С. Глузман. О ЧЕМ ПИСАЛИ БРАТЬЯ СТРУГАЦКИЕ. Исследование
Стругацкие и литературная критика
Братья Стругацкие писали о будущем. А будущее, тем временем, незримо вело их пером, создавая с их помощью романы и повести о самом себе. В своем литературном творчестве они были сталкерами, посланными в направлении тайны, которая при приближении к ней не раскрывалась, предъявляя человеку свое сокровенное нутро, но, наоборот, становилась еще более темной и непроницаемой. А над человечеством в описываемом ими мире, постоянно проводился какой-то нескончаемый и непостижимый эксперимент.
читать дальше
Стругацкие писали трудную литературу, однако это не отталкивало, но, наоборот, притягивало читателей, желавших решать вместе с ними сложнейшие проблемы бытия, которых не касалась ни господствовавшая в СССР коммунистическая идеология, ни подавляемая коммунистами церковь.
Единственные же, кто не то, чтобы не любили Стругацких, но старались держаться от них подальше – были литературные критики, обходившие молчанием их странные произведения. Что, в общем-то, и понятно. Потому что Стругацкие создавали не традиционную, не каноническую, не стандартную литературу.
И если вся великая русская классика – это литература о человеке, о современном человеке, о русском человеке, то литература Стругацких, хотя тоже о человеке, но о каком-то другом. Не то чтобы не о русском, но явно не о сегодняшнем, а о будущем, который еще появится, который родится в каком-то совершенно новом мире, принадлежащим не настоящему, но будущему, хотя и произрастающему из настоящего, но не прямо, а как-то сложно, не линейно, не очевидно, а потому – таинственно.
А еще, литература Стругацких о мире. Об огромном, сложном живом мире, с которым человек вступает в непосредственный личный контакт, пытаясь общаться с ним, как с человеком. Как, например, Перец из романа «Улитка на склоне», приходит на свидание с Лесом и говорит с ним как с разумным, мудрым, живым существом.
Эта идея, окружающего человека живого мира существовала в человеческой культуре лишь в далекой древности. Затем она была надолго забыта. В творчестве же Стругацких она возвратилась вновь, своим появлением вводя в замешательство привыкшую к совершенно иным повествовательным стандартам литературную критику.
И тем не менее, в их произведениях, совершенно явно присутствует очевидная и понятная человеческая логика, которую и хочется рассмотреть, потому что все, что ими написано – это о нас, о том, что с нами происходит уже после их ухода, и, конечно, о том, что еще произойдет.
А. Б. Стругацкие, М. Булгаков и тема будущего в русской литературе.
В богатейшей на таланты советской литературе есть два имени, стоящие особняком, почитаемые особо и связанные друг с другом, похожим, но отличным от всех иных русских писателей, ощущением утекающего в вечность времени. Имена эти – М. Булгаков и братья Стругацкие.
При этом Стругацкие считали себя идейными последователями Булгакова. Оттого они и описали свою встречу с Михаилом Афанасьевичем в своей повести «Хромая судьба».
Согласно версии Стругацких, встреча эта состоялась в середине 80-х годов прошлого века в лингвистическом институте РАН.
Поводом для встречи великих писателей стало проводимое институтом исследование по определению объективной ценности литературных произведений, оцениваемых, впрочем, не людьми, но специально созданной для этого машиной. И хотя «литературная» машина не могла по-человечески оценить художественные достоинства представленного ей текста, однако, каким-то ведомым лишь ей одной способом, она рассчитывала потенциальное количество его читателей, причем не только в прошлом и настоящем, но и в будущем, указуя таким образом, место принесенного ей для исследования текста, ни больше и ни меньше, как в вечности.
Стругацкие же, в лице главного героя повести писателя Сорокина, не зная всех тонкостей проводимых исследований, пытались уклониться от этой процедуры и даже подумывали о том, чтобы уничтожить свой главный литературный труд, хранимый в сокровенной Синей папке, поскольку потеряли всякую надежду на его публикацию. И вот тут-то из лабиринта коридоров лингвистического института и появляется Михаил Афанасьевич Булгаков, исполнивший в повести «Хромая судьба» роль Воланда. Потому что, как и прежде Воланд, Булгаков рукопись спас, не дав пропасть пророческому литературному труду, в котором описано будущее человечества.
Эта фантастическая повесть про Булгакова, объективную ценность литературы и будущее человечества, чрезвычайно характерна для Стругацких, потому что все их литературные произведения, о чем бы в них не говорилось, в том числе и о прошлом или настоящем, все равно, так или иначе, всегда завершаются в будущем, которое наступает обязательно и неотвратимо. Так уж устроено их литературное чутье, позволяющее им видеть не только то, что есть и что было, но и то, что будет.
Этот дар в истории русской литературы дан был, впрочем, очень немногим…
Так в конце своих дней его ощутил Николай Васильевич Гоголь, вдруг увидевший будущее России в видениях, рожденных ненавидимым им, дважды сожженным, но все равно сохранившимся в черновиках, вторым томом «Мертвых душ», завершившимся описанием страшной коррупционной катастрофы Российской империи.
Затем Федор Михайлович Достоевский в сомнамбулических видениях Ивана Карамазова увидел будущее гордого и безбожного русского человека, возжелавшего стать богом.
Потом Михаил Афанасьевич Булгаков – связавший историю московского Мастера с судьбой, распятого в Иерушалаиме Христа, отправил Мастера с помощью Воланда в заслуженное и выстраданное им будущее, где нет света, но есть, хотя бы покой.
И, наконец, братья Стругацкие, создавшие в своих в произведениях не только множество самых разных картин будущего мира, но и поднявшие важнейшую историческую проблему того, как же, все-таки, из настоящего рождается будущее, которое с этим настоящим хоть и связано, но какой-то странной и нелинейной связью. Вопрос этот чрезвычайно сложен, поскольку ответ на него определяется не только с футуристическими фантазиями писателей, но и со свойствами самого текущего времени, в потоке которого эти писатели пребывают, создавая свои произведения словно бы под его диктовку.
И только появляющаяся в этом сложном, двойственном, человеческом, и одновременно, сверхчеловеческом, космическом творческом процессе, литература и обретает объективную ценность, которую измеряла описанная Стругацкими умная машина, знающая будущую судьбу любого литературного текста.
Отсюда: klauzura.ru/2019/01/o-chem-pisali-bratya-struga...
Продолжение следует.