"Жук в муравейнике", или Несколько слов об ОРМ и теории заговора. Часть 3
Ссылка на Часть 1.
Ссылка на Часть 2.
Как мы и обещали – продолжение следует. И тут вообще, кажется, впору думать, как остановить полёт фантазии, тем более когда читатели в обсуждении идеи подкидывают – одна другой краше!
Чего стоит одна мысль о том, что Майя Глумова на самом деле – этакая Мата Хари и чей-то агент. Мысль настолько интересная, что мы с трудом избежали соблазна переписать эту статью – в свете, так сказать, открывшихся перспектив. Но нет, подумали и оставили в первозданном виде. Хотя, повторим: мысль о неожиданной роли М. Глумовой во всей это истории – мысль очень перспективная и мы, скорее всего, к ней вернёмся.
* * *
Итак, идём дальше. Нам рассказывают о биографии Льва, приоткрывая некоторое завесы над миром Полудня, и дальше мы читаем следующее:
«"Руди! Чтобы ты не беспокоился. Божьим попущением на Гиганде встретились двое наших близнецов. Уверяю тебя – совершенная случайность и без последствий. Если не веришь, загляни в 07 и 11. Меры уже приняты". Неразборчивая вычурная подпись. Слово "совершенная" подчёркнуто трижды».
Поясним. Речь о встрече Абалкина и Корнея Яшмы, тоже подкидыша и тоже прогрессора. А теперь минутку внимания:
Эти двое – фигуранты секретного дела, и они ни при каких обстоятельствах не должны встречаться. Если бы они жили на разных планетах и один был бы ассенизатором, а второй прогрессором, даже тогда их встреча выглядела бы странно. Но они земляне, они работают в одной (квази)силовой структуре, как говорит Максим. Дисциплина у них военная. Тогда как произошла эта «совершенная случайность»? У нас есть только два объяснения. Первое – она не случайна, это часть какой-то операции, нам пока неведомой. Второе – один из них на тот момент был простым прогрессором и не был никаким «подкидышем».
А вот дальше Максим приходит к учителю Льва Абалкина, и мы узнаём о его детстве. Перед нами – наконец-то! – рисуется портрет нашего главного «фигуранта». Необщительный и замкнутый человек, общающийся в основном с животными, любящий природу. При этом Лёва очень талантлив. Он декламирует стихи, делает театральные постановки. Но всегда один. Кстати, люди отвечают ему тем же, одноклассники подшучивают, иногда жестоко, а учитель, человек который в Мире Полдня стоит на том же уровне, что и родители, если не на более высоком, его… Он его не любит, если не сказать больше.
Уже в этом моменте становится понятно: у Льва Абалкина проблемы с психикой.
«Лев Абалкин был мальчик замкнутый. С самого раннего детства. Это была первая его черта, которая бросалась в глаза. Впрочем, замкнутость эта не была следствием чувства неполноценности, ощущения собственной ущербности или неуверенности в себе. Это была скорее замкнутость всегда занятого человека. Как будто он не хотел тратить время на окружающих, как будто он был постоянно и глубоко занят своим собственным миром. Грубо говоря, этот мир, казалось, состоял из него самого и всего живого вокруг – за исключением людей. Это не такое уж редкое явление среди ребятишек, просто он был ТАЛАНТЛИВ в этом, а удивляло в нём как раз другое: при всей своей явной замкнутости он охотно и прямо-таки с наслаждением выступал на всякого рода соревнованиях и в школьном театре, особенно в театре. Но, правда, всегда соло».
Это говорит учитель Абалкина, а далее следует замечания Максима: «На самом деле, конечно, всё это было гораздо сложнее – эта его замкнутость, эта погружённость в собственный мир явились результатом тысячи микрособытий, которые остались вне поля зрения Учителя. Учитель вспомнил такую сценку: после проливного дождя Лев ходил по дорожкам парка, собирал червяков–выползков и бросал обратно в траву. Ребятам это показалось смешным, и были среди них такие, кто умел не только смеяться, но и жестоко высмеивать…
А вот что говорится на некоем специализированном сайте:
«Симптомы шизоидного расстройства начинают проявляться ещё в детстве. Привлекает внимание ребёнок, предпочитающий одиночество компании балагурных сверстников. Он отстраняется от детей. Тянется к взрослым, сидит молча в их обществе. Лишён детской непосредственности, проявляет скромность в эмоциях.
В подростковом периоде шизоидные черты обостряются. Дети замыкаются, не могут найти общего языка со сверстниками. В школе подвергаются гонениям и насмешкам.
Некоторых шизоидов одиночество вовсе не смущает. Они поглощены своими интересами, а к увлечениям других подростков относятся с некоторым пренебрежением»…
Не напоминает ли это описания Лёвушки Абалкина?
К психическому расстройству можно отнести и патологическую честность Абалкина, как минимум в детстве:
«А у него было ещё одно заметное качество: абсолютная честность. Я не помню ни одного случая, чтобы он соврал. Даже в том возрасте, когда дети врут охотно и бессмысленно, получая от вранья чистое, бескорыстное удовольствие. А он не врал. И, более того, он презирал тех, кто врёт. Даже если врали бескорыстно, для интереса. Я подозреваю, что в его жизни был какой–то случай, когда он впервые с ужасом и отвращением понял, что люди способны говорить неправду. Этот момент я тоже пропустил…»
Иными словами – у Лёвы Абалкина были проблемы с психикой, по крайней мере – в детстве. Это совершенно не значит, что его надо было изолировать от общества или лечить принудительно. Подобные люди при получении должной помощи прекрасно живут в обществе, из них могут вырасти гениальные учёные, музыканты и так далее, но ни один психиатр не даст такому человеку разрешение на ношение оружия, и уж конечно, любая медкомиссия завернёт такого персонажа во время обследования в военкомате.
Почему мы так подробно остановились на этом моменте? Да потому, что этот человек не мог быть отобран на службу в КОМКОН прогрессором и тем более не мог вести работу в роли агента-нелегала.
Кстати, к такому же выводу приходит и Максим, правда, на других основаниях, но об этом – чуть позже. Пока для полноты картины нарушим хронологию, перескочим через несколько глав и узнаем о детстве Абалкина из другого источника. От Майи Глумовой. И узнаем такое, что пора за голову хвататься…
«Он лупил её – ого, ещё как! Стоило ей поднять хвост, как он выдавал ей по первое число. Ему было наплевать, что она девчонка и младше его на три года, – она принадлежала ему, и точка. Она была его вещью, его собственной вещью…
…Дура, дура! Сначала всё было так хорошо, а потом она подросла и вздумала освободиться. Она прямо объявила ему, что не желает больше быть его вещью. Он отлупил её, но она была упряма, она стояла на своём, проклятая дура. Тогда он снова отлупил её, жестоко и беспощадно, как лупил своих волков, пытавшихся вырваться у него из повиновения. Но она-то была не волк, она была упрямее всех его волков вместе взятых. И тогда он выхватил из-за пояса свой нож, который самолично выточил из кости, найденной в лесу, и с бешеной улыбкой медленно и страшно вспорол себе руку от кисти до локтя. Он стоял перед ней с бешеной улыбкой, кровь хлестала у него из руки, как вода из крана, и он спросил: «А теперь?» И он ещ не успел повалиться, как она поняла, что он был прав. Был прав всегда, с самого начала. Но она, дура, дура, дура, так и не захотела признать этого…»
Тут уже сомнений нет в том, что перед нами – больной ребёнок. Реально и тяжело. В наше, не самое гуманное время, таких людей помещают в лечебницу.
Итак, что нам стало известно о юном Абалкине:
1. Он собственник.
2. Он был жестоким тираном, подавлявшим волю подруги.
3. Он был вспыльчивый и не терпел насмешек: «Он бегал кругами и выкрикивал свою собственную считалку: «Стояли звери около двери, в них стреляли, они умирали!» Десять раз, двадцать раз подряд. Ей стало смешно, и вот тогда он выдал ей впервые…»
4. Он был трусом. Откуда такой вывод? Он избивал девочку, которую считал своей вещью, которая была младше: «ей было пять лет, а ему восемь», но он сносил приколы и насмешки пацанов. Помните эпизод с червями? «Учитель вспомнил такую сценку: после проливного дождя Лев ходил по дорожкам парка, собирал червяков–выползков и бросал обратно в траву. Ребятам это показалось смешным, и были среди них такие, кто умел не только смеяться, но и жестоко высмеивать. Учитель, не говоря ни слова, присоединился к Леве и стал собирать выползков вместе с ним…» – тут нет и намёка на драку.
5. Он был скрытным. Учитель понятия не имеет о его отношениях с Глумовой. То есть про дружбу то он знает, а вот про то, что тот её избивает…
Кстати, интересный вопрос: а что, никто не видел, что девочка ходит с синяками? Или видел, но считал это нормой?
Ну и финал откровений Глумовой. Очень интересный финал:
«…А в последний его год, когда она вернулась с каникул, ничего уже не было. Что-то случилось. Наверное, они уже взяли его в свои руки. Или узнали обо всём и, конечно же, ужаснулись, идиоты. Проклятые разумные кретины. Он посмотрел сквозь неё и отвернулся. И больше уже не смотрел на неё. Она перестала существовать для него, как и все остальные».
Иными словами – это был уже другой Абалкин. Очень похожий на прежнего, но другой. Может, его как раз в этот момент и начали лечить? Или это был уже иной, очень похожий, но совсем другой человек, неспособный ударить женщину или считать её своей вещью?
Мы всё-таки сделаем лирическое отступление, хотя вроде решили обходить такие вопросы стороной, но это необходимо. Утопический мир Полдня – это мир, где на ребёнка с психическим расстройством учитель не обращает внимания. Ни один современный Преподаватель (нормальный преподаватель), не оставит незамеченным такое состояние ребёнка. Ни один нормальный Преподаватель, а тем более детский психолог, не пропустит подобного отношения в группе. Ведь у той же Майи типичный стокгольмский синдром, и всем плевать на это. Плевать на то, что восьмилетний пацан избивает пятилетнюю девочку, и ведь это не раз и не два, а на протяжении всего обучения!
Ладно. Оставим эмоции. И этого человека берут в спецслужбу?! Даже в бандитские девяностые для того, что бы попасть на службу в милицию, надо было пройти психолога, надо было пройти специальное тестирование, которое весьма точно характеризовало человека. Повторим мысль, которая посетила нас в самом начале, и к которой по ходу повествования приходит Максим: этот Лев Абалкин не мог стать прогрессором! Никогда, ни при каких обстоятельствах. Его нельзя на пушечный выстрел подпускать к такой работе! Никак, никогда, ни при каких обстоятельствах! И тем не менее он оказывается в прогрессорах.
Нет, мы можем предположить, почему его не лечили. Можем. Это жестоко. Это ужасно. Но, тем не менее. Юный Абалкин – это эксперимент, он «подкидыш», которого изучают. Но тогда Учитель – или сотрудник КОМКОНа-2, или под подпиской, или бездарь.
А ведь был ещё очень интересный эпизод с лечащим врачом Лёвы. Подробнее о нём дальше, а пока зададим такой вопрос: почему Сикорски запрещает (будем называть вещи своими именами) Максиму допрашивать Ядвигу, но при этом направляет к Майе? Не для того ли, что бы Максим услышал этот ужас? Ведь кто-кто, а Экселенц всю подноготную знает, он следил за каждым шагом Абалкина. Тогда выходит, что цель манипуляции Сикорски – создать чёткое негативное восприятие Абалкина у Максима. Так? Выходит так.
Тут, правда, промашечка вышла, на выходе получили не негатив, а сочувствие и возмущение тем, что человеку поломали судьбу, но… Но об этом – в следующей статье. А пока давайте ещё раз подчеркнём: тот Лев Абалкин, который учился в школе-интернате, не мог стать прогрессором.
* * *
Или же… Или всё-таки вернёмся к мысли о том, что главный (главный ли?) злодей здесь – Глумова. И тогда интересная вещь получается: Учитель не прохлопал ушами болезненные – чтобы не сказать патологические – отношения Лёвушки и Майи. Просто ничего подобного там и в помине не было, а весь этот ужас был изложен Максиму с целью… С какой целью? Интересный вопрос.
А вот ещё более интересный и сакраментальный шпионско-детективный вопрос:
А если всё так и есть, то на кого работала Майя Тойвовна Глумова?..
Отсюда