И еще цурэновский сонет

[silent-gluk]

Утащен отсюда: zhurnal.lib.ru/i/iwanow_dmitrij_aleksandrowich/...

Автор - Чваков Димыч

Чужая душа

Как лист увядший падает на душу,
Мои слова стекают в этот лист.
Его уносит предрассветный бриз...
Я ж, видно, был не вовремя задушен.

Мне не суметь уйти из этих лап.
Я выжил, но был вынужден уехать.
Такая вот имперская утеха -
Изгнать того, кто не решил, что раб.

Ну что ещё могу я вам сказать?
Я не достаточно для смерти равнодушен,
Чтоб так вот без причастья исчезать...

Кому не нравится, тот может и не слушать...
Кому не нравится, того не удержать,
Как лист увядший, как чужую душу...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

И опять воскресенье...

[silent-gluk]

И с нами издание испанское.



Хоть она и с клапанами, но она обложка. А не суперобложка.





Авантитул.




Титульный лист.




Оборот титульного листа.




Реклама издательства.




Страница 7, кусочек предисловия.




Страница 27, из которой мы узнаем, как по-испански будет "хватить шилом патоки", "цвести, как майская роза" и т.д.




Страница 313, об авторах.




Страницы 314-315, то же.


Итак, с нами:

Strugatski A. Destinos Truncados / Strugatski A., Strugatski B.; Trad. Justo E.Vasco; Ill. Juan Miguel Aguilera. - Barcelona: Gigamesh, 2003. - 320 p. - ISBN 84-932702-0-2. - Исп. яз. - Загл. ориг.: Хромая судьба.

Что можно сказать об издании? Интересный (если, конечно, ты не сам пытаешься это перевести) отрывок про вопросы японского переводчика приведен выше. Большая часть фамилий затранскрибирована (Sorokin и т.д. Kap-kapich, Nos-Nosich, Banev, Bol-Kunats). Прозвища переводили: Jerbo (Шибзд), Trepa Nacional (Ойло Союзное).

В примечаниях поясняются: "Третий Рим", "Антон Павлович. Константин Сергеевич. Владимир Иванович", "Шаг влево, шаг вправо", "битый Паулюс", "1949 год", "Пожалуй, будь себе татарин", "тюбетейка", "штурмфюрер" (штурмбанфюрер?), "Кукрыниксы", "Песнь о Вещем Олеге" (опять он, кстати говоря...), "Хорст Вессель", "Дени Папен", еще раз "Антон Павлович", "чеки Внешпосылторга", "БАМ", "Виссарион Григорьевич и сын его Иосиф", "- Именно стану! - произнес он, наклоняясь ко мне. - Меня действительно зовут Михаил Афанасьевич, и говорят, что я действительно похож, но посудите сами: как я могу быть им? Мертвые умирают навсегда, Феликс Александрович. Это так же верно, как и то, что рукописи сгорают дотла. Сколько бы ОН ни утверждал обратное.".

@темы: Картинки, Переводы, Библиофильское, «Гадкие лебеди», «Хромая судьба», Библиография, Книги

---

Какая экзотика...

[silent-gluk]

К цитатам из книг Стругацких мы уже как-то привыкли. Цитаты из публицистики - существенно реже, но тоже встречаются. Но вот чтобы цитировали письма...

А вот.

15 января

Пришло письмо от нашего почитателя Пети Клеймана из г. Хмельницкого — просит помочь выбрать ему профессию (поиски следов Пришельцев или проблемы долголетия?) и сообщает, что все читатели с нетерпением ждут наших новых книг.

(Борис Стругацкий, письмо Аркадию Стругацкому, 1965 год)
Подробнее: www.kommersant.ru/doc/2876044

22 апреля

Ликуй, старый рыжий пес! Вчера звонил Томан и сообщил, что комиссия нас утвердила. Потом звонила Ариадна и сообщила, что ей звонил Томан, что комиссия нас утвердила. Меня не было дома, и когда я пришел домой, Ленка сообщила, что Катерина Евгеньевна говорила по телефону с Ариадной, и та сообщила, что Томан звонил ей, что комиссия нас утвердила. Поздравляю, товарищ Советский Писатель.

(Аркадий Стругацкий, письмо Борису Стругацкому,1965 год)
Подробнее: www.kommersant.ru/doc/2876078

27 июня

Ранний Каверин это отнюдь не ранний Эренбург. Но любопытно. Странно они как-то писали в конце двадцатых — начале тридцатых. Мир их какой-то болезненный, изломанный, весь из острых углов и с одушевленными вещами. Слава богу, что сейчас так не пишут.

(Аркадий Стругацкий, письмо Борису Стругацкому, 1964 год)
Подробнее: www.kommersant.ru/doc/2876089

9 декабря

Вчера ходили с Ленкой в театр Маяковского, смотрели "Смерть Тарелкина" Сухово-Кобылина. Очень сильно. Только вот в чем дело: сейчас никак не разберешь из-за внутренней путаницы душевной, что тебя больше прельщает — искусство или крамола?

(Аркадий Стругацкий, письмо Борису Стругацкому, 1966 год)
Подробнее: www.kommersant.ru/doc/2876067

Это у "Коммерсанта" такая серия, из номера в номер, цитаты из писем знаменитых людей. Чехова, Горького и т.д.

Хотела было удивиться, что раскопали "Принтерровскую" экзотику, но серию "Неизвестные Стругацкие" про этот период издавало еще АСТ. Большим тиражом (и по меньшей цене)...

А ввела эти цитаты (как, впрочем, и сами письма) в обиход - С.Бондаренко, за что ей большое спасибо!..

@темы: А.Стругацкий, Письма, Б.Стругацкий, Письма и дневники, Тьмускорпионь, Неизвестные Стругацкие, Ссылки, Цитаты

---

Полдень и полночь

[silent-gluk]

А вот и вышел сборник, про который мы как-то говорили, "Мир Стругацких. Полдень и Полночь".

www.rufanbook.ru/book_16003.html

Я все еще в опасливых размышлениях...

@темы: Публицистика, Вторичное творчество, Погружение у рифа Октопус, Ссылки

---

А вот и второй том!

[silent-gluk]

Появился второй том Полного собрания сочинений Стругацких. Правда, увы, опять только в электронном виде, зато теперь - в разных форматах.

Вот здесь. litgraf.com/begin.html?book=1002

Основным его произведением является "Страна багровых туч" (все-таки нежно я люблю эту повесть...) с вариантами и проч. И "Извне", которое я люблю не так...

Наличествуют так же до сих пор не публиковавшиеся материалы, как публицистика, так и художественные тексты. И - как и положено Настоящему Живому ПСС - письма и записные книжки.

В общем, купивший получит возможность узнать много нового и интересного!

Со вторым томом лучше, чем без него, квак!

@темы: Публицистика, Записные книжки, Письма, Извне, «Страна багровых туч», Полное собрание сочинений, Книги, Ссылки

---

И еще сонет Цурэна

[silent-gluk]

Утащен отсюда: zhurnal.lib.ru/i/iwanow_dmitrij_aleksandrowich/...

Автор - Чваков Димыч

Новый сонет Сурена (Цурена) 3
По бездорожью крыш

Как лист увядший падает на душу,
Как гнев мой растекается в душе,
Так я зубцом почтового клише
За жизнь цепляюсь безнадежно скушно.

Уходом в Лету вряд ли удивишь,
Изгнанию никто не огорчится.
Я так хотел порой с Вселенной слиться...
...и ухожу по бездорожью крыш.

Увядший лист на душу падал робко,
И вдохновение увяло вместе с ним...
Вино разлилось за взлетевшей пробкой...

И я ушёл навек, друзья мои...
А по пути швырял в наитья топку
Святого Эльма дерзкие огни.

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

А вот кто знает?..

[silent-gluk]

Была где-то в 1990-х не то серия книг, не то подсерия, у которой на обложке/суперобложке значилось: "Б.Стругацкий рекомендует".

В Петербурге издавалась, по-моему...

Так вот, вопрос: а знает ли кто полный состав той серии?..

@темы: Б.Стругацкий, Библиофильское, Вопросы, Книги

---

Дело о пришельцах. Продолжение 9.

[silent-gluk]

Оригинал взят у ЖЖ-юзера polakow в Дело о пришельцах. Продолжение 9.

Начало здесь polakow.livejournal.com/285555.html , polakow.livejournal.com/286703.html, polakow.livejournal.com/287534.html, polakow.livejournal.com/288525.html, polakow.livejournal.com/289688.html, polakow.livejournal.com/290743.html, polakow.livejournal.com/291803.html, polakow.livejournal.com/292636.html и polakow.livejournal.com/294104.html.


Дитя покойного брата

Впрочем, в отеле живут и другие люди. Честно говоря, кажется, не все его обитатели поняли, что вступили в контакт с пришельцами. Глебски говорит о Кайсе:
"Я убежден, что вся трагедия прошла совершенно мимо ее сознания, не оставив никаких следов". (с. 194)
Но только ли мимо сознания Кайсы? Убежден, что далеко не все понял и дю Барнстокр, и, быть может, его "дитя покойного брата". Впрочем, с чадом дело обстоит несколько сложнее, ведь у него есть своя особая загадка.
"Дитя неохотно выбралось из кресла и приблизилось. Волосы у него были богатые, женские, а впрочем, может быть, и не женские, а, так сказать, юношеские. Ноги, затянутые в эластик, были тощие, мальчишеские, а впрочем, может быть, совсем наоборот – стройные девичьи". (с. 19)
На протяжении доброй половины повести (со второй по десятую главу) читатели вместе с героями разгадывают эту загадку: мальчик или девочка, "жених или невеста"? Временами она волнует их гораздо больше, нежели таинственная гибель Олафа Андварафорса.
При том именно чаду достаются самые красочные и запоминающиеся монологи:
"Значит, доедаю я десерт. Тут подсаживается ко мне в дрезину бухой инспектор полиции и начинает мне вкручивать, как я ему нравлюсь и насчет немедленного обручения. При этом он то и дело пихает меня в плечо своей лапищей и приговаривает: "А ты иди, иди, я не с тобой, а с твоей сестрой..."/.../ Тут, на мое счастье, /.../ подплывает Мозесиха и хищно тащит инспектора танцевать. Они пляшут, а я смотрю, и все это похоже на портовый кабак в Гамбурге. Потом он хватает Мозесиху пониже спины и волочет за портьеру, и это уже похоже на совсем другое заведение в Гамбурге." (с. 108)
И так далее, в принципе, можно цитировать целыми страницами.
Вот только:
Во-первых, почему эта столь заметная, временами чуть ли не единственная сюжетообразующая героиня в повести практически не играет никакой роли? Да, конечно, она последней видела Олафа "живым", ну и что? Ничего важного она инспектору не сообщает. (И по идее не может этого сделать в принципе.)
Во-вторых, простите, а когда она произносит свой яркий и превосходный монолог? Когда, только узнав о смерти Олафа Андварафорса, отвечает на вопросы инспектора. Тогда она либо невежда, не знающая, как вести себя (вспомним, раздраженный вопросами того инспектора Симонэ тоже пытается острить, но быстро спохватывается – не время, не место), либо тварь бездушная, смеющаяся и острящая сразу же после смерти человека, который явно ей небезразличен (и из-за которого она "глушит" водку и проливает много слез). Но в том-то и дело, что Брюн, она же чадо, явно ни та и ни другая. И что тогда?

@темы: «Отель "У погибшего альпиниста"», Перепост, Ссылки

---

А между прочим...

[silent-gluk]

...сегодня воскресенье.

И с нами очередное издание.



Это обложка. На самом деле она блестящая, серебристая и отвратительно сканирующаяся.





Авантитул.




Титульный лист.




Оборот титульного листа.




Страница 1.




Страница 33.




Страница 71.




Страница 105.




Страница 169.




Страница 229.




Оглавление.




Выходные данные.




Реклама.


Итак, с нами:

Strougatsky A. La Troika / Strougatsky A., Strougatsky B.; Trad. par P.Chwat; Super-Fiction Collection dirigee par Georges H.Gallet et Jacques Bergier. - Paris: Albin Michel, 1977. - (Super-Fiction Collection). - 256 p. - ISBN 2-226-00405-X; 2-226-00407-6. - Фр. яз. - Загл. ориг.: Сказка о Тройке.

Что можно хорошего сказать об издании?.. Перевод, как мы видим, основан на "посевовском" издании и представляет собой "вариант с лифтом" (интересно, я когда-нибудь выучу, это "СОТ-1" или "СОТ-2"???).

И отличается он некоторыми забавными особенностями.

Например, Вы знаете, что такое l'AKHATCHA?.. Я теперь знаю. НИИЧАВО так и осталось NIITCHAVO (расшифровку не знаю); как и большинство аббревиатур типа ОРУДа или ФИАНа. Хунту затранскрибировали как Khounta, но в паре мест он неожиданно превращается в la Junte. Если я правильно расшифровала, Тьмускорпионь стала Multiscorpion (ну... я понимаю логику...), а Вещий Олег - Oleg, l'Homme du Destin (то ли у меня еще бОльшие проблемы с французским, то ли я не очень понимаю логику). Большинство имен собственных просто затранскрибировали, не изощряясь. ТПРУНЯ - T.R.U.P.I. (знатоки французского, это с чем-нибудь ассоциируется??? А то у меня - только с трупами). "Внутре" - "a l'interieur" (а где ошибка?). Соловьиная крепость - la Fortresse du Rossignol (и башни ее - la Guenon, la Moquerie, l'Ironie Venimeuse, Criminel). В осаде, кстати, были: lesFreres Brigands, Odichmantevitch le Rossignol et Odichmantevitch le Rouspeteur, Borgne le Vilain, Kontchar. Нападали Godzilla (кстати, а почему он дракон???), le Vampire Loup des Combats.Ввысказывания Выбегаллы оставлены как есть, на французском, но с примечанием, что, мол, текст французский, но записан кириллицей... был... Коровье Вязло - Bouse de Vache.

@темы: Картинки, Переводы, Сказка о Тройке, Библиофильское, Библиография, Книги

---

И снова сонет Цурэна

[silent-gluk]

Утащен отсюда: zhurnal.lib.ru/w/weligzhanin_a_w/son000txt.shtm...

Автор - Велигжанин Андрей Витальевич

Прощальный Сонет Цурэна

Как лист увядший, падает на душу
И, погружая мысль в какой-то сладкий сон,
Про край таинственный, куда стремится он,
Слагает сагу из последних кружев

И, оттого что никому не нужен,
Рыдает бедный стих под мерный шелест волн:
Судьба жестокая и неповинный чёлн
Несут мой прах в страну снегов и стужи,

За горизонт, в объятья вечных зим,
Туда, где нет восхода и заката.
Плыви, корабль; прощайте! дон Румата;

Князья гордятся торжеством своим:
Но сея страх, пожнут огонь и брань:
Клянусь башкой, коньяк-меня-дурмань!

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

И в продолжение вчерашней темы...

[silent-gluk]

Оригинал взят у ЖЖ-юзера в Этическая проблематика

Всё ещё по поводу умозрительного микса из Outlander'а и творчества Стругацких.

В этом несуществующем произведении есть два ключевых момента морально-этического выбора - когда герой уничтожает аварийный маяк и когда герой убивает тахорга-мурвена.

Допустим, автор играет с читателем честно, и герой обладает достаточно полной информацией для того, чтобы внятно сформулировать проблему и сделать правильный выбор.

1. Не существует варианта, в котором героя спасают, а информация про разумность тахоргов не становится достоянием гласности. На корабле спасателей нет особиста Галактической Безопасности/КОМКОНа, которому можно было бы быстро объяснить ситуацию, чтобы накрыть планету информационным карантином. В этом вся суть выбора. Либо герой выбирает возможность вернуться домой с информацией, которая сделает очень большое число людей очень несчастными, и несчастными на уровне "лучше совершить самоубийство, чем жить с таким чувством вины"; вероятные последствия - эпидемия самоубийств, эпидемия нервных срывов, массовое разочарование в нравственных устоях общества. С другой стороны, информация о произошедшем даст галактическому человечеству шанс избежать подобных чудовищных ошибок в будущем. Либо герой выбирает пожизненное изгнание на дикой планете среди слаборазвитых людей, но зато спасает свою родину от невыносимого чувства вины, в ситуации, когда мало что уже можно будет исправить. Но зато и никаких позитивных уроков галактическое человечество из ситуации с тахоргами не вынесет, потому что просто не узнает о своих ошибках.

2. Тахорг способен размножаться и обоснованно ненавидит людей. Это беременная самка, способный к самооплодотворению гермафродит, тахорги размножаются при помощи партеногенеза, неважно. Убить отдельную особь, когда вид уже вымер, это одно; тут речь идёт о том, что убивать нужно особь, потенциально способную возродить всю популяцию. А если тахорга не убить, он будет зачищать все окрестные населённые пункты, чем, собственно, и занимался мурвен в фильме "Outlander". Как и в фильме, местные не обладают необходимыми знаниями и возможностями для того, чтобы самостоятельно справится с инопланетной тварью. (Понятно, что можно не выключать маяк и ждать спасателей, которые прилетят и разрулят ситуацию, выловят тахорга или тахоргов и перевезут их обратно на Пандору. Но спасатели прилетают не по расписанию. Известно только, что с работающим маяком героя рано или поздно спасут, а без маяка, скорее всего, не найдут и спустя десятилетия. Спасатели могут прилететь и через неделю, и через год. А до тех пор все убитые люди, включая женщин и детей, будут на совести героя.) Выбор - между жизнями людей далёкой планеты и шансом для разумной расы тахоргов, перед которой люди очень сильно провинились.

Понятно, что тут возможны самые разные варианты.

Вариант в духе творчества Стругацких я предложил - убить тахорга, чтобы спасти людей, приговорить себя к пожизненному изгнанию.

Вариант в духе американской фантастики, как я её себе представляю - попытаться убить тахорга, потому что это божий суд: дело человека - защищать людей, а на чьей стороне правда и кому отдать победу, решают высшие силы; а затем обязательно вернутся и всё рассказать. И написать книги-бестселлеры "Последний тахорг" и "Реквием по тахоргам". И спиться. И терпеть оскорбления выросшей на этих книгах молодежи, которая будет кричать, что лучше бы ты, гад, сам скормил себя зверику, потому что теперь тахоргов нет, а ты есть!

Ну и всякие промежуточные варианты, типа "попытаться вступить с тахоргом в контакт при помощи факелов и азбуки Морзе" или "подождать, пока тахорг ощенится, а затем маму убить, а из детей постараться воспитать полезных членов общества". (Последний вариант с разумными существами работает плохо, это всё равно, что восстанавливать тахоргов по их останкам; представьте себе инопланетян, которые пытаются реконструировать человечество, имея на руках только человеческих младенцев.)

Но я вполне могу представить, что существует [условно восточная] культура, для которой правильным вариантам был бы следующий - маяк уничтожить, а тахорга не трогать, потому что это Мировая Справедливость дала тахоргам новый шанс и новый дом, и не нам с ней спорить. Люди будут умирать, это печально, но такова их судьба. Тахорг : люди на планете викингов = люди : тахорги на Пандоре = Мировая Справедливость.

Собственно, весь вопрос в том, как именно будет обосновываться тот или иной выбор в этих ключевых развилках.

@темы: Полдень, XXII век, Перепост, Ссылки

---

А вот интересный разговор...

[silent-gluk]

Оригинал взят у ЖЖ-юзера gest в Ксеноцид

Есть такой американский фильм "Outlander" 2008 года, получивший от наших прокатчиков название "Викинги", потому что, ну, викинги. Фильм - ничего особенного, очередной пересказ истории о Беовульфе и Гренделе, но с инопланетянами. Неудивительно, что он и в прокате провалился.

Сюжет прост, как пять копеек. На далёкой планете жили чудища, мурвены (Moorwen). Туда прилетили космооперные люди, основали там колонию, а мурвенов отгеноцидили, как опасных хищных зверей. Один из последних, а может быть и последний мурвен (беременная самка, если у мурвенов вообще есть пол) забрался на борт улетавшего с планеты звездолёта и начал истреблять экипаж. Корабль совершил аварийную посадку на Земле, в живых остался только один человек и мурвен. На Земле в это время шла эпоха викингов. ("Эпоха викингов? Это объясняет лазер-рэпторов!" - Kung Fury (с))

Мурвен стал жрать викингов и рожать детишек. Человек со звёзд вступил в контакт с викингами, заслужил их доверие и организовал их для отпора коварному и злобному мурвену. В итоге, люди добили последних мурвенов, и мать, и детёнышей. А пришелец так проникся культурой викингов, что отрёкся от своей стерильной космооперной родины, отключил спасательный маяк на корабле, чтобы его не нашли, и остался жить на Земле.

Да, в принципе, самое интересное в фильме, это мурвен (1, 2, 3): огромная, мыслящая, переливающаяся разноцветными огнями тварь с гибким, цепким и смертоносным хвостом.

Это присказка, не сказка, сказка будет впереди.

Я хотел ещё раз упомянуть творчество Стругацких и сказать, как оно влияет на наше восприятие. Для меня их основные произведения - это как призма, сквозь которую можно рассматривать разные сюжеты, находя в них новые смыслы и преобразуя их в новые истории. Как я уже как-то говорил, эти книги задают особый символьный ряд, который можно можно использовать, как цветные стёклышки в калейдоскопе, раскладывая из них узор за узором.

Представим, что действие фильма "Outlander" происходит в мире "Полдня", и это сюжет из цикла братьев Стругацких. Нельзя не заметить, что важнейший элемент мира "Полдня" в фильме уже присутствует - Вселенная полна планет, на которых живут люди (хомо сапиенс), но только одна из этих планет смогла создать космическую цивилизацию. Таким образом, космическая цивилизация фильма - это цивилизация Земли, пришелец из космоса - очередной Максим Краммерер, свалившийся на дикую планету, а местная "Земля" с викингами - это типичная дикая планета и есть.

Дальше понятно. Планета мурвенов - это Пандора. Мурвены - это тахорги, классические представители планетарной биоцивилизации ("пираты" по классификации npzr).

"На планете Пандора обитает вымышленное существо тахорг. Отличается физической силой, высокой скоростью передвижения. Особенность психики тахоргов состоит в полном отсутствии чувства страха. Тахорги являются излюбленным объектом охоты космических туристов, а их черепа — предметом коллекционирования. Печень тахорга — деликатес. Цикл размножения тахоргов изучен недостаточно, в частности, никто не встречал их детёнышей. Упоминаются в следующих произведениях братьев Стругацких: «Беспокойство», «Малыш», «Попытка к бегству», «Обитаемый остров», «Парень из преисподней»".

Сначала земляне-туристы просто убивали тахоргов для развлечения, потому что их восхищали эти огромные мощные звери, и потому что их печень была приятна на вкус. Затем люди попытались создать на Пандоре постоянную базу, а тахорги стали на неё организованно нападать, чтобы отомстить людям за всё хорошее. (Семью героя Outlander'а убили мурвены.) И люди поступили так, как поступали люди Полдня в расцвете своего могущества. Они объявили тахоргам войну. Твари, попытавшиеся оспорить господство Человека над Вселенной, должны быть безжалостно уничтожены. Кадры - сцена охоты на марсианских пиявок, саундтрек - "Moorven Genocide":

"В вестибюле павильона Охотник опять остановился и присел в легкое кресло в углу. Всю середину светлого зала занимало чучело летающей пиявки — «сора-тобу хиру» (животный мир Марса, Солнечная система, углеродный цикл, тип полихордовые, класс кожедышащие, отряд, род, вид — «сора-тобу хиру»). Летающая пиявка была одним из первых экспонатов кейптаунского Музея Космозоологии. Вот уже полтора века это омерзительное чудище скалило пасть, похожую на многочелюстной грейфер, в лицо каждому, кто входил в павильон. Девятиметровое, покрытое жесткой блестящей шерстью, безглазое, безногое… Бывший хозяин Марса.

«Да, были дела на Марсе, — подумал Охотник. — Такое не забудешь. Полсотни лет назад эти чудовища, почти полностью истребленные, неожиданно размножились вновь и принялись, как встарь, пиратствовать на коммуникациях марсианских баз. Вот тогда-то и была проведена знаменитая глобальная облава. Я трясся на краулере и почти ничего не видел в тучах песка, поднятых гусеницами. Справа и слева неслись желтые песчаные танки, набитые добровольцами, и один танк, выскочив на бархан, вдруг перевернулся, и люди стремглав посыпались с него, и тут мы выскочили из пыли, и Эрмлер вцепился в мое плечо и заорал, указывая вперед. И я увидел пиявок, сотни пиявок, которые крутились на солончаке в низине между барханами. Я стал стрелять, и другие тоже начали стрелять, а Эрмлер все возился со своим самодельным ракетометателем и никак не мог привести его в действие. Все кричали и ругали его, и даже грозили побить, но никто не мог оторваться от карабинов. Кольцо облавы смыкалось, и мы уже видели вспышки выстрелов с краулеров, идущих навстречу, и тут Эрмлер просунул между мной и водителем ржавую трубу своей пушки, раздался ужасный рев и грохот, и я повалился, оглушенный и ослепленный, на дно краулера. Солончак заволокло густым черным дымом, все машины остановились, а люди прекратили стрельбу и только орали, размахивая карабинами. Эрмлер в пять минут растратил весь свой боезапас, краулеры съехали на солончак, и мы принялись добивать все живое, что здесь осталось после ракет Эрмлера. Пиявки метались между машинами, их давили гусеницами, а я все стрелял, стрелял, стрелял… Я был молод тогда и очень любил стрелять. К сожалению, я всегда был отличным стрелком, к сожалению, я никогда не промахивался. К сожалению, я стрелял не только на Марсе и не только по отвратительным хищникам. Лучше бы мне никогда в жизни не видеть карабина…»".

"Полдень, XXII век"

Один из последних тахоргов, чудом переживший истребление своей расы, пробирается на борт земного космолёта. Дальше по сюжету фильма - гибель почти всего экипажа, единственный выживший человек, посадка-падение на ближайшую пригодную для жизни планету, населённую людьми-варварами. Местные жители, с которым пришелец вступает в контакт, по уровню своего социально-культурного развития примерно соответствовали народам Европы железного века.

И землянин понимает, что он привёз им смерть. Тахорг пережил посадку. "Цикл размножения тахоргов изучен недостаточно", но тахорг был готов начать размножаться. И его действия подтверждают, что это не простое животное, это существо с разумом, памятью и волей, одержимое ненавистью к людям. Произошла классическая "непреднамеренная интродукция организмов за пределы мест их естественного обитания", и теперь на планете присутствует инвазионный вид, распространение которого угрожает местному биологическому разнообразию. Проще говоря, тахорг будет убивать людей, и его дети будут убивать людей, и дети его детей будут убивать людей, и размножаться они будут в геометрической прогрессии, потому что местная цивилизация не сможет противопоставить им ничего, примитивные человеческие мечи даже шкуру тахорга пробить не смогут. Людям далёкой планеты придётся кровью и самим своим существованием расплачиваться за грехи иного человечества.

У пришельца и выбора-то особого не было. Человек вступил в борьбу за людей, против тахорга. Он заручился поддержкой местных жителей, он выследил врага, он нашёл его логово, он покончил с родителем и уничтожил потомство. Возможно, в Галактике больше не осталось тахоргов, но зато на этой очередной планете смогут жить и развиваться люди; люди, которые были ни в чём не виноваты.

А после этого пришелец пошёл и отключил свой аварийный маяк, чтобы его никогда не нашли и не спасли. Если бы на планету прилетели спасатели, расследование было бы неизбежно. Земляне узнали бы правду - тахорги были разумны. Какими глазами бы после этого туристы-гитаристы смотрели на черепа тахоргов на стенах своих квартир? Каково было бы потомственным коммунарам узнать, что в некоторых отношениях они превзошли Гитлера? Это знание превратило бы всю цивилизацию Полдня в участников и соучастников убийств разумных существ, в участников и соучастников планомерного геноцида.

Человек Полдня приговорил себя к пожизненному изгнанию на дикой планете, чтобы спасти свой мир от информации, которая сделала бы людей неисправимо несчастными и подорвала бы основы цивилизации Полдня.

***

...Вообще, надо иметь в виду, что Стругацкие писали свои произведения в рамках коллективистской этики, которая снисходительно относилась ко лжи, потому что цель оправдывает средства. (Я писал о том, как учитель обманывал учеников в их педагогической утопии - 1, 2.)

Довесок

Эта тема проходит сквозь произведения братьев Стругацких, от "Возвращения..." до "Жука в муравейнике".

"Полдень, XXII век" - Охотник, Поль Гнедых, случайно убивает разумное существо, инопланетного космолётчика, приняв его за животное. Его друг Александр "Лин" Костылин, который препарировал этот "образец", точно знает, что это было разумное существо, но пытается всеми силами скрыть эту информацию от друга, который, в свою очередь, сомневается и мучается. Эта шарада продолжается многие годы.

"Когда на планете Крукса была обнаружена неизвестная посадочная площадка, сомнение превратилось в страшную уверенность. Охотник кинулся к Костылину. «Кого я убил?! — кричал он. — Это зверь или человек? Лин, кого я убил?!» Костылин слушал его, наливаясь кровью, а потом заорал: «Сядь! Прекрати истерику, старая баба! Как ты смеешь мне это говорить? Ты думаешь, что я, Александр Костылин, не в состоянии отличить разумное существо от зверя?» — «Но посадочная площадка…» — «Ты сам садился на это плоскогорье с Сандерсом…» — «Вспышка!.. Я пробил ему кислородный баллон!» — «Не надо было стрелять термитными снарядами в углеводородной атмосфере». — «Пусть так, но ведь Крукс не нашел там больше ни одного четверорука! Я знаю, это был чужой звездолетчик!» — «Баба! — орал Лин. — Истеричка! Да на планете Крукса, может быть, еще сто лет не найдут ни одного четверорука! Огромная планета, изрытая пещерами, как голландский сыр! Тебе просто повезло, дурак, а ты не сумел воспользоваться и привез мне обугленные кости вместо животного!» (...)

Лин увидел его издалека, и, как всегда, ему стало невыносимо больно при виде этого смелого, веселого когда-то человека, так страшно сломленного собственной совестью. Но он притворился, что все отлично, как отличный солнечный день Кейптауна. (...)

Доктору Александру Костылину тоже было тяжело. Он-то знал наверняка, знал с самого начала…"

 

Таким образом, речь идёт о "тайне личности", подобно тайне рождения Льва Абалкина в "Волны гасят ветер":

"А ведь тайна Льва Абалкина – это вдобавок еще и тайна личности! Совсем плохо. Самая сумеречная тайна из всех мыслимых – о ней ничего не должна знать сама личность... Простейший пример: информация о неизлечимой болезни личности. Пример посложнее: тайна проступка, совершенного в неведении и повлекшего за собой необратимые последствия, как это случилось в незапамятные времена с царем Эдипом... (...)

Первое. Все работы, хотя бы мало-мальски связанные с этой историей, должны быть объявлены закрытыми. Сведения о них не подлежат разглашению ни при каких обстоятельствах. Основание: всем хорошо известный Закон о тайне личности.
Второе. Ни один из «подкидышей» не должен быть посвящен в обстоятельства своего появления на свет. Основание: тот же Закон. (...)

С Законом о тайне личности шутки плохи. Можно было легко и без всяких натяжек представить себе целый ряд неприятнейших ситуаций, которые могли бы возникнуть в будущем при нарушении первых двух «Требований». Попытайтесь-ка представить себе психику человека, который узнает о себе, что появился он на свет из инкубатора, запущенного сорок пять тысяч лет тому назад неведомыми чудовищами с неведомой целью, да еще при этом знает, что и всем вокруг это известно. А если у него хоть мало-мальски развито воображение, он с неизбежностью придет к представлению о том, что он, землянин до мозга костей, никогда ничего не знавший и не любивший кроме Земли, несет в себе, может быть, какую-то страшную угрозу для человечества. Представление это способно нанести человеку такую психическую травму, с которой не справятся и самые лучшие специалисты".

Человек существует для того, чтобы приносить пользу обществу. Существует информация, которая может негативно повлиять на трудоспособность человека (например, расстроить его) и эта информация должна от человека тщательно скрываться, в интересах общества. Понятно, что Поль Гнедых и так расстроился, но если бы он узнал правду, он бы, наверное, расстроился ещё больше: это классический пример преступления, о котором не должен узнать человек, совершивший его по неведению. По тем же причинам надо скрывать от людей информацию о том, что они смертельно больны, чтобы они до последнего выкладывались на благо общества. Хорошо обманывать людей, если это помогает им лучше работать. Забавно, что вопрос о том, нужно ли говорить людям, что они больны неизлечимой болезнью, был одним из пунктов теста Лефевра на "советскую этику".

А теперь представьте, что речь идёт "о такой психической травме, с которой не справятся и самые лучшие специалисты", но в масштабах человечества; что речь идёт о "проступке, совершенном в неведении и повлекшем за собой необратимые последствия", вина за который ляжет на целую цивилизацию!

Представьте, что Стругацкие и в самом деле написали бы такую повесть.

И комментарии там тоже почитайте...

@темы: Параллели, «Волны гасят ветер», Беспокойство, «Жук в муравейнике», Попытка к бегству, «Малыш», Парень из преисподней, «Обитаемый остров», «Полдень, XXII век», Перепост, Ссылки, Цитаты

---

И критика

[silent-gluk]

Андреев К. Бег времени // Фантастика, 1963 год. - М., 1963. - С.3-20.

Когда после поездки по Сибири возвращаешься в Москву, все время не можешь отделаться от ощущения, будто побывал в будущем. Реактивный самолет летит в стратосфере; похожие на льдины в ледоход, далеко внизу лежат облака. А когда посмотришь в верхнее хвостовое окно, то видно темно-фиолетовое небо, на котором одновременно сияют косматое малиновое солнце, ясный серп луны и почти уже немерцающие звезды. И тогда видишь, что живешь на довольно-таки небольшой и плоской планете, которую первый в мире астронавт увидал всю сразу - в голубой дымке, переходящей в черноту, - и все же гораздо более великой и удивительной, чем это казалось в детстве.

Время не движется на этой реактивной машине времени: самолет вылетает из Омска в шесть часов утра и прилетает в Москву тоже в шесть - провожает его все то же утреннее солнце. А когда видишь выступающие из стелющейся ночной мглы высотные дома, лишь до колен погруженные в облака, а выше омытые светом, с затаенным вздохом любуешься ими не потому, что они красивы, но потому, что они тоже наше грядущее: они будут стоять и в третьем тысячелетии.
Но мы бессильно опускаем перо, когда перед нами предстают эти чистые, светлые, просторные дали грядущего: мы не можем войти сквозь широко распахнутую дверь в великолепный новый мир, полный красок, движения и жизни. Представители старшего поколения, безжалостно рассеченного капитализмом на «гуманитариев» и «реалистов», мы уже не можем сложить обе половины разорванного мира. А те, кому выпало редкое счастье собрать вместе то и другое, заплатили за это таким огромным трудом, что на творческий синтез им почти ничего не остается.
Мир нe становится старше с каждым столетием. Наоборот, он сейчас юн, как никогда. Мы учили когда-то, что Азия - древняя, а Африка не знает времени. Сейчас же они бушуют и расправляют плечи с гомерическим великолепием.
Детское сознание обладает поразительной силой целостного восприятия. Там, где взрослые анализируют, расчленяют, ребенок не рассуждает, а вбирает в себя все сразу: цвет, звук, запах, материал, движение и, главное, то, ради чего все вещи существуют. Не случайно поэтому на детских рисунках выделено главное, чем живут вещи: солдат состоит преимущественно из штыка, бык - из рогов; машина - всегда мчащаяся, потому что иначе утрачивается смысл ее существования; труба извергает дым, как вулкан, иначе она не труба, а тумба. Но за этой рабочей схемой, где выделено главное, скрывается жизнь мира. Вырастая, мы теряем это ощущение. Так иногда, входя в дом, где провел когда-то детство, в сад, бывший некогда макрокосмосом, поражаешься исчезновению того богатства восприятия, которое делало мир ярким и живущим какой-то скрытой жизнью. Равнодушно переворачиваешь камень, под которым когда-то ловил ящериц, с ленивым любопытством глядишь на дерево, бывшее некогда мачтой, капитанским мостиком, медленно проходишь по дорожкам, не вспоминая те тысячи путей - сквозь кустарник, по верху забора, через крышу сарая,-по которым пробирался когда-то. Такое путешествие по приметам детства похоже на воспоминание о первой любви: помнишь все до мельчайших подробностей, но не можешь восстановить самого ощущения.
Это целостное восприятие мира, которое составляет счастье детства и как будто навек утерянное, возвращает нам искусство. В его обобщенных образах мы вновь обретаем всю первоначальную прелесть мира, видим всю силу его жизни сразу, во всех ее звеньях. Недаром интуиция художника, вырастающая из огромного опыта не только одного человека, но коллективного опыта всего народа или целой эпохи, может быть более точной, чем самый скрупулезный научный анализ.
Да, все великие мастера хорошо знали об этой страшной силе художественного образа, возвращающей нам хотя бы на мгновение целостность и непосредственность восприятия. Разве не заставляют до сих пор сжиматься наши сердца окаменевший полет Самофракийской победы, одна лишь реплика Гамлета: «Умереть - уснуть. Уснуть! И видеть сны, быть может?», блистающие волосы и взгляд «Святой Инессы» Рибера, «мигающие» кварты Шуберта в «Блуждающем огоньке» или страшный выкрик в «Зимнем пути»: «Кружит сердца и гонит прочь!»?
Вот почему нам нужна литература, необходимо искусство. Но ведь писать надо так, как завещал В. Ф. Одоевский в своем дневнике: «Перо пишет плохо, если в чернильницу не прибавить хотя бы несколько капель собственной крови...»
А для этого нужно всегда быть современником своей эпохи - бестрепетно, беспощадно и победно. Только тогда совьются обе полы времени - прошлое и будущее, зарубцуется кровоточащий шрам и вернется гипнотическая реальность скрытой жизни вещей.
С тех пор как обезьяна очеловечилась - а ученые утверждают, что за последние тридцать тысяч лет человек биологически почти не изменился, - люди создают произведения искусства. Это значит, что оно было им необходимо. И здесь нужно поставить точку: не могут быть ошибкой триста веков человеческого труда и вдохновения, борьбы и великих побед. История не есть осмысливание бессмыслицы, как утверждал буржуазный философ Базаров. Это повесть о приключениях человеческого рода в поисках социального счастья. А сейчас, когда человек Рассвета стоит на пороге коммунизма, завоеванного трудом и кровью,- разве он забудет свой путь к этому рубежу!
Наскальные и пещерные рисунки первобытного человека поражают беспощадной ясностью, скрытой жизнью вещей, им изображенных. Но он рисовал в темной пещере, где никто не мог восхититься его твореньями. При свете дымного факела, а то и просто пылающей ветки, он высекал и раскрашивал для себя. Он приказывал стреле: «Убей!» Он умолял оленя: «Упади». Это была его магия охоты.
Для древних эллинов мир был субстратом, на котором вырастали и искусство и наука; больше того- наука была для них высшим искусством. Недавние обмеры Парфенона показали, с каким поразительным творческим пафосом точности он построен: колонны его имеют разное сечение, толщина их неодинакова, расстояние между ними различное. Это точность не холодной геометрии, а прекрасного живого тела. Вот почему он так трепетно жив до наших дней в отличие от многих других «классических» образцов. В нем воплощен высший синтез чувства и расчета, и не случайно Маркс считал античное искусство высшим и, быть может, неповторимым образцом.
И кошка может смотреть на короля, гласит английская поговорка. Но даже королевская кошка не может глядеться в зеркало: мало кто знает, что животные не понимают зеркальных и живописных изображений. Живая кошка не погонится за нарисованной мышью и не увидит себя даже в королевском стекле. Для этого нужно быть человеком, который обладает пространственным воображением и может абстрагировать зрительный образ от предмета и снова синтезировать из него внешний мир.
Человек борется с природой, но сам он часть природы, ее высшая форма. Именно поэтому так не ограниченна его способность к творчеству.
Дочеловеческая природа имела много миллиардов лет для своего творчества и девяносто два элемента, но она не могла создать крылатого коня Пегаса. Он был создан человеческим воображением, но не синтетическим путем и не методом отдаленной гибридизации. Для этого нужна была живая кровь. Крылатый конь человеческого воображения родился из крови горгоны Медузы, когда Персей отрубил ей голову. Всякий взглянувший в лицо Медузе обращался в камень. Но Персей поступил так, как мог поступить только человек: он до блеска отполировал свой щит, так что мог видеть в нем изображение горгоны без страха - ведь оно было лишь абстракцией! Медуза видеть себя не могла. Но из ее крови родилась человеческая фантазия.
В первые тысячелетия своего существования человечество использовало как материал для искусства лишь тот скудный ассортимент, который природа вяло и нехотя уделяет нашим ограниченным чувствам. Больше того, объявив человека мерой всех вещей, древние греки тем самым наложили запрет на пейзаж и натюрморт, лишь недавно (в историческом плане, конечно) завоевавшие право на существование. Позже «нехудожественной» считалась тема человеческого труда, за которую так яростно сражался художник Парижской коммуны Курбе. А наука? Большая наука, расширившая нашу вселенную до дальних звезд, воочию увидевшая атомы и живые белковые молекулы? Неужели сейчас, на грани третьего тысячелетия, нужно говорить о ее праве на место - может быть, ведущее место - в искусстве?
Искусство не тень теней, как утверждал когда-то Платон, оно, как и жизнь, всегда конкретно. Но наука - это тоже наша жизнь и живая реальность, и в ней тоже бушует дивная буря красок, звуков и движения.
Она владеет волшебным средством растягивать доли секунды на часы, ускорять, замедлять и обращать вспять время. Она может дать нам рентгеновские или инфракрасные глаза, усилить зрение в миллионы раз и научить видеть атомы и дальние галактики в зримых и радиолучах!..
Если науку не рассматривать подобно учебнику, как склад и перечень готовых формул и законов, запыленных за много веков и скучных, а уметь видеть в ней полную приключений и романтики погоню за неуловимым, то в ней открывается та поэзия, которая видна самому исследователю, изобретателю, первооткрывателю. Пафос познания, романтика поисков, радость открытия, прелесть изящных математических решений - ведь без этих эмоций немыслим творческий труд ученого. А разве то, что рождено человеческими эмоциями, может быть само лишено эмоции?
Наука не безлична, нет, она всегда связана с именами ученых, с их жизненным подвигом: пространство Эвклида, геометрия Лобачевского, функция Якоби, Абелев интеграл, постоянная Планка, эффект Рамана-Ландсберга...
А ведь за каждым таким именем - буря эмоций, драматические поиски, борьба, неудачи и окончательная победа!
Мир этот совершенно реален, поэтому и искусство, овладевающее этим миром, должно быть реалистическим. Но это иная - высшая реальность, реальность непривычного, необыкновенного. Но она существует, и она ждет умной, доброй и вдохновенной руки мастера!
Почему никто не написал музыки спутника - новой гармонии сфер? Где картины, скульптуры, кинофильмы, театральные постановки, поэмы, раскрывающие этот поистине великолепный новый мир? Скажут: это невозможно. Но говорили же сто лет назад Курбе, что в своих «Каменщиках» он изобразил невозможное. А живым опровержением подобных теорий служит гениальный нестеровский портрет Павлова, открывающий внутренний мир ученого. Нам, стоящим на пороге коммунизма, нужна и дорога жестокая и человечная вселенная Достоевского, но нам еще нужнее великая вселенная Эйнштейна, в которой мы живем!
Но как обширна она! И могут ли человеческий ум и воображение ее охватить?
Мир не постоянен: он не только расширяется в нашем сознании, он движется от прошлого к будущему со скоростью шестидесяти минут в час.
Мы многое утрачиваем в нашем мире. Забываются знания юности, которые не удалось применить.
Кажется, беднеет наш язык. Исчезли названия лошадиных мастей, а их было больше пятидесяти: каурый конь, чалый, мухортый... Кто помнит их теперь? Остались только: черная и белая лошадь.
В «Песне о Роланде» улыбку вызывают собственные имена рыцарских мечей: Альтеклер, Дюрандаль- ведь в наши дни даже самолеты-лайнеры носят только номера, и астрономы именуют самые блистающие звезды цифрами звездных каталогов.
Никто, кроме искусствоведов, не умеет «читать» картины готических художников XIV-XV веков: ведь их нужно не рассматривать, а читать, как книгу, понимать аллегорический смысл каждого натуралистически выписанного изображения и их внутренние связи.
Становятся непонятными сюжеты многих картин на мифологические и религиозные темы, и они превращаются в своего рода «формалистические» произведения, где зритель любуется композицией, рисунком, колоритом. А ведь они когда-то волновали сердца простых людей именно своим содержанием. Даже «простой», «понятный» Пушкин... Попробуем перечесть сегодня его ранние - чудесные! - стихи:
Плетут волны Флегетона,
Своды тартара дрожат:
Кони бледного Плутона
Быстро к нимфам Пелиона
Из аида бога мчат...
Ведь для молодого человека второй половины нашего века непосредственное ощущение этой поэзии исчезло. Все это ушло вместе с ветром времени, который всегда движется и, вопреки Экклезиасту, никогда не возвращается на круги свои.
Но стали ли мы беднее? Ведь взамен полузабытой греческой мифологии в нашу жизнь вошли подвиги великого Рамы, в ужасной битве за свою похищенную жену Ситу победившего Равану, царя демонов, пластические образы Махабхараты, огромная и глубокая, как океан, культура Востока, сказочные города-дворцы Индонезии и Камбоджи - Боробудур и Ангкор, величественные и человечные фрески пещер Аджапты, дары целого мира малых и некогда угнетенных народов...
Несмотря на потери, язык наш расширился и обогатился. Словарь науки уже не тот «птичий язык», о котором писал когда-то Герцен, - он властно вторгается в общенародный язык. В нашем детстве мы не знали таких слов, как «дискриминация» или «фестиваль», а сейчас их понимает каждый ребенок. Слова же «совет», «панча шила», «спутник», «лунник» уже не требуют перевода ни на один из языков нашей планеты. Мир переместился в будущее, и молодость властно вступает в свои права - ведь данные последней переписи говорят нам, что почти три четверти населения нашей социалистической страны родилось после Октябрьской революции и более половины населения составляет молодежь, те, кому еще не исполнилось тридцати лет!
И, может быть, нашим школьникам не так уж обязательно знать подробности всех пелопоннесских войн и бесспорно героические деяния Святослава в пределах Тмутараканской земли? Быть может, пора уже начать изучение высшей математики в младших классах средней школы - ведь знание математики не есть привилегия выслуги лет: Эварист Галуа, быть может величайший математик мира, умер двадцати одного года!
Молодежь уже скоро начнет обгонять старшее поколение - ведь это юность летит в будущее, это люди рассвета коммунистического дня.
Но старшее поколение строило сегодняшний день, оно и сейчас ведет вперед наш народ и человечество. И пусть у иных из нас стали сухими губы и глаза, но не трещины, а царапины прошли по нашим сердцам, и мы, может быть, более страстно хотим заглянуть за некогда таинственную завесу грядущего. Будущее сейчас - такая же реальность, как прошлое и настоящее, и мы ждем и от ученых и от писателей жаркого слова о завтрашнем дне.
Архитектура в будущем станет бесконечно разнообразной, она получит в дар от науки бесчисленное разнообразие материалов - то сверкающих всеми цветами, то прозрачных или тускло просвечивающих, то тяжелых и непроницаемых, то легких, пластических и нежных. Техника принесет к ее колыбели небывалые средства возведения, лепки, ковки, спекания и выдувания строений.
Чудесной сетью, причудливо наброшенной на пленительный пейзаж земли, раскинутся ансамбли административных центров, научных городков, жилых районов, детских парков из зелени, цветов, легких построек дворцов культуры, спорта и отдыха. Величественные и массивные здания будут сменяться легко поднимающимися вверх домами из стекла, пластмасс и небывалых еще сплавов и нежными и слабыми на вид, как гнезда птиц или соцветия растений, индивидуальными домами. А гигантские башни из эластичных пленок, наполненных водородом, - маяки, обсерватории, радиомачты, поднимающиеся над землей на десятки километров, - раздвинут пейзаж городов будущего далеко в трех измерениях.
Зеленый цвет растений властно войдет в число архитектурных форм. Покинув парки, деревья войдут внутрь домов, шагнут на террасы и воздушные переходы через улицы, образуя висячие сады. Сверкающее разнотравье, как прибой, захлестнет улицы, пандусы, стены и балконы домов, соперничая с гирляндами вьющихся растений, потоками и фонтанами цветов.
Текучая вода тоже станет одним из элементов архитектуры. Цветная, бушующая, нежно льющаяся, светло-прозрачная и словно сгустившаяся, наполненная живыми водорослями и обитателями моря или освещенная изнутри, она будет падать стенами, взлетать водометами и застывать в нестерпимо сверкающих озерах и глыбах льда.
Живопись, выйдя из музеев и частных коллекций, шагнет в парадные и торжественные залы собраний, университетов и библиотек и на улицы. Это будет похоже и не похоже на исполненные страсти наскальные изображения и на величие и прелесть росписей Аджанты и даже на огромные фрески и наружную роспись домов современных мексиканских художников, где соединены воедино революционная история с дыханьем современности и философия народа с воодушевлением художника.
Как много света будет в этом городе! Свет сольется с архитектурой, сиять будут растения и текучая вода, огненные краски стен, тротуаров и дорог будут запасать днем солнечный свет, чтобы отдавать его ночью. И высоко над прожекторами и маяками, в брызгах затмившихся звезд, будут беззвучно и трепетно сверкать высокочастотные солнца, навеки убившие ночь!
А вся история борьбы, труда и одушевления человечества станет материалом новой скульптуры - иногда циклопической, высеченной из целых гор, обступающих город. Памятники будут вздыматься над площадями и крышами: смутные для нас образы, фигуры и группы, легкие или массивные, навеки окаменевшие или меняющие очертания и цвет.
И даже музыка войдет как составная часть в архитектуру и скульптуру будущего - вспомним, как в древнем Египте статуя Мемнона издавала при восходе солнца музыкальный звук, вспомним дома Греции, увенчанные эоловой арфой, поющей под руками ветра.
В не построенных еще городах, о которых мы мечтаем, будут жить обитатели будущего коммунистического мира. Мы до сих пор не умеем еще писать об этих людях, жителях этих полупризрачных городов. Они лишь смутно просвечивают сквозь какие-то фильтры времени, подобные отдаленным горам, размытым голубой дымкой. Мы верим, что над этим миром неминуемо взлетит новая Самофракийская победа, воплотившая мысль и вдохновение человечества,- смелая и неуклонная, словно почтовый голубь, точная, как луч локатора, чистая и сверкающая, как пламя! Мы знаем, что это будет.
Великолепное кипенье жизни, бушующей вокруг нас, с ее чистыми и просторными далями, игрой света и теней, нежной прелестью красок, трудом и вдохновеньем людей, ищет выраженья в искусстве и литературе. Но отражается она не как в плоском раболепном зеркале, а в живых образах, полных света и движения: искусство ведь не осколок стекла, в котором отражается солнце, а сверкающий алмаз, граненный человеческой рукой.
Подлинная современная фантастика, в какие бы одежды она ни рядилась, это окружающая нас необыкновенная реальность, а не выдумка или игра ума. Авторы сборника «Фантастика, 1963 год» борются именно за такую, реалистическую фантастику, в новых формах отряжающую сверкающее великолепие нашей жизни.
В наши дня мы присутствуем при расцвете научно-фантастической литературы, но не полеты в космос вызвали к ней такой интерес, не холодное пламя плазмы с электронной температурой в миллионы градусов, не атомные корабли и подводные лодки. Научно-фантастическую книгу взял в руки читатель- сам конструктор космических кораблей и строитель атомных электростанций, ученый-теоретик и инженер-экспериментатор. Это тот читатель, который не только своими руками создает мир будущего, но и хочет сейчас, сегодня видеть облик грядущего во всей его славе и великолепии!
В Советской стране учится каждый четвертый человек. И в каком бы вузе или техникуме он ни числился, какие бы курсы, кружки или лекции он ни посещал, он учится главному: коммунизму. Это то знамя, которое ведет всех нас вперед и увлекает за собой время, поток которого в наши дни ощущается почти физически. Поэтому именно в нашей стране научная фантастика должна расцвести с особенно пышным великолепием. И истекший литературный год - лишь один из дней ранней весны, обещающей нам пышное цветение лета.
Одним лишь перечнем вышедших книг и опубликованных рассказов, хотя бы и очень длинным, нельзя характеризовать фантастику наших дней. Она качественно стала совсем иной: из детского чтения она превратилась в один из отрядов огромной советской литературы - на равных с другими правах.
Советская литература, советское искусство - новаторские по своему существу. Научная фантастика, естественно, не может быть иной: она ведь не обращается к прошлому, а в настоящем ищет главным образом то, что таит в себе зародыши будущего. Ее темы - работа ученых на самом переднем крае науки, ее герои - лучшие люди сегодняшнего дня, но освобожденные от бремени материальных забот, от наследия капитализма, от жестокой угрозы чудовищной войны. Поскольку фантастика вырастает из сегодняшнего дня, она реалистична в своей основе. Но ее язык, образы, герои иные, чем у бытового романа. Ведь нельзя описывать борьбу за завоевание высокотемпературной плазмы языком Тургенева. В этой литературе новый читатель хочет видеть себя, свой труд, свою славу и свои жестокие поражения, закаляющие его для дальнейшей борьбы. Читатель хочет знать все о мире, в котором он живет, и о своем месте в нем, и о завтрашнем дне. И фантастика за все в ответе!
Как видим, высокой и суровой мерой должны мы оценивать сегодня нашу научную фантастику. Это радостно и тревожно. Радостно потому, что великое счастье быть нужным своей эпохе, и бесконечно трудно для писателей, так как им приходится идти неторным путем.
Когда пишут о научной фантастике Жюля Верна, обычно констатируют, что все без исключения научные прогнозы знаменитого писателя осуществлены в наши дни. Но если мы обратимся к произведениям наших современников, составляющим основной фонд нашей литературы этого жанра, к книгам А. Толстого, А. Беляева, С. Беляева, Г. Адамова, Ф. Кандыбы, и еще ближе - к романам и повестям Ю. Долгушина, И. Ефремова, А. Казанцева, В. Немцова, В. Брагина, Н. Лукина, то увидим, что и здесь осуществлено очень многое, может, не совсем так или даже совсем не так, но мечта стала действительностью. Однако читатели ждут нового прорыва в Неведомое. И здесь за пролагателями первых неторных путей вступает в бой второй эшелон писателей.
Разными путями приходят в литературу новые авторы подобного рода книг. В наши дни - это чаще всего молодежь из научно-исследовательских институтов и лабораторий, с производства. Иным путем шел Геннадий Гор. Давно сложившийся писатель, автор многих книг взялся за фантастическую тему потому, что не мог в иной форме воплотить свою идею, до конца раскрыть свою тему.
До сих пор, быть может, несколько схематически научно-фантастическая литература делилась на два направления. Авторы, идущие в фарватере Жюля Верна, занимались главным образом технической фантастикой, писатели, развивающие традиции Герберта Уэллса, - фантастикой социальной. Крупнейший мастер научно-фантастической литературы наших дней польский писатель Станислав Лем создает третье направление - фантастику философскую. Представителем этого направления в нашей советской литературе стал Геннадий Гор.
Один из героев повести Гора, археолог Ветров, при раскопках наталкивается на странный череп, принадлежащий, по-видимому, космическому пришельцу. Однако фантастическая находка гибнет от немецкой бомбы в первый же день войны. Поиски других остатков неведомой космической экспедиции, посетившей некогда Землю, и борьба с учеными-догматиками, объявившими находку фальсификацией, и составляют основное реалистическое содержание книги.
Второй фантастический сюжет - история Путешественника (как он назван в повести) - разворачивается одновременно в прошлом и отдаленном будущем. В прошлом, поскольку Путешественник посетил нашу планету в эпоху неандертальского человека, в будущем, потому что планета Анеидау, родина космонавта, намного обогнала в своем развития нашу Землю. Анализ проблем пространства и времени и составляет философское содержание повести.
Философская проблема времени и взаимоотношений с ним человека вообще интересует Гора. Этой проблеме посвящена вторая его повесть «Странник и время», опубликованная в прошлом году.

Одной из интересных книг года нужно считать фантастическую повесть А. и Б. Стругацких «Возвращение», имеющую подзаголовок «Полдень. XXII век».
«Возвращение» братьев Стругацких никак не отнесешь в разряд утопий. Это даже не повесть, а серия рассказов, связанных несколькими проходящими героями и общей темой: Земля в XXII веке, в эпоху полного расцвета коммунистического общества. Авторы нарисовали яркую картину чудесного, светлого мира, где жить и работать чертовски весело и интересно, где чем дальше, тем больше нерешенных проблем. Но ведь именно в этом и есть бесконечная прелесть нашей суматошной и неповторимой жизни!
1962 год для А. и Б. Стругацких плодотворен. Три произведения, опубликованных в этом году и не «проходных», а принципиально новых, - своеобразный литературный рекорд! Одна книга уже была названа. Две другие - повести «Стажеры» и «Попытка к бегству».
Последняя повесть ставит новую, очень важную проблему: мещанство как социальная база фашизма, проблема перехода к коммунизму отсталых народов и племен. То, что действие перенесено в XXII век и одновременно герой находится в заключении в немецком концлагере, придает повести братьев Стругацких необыкновенную современность и остроту.

Два писателя бакинца, Е. Войскунский и И. Лукодьянов, порадовали всех любителей научной фантастики великолепным дебютом. Читатель вместе с героями отправляется путешествовать по петровской России, по Индии первой половины XVII века, плавает по Каспийскому морю на яхте «Меконг». Но всегда и везде он сталкивается с самыми последними проблемами сегодняшнего дня: с поверхностными явлениями, с проницаемостью, со всем тем, что упомянуто в подзаголовке «Экипажа «Меконга»: «Книга о новейших фантастических открытиях и старинных происшествиях, о тайнах вещества и о многих приключениях на суше и на море».
Но как бы ни были интересны и современны проблемы, затронутые в книге Е. Войскунского и И. Лукодьянова, главное в ней все же люди. Они нарисованы ярко, выпукло, смелыми штрихами, со всеми их достоинствами и недостатками. Вместо гениальных изобретателей-одиночек, столь привычных и столь надоевших всем любителям научной фантастики, мы видим здесь целые коллективы, лаборатории, институты. Вместо бородатых профессоров, вещающих прописные истины, - молодые люди, веселые, чуть озорные, смело вторгающиеся в запретные, казалось бы, области, не боящиеся ошибок, которых немало выпадает на их долю, и - никогда не отступающие и поэтому достойные победы. Самые высокие, самые отвлеченные области науки и вопросы насущной практики, инженерные проблемы сегодняшнего дня смело перемешаны в этой интересной новаторской книге.
Анатолий Днепров сравнительно недавно выступил в литературе, ко он уже прочно занял место в научной фантастике. Его рассказ «Суэма» - один из лучших в советской фантастике. В текущем году вышла в свет новая книга его рассказов «Мир, в котором я исчез», небольшая по объему, но очень значительная по тем проблемам, которые в ней затрагиваются. А. Днепров - наиболее читаемый писатель в среде молодых ученых: физиков, математиков, кибернетиков. Объясняется это тем, что в его остросюжетных рассказах затрагиваются сложнейшие философские проблемы современного естествознания. Рассказы «Мир, в котором я исчез» - о кибернетическом моделировании капиталистической экономики - и «Игра» - о жарко дискутируемой проблеме «Может ли машина мыслить?» - являются большими удачами писателя.
Можно, конечно, продолжить перечень вышедших
в 1962 году научно-фантастических книг, опубликованных рассказов. Но гораздо важнее отметить те существенные черты, которые отличают новую фантастику, рождающуюся и бурно развивающуюся на наших глазах, от литературы этого жанра, впервые появившейся в двадцатых-тридцатых годах, как и литературы следующего поколения, вышедшего на поля литературных сражений в сороковые-пятидесятые годы.
В процессе роста меняется сам жанр фантастики. В нашей стране она вновь родилась после революции на скрещении путей литературы научно-популярной и литературы приключенческой. Пережитки этих генетических линий иногда сильно чувствуются и в наши дни. Об этом направлении до сих пор не может забыть критика, которая если и занимается фантастикой, то лишь как одним из методов «занимательной популяризации». Отсюда подмена анализа художественной ткани произведений, системы образов, характеров героев, языка рассуждениями о тех научных проблемах, которые затрагивают и по-своему решают писатели. Отсюда и оценка фантастики лишь как одной из ветвей детской литературы, с непонятной «спецификой» и обязательным схематизмом героев и бедностью образов и языка, «неизбежными» в этом «ущербном» жанре.
А советская фантастика живет и борется не за внимание читателей - этого ей не надо завоевывать, - а за законное место в общем потоке большой литературы, сражающейся за построение коммунистического общества и воспитание гармонического человека завтрашнего дня.
Новая фантастика, как ее хочется назвать, не является ни выдумкой, ни привилегией молодых писателей. Ее мастера -И. Ефремов, Г. Гор, А. Глебов, Л. Лагин - принадлежат к старшему поколению. К ним относятся и такие писатели, как Александр Полещук, автор книг «Звездный человек», «Великое делание» и «Ошибка Алексея Алексеева»; Владимир Савченко, написавший очень интересную повесть «Черные звезды»; Игорь Забелин. Они активно работают, на письменных столах их лежат новые рукописи, которых с нетерпением ждут читатели.
А. дальше идут Илья Варшавский, Север Гансовский, Глеб Анфилов и многие другие молодые авторы. У них еще нет отдельных книг, но книги эти уже в портфелях издательств и вскоре увидят свет.
Илья Варшавский выступил в литературе очень недавно, но уже много его рассказов появилось в периодической печати. Своеобразный, острый, иронический рассказчик, он работает в жанре сатирическом, полемическом, а то и просто пародийном. Его рассказ «Роби» («Наука и жизнь») - один из самых ярких памфлетов этого года. И не случайно его другой рассказ, «Индекс-81», отмечен премией на международном конкурсе.
Север Гансовский публикуется сравнительно мало, но он уже имеет свой стиль, свой почерк. «Хозяин бухты» («Мир приключений») по научной идее и по своим литературным достоинствам очень интересен.
Интересными рассказами дебютировали в жанре научной фантастики молодые авторы М. Емцев и Е. Парнов. Умение работать над формой, найти то центральное событие, которое позволяет сконцентрировать на малой площади большое содержание, позволяет надеяться на интересный сборник рассказов, который они готовят.
Молодые авторы, берущиеся за перо, всегда должны помнить, что большая литература - это литература больших идей, не научно-технических, а прежде всего социальных, психологических, этических. И произведение научно-фантастическое должно создаваться по тем же законам, что и любое другое произведение художественной литературы: сюжетно завершенно, психологически оправданно, по стилю и языку оно должно быть совершенное и образное.
В сборнике «Фантастика, 1963 год» собраны разные произведения разных писателей - представителей старшего и младшего поколений и рядом с ними рассказы авторов начинающих, публикующихся впервые. Но всех их объединяет одно - стремленье отразить реальную, окружающую нас необыкновенную жизнь, нашу великолепную современность, бесконечный и победоносный бег времени!
Перед всеми поколениями, перед всем нашим народом, людьми, чьи лица освещены светом будущего, новые вершины, иногда покрытые снегом, но всегда освещенные солнцем, и новые трудности, которые нужно одолеть. И в одном строю со всеми, кто сражается за коммунизм, находятся и советские писатели, работающие во всех жанрах, в том числе и в жанре научно-фантастическом. Молодая фантастика полна сил. Она наступает, она борется, она непобедима, потому что за ней будущее.

@темы: Попытка к бегству, Критика, Возвращение (Полдень XXII век), «Стажёры»

---

И старая публицистика...

[silent-gluk]

Стругацкий А., Стругацкий Б. ДОРОГИ НАУЧНОГО ПРОРИЦАНИЯ: Размышления с диалогами, с роботами, с ацтеками, с машиной времени, с путешествием в ту и другую сторону от настоящего/ [Беседу записал] Ю.Медведев // Техника - молодежи. - 1967. - № 7. - С. 30-31.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА.
А - Аркадий Стругацкий, писатель-фантаст.
Б - Борис Стругацкий, писатель-фантаст.
Я - автор репортажа.

Сознаюсь: я далеко не сразу полюбил их творчество. Первые повести этого, в ту пору еще непонятного для меня содружества астронома и японоведа казались мне слишком "приземленными", "реальными". В ту пору я упивался звездными мостами "Туманности Андромеды", открывал для себя медлительную, мерцающую прозу Рэя Брэдбери, зачитывался Станиславом Лемом.
И вдруг - "Далекая Радуга". Я "проглотил" ее сразу, в один присест, за одну ночь. С тех пор меня не покидает видение планеты, сотрясаемой страшной неведомой Волной, и последние нуль-перелетчики уходят под звуки банджо в смыкающиеся ворота огня, и в одиноком небе висит корабль со спасенными для будущего детьми.
С тех пор братья Стругацкие написали несколько новых книг. Они переведены во многих странах мира. Герои этих книг, перенесенные волею таланта их создателей из будущего в настоящее, разбрелись по всей Земле...
Вот о чем я думал, когда солнечным московским утром вышагивал по Бережковской набережной к дому, где обитают Стругацкие. Поднялся по лестнице. Позвонил. Был препровожден в кабинет. Огляделся. Наверное, бессмысленно говорить, что все кабинеты писательские одинаковы: вдоль стен книжные полки, заставляющие сердце библиофила вздрагивать; на столе - завал писем и рукописей.
Вошли Аркадий и Борис. Они точно такие, как на прилагаемой фотографии. Поскольку мы и раньше были знакомы, я, не давая братьям опомниться, ринулся в волны "фантастического" интервью.

Я. Выходит все больше и больше фантастических книг. Фантастика властвует над сердцами и умами миллионов читателей. Теперь существуют два мира: реальный и фантастический - с машинами времени, с роботами, со сверхсветовыми скоростями. На ваш взгляд: что есть фантастика? Какой вам видится история развития этого жанра?
А. (доставая откуда-то записную книжку и перелистывая ее). Когда занимаешься любимым делом, невозможно уйти от искушения определить суть его (дела) железной формулировкой. Фантастика - литературное отображение мира, сильно сдобренного человеческим воображением. Как заметил Абэ Кобо...
Б. (подключаясь). Да, как заметил наш японский друг Абэ Кобо, фантастика - пралитература, первичная литература. Мифы, сказки, поверья, легенды - фантастика младенческого возраста человечества. Конечно же, мифология - эта милая гипотеза о существовании сверхъестественных сил - пыталась осмыслить лишь природу, а не социальные коллизии. Но полз ледник, сметая все на своем пути, но огонь и наводнения пожирали первые творения рук человеческих, но орды варваров сеяли смерть и уничтожение - и человек начинал понимать: жизнь - это не подчинение воле богов, а скорее борьба с ними. Так возникла потребность в утопии (дословный перевод этого греческого слова - "место, не существующее нигде"). Утопия - одна из форм критики настоящего во имя будущего.
Я. Значит, и утопический проект Филеаса Халкедонского, и "Республика" Платона, и "Утопия" Томаса Мора, и "Город Солнца" Кампанеллы - все эти произведения, будучи свободной игрой фантазии, выражали неудовлетворенность людей существующими отношениями?
Б. Да, это, так сказать, попытки социального осмысления мира. Реализм - их естественное завершение. Человек, будучи от природы исследователем, не мог не ощутить потребности в реализме.
Я. А Свифт? Его смело можно называть реалистом, но вместе с тем...
А. Правильно. Элементы того, что мы теперь называем фантастикой, - спутники реализма со дня его рождения. Более того, есть блистательные писатели, в чьем творчестве реализм и фантастика неразделимы.
А, Б и Я (вместе). Гоголь, Бальзак, Достоевский, Гофман... Михаил Булгаков... Брэдбери.
Б. Да, Брэдбери - один из великолепных представителей фантасмагории.
Я. Забыли Жюля Верна и Герберта Уэллса.
А. Жюль Верн - другое. Он первый понял, что в мире дает о себе знать влияние технологии. Он осознал: Земля медленно, но неотвратимо населяется машинами.
Б. И сам помог этому "размножению" машин, хотя до конца своих дней опасался, что его железные питомцы со временем могут стать даже причиной регресса общества. Жюль Верн - певец технологии. Люди и их отношения между собой интересовали его лишь как иллюстрация к техническим идеям. Талантливые описания последующих технических открытий - вот суть любого из его романов.
Я. Мысль интересная, но...
Я встал, взял с полки томик Жюля Верна и открыл наугад.
..."Вернувшись на "Наутилус" после двух часов работы, чтобы поесть и немного отдохнуть, я сразу почувствовал резкую разницу между чистым воздухом аппарата Рукверойля и сгущенной, перенасыщенной углекислотой атмосферой "Наутилуса". Воздух не обновлялся внутри корабля почти сорок восемь часов и был уже мало пригоден для дыхания.
За двенадцать часов непрерывной работы нам удалось вырубить из очерченного на льду овала слой толщиной только в один метр..."
Я. ...Но ведь и Герберт Уэллс...
А. О, Уэллс совсем другое.
Юрий Олеша называл его романы "мифами нового времени - мифами о машине и человеке". Он первый понял, что введение фантастического приема необычайно выявит основные тенденции развития общества. Это он понял интуитивно. Занимаясь сугубо реалистическими проблемами, он решал их с помощью приемов фантастики. "Человек-невидимка" более резко отразил сущность английского мещанина, чем все уэллсовские нефантастические романы, вместе взятые. После него мало кто сомневался, что в общем спектре литературы фантастике по силам яркое освещение социальных тенденций. В этом суть дела. Не случайно за рубежом никто не считает Герберта Уэллса фантастом. А вот Жюля Верна считают, хотя он дал романтические образы.
Я. Значит, разделившись - условно! - на "уэллсовскую" и "жюльверновскую" линии, фантастический жанр в таком виде и дожил до наших дней?
Б. В принципе да. Вот послушайте: наугад прочту абзац из Уэллса (он раскрыл лежащую под рукой книгу):
"...Рука, обмотанная цепью, прошла сквозь селенита, размозжила его, раздавила, как... конфету с жидкой начинкой. Он обмяк и расплескался. Можно было подумать, что я ударил по гнилому грибу. Его хилое тело отлетело ярдов на двенадцать и мягко шлепнулось. Я был очень удивлен. Никогда бы я не поверил, что живое существо может быть таким рыхлым! На миг мне было трудно поверить, что это не сон.
Потом опять все стало совершенно реальным и грозным"...
Разве не похоже на прозу Брэдбери? Помните, у того есть рассказ, где в лунную ночь в горах встречаются два человека, хотят поздороваться, но их руки проходят одна сквозь другую. Эти люди из разных миров, из систем с разной точкой отсчета времени. Но дело даже не в том, что Брэдбери логически "додумал" идею Уэллса. И стилистически он - писатель-"уэллсовец"...
А. В последние годы эти две линии фантастического жанра начинают, по-моему, сближаться. Медленно и осторожно сближаются. Тут не стоит опасаться ни аннигиляции, ни кровосмешения.
Я. Кто-то из зарубежных литературоведов назвал фантастов "сумеречными пророками человечества". Отбрасывая эпитет "сумеречный", нельзя ли сказать: фантастика непрерывно бомбардирует Землю логическими моделями возможного будущего?
А, Б. (вместе). Нет, нет, нет, нет...
А. Нет. Чем выше уровень цивилизации, тем меньше остается у фантаста прав на пророчества. Жюль Верн мог еще закидывать удочки в будущее. В недалекое будущее. Но когда речь идет не о технологии, а о социальных перспективах, всякие художественные прогнозы - дилетантство. Ими должны заниматься только крупные ученые - историки, социологи, футурологи и т.д.
Б. Парадоксально, но фантастика не имеет почти никакого отношения к будущему, хотя и подготавливает человека ко времени железных чудес. Главная ее задача - в художественной форме переводить идеи науки на язык простого смертного.
Я. А как же "Туманность Андромеды", например?
Б. "Туманность Андромеды" - это отображение в художественных образах современных идей научного коммунизма. "Магелланово облако" Станислава Лема - тоже о настоящем. И наша повесть "Возвращение" с подзаголовком "Полдень. 22-й век" - вовсе не попытка напророчествовать. "Возвращение" - идеальное состояние человечества в наших недавних представлениях.
А. Когда-то я ужаснулся, прочтя 451* по Фаренгейту". А потом неожиданно понял: да ведь Брэдбери пишет о настоящем! Об ужасе и беззащитности современного гуманитария перед движением науки и технологии, находящихся в руках мерзавцев.
Б. Или блестящая книга Айзека Азимова "Я, робот". Что это такое? Предвидение развития кибернетики? Модели людей с абсолютной совестью, не отягощенной первобытными инстинктами. Три азимовских закона роботехники каждый фантаст должен повесить у себя над письменным столом.
Я инстинктивно посмотрел туда, где над столом писательским висели отчеркнутые красным карандашом
ТРИ ЗАКОНА РОБОТЕХНИКИ
1. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.
2. Робот должен повиноваться всем приказам, которые отдает человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому закону.
3. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в какой это не противоречит Первому и Второму законам.
Из "Справочника по роботехнике"
56-е изд., 2058 год.
Я. Речь зашла о роботах. Не может случиться так, что со временем разборка мыслящего робота из вопроса технологического превратится в вопрос этический.
А. По нынешней морали, да. Но нельзя забывать, что мы вольно или невольно считаем роботов неизмеримо ниже себя. Установление "совместных контактов" с роботами - дело будущего.
Я. Фантасты разработали тысячи моделей машин времени. Представьте, что в вашем распоряжении - самая мощная машина. Куда бы вам хотелось слетать?
А, Б. (не раздумывая). В прошлое!
Я. ?!
А. На десять-двенадцать тысяч лет назад! "Проверить" цивилизацию, заглянуть к майя, инкам, ацтекам...
Б. В древний Египет. В Финикию. Выяснить, прилетали ли на Землю существа из других миров.
Я. Хорошо, если бы машина была трехместной - попросился бы к вам в экипаж. Итак: в прошлое. Значит, ваши любимые писатели - историки?
А, Б. Любимые - Гоголь, Салтыков-Щедрин, Уэллс, Алексей Толстой, Ефремов, Брэдбери, Лем.
Я. Что вам больше всего нравится в фантастике?
А. Социальная глубина, реалистичность образов героев и выдумка.
Я. Над чем вы теперь работаете?
А. Сразу над двумя повестями. Пока можем сказать только их названия - "Гадкие лебеди" и "Новые приключения Александра Привалова".
Б. Зимой в журнале "Байкал" вышла повесть "Второе нашествие марсиан".
Я. Последний вопрос: ваши планы на будущее?
А, Б. Писать, писать, писать...
А. И еще - бороться с непониманием фантастики. Бытописатели без космического воображения делают вид, будто фантастика попросту не существует. Но те, кто чувствует ее огромные жанровые возможности - Тендряков, Гранин, Обухова, Соколова - все чаще обращаются к ней. Фантастика - пока еще гадкий утенок. У нее даже нет своего журнала. Но уже недалеко то время, когда на кино- и телеэкранах будут демонстрироваться ее фильмы, когда по радио будут звучать ее передачи. Когда у нее появятся свои историки и исследователи... В неказистом облике "гадкого утенка" уже явственно проступают черты будущего прекрасного лебедя. Дальнейшая трансформация неизбежна!

@темы: Публицистика, «Далёкая Радуга», Второе нашествие марсиан, «Гадкие лебеди», Возвращение (Полдень XXII век), Интервью

---

Дело о пришельцах. Продолжение 8.

[silent-gluk]

Оригинал взят у ЖЖ-юзера polakow в Дело о пришельцах. Продолжение 8.

Начало здесь polakow.livejournal.com/285555.html , polakow.livejournal.com/286703.html, polakow.livejournal.com/287534.html, polakow.livejournal.com/288525.html, polakow.livejournal.com/289688.html, polakow.livejournal.com/290743.html, polakow.livejournal.com/291803.html и polakow.livejournal.com/292636.html.

Однако поступки хозяина весьма двусмысленны.

С одной стороны, он передает бразды правления в руки Глебски. А с другой, делает инспектору очень странные намеки. И даже не совсем намеки.
"Почему-то все время так получалось, что версия хозяина – единственная и безумная – все время находила подтверждение, а все мои версии – многочисленные и реалистические – нет..." (с. 148)
Но что же все-таки хочет сказать хозяина отеля?
"Надо быть разумным. Не одним законом жива совесть человеческая". (с. 188)
"Я чувствую только одно, Петер. Вы заблуждаетесь. /.../ Мне кажется, что в этом деле обычные понятия вашего искусства теряют свой смысл..." (с. 122)
Это важные, но общие мысли. А в частности?
"Такое явление реального мира – мертвый человек, имеющий внешность живого и совершающий, на первый взгляд, вполне осмысленные и самостоятельные действия, - носит название зомби". (с. 125)
Что-то, кажется, начинает проясняться. Хозяин намекает, что Олаф вот-вот "восстанет из мертвых". И далее:
"- Вы все-таки еще не созрели, Петер /.../. А вот, /.../ когда я увижу, что вы готовы, тогда я вам кое-что расскажу". (с. 122)
Когда же Глебски "будет готов"? Очевидно, при виде воскресшего Олафа. И тогда хозяин кое-что ему расскажет и, главное, поможет замять это "уродливо-бессмысленное дело". Вот почему Сневар так покровительствует инспектору. Глебски дотошен, но не слишком умен и, главное, незлобив. И, в конце концов, согласится на любую версию, лишь бы не стать объектом насмешек. Версия же будет простая. "Великий" инспектор "слегка перебрал, и ему почудилось Бог знает что..."
Что же касается самого воскресения Олафа Андварафорса, то Алек Сневар перекладывает ответственность за это дело исключительно на плечи Мозеса. Им, стало быть, выкручиваться, а хозяин, так и быть, "наложит окончательный глянец".
Все бы хорошо, но ситуация обостряется. Мозесу нужен чемодан, добыть который он не может без помощи Сневара.
Об этих событиях повесть Стругацких умалчивает, но, в принципе, суть и так понятна.
Есть одна косвенная улика:
"/.../ И только однажды [хозяин отеля], пряча глаза, признался, что тогда его больше всего интересовала целость отеля и жизнь клиентов. Мне кажется, потом он стыдился этих слов и жалел о своем признании". (с. 195)
С чего Алеку Сневару стыдиться. Человек исполнял свои обязанности. Но раз стыдился, значит исполнил не все. Подвел доверившихся разумных существ. Очевидно, пришельцев.
Скорее всего, на их просьбу о помощи, хозяин, как обычно, дал уклончивый ответ. В смысле, я бы рад, но вот этот чертов инспектор полиции запрещает. Нет, он какие-то усилия, конечно, обязательно приложит.
Например, поговорит с Глебски:
- Отдайте вы им чемодан, и пусть они убираются с ним прямо в свой ад, откуда они вышли". (с. 174)
А инспектор, естественно, отмахнется в ответ.
И тогда хозяин отеля, скорее всего, решит зайти с иной стороны.
Но это уже немножко другая история.

@темы: «Отель "У погибшего альпиниста"», Перепост, Ссылки

---

И опять воскресенье!

[silent-gluk]

И с нами - болгарское издание.



Это обложка...





Титульный лист.




Оборот титульного листа.




Предисловие.




Страница 7 - шмуцтитул "Беспокойства".




Страница 145 - шмуцтитул "Частных предположений".




Страница 177. Шмуцтитул "Забытого эксперимента".




Содержание.












Реклама.


Итак, с нами:
Стругацки А. Безпокойство / Стругацки А., Стругацки Б.; Прев. М.Стоев; Дизайн на корицата Б.Тодоров. - София: ИнфоДАР, 2010. - (Библиотека Светове). - 224 с. - ISBN 978-954-761-442-0. - Болг. яз. - Загл. ориг.: Беспокойство.
Содержание:
Предговор [Предисловие]. - С.5.
Безпокойство [Беспокойство]. - С.7-143.
Частни предположения [Частные предположения]. - С.145-176.
Забравеният експеримент [Забытый эксперимент]. - С.177-212.

И даже о переводе нечего сказать, потому что даже имена не изменены - ну, за исключением особенностей болгарского (Пол, а не Поль, Горбовски, а не Горбовский и т.д.).

Интересно, что сделано примечание, объясняющее, что такое "центнер". В болгарском этой меры нет?..

@темы: Картинки, Беспокойство, Переводы, Библиофильское, Частные предположения, Забытый эксперимент, Библиография, Книги

---

первые тома полного собрания сочинений Стругацких выходят в свет

[insensible]

До конца года будут опубликованы в электронном формате три тома самого полного собрания сочинений братьев Стругацких. В них разместят неизвестные произведения советских фантастов. Как рассказала донецкий исследователь творчества писателей и хранитель их архивов Светлана Бондаренко, первый том полного собрания сочинений Стругацких уже опубликован в электронном формате в конце ноября.

Читать полностью здесь.

@темы: Ссылки

---

А вот еще хороший вопрос...

[silent-gluk]

Оригинал взят у ЖЖ-юзера bvi в Занимательное драконоведение

Озадачились мы тут с Алексеем Львовичем Керзиным одним глупым вопросом.

Предыстория его такова. Книги серии «Миры братьев Стругацких» в обыкновении своём имеют форзацами чистые белые страницы. Но есть пара изданий 1997 года – исключения от этого правила.

А именно

А именно:

Пикник на обочине имеет такие форзацы:




А Отягощённые злом – такие:




Как видите, не совсем по теме. Есть у нас предположение, что эти форзацы от совсем другой серии издательства АСТ, от серии «Век дракона». И по какой-то причине типография использовала их не по делу.

Вопрос заключается в следующем.

Во-первых, не встречались ли вам другие книги серии «Миры братьев Стругацких» с нестандартными форзацами?

А во-вторых, может быть, кто-то сможет точно идентифицировать, от каких книг какой серии использованы вышеуказанные картинки? Тогда желательны точные данные: типография, дата подписания в печать и номер заказа этих книг.

Может быть, совместными усилиями сможем разгадать эту несуразицу?

@темы: Картинки, Отягощенные злом, «Пикник на обочине», Библиофильское, Миры братьев Стругацких, Перепост, Ссылки

---

Литературный клуб "Книжные черви": По следам обсуждения

[silent-gluk]

Оригинал взят ЖЖ-юзера tengu_crow в Литературный клуб "Книжные черви".... по следам обсуждения.

Дисклэймер: заметки сугубо субъективные и не претендующие на.

Сегодняшнее обсуждение "Сталкера" было проведено небольшим числом участников. Ваш покорный слуга внезапно пришел к странным выводам на тему человек vs его подсознание. Еще я с удивлением понял, что Сталкер это очень красивый фильм. Хотя я со своим мнением о том, что фильм - одна из самых удачных экранизаций самой неудачной книги АБС я остался в меньшинстве, чтобы не сказать в абсолютном одиночестве.



Отмечу вопрос о (я сформулирую это так) потребительском отношении к Зоне. В книге вокруг Зоны четко вырастает "инфраструктура" - перекупщики, хабар, сталкеры, криминал и т.д. Единственного человека, честно пытающегося исследовать что Зона представляет собой убивают почти сразу. Мне это напомнило "золотую лихорадку" - и ставшее общеизвестным утверждение, что на лихорадке нажились не столько старатели, сколько те, кто там торговал - и продавал старателям втридорога еду, одежду, развлечения и инструменты. Как мне кажется события вокруг Зоны развивались именно в этом ключе - и может быть поэтому книга выглядит для меня очень печально. Тарковский в этом смысле поступил очень интересно подменив старательство чем-то вроде пути самурая - его персонажи идут в Зону не столько за хабаром, сколько за экзистенцией. Эдакий путь самурая в антураже Зоны. Даже мясорубка вместо жертвы или платы требует от человека преодоления - то есть в каком-то смысле работы над собой.

Меня слегка покоробило, что в Зоне видят воплощение СССР или коммунизма - и никто не замечает, что весь криминальный антураж, накрученный в книге это по сути то, что закономерно происходит в обществе потребления сиречь при капитализме. По сути отношение к Зоне - "проедание" некоего богатства внезапно свалившегося в руки. Я постарался где это возможно уйти от обсуждения истории и политики, потому, что по опыту это порождает тонны флейма и не приводит ни к каким результатам - просто зафиксировал свою позицию.

Еще я разглядел интересный расклад по ролям в миниколлективе - Интеллект, Эмоции и Воля. Воля у нас Сталкер, если что Если хотите это раскладывается и в Берна - Родитель - Ребенок и Взрослый. Интересно Тарковский и АБС это заложили сознательно или у них прсто так получилось?

Конечно, самым трэшевым в обсуждении оказался момент, когда мы начали обсуждать возможных режиссеров "Сталкера". Началось все с того, что среди общих жалоб на режиссуру я высказался в том духе, что хорошо бы Трудно быть Богом экранизировал бы Питер Джексон. Дальше нашему воображению явилась версия Сталкера в исполнении БондарчЮка - много спецэффектов и все орут друг на друга. Я почему-то предложил сначала Копполу, потом Прояса, Киррил попытался представить какой трэш снял бы Кустурица, кто-то еще предложил Тарантино (я предложил разбавить Родригесом), Финчер "зациклился бы на визуальном ряде", но в конце концов все сошлись на Линче. Мне в этот момент представился Раммшатайн в Зоне и... "Я знаю - как бы это выглядело. Они долго идут к комнате желаний. Открывают дверь. А там - они".

@темы: Тарковский, Фильмы, «Пикник на обочине», Вторичное творчество, Экранизации, Перепост, Ссылки, Сталкер

---

Тьмускорпионская новость. Правда, старая

[silent-gluk]

Ею мы обязаны polakow'у.

"- /.../ Стану русским царем. Как говорится, возьму власть в свои руки. И наведу в ихнем средневековье порядок. Как у братьев Стругацких в «Трудно быть богом» — вот это книжка! Не читал? А еще шестиклассник. У нас в пятом «Б», и то все прочли. Там про одного благородного рыцаря, который только прикидывается, будто он такой же, как все, а на самом деле он типа пришелец из космоса, — с увлечением принялся пересказывать содержание книги Отрепьев /.../."
// Акунин Б. Детская книга. - М.: Олма-пресс, 2005. - глава "В доску свой".

"Трудно быть Богом [название главы]"
// Там же

"Правильно назвали свой роман писатели Стругацкие — трудно быть богом. Да и самодержцем нелегко, если, конечно, думаешь не о своей выгоде, а о благе державы.
Сколько раз Ластик видел, как после очередного заседания Дмитрий Первый рвал на груди ворот, пальцами ощупывал эфес сабли и хрипел: «Рабы, подлые скоты, всех бы их…» Потом вспомнит, как в его любимом романе Пришелец, разъярившись на средневековых дикарей, порубил их в капусту, — и берет себя в руки. С трудом улыбнется, скажет: «Они не виноваты. Хорошо нам с тобой было родиться, на готовенькое»."
// Там же, глава "Трудно быть Богом".

@темы: «Трудно быть богом», Тьмускорпионь, Цитаты