Любопытно

[strugatskie]

"Жук в муравейнике", или Несколько слов об ОРМ и теории заговора. Часть 7

Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Часть 6

Вот теперь – точно последняя статья в этом расследовании. И на очереди у нас – ночь в музее восковых фигур… Вернее, в Музее внеземных культур.
Да, хронологически этот эпизод предшествует сцене с Бромбергом, но рассматриваем мы его сейчас для того, чтобы как можно подробнее представить сцену, на которой разыгрался последний акт этой трагедии.

«Глайдер бесшумно сел перед главным входом. Немедленно на пульте вспыхнула сигнальная лампочка, и мягкий голос кибер-инспектора произнёс с укоризной: «Посадка глайдеров на Площади Звезды не разрешается…»

Это так, лёгкая шпилька в адрес тех, кто писал в комментариях, что нет никаких дорожных сетей, нет правил движения и т.д. Есть. В мире Полудня есть весьма чёткие правила движения, и они заложены в том числе и в систему глайдера.

Почему мы обращаем на это внимание только сейчас? Не столько и не только для того, чтобы ответить на некоторые комментарии. Это важно для нашего расследования. Есть уровень социальной ответственности, есть правила. А это значит, что есть и постоянный контроль за выполнением тех или иных правил. Тотальный контроль.
Второй момент менее очевиден, но весьма интересен.

«Экселенц уже возился у дверей, орудуя магнитной отмычкой»

Конечно, Максим мог вспомнить, как называется поддельный ключ, из своих похождений на Саракше, но было это давно, что именно было в руках у Сикорски, он не видел… Хм, значит, термин «отмычка» для Максима является не прост знакомым, но и привычным? Но это так, к слову.

"Я огляделся. Пустые столы. Стеллажи вдоль стен, уставленные инопланетными диковинами. Ксенографические проекторы у дальней стены. Все это я уже видел…
Экселенц отпустил моё плечо, шагнул к стеллажам, согнулся и пошёл вдоль стеллажей, не разгибаясь, – он что–то там высматривал. Потом остановился, с натугой поднял что–то и направился к столу, расположенному прямо перед входом...»

Этот момент надо запомнить: это описание будущего места преступления.

«– Когда он прикоснётся к платку – бери его. Если он прежде заметит нас – бери его. Встань здесь.
Я встал по одну сторону двери, Экселенц – по другую».

О как! То есть вначале Сикорски хотел просто взять Абалкина, когда он протянет руку к пеналу? Убивать его он не собирался?
А вот и нет.

Представьте – вы входите в комнату. Справа и слева от двери стоят люди, которые устроили на вас засаду. Напротив входа стол, который вам нужен. Самый удачный момент для захвата, когда вы только вошли: вы между ними и чуть впереди, перед вами стол – особо не разбегаешься, нападают на вас сзади с двух сторон, вы не сразу замечаете нападающих. Но стоит вам немного пройти вперёд и вы а) можете их заметить б) увеличите расстояние между нападающими и собой и в) они с шансами будут мешать друг другу, так как им придётся все равно нападать на вас с разных сторон. Иными словами, проходя вперёд, вы получаете небольшое преимущество перед ними, пусть и на доли секунд. Мог ли этого не понимать Сикорски? Ведь он чётко дал Максиму указание: «берём, когда прикоснётся к платку», то есть когда Абалкин дойдёт до стола и попытается взять пенал.

А теперь внимание! Попробуем оценить обстановку со стороны… Максима. Есть чёткое указание – производить захват, когда Абалкин коснётся платка. Итак, Абалкин, в темноте, заходит в помещение, проходит мимо вас… и загораживает спиной то, что лежит на столе. Даже если вы видите в темноте - а Максим видит - вы физически не можете рассмотреть, что он там делает, дотронулся он до платка или нет. Будь целью Сикорски именно захват Абалкина, он дал бы команду захватывать, как только Абалкин войдёт. А так – он отбирал у Максима решающие мгновения для удачного захвата.

А у Экселенца с собой был «герцог» который он брал только для того, чтобы убивать.

И вот ещё один довод в пользу того, что Сикорски даже тогда ставил целью не захват а убийство Абалкина:

"И так ясно я представил себе эту картину, что поначалу даже не удивился, когда он левой рукой оттянул на себе борт чёрной куртки, а правой принялся засовывать за пазуху свой любимый «герцог» двадцать шестого калибра, — он словно бы освобождал руки для предстоящего хватания и встряхивания…"

То есть Сикорски всю дорогу держал в руках ствол. Он что, считал, что Максим возьмёт Абалкина – Прогрессора, профессионала – сам?! В одиночку?! Да, Максим парень крутой, но в отличие от Абалкина он не проходил полной подготовки прогрессоров. Сикорски не мог этого не знать и не учитывать этого.

В общем, увы, но нам придётся принять тот факт, что Сикорски всё затеял ради одного – убийства Льва Абалкина. Если это принять, то все встаёт на свои места. Становится понятным и положение Сикорски – спиной к стене с пистолетом в руках (проворачивается он только после того как понимает – это не Абалкин), и странный приказ – брать Абалкина, когда тот коснётся платка, то есть в тот момент, который Максим с огромной вероятностью не зафиксирует. Получается, что на деле Экселенцу нужно было, чтобы Каммерер НЕ кинулся на Абалкина и тем самым не встал на линии огня. А так – Абалкин спокойно делает шаг вперёд, уходит с линии Сикоски – Каммерер, и получает три пули в спину, или четыре… или одну…

Но убили-то Абалкина не так!

«Все было как в повторном сне. Как шесть часов назад. Я бежал из зала в зал, из коридора в коридор, лавируя между стендами и витринами, среди статуй и макетов, похожих на бессмысленные механизмы, среди механизмов и аппаратов, похожих на уродливые статуи, только теперь все вокруг было залито ярким светом, и я был один, и ноги подо мной подкашивались, и я не боялся опоздать, потому что был уверен, что обязательно опоздаю.
Уже опоздал.
Уже.
Треснул выстрел. Негромкий сухой выстрел из «герцога». Я споткнулся на ровном месте. Все. Конец».

Внимание, это первый выстрел Сикорски. Читаем дальше:

«Я побежал из последних сил. Впереди справа мелькнула между безобразными формами фигура в белом лабораторном халате. Гриша Серосовин по прозвищу Водолей. Тоже опоздал.
Треснули ещё два выстрела, один за другим… «Лева. Вас убьют». — «Это не так просто сделать…» Мы ворвались в мастерскую Майи Тойвовны Глумовой одновременно — Гриша и я».

Совершенно очевидно, что между первым и двумя последующими выстрелами прошло некоторое время. Какое? Сказать трудно. Но Максим выровнялся после того, как споткнулся, и успел добежать до Гриши. Секунда? Две? Это очень много. Заметим сразу – Гриша ворвался в комнату только после ТРЕТЬЕГО выстрела, не после первого, а после третьего выстрела.

Итак, что мы видим? Вот что описывает свидетель Каммерер :

«Лев Абалкин лежал посередине мастерской на спине, а Экселенц, огромный, сгорбленный, с пистолетом в отставленной руке, мелкими шажками осторожно приближался к нему, а с другой стороны, придерживаясь за край стола обеими руками, к Абалкину приближалась Глумова… Лев Абалкин был еще жив. Пальцы его правой руки бессильно и упрямо скребли по полу, словно пытались дотянуться до лежащего в сантиметре от них серого диска детонатора. Со знаком в виде то ли стилизованной буквы «Ж», то ли японского иероглифа «сандзю»

Трагическая сцена… с очень интересно расстановкой действующих лиц, если задуматься.

Вспомним, как была встроена мизансцена ночью, вернее, один её элемент: стол прямо напротив двери. А что мы видим сейчас?

Абалкин лежит посредине комнаты. То есть он или обошёл (перепрыгнул?) стол, стоящий прямо напротив входа, или от входа до стола куда большее расстояние, чем можно было понять из предыдущего описания. Но во втором случае слова «бери его, когда прикоснётся к платку», становятся ещё более бессмысленными!

К Абалкину с двух сторон подходят Глумова и Сикорски, причём Глумова «придерживается за край стола». И опять – можно это понимать как то, что Абалкин уже в глубине комнаты, а Глумова только что вбежала внутрь, или что она уже была в комнате… И тогда Сикорски застрелил Абалкина у неё на глазах?

Как нам представляется, скорее всего, в момент первого выстрела Майи в мастерской не было. Не из тех она женщин, которые будут стоять и смотреть, как кто-то с пистолетом в руках устраивает засаду на близкого человека. Она подняла бы шум, путалась что-то сделать… И не складывается картинка, по которой Сикорски, угрожая оружием, заставляет Глумову сидеть в уголке, молчать и бояться. То есть можно, конечно, и такое предположить, но… Но проще вспомнить Оккама и допустить самое простое объяснение: в момент убийства Глумовой в помещении не было. Но вот тогда и получается, что если она подходит к Абалкину от дверей, придерживаясь за стол, то Абалкин лежит с другой стороны стола!

Нет, есть, есть у нас объяснение тому, почему Глумова, находясь в мастерской, ничего не сделала, чтобы спасти Абалкина. Но об этом – чуть позже.

Давайте попробуем восстановить события:

Абалкин заходит в мастерскую (выстрела или захвата нет), при этом, чтобы взять детонатор, ему не нужно обходить стол. Он подходит и берёт пенал. Снимает крышку – а судя по эпизоду с Бромбергом и Сикорски, это не так уж просто сделать. Вынимает детонатор – а иначе как он оказался вне пенала? А потом? А потом Абалкин обходит (перепрыгивает) стол и идёт к Сикорски. Очень может быть, говорит что-то при этом. Детонатор уже у Абалкина в руках. Он уже достаточно долго у него в руках, этого времени сто раз хватило бы не только приложить его к родимому пятну, Абалкин мог успеть даже проглотить его. И только после этого происходит выстрел, а через 1-2 секунды ещё два. Врывается Каммерер и Гриша.
Что очевидно:

Очевидно, что в момент выстрела Сикорски уж был внутри.
Очевидно, что Абалкин открыл пенал и держал детонатор в руках.
Очевидно, что Глумова – при условии, что она находилась в комнате – никак не помешала ни Абалкину (знаете, как трудно стряхнуть с себя женщину, которая не даёт пройти?), ни Сикорски.
Очевидно, что Сикорски никоем образом не боялся соединения пары "Абалкин-детонатор", иначе он выстрелил бы, как только тот коснулся/открыл пенал.
Очевидно, что в планах Сикорски была именно смерть Абалкина, потому что он стрелял несколько раз.
Почти очевидно, что Абалкин так и не понял – а собственно, за что его убили. За это говорит повторяемый им стишок.
Какой вывод можно сделать?

Нам представляется, что вывод достаточно очевиден. Никакая программа Странников не была причиной убийства. Целью был не автомат Странников, а непосредственно Лев Абалкин, а учитывая специфику Мира Полдня, - Лев Абалкин как носитель некой информации. Максим и Гриша – те самые подставные свидетели. Майя Глумова… О её роли – в следующей статье, под названием «"Жук в муравейнике". Версии».