Любопытно

[silent-gluk]

История космического Маугли. "Малыш" / Стругацкие

Книжный Угол

Сегодня я снова открываю двери в мир братьев Стругацких. Замысел повести возник в 1970 году, и первоначальное название было «Операция МАУГЛИ». Борис Стругацкий признавался, что «Малыш» авторам не нравился и был закончен только потому, что его ждал издатель...

Таймкод:
00:00 Вступление
01:06 Сюжет книги
03:18 Анализ книги
06:34 Эмоции от прочитанного
07:26 Заключение

Отсюда: youtu.be/Z0tVuzo6EYU?si=v1XUPolGaaDkdmj-

@темы: Видео, Ссылки, «Малыш»

---

Любопытно

[silent-gluk]

Эксперименты и люди. Ко дню рождения Бориса Стругацкого
23.04.2024 / № 402 / с. 12–13 / Владимир Борисов / Наука и фантастика / 3 комментария

Владимир Борисов

Ко дню рождения Бориса Натановича Стругацкого (15.04.1933—19.11.2012) публикуем послесловие знатока научной фантастики Владимира Борисова к сборнику повестей братьев Стругацких, который готовится к печати в чешском издательстве «Тритон» в переводе Константина Шинделаржа.

Собственно, в повести «За миллиард лет до конца света» практически не происходит ничего фантастического. Ну, разве что дерево, вдруг выросшее во дворе дома, где живет Малянов. Остальные же события, пусть даже маловероятные, вполне можно объяснить рационально, не прибегая к вымышленным явлениям. Объясняя Малянову, что именно происходит с героями повести, Вечеровский говорит: «В конце концов, это не так уж уникально в истории науки. Примерно то же самое было с изучением радиоактивности, грозовых разрядов, с учением о множественности обитаемых миров…»

Спустя десять лет создатель Теории решения изобретательских задач Генрих Альтшуллер (он же — писатель-фантаст Генрих Альтов) выпустит книгу о Жизненной Стратегии Творческой Личности (ЖСТЛ), в которой на примере нескольких тысяч (!) биографий ученых, писателей, музыкантов, изобретателей была составлена таблица, где противопоставлялись действия творческих личностей и внешних обстоятельств (того, что в повести Стругацких именовалось Гомеостатическим Мирозданием). По Альтшуллеру противостояние творческой личности и внешних обстоятельств начинается с раннего детства, когда ребенка воспитывают и учат традиционно, чтобы вырастить послушного исполнителя властных структур, а Учителя, Книги и Чудеса могут изменить этот процесс, побуждая к творчеству. С течением времени отношения обостряются, так что на высшей ступени внешние обстоятельства стремятся «пресечь любым путем распространение разработки системы целей и ее развитие, вплоть до прямого физического уничтожения разработчика», а творческая личность намерена «продолжить бескомпромиссную разработку и развитие системы целей и добиться внедрения результатов даже ценой своей жизни».

Не правда ли, отношения Малянова, Вайнгартена, Вечеровского и других с проявлениями Гомеостатического Мироздания прекрасно укладываются в это общую схему жизни творческой личности. Можно найти даже детальные совпадения. Вот Вайнгартен заявляет: «Ничего себе — выбор! Или тебя раздавят в лепешку, или тебе дадут новенький институт, из-за которого два членкора уже друг друга до смерти загрызли. Да я в институте этом десять нобелевок сделаю, понял?» А ведь перспективы продвижения по служебной лестнице — типичный ход внешних обстоятельств в ЖСТЛ. Типичный и очень сильный. Как правило, совместить собственное творчество и административную работу получается крайне редко, это мало кому удается. И в результате вместо перспективного ученого, разрабатывающего свою прорывную тему, получается посредственный администратор-бюрократ, которому приходится не заниматься творчеством, а согласовывать сметы, утрясать фонды, следить за дисциплиной, обеспечивать кадровые перестановки… Так что зря Вайнгартен бахвалится. Не сделает он десяток нобелевок. Не до того ему будет, совсем не до того.

Стругацкие очень часто ставят своих героев перед проблемой выбора. Например, похожая, но не совсем такая ситуация была в «Далекой Радуге». Там герои решали, что следует спасать в первую очередь. Правда, Леонид Горбовский не оставил другим выбора, распорядившись грузить на корабль детей. Главное отличие рассматриваемой нами повести от «Далекой Радуги» в том, что если там выбор стоял перед коллективом, то здесь решать, как ему поступать, приходится каждому по отдельности, здесь никто не сделает этот выбор за тебя. И прав тот же Горбовский, когда говорит: «Забавно, однако. Вот мы совершенствуемся, совершенствуемся, становимся лучше, умнее, добрее, а до чего все-таки приятно, когда кто-нибудь принимает за тебя решение…»

Неслучайно Борис Стругацкий в оффлайн-интервью объяснял: «Это повесть о том, что жизнь — чертовски трудная штука, если относиться к ней со всей серьезностью. И зачастую приходится делать выбор между жизнью удобной и жизнью достойной. И выбор этот сложен, неприятен и болезнен. Как и всякий выбор, впрочем». Отсюда и не совсем обычный вид произведения: главки без начала и конца, словно рукопись побывала в переделках, повествование сбивчивое… Борис Стругацкий пояснял: «Да, так было задумано авторами изначально. Малянов сначала пытается рассказывать свою историю как бы отстраненно, пытается писать о себе, как о постороннем человеке… потом срывается, переходит на первое лицо… спохватывается, возвращается к третьему, но ненадолго, и потом уж до самого конца, отказавшись от отстраненности, пишет, без затей, от первого лица».

Интересно получилось с понятием Гомеостатического Мироздания. Сами Стругацкие настаивали, что для них это был только антураж, попытка закамуфлировать противостояние творческого человека с властными структурами. И действительно, повесть была написана вскоре после близкой встречи Бориса Стругацкого с КГБ, когда его допрашивали по делу Михаила Хейфеца, доброго знакомого Бориса, в 1974 году осужденного по статье «антисоветская агитация и пропаганда» за написание предисловия к самиздатскому собранию сочинений Иосифа Бродского. Впоследствии Хейфец, сам хороший писатель, автор книги о народовольце Клеточникове, агенте «Народной воли» в охранке, послужил прототипом Изи Кацмана в романе «Град обреченный».

Многих заинтересовала идея Гомеостатического Мироздания как таковая. Основная аксиома Вечеровского — «Мироздание сохраняет свою структуру»: «Сама суть Гомеостазиса Мироздания состоит в поддержании равновесия между возрастанием энтропии и развитием разума. Поэтому нет и не может быть сверхцивилизаций, ибо под сверхцивилизацией мы подразумеваем именно разум, развившийся до такой степени, что он уже преодолевает закон неубывания энтропии в космических масштабах. И то, что происходит сейчас с нами, есть не что иное, как первые реакции Гомеостатического Мироздания на угрозу превращения человечества в сверхцивилизацию. Мироздание защищается».

Михаил Шавшин в работе «Стругацкие. Всплеск в тишине» делает отсюда следующие выводы:

«1. Мироздание заинтересовано в стабильном развитии человечества и подобных ему цивилизаций, как в учебных заведениях, воспитывающих и совершенствующих первичное Сознание, являющееся нижним, самым плотным, уровнем его структуры.

2. Мироздание производит мягкие коррективы, если расшалившиеся дети, то есть физические цивилизации нижнего уровня, начинают сворачивать на самоубийственный путь.

3. Мироздание исключает понятие сверхцивилизации в нашем человеческом восприятии этого термина, так как развившись достаточно высоко, разумное сообщество переходит на другой, следующий уровень существования, смысл и формы деятельности которого могут быть совершенно непредставимы для нижнего уровня.

4. Мироздание беспристрастно и равнодушно».

Но даже в этом случае положение «расшалившихся детей» не столь безнадежно. Во-первых, выбор все-таки имеется. Можно менять тему, творить что-то другое, не менее интересное. Поэтому позиция Вечеровского, пожалуй, наиболее оптимальна: «Мы имеем дело с законом природы. Воевать против законов природы — глупо. А капитулировать перед законом природы — стыдно. В конечном счете — тоже глупо. Законы природы надо изучать, а изучив, использовать. Вот единственно возможный подход. Этим я и собираюсь заняться».

Правда, Михаил Шавшин сетует: «К нашему великому несчастью, знания подобного рода обычно попадают в руки людей, стремящихся захватить командные высоты в стратегических направлениях насущной человеческой деятельности — политике, экономике, производстве и науке. Они-то в основном и определяют пути, по которым движутся целые народы. Преследуя в первую очередь свои корыстные интересы, и уж только в последнюю — устремления широких масс. Они, в отличие от подавляющего большинства, абсолютно точно определяют свою цель, и цель эта — сосредоточение в одних руках власти и максимального количества материальных ценностей».

У великих фантастов — одни заботы. И Станислав Лем примерно в те же годы пишет конспект книги Куно Млатье «Одиссей из Итаки» (1971), где классификация гениев по степени воздействия на цивилизацию явно перекликается с принципом выбора объектов внимания Гомеостатического Мироздания.

Суховатая реалистичность повседневности «За миллиард лет до конца света» была отрезвляющим «возвращением» из мира Полдня. Зато в повести «Малыш» фантастики — хоть отбавляй! Здесь и далекая планета со своими особенностями, и странная «свернувшаяся» цивилизация, и роботы, и крушение космического корабля. Но в конечном счете не это всё является главной темой повести.

Борис Стругацкий в оффлайн-интервью отмечал: «Это одна из немногих наших повестей, не содержащих никакого социального подтекста. Мы всегда считали, что ее можно было бы не писать вообще, если бы не чисто денежные обязательства перед издательством. Многие наши тогдашние читатели выражались по этому поводу довольно резко: „Если писать такое, то, может быть, лучше не писать вообще ничего?“ А сейчас это — одна из популярнейших наших повестей. Неисповедимы пути твои, Господи!»

Да, социального подтекста и явных отсылок к событиям того времени, когда повесть была написана, в ней нет. Но это, быть может, и к лучшему. Потому что в результате «Малыш» не теряет своей актуальности со временем. В частности, по той простой причине, что в этой повести авторы поднимают извечные вопросы: «Что такое человек? Что такое разум? Что такое познание?» Вопросы, на которые у человечества пока нет ответов, но от этого они не становятся менее жгучими или второстепенными.

Конечно, возможность задаваться этими вопросами у авторов возникла благодаря тому, что главным героем повести стал Малыш — человек по происхождению, ставший представителем новой цивилизации в результате воспитания загадочных обитателей планеты Панта. Именно особенности Малыша вызывают у Майи Глумовой такие размышления: «На самом-то деле нас интересует не проблема разума вообще, а проблема нашего, человеческого разума, иначе говоря, нас прежде всего интересуем мы сами. Мы уже пятьдесят тысяч лет пытаемся понять, что мы такое, но глядя изнутри, эту задачу не решить, как невозможно поднять самого себя за волосы. Надо посмотреть на себя извне, чужими глазами…»

«Детские» вопросы Малыша часто приводят в тупик Стася Попова, на которого работает Главный Информаторий, который обладает правом в любую минуту связаться с любым крупнейшим специалистом по самым различным отраслям и просить разъяснений. Просто потому, что для человечества эти вопросы по-прежнему остаются неразрешенными до конца. Например, когда Стась осторожно говорит Малышу, что он, наверное, все-таки не совсем человек, тот сразу же осведомляется: «Так что же такое человек? Что такое человек совсем?»

Или, например, вопрос Малыша «Как узнали, что люди думают головой?». Подробный ответ на этот вопрос потребует продолжительного рассказа о развитии человеческой психологии, ведь люди не так уж давно получили представление о связи головного мозга с размышлениями. В общем, отвечать на вопросы Малыша не так-то просто.

Неожиданная проблема обнаружилась, когда повесть начали визуализировать. Так, по «Малышу» был поставлен спектакль в Центральном детском театре, который был показан на телевидении. А в Чехии Ирена Павласкова сняла по этой повести фильм «Неназначенные встречи». Борис Стругацкий так отзывался об этом фильме: «Фильм вполне посредственный. Малыш там очень симпатичный, смотреть на его чрезвычайно приятно, но это как раз и есть главный просчет режиссера: ведь по авторскому замыслу Малыш СТРАШЕН — планета и аборигены изуродовали его, приспосабливая к жизни в этом мире. Но я понимаю: создать образ Малыша, который одновременно очарователен и уродлив, задача, видимо, почти непосильная». Действительно, образ Малыша представляет особые трудности и для иллюстраторов повести. Борису Стругацкому нравились иллюстрации Игоря Тюльпанова, с которым писатель был знаком (из письма Бориса брату от 20 июля 1971 года: «Вчера закончил выправлять гранки для № 9 „Авроры“. Видел иллюстрации. Художник — Игорь Тюльпанов, картина коего у меня висит, если ты помнишь. Ничего себе иллюстрации — похоже по стилю на рисунки в „Знание — Сила“, которые когда-то там бывали. Этакая пищеварительная эстетика»), но и на рисунках Тюльпанова Малыш практически не отличается от обычного человеческого ребенка.

Чешский переводчик обозначил для себя основную тему этого сборника как «Незабываемые эксперименты». Он «танцевал», конечно, от названия рассказа «Забытый эксперимент», также представленного в сборнике. Рассказ интересен во многих отношениях. Во-первых, здесь Стругацкими впервые была описана Зона, то есть пространство с различными необычными характеристиками, с мутировавшими животными, с непонятными препятствиями, которых не могут преодолеть даже кибернетические разведчики. Когда через много лет авторы будут писать «Пикник на обочине», они мастерски воспроизведут напряжение тамошней Зоны. Вот только сталкерам придется осваивать опасную и таинственную Зону без мощных вездеходов и киберразведчиков. Платформа, которую посылает в Зону Международный Институт Внеземных Культур, не в счет. Хотя они неизбежно придут и к использованию техники.

Рассказ интересен также научно-фантастической идеей двигателя времени. Его предпосылки были разработаны советским астрономом Николаем Александровичем Козыревым (1908–1983), с которым Борис работал в Пулковской обсерватории и в комиссии по изучению смелых идей которого участвовал. Увы, неклассическая механика, согласно которой основным двигателем Вселенной является течение времени, не нашла подтверждения в данных экспериментов. Однако сама научная смелость теории не могла не импонировать фантастам. Отголоски неклассической механики авторы поначалу хотели использовать в повести «Путь на Амальтею», в ранних вариантах которой академик Окада намеревался проверить некоторые положения неклассической механики вблизи Юпитера. И хотя со временем Стругацкие отказались от собственно научной фантастики, их ранние рассказы хранят очарование необычайной проблематики, когда наука могла решить всё.

Михаил Шавшин так писал об этом: «Стругацкие, оставаясь всё еще НАУЧНЫМИ фантастами, жадно ухватились за чисто внешнюю сторону теории Козырева, и возник сюжет, совершенно нетрадиционный для той поры и той литературы — создание двигателя времени, его запуск, воспоследовавшая катастрофа, забвение печальных результатов, как это часто у нас бывает. И вдруг — рецидив работы установки. Двигатель-то продолжает действовать и оказывается вечным! А на этом фоне — приключения ученых в зоне, образовавшейся после взрыва. И, натурально, описание места действия. И какое описание! Чернобыль воочию, задолго до его появления. Одно из „нострадамусных“ видений Стругацких. Их будет еще много. И влияние Козырева еще будет. И не один раз».

Неназначенные встречи братьев Стругацких — это не просто встречи с Неведомым. Это каждый раз неожиданности на пути прогресса — вертикального, горизонтального, диагонального, непредсказуемые случайности, подтверждающие великую закономерность: человечество не способно остановиться. Тяжелый танк «Тестудо» может преодолеть любые препятствия, вот только его экипаж будут всегда терзать проблемы выбора пути.

Отсюда: www.trv-science.ru/2024/04/eksperimenty-i-lyudi...

@темы: Ссылки, «Путь на Амальтею», «Град обреченный», «Далёкая Радуга», «За миллиард лет до конца света», «Малыш», «Пикник на обочине», Б.Стругацкий, Забытый эксперимент, off-line интервью

---

Любопытно

[silent-gluk]

Как создавались шедевры: «Пикник на обочине» и «Сталкер»

21.03.2023 / № 374 / с. 8–9 / Владимир Борисов, Александр Лукашин / Наука и фантастика / 2 комментария

А. Лукашин и В. Борисов

«Мы знакомы с Александром Лукашиным более 60 лет — вместе пошли в школу, — пишет Владимир Борисов. — Так получилось, что жизнь разбросала нас (Александр живет в Перми, я — в Абакане), но мы постоянно поддерживаем связь, переписываемся, изредка встречаемся. Иногда вместе пишем небольшие статьи, например, предлагаемую вашему вниманию. Александр, как и я, принимал активное участие в жизни советского фэндома, был председателем Пермского клуба любителей фантастики „Рифей“, переводил с английского, венгерского, немецкого, польского, сам писал небольшие рассказы. В общем, наш человек в Перми!»

Пикник с далеко идущими последствиями

С самого начала своего творчества братья Стругацкие отличались здравым пониманием места человечества во Вселенной. Уже первая их повесть «Извне» (1958) изображает встречу с пришельцами, которым нет дела до человечества и его достижений. Вспоминается и другое произведение ранних лет — рассказ «Забытый эксперимент» (1959). Написан ради реализации интересной идеи астронома и физика Н. Козырева о том, что время само может производить энергию. И попутно, совершенно для антуража, предсказано появление на карте страны зон, оставшихся от неудачных экспериментов, содержащих все компоненты новых «ужасных чудес».

В «Комментариях к пройденному» Борис Натанович писал: «История написания этой повести (в отличие, между прочим, от истории ее опубликования) не содержит ничего занимательного или, скажем, поучительного. Задумана повесть была в феврале 1970, когда мы съехались в Дом творчества в Комарово, чтобы писать „Град обреченный“, и между делом, во время вечерних прогулок по пустынным заснеженным улочкам дачного поселка, придумали там несколько новых сюжетов, в том числе сюжеты будущего „Малыша“ и будущего „Пикника“» 1. Позволим себе не согласиться с мэтром. История создания «Пикника на обочине», при всей ее сжатости, содержит немало поучительного.

Аркадий Натанович вспоминал об истории возникновения идеи «Пикника на обочине» несколько по-другому: «Как-то мы с Борисом на загородном шоссе увидели чуть в стороне от дороги свалку, такую, какую оставляют после себя некоторые туристы. Борис постоял, подумал и сказал: „Интересно, как на всё это смотрят муравьи“. Через некоторое время эта мысль всплыла, трансформировалась, приобрела более законченную форму, и мы сели за работу. Получился „Пикник на обочине“ — повесть о том, что фантасты называют Посещением» 2.

Первая запись в рабочем дневнике писателей, касающаяся «Пикника на обочине», относится к 20 февраля 1970 года. Тогда они встретились в Комарово для работы над «Градом обреченным» и искали идеи для дальнейшей работы. Эта идея носит № 2: «2. Обезьяна и консервная банка. Через 30 лет после посещения пришельцев, остатки хлама, брошенного ими, — предмет охоты и поисков, исследований и несчастий. Рост суеверий, департамент, пытающийся взять власть на основе владения ими, организация, стремящаяся к уничтожению их (знание, взятое с неба, бесполезно и вредно; любая находка может принести лишь дурное применение). Старатели, почитаемые за колдунов. Падение авторитета науки. Брошенные биосистемы (почти разряженная батарейка), ожившие мертвецы самых разных эпох» 3.

К замыслу «Пикника на обочине» братья Стругацкие вернулись в день окончания работы над «Малышом» и написали заявку на новую книгу: «Повесть „Пикник на обочине“ (предположительно 8 а. л.) находится в стадии разработки. Содержание повести сводится к следующему. Один из сравнительно пустынных районов земного шара (Северная Канада или Центральная Австралия) послужил местом временной стоянки трансгалактической экспедиции представителей иного разума. Очевидно, пришельцы не рассматривали Землю как объект исследования. Возможно, они так и не заподозрили, что Земля обитаема разумными существами. Пробыв на нашей планете несколько месяцев, они исчезли так же таинственно, как и появились. Район их временной стоянки, превратившийся в своего рода заповедник удивительных явлений и загадочных находок, делается объектом пристального внимания как передовых ученых всего мира, так и нечистых политиканов и различных авантюристов, стремящихся использовать чудесные находки в своих корыстных целях» 4.

15 января 1971 года братья встретились в Комарово и начали работу. Метафора «пикника» переводилась ими в детали будущего повествования чрезвычайно лапидарно. В рабочем дневнике сохранилась таблица с соответствием «что-есть-что», или, точнее, что вызывает у авторов какую идею: «наляпали бензину» — «участки повышенной гравитации», «консервные банки» — «магнитные ловушки» и т. д.

Два дня ушло на фиксацию идей и разработку плана первых глав, с 19 по 27 января было написано 60 страниц, пока соавторы не разъехались.

Пока еще текст далек от канонического. «Сталкеры» еще «трапперы». Но герои определены, а из обширных предвидений последствий Контакта для самых разных групп человечества авторы отбирают для реализации самые выигрышные — и это не самые конъюнктурные. За бортом «Пикника на обочине», к примеру, оказалась такая яркая и по-своему интересная идея: «Длинные шарфы из космикона (рекламный трюк — якобы материал из Зоны)» 5.

Братья встречаются и работают над повестью в феврале, марте и сентябре. Судя по материалам, Стругацкие много и плодотворно обсуждают проблему Контакта. Наконец, с 28 октября по 3 ноября счет страницам был доведен до 159 — и окончен. Пожалуй, работа над «Пикником на обочине» — пример того, как могли бы работать братья Стругацкие в нормальных обстоятельствах, не размениваясь на поиски приработка, зная, что пишут для читателя, а не в стол. Не сбылось…

История сталкера Рэдрика Шухарта по прозвищу Рыжий сформировалась, была доведена до логического конца и отправилась к читателю. Сравнительно благополучно она его достигла — через полгода повесть была напечатана «Авророй» практически с минимальной правкой. А вот выход книги задержался на целых восемь лет.

Искалеченный редактурой, правками и согласованиями вариант вышел в 1980 году в составе молодогвардейского сборника «Неназначенные встречи». Публикация прошла незаметно — этот текст был отвратителен самим авторам и критики знали либо чувствовали это.

Станислав Лем посвятил повести специальную статью, оформленную в виде послесловия к польскому изданию «Пикника на обочине» в 1977 году. Писатель формулирует: «Взятое в целом, Посещение для 99% человечества прошло без следа, и этим оно противопоставляется всей традиции научной фантастики. Это не банальная оппозиция. Доктор Пильман называет человечество „стационарной системой“, потому что привык использовать термины из физики; в переводе на язык историка эти слова означают, что контакт с „Иными“ не может, если только не вызывает глобальной катастрофы, внезапно отменить течение человеческой истории, поскольку человечество не в состоянии вдруг „выпрыгнуть“ из своей истории и войти — благодаря космической интервенции — в совершенно другую историю. Эту догадку, которую я считаю правдивой, научная фантастика, лакомая на сенсации, обошла молчанием. Так что Посещение в „Пикнике“ — это не странность для странности, а введение исходных условий для мысленного эксперимента в области „экспериментальной историософии“, и в этом заключается ценность этой книги» 6.

Возможно, совершенно откровенно высказываемая Лемом зависть, что не ему пришла в голову идея «Пикника на обочине», вызвана и тем, что он чувствовал — это в творчестве братьев Стругацких их «Солярис».

В результате появления «Пикника на обочине» изменилось представление о субъекте и объекте Контакта. Не Ученый — естественный герой столкновения с Неведомым — становится в центр повествования, а «простой» человек, обыватель, которому не повезло оказаться в эпицентре тайны. Его заботы, его реакции, его человечность подвергаются тут испытанию. И самая большая опасность исходит не от иного разума — равнодушного или заботливого, всё равно. Его собственный эгоизм, груз его человечности, человеческих реакций в нечеловеческих обстоятельствах, ментальность «парня из пригорода» несут самую большую опасность. И надежду.

«Пикник на обочине» вполне справедливо считается одной из вершин социальной фантастики. Фигура сталкера Рэдрика Шухарта — пробирный камень Контакта. След, который оставляет на нем столкновение с Неведомым, целиком и полностью определяется социальной природой того общества, которое застали на Земле Пришельцы. И у авторов нет особых иллюзий относительно этой природы. Тем не менее социологией или историософией Контакта дело не исчерпывается.

Текст «Пикника на обочине» допускает два прочтения — «шухартовское» и «пильмановское». Первое — лаконичное и трезвое исследование места и эволюции человеческого характера в мире «ужасных чудес». Сталкер Шухарт ищет в нем свое место — и роман становится с этой точки зрения романом воспитания, точнее, «антивоспитания», расчеловечивания человека. Второе — настоящий фейерверк фантастических идей, научных гипотез и предположений — о природе Вселенной и места в ней Разума вообще и человеческого в частности. Хотя этот калейдоскоп научно-фантастических деталей интересовал авторов только как вспомогательное средство — леса́ для основной конструкции делались из сандала и красного дерева.

Экранизация романа добавила ему еще одно измерение. Всякий читавший роман и видевший фильм понимал, что перед ним два принципиально разных произведения. Тем не менее, одно оттеняло и дополняло другое. И потому, что несколько любимых мыслей авторов пробилось в ткань глубоко «режиссерского» фильма, и потому, что судьба «Сталкера» и его режиссера тоже складывались не гладко. Причем в окончательном сценарии фильма оказались идеи не только из «Пикника на обочине». Многие реплики Писателя дословно совпадают со словами Виктора Банева из «Гадких лебедей», а рассуждения Сталкера о Зоне очень похожи на рассуждения Переца о Лесе из «Улитки на склоне». Эти произведения Стругацких в то время были недоступны широкому читателю в СССР, и авторы воспользовались случаем озвучить мысли из них в фильме.

Можно спорить, благодаря ли фильму (но уж точно не вопреки ему), однако НФ-составляющая литературного произведения — «Пикника на обочине» — оторвалась от первоосновы и начала сама порождать новые сущности в виде компьютерных и настольных игр. Но это уже совсем другая история о Вселенной Стругацких.



Сталкер: от бандита к мессии
Андрей Тарковский прочитал повесть еще в журнальной публикации в «Авроре». 26 января 1973 года он сделал запись в «Мартирологе»: «Прочитал только что научно-фантаст. повесть Стругацких „Пикник на обочине“. Тоже можно было бы сделать лихой сценарий для кого-нибудь» 7. Андрей болел, год начинался в ожидании и неопределенности запуска в производство фильма «Белый день». Вместе с Александром Мишариным думал о возможности написания сценариев для азиатских киностудий, о том, что нужно расплачиваться с долгами.

Несмотря на то, что за спиной уже была работа над фильмом «Солярис», Тарковский не хотел и не собирался в дальнейшем сам снимать фантастические ленты. Это его не привлекало. Но идея сценария по «Пикнику» осталась где-то в глубине памяти.

В свою очередь братья Стругацкие к этому времени уже считали Тарковского значительным режиссером. Еще в 1965 году Борис писал брату, рассказывая о встрече с Лемом: «Кстати, Мосфильм снимает две его повести. „Солярисом“ займется лично Тарковский (см. „Иваново детство“). Вот так-то» 8.

Середина 1970-х годов — время, в которое как Тарковский, так и Стругацкие были вообще-то персонами non grata в художественном пространстве Советского Союза. У Стругацких в эти годы практически не выходили новые книги, они вели затяжную войну с издательством «Молодая гвардия», войну, в которой главным камнем преткновения был как раз «Пикник на обочине». У Тарковского никак не получалось запустить съемку фильма по Достоевскому или Льву Толстому. По идее, их сотрудничество было заранее обречено на провал. Но сыграли обстоятельства, характерные именно для того времени, которые и сделали возможным невозможное.

Стругацких боялись печатать, поэтому большинство редакторов журналов и издательств не хотело иметь с ними дела. До киношников эти опасения как бы еще не докатились, поэтому Стругацкие активно занимаются в это время именно сценарными делами, чтобы заработать хоть какие-то деньги на проживание.

А в киношном мире боятся допустить Тарковского до съемок серьезных фильмов, таких, как «Идиот» по Достоевскому. Но попустительствуют экранизации фантастики, надеясь, что там никакой крамолы не произойдет.

Хотя на самом деле ни Тарковский, ни Стругацкие не были какими-то уж записными диссидентами. Как можно видеть теперь, с высоты пройденного времени, основные разногласия с вышестоящими инстанциями у этих мастеров были не идеологического или политического плана, а чисто эстетическими. Их взгляды на фантастику или кино расходились с общепринятыми, это и приводило к отторжению.

Как бы то ни было, 4 октября 1974 года Аркадий пишет брату: «Был вызван в Сценарную студию. Было объявлено, что Тарковский связался с ними на предмет экранизации ПнО, а так как экранизации Сценарная студия не делает, то он договорился составить совместно с нами заявку без упоминания названия. Ему дали мой телефон (это было вчера), он должен мне позвонить, и мы, встретившись, обговорим всё подробно» 9. Борис тут же откликается: «Меня очень заинтересовало твое сообщение по поводу Тарковского. Если это выгорит, то это будет настоящее дело, которым и заняться надо будет по-настоящему. Пожалуйста, держи меня в курсе» 10.

27 марта 1975 года Тарковский встречается со старшим братом: «Был у Аркадия Стругацкого. Он очень рад, что я хочу ставить „Пикник“. Сценарий — на паритетных началах — втроем» 11. Аркадий тут же пишет брату: «Был Тарковский. Обсудили заявку. Он высказался в том смысле, что заявка ему нравится, но не слишком ли она политическая?» 12.

А 15 мая 1975 года состоялась первая совместная встреча братьев с Тарковским, который сделал запись об этом в «Мартирологе»: «Договорился со Стругацкими насчет „Пикника“. Познакомился с Борисом. Он тоже милый, но умничает, не в пример Аркадию. Он, видимо, идеолог. Аркадий же рабочий и симпатяга. Хотя здесь тоже не так уж просто» 13.

Впрочем, до конца года время проходит в различных согласованиях. Заявку на сценарий Стругацкие написали еще в апреле, но ее не удавалось передать в Центральную сценарную студию. Всем приходилось играть в «канцелярские игры», заниматься перепиской с руководящими инстанциями. Наконец, в конце ноября заявка была одобрена. 12–23 января 1976 года братья Стругацкие съезжаются в Комарово под Ленинградом и пишут первый вариант сценария «Машина желаний». Уже 1 февраля Аркадий сообщает брату: «Тарковский прочитал. Пришел, получил от меня деньги и выразил ФЕ. /…/ Впрочем, ближайшее его действие будет: утвердить это на худсовете как первый вариант, а потом всё обсудить заново и дать нам конкретные указания. На чем и порешили. Этим он будет заниматься сам» 14.

Борис в ответ смиренно пишет: «Насчет Тарковского — ну что тут скажешь? Гений, он гений и есть. Надобно потрафлять, я понимаю. Тем более, что глядишь — и подкинут еще что-то там. Ты уж, брат, терпи. Такая наша в данном случае доля» 15.

Братья продолжают работать над сценарием и 23 марта выдают второй вариант «Машины желаний».

Летом Аркадий делится с братом информацией о работе над фильмом: «Андрей Тарковский улетел в Ср. Азию искать натуру для фильма, вернется 5–6 июля» 16. И чуть позже: «Тарковский вернулся из Средней Азии, хвалится, что выбрал гениальную натуру — где-то в трехстах км от Ташкента. Сделано множество фотографий, когда будут готовы — он приедет ко мне, и мы попробуем набросать маршрут сталкера» 17.

Тарковского не устраивает и второй вариант сценария. 23 июля Аркадий пишет брату: «Прилагаю сценарий с его вопросами, а также его просьбы, которые я не озаботился тебе доставить при встрече. /…/ Не знаю, как ты, а я его не брошу» 18.

Борис с пониманием отвечает: «Ни о каком бросании Андрея не может быть речи. Я всегда говорил и повторяю вновь, что наша беззаветная и безропотная помощь Тарковскому является на ближайший год ГЛАВНОЙ творческой задачей» 19.

У самого Тарковского настроение в этот период не очень творческое. Вот запись в «Мартирологе» от 31 июля 1976 года:

«Уехать в деревню… Писать… О чем? О четырех картинах, которые, по твоему мнению, будут в конце концов знамениты абсолютно? Бездарно. Театр… Торчать в Москве и унижаться? Книга? Проза? А хлеб? Сценарии? Да. И устраниться?

Кругом ложь, фальшь и гибель… Бедная Россия!» 20

1977 год Тарковский встречает больным, но, несмотря на это, уже 7 января снимает кинопробы с главными героями — Солоницыным, Гринько, Кайдановским. А через месяц Аркадий пишет брату: «15-го Тарковский начал съемки. Павильон, сцена самая первая, с женой сталкера. Жену играет актриса Френдлих или что-то в этом роде, не запомнил ее имени, но из известных и хороших. С Зоной имеет место неприятность: в том районе как на грех имело место землетрясение в 9 баллов и всё основательно напортило и разрушило. Тарковский пока в нерешительности, что делать: искать ли новую Зону или посмотреть, как сгладятся последствия на старой» 21.

Увы, да, кажется, сама природа противится появлению фильма. Первоначальное место съемок было определено в северном Таджикистане. Узбекский режиссер Али Хамраев нашел для Тарковского места, в которых были заброшенные шахты, лунный пейзаж, то, что просил Андрей, — «земля после атомного взрыва». И вдруг: «Съемки натуры в Исфаре мы отменили из-за землетрясения в Шурабе на местах съемки. Только что сняли Квартиру Сталкера. Надо ехать искать новую натуру» 22.

При этом Стругацкие снова и снова переписывают сценарий по требованию Тарковского. В «Комментариях к пройденному» Борис Стругацкий писал: «Работать над сценарием „Сталкера“ было невероятно трудно. Главная трудность заключалась в том, что Тарковский, будучи кинорежиссером, да еще и гениальным кинорежиссером вдобавок, видел реальный мир иначе, чем мы, строил свой воображаемый мир будущего фильма иначе, чем мы, и передать нам это свое, сугубо индивидуальное видение он, как правило, не мог, — такие вещи не поддаются вербальной обработке, не придуманы еще слова для этого, да и невозможно, видимо, такие слова придумать, а может быть, придумывать их и не нужно» 23.

При сравнении разных вариантов сценария можно заметить, как исчезали многие фантастические детали. Стругацкие сами пришли к мысли о том, что Зона в фильме должна производить впечатление не столько какими-то внешними эффектами, сколько именно внутренним напряжением. Борис Стругацкий вспоминал: «По-моему, ему пришлась по душе наша общая идея: в Зоне должно быть как можно меньше „фантастики“ — непрерывное ожидание чего-то сверхъественного, максимальное напряжение, вызываемое этим ожиданием, и — ничего. Зелень, ветер, вода…» 24.

Андрей ищет новые места для работы. Азербайджан, Крым, Запорожье — всё не подходит, не нравится. Наконец случайно находится натура в Эстонии, на заброшенной электростанции. Съемочная группа отправляется туда. Но дела не ладятся. Тарковский собирается выгонять художника Александра Бойма — пьет. Оператор Георгий Рерберг — тоже.

Аркадий Стругацкий в июле приехал на съемки в Эстонию, о чем потом рассказывал на встрече с читателями: «Должен вам сказать — если кто не был на съемках — скучнейшее дело! Сидит Кайдановский в яме и кусает травинку, а на него наезжает киноаппарат. Долго выясняют — так он наезжает или не так, потом начинают свет ставить — огромные блестящие зеркала — такой или не такой. Солнце скрылось — давайте „юпитеры“! Кайдановский не так повернул голову! Кайдановский съел уже всю траву по краям ямы, немедленно давайте новую! И так далее, и так далее. А вся эта сцена, между прочим, в фильме продолжается едва ли не двадцать секунд!..» 25

26 августа 1977 года Тарковский записывает в дневнике: «Всё то, что мы сняли с Рербергом в Таллине, — дважды брак. Во-первых — технический. Причины: первая — обработка негатива (последний „Кодак“) в лаборатории „Мосфильма“. Во-вторых — состояние оптики и аппаратуры» 26.

Казалось, фильм уже ничто не спасет. В брак ушло 75% выделенной на съемки пленки. И тут Тарковского осенило. Если переделать фильм на двухсерийный и добиться выделения дополнительных денег и пленки, можно попытаться снять новую версию. Но к этому времени у него изменилась концепция фильма. Он предложил Аркадию Стругацкому написать новый сценарий! Но главный герой в нем должен быть совсем другим. «Каким?» — опешил Стругацкий. — «Откуда мне знать, — был ответ. — Но чтобы этого вашего бандита в сценарии и духу не было».

Стругацкие послушно переписывают сценарий (уже девятый, по их подсчетам, вариант). Фигура главного героя, Проводника, разительно изменилась. Это уже не Рэдрик Шухарт из повести «Пикник на обочине», это совсем другой человек, адепт Зоны, пытающийся найти людей, которые бы могли с помощью Комнаты, в которой исполняются желания, переделать этот несовершенный мир. Но все его попытки тщетны.

Аркадий Стругацкий вспоминал, что на этот раз Тарковский, прочитав текст, сказал: «Первый раз в жизни у меня есть м о й сценарий» 27.

Осень и зима уходят на доработку сценария, утрясание сметы на новую съемку, поиски другого оператора. 7 апреля 1978 года Тарковский записывает в «Мартирологе»: «С середины мая начинаем (в который раз!) съемки „Сталкера“. Оператор А. Княжинский. Директор А. Демидова» 28. Художником картины Андрей решил работать сам. В тот же день у него случается инфаркт миокарда.

Аркадий пишет в апреле брату: «Был у Тарковского. Лежит, но уже разрешили садиться два раза в день на десять минут. Бодр, работает» 29. Через месяц: «Андрей Тарковский потихоньку выздоравливает, ходит гулять, скоро поедет на курорт. А как со съемками „Сталкера“ — всё еще неясно» 30.

Тем не менее в июне съемочная группа опять отправляется в Эстонию. На этот раз мироздание уступило настойчивости творца и съемки прошли нормально. 23 декабря 1978 года Тарковский записывает в «Мартирологе»: «Я озвучиваю картину, скоро нужна будет музыка… Она получается, правда, несколько длинноватой, но я думаю, в конце концов длина ее утрясется в нужной степени. Картина получается» 31.

Название фильма, кстати, окончательно оформилось в самый последний момент. Тарковский предложил заменить «Машину желаний» на «Сталкера». Название отразило суть: в содержании фильма главное не Комната, которая исполняет желания, а проводник, Сталкер, бессильный и обреченный на непонимание.

К удивлению режиссера, сдача фильма прошла сравнительно легко. Тогда же Андрей констатировал в дневнике: «Кажется, действительно, „Сталкер“ будет моим лучшим фильмом. Это приятно, не более. Вернее, это придает уверенности» 32.

А вот представители кинопроката к фильму отнеслись прохладно, количество копий было сделано не так много, во многих городах фильм показывали в утренние часы. Залы были полупустыми, народ уходил с сеанса, критики о фильме почти ничего не писали. Лишь спустя десятилетие «Сталкер» с триумфом вернулся домой…

В январе 1981 года Тарковский предложил Стругацким совместно работать над новым сценарием.

Но это — уже совсем другая история…

Владимир Борисов, Александр Лукашин

1 Стругацкий Б. Комментарии к пройденному // Стругацкий А., Стругацкий Б. Собрание сочинений в 11 т. Т. 6. 1969–1973. — С. 642.

2 Стругацкий А. Времена чудес добрых и «жестоких» / Интервью взял М. Никитин // Тихоокеанский комсомолец (Владивосток). — 1975. — 23 дек. — С. 3.

3 Стругацкий А., Стругацкий Б. Рабочий дневник АБС // Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1967–1971. — Волгоград: ПринТерра-Дизайн, 2013. — С. 488–489.

4 Стругацкий А., Стругацкий Б. Заявка от АБС в МГ // Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1967–1971. — Волгоград: ПринТерра-Дизайн, 2013. — С. 570–571.

5 Стругацкий А., Стругацкий Б. Рабочий дневник АБС // Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1967–1971. — Волгоград: ПринТерра-Дизайн, 2013. — С. 618.

6 Лем С. Послесловие к «Пикнику на обочине» А. и Б. Стругацких / Пер. с пол. В. Борисова // Лем С. Мой взгляд на литературу. — М.: АСТ; АСТ МОСКВА, 2009. — С. 356.

7 Тарковский А. Мартиролог: Дневники 1970–1986. — Международный Институт имени Андрея Тарковского, 2008. — С. 81.

8 Стругацкий Б. Письмо Бориса брату, 29 октября 1965 года, Л. — М. // Неизвестные Стругацкие. Письма. Рабочие дневники. 1963–1966 гг. — Киев: НКП, 2009. — С. 395.

9 Стругацкий А. Письмо Аркадия брату, 4 октября 1974 года, М. — Л. // Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1972–1977. — Волгоград: ПринТерра-Дизайн, 2012. — С. 341.

10 Стругацкий Б. Письмо Бориса брату, 9 октября 1974 года, Л. — М. // Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1972–1977. — Волгоград: ПринТерра-Дизайн, 2012. — С. 342–343.

11 Тарковский А. Мартиролог: Дневники 1970–1986. — Международный Институт имени Андрея Тарковского, 2008. — С. 135.

12 Стругацкий А. Письмо Аркадия брату, 21 апреля 1975 года, М. — Л. // Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1972–1977. — Волгоград: ПринТерра-Дизайн, 2012. — С. 383.

13 Тарковский А. Мартиролог: Дневники 1970–1986. — Международный Институт имени Андрея Тарковского, 2008. — С. 138.

14 Стругацкий А. Письмо Аркадия брату, 1 февраля 1976 года, М. — Л. // Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1972–1977. — Волгоград: ПринТерра-Дизайн, 2012. — С. 465.

15 Стругацкий Б. Письмо Бориса брату, 22 февраля 1976 года, Л. — М. // Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1972–1977. — Волгоград: ПринТерра-Дизайн, 2012. — С. 474.

16 Стругацкий А. Письмо Аркадия брату, 29 июня 1976 года, М. — Л. // Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1972–1977. — Волгоград: ПринТерра-Дизайн, 2012. — С. 526.

17 Стругацкий А. Письмо Аркадия брату, 12 июля 1976 года, М. — Л. // Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1972–1977. — Волгоград: ПринТерра-Дизайн, 2012. — С. 539.

18 Стругацкий А. Письмо Аркадия брату, 23 июля 1976 года, М. — Л. // Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1972–1977. — Волгоград: ПринТерра-Дизайн, 2012. — С. 543.

19 Стругацкий Б. Письмо Бориса брату, 26 июля 1976 года, Л. — М. // Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1972–1977. — Волгоград: ПринТерра-Дизайн, 2012. — С. 547.

20 Тарковский А. Мартиролог: Дневники 1970–1986. — Международный Институт имени Андрея Тарковского, 2008. — С. 159.

21 Стругацкий А. Письмо Аркадия брату, 21 февраля 1977 года, М. — Л. // Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1972–1977. — Волгоград: ПринТерра-Дизайн, 2012. — С. 612–613.

22 Тарковский А. Мартиролог: Дневники 1970–1986. — Международный Институт имени Андрея Тарковского, 2008. — С. 173.

23 Стругацкий Б. Комментарии к пройденному // Стругацкий А., Стругацкий Б. Собрание сочинений в 11 т. Т. 9. 1985–1990. — С. 644–645.

24 Стругацкий Б. Комментарии к пройденному // Стругацкий А., Стругацкий Б. Собрание сочинений в 11 т. Т. 9. 1985–1990. — С. 647.

25 Стругацкий А. «Фильм все-таки вышел…»: Аркадий Стругацкий о фильме «Сталкер» // Фантакрим-Мега (Минск). — 1993. — № 1. — С. 17.

26 Тарковский А. Мартиролог: Дневники 1970–1986. — Международный Институт имени Андрея Тарковского, 2008. — С. 176.

27 Стругацкий А. Каким я его знал // О Тарковском. — М.: Прогресс, 1989. — С. 259.

28 Тарковский А. Мартиролог: Дневники 1970–1986. — Международный Институт имени Андрея Тарковского, 2008. — С. 179.

29 Стругацкий А. Письмо Аркадия брату, 18 апреля 1978, М. — Л. // Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1978–1984. — Волгоград: ПринТерра-Дизайн, 2012. — С. 55.

30 Стругацкий А. Письмо Аркадия брату, 21 мая 1978, М. — Л. // Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1978–1984. — Волгоград: ПринТерра-Дизайн, 2012. — С. 61.

31 Тарковский А. Мартиролог: Дневники 1970–1986. — Международный Институт имени Андрея Тарковского, 2008. — С. 188.

32 Тарковский А. Мартиролог: Дневники 1970–1986. — Международный Институт имени Андрея Тарковского, 2008. — С. 197.

Отсюда: www.trv-science.ru/2023/03/kak-sozdavalis-shede...

@темы: Ссылки, Фильмы, Сталкер, Тарковский, Извне, «Гадкие лебеди», «Град обреченный», Улитка на склоне, Машина желаний, «Малыш», «Пикник на обочине», Б.Стругацкий, Комментарии к пройденному, Забытый эксперимент, Неназначенные встречи

---

Любопытно

[silent-gluk]

В Ростовском клубе "Притяжение" вспомнили две повести братьев Стругацких из начала 70-х - "Малыш" и "Парень из преисподней".
Неоднозначные повести, написанные едва ли не в самый сложный период творчества АБС. Период, когда в прессе была инспирирована кампания против авторов и резко сократились возможности для новых публикаций.
Мнения, как всегда, разделились, но свой кайф участники конференции словили.
Видео для интересующихся.
В заседании принимали участие: Сергей Лифанов, Игорь Ревин, Сергей Фирсов, Владимир Цебенко, Михаил Якубовский

www.youtube.com/watch?v=OcQh_snyBP4



Отсюда: vk.com/wall221772819_3393

@темы: Видео, Ссылки, «Малыш», Парень из преисподней

---

Любопытно

[silent-gluk]

Братья Стругацкие. Малыш, Град обреченный

Психология АБСтругацких

В наследии великих мастеров душ человеческих, Братьев Стругацких, имеются произведения, которые выворачивают сущность человека на изнанку, показывая ему всю широту его ущербности. Всем нам знакомы книги "Малыш" и "Град обреченный", прекрасный пример всего выше сказанного.

Цель проекта: предоставить участниками и зрителям проекта практические знания о жизни и практические знания о достижении результатов в любой сфере.
“Это способ исследовать память и научиться пользоваться собственной памятью" - О.В.Мальцев
Мальцев Олег Викторович - ученый, академик, член «Украинской Академии наук», кандидат психологических наук, член Американской психологической ассоциации, АПА.

Отсюда: youtu.be/6MFgCx9erKU?si=gacr3o57xd4MYb9n

@темы: Видео, Ссылки, «Град обреченный», «Малыш»

---

Любопытно

[silent-gluk]

частные суждения

Странник против Странников или Снова о Рудольфе Сикорском.

«…ему пришла в голову очень тривиальная мысль: пока он, потрясая гульфиком и размахивая шпагой, топчется по булыжнику арканарских площадей, здесь (он показал указательным пальцем себе под ноги) какой-нибудь ловкач в модном радужном плащике и с метавизиркой через плечо прохаживается по площадям Свердловска. Насколько он, Тойво Глумов, знает, эта простенькая мысль мало кому приходит в голову, а если и приходит, то в нелепом юмористическом или романтическом обличье»
(с) А. и Б. Стругацкие, «Волны гасят ветер»

Тойво был не совсем прав в том, что «эта простенькая мысль», если кому-то до него и приходила в голову, то воспринималась в юмористическом ключе. Был по крайней мере один человек в мире Полдня, который задумывался об этом. И вовсе не воспринимал гипотетических агентов Странников как нечто забавное. Разумеется, этим человеком был уже бывший на тот момент глава КомКона-2, бывший начальник нынешнего начальника Тойво, то есть Максима Каммерера, Рудольф Сикорски.

Вот цитата из «Жука в муравейнике»:

«Я встал, чтобы уйти, но он еще не отпустил меня. Он смотрел на меня снизу вверх пристальными зелеными глазами, и зрачки у него сужались и расширялись, как у кота. Конечно же, он ясно видел, что я недоволен заданием, что задание представляется мне не только странным, но и, мягко выражаясь, нелепым. Однако по каким-то причинам он не мог сказать мне больше, чем уже сказал. И не хотел отпустить меня без того, чтобы сказать хоть что-нибудь.
— Помнишь, — проговорил он, — на планете по имени Саракш некто Сикорски по прозвищу Странник гонялся за шустрым молокососом по имени Мак...
Я помнил.
— Так вот, — сказал Странник (он же Экселенц). — Сикорски тогда не поспел. А мы с тобой должны поспеть. Потому что планета теперь называется не Саракш, а Земля. А Лев Абалкин — не молокосос.
— Загадками изволите говорить, шеф? — сказал я, чтобы скрыть охватившее меня беспокойство».

Сикорски на тот момент в самом деле не мог сказать своему подчинённому всего. Во-первых, потому что Максим, хоть и слегка поумнел после приключений на Саракше, но до интеллектуального уровня своего шефа… в общем, далеко ему было, что последующие события наглядно показали. Во-вторых и главных, Сикорски не считал себя вправе делиться с другими смутными догадками и подозрениями, пока их нельзя было облечь в предельно чёткие и однозначные формулировки. К примеру, во время дискуссии между членами Мирового совета по делу о Подкидышах, Странник всё время молчал, и только в финале предложил свои «Четыре требования Сикорски», которые сперва вызвали всеобщее возмущение, но в итоге были приняты большинством голосов.

О чём же в тот момент думал Странник и о чём он никак не мог рассказать своему подчинённому, отправленному на поиски Абалкина? Об этом можно только догадываться, но рискну предположить, что он думал примерно о том же, что и впоследствии Тойво Глумов. Что вот пока он на Саракше интриговал среди Неизвестных Отцов, в то же время на его родной Земле некий агент Странников точно также разрабатывает и реализует планы по модификации земной цивилизации в лучшую (по мнению Странников) сторону. И раз он сумел войти не просто в элиту, а в высшее руководство страны Неизвестных Отцов, то почему бы этому иномировому резиденту не сидеть прямо в Мировом Совете?

Однако подозрения к делу не пришьёшь, а поймать такого гипотетического резидента с поличным было заведомо невозможно. Даже и пытаться не стоило. Вот как объяснить любому сотруднику КомКона-2 необходимость слежки за любым из членов Мирового Совета Земли? В лучшем случае этот сотрудник немедленно заявит в тот же Мировой Совет о превышении руководителем КомКона-2 его служебных полномочий, но скорее всего сочтёт своего начальника поехавшим крышей и требующим срочного медицинского освидетельствования. После чего у Сикорски найдут кучу комплексов и неврозов (в силу специфики его работы они заведомо есть) и отправят на покой, лишив всякой реальной власти.

Поэтому Сикорски приходилось действовать косвенными методами. Искать не самого резидента, а следы его деятельности, благо эти поиски легко объяснимы — КомКон-2 был обязан отслеживать любую активность Странников. И ловить любые намёки на что угодно, что хоть как-то связывало бы эти следы с кем-то из Мирового Совета. Впрочем, резиденту ведь не обязательно внедряться именно туда. Это же Земля мира Полдня, при желании резидент может действовать вообще как частное лицо.

Есть один артефакт Странников, который может проявить активность, в процессе которой появится возможность отследить его связь с гипотетическим резидентом. Это те самые Подкидыши, они же «Чёртова дюжина». И такая связь в самом деле нашлась. По ходу расследования Максим Каммерер узнал, что Абалкин с детства знаком с Майей Глумовой. Той самой, что однажды участвовала в экспедиции вместе с Комовым, одним из ключевых лиц Мирового Совета. Эта история подробно изложена Стругацкими в повести «Малыш». Конечно, Максиму его шеф об этом подозрительном совпадении ничего не сказал. Благо, тут же выяснилось, что Глумова работает в том самом музее, где хранятся так называемые «детонаторы», после чего всё внимание Каммерера было приковано уже к ним.

К сожалению, мы не знаем, с кем говорил и что делал Сикорски в свои последние дни на посту шефа КомКона-2. По результату можно сказать, что неизвестный резидент Странников переиграл его вчистую. Или же этого резидента не было вовсе, в таком случае Сикорски пал жертвой собственной паранойи. Ясно одно — Странник в самом деле отдал всю свою жизнь борьбе с угрозой Земле, исходящей от Странников. И эту свою личную войну он проиграл.

Отсюда: dzen.ru/a/ZO0arxHv0DutT59g

@темы: Ссылки, «Волны гасят ветер», «Жук в муравейнике», «Малыш»

---

Любопытно

[silent-gluk]

Впечатление от романа Аркадия и Бориса Стругацких "Малыш".

Олег Дорожинский

Отсюда: youtu.be/hzOhuVxA8A8?si=FwmSMj8uQcHViprC

@темы: Видео, Ссылки, «Малыш»

---

Любопытно

[silent-gluk]

Арестович: Стругацкие "Далекая радуга". Разбор книги

Alexey Arestovych

На занятии проекта "Cowo.guru" обсуждали сюжет, нравственный выбор персонажей и проблематику фантастической повести братьев Стругацких «Далёкая Радуга»:
00:00 Воскрешение Камилла. Кем является Камилл?
01:45 Характеристика повести «Далёкая Радуга»;
03:15 Воскрешение командира десантного звездолёта Горбовского;
03:52 Почему в повести много времени уделено Роберту Склярову — физику-нулевику? История Роберта и Татьяны;
09:19 Сильные поступки Роберта;
12:05 Смотрим фон для выявления признаков: что хотели понять Стругацкие? — Как ведут себя жители Полдня в момент гибели. Нравственный выбор Роберта;
14:32 Различие персонажей Роберта и Горбовского. Дилемма, связанная с детьми;
19:52 Нравственный выбор: изменились ли люди будущего?
24:22 Суть общества будущего — действовать без протоколов?
29:00 Идея повести у Стругацких родилась после научно-фантастического фильма «На берегу» по роману Невила Шюта о последствиях ядерной войны. Как человечество реагирует на технологический прогресс, не имея моральной подготовки?
32:23 Безопасная и удобная для экспериментов, автономная планета: катастрофа не могла быть предусмотрена;
37:00 Произведения Стругацких обычно не связаны друг с другом. Параллель с научно-фантастической повестью Стругацких «Малыш»;
40:00 Разница нравственного выбора Горбовского и Роберта: каждый выбрал свои ценности во имя любви;
46:00 Характеристика общества Полдня: как ведут себя люди перед лицом смерти;
58:00 Антиэнтропийное, антидисциплинарное, творческое, гуманное общество: люди достойно уходят из жизни;
01:01:49 Секрет порождения дисциплинарным обществом антидисциплинарного. Кульминация мира Полдня;
01:06:29 Разделение общества на эмоциолистов и логиков — умозрительная проблема. Авторская позиция в устах Камилла о неразделимости эмоций и разума;
01:11:50 Эксперимент: мысленно помещаем героев Стругацких, которых разбирали на занятиях, в ситуацию на планете Радуга. Отношение к сложившейся ситуации Гага («Парень из преисподней»), Рэдрика Шухарта («Пикник на обочине»), Антона Румата («Трудно быть богом»), Каммерера («Обитаемый остров»), Щекна («Жук в муравейнике»);
01:26:30 Почему Камилл заканчивает жизнь самоубийством после появления люденов?
01:29:48 Констатация Стругацких: Мир Полудня невозможен, если не воспитать людей, для которых превыше всего творческий труд;
01:35:10 Ноосферный подход, принцип автоэволюции;
01:37:33 Что такое Мир Полдня? — Люди, для которых познание превыше всего;
01:40:39 На что работает современное общество в глобальном смысле? — На компенсацию ярких впечатлений после мировых войн;
01:48:02 Тайна дьявольского поворота: что произошло с человечеством после 1985 года?
02:06:35 Дальнейшее развитие возможно после смены онтологии: надо становиться выше своего воспитания, образования, опыта;
02:07:23 Какие произведения читаем на следующие занятия.

Отсюда: youtu.be/-NhyMa5gOVg?si=_CGAASDkSDZpueGO

@темы: Видео, Ссылки, «Трудно быть богом», «Обитаемый остров», «Жук в муравейнике», «Далёкая Радуга», «Малыш», «Пикник на обочине», Парень из преисподней

---

Любопытно

[silent-gluk]

Женские образы в творчестве Аркадия и Бориса Стругацких

Братья Стругацкие относятся к числу лучших советских писателей – более того, к числу лучших писателей русской литературы. Их книги с точки зрения художественного мастерства почти эталонны. Разумеется, литературная техника Аркадия и Бориса Стругацких основана на долгой традиции, на постепенном совершенствовании литературы, но именно братья Стругацкие довели отечественную литературную традицию до совершенства.

У них были и промахи, когда они пытались написать «что-нибудь серьёзное», то есть, «вернуться к корням», к уже устаревшей к 70-м годам ХХ века манере «боллитры». Тут их ждали совершенно закономерные провалы – например, совершенно уё..щный роман «Отягощённые Злом», написанный в стиле, культивировавшемся такими титанами графомании, как Анатолий Ким и Тимур Пулатов. Это было дурное подражание манере великого Леонида Леонова, индивидуальной манере, которая в принципе невоспроизводима другими авторами, и при попытке повтора приводит к появлению литературного мусора. К счастью, такие эксперименты занимают относительно небольшую часть наследия братьев Стругацких.

Одним из особенно эффектных приёмов Стругацких было создание персонажей, живых, ярких, убедительных, запоминающихся сразу, с нескольких строчек. Дон Сэра и дон Тамео занимают в «Трудно быть богом» микроскопическое место, но их помнят все, читавшие повесть, и это только один пример, а, например, «Понедельник начинается в субботу» представляет собой, в значительной степени, панораму по фигурам гротескных виньеточных персонажей, каждый из которых прекрасен и узнаваем.

Но странным образом женские персонажи занимают очень скромное место в этой пёстрой, шумной, однако превосходно скоординированной литературной вселенной. Их роль, как правило, исчерпывается амплуа «подруга героя». Самостоятельного значения они не имеют и вообще не запоминаются. И ведь нельзя сказать, что Стругацкие не умели создавать полноценные женские образы. Например, Вузи Туур и её мама вполне живые и эффектные. Или, скажем, Аля Постышева, мелькнувшая в «Далёкой Радуге», ничуть не уступает блистательному дону Сэра... Тем не менее, большинство женских персонажей в книгах Стругацких безлики и функциональны, как Сельма Нагель в «Граде Обреченном».

Исключения из этого правила есть, и о них стоит поговорить отдельно.

Сначала негативный пример. Диана из «Гадкий лебедей». Я буду краток. Это ужасно. Это абсолютно неубедительно, неправдоподобно и напоминает худшие страницы треш-литературы. Но, вполне возможно, картонность Дианы не баг, а фича, потому что в «Гадких лебедях» вообще нет ни одного убедительного персонажа. Там все герои просто выдуманы из головы или увидены в чужом кино. Не случайно братья Стругацкие в конце концов переадресовали эту повесть своему герою, литератору-конформисту Сорокину, вечно держащему фигу в кармане.

Что касается позитивных примеров, то, несомненно, возглавит этот, увы, слишком короткий список Мария Дауге из пролога к «Стажёрам». По идее, это отрицательный персонаж. Но Стругацкие показали Марию настолько неоднозначно, её характер представлен настолько полно, что сестра Юрковского превратилась в единственного равновеликого оппонента главных героев повести. При этом, хотя о прошлом Марии почти ничего не сказано, мы можем с лёгкостью воспроизвести весь жизненный путь этой умной, проницательной и злой милфы. Даже то, что она – сестра Юрковского, а не фигура со стороны, имеет обоснование в её характере и косвенным образом многое объясняет в самом Юрковском.

И всё же настоящая звезда творчества братьев Стругацких, это Майя Глумова из повести «Малыш». Это абсолютно живой человек, представленный, между прочим, так, что разобраться в этой фигуре весьма сложно.

Сами Стругацкие считали повесть «Малыш» не то чтобы халтурой, но отдыхом от написания «серьёзных» книг, затрагивающих социальные вопросы. Что ж, мир изменился, многие вопросы, серьёзно волновавшие Стругацких, стали достоянием истории (на самом деле это не так, советское прошлое по-прежнему держит сегодняшний день за горло мертвой хваткой, но рассуждение про устаревание советских комплексов звучит красиво), а вроде бы абстрактные проблемы «Малыша» и «Беспокойства» по-прежнему актуальны.

Конечно, «проблема контакта с негуманоидной цивилизацией», якобы «поставленная» в «Малыше», это только декорация для сюжета. Реально же речь идёт о Майе Глумовой и только о Майе Глумовой. Об определённом человеческом типе.

Сама повесть «Малыш» очень хитро выстроена. Для того, чтобы её оценить и вообще понять происходящее, следует уяснить прежде всего вот такие вещи:

1. Стас, рассказчик, наивен. Это фирменный повествовательный приём Стругацких – ненадёжный рассказчик. Практически во всех текстах, написанных после «Стажёров», персонаж, глазами которого мы видим происходящее, ошибается. Иногда это квазидетективный сюжет расследования, как в «Хищных вещах», «Отеле «У погибшего альпиниста» и так далее, иногда это культурное несовпадение с контекстом, как в «Обитаемом острове», «Улитке на склоне», «Парне из преисподней» и так далее. Но этот принцип выдерживается последовательно: тот, чьими глазами мы видим ситуацию, неправильно интерпретирует увиденное. При этом, Стругацкие всегда дают читателю возможность сделать собственные выводы из предлагаемых фактов.

2. Итак, Стасу нравится Майка и не нравится Комов, поскольку Комов начальник и вдобавок Майка тайно в него влюблена... Погодите, с чего это «нравится» и как это «влюблена», если Стас ни разу не проявил влюблённости, и Майка слова доброго про Комова ни разу не сказала? А вот так. Тут очень точные детали. Стас непрерывно сообщает читателю (то есть, обращает внимание) на душевное состояние Майки, ему постоянно не всё равно, какое у неё настроение. Настроение Вандерхузе или Комова его не заботит, а вот надувшаяся непонятно на что Майка – это уже причина встревожиться. С другой стороны, Майке не всё равно, как ведёт себя Комов. Она непрерывно рвётся поведать Стасу, что она думает и чувствует по поводу Комова. Она неравнодушна к нему. Она с горечью говорит, что очень многого ждала от личной встречи с такой грандиозной личностью, как Комов. А он не оправдал ожиданий!

И вот, если мы отвечёмся от симпатий Стаса к Майке, что мы увидим? Майя Глумова - единственная из всей команды, кто так и не вступил в эмоциональный контакт с Малышом. Стас с Малышом болтал и играл в футбол. Вандерхузе толковал о бакенбардах. Комов, помимо необходимости контакта, азартно вываливал на Малыша кучу всяких сведений, как учитель, дорвавшийся до талантливого и заинтересованного ученика. И только Майка сидела в углу, надувшись, и лишь один раз ответила на реплику Малыша. Плюс — подсунула ему «атомную бомбу», способную снести половину планеты и причинить аборигенам невероятную боль (и причинила, да, и осталась довольна содеянным). Всё!

После всех событий она торжественно провозгласила, что собирается стать педагогом, но, как мы знаем из «Жука в муравейнике», стала архивным работником, подальше от детей.

Так зачем Майя Глумова сорвала контакт и так больно ударила по ни в чём не повинной цивилизации этой планеты?

А на объяснение её поступка есть намёки в тексте: всё выстроено так, чтобы мы предположили, что до начала действия Майка клеилась к Комову, которого воспринимала, как всепланетную знаменитость и суперзвезду. Комов, надо полагать, сперва не устоял перед симпатичной студенточкой, а потом, опомнившись, выстроил дистанцию против этой прилипалы. И она его возненавидела и на протяжении всей повести старательно капала на мозги Стасу «ах, какой Комов плохой, какой он зануда и вообще». Ну, Стас купился, он же мальчик, ему приятно, когда милая девочка открывает ему тайны своих эмоций и других мальчиков ругает.

И вот, Майке подвернулась возможность реально подложить Комову кусок говна в шляпу. И она не утерпела. То, что при этом пострадали аборигены, что Малышу нанесена душевная травма — неважно, плевать. Главное — сорвалась мечта всей жизни Комова, контакт гуманоидной и негуманоидной цивилизаций не будет установлен. Месть раскручена по планетарному масштабу. Майка сидит и улыбается, очень довольная результатом.

Комов всё прекрасно понял и, как человек ответственный, взял вину на себя. Тем более, что он в самом деле был отчасти виноват, Майю Глумову надо было гнать из проекта сразу же, до того, как она начала откалывать свои фокусы. Разумеется, контакт был бы свернут и без Майки — недаром Горбовский так встревожился, узнав о ситуации на Ковчеге — но контакт был бы свёрнут осторожно, чтобы никто не пострадал. Но Майя Глумова... Ей нужен был большой бабац, удар по самому больному месту максимального количества людей и нелюдей. То, что Малыш мог погибнуть, её не интересовало. Главное — чтобы Комову, отвергшему её амбиции, стало по-настоящему плохо.

Я считаю, что образ Майи — очень большая удача Стругацких. В ней сконцентрировано очень много черт людей, мгновенно идущих вразнос, если что-то им не по нраву, и холодно равнодушных ко всему, что их лично не касается. Описана Майя Глумова, обаятельная, эгоистичная сволочь, буквально как живая. В самом деле, мы привыкли, что социопаты, подобные "подпольному человеку" Достоевского, это какие-то опознаваемые с первого взгляда уроды, "докторы хаусы" и "ганнибалы лектеры". А вот понять, что симпатичная девочка, рыженькая, со смешными веснушками на вздёрнутом носике, может, не задумываясь, по каким-то личным причинам, взорвать полпланеты и сидеть потом, улыбаясь, это до нас доходит с трудом.

Фирменный приём Стругацких — заставлять читателя думать. Чтобы читатель не послушно повторял всё, что говорят персонажи повестей и романов, а сам делал выводы из представленных фактов. Но увы, Стругацкие переоценили своих читателей! Мало кто решается выйти из комфортной зоны согласия с персонажами, даже если сами авторы настойчиво подчёркивают, что персонажи — не правы в своих оценках.

Отсюда: alexander-pavl.livejournal.com/254662.html

@темы: Ссылки, Версии, Понедельник начинается в субботу, «Отель "У погибшего альпиниста"», «Гадкие лебеди», «Трудно быть богом», «Обитаемый остров», «Стажёры», «Хищные вещи века», «Град обреченный», Улитка на склоне, «Малыш», Парень из преисподней, Отягощенные злом или Сорок лет спустя

---

Любопытно

[silent-gluk]

Некоторые журнальные иллюстрации к Стругацким первой половины семидесятых годов прошлого века

Статья написана 3 июня 16:52

• Отель «У погибшего альпиниста» — журнал "Юность" (М.). — 1970. — №№ 9–11, иллюстрации Геннадия Новожилова (тираж журнала 1,9 млн — 1,75 млн экз)

•• Пикник на обочине — журнал "Аврора" (Л.). — 1972. — №№ 7–10, иллюстрации Георгия Ковенчука, Шимо Клаича (тираж журнала 119 тыс. экз.)

••• Малыш — журнал "Аврора" (Л.). — 1971. — №№ 8–11, иллюстрации Игоря Тюльпанова (тираж журнала 93 — 97 тыс. экз.)

•••• Парень из преисподней — журнал "Аврора" (Л.). — 1974. — №№ 11, 12, иллюстрации Игоря Тюльпанова (тираж журнала 130 тыс. экз.)

Указанные журналы выходили с периодичностью один раз в месяц, то есть номер соответствует номеру месяца. Номер 1 — это январь, номер 2 — это февраль, номер 9 — это сентябрь, и так далее. Обратите внимание, что публикации вышеуказанных повестей начинались во второй половине года. Это не случайность, это делалось редакциями журналов намеренно для привлечения подписчиков. Подписка — это процедура покупки журнала авансом, когда покупатель заранее оплачивает полный годовой комплект. В сентябре 1980 года покупатель платит 4 рубля 80 копеек за журнал "техника-Молодежи", и весь 1981 год, с января по декабрь, получается по почте, в свой почтовый ящик, 12 выпусков журнала. Была возможность выписать журнал только на 6 месяцев, или вообще только на один месяц, но похоже так редко кто делал. Хотя журналы и помещали анонсы на следующий год, но точных планов что будет опубликовано и в каком точно выпуске — не было, предугадать было невозможно. Поэтому журналы выписывали обычно сразу на весь год. Подписка через почту и отделения "Союзпечати" на газеты и журналы на следующий календарный год начиналась в августе и продолжалась до начала декабря. (год от года постепенно сроки начала и окончания подписки смещались, но в целом период был сентябрь-ноябрь). Поэтому литературные журналы стремились в этот период дать читателям что-то особо интересное из литературы повышенного спроса ("п/с", как замечали библиотекари в своих формулярах и картотеках, сортируя книги на рядовые и сверх востребованные читателями).

Примерно 90-95 процентов подписчиков читали журналы и выбрасывали их тут же, ничего и никак их не храня. Прочитал — удалил. Никто не захламлял жилье бумагой, это же не книги, предмет гордости. Несколько процентов читателей собирали комплекты в стопки, никак их не переплетая — чтобы потом лет через десять всё это полиграфическое богатство огромными штабелями оказалось на помойке либо в цепких лапках октябрят, обегающих квартиры и дома родственников и соседей, выгребая всю, как им казалось, ненужную бумагу — для сдачи ее на вторичную переработку с целью получить первое место в конкурсе отрядов своей школы. Крайне редко люди переплетали журналы в годовые комплекты — если толстую книгу в обиходе называют "кирпичом", то годовую подписку журнала надо уже называть "плитой". Так как советский любитель чтения выписывал на год минимум пять-шесть разных журналов, а профессиональный читатель выписывал 15-20 журналов, то за год-другой у него набирался наверное кубометр бумаги, и переплести все 10-20 годовых комплектов в твердый переплет было дороговато — в переплетной мастерской это стоило минимум 3-4 рубля за скромный глухой том, если переплетать самому — то всё равно надо было где-то найти и купить коленкор или бумвинил, да и профессионально обрезать в домашних условиях невозможно.

Еще некоторая крохотная часть подписчиков, примерно 1-2%, смотрели в будущее с оптимизмом, и занимались комплектованием личной библиотеки для себя и для детей, путем составления сборников-конволютов. Для этого они нещадно вырывали или аккуратно вырезали интересные им произведения, кустарно переплетали в твердые корки, а остатки журнальные сдавали в макулатуру. Если годовая стопка журнала была высотой в 10 сантиметров, то вырванные избранные произведения составляли всего 1-2 см. толщины (экономия пространства!) а остальная обрамляющая их шелуха из нечитаемого краеведения, стихов, поэзии, публицистики о трудовых династиях металлургов и дежурных здравиц "на встречу XXVII съезду", нещадно выбрасывалась в макулатуру. С 1974 года сдача макулатуры превратилась в дополнительный источник поступления книг (обмен 10-20 кг макулатуры на одну книгу Дюма или Анжелики, эквивалентно 10-20 рублям с черного рынка — по сути читатель мог исхитриться и получить некоторую компенсацию за потраченные на подписку на журналы деньги).

Данный конволют привлёк меня тем что в нём сразу четыре повести Стругацких. Если всесоюзную "Юность", с её почти двухмиллионным тиражом, всё-таки можно найти в продаже, то ленинградскую "Аврору" с тиражом в 20 раз меньше — найти существенно сложнее.

Вот например на Алибе предлагают "Отель..."

цитата

(братья Стругацкие). Юность 1970 №№ 9-11. 1970г. Бумажный переплет, энциклопедический формат.

(Читайте описание продавца BS — andy111, Коми-Пермяцкий АО, Кудымкар.) Цена: 2700 руб. Купить

Отель *У погибшего альпиниста* (первая публикация). Журналы целиком.

Состояние: очень хорошее.

цитата

Стругацкий А., Стругацкий Б., Леонов Н. Конволют публикаций в журнале Юность за 1970 и 1975 г.г.: Отель у погибшего ольпиниста. Явка с повинной. М. Издательство Правда. 1970, 1975.г. Илл.с. Твердый переплет, Увеличенный формат.

(Читайте описание продавца BS — Aleksander, Екатеринбург.) Цена: 2000 руб. Купить

Состояние: Очень хорошее.

https://www.alib.ru/findp.php4?author=%F1...

А поиск по "Авроре" выдал только 24 продажи на Алибе за период 2010-2023 гг., причем часть предложений — это единичные номера, либо даже ксерокопии. Продавались отдельные повести из "Авроры" — по две, три, шесть тысяч рублей за повесть. Например "Парень..." за 6 тыс ушел в 2022 году моментально за сутки, а это всего-то два номера журнала. Повесть "Малыш" так же продана в первый же день торгов, за 3 т.р., причем без номера с окончанием. Журналы целиком, с обложками — разумеется стоят дороже выдранных листков, но ведь нет ни того, ни другого, и предложения появляются редко и эпизодически.

"Юность" мне была не особо интересна — экспрессивная манера Новожилова меня не привлекает, хотя в натуре рисунки, разляписто брошенные на журнальных разворотах среди четырёх колонок текста, смотрятся эффектно, как сочные чёрные кляксы посреди листа ватмана — не то что в обрезанном и отретушированном виде, когда эти же иллюстрации воспроизводят в информационных целях в каталогах, сравните:

http://www.fantlab.ru/edition71000

Больше всего меня заинтересовали иллюстрации Тюльпанова к "Малышу" и "Парню..." — выполненные в дотошной, въедливой манере, с кучей мелких интересных деталей, которые можно неспеша разглядывать долгими зимними вечерами, да еще на плотных глянцевых листах размером 20 на 26 сантиметров. Потом в 1980-е "Аврора" сильно уменьшила свой размер чуть ли не до покетного, став величиной всего 13х20 см, и в новое время иллюстрации в журнале уже сильно проигрывали старым, да и фантастики уже почти не печатали.

Отсюда: fantlab.ru/blogarticle82363

@темы: Ссылки, Картинки, «Отель "У погибшего альпиниста"», «Малыш», «Пикник на обочине», Парень из преисподней

---

Любопытно

[silent-gluk]

Если бы я знала, как сюда запихать PDF, я бы его запихала. Но я не знаю, поэтому - ссылка:

Стажёры [1992]
Автор: Стругацкие Аркадий и Борис
Художник: Лисогорский М.
Издательство: Детская литература

Фантастические повести:
Путь на Амальтею
Стажеры
Малыш
Парень из преисподней

Здесь

Между прочим, я не знаю, отличаются ли издания 1985, 1991 и 1992 годов. А вы знаете?

Отсюда: vk.com/wall-40782730_17741

@темы: Ссылки, «Путь на Амальтею», «Стажёры», «Малыш», Парень из преисподней

---

Любопытно

[silent-gluk]

Мир Полудня. Будущее по братьям Стругацким

Антон Первушин

Прекрасное далёко. Мир Полдня
Многие советские фантасты пытались нарисовать притягательный и непротиворечивый образ коммунистического будущего. У кого-то получалось хуже, у кого-то лучше, однако все эти миры оказались похоронены под обломками Советского Союза. Исключением стала вселенная, созданная фантазией братьев Стругацких.

Писатели исходили из предположения, что в утопическом мире будущего будут жить «почти такие же» люди, как и сегодня, но чуть более воспитанные, более трудолюбивые и более добрые. Мир Полудня отразил бытовавшую в 1960-х надежду на скорое наступление лучших времен и превратился в идеал для трех поколений читателей.

Конечно, популярности этой утопии во многом способствовали литературный талант авторов и их желание обсуждать самые острые проблемы человеческого бытия. Однако Мир Полудня перерос литературную основу и до сих пор остается одной из наиболее обсуждаемых в нашей стране фантастических вселенных.

Мы писали Мир-в-котором-нам-хотелось-бы-жить… В нашем понимании это мир, в котором высшим наслаждением и источником счастья является творческий труд. Все прочее вырастает из этого принципа. И люди там счастливы, если им удается этот главный принцип реализовать. Дружба, любовь и работа — вот три кита, на которых стоит счастье тамошнего человечества. Ничего лучше этого мы представить себе не могли, да и не пытались.
Борис Стругацкий

Межпланетный коммунизм
Первым текстом, который принято относить к Миру Полудня, стала большая научно-фантастическая повесть «Страна багровых туч» (1959), посвященная путешествию фотонного планетолета «Хиус» на Венеру. Космический корабль отправляется 18 августа 1991 года из Союза Советских Коммунистических Республик (ССКР). Мы не знаем, каким образом коммунизм одержал победу над капиталистическими странами, однако из текста явственно следует, что эта форма общественного устройства распространилась далеко за пределы Советского Союза, охватив страны Восточной Европы и Китайскую Народную Республику, ставшую главным стратегическим партнером ССКР.

Фотонный планетолет представлял собой принципиально новый космический корабль, созданный под руководством Государственного комитета межпланетных сообщений при Совете Министров (ГКМПС) — очень влиятельной организации, занимающейся освоением Солнечной системы. ГКМПС запустил первые лунные ракеты, основал колонию на Марсе и совершил прорыв к венерианской Урановой Голконде — открытому месторождению радиоактивных руд. И новый космический корабль, и Голконда дают комитету возможность выйти на новый уровень межпланетных сообщений, это «ключ к большим планетам».

Космическая экспансия ширится. Из первых глав составной повести «Возвращение (Полдень, XXII век)» (1962) мы узнаем, что уже к пятидесятилетию запуска Спутника, в 2007 году, в Первый межзвездный полет отправляется прямоточный фотонный корабль «Хиус-Молния» под командованием опытного космонавта Василия Ляхова. Однако фотонные звездолеты слишком медленны, а потому реальное освоение Галактики начинается только после открытия «Д-принципа» («деритринитация»), когда корабль при достижении субсветовой скорости буквально «прокалывает» пространство.

Из более поздних произведений: «Попытка к бегству» (1962), «Далекая радуга» (1963), «Трудно быть богом» (1964), «Обитаемый остров» (1968), «Малыш» (1971), «Парень из преисподней» (1974), «Жук в муравейнике» (1979) и «Волны гасят ветер» (1985) — мы узнаем, что на смену «Д-космолетам» пришла «нуль-транспортировка», сделавшая в 22 веке космос вторым домом для человечества. Теперь любой совершеннолетний землянин может сдать соответствующий экзамен, вступить в Группу свободного поиска (ГСП), получить в свое распоряжение самый новый звездолет и отправиться куда угодно.

К тому времени изменился и сам человек. На Земле больше нет отдельных стран и межгосударственных границ, все ее жители — убежденные коммунисты. А еще они с детства проходят так называемую «биоблокаду» («фукамизацию»), которая «многократно повышает способность организма адаптироваться к таким физическим агентам внешней среды, как жесткая радиация, неблагоприятный газовый состав атмосферы, высокая температура»; человек становится устойчив к ядам и любым вирусам, у него регенерируют поврежденные внутренние органы, расширяется спектр восприятия окружающего мира. Фактически перед нами — совершенно новый человек, избавленный от многих проблем, физически и духовно здоровый. Какие мотивы могут двигать таким человеком? Что не дает ему успокоиться и почивать на лаврах прогресса? Стругацкие дали простой и однозначный ответ: успокоиться и почивать не позволит неиссякаемое любопытство, присущее человечеству как виду. Главной движущей силой объединенного человечества станет постижение тайн Вселенной. И на этом пути его будут ждать самые удивительные открытия.

Общество и институты
Общественное устройство Мира Полудня можно определить как развитую коммунистическую технократию. Руководит объединенным человечеством Всемирный (Мировой) Совет — выборный законодательный и исполнительный орган власти, куда входят известные ученые, философы, историки, 60% составляют самые уважаемые в Мире Полудня специалисты — учителя и врачи. Как правило, Всемирный Совет занимается лишь глобальным планированием, на местах вопросы решают малые Советы. Распределением ресурсов и специалистов занимаются Совет Экономики, Совет Космогации и Мировая Академия Наук. Определенной независимостью пользуются колонии вне Земли и в отдаленных районах с суровыми климатическими условиями. Огромное влияние имеют профессиональные союзы: Учителя, Агротехники, Физики, Десантники, Следопыты, Прогрессоры, Охотники, Океанологи… У них собственные выборные органы власти, символика, школы, базы, научно-исследовательские центры. В быту принято обращаться друг к другу по специальности: «механик Иванов», «агроном Сидоров». Обращение «товарищ» используется только при разговорах с незнакомыми людьми.

В Мире Полудня существуют и спецслужбы. Так, после первых встреч с инопланетными расами Следопыты, занимавшиеся поисками «братьев по разуму», создали Комиссию по контактам (КОМКОН), в задачи которой входит не только координация всех контактов с инопланетянами, но и военная разведка. После обнаружения цивилизаций, которые обладали высокими технологиями (такими как ядерное оружие и психотронные генераторы на Саракше), но находились на низкой ступени социального развития, допускавшей ведение империалистических войн, возникла необходимость в новом органе. Им стал Совет Галактической Безопасности, который впоследствии основал институт «прогрессорства». Земляне начали активно вмешиваться во внутренние дела «отсталых» планет, стремясь как можно быстрее привести их к коммунизму.

Опасность для людей и окружающей среды могут представлять и различные масштабные эксперименты. Например, в ходе одного из них, проводимого в Массачусетском технологическом институте, на Земле едва не возникла враждебная машинная цивилизация («Массачусетский кошмар»). Изначально за экспериментами наблюдали Совет Новых Открытий и Исследовательский надзор; позднее, с развитием технологий и появлением новых возможностей по преобразованию мира, понадобились более суровые методы. Так возникла Комиссия по контролю (КОМКОН-2), которая действует в прогрессорском духе, не брезгует сбором агентурной информации и не останавливается перед применением насилия.

Жизнь рядового землянина складывается из нескольких этапов. После появления на свет он около года опекается родителями, после чего поступает в интернат, где им уже занимаются опытные педагоги и педиатры. Задача Учителей — не просто вырастить разностороннего и здорового человека, но и выявить его таланты. Учитель фактически выдает подростку «путевку в жизнь», определяя сферу его будущей деятельности. После интерната молодой человек переводится в школу одного из профсоюзов, где попадает под контроль Наставника, который должен не просто преподать ему азы выбранной профессии, но и повлиять на окончательное формирование личности полноценного гражданина. После окончания школы и стажировки молодой человек получает все возможности для развития своего потенциала и продвижения вверх по карьерной лестнице, вплоть до звания члена Всемирного Совета. Система воспитания иногда дает сбои: в повести «Жук в муравейнике» описана ситуация, когда под давлением «комконовцев» из талантливого зоопсихолога Льва Абалкина сделали Прогрессора, что привело к трагическому исходу.

В Мире Полудня нет частной собственности — только личные вещи, которые обычно умещаются в одном чемодане. Машину, вертолет, глайдер или птерокар берут на ближайшей стоянке, хотя придирчивый эстет имеет возможность оформить спецзаказ. Обедать люди будущего предпочитают в кафе и ресторанах, а жить — в пригородных коттеджах. Личные резиденции с персональным обслуживанием полагаются только членам Советов. Работа не занимает много времени, хотя граждане Полудня привыкли изнурять себя трудом, ведь он доставляет им подлинное наслаждение.

Киберы и самодвижущиеся дороги
Жизнь землян в 22 веке значительно облегчает развитая кибернетическая инфраструктура, основанная на микроэлектронике и биоинженерии. Земля буквально кишит всевозможными киберами: как автономными, так и управляемыми через служебные сети Большого Всемирного Информатория (БВИ). Киберы работают дворниками, садовниками, поварами, прачками, грузчиками. Они компактны, подзаряжаются от сети, солнечных батарей или путем переработки бытовых отходов; предусмотрена многофункциональность путем замены манипуляторов. Производят киберов роботизированные самопрограммирующиеся и самовосстанавливающиеся заводы, которые поддерживают их численность на определенном уровне. Заводы почти не требуют присмотра: по 3-4 часа в сутки инженеры проверяют статистику производства, эффективность выполнения заложенных программ. Уникальные киберы и роботизированные системы для выполнения узкоспециальных задач (например, для изучения малопригодных для жизни планет или дна океана) производятся непосредственно в институтах и лабораториях для обеспечения собственных нужд или по спецзаказам. Самый величественный продукт биотехнологий — самодвижущиеся дороги, опутавшие всю планету. Это квазиживые ленточные механизмы, способные запасать энергию и расходовать ее по необходимости; они «дышат» воздухом, удаляя из него вредные примеси и выделяя кислород. Благодаря самодвижущимся дорогам удалось снизить вред, нанесенный природе промышленными революциями предшествующего периода.

За счёт того, что серийное производство полностью передоверено автоматам, в Мире Полудня достигнуто товарное изобилие. Слово «голод» давно исчезло из лексикона. Высокой урожайности способствует глобальное воздействие на климат: каждая крупная зерновая фабрика может устанавливать на своей территории наиболее благоприятные климатические условия. Селекционеры добились значительных успехов, выводя животных с заданными свойствами. Произошло своего рода слияние гастрономии и аграрного сектора. Так, на фермах было получено «мясо, которое не требовало специй, мясо, которое не нужно было солить, мясо, которое таяло во рту, как мороженое, спецмясо для космонавтов и ядерных техников, спецмясо для будущих матерей и даже мясо, которое можно было есть сырым».

Наиболее интересно выглядит хозяйственная деятельность в океанах. Китов выращивают и пасут, как коров. Для их кормления планктоном разных видов засеиваются огромные площади. Глубины океана, впрочем, освоены довольно плохо (главные ресурсы и самых энергичных людей забирает космическая экспансия), а потому на откормленных китов периодически совершают нападения гигантские головоногие. Китовые пастухи отстреливают «волков океана» беспощадно, из-за чего чуть не случилась экологическая катастрофа: спруты и кальмары были практически истреблены, а вместе с ними на грани вымирания оказались и кашалоты. Сотрудникам Океанской Охраны пришлось принять срочные меры, чтобы исправить положение.

Люди будущего
В Мире Полудня на Земле и других планетах проживает пятнадцать миллиардов человек. Биографии отдельных представителей будущего подробно описаны в повестях Стругацких. Вот некоторые из них.

Леонид Андреевич Горбовский
Родился в 2036 году. Член Всемирного Совета, профессиональный звездолетчик, десантник. Налетал «более пятидесяти парсеков и побывал на десятке лун и планет». Горбовский любит спрашивать окружающих: «Можно я лягу?» — объясняет он свое желание полежать тем, что «бессмысленные движения руками и ногами неуклонно увеличивают энтропию Вселенной».

Современники воспринимают Горбовского как живую легенду, человека великой эпохи, когда межзвездная навигация только начиналась. Еще его называют «дедушкой Горбовским» и «самым добрым человеком» — ему приписывают фразу: «Из всех возможных решений выбирай самое доброе».

Геннадий Юрьевич Комов
Родился в 2104 году. Член Всемирного Совета, доктор наук в области ксенопсихологии, следопыт. Один из создателей КОМКОНа, один из первооткрывателей гуманоидной расы на планете Леонида. Руководитель экологической группы по терраформированию планеты Ковчег. Автор теории вертикального прогресса.

Михаил Альбертович Сидоров (Атос)
Родился в 2104 году. Сверстник и соратник Геннадия Комова. Профессиональный биолог, десантник. Позднее — президент сектора «Урал-Север» КОМКОНа-2.

Максим Каммерер (Мак Сим, Биг-Баг, Белый Ферзь)
Родился в 2137 году. Бывший сотрудник ГСП, агент Совета Галактической Безопасности на Саракше, один из первых Прогрессоров. Позднее — оперативный работник КОМКОНа-2, начальник отдела ЧП сектора «Урал-Север» КОМКОНа-2.

Рудольф Сикорски (Странник)
Родился в 2075 году. Член Всемирного Совета, резидент Совета Галактической Безопасности на Саракше, один из создателей и многолетний руководитель КОМКОНа-2. С его именем связывают так называемый «синдром Сикорски» — панический страх перед инопланетным вторжением.

Савел Петрович Репнин
Точный год рождения неизвестен, но до начала Второй мировой войны. Одна из самых загадочных личностей в истории 22 века. Был командиром Красной Армии, в 1943 году взят в плен под Ржевом, попал в концентрационный лагерь, после чего необъяснимым образом перенесся на два века вперед — в Мир Полудня. В системе ЕН 7031 находится планета, названная Саулой в его честь. Возможно, Репнин был метагомом (люденом).

Планеты и инопланетяне
С установлением межпланетных, а затем и межзвездных сообщений земляне открыли и освоили множество планет. Марс и Венера были в 22 веке полностью терраформированы. На других планетах развернули передовые исследовательские базы, курорты, охотничьи заказники и даже плантации по выращиванию особого сырья для создания гастрономических шедевров.

Едва проникнув в космос, земляне обнаружили искусственные артефакты древней инопланетной расы, названной позднее Странниками. Фобос оказался орбитальной станцией, на Марсе нашли руины городов, в кольце Сатурна — еще одну станцию. Аналогичные находки были сделаны на планете Владислава.

Проникая в глубь Вселенной, Следопыты находят все больше свидетельств активной деятельности Странников. Это и боевой робот на орбите планеты Ковчег, на которой, между прочим, обитает загадочная негуманоидная цивилизация. Это и автоматизированная дорога на планете Саула — местные аборигены пытаются использовать машины Странников в своих целях. Наиболее крупным из известных вмешательств Странников в дела других цивилизаций стала эвакуация гуманоидов планеты Надежда.

Существует несколько версий о происхождении и сущности Странников. Считается, что это самая древняя раса во Вселенной, проявившая себя еще в те доисторические времена, когда материя была «примитивна». Таким образом, по отношению к нам Странники — это «существа, живущие в пустоте, далекие от нас, медлительные и величественно-равнодушные». При этом, однако, за миллиарды лет эволюции они овладели «полнейшей властью над материей без машин».

Обнаружив слаборазвитые гуманоидные цивилизации, земляне занялись прогрессорской деятельностью на планетах Саракш, Гиганда и Панта. С равными по возможностям цивилизациями установлены дипломатические отношения. На Земле имеются официальные представительства леонидян, тагорян и голованов (разумных киноидов с Саракша). Иногда на Землю наносят визиты наиболее «продвинутые» представители слаборазвитых рас, так поступил однажды легендарный Колдун — лидер радиоактивных мутантов Саракша.

Среди планет с жизнью, но «без разума» следует выделить Пандору. Это мир с плотной атмосферой, покрытый влажными джунглями, которые прямо-таки кишат всевозможными и смертельно опасными хищниками. Там можно встретить беспощадного ракопаука и гигантского тахорга. Пандора стала излюбленным местом биологов и охотников. Со временем на ней соорудили популярный курорт. Однако есть сведения, что в глубинах джунглей скрывается цивилизация амазонок, сумевших подчинить себе биосферу планеты, превратив ее в послушный многофункциональный механизм.

Людены и вертикальный прогресс
В течение 22 века жизнь на Земле менялась мало, все силы уходили на расширение человеческого присутствия в космосе и на прогрессорскую деятельность. Однако «золотой век» относительной тишины и спокойствия должен был когда-нибудь закончиться. Об этом много думала группа молодых интеллектуалов во главе с Геннадием Комовым. Их размышления оформились в Теорию вертикального прогресса. Суть ее в том, что, выйдя во Вселенную, землянин неизбежно станет галактическим человеком с другой психологией, «с иными законами существования, с иными целями существования».

В конце 22 века теория вдруг получила неожиданное подкрепление в виде практики: КОМКОН-2 выяснил, что на Земле действует сплоченная группа людей с экстраординарными способностями, которые называют себя метагомами или люденами. Фактически людены — это новый подвид людей, сумевший инициировать «третью сигнальную систему» и обрести способности галактического человека (или даже Странника). К сожалению, люденом может стать далеко не всякий. Раскол человечества на два подвида привел к потрясению, последствия которого из 22 века трудно оценить…

* * *
Многие современные комментаторы по-новому интерпретируют утопию Стругацких. Дескать, Мир Полудня антиутопичен, он фашистский или даже апокалиптический. Но признайтесь, положа руку на сердце: вам совсем не хотелось бы жить в таком мире?..

Отсюда: www.mirf.ru/book/mir-poldnya/

@темы: Ссылки, «Трудно быть богом», «Обитаемый остров», «Полдень, XXII век», «Волны гасят ветер», «Жук в муравейнике», «Далёкая Радуга», Попытка к бегству, «Малыш», «Страна багровых туч», Парень из преисподней, Возвращение (Полдень XXII век)

---

Любопытно

[silent-gluk]

Денис Миллер, Сергей Лифанов-Фокин. Слова-образы.

Отсюда: author.today/reader/52234/411099

Иллюстрации к "Полдню" и "Возвращению": Макаров и Рубинштейн

"Иллюстрации используются для передачи эмоциональной атмосферы художественного произведения, визуализации героев повествования, демонстрации объектов" (с) Википедия

А хорошая иллюстрация – становится частью текста. Особенно в детстве, при первом прочтении. И когда дальше один и то же иллюстратор продолжает сопровождать вас по другим произведениям того же автора – он становится как бы соавтором. Но бывает так, что один и тот же текст в разных изданиях иллюстрируется разными художниками. Каждый из которых, взяв некоторый ключевой момент произведения и проиллюстрировав его, показав героя, образ, передав атмосферу, своим взглядом, дополняет воображение читателя и придает ему своеобразную стереоскопию, даже объемность. Вот один из таких примеров. Юрий (Георгий) Макаров (1921-1992) дважды иллюстрировал два разных варианта одной и той же повести братьев Стругацких в классической серии «рамочка» («Библиотека фантастики и приключений» издательства «Детгиз», позже переименованное в «Детскую литературу» – первое, под названием «Возвращение (Полдень, 22-й век)» 1962-го года, и дополненное, под названием «Полдень, XXII век (Возвращение)» опубликованное в 1967 году тем же издательством в той же серии. И это было такое же переосмысление и дополнение, как и у авторов: Макаров чуть изменил стиль рисунка, добавил или изменил первоначальные варианты иллюстраций. А в 1975-м ленинградский филиал той же «Детской литературы» выпустил сборник «Полдень, XXII век. Малыш», пригласив своего художника – Льва Рубинштейна (уже иллюстрировавшего к тому времени «Малыша» Стругацких и более известный любителям жанра Фантастики по иллюстрациям к произведениям Георгия Мартынова – трилогии «Звездоплаватели», дилогии «Каллисто-Каллистяне», романам «Гианея», «Сто одиннадцатый». И Рубинштейн не побоялся и показал свой взгляд на тех же героев, те же ключевые моменты повести, что и Макаров дополнив, что естественно, своим, личным взглядом, в своей, не менее чем у Макарова, запоминающейся манере. (Примечание: на парах иллюстраций – слева Макаров, справа Рубинштейн -- указаны главы из повести Стругацких, к которым они сделаны.)

Этот пост был опубликован на Яндекс дзене , там есть комменты

@темы: Ссылки, Картинки, «Полдень, XXII век», «Малыш», Возвращение (Полдень XXII век), Полдень XXII век (Возвращение)

---

Любопытно

[silent-gluk]

К вопросу о Странниках, или Снова Стругацкие

Мы хотели – правда, хотели! – отвлечься от темы братьев Стругацких, хотя бы на время (про Майю Тойвовну мы помним, и обязательно напишем, но не вот-прям-щаз). Но виноват во всем наш читатель с ником Жёсткий психолог (он же [email protected]). За что ему большое спасибо. В разговоре о Странниках мы как то перешли на комаров, потом… Весь разговор пересказывать не станем, его можно почитать по этой ссылке.

Комары, насколько нам известно, неразумны. В уголовном праве убийством является причинение смерти другому человеку. В УК РФ читаем: «убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку». То есть наш читатель совершенно прав – уничтожение комара не является убийством с правовой точки зрения, и так же он прав, адаптировав определение под реалии мира Полудня: умышленное причинение смерти другому разумному существу. Пока мы говорим только об умысле, причинение смерти по неосторожности мы тут рассматривать не станем, и чуть позже вы поймёте, почему.
Ещё один важный момент касается Странников. Мы не знаем их мотивов. Не знаем их психологии и не знаем их логики. Мы знаем только их действия, и именно на этой основе мы можем попробовать сформулировать этакое «усреднённое» отношение людей мира Полдня к ним.

Итак, на орбите планеты, далёкой от Земли, Странники ставят боевой, тщательно замаскированный, спутник. Он несёт две ракеты. Первую выпустил не пойми когда и в кого. Второй достался кораблю четы Семёновых. Зачем спутник там поставлен? Судя по всему, для блокады планеты и недопущения контакта с цивилизацией, которая находилась внизу – или для недопущения их выхода в космос. И в первом случае двух ракет более чем достаточно.

Простой читатель наверняка скажет (и сказали в комментариях): две ракеты – это ерунда, это слишком мало для серьёзных намерений. Но Борис Стругацкий не простой читатель и писатель, он астроном. А астрономы, моряки и даже туристы прекрасно понимают: две ракеты – это очень много. Вероятность обнаружения конкретной планеты в космосе крайне мала. А учитывая размеры Вселенной, она стремится к нулю. Это как оказаться в океане на плотике и надеяться, что тебя подберёт случайный корабль. Даже сейчас, когда движение по морям очень оживлённое, вероятность обнаружения крайне мала. Но плотность морских судов в морском пространстве Земли, даже сто лет назад, даже двести, в бесконечное или просто огромное количество раз выше плотности движения в космосе космических кораблей всех рас в любое время. С этим вроде разобрались, хотя вопросы наверняка возникнут.
Теперь к Странникам. Могли ли они предполагать выход в космос неразумных существ? Думается, нет. То есть Странники не могли не понимать, что их ракеты отработают по разумным существам или их автоматическому аппарату. Могли ли Странники рассчитывать, что это будет исключительно робот? Ну, на наш взгляд – точно нет, рискнём предположить, что и на взгляд людей мира Полудня – тоже.

Конечно, Комов даёт этому объяснение:

"Когда Комов заговорил снова, голос у него был какой-то необычный, какой-то надломленный. Заговорил он о Странниках; сначала подивился тому, что Странники, поставив охранный спутник, пошли на риск, граничащий с преступлением, но потом сам же вспомнил косвенные данные, согласно которым Странники всегда путешествуют целыми эскадрами и всякий одиночный звездолёт в их представлении не может быть ничем иным, кроме автоматического зонда..."

Честно говоря, сомнительное какое-то объяснение. Если Странники – высокоразвитая цивилизация, а мы априори принимаем, что это так, то откуда такой ограниченный взгляд? Они что, не могут допустить существование каких-то других подходов к космическим полётам? Или Странники смотрят на развитие цивилизаций по принципу «Есть две точки зрения – моя и неправильная, если мы летаем так, то и все остальные должны летать так и только так»? Если это предположение верно, то какая-то не очень красивая история получается. А если неверно, если косвенные данные истолковали неправильно, то это ситуация действительно граничит с преступлением.

И, кстати, нам одним интересно, какие именно косвенные данные могли свидетельствовать о том, что Странники летали целыми эскадрами?..
Да, потом Комов сам произносит эти слова:

"полувековая варварская эпоха одиночных полётов в свободный поиск – слишком много жертв, слишком много нелепых ошибок, слишком мало толку…"
Но… Но всегда остаётся «но». В данном случае – был корабль Семёновых, сбитый со спутника Странников.

Итак, что же у нас выходит на круг? А выходит интересная картинка. Несмотря на стремление авторов уверить нас о том, что Странники – это сверхразвитая цивилизация, которая не агрессивна и крайне добра, эпизод с кораблём Семеновых это опровергает. На корню опровергает. Эти конкретные Странники готовы совершить поступок, который представляет собой убийство разумного существа, даже не пытаясь вступить с ним в контакт. Мы подчёркиваем: убить любое разумное существо и в любых количествах. Ведь это мог быть не исследователь с тремя людьми на борту, это мог быть заблудившийся экскурсионный корабль, везущий детей на каникулы…

Иными словами, как минимум одна из цивилизаций Странников является или агрессивной и воинственной, или безответственной. Одна из, так как скорее всего, и Борис Натанович Стругацкий подтвердил это в одном из интервью, Странники — это группа цивилизаций. Мы уже как-то говорили: применение янтарина и даже схожесть архитектуры (хотя это нигде не указывается) ни в коей мере не говорит о том, что это одна и та же цивилизация. Мы все используем кирпич, и если посмотреть на исторические здания по всему миру, то можно будет легко определить общие черты, характерные той или иной эпохе. Даже схожие предметы искусства не говорят о том, что их создал один и тот же народ. Недавно мы писали о вуду и об изображении их Лоа, которые очень часто копируют католические изображения с поправкой, а иногда и без неё, на цвет кожи. Никто ведь не станет утверждать, что автохтон Гаити и автохтон Франции или Германии — это представители одной расы, верно?

Ну а теперь зададим вопрос: имеет ли основания страх перед Странниками у некоторых представителей человечества? Учитывая, что минимум один вид Странников ставит самострелы на разумных существ? Ведь, по сути, этот спутник – не что иное, как самострел, установленный в подъезде жилого дома. Рано или поздно он подстрелит или хозяина, или гостя.

Да, рядовые жители мира Полдня, скорее всего, не знают об этих проблемах. Но те, кто принимает решения – знают. И как они должны оценивать эту информацию? «Жук в муравейнике» – или «Хорёк в курятнике»?...

Ну, вроде бы всё. Мы благодарны вам, наши читатели, за ваши комментарии и обсуждение. Постараемся и дальше быть интересными для Вас.

Отсюда:

@темы: Ссылки, «Малыш»

---

А вот тоже интересная статья... Часть 2

[silent-gluk]

Утащено отсюда: magazines.russ.ru/novyi_mi/2010/9/am12.html

Опубликовано в журнале:
«Новый Мир» 2010, №9
ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА
МАРК АМУСИН
Избирательное сходство
Достоевский в мирах братьев Стругацких

Амусин Марк Фомич — литературовед, критик. Родился в 1948 году. Докторскую диссертацию по русской филологии защитил в Иерусалимском университете. Автор книг “Братья Стругацкие. Очерк творчества” (1996), “Город, обрамленный словом” (2003), “Зеркала и зазеркалья” (2008). Статьи публиковались в журналах “Время искать”, “Зеркало”, “Звезда”, “Нева”, “Знамя”, “Вопросы литературы”, “Новый мир”. Живет в Израиле.


Достоевский в мирах братьев Стругацких

Но время шло, мировоззренческие горизонты братьев Стругацких все больше затягивало дымкой умудренного скептицизма. И как-то так получалось, что они, обретая вкус к нестандартным вопросам, коллизиям, ракурсам, пытаясь вообразить варианты будущего, словно бы наталкивались на вешки — предвидения и предостережения, — которыми загодя разметил это пространство Федор Михайлович.

В “Хищных вещах века” писатели набрасывают сценарий тупикового развития человеческого сообщества. “Страна дураков”, где развертывается действие повести, — яркая иллюстрация мыслей Достоевского об опасности безграничного изобилия и комфорта при отсутствии духовной перспективы. Пресыщенные вещами и едой, безнадежно потерявшие смысл жизни, тамошние обитатели занимаются вандализмом, пускаются в самоубийственные приключения, спиваются или с головой погружаются в виртуальные электронно-наркотические миры.

В этой же повести впервые отчетливо проявляется черта поэтики Стругацких, объективно сближающая их с великим русским психологом. Достоевский охотно использовал детские образы и мотивы для заострения своих смысловых построений. Достаточно вспомнить девочку, обращающуюся в “продажную камелию” в больном сознании Свидригайлова, и несчастных детей пьяницы Мармеладова (“Преступление и наказание”), другую “девочку лет восьми”, перевернувшую душу героя рассказа “Сон смешного человека”, маленького страдальца Илюшу Снегирева из “Братьев Карамазовых” и, в качестве квинтэссенции “детского” символизма Достоевского, — рассуждение Ивана Карамазова о мировой гармонии и слезе ребенка. Достоевский умело и целенаправленно пользовался образом страдающего дитяти как тараном — для разрушения читательской “защиты”, для прободения толщи равнодушия, комфортного душевного эгоизма, рассудочности.

Интересно, что братья Стругацкие тоже часто вводят детские образы — с повышенной смысловой нагрузкой — в свои реалистико-фантастические сюжеты. В “Далекой Радуге” отношение к детям становится оселком, на котором проверяются зрелость и альтруизм общества в целом и моральные качества отдельных его членов. В “Хищных вещах века” судьбы мальчиков, Лэна и Рюга, потенциальных жертв разбушевавшегося общества потребления, означивают символическое перепутье, на котором оказалось человечество.

Продолжается эта линия и дальше — в “Малыше”, в “Пикнике на обочине” (Мартышка). И так до “Жука в муравейнике”, о котором речь пойдет отдельно. Конечно, Стругацкие далеки от “жестокого реализма” Достоевского, программно надрывающего читательскую душу зрелищем детских страданий. Они просто фокусируют на детях проблемы большого, взрослого мира, причем проблемы эти получают дополнительную остроту и философско-педагогический окрас.

Итак, Стругацкие обретают все большую художественную и интеллектуальную зрелость, проблематика их произведений становится многомернее и тоньше. А “дух Достоевского” по-прежнему витает над ними, порой “конденсируясь” на страницах их книг. Взять хотя бы одно из вершинных их достижений — повесть “Улитка на склоне”. Здесь завораживающе яркие фантастические описания сплетаются с сатирой, размышления о путях развития цивилизации соседствуют с приключениями и пограничными ситуациями в духе философии экзистенциализма. И посреди этой густой, напряженной виртуальной реальности нет-нет да и звучат отголоски рефлексии Достоевского. Помните, рассказчик в “Записках из подполья” задирал своих воображаемых собеседников, а заодно и будущих преподавателей научного коммунизма: “Тогда-то — это все вы говорите — настанут новые экономические отношения, совсем уж готовые и тоже вычисленные с математическою точностию, так что в один миг исчезнут всевозможные вопросы, собственно потому, что на них получатся всевозможные ответы. Тогда выстроится хрустальный дворец. <…> Конечно, никак нельзя гарантировать (это уж я теперь говорю), что тогда не будет, например, ужасно скучно”.

Достоевский, устами своего героя, возражает против неуклонности социальных законов, провозглашаемых “материалистами”, против арифметической калькуляции потребностей и проявлений человеческой природы. Стругацкие в “Улитке” вторят по-своему “подпольному человеку”, разве что несколько снижая его пафос и добавляя сарказма. Один из персонажей повести, живущий в бюрократизированном и насквозь фальшивом мире Управления, говорит:
“В последнем своем выступлении, обращаясь ко мне, директор развернул величественные перспективы. <…> Если хотите знать, все будет снесено, все эти склады, коттеджи… Вырастут ослепительной красоты здания из прозрачных и полупрозрачных материалов, стадионы, бассейны, воздушные парки, хрустальные распивочные и закусочные! Лестницы в небо! <…> Библиотеки! Мышцы! Лаборатории! Пронизанные солнцем и светом! Свободное расписание!”

Похоже на конспект упований самих Стругацких пятилетней всего давности. Но теперь они переводятся в пародийный регистр. Наивному энтузиасту возражает скептик: “Я же тебя знаю. И всех я здесь знаю. Будете слоняться от хрустальной распивочной до алмазной закусочной. Особенно если будет свободное расписание. Я даже подумать боюсь, что же это будет, если дать вам здесь свободное расписание”. Хрустальный дворец сведен к функциональному уровню общепитовской точки, к тому же тупиковой.

Писатели теперь признают, что главное — в подробностях, в тонких механизмах перехода, “скачка из царства необходимости в царство свободы”.
И обнаруживают здесь зияние. Остается совершенно непонятным, каким образом возникновение “новых экономических отношений” подавит низменные стороны человеческой природы и разовьет высшие.

Стругацкие становятся с возрастом трезвее, скептичнее, но отнюдь не утрачивают вкуса к постановке и анализу масштабных мировоззренческих вопросов. Свидетельством тому — роман “Пикник на обочине”, в котором авторы как раз внимательнейшим образом, пусть и в привычном фантастическом ракурсе, рассматривают мироощущение рядового человека, горизонт его жизненных ожиданий, субстанцию его надежд и “хотений”. Все это, конечно, на модели лихого сталкера Рэда Шухарта. Образ этот связан с “достоевской” проблематикой опосредованно, но несомненно.

С одной стороны, история Шухарта становится в изложении Стругацких очередной инвективой против капитализма, против стремления к наживе и шкурного интереса как главных жизненных стимулов. Авторы впечатляюще изображают деградацию незаурядной личности в условиях суженного и искаженного спектра мотиваций. Рэду нужно поддерживать семью, обеспечивать ее материальное благосостояние — и ради этой приватной цели он, обретаясь в “мире наживы”, готов идти на все, рискуя и своей жизнью, и уж тем более такой абстракцией, как общее благо.

Однако есть в изображении и второй план. Рэд Шухарт олицетворяет бунт индивида против Системы и системности, против стремления обуздать, обкорнать человеческую натуру и загнать ее в прокрустово ложе порядка и подчиненности. Его азартному, авантюрному характеру претит аккуратно отсиживать по сорок часов в неделю на рабочем месте за умеренную зарплату, зная при этом, что кто-то наверху срывает большие куши. Все это переплетается во внутреннем монологе Рэда, когда он оказывается рядом с Золотым шаром, исполняющим, согласно легенде, самые заветные желания: “Но как же мне было сталкерство бросить, когда семью кормить надо? Работать идти? А не хочу я на вас работать, тошнит меня от вашей работы, можете вы это понять? Если человек работает, он всегда на кого-то работает, раб он — и больше ничего, а я всегда хотел сам, сам хотел быть, чтобы на всех поплевывать, на тоску ихнюю и скуку…” Это явно перекликается с мыслями “подпольного человека”: “Я не приму за венец желаний моих — капитальный дом, с квартирами для бедных жильцов по контракту на тысячу лет. <…> Уничтожьте мои желания, сотрите мои идеалы, покажите мне что-нибудь лучше, и я за вами пойду. <…> А покамест я еще живу и желаю, — да отсохни у меня рука, коль я хоть один кирпичик на такой капитальный дом принесу!”

Стругацкие в этом романе не изменяют своему старому антисобственническому, антииндивидуалистическому кредо. Но — усложняют его параметры, убеждаясь в том, как глубоко укоренен в человеческой природе принцип “Своя рубашка ближе к телу”. Кстати, здесь, в “Пикнике”, писатели впервые пытаются наметить образ “положительно прекрасного человека”, противостоящего окружающему его грязно-безобразному миру. Ведь образцовые герои их раннего творчества — Быков и Юрковский, Жилин и Горбовский, Крутиков и Кондратьев — проявляли свои прекрасные качества на столь же лучезарном жизненном фоне. В “Пикнике” очень любопытным образом появляется на полях сюжета фигура советского ученого Кирилла Панова, который вскоре погибает после похода в Зону, но остается в сознании Рэда как “луч света”, как смутный идеал бескорыстия, преданности науке (а не “счету текущему”) и попросту человечности. Конечно, фигура эта дана очень пунктирно, чуть ли не апофатически, Кирилл (“святой человек”, как называет его Рэд) произносит в повести не больше десятка фраз. Тем не менее Стругацким удается этими скупыми средствами создать удивительно привлекательный образ, напоминающий об обаянии — хоть и гораздо более “явленном” — князя Мышкина.

Прежде чем расстаться с “Пикником”, нужно сказать несколько слов о трансформации романа в сценарий фильма Тарковского “Сталкер”. Трансформацию эту осуществили сами Стругацкие, но под явным влиянием режиссера, который не только отчетливо исповедовал христианство, но и находился под сильным влиянием Достоевского. Шухарт в фильме изменился до неузнаваемости. В сценарии именно с ним парадоксальным образом сопрягаются качества высокой духовности, проповедь добра и смирения, резиньяция, уход от соблазнов и иллюзий “материальной цивилизации”. Сотрудничество Стругацких с Тарковским, художником изначально, по личностному складу им не близким, принесло оригинальные творческие плоды, отмеченные близостью к проблематике Достоевского.

А теперь обратимся к “Жуку в муравейнике” — ведь фраза из повести стала, как уже говорилось, “триггером” всего этого рассуждения. Особенно запоминается финал повести, где начальник всемирной службы безопасности — КОМКОНа — Сикорски убивает прогрессора Льва Абалкина по подозрению в том, что тот — агент, пусть и невольный, загадочных пришельцев-Странников. В этой трагической коллизии нет правых и виноватых. Сикорски действует из лучших побуждений, он озабочен безопасностью и благом всех землян, и на его плечи давит огромная ответственность. Стругацкие, однако, намеренно сохраняют амбивалентность ситуации. Истинная природа Абалкина так и остается неясной, а значит, его жизнь приносится как жертва на алтарь общего блага — быть может, зря (уж не говоря о том, что субъективно он ни в чем не виновен).

Авторы очень тонко накладывают на образ Абалкина “детские” коннотации — он один из группы “подкидышей”, рождение которых сопряжено с тайной и потенциальной угрозой. Он изначально находится в положении “без вины виноватого”. Он волею обстоятельств оказывается объектом эксперимента, задуманного, быть может, не на Земле, на нем лежит неизбывная тень подозрения и печать изгойства.

В этой крайне сложной, “сконструированной” ситуации нелегко уловить какую-то связь с экзистенциально-метафизическими построениями Достоевского. Тем не менее она есть. В сущности, финальная коллизия “Жука в муравейнике” отсылает к знаменитому рассуждению Ивана Карамазова о “слезе ребенка” и мировой гармонии. Оправдана ли эта самая мировая гармония, если она зиждется на несправедливости по отношению хотя бы к одному члену человеческого сообщества (то, что этот “член” — младенец, придумано Иваном для усиления и заострения тезиса)? И тот же самый вопрос в неявной форме звучит в повести Стругацких. Допустимо ли обеспечивать безопасность планеты Земля ценой убийства невиновного — субъективно, а может быть и объективно?

Понятно, что ставить так вопрос в практической плоскости немыслимо. Во все времена, при любом режиме и при любой погоде практические соображения “блага большинства” имели приоритет перед правами отдельной личности и милосердием по отношению к ней. Но ведь и Иван Карамазов, разговаривая с Алешей, разбирает не конкретные случаи. Он метит в фундамент мироустройства, он поверяет реальность “божьего мира” максималистским идеалом. Иван отказывает в моральном оправдании гармонии, допускающей насилие и несправедливость по отношению к хотя бы одному-единственному младенцу, — и “возвращает билет”. Мы помним, что Иван Карамазов таким образом “бунтует” против перспективы мессианского взаимного всепрощения и примирения, славящего Божественный промысел в конце времен. Можно счесть его позицию экстремистской, риторически заостренной, не совпадающей с позицией самого Достоевского (и это, конечно, так — Алеша тут же приводит в качестве контраргумента всеискупляющее самопожертвование Христа) — но выражена она с редкостной силой и проникновенностью.

И у Стругацких открытый финал повести возвещает, среди прочего, о том, что мессианские времена не настали и в основе той счастливой и достойной жизни планеты, которая составляет угадываемый фон приключенческого сюжета, лежит неизбывная ущербность. Последнюю можно трактовать как первородный грех, как “отягощенность злом”, а можно — и как принципиальную информационную недостаточность.

Можно перевести этическую коллизию “Жука” в познавательную плоскость и сказать, что Стругацкие здесь признают ограниченность суверенного человеческого разума перед лицом загадок и вызовов бытия, бесконечности вселенной. Ни Сикорски, ни Бромберг, ни Каммерер, ни все мудрые члены Мирового совета не способны найти единственно правильное решение в “пограничной ситуации”. Не приближаются ли здесь стойкие и бескомпромиссные рационалисты-шестидесятники — о, невольно и разве что полуосознанно — к провозглашенной Достоевским формуле “Смирись, гордый человек”?

Осталось поговорить о последнем прозаическом опыте автора Братья Стругацкие — о романе “Отягощенные злом”. Произведение это, сложно сконструированное, многоуровневое, наполненное разноплановыми культурными реминисценциями и аллюзиями на текущие — перестроечные — события, не назовешь большой творческой удачей. Однако роман весьма показателен в плане духовной эволюции братьев Стругацких и состояния, в котором писатели пребывали на этапе своего движения, оказавшемся финальным… А угадываемые в тексте переклички с Достоевским особенно значимы — и одновременно полемичны.

Смысловой стержень романа — идея повторяющихся в истории человечества явлений / перевоплощений Христа. Нет нужды напоминать, какую роль образ Иисуса Христа играл в мировоззрении Достоевского. Он был для писателя фокусной точкой бытия, смыслом и оправданием человеческой жизни, средоточием духовной красоты и блага. В одном из писем (1854 г.) писатель нашел удивительно яркое и лаконичное выражение для своей “христоцентричности”: “…если б кто мне доказал, что Христос вне истины и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться со Христом, нежели с истиной”.

А теперь взглянем на то, как “работают” с этим вечным образом, с этой квинтэссенцией религиозно-этических представлений и упований братья Стругацкие.

В романе образ Христа предстает в нескольких ипостасях. Первая из них — фигура Учителя, пророка и проповедника из Иудеи первого века Новой эры, соотносимая с евангельским прототипом. Давая собственную историософскую трактовку легендарных событий, Стругацкие сочетают уважение к преданию — никаких насмешек и вульгарных модернизаций — с последовательно рационалистским подходом. Схема конкретных обстоятельств места и времени, психология, социология — и никаких чудес, ничего трансцендентного. Учитель, Рабби исторической линии “ОЗ” — добрый, мудрый, проницательный и мужественный человек, стремящийся направить людей на пути любви и справедливости. Стругацкие наделяют его лишь одним из ряда вон выходящим признаком: “…Он все знал заранее. Не предчувствовал, не ясно видел, а просто знал”. Он сознательно выбирает “крестную муку”, чтобы привлечь к своей проповеди внимание народа, — “не оставалось Ему иной трибуны, кроме креста”. Но подвиг его оказывается напрасным.

Современная версия вечного образа — великий педагог Георгий Анатольевич Носов. Ему приданы черты “положительно прекрасного человека”, при этом вполне посюстороннего, от мира сего, без каких-либо атрибутов божественности. Он одарен глубоким и тонким пониманием человеческой природы, талантами социального психолога, антрополога, культуролога. Он воплощает собой “социологию добра”. Но главное его качество — абсолютное милосердие, распространяющееся на всех без исключения людей. Именно оно раскалывает окружающих на его злобных врагов и беззаветных последователей.

С образом Георгия Анатольевича связана прямая реминисценция из Достоевского. Приведенные чуть выше слова из его письма о Христе эхом откликаются в “Отягощенных злом”. Один из окружающих Г. А. “апостолов” так говорит о своем Учителе: “Г. А. бог. Он знает истину. И если даже ваша паршивая практика покажет потом, что Г. А. оказался не прав, я все равно буду верить в Г. А. и смеяться над вашей практикой, и жалеть вас в минуту вашего жалкого торжества...” По сути, одно и то же, с легким семантическим сдвигом: на место слова “истина” поставлен “опыт”.

(Заметим, что на этом череда воплощений не кончается. У Г. А. по ходу сюжета обнаруживается сын, вождь гонимой Флоры, и в нем тоже проглядывают черты учителя, проповедника, подвижника.)

Но нам нужно поговорить еще об одной ипостаси вечного образа, присутствующей в романе. Это — Демиург (он же Гончар, Кузнец, Гефест, Птах, Яхве…) — существо трансцендентной природы, явившееся на Землю, чтобы каким-то образом изменить рутинное течение событий. Стругацкие тут дают весьма вольную отсылку к представлениям гностиков о божестве низшего ранга, творение которого принципиально ущербно, дефектно. И все же парадоксальным образом Демиург, согласно художественной логике повествования, — еще одно воплощение Христа, а его пребывание в человеческом мире — очередное Пришествие.

Разумеется, соединяя в одной фигуре черты божества гностической традиции и героя евангельского предания, Стругацкие бесшабашно идут против всех канонов христианства и уж тем более удаляются от позиции Достоевского, видевшего в Иисусе полноту божественно-человеческого совершенства, сияние безупречной нравственной красоты. Однако, продолжая сопоставление образных систем авторов, легко прийти к выводу: Демиург в романе — это Христос, парадоксально соединившийся с Великим инквизитором из поэмы Ивана Карамазова. Любовь и милосердие его “отягощены знанием”, трагическим знанием об инерционной, едва ли поддающейся исправлению человеческой природе, о неискоренимой склонности людей использовать свободу во зло, для разрушения и саморазрушения, о том, что без использования “власти, чуда и авторитета” человечество и ход истории не изменить. Поэтому в своих странных экспериментах он демонстрирует порой “жестокие чудеса”. Поэтому ищет контактов и, может быть, сотрудничества с “могущественными организациями” (читай — с “силовыми структурами”).

К пониманию истинной природы и трагизма этого образа призывает героя-рассказчика ближайший соратник Демиурга, Агасфер Лукич: “Не мог же я не заметить на этих изуродованных плечах невидимого мне, непонятного, но явно тяжкого креста. <…> Да в силах ли я понять, каково это: вернуться туда, где тебя помнят, чтут и восхваляют, и выяснить вдруг, что при всем том тебя не узнают! Никто. Никаким образом. Никогда. Не узнают до такой степени, что даже принимают за кого-то совсем и чрезвычайно другого. <…> Да в силах ли понять я, каково это: быть ограниченно всемогущим?”

В итоге можно сказать: “Отягощенные злом” — развернутая и замысловатая вариация на темы исторических судеб христианства, “подражания Христу”, насущности и недостаточности чисто теологического подхода к “спасению мира”. Это — арьергардный бой, который дают уставшие (как Демиург), во многом разочаровавшиеся провозвестники гуманистического преображения человечества. О, теперь они прекрасно видят наивность и самонадеянность своих упований четвертьвековой давности. Они признают значимость религиозной веры, важность высокого, надмирного, трансисторического идеала для такого преображения. Им намного понятнее христианские убеждения и душевные порывы Достоевского. Но полностью принять их они не могут
и остаются при своем старом кредо светского гуманизма: “…что никаких богов нет и нет демонов, и нет магов и чародеев, что ничего нет, кроме человека, мира и истории”. Просто теперь они понимают, что действовать в этом мире и в этой истории, менять их к лучшему — дело необычайно сложное и, быть может, безнадежное.

…Мне кажется, сказанного в этой статье достаточно, чтобы признать: Стругацкие в своих футурологических путешествиях и поисках действительно постоянно оказывались вблизи смысловых “гравиконцентратов”, порожденных за век до них гением Достоевского. Их словно магнитом втягивало в поле антиномий и противоречий, в котором обреталось сознание великого писателя: между горячей верой и скептическим рационализмом, между этическими императивами и житейской реальностью, между историческими закономерностями и свободой…

В этом, пожалуй, нет ничего удивительного. Если обратиться к тем особенностям творчества Достоевского, о которых говорилось в начале статьи, — острой идеологической ангажированности, масштабности смысловых построений, сочетании экзистенциальной напряженности с устремленностью в будущее и с социальной проективностью — то кого бы мы назвали продолжателями традиции Достоевского в российской литературе, особенно советского периода? То-то и оно, найти их не так легко. Ну, Леонов, в каком-то смысле Эренбург, Солженицын, ну, отдельными своими сторонами Трифонов и Битов. И Стругацкие занимают свое место в этом недлинном перечне — как бы это ни казалось странным. Избирательное типологическое сходство, во всяком случае, присутствует.

Однако дело, думаю, не ограничивается частичным пересечением интеллектуальных интересов и “горизонтов видения” этих авторов. Возможен и более общий, дополняющий ракурс воззрения на поднятую здесь тему.

При всем разительном различии исходных позиций есть в мировоззрении Достоевского и Стругацких существенно общая черта: стремление к солидарности, мечта о преодолении розни, о воцарении в человеческом сообществе дружеских, братских отношений. В этом пункте сближаются и ценностные парадигмы социализма и христианства, традиционно оппонировавшие друг другу.

Достоевский считал, что религия и социализм несовместимы, непримиримо враждебны. Ход истории, особенно советской, как будто подтвердил его мнение — и в то же время показал, что между ними существует немало общих точек. Сегодня и христианство (в понимании Достоевского), и социализм в его гуманистической версии противостоят могучим энтропийным силам и тенденциям, действующим внутри цивилизации: равнодушию, безответственности, потребительству и обессмысливанию жизни.

Может быть, пришло время двум этим началам, связанным неравнодушием к “человеческому проекту”, объединить усилия в деле, о котором писал Сент-Экзюпери: “Есть лишь одна проблема — одна-единственная в мире — вернуть людям духовное содержание, духовные заботы”.

@темы: Ссылки, Сталкер, Параллели, Литературоведение, Понедельник начинается в субботу, «Полдень, XXII век», «Стажёры», «Хищные вещи века», «Жук в муравейнике», «Далёкая Радуга», Улитка на склоне, «Малыш», Отягощенные злом, «Пикник на обочине»

---

А сегодня поговорим о фильме...

[silent-gluk]

Фильм-спектакль "Малыш"

Об этой постановке мы когда-то давно говорили, но видео тогда не было.

Фильм-спектакль в двух частях, по одноимённой научно-фантастической повести Аркадия и Бориса Стругацких в постановке Государственного академического центрального детского театра.

На пустынной планете космонавты-земляне встретили Малыша, похожего на обычного ребёнка. Со временем они пришли к выводу, что он - единственный, кто остался в живых после катастрофы, которую потерпел земной космический корабль. Малыша усыновила невидимая загадочная цивилизация...

Режиссёры: Алексей Бородин, Юлия Косарева
Сценарист: Дина Данилова
Оператор: Дмитрий Гуторин
Композитор: Михаил Чекалин
Художники: Станислав Бенедиктов, Евгений Епишкин
Страна: СССР
Производство: Главная редакция программ для детей и юношества ЦТ
Год: 1987

Актёры: Татьяна Курьянова, Юльен Балмусов, Юрий Лученко, Александр Хотченков, Наталья Цымбал

Жанр: научная фантастика, экранизация

На ютубе качество, кажется, лучше, но оттуда видео не встраивается: youtu.be/ebjghPiqkoE

Так что пока так -

Утащено отсюда: my.mail.ru/community/abs/4B8A6CD448A2C679.html

@темы: Видео, Ссылки, Фильмы, Перепост, «Малыш»