"Жук в муравейнике", или Несколько слов об ОРМ и теории заговора. Часть 5 (полагаем - предпоследняя)
Часть 1Часть 2Часть 3Часть 4Вы всё ещё с нами? Это прекрасно, потому что вся эта затея совершенно неожиданно для нас самих выросла в нечто эпохальное. Настолько, что, наверное. по итогам этих статей мы соберём некий сводный текст и выложим его... где-нибудь.
А пока - перейдём к части, трактовки которой вызвали у нас наибольшие затруднения.
Речь идёт об отчётах Л. Абалкина об операции "Мёртвый мир".
Зачем они вообще нужны?
Собственно, на стриме 18-го ноября именно с этого вопроса мы и начали. И если отключить конспирологию и включить обычный здравый смысл, ответ на него не вызовет никаких проблем. Особенно для тех, кто издаёт свои книги, причём не в самиздате. Речь идёт о словах редактора: «Увеличьте/сократите текст до N авторских листов, потому что этого требует ГОСТ / типография / Союз писателей / пришельцы с Нибиру…» Нам, собственно, из-за этого в первую книгу пришлось «Путеводитель по Вселенной для начинающих путешественников» добавлять, а один из авторов уже неделю пытается дописать пятнадцать страниц в монографию, чтобы ведомственным требованиям текст соответствовал…
Так что авторы просто «добили» объёма, заодно дав читателю ещё порцию информации о мире и о героях произведения.
Но мы же договорились, что простые и прямолинейные объяснения не для нас.
Поэтому – внимание, вопрос! Зачем Максиму подсунули отчёты об операции «Мёртвый мир»?..
читать дальше
* * *
Для начала напомним: судя по полученной Максимом информации, Абалкин не мог стать прогрессором и агентом нелегалом. И, держа эту информацию в голове, начинаем читать отчёты Льва Абалкина.
Первое что настораживает – описание флоры и фауны Надежды: полчища комаров, непонятно, чем питающиеся крысы, разве что змеями, и змеи, непонятно чем питающиеся, разве что крысами. Так написано. Какое-то странное рассуждение от человека, который в детстве спасал червяков, чтобы их не затоптали. Абалкина больше интересует то, что не работает маскировка на комбинезоне, чем этот страшный но странный мир. И дальше, когда они видят кабину «Нуль-Т»…
– Стакан, – говорит Вандерхузе. – Но с дверцей.
– Ионный душ, – говорю я. – Но без оборудования. Или, например, кабина регулировщика. Я видел очень похожие на Саракше, только там они из жести и стекла. Кстати, на тамошнем сленге они так и называются: «стакан».
– А что он регулирует? – с любопытством осведомляется Вандерхузе.
– Уличное движение на перекрёстках, – говорю я.
– До перекрёстка далековато, как ты полагаешь? – говорит Вандерхузе.
– Ну, значит, это ионный душ, – говорю я.
Диктую ему донесение. Приняв донесение, он осведомляется:
– А вопросы?
– Два естественных вопроса: зачем эту штуку здесь поставили и кому она помешала? Обращаю внимание: никаких проводов и кабелей нет. Щекн, у тебя есть вопросы?..
Стоп-стоп-стоп… А это точно Лев Абалкин пишет? Лёгкий трёп, нормальное общение, шуточки-приколы… Это тот самый Лев Абалкин, о котором говорил Учитель? Точно? Конечно, он вырос. Он изменился, но… Но когда мы перечитывали эту главу, у нас совсем не создавалось впечатление, что это – «Лев-Абалкин-по-версии-Учителя».
Если придётся, я буду драться за Щекна как за землянина, как за самого себя. А Щекн? Не знаю. … Я дружу со Щекном уже пять лет, у него ещё перепонки между пальцами не отпали, когда мы с ним познакомились, я учил его языку и как пользоваться Линией Доставки. Я не отходил от него, когда он болел своими странными болезнями, в которых наши врачи так и не сумели ничего понять. Я терпел его дурные манеры, мирился с его бесцеремонными высказываниями, прощал ему то, что не прощаю никому в мире. И до сих пор я не знаю, кто я для него…
Кстати, интересный вопрос. У нас Абалкину нельзя работать на Земле, он не работал на Земле… Так где же он учил Щекна пользоваться Линией доставки? Откуда он знает, что Щекн равнодушен к земной Луне – в смысле, что ему не хочется на неё выть? Странно, вам не кажется?
И ещё более интересный вопрос: а что это за операция «Голован в космосе» и с чего вдруг её свернули? Она вроде бы хорошо развивалась – и нате вам! К сожалению, подробной информации о ней нет. Но галочку поставим – чтобы вернуться к этому вопросу позже.
А пока снова вернёмся – к отчёту. Простите, его точно писал человек, которого прочили в зоопсихологи? Да-да, писался он в соответствии с требованиями, но всё равно, тут очень много вопросов.
Понимает… Если вы посмотрите на себя со стороны (да, это сложно, но можно при желании), то заметите, что вы постоянно апеллируете к своим увлечениям, хобби, детским и подростковым увлечениям. Если вы напишите достаточно крупный текст, то по нему можно будет добавить некоторые штрихи к вашему психологическому портрету. В отчёте Абалкина нет и намёка на его школьные увлечения, нет и намёка на его нелюдимость. Ничего такого там нет.
Но там и ещё кое-чего нет. За всю главу Абалкин ни разу не проявляет интереса к живой природе Надежды. А о Щекне Итрче говорит так, как говорил бы о простом коллеге, пусть и с некоторой придурью, типа пожирания крыс или чесания за ухом…
А если обратить внимание на рассказ о пребывании на Саракше, то картинка станет ещё более явной:
Когда мы жили у них в Крепости, когда они укрывали нас, кормили, поили, оберегали, сколько раз я вдруг обнаруживал, что надо мной произвели очередной эксперимент!
Заметьте – «мы», «нас». Это говорит человек, который работает в команде, который воспринимает себя частью команды.
Так что первый блок информации, который Максим получает из отчёта Абалкина, можно сформулировать так: «Лев Абалкин – совершенно нормальный и адекватный член человеческого общества».
Кстати, есть в отчётах о Надежде один момент, который нас здорово… нет, не напугал, но насторожил. Странный он. Очень.
Старик мёртв, он не дышит, и пульс не прощупывается. Судя по всему, у него обширный инфаркт и полное истощение организма. Но не от голода. Просто он очень, невообразимо дряхл. Я стою на коленях и смотрю в его зеленовато-белое костистое лицо со щетинистыми серыми бровями, с приоткрытым беззубым ртом и провалившимися щеками. Очень человеческое, совсем земное лицо. Первый нормальный человек в этом городе. И мёртвый. И я ничего не могу сделать, потому что у меня с собой только полевая аппаратура.
Я вкалываю ему две ампулы некрофага и говорю Вандерхузе, чтобы сюда прислали медиков. Я не собираюсь здесь задерживаться. Это бессмысленно. Он не заговорит. А если и заговорит, то не скоро. Перед тем как уйти, я ещё с минуту стою над ним, смотрю на коляску, наполовину загруженную консервными банками, на опрокинутый стульчик и думаю, что старик, наверное, всюду таскал за собой этот стульчик и поминутно присаживался отдохнуть…
Это что, сеанс полевой некромантии? «Если заговорит, то нескоро». Труп. Заговорит. Ладно… Но это надо запомнить. На будущее.
Идём дальше. Что там у нас ещё интересного и полезного было в этих отчётах?
Интересного – много. Полезного для расследования? Ни-че-го.
Так зачем Максиму подсунули – другого слова не подобрать! – эти отчёты?
Как нам кажется, вся информация, которую получает Максим – и из этих отчётов, и из бесед со «свидетелями» – направлена на одно: слепить из Абалкина образ невин… ладно, не невинной, но жертвы? Но зачем?
В общем эта переписка оставила у меня какое-то тягостное впечатление… Парень, видимо, прирождённый зоопсихолог. "Профессиональные склонности: зоопсихология, театр, этнолингвистика… Профессиональные показания: зоопсихология, теоретическая ксенология…" И тем не менее из парня делают Прогрессора. Не спорю, существует целый класс Прогрессоров, для которых зоопсихология — хлеб насущный. Например, те, кто работает с леонидянами или с теми же Голованами. Так нет же, парню приходится работать с гуманоидами, работать резидентом, боевиком, хотя он пять лет кричит на весь КОМКОН: "Что вы со мной делаете?" А потом они удивляются, что у него психический спазм!
А уж как «красиво» звучит но фоне слов об отношении Абалкина к Щекну слова голована о том, что народ голованов не даст ему убежища, и вообще, земляне, сами со своим Абалкиным разбирайтесь! Это уже не драма. Это трагедия.
Кстати, вот в трактовке событий в посольстве голованов мы реально оказались в ситуации, когда никаких объяснений действия Щекна подобрать не смогли – кроме одного. Как ни крутили, получается одно: голован знал, что с ним говорил не тот Абалкин, с которым они работали на Надежде. А вот кто это был? «Автомат Странников»? Андроид-подменыш? Ещё кто-то?.. Тут можно только гадать.
Но у Максима окончательно складывается образ Льва Абалкина: преданного и обманутого.
Одно дело направить в Прогрессоры человека вопреки его профессиональным склонностям, и совсем другое дело – определить Прогрессором человека с противопоказанной нервной организацией. За такие штучки надо снимать с работы – и не временно, а навсегда, потому что пахнет это уже не напрасной растратой человеческой энергии, а человеческими смертями… Кстати, Тристан уже умер… И я подумал, что потом, когда я найду Льва Абалкина, мне непременно надо будет найти тех людей, по вине которых заварилась вся эта каша...
Так зачем, зачем Сикорски вложил в папку эти дневники, совершенно ненужные для розыска? Ради Щекна? Да нет, тут хватило бы одной строчки. А может, может всё это нужно для контраста? Чтобы Максим принял образ «исправленного» Абалкина? Так и кажется, что за спиной Максима стоит Экселенц и говорит: «Вот смотри: вот парень, которого мы вырастили, вылечили его психические отклонения, воспитали и обучили, он совершенно нормален. А вот это уже – робот Странников, нелегально прилетевший на Землю. Неужели ты не видишь разницу?»
Впереди финальная часть, о Бромберге и о самом убийстве Абалкина, после чего будут версии. Наши версии, скорее всего, не одна и, возможно противоречивые. Нас же двое...
Отсюда