Дело о пришельцах. Продолжение 9.

понедельник, 14 декабря 2015

12:22

все записи пользователя в сообществе silent-gluk

Алла Кузнецова, Молчаливый Глюк. Я не со зла, я по маразму!

Оригинал взят у ЖЖ-юзера polakow в Дело о пришельцах. Продолжение 9.

Начало здесь polakow.livejournal.com/285555.html , polakow.livejournal.com/286703.html, polakow.livejournal.com/287534.html, polakow.livejournal.com/288525.html, polakow.livejournal.com/289688.html, polakow.livejournal.com/290743.html, polakow.livejournal.com/291803.html, polakow.livejournal.com/292636.html и polakow.livejournal.com/294104.html.

читать дальше
Дитя покойного брата

Впрочем, в отеле живут и другие люди. Честно говоря, кажется, не все его обитатели поняли, что вступили в контакт с пришельцами. Глебски говорит о Кайсе:
"Я убежден, что вся трагедия прошла совершенно мимо ее сознания, не оставив никаких следов". (с. 194)
Но только ли мимо сознания Кайсы? Убежден, что далеко не все понял и дю Барнстокр, и, быть может, его "дитя покойного брата". Впрочем, с чадом дело обстоит несколько сложнее, ведь у него есть своя особая загадка.
"Дитя неохотно выбралось из кресла и приблизилось. Волосы у него были богатые, женские, а впрочем, может быть, и не женские, а, так сказать, юношеские. Ноги, затянутые в эластик, были тощие, мальчишеские, а впрочем, может быть, совсем наоборот – стройные девичьи". (с. 19)
На протяжении доброй половины повести (со второй по десятую главу) читатели вместе с героями разгадывают эту загадку: мальчик или девочка, "жених или невеста"? Временами она волнует их гораздо больше, нежели таинственная гибель Олафа Андварафорса.
При том именно чаду достаются самые красочные и запоминающиеся монологи:
"Значит, доедаю я десерт. Тут подсаживается ко мне в дрезину бухой инспектор полиции и начинает мне вкручивать, как я ему нравлюсь и насчет немедленного обручения. При этом он то и дело пихает меня в плечо своей лапищей и приговаривает: "А ты иди, иди, я не с тобой, а с твоей сестрой..."/.../ Тут, на мое счастье, /.../ подплывает Мозесиха и хищно тащит инспектора танцевать. Они пляшут, а я смотрю, и все это похоже на портовый кабак в Гамбурге. Потом он хватает Мозесиху пониже спины и волочет за портьеру, и это уже похоже на совсем другое заведение в Гамбурге." (с. 108)
И так далее, в принципе, можно цитировать целыми страницами.
Вот только:
Во-первых, почему эта столь заметная, временами чуть ли не единственная сюжетообразующая героиня в повести практически не играет никакой роли? Да, конечно, она последней видела Олафа "живым", ну и что? Ничего важного она инспектору не сообщает. (И по идее не может этого сделать в принципе.)
Во-вторых, простите, а когда она произносит свой яркий и превосходный монолог? Когда, только узнав о смерти Олафа Андварафорса, отвечает на вопросы инспектора. Тогда она либо невежда, не знающая, как вести себя (вспомним, раздраженный вопросами того инспектора Симонэ тоже пытается острить, но быстро спохватывается – не время, не место), либо тварь бездушная, смеющаяся и острящая сразу же после смерти человека, который явно ей небезразличен (и из-за которого она "глушит" водку и проливает много слез). Но в том-то и дело, что Брюн, она же чадо, явно ни та и ни другая. И что тогда?

@темы: «Отель "У погибшего альпиниста"», Перепост, Ссылки