Алла Кузнецова, Молчаливый Глюк. Я не со зла, я по маразму!
Утащена отсюда: www.snob.ru/profile/5183/blog/18896
История моего отца
В 1937 году наш отец, Натан Залманович Стругацкий, заведовавший тогда отделом культуры Сталинградского горкома, был снят со всех постов и исключен из партии «за утерю политической бдительности, выразившуюся в потакании» (или что-то в этом роде: называл Островского «щенком» в сравнении со Львом Толстым и Достоевским и призывал советских художников учиться у Андрея Рублева). Безусловно, через несколько дней он был бы арестован, но он тут же уехал в Москву добиваться справедливости и восстановления, и про него, как водится, забыли. А вот брат его, Александр Залманович, директор завода (кажется, в Ленинграде), был арестован в том же году, получил по суду десять лет без права переписки, и несчастная жена его еще долго напрасно пыталась отправлять ему в лагерь посылки. Тогда еще не было известно, что «десять лет без права переписки» просто заменяет слово «расстрел».
Мне тогда было четыре года. Аркадию было 12, он, разумеется, тоже ничего не знал. Таких случаев полно было в ту пору по Союзу. Я впервые узнал о гибели дяди и о несчастьях отца много лет спустя, в 1950 году, когда меня, медалиста и отличника, вдруг не приняли на физфак ЛГУ. Тогда мама в отчаянии рассказала мне все: она считала, что мои беды — следствие событий 37-го. Помнится, особенно впечатления на меня эти откровения не произвели. Я был убит своим провалом, и, видимо, работало во мне пресловутое оруэлловское double think, «двоемыслие», когда в одной и той голове живут совершенно противоположные представления: «мои дядя и отец замечательные, безукоризненные люди» и «партия всегда права, а органы не ошибаются». Эти представления существуют ОДНОВРЕМЕННО и не встречаются друг с другом НИКОГДА. По-моему, мы все были такие, вся страна, и в особенности мы, молодые сталинские соколы, способные совершенно серьезно обсуждать вопрос: «Если бы для сохранения здоровья товарища Сталина понадобилось пожертвовать нашим здоровьем, достаточно было бы этого? Или следовало бы все-таки отдать саму жизнь?» Такого народа, по-моему, сегодня не осталось даже в Китае. Разве что в КНДР. Такие дела.
А почему я именно сегодня эту запись перепощиваю? Потому что в 2010 году, 27.05, проект «Сноб» проводил акцию памяти «Люди против Сталина», в рамках которой эта запись и появилась.
История моего отца
В 1937 году наш отец, Натан Залманович Стругацкий, заведовавший тогда отделом культуры Сталинградского горкома, был снят со всех постов и исключен из партии «за утерю политической бдительности, выразившуюся в потакании» (или что-то в этом роде: называл Островского «щенком» в сравнении со Львом Толстым и Достоевским и призывал советских художников учиться у Андрея Рублева). Безусловно, через несколько дней он был бы арестован, но он тут же уехал в Москву добиваться справедливости и восстановления, и про него, как водится, забыли. А вот брат его, Александр Залманович, директор завода (кажется, в Ленинграде), был арестован в том же году, получил по суду десять лет без права переписки, и несчастная жена его еще долго напрасно пыталась отправлять ему в лагерь посылки. Тогда еще не было известно, что «десять лет без права переписки» просто заменяет слово «расстрел».
Мне тогда было четыре года. Аркадию было 12, он, разумеется, тоже ничего не знал. Таких случаев полно было в ту пору по Союзу. Я впервые узнал о гибели дяди и о несчастьях отца много лет спустя, в 1950 году, когда меня, медалиста и отличника, вдруг не приняли на физфак ЛГУ. Тогда мама в отчаянии рассказала мне все: она считала, что мои беды — следствие событий 37-го. Помнится, особенно впечатления на меня эти откровения не произвели. Я был убит своим провалом, и, видимо, работало во мне пресловутое оруэлловское double think, «двоемыслие», когда в одной и той голове живут совершенно противоположные представления: «мои дядя и отец замечательные, безукоризненные люди» и «партия всегда права, а органы не ошибаются». Эти представления существуют ОДНОВРЕМЕННО и не встречаются друг с другом НИКОГДА. По-моему, мы все были такие, вся страна, и в особенности мы, молодые сталинские соколы, способные совершенно серьезно обсуждать вопрос: «Если бы для сохранения здоровья товарища Сталина понадобилось пожертвовать нашим здоровьем, достаточно было бы этого? Или следовало бы все-таки отдать саму жизнь?» Такого народа, по-моему, сегодня не осталось даже в Китае. Разве что в КНДР. Такие дела.
А почему я именно сегодня эту запись перепощиваю? Потому что в 2010 году, 27.05, проект «Сноб» проводил акцию памяти «Люди против Сталина», в рамках которой эта запись и появилась.
) Из Конгрива, помнится, я лишь не нашел источник "Here the forsaken Virgin rests from Love" 
Давно это было, интернет с тех пор шагнул... А может, это псевдоквазия Уиндема 
