[strugatskie]

Журавлева В. Два закона Жюля Верна // Комсомольская правда (М.). - 1960. - 9 дек. - С.3.

ДВА ЗАКОНА ЖЮЛЯ ВЕРНА

Фантастика стремится к звездам...
Несколько лет назад "космическая" научная фантастика ограничивалась пределами Солнечной системы. Фантасты "запускали" корабли на Луну. реже - на Марс и Венеру.
В начале 1960 года издательство "Молодая гвардия" выпустило сборник научно-фантастических рассказов "Дорога в сто парсеков". В этом сборнике половина "космической" фантастики относилась уже к межзвездным перелетам.
Прошло еще полгода. В новом сборнике "Альфа Эридана", выпущенном тем же издательством, из девяти "космических" рассказов восемь описывают межзвездные перелеты. Это 88,9 процента!


Не так давно писатель В. Немцов утверждал, что нельзя мечту "выгонять кнутом за пределы Солнечной системы. Там ей холодно и пусто". Мечту фантастов выгнала за пределы Солнечной системы сама жизнь. Подвиг советского народа, приступившего к завоеванию космоса. дал фантастике крылья большого размаха.
Как и следовало ожидать, пространство за пределами Солнечной системы оказалось не более холодным и пустым, чем, например, пространство между орбитами Юпитера и Сатурна. И созданные воображением фантастов корабли смело устремились к звездам. Быть может, даже чересчур смело. Когда пройденное кораблями расстояние начало измеряться сотнями парсеков, кое-кто сказал: "Сказка..." А когда в романе А. Колпакова "Гриада" был описан корабль, прилетевший из другой... метагалактики, началась дискуссия о допустимых пределах вымысла в научной фантастике.
Дискуссия продолжается. Идет спор о том, как далеко должны летать корабли в научно-фантастических романах. Идет спор о праве фантастов изображать ракеты фотонные и гравитонные...
Развитие науки и техники не имеет предела. И потому для человека нет в космосе принципиально недостижимых целей. Есть лишь цели, недостижимые в данное время. Тем, кто хочет строго отмерить для фантастики "допустимую дистанцию", следовало бы вспомнить слова Жюля Верна: "Что бы я ни сочинял, что бы я ни выдумывал, - все это всегда будет ниже действительных возможностей Настанет время. когда достижения науки превзойдут силу воображения". Но если для научной фантастики вообще нет шлагбаумов, то для каждого конкретного произведения такие шлагбаумы существуют. И расстояние, на котором они поставлены, точно определяется вторым законом Жюля Верна.
Жюль Верн никогда не считал фантастические машины самоцелью. Эти. машины нужны были только для того, чтобы герои романов могли совершать свои необыкновенные путешествия. И степень фантастики, степень вымысла строго "дозировалась". По джунглям Индии путешественники передвигались в "паровом доме" - прообразе современного вездехода. На Луну пришлось отправиться в пушечном снаряде. А более далекое космическое путешествие было осуществлено совсем уже фантастическим способом - на комете...
Фантастика - не самоцель. Допустимая "доза вымысла" прямо пропорциональна масштабу мысли произведения, масштабу его содержания.
Таков второй закон Жюля Верна. "А первый закон?" - спросит читатель. Существует и первый, закон. Пусть читатель простит, что мы изложим его позже.
Звездные корабли, созданные воображением фантастов, уходят все дальше и дальше. На смену атомным ракетам приходят ракеты фотонные, квантовые, анамезонные, гравитонные... Стоит ли возражать против этого? Чем, например, гравитонный корабль хуже жюльверновской кометы? Оправдан любой вымысел, если он не самоцель, если он, как говорят инженеры, способен нести, полезную нагрузку.
Но давайте посмотрим, какой же груз несут ракеты, отправленные фантастами в космос?

На ближней трассе
"Человеку незачем быть на Луне. Он не может жить без защиты атмосферы. Пусть за него все сделают автоматы..." - рассуждает Евгений Громов. Его брат Петр Громов придерживается иного мнения: "Что может сделать даже управляемый робот? Что он может сделать по сравнению с человеком, находчивым, изобретательным, ориентирующимся в, любом положения..." И вот к Луне летят два космических корабля. На одном - Петр Громов и его друзья. На другом - танкетка, которой будет управлять с Земли Евгений Громов.
Такова завязка повести А. Казанцева "Лунная дорога". Повесть эта опубликована совсем недавно - в майской книжке журнала "Нева". Но странное дело: с первых же страниц повести возникает впечатление, что читаешь старую книгу, написанную еще в конце двадцатых или начале тридцатых годов.
Было время, когда полет человека на Луну казался чем-то очень отдаленным, проблематичным. Лет тридцать назад еще могли найтись хоть некоторые основания для утверждения о невозможности человеку "быть на Луне". Но запуск второго советского искусственного спутника Земли убедительно показал, что и "без защиты атмосферы" живые существа могут находиться в космосе. И все-таки Евгений Громов не верит в это. По воле автора повести на Луне идет состязание между астронавтами и машиной.
Уже с первых минут "прилунения" становится очевидной надуманность конфликта. Машина помогает людям, люди руководят машиной. Никакой проблемы здесь нет. Конфликт уже разрешен жизнью. Но автор продолжает ненужное состязание.
Неудача А. Казанцева еще раз подтверждает простую истину, которую можно условно назвать первым законом Жюля Верна: фантастика должна хотя бы чуть-чуть быть фантастичной. Она не имеет права отставать от науки, от жизни. Она должна их обгонять.

Небесное и земное
...Фотонная ракета "Хиус" летит на Венеру. В ракете шесть человек. Шесть разных характеров, стремлений, судеб. Венера негостеприимно встречает людей. Экипаж "Хиуса" борется за каждый шаг в Стране багровых туч...
Сразу оговорюсь: я никак не могу согласиться с той чрезмерно резкой оценкой, которая дана повести "Страна багровых туч" в статье "Выбери мудрого друга", опубликованной в "Комсомольской правде", 29 ноября. Я оцениваю эту книгу иначе.
За приключениями экипажа "Хиуса" трудно следить без волнения. Книгу можно читать и перечитывать. И все-таки, закрывая ее, чувствуешь, что где-то допущен просчет.
Да, местами авторы сбиваются на литературный штамп. Кое-где допущены научно-технические ошибки. Беден язык повести, образы ученых, космонавтов зачем-то огрублены, герои без конца и без повода поминают бога и черта. Но не это главное. Раздумье вызывает основная линия повести. Преодоление трудностей - таков лейтмотив книги, таков ее пафос. Трудности эти не надуманные - и в этом удача. Но здесь же и просчет авторов: в повести явно нарушен второй закон Жюля Верна...
Стругацкие ярко и убедительно показали работу, предшествовавшую старту "Хиуса". Они сумели заинтересовать читателей судьбой своих героев. Но все это - прелюдия. А то, что произошло на Венере, слишком мало в сравнении с прелюдией.
Действительно, каковы трудности, с которыми встретился экипаж "Хиуса" на Венере? Пустыни и болота, внезапные ураганы и подземные взрывы... Но ведь людям на Земле издавна приходилось преодолевать несравненно большие трудности! Достаточно вспомнить историю борьбы за Северный и Южный полюсы. Георгий Седов и капитан Скотт проявили куда больше мужества, чем астронавты Стругацких!
Повесть "не дотягивает", ибо события в Стране багровых туч лишь повторяют то, что много раз - и с большей силой! - происходило на Земле.

На "гравитонном" языке
И снова ракета уходит в космос. На этот раз в дальний рейс - к центру Галактики. Автор романа "Гриада" А. Колпаков скрупулезно разъясняет читателю. что у него - особая ракета. Отнюдь не фотонная и не квантовая. Это уже старо. "Урания" - гравитонная ракета!
Что ж, гравитонная, так гравитонная. Так или иначе, два астронавта оказываются на Гриаде. Первая встреча с чужими разумными существами. У "чужих" - огромные белесые глаза, "беспощадно-внимательные, изучающие". Громадный, совершенно лишенный волос череп и клювообразный нос... Астронавты чрезвычайно удивлены. У читателя же, наоборот, такое впечатление, словно он встретил старых знакомых. Гриане, как две капли воды, похожи на марсиан из "Аэлиты". На тех самых марсиан, у которых, по свидетельству А. Толстого, тоже были лысые головы и "выпуклые светлые ледяные глаза"...
Совпадение далеко не случайно. На Гриаде все напоминает Марс в "Аэлите". Как известно, Гусев и Лось встретили на Марсе общество, резко разделенное на два класса: эксплуататоров-технократов и эксплуатируемых тружеников. Только вместо коварного марсианина Тускуба технократами руководит не менее коварный грианин Элц.
Совпадения столь многочисленны, что прямо-таки наводят на мистическую мысль: не переселились ли души марсиан на Гриаду? Судите сами. Культура марсиан в "Аэлите" насчитывала двадцать тысячелетий; точно таков же и возраст культуры гриан в романе А. Колпакова. Вместо перешедшего на сторону землян марсианина Гора - перешедший на сторону землян грианин Гер. Вместо марсианского хищника "иха" - грианский хищник "акугор". Вместо громадных статуй магацитлов - громадные статуи метагалактян. События на Гриаде почти в точности повторяют то, что произошло с Гусевым и Лосем на Марсе. Начинается восстание. Марсианские технократы стреляют в восставших "огненными ядрами", взрывающимися синеватым пламенем. Такими же ядрами, дающими "синеватые вспышки", стреляют и грианские технократы.
Главное отличие состоит в том, что переселившиеся на Гриаду марсиане крепко поднаторели в научной терминологии. Каких .только научных слов нет в романе: и элемент экароний, и мезовещество, и антигравитация, и биопсихология, и микрорастворы, и всеобщее мезополе, и совсем уже высоконаучное "чудесное поле Син"...
"Аэлита" как бы переведена на некий псевдонаучный "гравитонный" язык. К сожалению, при переводе начисто утеряно художественное совершенство романа А. Толстого.
"Гриаду" упрекают в ненаучности. Но разве главная беда в этом? Допустимы гравитонные и сверхультрасупергравитонные ракеты, если они переносят астронавтов к чему-то новому и интересному. А для того только, чтобы в сильно ухудшенном виде воспроизвести "Аэлиту", нет смысла запускать даже обычную фейерверочную ракету.

* * *
Научно-фантастических произведений, поднимающих новую тематику, пока очень мало. Их можно буквально пересчитать по пальцам. Но они есть. В "Туманности Андромеды" И. Ефремова впервые дана яркая картина будущего коммунистического общества. В рассказе В. Савченко "Вторая экспедиция на Странную планету" поставлена интересная проблема взаимоотношений двух миров - земного и чужого, с абсолютно иной цивилизацией. Люди коммунистического "завтра", живущие романтикой будничных подвигов, показаны в рассказах А. и Б. Стругацких "Испытание СКР" и "Частные предположения". Новые проблемы выдвигает и повесть Г. Гуревича "Первый день творения", посвященная преобразованию Солнечной системы.
Хочется верить, что таких произведений будет больше. Хочется верить, что советская научная фантастика решительно отбросит груз обветшалых литературных штампов и расправит крылья для большого полета.
Валентина ЖУРАВЛЕВА.