Рудольф Сикорски — Юрий Андропов: аллюзия или иллюзия? (продолжение)

[silent-gluk]

Отсюда: fantlab.ru/blogarticle13540#comments

muravnik
Рудольф Сикорски — Юрий Андропов: аллюзия или иллюзия? (продолжение)
Статья написана 08 апреля 13:06
Размещена в авторской колонке muravnik


Рудольф Сикорски — Юрий Андропов: аллюзия или иллюзия?

Историко-литературоведческий анализ. Взгляд наивного читателя



3. Человеческой памяти свойственны непреднамеренные аберрации, так что не удивлюсь, если большинство отечественной либеральной интеллигенции (к коим отношу и себя) ныне искренне считают, что восприняли избрание (или воцарение) Андропова высшим советским руководителем примерно так же, как Александр Зиновьев и Василий Аксёнов. Я уж не помню, кто из них назвал это третьей (после Дзержинского и Берии), и, наконец, успешной, попыткой тайной полиции достичь вершины Советской власти, а кто иронизировал, что скоро человеку, схваченному за фотографированием западных военных объектов, достаточно, мол, будет предъявить удостоверение офицера КГБ, и его тут же с извинениями отпустят (сам-то я, само собой, прочитал всё это лет десять спустя) — да это и не так уж важно в данном случае. Дело в том, что не так всё это было. Не так воспринимался (и, соответственно, предвосхищался — в те месяцы, когда выходили новые номера журнала с «Жуком в муравейнике») приход Андропова. Даже в критически настроенной части общества. В основном это ассоциировалось со словом «порядок», помните? И даже на послеполуночных кухнях мне ни разу не приходилось слышать, чтобы к этому «порядку» примеряли эпитет «новый». Не то чтобы боялись произнести, а просто в голову не приходило. Крамольные сомнения заключались в другом: «А удастся ли ему навести этот самый порядок — может быть, народ уже совсем изворовался и разучился работать?» и «А нужен ли ему самому этот новый порядок — может быть, он только прикидывается, а на самом деле является таким же расхитителем и временщиком, как и вся брежневская банда?» Конечно, те, кто знал пофамильно списки мордовских узников, передаваемые американскому президенту, кто читал «Хронику текущих событий» — те имели совсем другие сомнения относительно нового генсека (а точнее, никаких сомнений не имели — как Аксёнов и Зиновьев), но, положа руку на сердце — много ли их было? Я же говорю о преобладающих (да что там — о господствующих) в обществе настроениях. А они были таковы, что он бы, поди, и всеобщие выборы выиграл, если бы такие состоялись на исходе 1982 года (уж фантазировать так фантазировать — о фантастике же речь!) Сомневаетесь? Я и сам сомневаюсь. А всё ж таки вспомните себя в это время. И представьте, что его фамилия в бюллетене — не единственная. Да только от остальных скулы сводит вот уж столько лет. А даже если от некоторых не скулы сводит, а дух захватывает (уж фантазировать так фантазировать) — столько лет совсем в другом контексте эти фамилии видели и слышали; ну и кого вычеркнете, а кого оставите? Да не сейчас (вчера по три рубля я тоже умный!), а тогда! Нет, простите, это не беспредметный мысленный эксперимент. Я ж не историю переписать пытаюсь, а хочу чтобы вы снова ощутили настроение того времени. Даже не времени, а момента — это важно, что на тот момент ещё не успели ни облавы в кинотеатрах и парикмахерских в рабочее время устроить, ни южнокорейский самолет сбить. Впрочем, последнее, может быть, не столь уж и существенно — мы ж тогда, пятнадцать лет назад, были совсем другие. Ни о высшей ценности человеческой жизни, ни о Декларации прав человека, ни о прочих великолепных изобретениях высшего гуманизма, равно как и о самом гуманизме, мы слыхом не слыхали, а расскажи нам об этих вещах — не поверили бы.


Вообще, это поразительно — упомянуть столь крамольный документ, как Декларация прав человека, в книге, изданной в 1968 году! И очень показательно, что именно в этой книге. Это упоминание — как раз одна из тех причин, по которым «Обитаемый остров» в действительности никак не мог войти в «Трудно быть богом». Понимаете, героям тех книг Стругацких этот документ совершенно ни к чему. Его некому ткнуть в нос, потому что никто и так не нарушает этих правил, очевидных до банальности. Разве что невежественные арканарцы, но не доросли они ещё до этой Декларации, да и не на этой же планете её, в конце концов, принимали. Вот это чувство надрывной тоски, столь непривычно пронизывающее весь «Обитаемый остров», в очень большой степени порождено пришедшим пониманием того, что борьба, которая, как известно, вся наша жизнь, предстоит не только с природой, обстоятельствами и теми, кто не ведает, что творит; ещё и столетия спустя придется апеллировать к этому древнему обязательству 1948 года. Крушение иллюзий. Это всегда больно. Представляете, каково — уснуть на Красной площади в апреле шестьдесят первого, а проснуться на Вацлавском наместье в августе шестьдесят восьмого?!

Но, повторюсь, тогда, пятнадцать лет назад, зарубежные операции нашего аскетичного рыцаря Лубянской площади никакого вреда его народному имиджу не представляли. Пожалуй, что и наоборот. Вот невыдуманные образчики апокрифов такого рода. «Ну, в Венгрии всё было несколько по-другому, потому как послом там тогда был Юрий Владимирович — человек решительный и дальновидный. Так что там, понимаешь, кровушка пролилась, ситуация разрядилась, и события далее пошли в правильном направлении». Или «Да я же помню, как при Андропове тот же самый алкаш с утра вместо того, чтобы шляться полтинники сшибать, как миленький трясся в автобусе на работу; потому что боялся, понимаешь?» Последнее, правда, выпадает из рамок внешних операций, да и, сами видите, является не прижизненным апокрифом, а, так сказать, позднейшей вставкой (но не моей — вот тут я ни слова не придумал), но и это мне представляется существенным для фиксации природы мифа. Именно мифа, ибо, несмотря на всю реальность почти семидесятилетнего (и более чем существенного) присутствия этого человека в нашей (в широком смысле) жизни, несмотря на абсолютно достоверные даты рождения и смерти, список должностей и конкретные разнообразные события (как-то: перевороты в дальних жарких странах и аресты диссидентов в СССР, смены ценников на водочных бутылках и изменения практики работы ОВИРов, кадровые перестановки в самых разных советских ведомствах и скандалы в европейской печати), мы можем исследовать и анализировать не его действительную жизнь, а лишь её образ, сложившийся в нашем массовом сознании. Это парадоксальным образом роднит наших заглавных персонажей: один из них — придуман, зато всё, что мы о нём знаем — абсолютно достоверно, ибо прочитано у его создателей (более того — этот прочитанный текст и есть единственная форма его, персонажа, существования), другой же — абсолютно реален, но практически все нетривиальные сведения, которыми мы о нём располагаем — мифические. Это вовсе не означает, что все они не имеют никакого отношения к истине (точно так же неверно и то, что фигура Сикорски абстрактна и неправдоподобна), но, право же, откуда нам знать, что уже став генсеком, он собственноручно начертал «Сахарова выпускать ещё рано» (кстати, на чём он поставил такую резолюцию — не Чебриков же испрашивал разрешения выпустить?) И так ли в действительности велика роль советского посла в венгерских событиях октября 1956-го?

Так что повторюсь ещё раз: речь ниже пойдёт не о реальной истории (мы её знать не можем), а только о народном мифе «Ю.В. Андропов и венгерские события октября 1956 года». А вот эта часть биографии заслуживает чуть более внимательного рассмотрения, потому что и сходство между биографиями прямо разительное, и для понимания персонажа это совсем даже нелишне.

Для сравнения: перед Новочеркасским расстрелом 1962 года в город секретным образом прибыли Ф.Р. Козлов и А.И. Микоян (пожалуй, персоны №2 и №3 в тогдашнем политическом руководстве страны); слушали доклады, наблюдали обстановку на месте, только после этого дали санкцию — можно стрелять. Венгерский бунт (эпоха та же самая — хрущёвская) — безусловно, событие куда более серьёзное. Тут, пожалуй, и секретного визита самого Хрущева мало бы не показалось. И как вместо этого действует всего-навсего советский посол? Ну, вы знаете — как. Решительно, уверенно и энергично. Нет, господа, воля ваша, но эти действия Андропова (даже не члена ЦК, между прочим!) просто поражают своей неслыханной дерзостью. Даже если частично списать новочеркасскую обстоятельность на трусость тогдашних руководителей Ростовской области («Представляете, эти зажравшиеся чинуши настолько боялись брать на себя хоть какую-то ответственность, что пригласили аж Комиссию Президиума ЦК! А вот Юрию Владимировичу никаких комиссий не потребовалось.»), всё равно остается стойкое впечатление: не по чину смел Юрий Владимирович, ох, не по чину; а может быть, у него на самом-то деле совсем другой чин был, а? что, интересно, означает эта загадочная строка в энциклопедических словарях: «В 1951-52 гг. — на ответств. работе в ЦК КПСС»? что же это за такая «ответств. работа»?

Наверное, в действительности всё гораздо проще и естественнее. Да, существенно превысил свои полномочия, рискнув и постом, и дальнейшей карьерой. Но рискнул удачно — угадал и мнение руководства, и действительное дальнейшее развитие событий. Был замечен (или подтвердил, что был обоснованно замечен тогда, незадолго до великой кончины) — для того и рисковал. Промахнулся бы — возможно, никогда бы широкая общественность этой фамилии и не знала. Может быть, всё и не так, но, по крайней мере, куда правдоподобнее, чем картинка, нарисованная абзацем выше. Но мы-то исследуем народный миф, причём пятнадцатилетней давности, то есть как раз эту картинку, на которой наш герой вырастает до таких размеров, что чуть ли не отдаёт из своего кабинета текущие распоряжения министру обороны СССР (да ещё, пожалуй, самому своенравному за всю историю Отечества нашего). Этак нетрудно поверить, что и должность свою формальную он себе сам подбирал из каких-то высших (чуть ли не конспиративных!) соображений. Прямо как Рудольф Сикорски — своё резидентство на Саракше. Не правда ли? И тоже — совершенно загадочная история. Уже в 38 г.- руководитель Комиссии по Контролю, в 49 г.- всё ещё на этом посту, с 58 г.- резидент на Саракше (фактически -рядовой прогрессор!), а уже не позже 78 г. — снова начальник КОМКОНа-2. Разве не странно? Но вот обратите внимание, как он действует на Саракше. Разве похоже это на действия обычного резидента? Такое впечатление, что границ собственной ответственности (и, соответственно — полномочий) он вообще не признаёт. Вадим Казаков в «Полёте над гнездом лягушки» употребляет эпитет «круто», я бы вновь употребил гоголевское «не по чину». Похоже на Андропова в Венгрии, ой как похоже. Как не верится, что один из них — просто посол, так не верится, и что другой — просто прогрессор. А вот если поверить Казакову, что он по-прежнему оставался руководителем КОМКОНа-2 и шефом СГБ... У Стругацких об этом — ни слова, но косвенные подтверждения есть: авантюрные эксперименты по раскрытию «подкидышам» тайны их личностей сильно смахивают на шалости молодёжи в отсутствие шефа. И реакция Сикорски — соответствующая: «Вот вернусь, вы у меня попляшете — мальчишки, сопляки...» И он уверен, и они в курсе — вернётся. В общем, если даже Сикорски и покинул свои руководящие посты (а не один ли это пост, кстати?), то эта отставка — явно добровольная, и с самого её начала ясно, что временная. Несколько нелогично, что Каммерер, при всей своей въедливости, не заинтересовался причиной этой отставки (предположение «добровольно — чтобы отдохнуть от Бромберга» смехотворно, да и высказано, конечно, в качестве шутки). Впрочем, ему и положено копать в других направлениях (и уж точно — не в сторону собственного шефа). Также надо учесть, что для Каммерера это всё воспринималось несколько в ином ракурсе. С момента начала работы Максима в СГБ (датируется, конечно, последней страницей «Обитаемого острова») Сикорски стал его начальником. Других таких у него, ручаюсь, не было. Да и вообще, похоже, раньше у него начальников не было — какие уж там в ГСП, начальники, а вы же помните, в каком возрасте Каммерер высадился на Саракше. Так что раньше у него были только учителя. А учитель, как известно, величина внеранговая. Первый начальник — иногда тоже. Особенно такой, и особенно — когда он долгое время ещё и единственный. Так что когда спустя какое-то время Сикорски отбыл на Землю, то Каммерер остался на Саракше за него и получал указания с Земли от того же Сикорски, это было совершенно естественно и даже единственно правильно. И когда впоследствии Каммерер и сам вернулся на Землю и обнаружил, что его обожаемый Экселенц руководит всей конторой — ничего удивительного и в этом не было. И когда потом постепенно прояснилось, что руководил он ею ещё тогда, когда Каммерер и на свет не появился, то и тут удивляться нечему: это он, Максим, растёт, а у внеранговых фигур роста не бывает — Экселенц был всегда (а возможно, он и на самом деле не только многолетний, но и первый и бессменный руководитель Службы галактической безопасности). Ну, и, наконец, это естественное право человека мира полудня — в любое время сменить работу. Так что даже для Каммерера, которому по долгу службы положено быть одним из самых недоверчивых людей Земли того времени, во временной отставке Сикорски ничего подозрительного нет. Мы же — люди совсем другие, всё объяснений ищем. Мы-то в этот последний и самый естественный довод не верим. Мы-то знаем — так просто Миссию не бросают. И кто уж взял на себя Миссию, тот сам же свои естественные права и ограничит. Казаков предложил элегантную версию о селекционном оборудовании Странников, оставшемся на Саракше, и, как следствие, наиболее реальном шансе впервые встретиться с ними лицом к лицу. Попробую предложить другую версию. Добровольное самоизгнание. Как престарелый Пак Хин после трагического психологического эксперимента с «подкидышем» Томасом Нильсоном (номер 02, значок «Косая звезда»). Мало ли что мог натворить тогда, в 58-м, шеф КОМКОНа-2, вот и наложил на себя епитимью — похоже, случай с Пак Хином не исключительный. То есть, конечно, исключительный, но не уникальный. Предложенная версия имеет только одно преимущество — более банальна. Зато казаковская, безусловно, безупречна с точки зрения мотивации. Выбирайте сами. Впрочем, независимо от того, каким именно поворотом судьбы Рудольф Сикорски был временно отброшен на роль рядового прогрессора, психологическая недостоверность его действий в этой роли вполне проясняется: каковы бы ни были его формальные полномочия, он уже просто не может ориентироваться в ситуации, как простой прогрессор. Потому мы и не видим на Саракше такой заурядной фигуры. А видим того, кем он фактически и является — Главного Прогрессора Земли. Так же и в посольском кабинете в мятежном Будапеште — Главного Прогрессора Советского Союза. На крайний случай — будущего Главного Прогрессора. Пожалуй, Юрий Андропов имеет больше оснований претендовать на этот титул, чем Михаил Суслов — бесспорно, главный идеолог прогрессорской деятельности государства победившего социализма. Разница между теорией и практикой, знаете ли. Особенно для мифологизированного массового сознания. Конечно, эти многочасовые неспешные беседы один на один в знаменитом кабинете Михаила Андреевича на Старой площади (например, с Яношем Кадаром) производят должное впечатление, но к концу этих мемуарных описаний может и скулы свести; от планирования и осуществления тайных операций — никогда. Есть, есть своя романтика и в танках без опознавательных знаков, раскрашенных в коричневые и жёлтые цвета пустыни, и в русоволосых и голубоглазых лётчиках ВВС тропических стран, и даже в анекдотах типа: «Леонид Ильич, Хомейнюк по защищенной линии беспокоит. Пожалуйста, отзовите меня из этого Тегерана — никаких нервов с этими фанатиками не осталось!» Слава тебе господи, не существует романтики допросных кабинетов, пыточных казематов и расстрельных камер — чего нет, того нет. Аргумент «А ты — не лётчик!» бьёт наповал даже в приснопамятном восемьдесят втором. Но это же совсем другое дело. А сама идея прогрессорства неприятия не вызывает. Мы же только тогда недовольны, когда помогаем деньгами, а эти предатели и благодарности не выказывают, и всё в лес смотрят, да ещё и новых денег клянчат. А насчёт интернационального долга мы ведь очень даже с понятием. Пока «чёрный тюльпан» не долетит до станции Зима. Но это ещё впереди. А пока греет сердце несерьёзная и даже идеологически незрелая песня:

В Париже — танки, в Париже — танки,

И вновь в Ла-Манше тонут янки,

И королева — на Лубянке,

И в стратосферу валит дым...

Правда, греет, читатель? Особенно, если тебе двадцать лет, и на тебе погоны курсанта одного из питерских (ну, официально, конечно, ленинградских) военно-морских училищ, и всё в стране в порядке: в Кремле — Брежнев, на Лубянке — Андропов... Так что, может быть, преувеличивает Максим Каммерер: «...дома к ним (прогрессорам — А. М.) относятся с опасливым восторгом, с восторженной опаской, а сплошь и рядом — с несколько брезгливой настороженностью». Хотя «сплошь и рядом» не означает «поголовно». Даже — «большинство». Отодвиньтесь лет на пятнадцать назад — перечтите первые страницы «Обитаемого острова»: «Школьники, особенно отстающие и непременно младших классов, будут взирать на тебя с почтительностью, но учитель при встрече... » Ладно, дальше прочтете сами, если не помните. Это, кстати, ещё не про прогрессоров. Это про группу свободного поиска. Пройдёт полтора десятилетия, и появятся эти слова насчёт восторженной опаски и брезгливой настороженности. Но люди того времени, в каком написан «Жук в муравейнике», весьма далеки от того времени, о каком он написан. У нас эта романтика увлекает не только школьников младших классов, да ещё обязательно отстающих. Рудольф Сикорски — это герой, причём герой нашего времени. Такое было у нас время. Такие были у него герои. Поразительно сходство литературного персонажа и некоего образа массовых ожиданий и опасений, да ещё и воплотившегося в итоге в совершенно реального человека. Трудно, конечно, предположить, что сам герой, тем более во всём масштабе своей исторической роли, был задуман ещё тогда, в шестьдесят седьмом, когда загадочный Странник впервые появился на страницах «Обитаемого острова». Но это, наверно, и в самом деле не так. В то время и призрак этого героя не бродил ещё по нашим умам, не оформилась ещё потребность общественного сознания. Нет, в «Обитаемом острове» аллюзию (хоть преднамеренную, хоть нет) заподозрить ещё весьма трудно. Там (и тогда) ещё не герой примечателен, а концепция. «Пусть ваша совесть не мешает вам ясно мыслить, а ваш разум не стесняется, когда нужно, отстранить совесть...» Вот эти слова Колдуна и есть тот второй момент, принципиально отличающий «Обитаемый остров» от того, что написано прежде. Нет, это вовсе не «Я освобождаю вас от химеры, именуемой совестью» — о циничных бандитах совсем другие книги написаны, и нет в тех персонажах ничего, заслуживающего мучительных сомнений и колебаний. А здесь — совсем другое. Помните, в «Попытке к бегству»: « — ...Вы ещё нам тут скажете, что цель оправдывает средства. — А что же, — согласился Саул хладнокровно, — бывает, что и оправдывает.» Ваша правда, Савел Петрович, ибо если ты, Вадим, заранее знаешь, что никогда не оправдывает, то зачем же тогда тебе совесть — то самое уникальное свойство, отличающее человека от животного, определитель того, оправдывает ли в каждом конкретном случае цель средства или нет... Но сурова и горька эта правда. Потому что у совести есть ещё и другое предназначение — мучить и мучить своего обладателя и за то, что она, совесть, решила — да, оправдывает, и за то, что она же решила наоборот. Но как же дико звучит этот диагноз Колдуна — «нетерпение потревоженной совести». Это нужно лечить? Конечно, нет никакой пропасти между «Попыткой к бегству» и «Трудно быть богом», между «Трудно быть богом» и «Обитаемым островом», пропасть — она другая, и она ближе с каждым этим шагом. И заглянув в неё (уже там, за Голубой Змеей) с тоской понимаешь, что герои типа уорреновского Вилли Старка не остались в «Отеле «У погибшего альпиниста»», «Пикнике на обочине» и «Гадких лебедях», вот годы и даже века — те, да, прошли, а добро по-прежнему пытаются делать из зла. Не новая концепция, куда там. Но новизна и актуальность — отнюдь не одно и тоже. Так вот, оказывается — актуальна. Поэтому «Обитаемый остров» и воспринимается этаким порогом. А точнее — обрывом. А просто время пришло. А спустя пятнадцать лет пришло время и для героя. Рекомендации по лечению синдрома «нетерпение потревоженной совести» аккуратно выполнены. Ремиссия несомненна. Правда, другие симптомы проявились — пациент убеждён, что к его пальцам протянуты нити от звёзд... ну, дальше вы знаете. Можно назвать синдромом Сикорски — практикующие специалисты источниками трёхвековой давности не интересуются. А вот который из этих синдромов — холера, а который — малярия, это уж чёрт его знает. Жизнь покажет.

Это точно. Показала. Но об этом чуть позже. Пока разрешите несколько слов о том, случайно или преднамеренно столь похожи литературный персонаж и человек с трибуны Мавзолея.

(окончание следует).

@темы: Ссылки

---

Рудольф Сикорски — Юрий Андропов: аллюзия или иллюзия?

[silent-gluk]

И продолжаем перепосты.

Отсюда: fantlab.ru/blogarticle13495

Рудольф Сикорски — Юрий Андропов: аллюзия или иллюзия?
Статья написана 06 апреля 12:39
Размещена в авторской колонке muravnik


Рудольф Сикорски — Юрий Андропов: аллюзия или иллюзия?

Историко-литературоведческий анализ. Взгляд наивного читателя

0. Так получилось, что я прочитал «Жука в муравейнике» раньше, чем «Обитаемый остров»: это был журнал «Знание-Сила», и я гадал каждый месяц, какого же числа в ящике окажется новая порция (благие намерения стойко дождаться последнего номера и читать потом книгу целиком не продержались и нескольких дней), а несколько позже кто-то надоумил, что в областной библиотеке в читальном зале (то, что на абонементы надеяться бессмысленно, мы уразумели гораздо раньше) может что-то и сохраниться. Там-то я и обнаружил и в несколько вечеров проглотил затрёпанную «виньетку», в которой Странник носил ещё русское имя-отчество (по-моему, Павел Григорьевич), а название «Неизвестные Отцы» ещё не было осторожно заменено на «Огненосные Творцы». А впрочем, и прочитай я их в правильной последовательности — думаю, долго мне пришлось бы опознавать загадочного, неприветливого и чрезвычайно занятого (в точности как и положено большому начальству) шефа Максима Каммерера; я ведь, смешно сказать, довольно долго полагал, что экселенц — это фамилия, тем более, что иначе, как с большой буквы, это слово там и не появляется. Интересно, кстати, а в какой момент нормальный читатель (в смысле — читающий эти книги в правильном порядке), узнаёт Экселенца? Я так полагаю — не раньше, чем в главе «Тайна личности Льва Абалкина». Вряд ли кто способен проскочить этот заголовок «с разбега» — всё ведь именно так и выстроено, чтобы, подойдя вплотную к этому заголовку, читатель как бы споткнулся и с замиранием сердца отчётливо ощутил: «Это была преамбула. А сейчас начнется амбула». Необходимая пауза в чтении. Кое-кто откладывает книгу до завтра. И когда «амбула», наконец, начинается, то попутная идентификация морщинистого лысого черепа, круглых, неестественно зелёных глаз и знаменитых необъятных ушей уже не столь и актуальна. То есть это, конечно, важно — последние элементы мозаики, кропотливо складываемой на предыдущих страницах (почти пять шестых объёма повести, между прочим, да только кто ж, прости господи, шедевры постранично измеряет), встают на свои места, и возникшая картина и в самом деле дух захватывает; но только на секунду, и только вчера, потому что нарисована эта картина на занавесе, а за занавесом такое начинается, что не до живописи... А может быть, я и не прав, может быть, большинство читателей узнали Экселенца с первых же страниц (или, по крайней мере, искренне убеждены в этом); с учётом последней оговорки не удивлюсь и тем, кто его узнал, ещё не открыв книгу. Но это всё, впрочем, относится не столько к герою или авторам, сколько к читателям. А вот как это происходит наоборот — когда в Страннике узнаёшь Экселенца — этого я как-то и не припоминаю.



А вот легко ли узнать в Андропове-79 («ноябрь 1978 — апрель 1979» стоит под последней строкой «Жука...») не по чину решительного будапештского посла? Или наоборот — угадать в Андропове-68 (а «...Остров» датирован 1967-68 гг.) будущего властелина полумира? Согласен, согласен — безусловная натяжка; дальше постараюсь быть доказательнее.

1. Было время — я знал наизусть весь «Полдень, XXII век». Ну, в пятнадцать лет много чего можно заучить просто на спор, но это отнюдь не тот случай; да и не учил я нарочно — само откладывалось в память, потому что читал я внимательно и благоговейно, и то, что именно на этом месте стоит именно это слово, казалось мне не случайным, а исполненным глубокого смысла... А я и сейчас так считаю, между прочим. Так что внутренние связи между элементами картины я понимал, и, соответственно, видел гораздо больше, чем в действительности было нарисовано, на что, как известно, и надеется всякий настоящий писатель. И вот как-то ни разу мне в голову не приходил вопрос: «А будет ли при коммунизме милиция?» (для тех, кого коробит от немодных слов — тысяча извинений, заменим эвфемизмами: «А есть ли в мире полудня правоохранительные органы?»). То есть то, что денег и при коммунизме не будет, я уже знал из популярного анекдота, а вот насчёт полиции... Ну, пока мы почти такие же, то, ясное дело — есть. Чего только стоит табличка «Ношение огнестрельного оружия в Мирза-Чарле карается смертью». А уж в Страну Дураков Жилин явно послан какой-то солидной всемирной спецслужбой. И упоминание Баффиновой Земли как места вечной ссылки напоминает — Органы существуют. Но отмиранием всех этих институтов пахнет на каждом шагу. Хотя бы то, что в том же Мирза-Чарле патрулирование с советской стороны несут самые обыкновенные дружинники, а уж те добровольцы, что подавляли фашистский путч в Стране Дураков... нет уж, строгие сержанты в тренировочных лагерях их явно не гоняли, и на макетах они десантную операцию детально не отрабатывали. Нет уж, разношёрстная компания, перед которой вырос штурмовой танк «мамонт» — это не спецназ. Любительство. Если не сказать — дилетантство. Ну, а что вы хотите? Мы же были уверены, что так это будет. И с чисто технической стороны ничего неправдоподобного в этом нет — те же интербригады, прямо-таки просвечивающие через эти страницы, сражались весьма успешно. Почему проиграли — известно. Откуда же у мятежного генерала Зуна Паданы козыри каудильо? Безответственный до безумия авантюрист против прекраснодушных добровольцев-дилетантов — исход отнюдь не предрешен. Дальше, закономерно, — больше. Вспомните, кто останавливал машину Званцева в главе «Свечи перед пультом», и станет ясно — в мире полудня не то что уголовного розыска — даже ГАИ нет. Нет этого и в «Далёкой Радуге», и в «Попытке к бегству», и в «Трудно быть богом», и в «Малыше». И не стоит возражать, что про Землю там от силы страниц пять написано — это уже будет натяжка со стороны оппонента: мы же видим, как тому и следует быть, гораздо больше, чем нарисовано на картине, и прекрасно понимаем, что, случись вдруг в том мире, как молния из снежной тучи, маньяк с винтовкой на крыше небоскрёба, то брать его будет не спецподразделение, ежедневно тренирующееся в бронежилетах на полосе препятствий (просто за отсутствием такового), а будет опергруппа состоять из инженера-мелиоратора, кинорежиссёра, школьного учителя и двух космонавтов. За мир «Парня из преисподней», пожалуй, не поручусь — как-то уж очень свёрнуто повествовательное пространство вокруг Дома Корнея; впрочем, может быть, это моё субъективное впечатление. А вот за мир «Жука в муравейнике» и «Волны гасят ветер» поручусь ещё как... И вы поручитесь, правда? Как насчёт полиции — сказать трудно (как вам нравится эпизод с постом перед Голованским посольством — похоже на «Свечи перед пультом»?), а вот уж тайная полиция точно есть, и от безделья не мается. Для меня, например, это было каким-то шоком, я даже первое время как-то надеялся, что вот придёт следующий номер, и какой-нибудь лихой поворот сюжета всё разъяснит, разгонит эту дымку тревоги, почти нечувствительную, но постоянно порождаемую этими разбросанными по тексту упоминаниями об уровнях секретности, рабочих легендах, ограниченном доступе к БВИ, спецномерах видеофонов, паролях, явках, тайнах, обманах... Да что же это такое, ведь вся эта мерзость осталась далеко позади, ещё до старта «Таймыра», её же навсегда отрезало той страничкой с иллюстрацией, разделившей главы «Почти такие же» и «Возвращение»! Этого не должно быть здесь. Во «Втором нашествии марсиан» — пожалуйста. В «Отеле «У Погибшего альпиниста»» — сколько угодно. В «Пикнике на обочине» — сам бог велел. Но не здесь. И не то чтобы нам показали изнанку того мира, куда возвратился Сергей Кондратьев, нет — ощущение такое, что это другой мир (а ощущения, даже смутные, возникающие при чтении Стругацких, не лгут — Учителя для того и ткут эту нематериальную паутину букв русского алфавита, чтобы вызвать нужное ощущение). То есть, конечно, мир — тот же, только как-то существенно, хотя и не очень-то сформулируешь, в чём именно, он изменился с того блаженной памяти 2119 года. Неуютно как-то в нём стало. А в действительности изменился, конечно, наш мир. Реальный.

А мир Стругацких изменился до «Жука в муравейнике». По нашей временной шкале — лет на десять раньше. В книге, которую вот уже полтора десятка лет самые разные издательства и составители компонуют под одной обложкой с «Жуком...». «Обитаемый остров» называется. Правда, «Малыш» написан несколькими годами позже, но такое бывает: время в творимом мире и время нашей жизни — у них не только скорости разные, бывает, что и направления не совпадают. А может быть, он только издан в семидесятом, а написан куда раньше... Не знаю. Давайте вернёмся к «Обитаемому острову» — всё-таки одна из двух книг, где наш герой (тот, который литературный) действует во плоти. Действовать, правда, он в этой книге начинает достаточно близко к финалу. Достаточно для того, чтобы читателю, вдоволь перегруженному мерзостями Саракша, не так уж резко бросилось в глаза, как он действует. Ну, тогда не бросилось, посмотрим сейчас. Помните, на чём «засыпался» Румата Эсторский? «Ни один из ваших многочисленных дуэльных противников, Штирлиц, не только не отправился на тот свет, но даже и не получил сколько-нибудь серьёзных увечий! Видимо, сам дьявол, вручая вам сверхъестественные возможности, оговорил их странным (но кто поймёт намерения Сатаны?) условием — не убивать.» И сравните с Неизвестным Отцом по кличке (или должности?) Странник. Помните? «Боже мой. Боже мой! «Сотри его с лица земли». Он так и сказал тогда: «Сотри его с лица земли», и Странник взял со стола тяжёлый чёрный пистолет, неторопливо поднял и два раза выстрелил, и чадо охватило руками пробитую лысину и повалилось на ковёр ... стояли: я, Странник с глазами жаждущего убийцы... и Странник стоял, оскалясь, как голодный хищник, и глядел на меня, словно догадывался...» Я когда-то долго ломал голову, кто же лучший мастер потока сознания — Джойс, Бёлль или Бехер, но если добавить в термин один уточняющий эпитет и рассмотреть «истерический поток сознания», то, пожалуй, вопрос отпадёт. С ним же вот-вот инсульт приключится — от ужаса перед одним только воспоминанием об этой сцене! А помните, кто это у нас такой слабонервный? Вот-вот-вот. Государственный прокурор Страны Отцов планеты Саракш. А не житель Земли XXII века и даже не вы, дорогой читатель. Дон Румата от одного созерцания этой сцены, наверное, в обморок бы упал. Нет, пожалуй, вряд ли. Со страшным усилием удержался бы, старательно отводя глаза в сторону и изображая аристократическое безразличие. А уж самому исполнить... Даже предположить смешно. И не в том дело, что нельзя. Иной раз не то что можно, а просто даже и необходимо. «Тебе надо было убрать дона Рэбу... Физически!» При всей решительности этих слов при каждом их прочтении явственно ощущаешь их пустоту (в том смысле, что — слова, и не более) и какую-то безнадёжную досаду. Прекрасно осознаёт милейший Александр Васильевич бессмысленность своих слов — и не потому что опоздал, и не потому что не прав, а потому что понимает — некому это сделать. Не так-то это просто — поднять тяжёлый чёрный пистолет и... или обнажить оба меча и уже не заботиться, чтобы клинки были только зазубрены, но чисты... или даже шепнуть несколько нужных слов на ухо Ваге Колесу и опустить ему в руку авансом мешочек с синтезированными дублонами... Вообще-то мы знаем — убивать они могут, и ещё как. Да вот только они ли это делают?

В том-то и дело, что и Румата, и остальные «спринтеры с коротким дыханием» всерьёз берутся за оружие лишь в состоянии такого аффекта, что даже те, кого удаётся спасти, для такой работы уже не подходят (хорошо, ежели потом, после месяцев лечебниц и санаториев сами знаете какого профиля, хоть для какой-нибудь работы сгодятся). Ну, а Сикорски, стало быть, может. Ну и что? Никакого снисхождения его жертва не заслуживает, всю бы эту паучью банку к стенке поставить, народу только бы не навредить при этом... А всё же гложет какая-то нелепая мысль: а интересно, Абалкина он из того же пистолета ухлопал или как? И сколько раз ему приходилось такое делать? «Никогда Экселенц не обнажал оружия для того, чтобы пугать, грозить или вообще производить впечатление — только для того, чтобы убивать.» Чтобы так уверенно утверждать, надо это видеть самому. И не раз. Значит, только при Каммерере — неоднократно. Ничего себе! Да, долог путь от наблюдателя Института Экспериментальной Истории до прогрессора Службы Галактической Безопасности. Ибо долог путь от апреля шестьдесят первого до августа шестьдесят восьмого. Да уж, по пункту «год рождения» эти две книги — «Трудно быть богом» и «Обитаемый остров» — никак не спутаешь.

Маленькое отступление совершенно необходимо. Каммерер, как вы помните, убил нескольких человек, да ещё голыми руками, в первые же дни своего пребывания на Саракше. Но это — совсем другое дело. Представьте себе, что в его робинзонской ипостаси у него в сердце глухого леса вдруг открылась язва желудка, а он прекрасно знает, что лечить его нечем и некому... Нет, не совсем то. Ну, как если бы в атмосфере Саракша был бы какой-нибудь вредный газ, и организму пришлось бы срочно вырабатывать некую способность, уже имеющуюся у аборигенов... Нет, опять не то. В общем, с Каммерером произошло примерно то же самое, что и со Стефаном Орловским, Карлом Розенблюмом, Джереми Тафнатом, а под конец — и с Антоном-Руматой. Только ощущение полного одиночества на планете не позволило ему сорваться в омут спасительного безумия. Он был даже подсознательно абсолютно уверен, что спасения не будет (даже того отвратительного спасения, что дают маленькая комнатка с обитыми пробкой стенами и специфическая одежда с рукавами, удобно завязывающимися на спине), так что жить надо дальше уже в состоянии этого душевного сдвига. И вот тогда подсознание подкидывает эту спасительную концепцию — «это не люди, а жуткие и опасные животные». С этого момента, строго говоря, жизнь землянина кончается (к счастью, как потом мы узнаём, лишь на время), и дальше идет жизнь некоей иной личности. Да, если хотите, определённая форма безумия. Как у Джереми Тафната. Вот за ним начальство тоже долго гонялось, как Сикорски за Каммерером. Вообще, весьма значительный кусок «Обитаемого острова» мог бы почти без погрешностей (о них — чуть позже) войти и в «Трудно быть богом», но лишь до того момента, когда появляется персонаж совсем нового типа — которому для выживания в этой ситуации, и даже для гораздо большего, чем для выживания, вовсе не требуется спасительный круг раздвоения личности. Потому что он — на работе. Нет, больше — у него миссия. А может быть, и Миссия.

2. Официальная биография Рудольфа Сикорски (то есть то, что действительно написано о нём в двух, от силы трёх, книгах Стругацких) скупа и изобилует пробелами. Загадочная личность, ничего не скажешь. Однако на самом деле мы о нём знаем довольно много. Потому что на этом спрессованном повествовательном пространстве создается впечатление. А вот это и впрямь важно, потому как литературный персонаж тем и отличается от человека из плоти и крови, что только для последнего официальные биографические данные, имена школьных наставников и лечащих врачей, сведения о друзьях и родственниках — «это совсем даже не ерунда, дружище Шольц». А вот про Сикорски этого знать вовсе не обязательно. Хотя и интересно — в каком же всё-таки интернате учился юный Рудольф и неужели он так сильно отличался от Анъюдинского или от того, безымянного, в окрестностях которого Антон и Пашка затеяли игру в Вильгельма Телля? Конечно, он бы тоже промахнулся, и с большим запасом, но без этой истерической уверенности, «что, даже если он повернётся к ним спиной, фунтовая стрела всё равно вонзится точно в Пашкину переносицу, между двумя весёлыми зелёными глазами». Холоднокровнее, Руди. Вы же не на работе.

Но, повторюсь, не знаем, где учился, кто Учитель, и кто Наставник. И многого другого о нём не знаем. Другое знаем, более важное. Жизненное кредо. Вот вам и отличие от исторического лица — про кого из них, даже с давно окончившимися, изученными и переизученными вдоль и поперёк (или, если угодно — в хвост и в гриву) биографиями, можно уверенно сказать: «Я знаю его жизненное кредо»? То-то же. А жизненное кредо Рудольфа Сикорски — пожалуйста, цитирую: «Мы — работники КОМКОНа-2. Нам разрешается слыть невеждами, мистиками, суеверными дураками. Нам одно не разрешается — недооценить опасность. И если в нашем доме вдруг завоняло серой, мы просто не имеем права пускаться в рассуждения о молекулярных флуктуациях — мы обязаны предположить, что где-то рядом объявился чёрт с рогами и принять соответствующие меры, вплоть до организации производства святой воды в промышленных масштабах.» Всё правильно. Сейчас одёрнет гимнастёрку (или что они тогда будут носить), привычно задержится взглядом на портрете, висящем на стене (нет-нет, совсем не на этом... ну, скажем, академика Яблокова портрет, или Юрия Щербака, или кого из следующего поколения...), и пойдёт себе спокойно и неброско выполнять свою внешне незаметную, но такую нужную людям работу. Вот только почему-то ещё одна картинка приходит мне на память. Хрестоматийный пример из популярной психиатрии: пациент воображает, что от каждой звезды к одному из пальцев его рук протянута невидимая и неощутимая нить, удерживающая эту звезду, и значит, ему, пациенту, нельзя ни на мгновение забыться и выпустить эти нити из рук — иначе звёзды разбегутся в безбрежную тьму Вселенной, и настанет конец света.

Этот пример — не иллюстрация разнообразия помешательств. Просто надо осознать, что для этого человека весь этот бред — точно такая же реальность, как для нас с вами — наше обыденное существование, и вот тогда можно себе представить, во что же превращается его несчастная жизнь. И, представив, говоришь не «Какое счастье, что на самом деле это не так!», а совсем другие слова: «Какое счастье, что мы-то знаем, что на самом деле это не так!» А бедняга пациент в этом уверен абсолютно. А если (уж фантазировать так фантазировать) и окружающие в это поверят, ну, не абсолютно, а так — кто на 90%, кто на 50%, кто чуть-чуть, а большинство пусть даже — и нисколько, то тогда картинка, я полагаю, изменится. Только личный кошмар пациента легче ничуть не станет.

А здесь — кто может уверенно сказать, что было бы (или ничего бы не было?), если бы Сикорски не выстрелил? Бромберг? Горбовский? Сам Абалкин? Вы, читатель? Вот так. Для нас — мучительные сомнения, для Экселенца — кошмарная реальность. Только поэтому и выстрелил. Да разве только это?! Возьмите одно только «дело подкидышей». Вначале весьма высоким руководством Земли вполне серьёзно обсуждается вопрос, а не убить ли в зародыше тринадцать человек. Потом решают не убивать, но по причине «нельзя совершать необратимые поступки». То есть это означает: «при необходимости убить всегда успеем». Далее, этим тринадцати запрещено жить на Земле, и они всю жизнь должны оставаться под надзором (перечитайте единственную беседу Абалкина и Сикорски). Наконец, как принимаются эти решения — строго секретное совещание тех членов КОМКОНа, которые одновременно являются членами Мирового Совета. Впоследствии совещание было несколько расширено, но, пересчитав выступавших, получаешь стойкое впечатление, что первоначальные ключевые решения принимала группа лиц, численностью не превосходящая Политбюро позднейшего периода развитого социализма (и похоже, в такой же обстановке — прямо как решение о вторжении в Афганистан). Даже по меркам того времени, когда писалась книга, по членам «спонтанно образовавшейся Комиссии по инкубатору» лефортовские нары плачут. А уж двести лет спустя... нет, не будут школьники о них сочинения писать. Даже в том интернате, где некогда воспитывался юный Рудольф Сикорски. Неприятное дело. Правильно Каммерер предчувствовал, что не стоит в него влезать. И в самом деле жаль, что пришлось. Но вот Сикорски, несомненно, на всём протяжении дела искренне досадует на своих коллег по Комиссии, а потом — и на своих соратников по КОМКОНу-2, что они недостаточно решительны, слишком благодушны и мягкотелы. То есть ему и этого мало! Да что же он за человек, чёрт возьми?! Да такой же, как и все, только вот эти проклятые звёздные нити в его руках представляются ему абсолютной реальностью, и поэтому не может он не только уступить, но и отвлечься хоть на секунду; апокалиптическая картина перед его глазами: ускоряясь, красные звёзды синеют, а синие проваливаются в ультрафиолет, и наступает вечная тьма, и он, он в этом виноват, потому что упустил, не предусмотрел, не убедил, не нарушил... если это и не навязчивая идея, то уж невроз на ней можно заработать запросто.

Но это — не паранойя. Ненормальным Экселенца никак не назовешь. Это, пожалуй, ближе к некоему фанатизму, но тоже не совсем точно. Одним словом, пожалуй, и не определю — лучше сошлюсь, вслед за Форсайтом, на слова Эллиотта о людях, видящих сны с открытыми глазами; это будет точнее всего. Очень заметно, в какой момент этот сон наяву слетает с Каммерера. «Господи помилуй, в панике подумал я... Экселенц его убьет.» И как он начинает действовать: операция — к чёртовой матери, ведомственные интересы — побоку, на присягу наплевать. Всё потому, что включилась другая, приоритетная перед всеми программа: человек в опасности — значит, надо спасать. Классический человек полудня. Вот только спасать приходится не от метеоритной атаки, не от волны вырожденной материи, не от разъярённого тахорга. От своего любимого и уважаемого начальника. Тот, безусловно, тоже человек полудня, но перед ним человека нет. Перед ним — загадочный и опасный монстр, уже сожравший Абалкина и прикинувшийся им (Экселенц, поди, ещё и удивился тому, что его пуля взяла), а человека там нет. Так же, как для Каммерера в том тёмном переулке на Саракше: нет здесь людей, кроме него и Рады. Защитная реакция организма. Не было её у Руматы и его товарищей. У прогрессоров выработалась. Иначе нельзя — они уже не наблюдатели, они на работе. Точнее, на службе. А служба у прогрессоров разная бывает. Послужной список Абалкина мельком дает некоторое представление. Но гораздо убедительнее другой эпизод. Маленькая главка «Экселенц доволен»: «Вот точно так же смотрел он, когда я, молодой, весёлый, запыхавшийся, доложил ему, что Тихоня Прешт взят, наконец, с поличным, и сидит внизу в машине с кляпом во рту, совершенно готовый к употреблению. Это я взял Тихоню, но мне тогда было ещё невдомёк то, что прекрасно понимал Странник: саботажу теперь конец, и эшелоны с зерном уже завтра двинутся в Столицу...» Похоже, прогрессорам на службе кожаная куртка куда привычнее, чем белый халат. А помните, как это себе воображал на Сауле структуральнейший лингвист Вадим? Конечно, помните. Ну, наивность этих ожиданий была очевидна уже тогда. И всё-таки жаль — наконец-то на стендах «Приглашаются на работу» замелькали названия обитаемых (да ещё гуманоидных) планет, а вот в списке профессий — не учителя, врачи, инженеры, учёные, артисты, а допросных дел мастера да шифровальщики и, на крайний случай, егеря. Так же жаль, как и то, что в братские страны третьего мира профессии из первого списка требовались куда как менее предпочтительно, чем военные инструкторы и гражданские советники весьма специфических ведомств. Кстати, вы знаете истинную причину прекращения широкомасштабных военных действий в Африке? Советские танки наконец-то закончились. По причине окончания самого Советского Союза. А Россия их задарма поставлять не желает. А денег у африканских патриотов (с обеих, точнее сказать, со всех, сторон) нету. Всё это — не анекдот. Но относится к другому из наших героев. Пока вернёмся к Сикорски.

Я попытаюсь перечислить основные качества этой натуры — проверьте, похоже ли это на то, каким вы его себе представляете.

Безусловно, решительность. Это уж ни в обоснованиях, ни в комментариях не нуждается. Личная скромность — вплоть до аскетизма. Тут некоторые пояснения потребуются. Конечно, в мире полудня это выражается не в том, что его дети не носят украшения из коллекции Оружейной Палаты и не сервируют свадебные столы посудой из Павловского дворца, а сам он не гребёт обеими руками ордена и литературные премии. Тут другое. Понимаете, ему совершенно не хочется, чтобы школьники писали о нём сочинения. И даже не то что не хочется — ему это и в голову не приходит. А если вдруг и пришло бы, то с искренним удивлением и безусловным неудовольствием. Спору нет, без этого обошлись бы и Званцев, и Горбовский, и доктор Мбога — не для этого ж они живут и работают (хотя в итоге, наверное — в значительной степени и для этого), но именно что обошлись бы; а вот Сикорски — это совсем другое дело: ему бы выполнить свою задачу насколько сможет (а если понадобится — и гораздо дальше), а известность имени — господи, какой вздор! Да пусть даже не только в безвестности, но и с клеймом перестраховщика, держиморды и жандарма — жаль, конечно, если будет так, но это настолько неважно, что он об этом даже и не думает; ну, как Фродо не думает о том, как он будет выбираться, исполнив поручение.

Есть в этой скромности типа «ты сам свой высший суд» какая-то отчаянная гордыня — то самое унижение паче гордости. Что ж, и это есть в его характере, но на самом донышке (не в том смысле, что глубоко запрятано, а — совсем чуть-чуть) — заслоняет всё собой работа. И сама работа вырастает так до размеров Миссии. Но и вы, читатель, тут бы без прописной буквы не обошлись, если бы на своих пальцах чувствовали эти проклятые звёздные нити. Ну, и конечно — он идеалист. Ещё какой! Вот так и работа всерьёз по распространению социализма на третий мир — куда больший идеализм, чем усилия по установлению полного коммунизма на территории, ограниченной Кремлёвской стеной. Но это я опять вперёд забежал. Какие у нас там ещё характерные качества Сикорски остались?

Компетентность. Слово, конечно, гибкое, и, скажем так, обширное. Богатое слово. Но вот что такое некомпетентность, объяснять не надо. Тем более торжествующая и самодостаточная. Тем более — читателям конца семидесятых/начала восьмидесятых. Ух, как надоели им безграмотные докладчики и их пустые, но очень длинные речи! И вот вам, на контрасте — начальник КОМКОНа-2. Немногословен; только по делу; и это отнюдь не тот случай, когда столь похвальная сдержанность — лишь следствие принципа «промолчишь — сойдешь за умного»: в учёном споре с Бромбергом он же ничем не уступил последнему, а уж Каммерер, явно не самый молодой и невежественный персонаж, только и успевал, что получать новые сведения. Вот вам и другая сторона компетентности, ещё более соответствующая тому, что ожидают от настоящей власти — осведомлённость. Помните, сколько было в те времена анекдотов о том, что высшее начальство не осведомлено о положении дел? Да только обмануть нетрудно тех, «кто сам обманываться рад». А вот уж кому это спасительное (ну ладно, не будем нагнетать страсти, — комфортное) неведение ни к чему — так это Рудольф Сикорски. Вы только посмотрите — в который раз Максим докладывает ему свежайшую оперативную информацию, он, Каммерер, только над этим заданием и работал день и ночь, ноги и извилины в кровь сбил, и тем не менее вовсю сомневается (и мы вслед за ним): «а сообщил ли я ему хоть один новый для него бит?» Да, монументальная фигура. А теперь вспомните (или представьте) себя в то время. Неужели вы так никого в нём и не узнали? А теперь я напомню, о ком Форсайт процитировал Эллиотта в «Четвёртом протоколе» — да, фамилия не называется, но спутать никак невозможно. Точно. Он самый. Лубянский мечтатель. Юрий Долгорукий Второй. Князь Тишины.

(Продолжение следует)

---

Кажется, этого тут еще не было

[silent-gluk]

Хотя новость и старая.

www.federalspace.ru/main.php?id=2&nid=16685

"Космический "грузовик" доставит на МКС мух, бактерии и романы Стругацких

:: 28.04.2011


Ракета-носитель "Союз-У" с грузовым кораблем "Прогресс М-10М" успешно стартовала запущена в среду с космодрома Байконур к Международной космической станции (МКС).
"Грузовик" проведет в автономном полете двое суток, прежде чем достигнет МКС. Стыковка корабля с МКС планируется 29 апреля в 18:29 к стыковочному отсеку "Пирс.
На станцию корабль доставит более 2,6 тонн грузов. В том числе на корабле в на станцию прилетит семейство плодовых мушек-дрозофил, бактерии-грибы, семена карликовых помидоров и суперкарликовой пшеницы, сообщил ранее "Интерфаксу-АВН" источник в ракетно-космической отрасли.
По его словам, ученые с помощью мух будут исследовать на генетическом уровне приспособляемость живых организмов к условиям космического полета. Укладка с дрозофилами будет экспонироваться в российском модуле "Звезда" до 24 мая, когда ее планируется возвратить на Землю на корабле "Союз ТМА-20". "Перед спуском космонавты перекроют мухам доступ к корму", - добавил он.
Между тем, три контейнера "Биориск-МСН" с бактериями-грибами "в ходе выхода в открытый космос в июле космонавты установят снаружи МКС для изучения адаптации бактерий к космическим условиям".
Орбитальный «грузовик» также доставит на МКС посылки от семей и подарки для российских космонавтов Дмитрия Кондратьева, Александра Самокутяева, Андрея Борисенко, американцев Кэтрин Колман, Роналда Гэрана и итальянца Паоло Несполи. С очередным транспортом с «большой Земли» космонавты кроме стандартных рационов, как всегда, получат свежие овощи и фрукты, а также маринованные огурцы и любимые деликатесы в посылках от родных.

Кроме того, психологи отправляют экипажу DVD-диски с американскими комедиями и боевиками, книги братьев Стругацких и индивидуальный подарок бортинженеру Борисенко, который 17 апреля отметил на орбите свое 47-летие."

Помнится мне, что Г.Гречко брал на орбиту какую-то книгу Стругацких. А, "Далекую Радугу". И "Леопард с вершины Килиманджаро" Ларионовой.

@темы: Ссылки

---

О, наконец я нашла этот стих!

[silent-gluk]

20.06.2011 в 15:09

Пишет  ~Nagini~:

Очень даже очаровательно
Четвёртые сутки вокруг попугаи,
И снова сломалась машина «Алдан».
Не цык айте зубом, сотрудник Привалов,
Магистр Корнеев, верните диван!

Сотрудник Привалов, не лезьте в бутылку,
Там джинн одинокий сидит тыщу лет,
А комнаты ваши пора обесточить,
И вас Камноедов зовёт в кабинет.

До праздника только три дня остаётся,
И лается Кербер из-за чепухи.
Художник Дроздилло, рисуйте газету,
Сотрудница Стелла, где ваши стихи?

Ударили пробки в щиты Джян бен Джяна,
Сейчас Новый год отмечает страна.
Сотрудник Привалов, раздайте стаканы,
Магистр Ойра-Ойра, творите вина!

(c) Юлия Казакова

Ну и что, что не ко времени???

@темы: Фанфикшн, Ссылки

---

Саракш

[silent-gluk]

Originally posted by ЖЖ-юзер haritonoff at Планета Саракш

Как показал беглый поиск, из многочисленных – и весьма любопытных – природных особенностей Саракша в обзорных статьях в Мировом Информатории, как правило, упоминается только одна – чрезвычайно сильная (по сравнению с земной) рефракция света в нижних слоях атмосферы планеты (породившая у аборигенов космогонию в духе "Полой Земли"), да и то без какого-либо объяснения этого явления. Подобное отсутствие интереса простительно: прогрессивное человечество (представителем коего и является массовый читатель подобных статей) больше волнует судьба обеих цивилизаций Саракша, нежели особенности планетографии. Однако именно пробел в знаниях о последней призвана частично заполнить данная статья.


В самой по себе высокой рефракции нет ничего удивительного – подобный эффект дает плотная атмосфера с большим градиентом плотности по высоте, и таковая на Саракше имеется – об этом можно судить хотя бы по описанию ощущений М. Каммерера от первых дней пребывания на планете: прошедший, как и большинство его соотечественников, фукамизацию землянин, практически нечувствительный к повышенному радиационному фону, инопланетным токсинам и инфекциям, ощутимо страдал от воздуха чужой планеты, долгое время чувствовал недомогание (связанное прежде всего с высоким парциальным давлением углекислоты и других газов, затрудняющим их выведение из организма); многократно упоминается плотный, душный, сырой и тяжелый воздух планеты, пропитанный запахами металла и т.п.

Удивительно – на первый взгляд – другое: чрезвычайно слабое развитие авиации и воздухоплавания у аборигенов. Отчасти в этом, разумеется, виновато их мировосприятие, отсутствие в коллективном бессознательном "мечты о звездах"; аналогам мифа об Икаре на Саракше взяться было попросту неоткуда. Тем не менее плотная атмосфера предъявляет более высокие, чем на Земле, требования к аэродинамике – хотя бы наземного транспорта – что не могло не подтолкнуть развитие этого направления физики местными учеными – и вместе с тем гораздо более щадящие требования к характеристикам (площади крыла, мощности силовой установки) летательных аппаратов. При прочих равных подняться в воздух там было бы гораздо проще, чем на Земле. Однако дело в том, что "прочих равных" там нет и никогда не было.



Ответ на эту, а заодно и несколько других загадок можно найти, если внимательно взглянуть на характер "перекоса в научно-техническом развитии" человеческой цивилизации Саракша, а конкретнее, на обилие и распространенность довольно совершенных (годами работающих автономно) атомных силовых установок даже там, где их применение, с нашей точки зрения, совершенно экономически неоправданно; на легкость, с которой воюющими сторонами принимается решение о применении ядерного оружия; и на незначительность последствий пребывания на зараженных радиацией территориях для аборигенов… именно так: в тексте "Острова" описаны многочисленные мутации, но совсем нет упоминаний случаев острой или хронической лучевой болезни со знакомыми землянам симптомами, в том числе и среди людей, длительное время живущих и работающих на территориях с повышенным радиационным фоном.

Саракш – это мир дешевой ядерной энергии, мир, насыщенный рудами радиоактивных веществ, пригодных для использования без обогащения. Еще один довод в пользу этого – радиоактивность Голубой Змеи: после войны, превратившей земли за рекой в пустыню (а при ядерных взрывах источником заражения являются в основном короткоживущие изотопы с периодом полураспада в пару недель) прошло немало лет, а проточная вода реки радиоактивна настолько, что переплыть ее – практически верная смерть даже для аборигенов. Такое возможно в том случае, если река насыщается радиацией, протекая по колоссальным залежам радиоактивного вещества.

Животный и растительный мир планеты, включая людей, разумеется, в значительной мере приспособлен к постоянному обитанию в условиях естественного радиационного фона, многократно превышающего нормальный с точки зрения землян, и, возможно, здесь надо искать корни повышенной восприимчивости аборигенов к некоторым видам коротковолнового излучения – повышенная чувствительность к электромагнитным воздействиям как компенсация за пониженную чувствительность к радиации (отмечу, что подобные особенности наблюдаются и у некоторых земных организмов, в том числе таких широкоизвестных, как Blattella germanica).

Отсюда и легкость применения ядерного оружия: в мире, где часть территорий изначально представляют собой аналог "чернобыльской зоны", несколько десятков лишних "грязных пятен" погоды не сделают. Отсюда и, с одной стороны, годами (ресурс, совершенно немыслимый для земной бронетехники XX-XXI веков!) в автономном режиме месящие грязь "атомные танки", а с другой – "неуклюжие чадящие повозки" на улицах: атомные мины и снаряды, атомные турбины и двигатели на Саракше – это дешевые и давно отработанные технологии; в таких условиях легкий и эффективный двигатель внутреннего сгорания, как раз и пригодный для установки на самолёты, появился относительно поздно и совершенствовался в силу экономических причин гораздо медленнее, чем на богатой нефтью и бедной изотопами Земле.



Дело, однако, не только в двигателях. Планета, насыщенная тяжелыми элементами, имеет большой удельный вес, и сила тяжести на Саракше немного больше, чем на Земле, несмотря на то, что диаметр планеты меньше земного (судя по нижеприведенной авторской карте, около 30 000 км "в обхвате", может чуть больше). Субъективно повышенная гравитация практически не ощущается – благодаря плотной атмосфере и закону Архимеда человек на Саракше будет весить примерно столько же, сколько он весил на Земле, но вот предметы с бóльшим, чем человеческое тело, удельным весом (включая самолеты) там "тяжелее".

Что касается географии Саракша – тут нам повезло: мы располагаем наброском карты мира, сделанным одним из авторов в процессе работы над романом. Вот он:

Страна отцов – пятиугольник 2000х2000 км. Видно, что "единственный материк планеты" по сравнению с привычными внимательному читателю из текста романа представлениями "повернут" на 90° против часовой стрелки и расположен в северном полушарии вдоль экватора: Хонти с Пандеей не на севере, а на западе, Голубая Змея, текущая на юг – на востоке от Отечества, за ней – опять таки восточнее, а не южнее – пустыни. В этом "повороте" нет ничего особо парадоксального – виноват, надо полагать, первоначально имевшийся языковой барьер между Максимом и аборигенами: в отсутствие возможности видеть движение небесных светил очень сложно определить, какое из наименований четырех сторон света на совершенно незнакомом языке означает географический юг, а какое – восток,

Еще одна особенность планеты – плотный сплошной облачный слой, окутывающий ее начиная с высоты в 2-4 км (над зоной формирования дождевых облаков), и рассеивающего свет в оптическом диапазоне. Можно предположить, что в предвоенном периоде пилотируемая авиация начала развиваться быстрыми темпами, однако в начале войны ее боевое применение оказалось ограниченным: например, классическая истребительная авиация так и не получила сколько-нибудь значимого развития: защищающейся стороне, чтобы уклониться от боя, было достаточно уйти вглубь облачного слоя, при этом совершать прицельные бомбовые удары с больших высот было невозможно из-за вполне очевидных проблем с навигацией. Прогресс же в развитии ракетной артиллерии, автоматике и радиолокации привел к тому, что и ударные и истребительные комплексы стали полностью беспилотными.

Прямым следствием "отсутствия неба" стало отсутствие и сколько-нибудь серьезных военно-морских сил у материковых держав – неимение даже представлений об астрономии долгое время делало невозможным ориентирование в открытом море, пока технический прогресс не предоставил альтернативные способы (например, эхолокацию в сочетании с картографированием морского дна и/или наведение по береговым радиомаякам), в результате на протяжении почти всей истории человеческой цивилизации на планете морской флот был исключительно каботажным.

Другим препятствием для развития мореплавания был океанический пояс в субэкваториальных широтах, не разделенный, как на Земле, тормозящими ветра и течения континентальными массами. Слабым подобием такого "вокругпланетного" океана на Земле является область Антарктического циркумполярного течения между 40° и 50° южной широты, получившая говорящее прозвище "Ревущие сороковые".

"Слабым подобием" – потому что субэкваториальная часть Южного океана Саракша, как и большинства землеподобных планет, находится под властью пассатов – постоянных ветров, дующих, как и на Земле, от тропиков к экватору и, по мере приближения к оному, под действием силы Кориолиса все более отклоняющихся в сторону, противоположную вращению планеты. На Земле они тормозятся расположенными поперек экватора Африкой, Центральной Америкой и Индонезией, принося влагу на их восточные берега, на Саракше же – встречаясь у экватора, продолжают беспрепятственно дуть вдоль него, порождая практически постоянные шторма, чрезвычайно суровые в условиях плотной атмосферы и малопредсказуемые ввиду "закрытости" неба. О конкретной силе этих штормов сказать что-либо определенное довольно сложно, отмечу лишь, что для набегов на материк (и, соответственно, преодоления экваториальной зоны) расположенная "на трех (в другом варианте текста – "на двух") архипелагах антарктической зоны" Островная империя использует исключительно субмарины, а не надводные корабли – причем в отсутствие сопоставимых сил противника на море.

Что касается особенностей мировоззрения аборигенов, то в мире, где отсутствовали Небеса, точка опоры находилась под ногами человека. Понятия Хаоса как такового не существовало, его место занимала неколебимая и инертная Твердь. Представления о богах в мифологии были выражены слабо, а перед культурными героями стояли задачи расширения жизненного пространства (во Вселенной, ограниченной изначально заданными и вполне обозримыми пределами) путем распространения Порядка.

Присоединение и расширение земель – с точки зрения зарождающейся и расширяющейся Империи – являлось высшим благом, сепаратизм же рассматривался как капитуляция перед демонами – силами природы – и отступление от человеческого естества в сторону дикости и упадка. Ритуал включения территории в Империю означал обретение ею Статуса и Места – абсолютной координаты в имперской (читай "мировой") иерархии.

После объединения материка его политическое устройство длительное время являло собой Империю – центр мира, средоточие цивилизации – окруженную политически зависимыми государствами… нечто вроде конфуцианского Китая без внешних врагов или мира, где осуществился замысел Александра Македонского… Воинская мощь была средством не соперничества и защиты, а поддержания миропорядка. В каждой провинции был свой баланс имперских и местных властей, между которыми нередко существовало определенное напряжение, равно как и трения и соперничество между отдельными провинциями и странами периферии. Тем не менее Империя долгое время оставалась единой, пока не было альтернативы.

Положение изменилось после открытия Южных архипелагов. Новые земли "нуждались" в немедленных колонизации и окультуривании, для этого требовалась прежде всего возможность надежного и регулярного сообщения с ними, что дало мощный импульс к развитию науки и техники, разошедшийся по отдельным провинциям и странам-сателлитам далеко не равномерно. Имперская система статусов (или, если угодно, "сдержек и противовесов") пошатнулась, баланс сил изменился…

До открытия архипелагов мир был Един: в умах не существовало концепции Рая, Потаенной Земли, Иного и Лучшего Мира… После - расширение границ Вселенной породило многочисленные новые политические, философские, религиозные и мистические течения, немедленно вступившие друг с другом в дискуссию, позднее перешедшую в борьбу. Концепция Равновесия являлась уделом утратившей абсолютность (прежде всего в умах) имперской власти, а концепция Компромисса, никогда ранее не существовавшая, не успела должным образом сформироваться. Имелся еще один побочный эффект – колонией по ту сторону океана невозможно было управлять по тем же принципам, что и провинцией за соседним забором – требовался более высокий уровень самоуправления. Когда этот уровень возник и устаканился – автономность стала вожделенным примером уже для материковых сатрапий, что породило центробежное движение. Всё это и привело в итоге к катастрофическому взаимоуничтожающему конфликту…

Что действительно жаль, так это бывшую столицу "тысячелетнего царства", это наверняка был удивительный город…

@темы: Фанфикшн, Ссылки

---

Картинка

[silent-gluk]

Утащена отсюда: www.diary.ru/~Otnosyashhijsya/p152304035.htm

Там еще много, но топичная картинка одна.

@темы: Фотографии и картинки, Фанарт, Ссылки

---

немного о братьях по разуму

[клуб любителей Стругацких]

заглянул в ленту. простодушные делают открытия ("зато нашёл офигенный фик по стругацким - "белый ферзь" называется"), собирают обсуждения (или не совсем понятно, что), просто пишут посты...

а какое впечатление производит на вас то, что вы обычно:
1) читаете о стругацких в интернете?
2) читаете о стругацких у нас?

голосовалки не будет
прошу высказываться в каментах!

@темы: Что сказал @автор

---

Продолжаю перепосты - окончание

[silent-gluk]

Отсюда: rusf.ru/abs/rec/golubeva.htm

Статья удалена по просьбе автора,  jolly_well

@темы: Ссылки

---

Продолжаю перепосты...

[silent-gluk]

Отсюда: rusf.ru/abs/rec/golubeva.htm

Статья удалена по просьбе автора,  jolly_well

@темы: Ссылки

---

Очередной перепост

[silent-gluk]

Отсюда: my.mail.ru/community/abs/5508F2E4C2D01C8A.html

@темы: Фотографии и картинки, Фанфикшн, Фанарт, Ссылки

---

И еще раз о Фантлабе

[silent-gluk]

Здесь - fantlab.ru/blogarticle13263 - юзер Крафт пишет:

Миры кагбэ Стругацких: С.А.Р.А.К.Ш., первые ласточки

Статья написана 25 марта 20:51
Размещена в авторской колонке Крафт

---

	цитата Блог пользователя Издательство АСТ

Грандиозный проект Аркадия и Бориса Стругацких «Обитаемый остров»

23 декабря 2010, 12:55

Издательство АСТ выпускает в свет новую серию которую ждали миллионы людей, — «Обитаемый Остров»! (здесь и выше курсивом выделено мой — А.К) Знакомые герои и новые персонажи вновь открывают для нас мир, придуманный братьями Стругацкими. У вас есть возможность вернуться на Саракш: книги описывают события, происходившие до, после и параллельно с приключениями героев романа.

Борис Натанович Стругацкий лично одобряет сюжет каждой книги и привлекает к проекту известных фантастов современности: Владимир Свержин, Андрей Лазарчук, Михаил Успенский и др.

Теперь планета Саракш — это реальность! Стоит лишь открыть книгу!

Для миллионов читателей братья Стругацкие не просто фантасты и не просто писатели. Стругацкие — часть многих жизней. Они без надрыва и лишнего пафоса честно писали о совести, человеческом достоинстве, смысле бытия и никчемности смерти…

Открывает серию книга Владимир Свержина «Война ротмистра Тоота».

Владимир Свержин «Война ротмистра Тоота»

Ротмистр Тоот уже знаком читателям «Обитаемого острова» — именно он отправил Максима Каммерера на исследования в Столицу. В силу целого ряда обстоятельств Тоот оказывается втянут в небольшую, во многом, очень личную войну по плану и замыслу небезызвестного Сикорски. Новый роман Свержина — «вбоквел» ОО, где рассказывается, чем занимался Странник во время одной из последних своих длительных отлучек из Столицы, пока Мак Сим носился по Стране Отцов, взрывая башни-излучатели, пилотируя раритетные многомоторные бомбовозы и пр.

Если после ОО у кого-то сформировалось превратное представление о ротмистре, спешу вас разочаровать (обрадовать?) — он «не такой», первые впечатления обманчивы. Привет всем читателям от Гепарда из ПИП — перед нами настоящий учитель и воспитатель, скрывающий за маской холодной жёсткости и строгости тонкую и ранимую душу. Заодно прямиком с Гиганды в массовом порядке перекочевали на Саракш и бронеходы. Ранее об этом виде военной техники здесь не упоминалось — были только танки, баллисты и бронетранспортеры.

Вообще, автор в некоторых моментах весьма вольно обращается с фактами, известными по «ОО». Например, я всегда считал, что Странник в правительстве Неизвестных Отцов занимал должность начальника Департамента специальных исследований. А борьба со шпионажем для него была чем-то вроде общественной нагрузки. Здесь же он именуется исключительно начальником или шефом контрразведки. И никак иначе. Ни о каких других его обязанностях не упоминается вообще. Может я что-то запамятовал?

Вместо обращения «господин» — «энц», мера длины — «фарлонг». Всё это и многое другое можно считать мелочами и ляпами, вроде «полутораручного меча c фамильным гербом Тоотов» (все Тооты были полуторарукими калеками, для которых сконструировали специальный меч?), полный список которых не вижу смысла приводить, ковыряться в них не хочется. Глаза режет, но терпеть можно. Есть претензии и посерьёзнее.

Как оказалось, переоценили Стругацкие воздействие излучения на психику саракшианских гуманоидов. Если верить Свержину, они вполне способны не обременять себя верноподданническими чувствами, навязываемыми пропагандой и подкрепляемыми «белым» излучением. Причём никак этого во время лучевых ударов не проявляют. А ведь, помнится, если любовь — то до слёз умиления, если нет — то до скрежета зубовного, голыми руками рвать врагов должны. А «выродков» при этом корёжит и наизнанку выворачивает. И никаких других вариантов. А здесь:

«Видишь ли, ротмистр, люди по-разному воспринимают излучения: одни его практически не чувствуют, у других оно вызывает бурный восторг и ликование, у третьих — лёгкую боль и дискомфорт. Для четвёртых же оно практически непереносимо».

Вот так. Оказывается, не всё знали мэтры о своём мире. Без принятия этого допущения многое из написанного Свержиным теряет смысл. В первую очередь, возникновение у ротмистра Тоота серьёзных сомнений в истинном положении дел в Стране отцов. Можно попробовать всё списать на упыря-голована, но «…молодой он был слишком для таких штучек...» (с).

Чисто субъективно, не идёт на пользу роману и изложение мыслей Странника. Как-то не тянет тот, кого мы видим у Свержина на умного, дьявольски хитрого и предусмотрительного главу КОМКОН-2 Рудольфа Сикорски, знакомого нам по другим книгам трилогии о Максиме Каммерере.

Крайне невыразительно и неубедительно выглядят сцены рефлексирования Тоота по поводу несправедливости устройства окружающего мира. А любовная линия — просто младшая группа детского сада.

В целом, «Война ротмистра Тоота» — без особых изысков боевичок на одно прочтение. Даже не крепенький, а гораздо ближе к среднему. До лучших работ того же Алекса Орлова явно не дотягивает. Да и у самого Свержина бывало получше.

Вообще, у меня складывается стойкое впечатление, что первые его романы из цикла «Институт экспериментальной истории» своим успехом обязаны исключительно фигуре Сергея «Лиса» Лисиченко, который даже слабые книги вроде «Трёхглавого орла» на троечку вытягивал. Где его нет — результат не очень впечатляющ. А в «Войне ротмистра Тоота» для местной реинкарнации этого персонажа (и для юмора, вообще) места не нашлось.

Соответственно, и вся книга особо не блещет.

Оценка: 5

Владимир Контровский «Саракш: Кольцо ненависти»

В качестве вступления — слово самому Владимиру Ильичу — из комментариев к роману «Трудно быть богом Обитаемого острова» на его авторской странице «СамИздата»:

Ну, и могу сказать, что скоро (может быть, ещё до Нового года) роман этот выйдет из печати под названием «Саракш: Кольцо ненависти». К сожалению, печатный текст, как бы это сказать помягче, повреждён редакторскими правками и сокращён (в роман не вошла 9-я глава, урезана 4-я глава, местами мой авторский текст заменён редакторским — в частности, искажён финал 5-й главы). А что делать?

<…>

Что же касается правок моей книги, то они были продиктованы только желанием редактора внести свою лепту (как говорят на самиздатовских конкурсах, я написал бы не «солнце взошло на востоке», а «на востоке взошло солнце». Но автор-то я, и процедура обработки драчовым напильником моей законченной изящной статуэтки и наляпывание на неё заплат где ни попадя не доставило мне ни малейшего удовольствия. И необходимость смириться тоже как-то не доставляла...

<…>

В общем, подожду выхода книги (пусть даже в покоцанном варианте, который, на мой взгляд, ухудшил качество произведения) и посмотрю, какова будет на неё реакция читающей публики (в том числе и фанатов АБС). Покаместь все попытки эпигонов писать сиквелы по Миру Полудня были не слишком удачными: это касается и «Чёрной пешки», и «Операции «Вирус».

  

Пы.Сы. А здесь останется мой оригинальный авторский вариант. :-)

Первые отзывы фанатов АБС не заставили себя ждать.

На «Литресе» теста ещё нет, покупать книгу я изначально не планировал, поэтому читал как раз вариант с «СамИздата». Он уже не в полной мере оригинальный — к девятой главе доступ ограничен — но, в любом случае, по мнению самого автора, более высокого качества, чем печатный вариант.

Начинается этот роман точнёхонько в тот момент, когда завершился «Обитаемый остров» Стругацких. А всё последующее более прочего напоминает краткий курс истории Саракша в части, касающейся Страны Отцов, с момента после взрыва Центра. Конспективно и несколько пафосно.

...Выходящие из долгого ментального морока дорого платили за своё пробуждение. По улицам столицы бесцельно и бессмысленно бродили тысячи людей с потухшими взглядами… шансов не было почти ни у кого — за исключением бывших подпольщиков и, конечно, Странника…

Сикорски действовал рассчитано и жёстко. Первым делом его «молодогвардейцы», накачанные стимуляторами, помогавшими им справиться с синдромом лучевого голодания, взяли под контроль…

В беспощадных стычках между собой погибли практически все «девери», «шурины», «свёкры» и прочие «родственники», а сам Папа получил пулю снайпера на выезде из города, пытаясь удрать с горсткой приспешников. Власть Неизвестных Отцов рухнула в одночасье, погребённая под руинами Центра…

С разношёрстными деятелями подполья удалось найти компромисс <…> В итоге, когда страна начала выходить из оцепенения…

И так далее.

Не самая выигрышная манера подачи материала. Диалогов минимум, но когда они всё-таки появляются, ситуация меняется незначительно. Одним из первых начинает говорить Сикорски. В режиме «полупрозрачного изобретателя» из ПНС он разъясняет Максиму вначале гнусную глубинную суть человеческой природы, на которой зиждется мироустройство «неполуденного» общества, затем наступает черёд популярной политэкономии переходного периода, потом — некоторые аспекты теории научного познания. Чуть позже проходят лекции по истории саракшианских государств, основам их современного политического устройства, по военному делу, etc.

Странник вещает, Каммерер внемлет.

Боевые и батальные сцены повествование оживляют мало, поданные примерно в таком ключе:

Максим взял Тихоню лично. Вскарабкавшись по стене, он выбил голыми ладонями окно (при своей способности к регенерации Максим не опасался царапин и порезов), свернул головы троим телохранителям «короля», кинувшимся на него с трёх сторон, и чудом избежал отравленной иглы, пущенной в него Тихоней из карманной «плевательницы» . Мака спасло его умение ускоряться — Прешт не ожидал появления призрачной фигуры, перемещавшейся по комнатам со скоростью ветра. «Король» промахнулся — шестисантиметровая оперённая стальная игла впилась в дверной косяк, оставив на нём жёлтую каплю яда, — а в следующую секунду, получив отключающий удар, он (Удар? Яд? Косяк? — А.К) уже уплыл в блаженное бессознательное состояние.

Использовать стандартную фразу сетевых критиканов о «бутафорских декорациях и картонных персонажах» имело бы хоть какой-то смысл, если бы для этого был объект приложения. Окружающего мира практически нет — ни пейзажей, ни внутреннего убранства помещений — предельно спартанская обстановка литературного мира.

А большинство персонажей даже не люди, а просто почти безликие функции: появился такой-то, сделал то-то, ушёл (умер, героически погиб…). Под это определение полной мере подходит и Рада Гаал, по сюжету являющаяся одним из центральных персонажей. Соответственно воспринимается  и линия её романтических отношений с Максимом. На таком фоне прелюдия постельной сцены Максима с правительницей Пандеи (sic!) по части «живости» и «романтичности» даёт Раде сто очков форы, хотя стиль изложения дамских романов и вызывает нервное хихиканье:

Итана повернулась к Максиму — глаза её мерцали в такт живым огонькам на стенах — и прошептала:

— Ты ждешь ответа, посланник? Вот мой ответ: между нашими странами будет мир.

С этими словами она по-змеиному ловко выскользнула из платья, одним движением разорвала рубашку Мака сверху донизу и прижалась лицом к его обнажённой груди...

…Он поднял Итану на руки — она показалась ему легче пёрышка, только пёрышко это было почему-то нестерпимо горячим, — и понёс её к широкому ложу: землянин Максим Каммерер отлично видел в темноте.[1]

Вообще, всё, что касается Пандеи, неожиданно выделяется на общем фоне почти взрывным манером: люди с индивидуальной внешностью, отдельными чертами характера и привычками, вдруг начинают разговаривать; вокруг них появляются элементы ландшафта, в комнатах — какая-никакая мебель, а на персонажах — одежда. Едва ли не самое яркое впечатление от всей книги — практически не связанный с остальным повествованием эпизод покорения Пандеи имперскими войсками, возникший в книге, единственно, для того, чтобы озвучить некое малосодержательное древнее пророчество. Но таких историй в литературных мирах средневековья и фантазийного псевдосредневековья — даже не сотни, а тысячи. Не самое большое достоинство.

Но и этот всплеск «литературной» активности быстро сходит на нет. Потом нечто подобное происходит ещё два раза — при описании Островной империи (обстановка адмиральской каюты описана в мельчайших подробностях — это явно профессиональное) и в ходе визита Максима к горцам.

Далее и везде — см. выше. Вся книга вот в таком вот аксепте.

Отсюда первая и самая главная претензия к роману — он необычайно слаб литературно. Даже в сравнении с не особо впечатлившей меня «Операцией «Вирус». Да, у Контровского концепция мира Саракша гораздо более цельная и непротиворечивая. Но только на основании этого «Кольцо ненависти» выше работы Верова-Минакова поставить никак нельзя.

Ну, а относительно содержания… А что — содержание? Нормально там всё с содержанием — новеллизация сотен и тысяч обсуждений «как оно могло там быть», прошедших за десятки лет после публикации «Обитаемого острова» [2]. С элементами своременных веяний в форме эротических приключений. Зато практически без «нэ так всё было». Вот, только планета отчего-то буквально наводнена прогрессорами, работающими в поте лица и не покладая рук, хотя самого института прогрессорства тогда ещё не существовало. Или я ошибаюсь? Помнится в ЖВМ Максим говорил, что на Саракше он: «…был, по-видимому, одним из первых прогрессоров еще в те времена, когда это понятие употреблялось только в теоретических выкладках». Ничего себе теоретические выкладки!

В общем — ничего особенного, всё как обычно. В соответствии с терминологией, использованной мной в «Шахматном вирусе» — скучно!

Оценка: 4

Первые ласточки — первые блины

Как видите, не отпускает меня эта тема.

При всём моём сложном отношении к проекту коллеги Черткова, снимаю шляпу перед его провидческими способностями:

	цитата chert999
	…Не было бы «Времени учеников», пришлось бы одним только «С.т.а.л.к.е.р.» ом потчеваться <…> Ну, разве что, еще какой-нибудь беспринципный издатель замутил бы еще и «С.а.р.а.к.ш.» какой-нибудь, невинно заявляя, что это новеллизация оригинальной компьютерной игры, а сами Стругацкие здесь и вовсе не при чем. Но это был бы всего лишь очередной издательско-коммерческий формат, сугубо для-ради бабла склепанный, а вовсе не свободный писательский эксперимент и не посвящение Учителям.

Написано за год до старта проекта. Только в оценках невинной беспринципности издателя он ошибся кардинально: «Проект Аркадия и Бориса Стругацких»!!! Борис Натанович уже совсем взрослый мальчик, пусть сам разбирается. Но почему и откуда на обложках появилось имя его брата? А у кого, кстати, авторские права на это имя? Если я хоть что-то понимаю в авторском праве, просто так этого сделать не могли. Может у Марии Гайдар?

Теперь, что касается названия всего проекта. «Обитаемый остров» — вполне состоявшийся бренд, и хотя бы для того, чтобы в тегах АК разделить всё, что относится к оригинальному роману и новому проекту, в отношении последнего я буду использовать исключительно предложенный Чертковым вариант: С.А.Р.А.К.Ш. Sapienti sat.

Судя по всему, в основе проекта будет именно работа Контровского — он задаёт все основные сюжетные линии. И это не есть хорошо. Ибо, если за основу чего-то принято нечто, во всех отношениях среднее, то и выдающихся результатов трудно ждать. Да простится мне некоторая двусмысленность аналогий, но если хочешь хорошего урожая шампиньонов, нужен качественный навоз.

Если проект начнёт окупаться, что пока ещё неявно, вероятно, нам  предстоит увидеть некое мега-буриме, где каждый следующий автор будет продолжать линию, начатую предшественником, иногда возвращаясь, развивая и углубляя параллельные ответвления сюжета.

С целевой аудиторией я, видимо, не ошибся. Для читателя ищущего новых идей и смыслов здесь вряд ли найдётся, чем поживиться. И хорошо ещё, что в большинстве вариантов анонса АСТ исчезла фраза о том, что эту серию ждали миллионы людей — слишком это самонадеянно.

Весьма сомнительным мне кажется и некий положительный момент, который, могут приводить в качестве довода сторонники этого проекта: глядишь, покупатели и читатели серии и другими книгами братьев заинтересуется. Круг чтения во многом определяется в молодости, и как много вы знаете «сталкернутых», прочитавших хотя бы сам ПНО? Зрелых фэнов С.А.Р.А.К.Ш. вряд ли заинтересует и остаётся себя утешать только тем, что неплохо, если наша молодёжь просто будет хоть что-то читать.

А мы подождём проанонсированного подключения к проекту Лазарчука с Успенским.

Цо то бендзе?

---

[1] На протяжении всей пандейской экспедиции я испытывал какое-то томление: все эти свирепые и прекрасные амазонки с экстрасенсорными способностями что-то мне неуловимо напоминали. Но после «широкое ложе» будто тумблер щёлкнул — да это же бушковский Сварог!

А я ведь уже говорил!

[2] И здесь не хочу копаться во всех ляпах и багах, но мимо трёх пройти никак не могу:

Двухсоттысячный десант в другое полушарие, «сотни танков, тысячи орудий», двадцать пусковых установок баллистических ракет среднего радиуса, да ещё и многочисленные летающие платформы — и всё это на подводных лодках — это нечто. Даже если подлодок две с половиной тысячи, каковое количество вызывает особый восторг. Автор, конечно, моряк гражданский, но ведь — моряк, а не гинеколог.

Семь пуль в грудь. Семь!!!

Не восемь, не пять и никак не шесть!

Возможно, помнить наизусть это должен только истинный сектант-стругацкофил, но если уж пишешь продолжение, то будь добр — изучи первоисточник.

Относительно кортиков: это уже просто какое-то поветрие — и здесь островитяне ими режут! Причём, уже не друг-друга, как у Савеличева, а себя самих — совершая ритуальное самоубийство. Какая страшная смерть: перерезать самому себе горло тупым ножом. Куда там земным самураям до саракшианских айкров.

Граждане писатели-фантасты! Напоминаю: кортик — оружие исключительно колющее.

@темы: тирьямпампация, С.А.Р.А.К.Ш., Фанфикшн, Ссылки

---

Трудно быть богом

[Виталька]

Случайно набрел на сайт, содержащий подборку старых газет и там вот что отыскал, вдруг кому-нибудь интересно
www.oldgazette.ru/lib/bog/index.html

@темы: Стругацкие, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Два теста

[silent-gluk]

aeterna.qip.ru/test/view/17796/

aeterna.qip.ru/test/view/5142/

Мои результаты

Всё, больше не мучаю! круто

Вы мой брат по Стругацким!!!

Пройти тест

и

Поздравляем! Вы прошли тест, и теперь мы знаем, что вы либо читали все и обо всем и не один раз, либо вы — Борис Стругацкий!

Вы такой же сумасшедший, как я. Ваши книжные полки заставлены ветхими, читанными-перечитанными книгами, а ваш никнейм в Интернете не всякий в состоянии понять. А когда вы не знаете чем себя занять — рука против воли тянется к любимому томику. Вы настоящий фанат и знаток. Ура!

Пройти тест

соответственно

@темы: Ссылки

---

[Astrik]

Кто-нибудь когда-нибудь пытался Румату Эсторсского(Антона) нарисовать?

@темы: «Трудно быть богом»

---

[Astrik]

Не считайте сообщение флудом,пожалуйста)
С какого произведения вы бы посоветовали начать знакомство со Стругацкими?(мне 16 лет,если это важно)

@темы: Стругацкие

---

Еще раз с Фантлаба

[silent-gluk]

Юзер Крафт пишет здесь: fantlab.ru/blogarticle12751

Миры Стругацких: Шахматный вирус
Статья написана 01 марта 21:40
Размещена в авторской колонке Крафт



Создаётся впечатление, что после выхода фильма «Обитаемый остров» Бондарчука-младшего, пробудил к себе интерес не только литературный первоисточник Стругацких, но и формальное продолжение последнего — так никогда и не написанный самими братьями полулегендарный «Белый ферзь», который идейно и сюжетно должен был завершать весь Полуденный цикл.



Для меня всё началась с издания повести Верова и Минакова «Операция «Вирус». Презентовалось это с приличествующей такому делу помпой, в стиле: «Наконец-то!.. Долгожданный!.. Написанный с личного «добра» мэтра!..» — но вызвало неоднозначные оценки читателей.

Лазарчук в авторском отступлении одного из своих сборников как-то признался, что во время оно горел желанием написать эту книгу, просил благословения у Бориса Натановича, но тот с прискорбием сообщил, что право на «дописать» уже давно получил некто другой. Имя не разглашалось, а я тогда искренне огорчился, ибо после «Опоздавших к лету» считал, что Андрей Геннадьевич — именно тот, кто реально «могёт». Здесь же, следуя нехитрой логике, я понял так, что один из соавторов «Вируса» — Веров или Минаков — и есть тот самый «некто». Однако знающие люди поделились информацией, что ни тот, ни другой таковыми не являются. Это уже «другие», или «следующие». А тогда обещано было Николаю Ютанову, чьи «Белые субмарины» давно и многократно перекрыли отметку в три года, в соответствии с народной мудростью, отмеренную обещанному. Тем самым, учитывая ещё и историю предтечи, книга стала во всех смыслах фантастическим долгостроем — одним из наиболее широко известных в узких кругах фэнов.

С учётом всех коллизий, захотелось в первом приближении разобраться с вопросом. Пока не знаю, как там с взаимными разрешениями и прочими вопросами преемственности и правообладания, но оказалось, что без особого шума ранее уже появились, как минимум, три других варианта «Белого ферзя»: ещё в начале 90-х Алекс Мустейкис написал роман «Белая пешка», затем был длительный перерыв, а потом пошли друг за другом — «Чёрная пешка» Дмитрия Лукьянова в 2008-м, «Черный ферзь» Михаила Савеличева — 2009, «Операция «Вирус» — 2010 [1].

Тенденция в выборе названий такова, что другим последователям, буде они появятся, больше не остаётся приличных вариантов — остальные фигуры не ассоциируются исключительно с шахматами. Чёрный конь? Белый слон? Ладья или король? Только сам «Белый ферзь» и остался. Но Веров и Минаков отчего-то на него не позарились, а использовали рабочее название АБС. Так что: «Господа ученики, продолжатели, подражатели и эпигоны! Торопитесь!!! Осталось только одно предложение! Только одно…»

Здесь нет места для попыток подробного разбора и осмысления явления в целом, иначе всё в очередной раз рискует разрастись до немыслимых размеров — и так, то, что планировалось всего лишь как небольшое вступление, давно уже превратилось в отдельный отзыв на проект «Время учеников». А все эти фанфики, трибьюты, пастиши, подражания, переосмысления, вольные фантазии на тему — замучаешься разбираться в нюансах и тонкостях. Достаточно того, что варианты «Белого ферзя» можно условно классифицировать как римейки с элементами новых прочтений в стиле «Нэ так всё было, савсэм нэ так». Кстати, последнее, как правило, почитателей оригинальных произведений раздражает неимоверно.

Собственно, по своему психо-эмоциональному воздействию на читателя большая часть пространства Fun Fiction Terra Strugatskia делится всего на две примерно равные зоны: в первой всё раздражает и даже бесит, во второй — скучно и нудно, а в районе пограничья эти ощущения чудесным образом объединяются. Удивительный факт, но между основными зонами находится крохотный островок, где у читателя может возникнуть чувство удовлетворения, даже удовольствия, смешанного с искренним удивлением. По размерам своим остров этот соотносится с остальным пространством в соответствии с правилом Старджона. Впрочем, ничего идеального нет, и на границах острова, смежных с основными зонами, ощущения смешиваются в изрядный винегрет.

Указанную схему предлагаю держать в памяти, читая разбор.

Алекс Мустейкис «Белая пешка»

Для начала слово автору: «Белая пешка» была написана где-то в начале 90-х по мотивам слухов о таинственном «Белом Ферзе», циркулирующих среди фэнов АБС тех лет. На самом деле БП не вписывается в хронологию Полдня — по замыслу АБС, акция Камерера в Островной Империи должна следовать за событиями «Жука в муравейнике», Максим должен был выяснять обстоятельства смерти Тристана. Здесь же эта акция — продолжение работы Максима на Саракше, немного спустя после событий «Обитаемого острова».

Текст БП впоследствии был утрачен, но я позволил себе написать этот конспект, который не имеет особой литературной ценности, но обозначает те идеи, которые присутствовали в БП…»

Вот так номер! В этом месте критически настроенный читатель должен испытать глубокий когнитивный диссонанс — несуществующий римейк несуществующего романа — это нечто запредельное. Но истинные члены тоталитарной секты стругацкофилов на подобные угрозы с презрением плюют с Останкинской телебашни.

Вернемся к разбору. «Слов «По-видимому, ваш мир Полдня кто-то придумал» здесь нет, как не было их и в оригинале БП. По моему мнению, именно эта красивая фраза и не позволила АБС написать «Белого Ферзя», уж очень она была со многим в противоречии».

То, что сам Алекс называет «конспектом», оформлено в виде последней главы романа и представляет собой небольшой рассказ объёмом всего в 20 тысяч знаков. Говорят, археологи могут судить о внешнем виде динозавра по одной единственной кости его скелета. И если попытаться применить подобный метод и здесь, то для человека, знакомого с историей вопроса, этого более чем достаточно, чтобы получить довольно полное представление обо всей книге.

По косвенным признакам можно судить, что впечатления от чтения «Белой пешки» могут варьироваться в широком спектре от «скучно» до «раздражает». Ныне уже скучно читать о долгом походе Максима, прорывающегося к Внутреннему кругу через многочисленные препятствия, представление о которых дают две небольшие сцены, приведённые в «конспекте». Впрочем, скорее всего я здесь излишне пристрастен — для начала 90-х это могло быть свежо и оригинально. Ведь фантастических боевиков у нас тогда практически не было, и меня самого в «Обитаемом острове» поначалу привлекала именно приключенческая составляющая.

Но результаты операции «Вирус», описанные в «конспекте» Алекса, если и не раздражают, то… напрягают. Да, задуманный АБС финал сложно стыковался с тем, что мы знаем о Мире Полдня. Но и предложенный Мустейкисом с этой точки зрения не сильно отличается. Почему о таких экстраординарных результатах никогда и нигде больше не упоминается в книгах Полуденного цикла? Не верю.

Понятно, что в отсутствие текста, сколько-нибудь значимого объёма, данный разбор носит умозрительный характер и представляет исключительно академический интерес.


Оценка: нет


Михаил Савеличев «Черный ферзь»



После положительного, в целом, впечатления от «Возлюби дальнего» — в первую очередь, из-за удачной стилизации — я чего-то подобного ожидал и от этой работы автора.

Но с первых же страниц стало ясно, что здесь перед нами отнюдь не классическое литературное произведение, а в большей степени — изощрённая постмодернисткая игра. Роман представляет собой концентрированный коктейль из ассоциаций, аллюзий, явных и завуалированных отсылок к другим мирам АБС. Он перенасыщен разноразмерными прямыми и незакавыченными цитатами — от знаменитой «Счастья! Всем! Даром! И пусть никто не уйдет обиженным!» до менее известной, но запоминающейся «Какая могучая струя!» Кроме Стругацких при чтении то и дело возникают ассоциативные связи и с многочисленными произведениям других авторов — от Шекспира, Канта, Баума и «Голема», до Уэллса, Беляева, Кларка и «Чужого».

Чрезвычайно вольная фантазия автора «по мотивам» — так точнее всего можно определить суть «Черного ферзя». Представлена своего рода, параллельная литературная вселенная, что явно и недвусмысленно подчёркивается заменой всех широкоизвестных понятий, имён и названий. Впрочем, большинство аналогий очевидны и прообразы определяются легко и сразу, хотя некоторые удаётся расшифровать только по мере чтения — даёт себя знать странная любовь автора к ныне малоизвестному немецкому и нелюбовь к переводам иноязычных вставок — якобы они нужны лишь для создания определённой атмосферы.

Как бы то ни было, маркерами, привязывающими роман к первоисточникам, пронизан весь текст: дасбут — субмарина, копхунд — голован, мозгогляд — ментоскоп, Кудесник — Колдун, Навах — Гурон, Парсифаль — Тристан, Вандерер — Странник, Корнеол Сердолик — Корней Яшмаа, КомКон — КомКонтр, Высокая Теория Прививания — теория Воспитания, флаг с болтом — хоругвь с гайкой и т.п.

Но если «Черный ферзь» — фантазия Савеличева, то следует признать, что крайне странные фантазии навевает на автора чтение АБС. И, мягко говоря, очень своеобразные ощущения остаются от чтения его работы. Сон разума рождает чудовищ.

Коллега Drovosek в своём отзыве отметил некие параллели романа с «Солдатами Вавилона» Лазарчука. Пожалуй, соглашусь. Что-то такое есть. Только здесь термин «поймать кодон» относится не к отдельным персонажам, а к целой реальности. Участь эта постигла если и не весь Мир Полдня, то уж Саракш, и всех, кто с ним в связаны — это точно. Закономерен вопрос о соразмерности масштабов использования такого приёма. По ходу чтения начинает казаться, что сюрреалистические описания, данные у Лазарчука дозировано и иллюстративно, у Савеличева — основная и единственная цель. И будет это длиться вечно и бесконечно — целых 30 авторских листов текста!!! Прорваться через такое сможет только истинный ценитель. Такие специфические слова, как «труп», «жижа», «кровь», «слизь», «гной», «гниль», «экскременты», «испражнения», «струпья», сцены совокуплений, жестоких убийств, пыток и «просто» физического насилия повторяются с пугающей регулярностью. Физиологический натурализм рулит, быстро превращаясь в изощренный сюрреализм. Если попытаться визуализировать впечатления, то в первую очередь вспоминаются картины Иеронима Босха, и начинает казаться, что цвет шахматной фигуры в названии романа выбран совсем не случайно.

Связь с первоисточником, с основной идеей «Белого ферзя», весьма условна. Мысли и смыслы спрятаны в таком нагромождении словесных кружев и фантасмагорических декораций, что, пытаясь разобраться, приходится многократно возвращаться к только что прочитанному, но и при этом становится ненамного понятней. Не так уж и много действия, но немало описаний полубредовых кошмарных видений и многословных высказываний такого типа:

Анацефалы, полурыбы, мохнатые, хвостатые, слепые и многоглазые, безрукие и безногие, бесформенные куски мяса с отверстиями для пищи и испражнений, покрытые чешуей и присосками, лишайниками врастающие в малейшие трещины, извергая тучи спор, заживо пожирающих других уродов по несчастью.

Сдаётся мне, совсем не «Марш Дансельреха» они там курят, не «Марш…»

Странный текст. Не скажу, что слабый, нет! Но на любителя со своеобразным и изощрённым вкусом. Авторский замысел не проясняется до самых последних строк романа, но сразу после этого возникает вопрос: «Зачем всё это написано?» А одной из главных характеристик романа следует назвать избыточность. Избыточность во всём.

Может кто-то и загорится идеей расшифровки многочисленных скрытых смыслов и подтекстов, но я — пас, ибо к любителям подобных мазохистских развлечений себя не отношу. Столь изощрённая манера подачи материала вкупе с общей давящей атмосферой повествования привели к тому, что примерно после половины романа я сделал изрядный перерыв, а затем использовал приём «чтение по диагонали» — только чтобы в общих чертах составить представление и закончить обзор.

Кроме публикации в сети, автор также самоиздаёт роман в интернет-издательстве Lulu, поэтому следует отметить, что тексту не помешает вычитка и правка — в нём немало ошибок (подвАлок, дЭйдвудный, намелИт кофе, профпрЕгодности и т.п.). Есть и ляпы. Например, персонажи много и охотно режут друг друга кортиками. Но кортик — оружие колющее и резать им что-либо крайне проблематично…




Оценка: 4


Ярослав Веров, Игорь Минаков «Операция «Вирус»



Фабула этой повести ближе всех к той, что мы знаем о первоначальном замысле Стругацких. [2] Очевидно, для усиления такого эффекта авторы использовали тексты черновиков отдельных эпизодов романа. И они единственные, кто не использовал принцип «Нэ так всё было».

События романа разворачиваются с момента стрельбы Сикорски в хранилище Института Внеземных Культур, быстро переносятся на Саракш и столь же быстро развиваются дальше, вплоть до прибытия Камеррера на центральный остров Внутреннего круга Островной империи, где он обнаруживает островок Мира Полдня (с флайерами и кабинками нуль-Т).

В повести всё быстро. И от этого при чтении постепенно возникает ощущение, что перед нами не полноценное произведение, а, скорее, конспективный набросок чего-то значительно большего по объёму. Особенно очевидно это становится, когда понимаешь всю грандиозность замысла соавторов, попытавшихся в одной книге замкнуть как можно больше сюжетных линий Полуденного цикла и объяснить все странности и недомолвки остальных книг, для чего используется средство, давно ставшее универсальным — пресловутые Странники.

Не смотря на таких серьёзных помощников, сразу вспоминается поговорка о потенциальной возможности объять необъятное. Раздражает.

Описание государственного и политического устройства Островной империи дано настолько широкими мазками, что его просто нет. Нет абсолютно никаких объяснений, что и как обеспечивает существование столь сложной и оригинальной государственной структуры. Какой социальный механизм не позволяет весёлым ребяткам из Внешнего круга перебить на фиг хотя бы и жителей соседнего Среднего круга и, устроившись с комфортом в их уютных домишках, поразвлечься с местными бабами? Что им мешает, если они ни бога, ни чёрта не боятся? Непонятно. Не верю.

При более чем скромном объёме книги, когда повествование несётся «галопом по европам», с минимальным количеством деталей, оживляющих повествование и персонажи — диалогов, описаний и т.п. — при этом то и дело возникают якобы значимые сцены на развитие основного сюжета никак не влияющие. Зачем, например, сцена со встречей голованов на дороге? За что был убит командир Белой субмарины и зачем нам знать об этом? Абсолютной и полной загадкой для меня осталась причина, по которой в повествование была введена линия Саула Репнина.

Большинство персонажей Мира Полдня не вызывают никаких положительных эмоций. Они откровенно непрофессиональны, у них отталкивающая внешность, истеричное поведение. Максим в ходе расследования выглядит совсем не таким, каким мы привыкли видеть его в ЖВМ. Он брутален и напоминает, даже не хитрого и ловкого следователя а-ля Папаша Мюллер, а, скорее, героя второразрядного российского боевика, задёшево разводящего лохов. На себя самого остался похож только Айзек Бромберг — маска если не безумного, то странного учёного.

В общем, не просто «скучно», но «СКУЧНО!!!»

Утверждения о том, что авторы бережно и тщательно пытались копировать стиль АБС кажутся сильно преувеличенными. Более того, использованные отрывки самих Стругацких (о чём в одном из случаев авторы честно предупредили читателей) по моим субъективным ощущениям просто выпирают из всего написанного, критически отличаясь от остального текста. Нигде нет узнавания. Собственный стиль авторского дуэта сух и неярок.

Не обошлось и без ляпов, вроде: «Благо дорога все больше прямая, почти без виражей». Что за гоночные треки там в долине Голубой Змеи? Ну, а «эпик фейл» — чудесное спасение Максима при попытке переправится через пролив из Внешнего круга, достоин более подробного разбора.

«…слева, под водой, стремительно приближалось к катеру вытянутое фосфоресцирующее пятно, и Максим внезапно понял, что это такое, и рявкнул: «В воду!» — и сам оказался за бортом, и мощными гребками уходил все глубже, глубже, чтобы не достало осколками и взрывной волной <…> Мощная попалась торпеда. Такой и Белую субмарину подорвать, как два пальца обос...». [3]

ИМХО, чем нырять, лучше оставаться в лодке — тогда сохраняется хоть какая-то вероятность выжить.

Ха! Осколков Максим испугался. Конечно, соавторы могут и не знать, что осколки теряют убойную силу, буквально, через несколько сантиметров после падения в воду, а одним из самых эффективных методов борьбы с подводными диверсантами является гранатометание с подрывом на глубине. Но про то, как браконьеры глушат рыбу, они должны помнить. Хотя бы по фильму «Пёс Барбос и необычный кросс» Гайдая. Неужели не видели?

Нет, конечно, я всё помню: семь пуль в грудь, из них одна — в сердце, и всё такое. Но там упоминалось ещё, что если стрелять в голову… Так вот, в боевой части торпед десятки килограмм взрывчатки (мощная попалась торпеда), и чем глубже погрузишься, тем сильнее будет гидродинамический удар. В голову, говорите? А вы видели, как разбивается яйцо?

Настоятельно рекомендую в следующем издании «глубже, глубже» заменить на «дальше, дальше» — это резко повысит шансы Максима выжить.

Всё это в пассиве. В активе «Операции…» только одно, но важное достоинство — по сравнению с иными, эта повесть очень короткая.

А в завершение, хочу поделиться наблюдением, вызвавшим моё немалое удивление.

Среди прочего в повести Верова-Минакова неожиданно проскакивает фраза, что «…базовые элементы конструкции излучателей не только самовосстанавливаются, но и самовоспроизводятся». На сюжет это практически никак не влияет, а физические принципы и причины этого явления совершенно непонятны, но авторами нигде не объясняются. Насколько я знаю, и у самих Стругацких тоже ничего подобного никогда не говорилось.

А вот в «Чёрной пешке» у Дмитрия Лукьянова значительная часть сюжета основана именно на этом явлении, а роман его выложен в сеть на год раньше. Странная такая коллизия. Но никаких выводов от меня не ждите, простая констатация факта.





UPD1:Обижается народ, мол, в своём отзыве в плагиате обвиняю. Меж тем, следует обратить внимание на финальную фразу:
цитата
Но никаких выводов от меня не ждите, простая констатация факта.


В данном случае, вместо упражнений в сомнительном остроумии с использованием обсценной лексики, наилучшим вариантом был бы публичный тычок моим носом в простое и однозначное объяснение обнаруженного странного факта. И у меня не оставалось бы иного выхода, кроме как публично же принести извинения авторам за то, что моя невнимательность, или недостаточная информированность привели к появлению малообоснованных и в корне ошибочных подозрений.

Но, хозяин — барин. На предложение ответом было молчание. А то, что и Лукьянов и Веров-Минаков использовали гипотезу Казакова, озвученную ещё в 1994 году в эссе «Полёт над гнездом лягушки» мне подсказал сам Лукьянов — у него в тексте романа есть ссылка.

Поэтому никаких извинений. В отзыв добавил пояснение.

UPD2: Касаемо линии Саула Репнина.

Коллега pitiriman поделился со мной ссылкой.

Хорошо, что возникновение этой линии как-то обосновано и вроде бы лихо закручено. Но, поскольку повесть меня совершенно не заинтересовала, не возникло и желания распутывать все хитросплетения сюжета. Остальные могут воспользоваться.




Оценка: 4

Дмитрий Лукьянов «Чёрная пешка»




То, что получилось у Лукьянова — это просто тихий ужас. Первое, что обращает на себя внимание, это грандиозный объём текста — 1 900 000 знаков!!!

А вам слабо?


Автор приложил титанические усилия, стараясь впихнуть в текст буквально все свои соображения относительно как самого Саракша, так и абсолютно всех связанных с ним событий в Мире Полдня. В этом ему помогали многочисленные единомышленники и добровольные помощики — только перечисление благодарностей им занимает пару страниц в предисловии. Это уже просто какой-то межавторский проект.

Интересно, что кроме публикации романа в сети, разработан ещё и его мультимедийный вариант — с многочисленными иллюстрациями и звуковым сопровождением. Снабдив всё это объёмной энциклопедией Саракша и его ближайших космических окрестностей — с картами, схемами и т.п. — автор бесплатно пересылает по почте диски всем желающим.

Титанический труд! Но какова его эффективность?

«Горный орёл» — глубокий «апгрейд» Ту-95


Прежде всего, об антураже. То, что удалось увидеть на университетской странице автора (часто она недоступна по техническим причинам), заставляет шевелиться остатки волос на моей голове. Основную массу иллюстраций составляют скриншоты пейзажей из компьютерных стрелялок и бродилок, а также рисунки всевозможных образцов наземной и морской военной техники различных стран Земли — от первых подводных лодок и танков времён Второй Мировой до современных стратегических подводных ракетоносцев — с единственным отличием: в фотошопе им пририсованы саракшианские опознавательные знаки. А, вот, советско-российскому Ту-95 досталось от души — добавив ему ещё два двигателя и пару рулей высоты на стабилизаторе (этажерчатый хвост), его превратили в знаменитый Личный Его Императорского Высочества принца Кирну четырех золотых знамен именной бомбовоз «Горный Орел». Вторичность изобразительного ряда даже на иллюстрации с виртуальной обложки. Зачем изобретать алфавит инопланетного языка, если на вывеске чётко видна надпись VULCANO?

С моей точки зрения КПД всей этой работы не выше, чем у паровой машины и читать роман рекомендую исключительно в текстовом варианте.

Теперь, что касается текста. В работе такого объёма просто по закону больших чисел будут ляпы и баги. Так оно и есть. В силу профессиональных наклонностей мне в первую очередь бросалось в глаза всё военное и морское, а перечисление ошибок и замечаний займёт не одну страницу. Здесь упомяну лишь парочку. Например, у Лукьянова на подводных лодках водонепроницаемые переборки идут через каждые два-три метра — и как в такой отсек впихнуть двигатель? Трудно представить, каким образом весь экипаж субмарины напряжённо следит за битвой морских чудовищ — очевидно, через гигантские иллюминаторы, как на «Наутилусе» капитана Немо. Даже не принимая во внимание очевидную опасность такого конструктивного решения на боевом корабле (что прочнее, сталь, или стекло?), непонятно зачем это может быть нужно исходя из задач, для решения которых предназначена лодка, да ещё с учётом того, что обычно видимость в воде не превышает 10-20 метров. Несколько удивляет любовь автора к «монстру Сталина», танку Т-35, который без особой необходимости как лично, так и в местных саракшианских реинкарнациях трижды появляется в романе.

Обнадеживает тот факт, что автор вполне адекватно воспринимает конструктивную критику и отнюдь не против совершенствования своей работы. Так что, желающие помочь — добро пожаловать на страницу «Чёрной пешки» на СИ.

И, наконец, собственно, о литературной составляющей.

Дмитрий Лукьянов вслед за Мустейкисом выбрал альтернативный первоисточнику вариант развития событий, расположив время действия романа между «Обитаемым островом» и «Жуком в муравейнике». Такой подход не вызвал у меня особых возражений, возможно, потому, что сам я долгое время считал это единственно правильным и возможным.

Главное недовольство вызывало другое.

Сколь многие авторы уже писали про то, что «не так всё было»? Но Лукьянов, кажется, переплюнул многих, замахнувшись на святое и сделав одним из основных сюжетообразующих элементов всего романа клиническую тупость, монументальную самоуверенность и фантастический карьеризм Максима Камеррера. Сказать, что это раздражает при чтении — по крайней мере, сначала — ничего не сказать. И это только первое.

Вторым по очереди, но не по значению идёт набившее оскомину, но уже традиционное для многих авторов желание в одной книге замкнуть как можно больше сюжетных линий Мира Полдня и объяснить все странности и недомолвки остальных книг, спихнув всё на Странников. Раздражает.

В-третьих, крайне тяжёлый для восприятия стиль изложения, «вязкие», излишне многословные описания, в общих чертах повествующие о глобальных событиях в Мире Полдня, и затянутые пространные рассуждения о не слишком интересных вещах. Много эпизодов, замедляющих темп и мало влияющих на сюжет. Явно лишней выглядит, например, глава, списанная с «Глубокого поиска». Совершенно не нужен значительный по объёму кусок с неудачной железнодорожной экспедицией в Алебастровые горы и уничтожением димеритовым боеприпасом чьей-то (чьей?) сверхтяжёлой батареи. Но самым сложным для меня оказалась попытка дешифровки смыслов заложенных в психоделических снах ГГ, идущих в качестве вступления к каждой новой главе.

Читать всё это было скучно. Поначалу я откровенно заставлял себя это делать, а необходимость продолжать чтение раздражала неимоверно…

Первый «пробой» произошёл где-то после первой трети текста. Проходной эпизод, где Лунин ругается с наладчиками обучающей программы визуализации исторических событий, принёс потрясающее чувство узнавания. Передо мной явно был один из бытовых рассказов серии «Полдень, ХХII век». И он был удивительно к месту.

Дальше пошло веселее, а последнюю треть я проглотил запоем. Все, абсолютно все недостатки романа искупаются этой частью. Работы, более солидной и продуманной по своему идейному содержанию, я за последние годы и не припомню. Утопиями современная фантастика не избалована, и советско-российская — тем более. Уже одно то, что автору удалось создать нетривиальное произведение в этом непопулярном жанре — серьёзное достижение. А то, что читать описание инопланетного варианта платоновского идеального общества ещё и не скучно — успех несомненный и полный.

Ещё несколько дней после я вновь и вновь возвращался к прочитанному, мысленно споря с автором и пытаясь понять: восхитило меня, или ужаснуло устройство ОИ по Лукьянову? Утопия это, или антиутопия? Как относиться к выбору Лунина?

Наверное, примерно такой эффект по изначальному замыслу АБС «Белый ферзь» и должен был производить.

Резюмирую. Учитывая, что даже на мой неискушённый взгляд непрофессионала, для редактора в романе — непочатый край работы, наиболее полно весь спектр моих ощущений от прочитанного можно передать следующим определением:

«Кустарная работа, искусно, тщательно и с любовью выполненная талантливым мастером-самоучкой на базе промышленного продукта известной торговой марки, в результате чего получилось функциональное и абсолютно оригинальное произведение народного промысла. Гравировка, чеканка и резьба, несомненно, придают ему яркой самобытности. Но для удобства эксплуатации рекомендуется предварительно очистить изделие от всех павлиньих перьев, бус, стреляных гильз и прочих этнических фенечек, характерных для большинства колониальных товаров».

Категорически рекомендую!!!

Оценка, конечно, немного авансом, но в надежде на последующие изменения к лучшему.


Оценка: 8





Что касается своеобразного личного первенства между представленными вариантами, думаю, пояснять оценки не надо. Sapienti sat (c)

В заключение хочу лишь отметить, что знакомство с «Чёрной пешкой» Лукьянова стало для меня почти откровением. Её появление некоторым образом подтвердило бытующее, но ранее голословное утверждение, что фанфик может не только наследовать миру и сюжетной линии первоисточника (что технически не очень сложно), но и его философским идеям и концепциям (буде таковые есть), или содержать другие, не противоречащие оригинальным, но достойные их хоть в первом приближении.

Однако единичность подобного случая позволяет говорить не об опровержении, а пока всего лишь об исключении, подтверждающем то правило, что фанфики не просто вторичны, но, прежде всего, унылы и скучны, даже если занятно и грамотно написаны — конечно, когда речь не идёт исключительно о приключенческой литературе.

В случае с «Чёрной пешкой» я готов потерпеть. Но с Мирами Стругацких пора решительно завязывать — дважды в одну воронку снаряд попадает редко.

(продолжение следует? UPD: Да, оно последовало)





[1] Невольно возникает желание добавить сюда ещё и «Серого ферзя» Бушкова (шутка).

Хотя… Я не сильно удивлюсь, если король-майор Сварог, в очередной раз заблудившись в пространстве и времени, забредёт ненароком и на Саракш под видом Максима Камеррера.

Бли-и-ин, а ведь уведут идею.

[2] В этой связи удивил Антон Первушин, презентовавшеий сборник «Операция «Вирус» своим предисловием:

«Раньше считалось самоочевидным, что хронологически повесть находится между «Обитаемым островом» и «Жуком в муравейнике», однако у самых внимательных читателей возникал резонный вопрос: почему столь знаменитая личность, как Максим Каммерер (то, что он знаменит, выясняется в следующем романе трилогии о Максиме — «Волны гасят ветер»), практически не известен антагонисту — прогрессору с Саракша Льву Абалкину. Веров-Минаков блестяще устранил эту неувязку, разместив свою «Операцию...» между «Жуком...» и «Волнами...».

Начал я разбираться, и мне в теме АБС долго объясняли, что же считается самоочевидным, и почему ещё совсем недавно Мускейтис считал с точностью до наоборот. Я-то специалист, не самый большой и, собственно, лично для меня «самоочевидное», действительно, всегда было самоочевидным. Но я и предисловий к сборникам не пишу, в среде знатоков, ценителей и фэнов никогда не вращался, хотя знаю, что она достаточно дружная в советские времена была. По-крайней мере, об альтернативных версиях все были осведомлены.

Тем более — теперь, когда опубликованы черновики братьев, и многочисленные интервью с БН, где русским по белому написано: Камеррер отправляется на Саракш выснять обстоятельства гибели Тристана.

Ещё один серьёзный вопрос, возникший уже по прочтению повести: а почему «Операция «Вирус» позиционирется Первушиным, как возвращение к истокам научной фантастики? Какая из представленных идей может претендовать на научность? Переброс во времени Саула Репнина? Полёты со сверхсветовой скоростью?

Неоднозначная статья. И слова вроде правильные, и читается с интересом. Но очень уж рекламный проспект напоминает, а в моём восприятии реклама изрядно доверие подрастеряла.

[3] К вопросу о стиле — обратите внимание на использование союза «и». Может мне кто-то покажет нечто похожее у АБС?

@темы: Фанфикшн, Что сказал @автор, Ссылки

---

С Фантлаба

[silent-gluk]

Юзер Крафт пишет здесь - fantlab.ru/blogarticle12195

Миры Стругацких: Ученики и Проекты
Статья написана 03 февраля 21:55
Размещена в авторской колонке Крафт




Когда в 96-ом на прилавках появилась книга «Миры Стругацких. Время учеников», восторгам моим не было предела. Думалось: «Лучшие из лучших дадут жару! Уж они там сейчас развернутся!» Чтение сборника мой пыл несколько остудило. После выхода второго тома я откровенно приуныл.


Чаще всего те «развороты», что выполняли представленные «ученики», напоминали, в лучшем случае, суетливое ёрзание школьника, потрясающего поднятой рукой перед учительницей: «Меня, меня спросите! Можно мне?» — а в худшем, телодвижения слона, осторожно пытающегося протиснуться в посудную лавку.

Вспоминая прочитанное, могу выделить всего несколько работ. Отличное эссе «Полет над гнездом лягушки» Казакова — но включение его в сборник фанфиков было явно искусственным. Запомнились повести Рыбакова и Лукьяненко — без особого восторга, как лучшие из… мнэ-э-э… средних. А вот, откровенно простая, но очень неоднозначная работа Успенского по тем временам вызвала оторопь и именно из-за этого крепко засела в памяти.



Уровень произведений второго тома был такой, что по прошествии лет я просто не могу их оценить — практически ничего не помню. Один только «Вежливый отказ, или Как и почему я не написал «Страну Багровых Туч-2» Эдуарда Геворкяна. Симптоматичное название, не правда ли? Такие впечатления напрочь отбили всякое желание покупать следующие сборники.

Тем не менее, по другим изданиям знакомство с работами участников продолжилось, хотя то, что и они вошли в серию, выяснилось гораздо позже. Короткое «Сентиментальное путешествие на двухместной машине времени» из одноименного авторского сборника Лазарчука вызвало слабую надежду, что это может быть началом чего-то большего. Выпущенный отдельной книгой «Возлюби ближнего» Михаила Савеличева поначалу порадовал удачной имитацией стиля АБС, но к финалу резкий рост масштабов событий и увеличение темпа повествования разрушили чуть наметившееся, хрупкое очарование.

Неожиданно интересным показался очень злободневный на тот момент «Мент обреченный» Кивинова. Хотя никакой прямой связи с Мирами Стругацких в повести не было и в помине, общие мотивы явно прослеживались, начиная с названия. А позже я узнал, что эту работу планировалось включить в первый сборник, но «не срослось» по срокам и объёму.

Казалось, серия благополучно умерла. Ан, нет. Не тут-то было.


Выход на экраны фильма Бондарчука-младшего всколыхнул интерес к теме и вывел серию из летаргического сна. А выход «Время учеников-2. Важнейшее из искусств» со знаменитым танком на обложке недвусмысленно указывает на связь этих событий. С точки зрения общей оценки интересно то, что самое сильное произведение сборника — повесть «Стажёры как предчувствие» Рыбакова — вызывает у меня стойкое чувство гадливости.

Меж тем, «Обитаемый остров» стал одним из самых известных и обсуждаемых произведений братьев — в основном, именно благодаря фильму, из которого наша поросль младая вообще хоть что-то узнала о Мире Полдня [1]. Отзывы в сетевых обсуждениях неопровержимо свидетельствовали, что немалое количество зрителей положительно оценило эту работу в спектре мнений от осторожно-патриотичного «А чо, для нашего кина ничо так, намана)))» до безудержно-оптимистичного «А чо, мне понра. Хочу исчо)))». На основании оценок численности читающих среди этой целевой группы, что называется, «нарисовалась тема».

Как говорит наш дорогой шеф, куй железо, не отходя от кассы (с)



Именно в соответствии с данной концепцией недавно появился новый литературный проект — межавторский цикл «Обитаемый остров», в рамках которого предполагается издание целой серии книг. И хотя фамилии приглашённых авторов звучат неплохо, есть сильное подозрение, что при этом будет реализовано то направление, которое ещё пятнадцать лет назад предсказал (подсказал?) своим «Змеиным молоком» Михаил Успенский. То есть, заданный формат будет соответствовать не столько Саракшу АБС, сколько бондарчуковскому.

Оценивая общие тенденции и, учитывая также существование и процветание серии «S.T.A.L.K.E.R.», можно с уверенностью утверждать, что «Миры кагбэ Стругацких» становятся модным брендом со всеми отсюда вытекающими: пи-ар, пред и постпродакшн, ребрендинг и этот, как его… Во! Точно: продактплейсмент.

Но это уже совсем другая история (с) и она выходит за рамки обзора, да и не состоялась пока как свершившийся факт, хотя имеет все предпосылки к этому [2].

Возвращаясь к, с позволения сказать, официальному и магистральному направлению развития Fan Fiction Terra Strugatskia в форме межавторского цикла «Время учеников», то, используя медицинскую терминологию, следует признать — пациент в глубокой коме и скорее мёртв, чем жив. Жизнь поддерживается аппаратно. Методы интенсивной терапии положительных результатов не дают, прогнозы неутешительные. Но, поскольку с «практикой» нынче туговато, да и престижное это дело — поучаствовать в таком проекте — желающих «тоже полечить» не убывает. Вроде бы, и специалисты все дипломированные, до колдунов и знахарей дело пока не дошло, но родственникам стоит серьёзно задуматься: зачем мучить и себя, и больного?

(продолжение следует)





Примечание:

1 А чего на молодёжь кивать?

По признанию самого Фёдора Сергеевича во время одной из посиделок на его «Кино в деталях», идеей срочно снимать кино по ОО он загорелся совершенно случайно — когда кто-то из знакомых подсунул ему книгу. Типа, может получиться неплохой сценарий, а имя авторов уже раскрученное.

Стало быть, раньше как-то не сподобился ознакомиться.

[2] Уже состоялась

@темы: Фанфикшн, Что сказал @автор, Ссылки

---

В.Ларионов пишет:

[silent-gluk]

Цитирую себя:

...в настоящее время Геннадий Прашкевич в соавторстве с московским историком, писателем и критиком Дмитрием Володихиным работает над книгой о братьях Стругацких для серии ЖЗЛ издательства «Молодая гвардия». Завершения этого труда я жду с особенным нетерпением. А Мартович пишет мне: «Тяжелее всего писать о друзьях, которые одновременно в чем-то были учителями. Подчеркиваю - в чем-то, потому что эпигонство не выношу и самое худшее – писать под тех, кого любишь. Зато как интересно разбираться в глубинных корнях... Это и мучение и удовольствие... Такое же я пережил, работая над книгой об Уэллсе. Это писатель для меня чрезвычайно важный. Считаю, что в XX веке великих фантастов-философов было двое: Герберт Уэллс и Станислав Лем. К сожалению, оба разочаровались в людях, у Уэллса это особенно заметно. Он ведь не нашел героя, не нашел того, кто построил бы будущее единое государство…».

Отсюда:
www.fantasts.ru/lenta-sobitiy/vladimir-larionov...

P.S.
На данный момент книга Г.Прашкевича и Д.Володихина о братьях Стругацких завершена. Выйти она должна в серии ЖЗЛ издательства "Молодая гвардия"

P.P.S.
Напомню, что одна книга о братьях уже есть. Её написал Ант Скаландис. Я писал об этой книге здесь:
my.mail.ru/community/abs/8F8BE0DE2323554.html?t...

(Утащено отсюда: blogs.mail.ru/mail/lares2003/704C1D335536E95.ht... ).

Гм, это может быть интересно...

@темы: Что сказал @автор, Ссылки

---

Интервью БНС

[silent-gluk]

Борис Стругацкий: «Лузер» и «скоммуниздить» - слова совсем уж уродливые»


0
Борис Стругацкий
Известный писатель-фантаст отпраздновал свое 78-летие
Елена ЛАПТЕВА — 18.04.2011

Разговор наш праздничный и застольный пошел в неожиданном русле - о языке, который мы забыли и на котором сегодня разговариваем.

- Борис Натанович, наткнулась я на фразу Достоевского: «...почему, спросите вы, пишу я эпузы вместо жены? Высокий слог, господа, вот почему». Не могу сказать, что мечтала бы, чтобы муж называл меня «мон эпузом» (mon epous - «моя жена», франц.). И все же какие стародавние словечки забыты нами зря и незаслуженно?

- Я совсем не теоретик и у меня нет никаких ОБЩИХ соображений по поводу «словоупотреблений». Я вылавливаю слово из памяти (из личного своего вокабулярия) или оно само собой выскакивает, «не ожидая зова», по причине совершенно необъяснимой, - и мне остается только определить: годится или нет; то или не то; попал или облажался.

Вообще вернуть старое слово в употребление можно только одним способом: создать для него контекст. А это под силу либо счастливому стиху, либо удачному анекдоту.

- Вы с братом Аркадием придумывали новые слова. Откуда они брались?

- Мои слова делятся на «точные» и «приблизительные». Помню, когда мы работали над «Пикником», мы целый месяц, наверное, не могли придумать название для лихих ребятишек, рискующих ходить в Зону за хабаром. То мы называли их старателями, то трапперами, и только в самом конце обсуждения выскочило вдруг откуда-то ловкое словечко «сталкер» - в честь хитроумного и жесткого героя романа Киплинга «Сталки и компания». И мы сразу поняли: это точно.

- А вот теперешние слова, с которыми сталкиваешься - в теленовостях и в печатных изданиях: дедлайн, камбэк, бокс-офис, мультиплекс, торрент-трекер, коуч, омбудсмен хедлайнер, шорт-лист, дауншифтинг, гуглить...

- Некоторые из них мне просто незнакомы. Торрент-трекер, например. Но объявлять, какие из них станут ненужными, а какие останутся частью языка, я не берусь. Могут быть только два судьи: время и неопределимый массив «употребителей». И, скорее всего, мы так и не сумеем понять, почему шорт-лист выжил, а дауншифтинг, бедняга, умер своей смертью.

- Есть среди этих словечек те, которые вы употребляете в своей повседневной речи?

- Например, шорт-лист. Гуглить. Коуч. Омбудсмен. Но - редко. В основном из нового языка употребляю то, что связано с компьютерной терминологией. Е-мейл. Пост. Поисковик. Сайт…

- Может, какие-то слова стоило бы запретить - для чистоты языка?

- Иногда встречаются совсем уродливые слова. Что-нибудь вроде лузера, или бухла, или скоммуниздить. Но запрещать их - «не царское это дело». Народ их создал, принял к употреблению - народ от них и откажется во благовремение. Как отказался от шаромыжников или (по-моему) шухера с полундрой.

(Отсюда: kp.ru/daily/25670.5/831361/ )

@темы: Что сказали Стругацкие, Интервью

---

Если учесть, КАК некоторые издательства оформляют обложки...

[silent-gluk]

03.04.2011 в 18:58

Пишет  Ирма Банева:

Если учесть, КАК некоторые издательства оформляют обложки...

03.04.2011 в 20:20

Пишет  Ли Шеннон Кристи:

случился прыгскок Оо

@темы: Фотографии и картинки