo_a_g/ponedelnik_scenary_bac...

11.
Вскоре впереди за деревьями начинают мелькать огоньки.
- Населенный пункт! - радуется Саша.
- Нет здесь никакого населенного пункта, - ворчит "Фольксваген", но Саша ясно видит окраинные домики небольшого городка.
Остановившись у крайнего дома, он окликает старушку, бредущую с пустым ведром по темной улице.
- Поздненько изволите кататься, Александр Иванович! - заявляет старушка вместо приветствия. - Как бы с утра на работу не проспать!
Саша удивлен, он никогда не был в этом городе и, вообще, не понимает, как попал сюда из особняка в Петербурге. Старушку не интересуют его сбивчивые объяснения.
- С вашим братом научным сотрудником это бывает, - заявляет она, ведет Сашу во двор своего дома, вручает ведро и велит набрать из колодца воды, пока она соберет на стол. Саша с любопытством оглядывается по сторонам. Древняя изба стоит под вековым дубом, для чего-то обмотанным ржавой якорной цепью. В ветвях слышится подозрительная возня. Саша чувствует себя не очень уютно. Странное впечатление от этого места усугубляется с появлением крупного черного кота, косящего на Сашу желтым глазом и, кажется, вот-вот готового заговорить. Озираясь, Саша машинально вращает ворот колодца, ставит на сруб бадью с водой, но, едва собирается перелить ее в ведро, как из бадьи выпрыгивает огромная рыбина и с шумным плеском обрушивается в колодец.

@темы: Сценарии, Понедельник начинается в субботу, Вторичное творчество, Ссылки