Этот пост...

[silent-gluk]

...должен был появиться как бы не год назад, но все откладывался и откладывался... Мне очень стыдно...

Меня тут просят позвонить на киностудию им.Горького и узнать подробности о фильме "О дружбе и недружбе" (киностудия им. Горького, 1991 год, режиссер А.Федякин. Демонстрировался он в 1992–1993 году). Есть ли у них в фильмотеке этот фильм. Может быть, он есть в Госфильмофонде (Белые Столбы). Если есть – как можно получить копию, и сколько это будет стоить.

Вы, френды, у меня умные и многознающие, так что опять взываю к вам. Может, кто знает, как понадежнее связаться с этой студией и, главное, получить ответ...

Большое спасибо!

@темы: Фильмы, Повесть о дружбе и недружбе, Вопросы

---

А сегодня, как ни странно, не цурэновский сонет.

[silent-gluk]

А совсем даже легенда о Румате

Оригинал взят у ЖЖ-юзера t_moshkin в Легенда о Румате

Ты ясен, если не погас,
Светла твоя дорога,
Ты тень, легенда звездных трасс,
Ты вовсе не был богом.

Тебя призвал и породил,
Великий вождь Арата,
Вот он взаправду богом был,
Всех нищих, всех распятых.

Всех, умирающих в цепях,
Всех, кто готов сразиться,
Всех королей полночный страх,
Скиталец, тень, убийца.

Он шел, когда идти нет сил,
Он без пощады резал,
Он пойман был, он схвачен был
И заключен в железа.

И умирая на камнях,
И все о боли зная,
Он смог создать тебя как знак -
Что будет жизнь иная!

@темы: Вторичное творчество, «Трудно быть богом», Перепост, Ссылки

---

"Арата был на 100% прав"

[silent-gluk]

Оригинал взят у dakarant в "Арата был на 100% прав"

Но вернёмся к исходной теме статьи и спросим: так кто же был прав в том споре, Румата (и явно мысленно согласные с ним авторы), который, исходя из своей "книжки" и свято в неё веря, воображал, что дело Араты абсолютно безнадёжно и потому помогал мятежнику неохотно, через пень-колоду? Или Арата, который, будучи не теоретиком, а сугубо практиком, упрямо гнул свою линию? Разумеется, Арата был на 100% прав. Сменить социально-экономический строй (о чём только и думал Румата) ему было, конечно, не под силу. И никому не под силу. Но вот "выжечь золочёную сволочь" и тем сильно двинуть историю и дело прогресса вперёд — вполне. И правящий класс, который пришёл бы этой "золочёной сволочи" на смену, возможно, отличался бы от мечтаний Араты, но вовсе не был бы точной копией "дореволюционного"...
Поэтому "дело Араты" (или "дело Ленина", если угодно, ведь Ильича тоже упрекали разнообразные меньшевики именно в "несвоевременности" и "безнадёжности его дела", как и Арату, причём и после победы большевиков тоже) оправданно всегда и везде, во все времена и эпохи без исключения. Просто в некоторые эпохи, когда правящий класс ещё очень далёк от "упадка", крепок и твёрдо стоит на ногах, у Араты/Ленина практически нет шансов победить. Но и тогда можно попробовать этот правящий класс "на крепость" (как это сделали, например, "штурмовавшие небо" французские коммунары 1871 года). Однако уж если "Арате" (или "Ленину") удаётся победить, свалить "золочёную сволочь", то рассуждать о "бессмысленности" или "несвоевременности" его борьбы могут только "жалкие человеки в футляре".

http://maysuryan.livejournal.com/432399.html

Кажется, мне такое до сих пор не попадалось (хотя наверняка где-нибудь было - за столько лет все варианты перетёрли). Понятно, что определённую симпатию и сочувствие к своему делу Арата вызывать может, но вот так безапеляционно - "был на 100% прав"...
Пусть будет как свидетельство того, что "и такое бывает".

@темы: «Трудно быть богом», Перепост, Ссылки

---

Еще нечто вроде цурэновского сонета

[silent-gluk]

Утащен отсюда: vk.com/wall4327786_7344

Автор - Павел Шилин

Он станет пищей яростному сну,
Он станет легендарным млеком рая —
Тем самым, что в чертогах Хубилая
Вкушал певец, во сне творя страну.

Он полон медом вереска цветов —
Венок из терпких слов сплетенный мною.
Хмельной легендой сказочных веков
Он вскормлен, словно Квасировой кровью.

Как лист увядший падает на душу,
Так пачкают пергамент капли туши.
Они черней подвалов потаенных.

Из этой непроглядной черноты
Родятся скороспелые цветы
Идей, прозрачных столь же, сколь зеленых.

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Сегодняшнее воскресенье...

[silent-gluk]

...мы отметим рассмотрением умеренно интересного (зато не редкого) издания.



Это обложка.






Титульный лист.




Оборот титульного листа.




Оглавление.




Стр. 266.




Выходные данные.



Итак, это:

Стругацкий А. Малыш: Фантаст. повесть / Стругацкий А.; Стругацкий Б.; [Иллюстрация на обложке М. Уэлана]. - Донецк: Изд-во "Сталкер", 2004. - 269,[3] с. - (Миры братьев Стругацких). - Подп. в печ. 18.02.2004. - Зак. 1111. - ISBN 966-696-438-4.

Содерж.: Малыш. С.3-265.
Комментарии к пройденному / Б.Стругацкий. - С.266-270.

Что можно сказать о тексте? Стандартный восстановленный (причем я не помню, много ли пришлось восстанавливать). Обложка стандартная загадочная.

@темы: Картинки, «Малыш», Б.Стругацкий, Комментарии к пройденному, Библиофильское, Библиография, Книги

---

Еще раз цурэновский сонет

[silent-gluk]

Утащен отсюда: www.stihi.ru/2016/10/08/676

Автор - Docking The Mad Dog

Сонет Цурэна, осенью...


"Как лист увядший падает на душу"...
Да к чёрту всё, ни слова о душе!
О ней слова истрёпаны уже,
а шепчет кто – так ты его не слушай.

О шелесте и крыльях? Тоже бред.
О бабочке, приколотой булавкой,
и ангеле, задушенном удавкой,
о "крылышках, что бьются в животе"?

Пожалуй, не хочу. Не в настроении,
поскольку подошла пора осенняя
и, вроде бы, об осени пора...

Окошко настежь. Ничего не хочется.
Увядший лист упал... Упал и скорчился,
и дождь по подоконнику с утра.

запись создана: 31.10.2016 в 12:53

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Сегодняшним постом...

[silent-gluk]

...мы обязаны братскому сообществу с мейл.ру - my.mail.ru/community/abs/1206AB3631686824.html

Я уже писала о рок-группе «Румата» - vk.com/rumataband , играющей в стиле металкор. Если помните, ребята из Берлина, поют на русском. Полку музыкантов, черпающих идеи для названий своих коллективов в творчестве братьев, прибыло.

В Уфе обнаружилась группа XOMOLUDENS - vk.com/xomoludens (не знаю, как это произносится). О себе сообщают:
Sympho post-punk образование на трупе русского рока
Weeee afterground!
ничего такого, просто творческий экстремизм
© xomoludens
start: 2010
finish: 2023

А вчера мне в личку прислали песни группы «BANEV!» vk.com/banevband .
«Виктор Банев, писатель, поэт и музыкант, не так давно очень непочтительно повел себя по на встрече с господином Президентом, за что был сослан в маленький провинциальный городок О., где есть несколько памятников, футбольная команда, богатое и великое прошлое и растерянное настоящее. В этом городе присутствует алкоголик-бургомистр, фашиствующие патриоты, тайная полиция, гениальные не по годам дети,... и, не переставая ни на минуту, идёт дождь. Порождённый этой влажной и душной атмосферой, музыкальный проект «BANEV» пытается вырваться из цепких лап обыденности, безысходности и злости посредством музыки, которая исследует различные стороны человеческих взаимоотношений, и пытается доказать недоказуемую теорему о том, что гуманизм, добро и милосердие когда-нибудь победят».

Хотя, конечно, XOMOLUDENS - это спорно.

@темы: Вторичное творчество, Музыка, Песни, Перепост, Ссылки

---

И вот уже треть!

[silent-gluk]

Вышел 11 том Полного Собрания Сочинений Стругацких. Всего там планируется 33 тома.

С другой стороны, могут быть еще и дополнительные. С третьей - пока, увы, только в электронном виде, все тома, но надежда на бумажную версию еще не потеряна.

Итак, вот здесь - litgraf.com/detail.html?e=1&book=1011 - можно купить 11 том. 6 долларов или 400 рублей.

За эти деньги вы получите: легендарный в свое время роман "Гадкие лебеди" (а также историю его написания, варианты, наброски и т.д.), публицистику (в т.ч. до сих пор не публиковавшуюся) и - традиционно - интересные комментарии, редкие фотографии.

Причем обратите внимание: переписки в этом томе нет. Потому что 1967 год был настолько плодотворным, что результаты его в один том не влезли. Пришлось делать два полутома. Переписка и дневники за 1967 год будут в 12 томе.

(Почему бы не сделать все в одном томе? Ведь файлу все равно? Потому, что еще жива вышеупомянутая надежда на бумажную версию.)

Приятного чтения!

@темы: Публицистика, Дневники, Письма, Письма и дневники, «Гадкие лебеди», Полное собрание сочинений, Ссылки

---

И снова цурэновский сонет

[silent-gluk]

Утащен отсюда: www.stihi.ru/2014/09/01/6310

Автор - Валентина Пальчик-Фурсова

"Как лист увядший падает на душу" -
Надрывно пел, прощальный свой сонет
Поэт, за стих попавший под запрет,
Вещал, что море превратится в лужу.

Балладами спокойствие разрушил -
Печать воспоминаний о былом.
Прощался и оплакивал свой дом...
Не понял он, что правила нарушил.

Цурэн напоминал всем журавля.
С одним крылом он начинал с нуля.
Опять мечтал, что будут его слушать.
Расскажет всем, что боль прошла сама...

Печально, что за осенью зима -
"Как лист увядший падает на душу".

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

И еще статья

[silent-gluk]

Фролов А. В. Морально-этические аспекты допустимости научного эксперимента в рамках теории трансгуманизма (на материале повести Аркадия и Бориса Стругацких «Далекая Радуга») // Вестник Брянского государственного университета. 2013. №2 С.247-252.

Анализируются образная система, идеи, особые миры повестей Братьев Стругацких «Далекая Радуга», «Попытка к бегству», «Малыш», «Обитаемый остров», «Жук в муравейнике», «Волны гасят ветер»


Проза братьев А. и Б. Стругацких прошла долгий путь от цензурных гонений до мирового признания. В настоящее время произведения этих авторов причислены к классике научной фантастики и не найдется литературоведа, который стал бы это оспаривать. Да, двадцать -тридцать лет назад многие работы Стругацких вряд ли можно было бы встретить на книжных полках страны. Сегодня к философским идеям писателей приковано самое пристальное внимание. Однако стоит задуматься и о том, как сильно исторические реалии СССР повлияли на творчество Стругацких .
Читая «Комментарии к пройденному» Бориса Стругацкого, мы обнаруживаем любопытную информацию о том, какие события в жизни авторов стали поводом для создания того или иного произведения. Вместе с тем, по мере изучения «комментариев», становится очевидно, что изначально действие многих научно-фантастических повестей Стругацких должно было происходить в реальном, невымышленном мире. Однако советская цензура не могла допустить подобных инсинуаций, поэтому писателям приходилось придумывать иные миры, разрабатывать головокружительные парадигмы и концепции, в рамках которых разворачивались события их произведений. Так родились особые «миры»: «Мир Полудня» («Далекая Радуга», «Попытка к бегству», «Малыш»), «Мир разведчиков» («Обитаемый остров», «Жук в муравейнике», «Волны гасят ветер») и мир Александра Привалова («Сказка о Тройке», «Понедельник начинается в субботу»).
Получается, что цензурный гнет минувшей эпохи при всем своем негативе имел для творчества Стругацких некоторое положительное влияние. Как кажется, во многом именно благодаря самобытности и оригинальности научно-фантастического обрамления (как оказалось -вынужденного) их произведения стали так популярны в России и за рубежом.
Это можно сказать о повести «Далекая Радуга», где мы видим будущее, в котором уровень научного прогресса позволил человеку стать доминирующим видом не только в пределах Земли, но и всей Вселенной. «Далекая Радуга» - это прогрессивный, развивающийся мир. Конечно, не утопический, но весьма близкий к идеалу «светлого будущего». Межзвездные перелеты и терраформинг пригодных для жизни планет стали реальностью, вот-вот совершиться прорыв в области телепортации (нуль-транспортировки), возможность экономического (производственного) кризиса стало смешным и абсолютно нереальным мифом.
Так какие же идеи Аркадий и Борис Стругацкие решили заключить в столь колоритной оболочке? И прежде, чем приступить к поиску ответа на этот вопрос, хотелось бы отметить, что Стругацкие, сами того не зная, создали реальность, наглядно демонстрирующую фундаментальные принципы теории трансгуманизма, а если точнее - техногайянизма.
Термин «трансгуманизм» был введен в научный оборот английским биологом-эволюционистом Джулианом Хаксли в 1957 году (если не считать слово <йгаш^тапе» в «Божественной комедии» Данте Алигьери). В 1966-ом ирано-американский футуролог Ферейдун Эсфендиари окончательно сформулировал понятие трансгуманизма в его современном значении. Сегодня трансгуманизм - это мировоззрение, основанное на осмыслении достижений и перспектив науки, которое признаёт возможность и желательность фундаментальных изменений в положении человека с помощью передовых технологий с целью ликвидировать страдания, старение человека и смерть, а также значительно усилить физические, умственные и психологические возможности человека» [3, 52].
Что касается техногайянизма, то автора современной трактовки этого понятия определить весьма непросто. Британский биолог Джеймс Лавок и его предшественник шотландский физик Джейсм Хаттон были, на мой взгляд, в наибольшей степени близки к комплексному определению техногайянизма, утверждая, что это теория, «представляющая землю в виде суперорганизма, который в результате саморегуляции способен поддерживать основные параметры среды на постоянном уровне» [3, 141].
Теоретически Аркадий и Борис Стругацкие могли быть знакомы с вышеприведенными понятиями, но с учетом некоторых особенностей политического строя СССР, подобная возможность выглядит в высшей степени иллюзорной. Так же сами писатели в своих произведениях никогда не употребляли термины «трансгуманизм» и «техногайянизм». Вместе с тем, «Мир Полудня», в котором происходит действие повести «Далекая Радуга», совершенно точно построен на основе теории трансгуманизма. И дело не только в том, что в этом мире все новейшие достижения науки поставлены на службу человечеству. В данном контексте ключевой параметр - это «сращение» (явное - физическое, либо неявное - симбиотическое) машины и человека, при условии сохранения последним своих индивидуально-расовых черт.
И здесь мы вплотную подходим к вопросу о главной идее повести «Далекая Радуга» -правомерности такого научного эксперимента, который способен изменить сущность человека, как биологического вида. Фактически, чисто научных экспериментов в «Далекой Радуге» три. Первый заключается в разработке концепции нуль-транспортировки (мгновенное перемещение в пространстве сколь угодно больших материальных объектов). Этим направлением на Радуге занимается группа передовых физиков во главе с Этьеном Ламондуа. Кстати говоря, именно для проведения таких научных изысканий предназначена планета, на которой происходит действие повести. Подтверждение этого тезиса мы неоднократно встречаем в тексте произведения. Например, так об этом говорит сам Ламондуа: «Я понимаю, вас интересует совсем другое. Но что делать, Матвей! Давайте смотреть на вещи реалистически. Радуга - это планета физиков. Это наша лаборатория» [4, 422]. И Директор планеты соглашается с ученым: «А с другой стороны, Ламондуа прав - Радуга действительно планета физиков» [4, 422]. Несколько позже в своем пылком обращении к жителям Радуги Ламондуа вновь повторяет эту мысль: «Мы все знаем, что такое Радуга, - начал Ламондуа. - Радуга - это планета, колонизированная наукой и предназначенная для проведения физических экспериментов. Результата этих экспериментов ждет все человечество. Каждый, кто приезжает на Радугу и живет здесь, знает, куда он приехал и где он живет» [4, 464].
Второй научный эксперимент, который мы встречаем на страницах «Далекой Радуги» - это некая Массачусетсткая машина, кибернетический механизм, построенный приблизительно полвека назад (по отношению ко времени действия повести) и предназначенный для воплощения в жизнь теории искусственного интеллекта. Описанию этого эксперимента в тексте повести уделено совсем немного места, что, однако, совсем не умаляет масштабности затрагиваемой проблемы. Даже наоборот, кульминация короткого диалога (точнее - той его части, где речь идет о Массачусетской машине) в высшей степени совершенна с художественной точки зрения. Всего в одну фразу Аркадию и Борису Стругацким удалось вложить всю сложность поднятой проблемы и возможные последствия аналогичных экспериментов:
«- А в чем, собственно, дело? - спросил Банин.
- Она начала в е с т и с е б я, - сказал Горбовский» [4, 415].
Третий элемент сюжета повести, связанный с высокотехнологичными экспериментами «Мира Полудня», раскрывается в нескольких небольших эпизодах, разбросанных по всему тексту произведения. Этот эксперимент заключается в прямом физиологическом апгрейде человека посредством внедрения в его тело специальных устройств, предназначенных для повышения функциональности той или иной системы организма. Персонаж по имени Камилл - результат подобного эксперимента, о котором мы узнаем все из того же диалога между Леонидом Горбовским, Гансом, Баниным и Альпой:
«- Кстати, о злых волшебниках, - подхватил Горбовский. - Я немедленно вспоминаю о казусе Чертовой Дюжины.
У Ганса горели глаза.
- Казус Чертовой Дюжины - как же! - сказал Банин. - Тринадцать фанатиков... Кстати, где они сейчас?
- Позвольте, позвольте, - сказал Альпа. - Это те самые ученые, которые сращивали себя с машинами? Но ведь они же погибли.
- Говорят, да, - сказал Горбовский, - но ведь не в этом дело. Прецедент создан» [4, 416].
А через несколько страниц мы узнаем, что один из тех безумных ученых все еще жив. И зовут этого ученого Камилл. На мой взгляд, именно этот герой является наиболее важным звеном в цепи развертывания основного вопроса произведения. Однако для подтверждения данного тезиса логично рассмотреть каждую из вышеприведенных ситуаций более подробно.
Первый тип экспериментов, проводимых на Радуге, относиться к так называемой нуль-транспортировке (или нуль-т). Нуль-транспортировка - это созданный писательским талантом братьев Стругацких «фантастический способ перемещения в пространстве без потери времени, состоящий в исчезновении тела в месте отбытия и его одновременном появлении в месте прибытия» [1, З08]. Фактически, нуль-транспортировка - это частный случай мгновенной квантовой телепортации.
В более поздних произведениях Стругацких (например, в повести «Жук в муравейнике», написанной в 1979 году) нуль-переход является стандартным видом общественного транспорта. По всей Земле установлены специальные кабины для телепортации, позволяющие мгновенно попадать из одной точки планеты в другую. Этот факт косвенно указывает на то, что опыты в сфере нуль-физики, проводимые ранее на Радуге, не смотря на катастрофу, в итоге увенчались успехом.
Однако в рассматриваемой здесь повести нуль-эксперименты приводят к неожиданным и страшным последствиям, грозящим уничтожить на Радуге все живое. В связи с этим стоит отметить один важный момент - никто из людей, находящихся на планете в момент катастрофы, не пытается в сложившейся ситуации обвинять ученых, хотя их вина очевидна. Ни у кого даже не возникает мысли о том, чтобы хотя бы укоризненно покачать головой, глядя на того же Ламондуа. Вместо этого люди ищут возможности для того, чтобы спасти себя и свои творения. Творения - в большей степени. Очень ярко этот момент продемонстрирован во время погрузки детей на «Тариэль-Второй»:
«Крупный бородатый человек в панаме преградил ему дорогу.
- Товарищ Горбовский, - сказал он. - Я вас прошу, возьмите.
Он протянул Горбовскому длинный тяжелый сверток.
- Что это? - спросил Горбовский.
- Моя последняя картина. Я Иоганн Сурд.
- Иоганн Сурд, - повторил Горбовский. - Я не знал, что вы здесь.
- Возьмите. Она весит совсем немного. Это лучшее, что я сделал в жизни. Я привозил ее сюда на выставку. Это «Ветер»...
У Горбовского все сжалось внутри.
- Давайте, - сказал он и бережно принял сверток.
Сурд поклонился.
- Спасибо, Горбовский, - сказал он и исчез в толпе [4, 469].
Быть может, в этом и заключается главная причина, по которой население Радуги относительно спокойно восприняло известие о грядущей катастрофе. Ведь кроме самих физиков (плюс обслуживающий персонал, вроде Склярова, который в сущности можно включить в эту же категорию), да нескольких администраторов на планете в момент катастрофы находились в основном деятели искусства, люди, тонко чувствующие окружающую реальность и отчетливо осознающие тот факт, что жизнь слишком коротка и прекрасна, чтобы тратить ее на злость и отчаяние.
Как отметил ведущий нуль-физик человечества Этьен Ламондуа в уже приведенном отрывке из его выступления перед жителями планеты, «каждый, кто приезжает на Радугу и живет здесь, знает, куда он приехал и где он живет» [4, 464]. То есть, любой человек, находящийся на Радуге, находиться на ней совершенно добровольно и при этой прекрасно осознает возможный риск.
Допустима ли подобная ситуация? Думается, что вполне. Ведь Радуга, как мы понимаем из контекста произведения, изначально, с момента колонизации была приспособлена под проведение особо опасных экспериментов. Каждый ее житель, от Ламондуа до Склярова, от Тани до Сурда, знал, что однажды может настать такой момент, когда его жизни будет грозить реальная опасность. И вот такой момент настал. При этом обвинять в катастрофе физиков было бы в высшей степени невежественно, хотя бы потому, что они представляют собой истинных людей науки, в стремлении к постижению фундаментальных законов мироздания не потерявших то, что делает нас людьми. Об этом говорит тот факт, что каждый из них пытался в критической ситуации спасти не себя, а свои разработки и. детей. И для максимально полной демонстрации этого утверждения обратимся к выступлению Ламондуа:
«-.Но существует объективный закон, движущий человеческое общество. Он не зависит от наших эмоций. И он гласит: человечество должно познавать. Это самое главное для нас -борьба знания против незнания. - Ламондуа помолчал и расстегнул воротник рубашки. - Самое
ценное на Радуге - это наш труд. Мы тридцать лет изучали дискретное пространство. Мы собрали здесь лучших нуль-физиков Земли. но даже мы, специалисты, неспособны сейчас сказать, какую гигантскую, необозримую власть на миром принесет человечеству наша новая теория. Не на тридцать лет - на сто, двести. триста лет будет отброшена наука.
Ламондуа остановился, лицо его пошло красными пятнами, плечи поникли.
Мертвая тишина стояла над городом.
- Очень хочется жить, - сказал вдруг Ламондуа. - И дети. У меня их двое, мальчик и девочка; они там, в парке. Не знаю. Решайте» [4, 465]
Таким образом, вопрос с правомерностью этого эксперимента, одобренного как с научной, так и с этической точки зрения, кажется решенным. Подобные научные изыскания жизненно необходимы человеку. Во-первых, высокотехнологичные разработки способны принести огромную практическую пользу (нуль-переходы). Во-вторых, по моему мнению, позиция Этьена Ламондуа, согласно которой стремление познавать - это основной инстинкт человечества, как вида, является максимально объективной концепцией мироустройства в призме людского восприятия. Что же касается возможных негативных последствий, то риск возникновения подобных ситуаций является приемлемым фактором при условии соблюдения учеными необходимых мер безопасности (как это было сделано на Радуге).
Следующая ситуация, с которой мы сталкиваемся на страницах повести «Далекая Радуга», связана с несколько иной областью науки - кибернетикой. Массачусетская машина, как мы понимаем из диалога звездолетчика Леонида Горбовского с «товарищами по несчастью», представляет собой кибернетический организм, способный к самообучению и самостоятельному принятию решений не на основе последовательности алгоритмов, а в результате накопления «живого» опыта. Иными словами, в этом эпизоде Стругацкие описывают создание пресловутого искусственного интеллекта.
Наиболее негативные последствия подобных экспериментов мы прекрасно себе представляем благодаря знакомству со SkeNet Джеймса Кэмерона. На мой взгляд, у Стругацких все представлено гораздо глубже и эффектнее как с точки зрения эмоций, так и в разрезе фундаментальности рассматриваемой проблемы. Фраза о том, что машина вдруг начала «вести себя» демонстрирует нам всю мощь катастрофичности гипотетических последствий создания аналогичного механизма. Ведь нельзя отрицать, что подобный механизм, основываясь на всемирной истории нашей цивилизации, вполне может посчитать человека - реальной угрозой всему остальному миру. С другой стороны, вдохновленная величайшими шедеврами деятелей искусства, машина может принять диаметрально противоположное решение.
Правомерно ли проведение такого эксперимента? Судя по тому, что устами Горбовского Стругацкие описывают поведение интеллектуальной машины словами «это было страшно», подобная перспектива не кажется им насквозь положительной. На мой взгляд, это действительно так, ведь искусственный интеллект это не наноассемблер, и появление такой технологии в любом случае будет сопряжено с критически высокой долей риска. Если, конечно, машина в своих действиях не станет руководствоваться «Тремя законами робототехники» Айзека Азимова. Но в таком случае не о каком искусственном интеллекте не может идти и речи.
Третий тип эксперимента, возможного в трансгуманистическом мире «Полудня», связан с уже упомянутым персонажем по имени Камилл. Мне данный элемент сюжета «Далекой Радуги» видится наиболее любопытным по ряду причин, о которых речь пойдет далее.
Итак, Камилл - наполовину человек, наполовину машина, результат эксперимента, который несколько выдающихся ученых много лет назад провели над собственными телами. Он -один из Чертовой Дюжины. Очевидно, что профессиональное мастерство этих людей действительно очень высоко, ведь удачно завершить подобную высокотехнологичную операцию под силу лишь настоящим специалистам, имеющим обширные познания в нескольких областях науки - от неврологии и хирургии до физики и кибернетики.
Камилл - последний выживший член Чертовой Дюжины. Об этом в финале повести он сам говорит Леониду Горбовскому:
«.- Камилл, скажите мне правду. Я никак не могу понять. Вы человек? Не стесняйтесь. Я уже никому не успею рассказать.
Камилл подумал.
- Не знаю, - сказал он. - Я последний из Чертовой Дюжины» [4, 490].
Уместно отметить, что сомнения Камилла на фоне его фантастических способностей выглядят очень даже человеческой чертой. Вместе с тем, в следующей фразе ученый признает, что
механическое самосовершенствование организма привело к неожиданным результатам: «Опыт не удался, Леонид. Вместо состояния «хочешь, но не можешь» состояние «можешь, но не хочешь». Это невыносимо тоскливо - мочь и не хотеть» [4, 491]. Вряд ли машина способна испытывать эмоциональные переживания такого плана.
То есть получается, что Камилл, приобретя сверхчеловеческие способности, сумел во многом остаться человеком. Очевидно, что в результате «сращения» с механизмами реально пострадала лишь одна часть его организма - мозг, а точнее - сознание. Ведь интеллект и восприятие у этого персонажа оказались невероятно обострены, иначе он не сумел бы предугадать катастрофу на Радуге.
В итоге мы получаем существо невероятно умное и практически неуязвимое, но - с глубоко травмированной психикой. Травмированной настолько, что возникает вполне закономерный вопрос - а есть ли вообще смысл в подобном эксперименте, если его последствия столь ужасны? Для Камилла ответ однозначен: «Опыт не удался». Да и у читателя вряд ли могут возникнуть сомнения на этот счет, особенно после прочтения финального монолога Камилла: «Вы ничего не понимаете, - сказал Камилл. - Для того чтобы сделать что-нибудь в науке, приходиться днем и ночью думать об одном и том же, читать об одном и том же, говорить об одном и том же. А куда уйдешь от своей психической призмы? От врожденной способности чувствовать. Ведь нужно любить, нужно читать о любви, нужны зеленые холмы, музыка, картины, неудовлетворенность, страх, зависть. Вы пытаетесь ограничить себя - и теряете огромный кусок счастья. Вы отрываете от себя всю эмоциональную половину человечьего и оставляете только одну реакцию на окружающий мир - сомнение. И тогда вас ожидает одиночество. - Со страшной тоской он глядел на вечернее море, на холодеющий пляж, на пустые шезлонги, отбрасывающие странную тройную тень, - Одиночество. - повторил он. - Вы всегда уходили от меня, люди. Я всегда был лишним, назойливым и непонятным чудаком. И сейчас вы тоже уйдете. А я останусь один. один, на мертвой планете, заваленной пеплом и снегом.» [4, 491]
И это притом, что Камилл вовсе не машина. Но уже и не человек. Как по этому поводу замечает Горбовский: «Мочь и не хотеть - это от машины. А тоскливо - это от человека» [4, 491]. Только Камиллу от этого не легче, ведь эксперимент действительно провалился: при всем своем совершенстве этот «человек-лаборатория» мертв идейно и лишен воли, как вектора, движущего комплексным развитием каждой личности. В связи с этим, быть может, правильнее было бы говорить не о правомерности, а о целесообразности подобных опытов. Однако, не зря ведь Банин называет Чертову Дюжину фанатиками. Вероятно, так Стругацкие хотят намекнуть нам на то, что самосовершенствование человеческого организма посредством внедрения в него механических устройств имеет смысл лишь при соблюдении массы условий, главное из которых - мера.
Таким образом, на страницах своей повести «Далекая Радуга» Аркадий и Борис Стругацкие в рамках мира, построенного на основе теории трансгуманизма, демонстрируют нам три крайности, которых, по мнению авторов, может достичь научное сообщество будущего. Все эти крайности связаны с правомерностью проведения научных экспериментов, затрагивающих ключевые (с религиозной точки зрения - нерушимые) базисы мироздания.
И, думается, в этом вопросе мнение гениальных фантастов не подразумевает диспутов. Стругацкие убеждены, что эксперименты, характеризующиеся изрядной долей риска и ставящие под сомнение многие научные теории, некогда возведенные в ранг аксиом, будут необходимы людям будущего. И проведение этих экспериментов также станет неотъемлемой частью прогресса. Но такие опыты лишь тогда позволят человечеству перейти на следующий технологический уровень, когда над ними будет обеспечен необходимый уровень правового и этического контроля. В противном случае Земля рискует повторить судьбу Радуги.

Список используемой литературы:
1. Дубровский Д. Искусственный интеллект. Междисциплинарный подход. - М.:
ИИнтел, 2006 - 448 с.
2. Лем С. Сумма технологий - М.: АСТ, 2012 - 640 с.
3. Прайд В. Новые технологии и продолжение эволюции человека - М.: ЛКИ, 2008 -
320 с.
4. Стругацкий А., Стругацкий Б. Трудно быть богом. Попытка к бегству. Далекая радуга. - М.: АСТ; СПб.: Тегга Fantastica, 2006 - 491 с.
5. Стругацкий Б. Комментарии к пройденному. www.rusf.ru/abs/books/bns-03.htm

Научная библиотека КиберЛенинка: cyberleninka.ru/article/n/moralno-eticheskie-as...

@темы: «Волны гасят ветер», Литературоведение, «Жук в муравейнике», «Далёкая Радуга», Попытка к бегству, Понедельник начинается в субботу, «Малыш», Сказка о Тройке, Б.Стругацкий, Комментарии к пройденному, «Обитаемый остров», Ссылки

---

По техническим причинам...

[silent-gluk]

Пост-по-воскресеньям опять стал постом-в-понедельник.

Но книга никуда не делась. И сегодня с нами издание немецкое.



Это обложка.





А это третья страница обложки (на второй ничего нет).




Титульный лист.




Оборот титульного листа.




Страницы 8-9.




Страницы 20-21.




Обращение к читателям.


И это:

Strugazki A. Ein Roboter bricht aus / Strugazki A., Strugazki B.; Aus dem Russ. von E.Einhorn // Strugazki A., Strugazki B. Ein Roboter bricht aus; Firsow W. Meuterei auf dem Mond / Ill. H.Raede. - Berlin: Verlag kultur und fortschritt, 1969. - (Krimi. Abenteuer. Phantastik. 79). - S.3-26. - Нем. яз. - Загл. ориг.: Спонтанный рефлекс.

А вот о переводе я ничего сказать не могу, поскольку с именами там изощряться было негде, а немецкого я не знаю...

@темы: Картинки, Переводы, Библиофильское, Спонтанный рефлекс, Библиография, Книги

---

И очередной цурэновский сонет

[silent-gluk]

Утащен отсюда: www.promegalit.ru/public/17019_aleksandr_krupin...

Автор - Александр Крупинин

ПРЕДЫДУЩИЙ СОНЕТ

Уже стоит под парусом фелука,
На память брошу мелкую монету.
Вино, краюха хлеба, связка лука, –
Совсем немного надобно поэту.

Что впереди? Что ждёт меня? Разлука,
Чужой язык, скитания по свету,
В любых краях уныние и скука,
Там нет тебя, а значит, жизни нету.

Вздохнёт от облегчения дон Рэба,
Поедут на курорт его шпионы –
Отечество теперь я не разрушу.

А дождь шумит, о грустном шепчет небо,
И жалобная песня Алкионы,
Как лист увядший, падает на душу.

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

И очередная статья

[silent-gluk]

Антонов А. В. Хронотоп повести Аркадия и Бориса Стругацких «Жук в муравейнике» // Уральский филологический вестник. Серия: Драфт: молодая наука. 2012. №4 С.8-16.

В статье рассматривается хронотоп повести Аркадия и Бориса Стругацких «Жук в муравейнике». Описывается связь между жанром повести и ее хронотопом.


Повесть «Жук в муравейнике» входит в цикл «Мира Полдня», занимающий центральное место в творчестве Стругацких. Мир Полдня -это далекое будущее, в котором земляне осваивают космос и встречают инопланетные цивилизации. Взаимодействие с гуманоидными цивилизациями осуществляется на принципах прогрессорства. Прогрессорами называют землян, тайно проникших на чужую планету и направляющих ее развитие. Сюжет «Жука в муравейнике» строится вокруг погони Максима Каммерера, бывшего Прогрессора, а теперь -сотрудника спецслужб (КОМКОН-2), за Львом Абалкиным. Происхождение Абалкина фантастично: он вырос из зародыша, найденного на безымянной планете в некоем саркофаге. Саркофаг изготовила высокоразвитая цивилизация Странников. Люди, нашедшие саркофаг, доставили его на Землю. Абалкин рос на Земле под присмотром назначенных правительством учителей и врачей, ничего не подозревая о своем происхождении. По предложению Сикорски, главы КОМКОНа-2, взрослого Абалкина следовало держать подальше от Земли (из страха перед Странниками). Поэтому Абалкина назначают Прогрессором. Внезапно он возвращается на Землю, и Каммереру, которому о происхождении Абалкина не известно, поручается найти его. От лица Каммерера и ведется повествование.
Сюжет повести соответствует детективному жанру. Но Б. Стругацкий указывает, что «Жук в муравейнике» - социальная фантастика: «....мы-то писали не детектив. Мы писали трагическую историю о том, что <...> появление тайной полиции <...> приводит к тому, что страдают и умирают ни в чем не повинные люди»1 [1 Стругацкий Б.Н. Комментарии к пройденному // Официальный сайт братьев Стругацких. URL: www.rusf.ru/abs/books/bns-08.htm (дата обращения 05.11.12).]. Жанровая трансформация определяет своеобразие хронотопа повести. Акцент смещается с детективных приключений на критику тайных служб и исследование типичной для научной фантастики проблемы столкновения с «чужим». Сочетание детективного и социально-фантастического сюжетов выражено в размышлениях героя о предстоящей задаче: «...мне совсем неинтересно думать о том, КАК найти Абалкина. Мне гораздо интереснее понять, ПОЧЕМУ его так нужно найти... »2 [2 Стругацкий А.Н., Стругацкий Б.Н. Жук в муравейнике. - М.: АСТ: АСТ МОСКВА; Владимир: ВКТ, 2009. - С. 18 (в дальнейшем страницы данного издания указываются в тексте в квадратных скобках).]. «Жук в муравейнике» - произведение не о преследовании, а о понимании Каммерером Абалкина. Исходя из этого, в повести можно выделить внешнее пространство (в котором происходит погоня) и внутреннее (в котором происходит раскрытие личности Абалкина).
Композиционно повесть делится на четыре части, соответствующие четырем дням из жизни Каммерера. Сикорски в первой главе сообщает Каммереру, что на поиск Абалкина дается пять дней. Однако заданные вначале временные рамки событий в дальнейшем не соблюдаются.
В первой части (первый день погони-поиска) основным пространством является пространство КОМКОНа-2, лишенное описаний в силу привычности его для рассказчика. Повесть начинается в кабинете Си-корски, где тот сообщает, что Абалкин «отбыл позавчера на Землю с Полярной станции Саракша» [с. 5]. Так в повесть вводится внеземное пространство. Следовательно, к внешнему пространству следует добавить еще и фоновое пространство (земное и внеземное), которое не посещается Каммерером, а только называется в тексте.
С безликостью кабинета в КОМКОНе-2 контрастирует отдельная деталь - папка для бумаг, содержащая информацию об Абалкине: Сикорски «полез в боковой ящик стола, где всякий нормальный сотрудник держит справочную кристаллотеку, и извлек оттуда некий громоздкий предмет, название которого я поначалу вспомнил на хонтийском: «заккурапия», что в точном переводе означает — «вместилище документов» [с. 7]. Обыденными для Каммерера являются вещи, необычные для читателя (кристаллотека), а необычными - вещи, читателю привычные. Фоновое пространство, сочетание фантастических и нефантастических деталей формируют у читателя представление о пространстве повести как фантастическом. Благодаря подробному описанию папки в пустом пространстве КОМКОНа-2, эта художественная деталь становится центром пространства повести. Знакомство Каммерера с ее содержанием вводит читателя в Мир Полдня: от школы в Сыктывкаре к школе Прогрессоров в Европе, где учился Абалкин, и далее - к иным планетам, включая Саракш, где они с Максимом однажды встречались. Подробнее всего описывается планета Надежда. Деятельность ее жителей привела к экологической катастрофе и вмешательству Странников, эвакуировавших население с гибнущей планеты. Подробности экспедиции землян на Надежду будут изложены в отчете Абалкина, вставном тексте повести.
Кроме того, по материалам папки Каммерер составляет список людей, которых предстоит посетить во время поисков Абалкина. Создается виртуальный маршрут будущих передвижений Каммерера. Как и временные рамки, предполагаемый путь не будет соответствовать действительному.
Начать Каммерер решает с Учителя Абалкина, пребывающего в своей усадьбе «Комарики». Описание пространства усадьбы изобилует бытовыми реалиями, хорошо знакомыми читателю: «Мы расположились на веранде в плетеных креслах у овального антикварного столика, на котором имели место миска со свежей малиной, кувшин с молоком и несколько стаканов» [с. 29].
Ожидания Каммерера не оправдываются: Абалкин в Комариках не появлялся. Зато Учитель сообщает кое-что о прошлом Абалкина. Так начинает оформляться внутреннее пространство героя. Мир Абалкина «состоял из него самого и всего живого вокруг — за исключением людей» [с. 32]. Эта замкнутость по отношению к людям подчеркивается тем, что Абалкин в школе любил выступать на сцене, но исключительно «соло». Внутреннее пространство Абалкина предстает как пространство безлюдное, но в нем едины Абалкин и природа. Между тем Учитель упоминает об однокласснице Абалкина Майе Глумовой, Каммереру неизвестной. Она работает в Музее внеземных культур, располагающемся рядом с КОМКОНом-2. Завершается первая часть зеркальным отображением исходной ситуации: Сикорски приходит в кабинет к Каммереру. Эта зеркальность делает первую часть композиционно законченной и позволяет рассматривать ее как экспозицию: здесь формулируются возможные цели поиска (обнаружение / понимание Абалкина) и начинают формироваться три типа пространства: внешнее, фоновое и внутреннее.
Внешнее пространство второй части представлено двумя точками: Музеем, в котором работает Глумова, и курортом «Осинушка». В Музее Максим встречает Глумову и узнает, что та виделась с Абалкиным в «Осинушке», куда Максим потом и отправляется. Музей предстает пространством закрытым, что поначалу имеет бытовое объяснение - там готовится новая экспозиция. Рассказчиком подчеркивается «чуждость» Музея земному пространству: «здесь не было никого и ничего, кроме предметов невыясненного назначения <...> и у меня мимоходом сложилось убеждение, что назначение их как было невыясненным, так и останется таковым» [с. 62].
На важность этого места для Абалкина поначалу ничто не указывает. Но разговор с Глумовой дополняет картину внутреннего пространства, связанного с пониманием Абалкина. Оказывается, что в мире людей, который был чужд герою, существовало одно исключение: Абалкин любил Глумову, и именно для нее он выступал на сцене. И все же безусловным владыкой этого мира был сам Абалкин: «Весь лес вокруг интерната был его очень большой собственной вещью. Каждая птица в этом лесу, каждая белка <...> все они были его собственными...» [с. 66]. Таким образом, миром Абалкина был мир земной природы. Трагедия героя заключается в том, что его насильно вырывают из этого пространства. Правительство решает убрать его с Земли и отправить в чужой мир, где, по словам Глумовой, «предают и мучают друг друга» [с. 67]. Следовательно, Глумова видит Землю как мир без предательств и мук. Дальнейшее развитие сюжета покажет утопичность этого представления.
«Осинушка» дополняет картину земного пространства. Подобно усадьбе Учителя, она не выглядит фантастической. Фантастические детали скрыты под видом нефантастических: «Изба была оборудована всем необходимым, как-то: крыльцом с балясинами, резными наличниками, коньковым петухом, русской ультразвуковой печью с автоматической настройкой <...> На задах <...> имела место кабина нуль-Т, искусно выполненная в виде деревянного нужника» [с. 75]. Учитывая топонимы «Осинушка» и «Комарики», можно сделать вывод, что Земля Полдня - это фантастическое пространство будущего, в котором сохраняются стилизованные реалии национальной традиционной культуры. Эта стилизация изображается Стругацкими с явной иронией.
Благодаря фантастическим способам передвижения (полетам на глайдерах и телепортации через нуль-Т кабины), мир стал субъективно меньше. Субъективное сужение земного пространства подчеркивается рассказом о том, как в «Осинушке» «побывала супружеская чета <...> из Северной Атлантики <...> Эта пара — негр банту и малайка — перепутала полушария» [с. 76].
В «Осинушке» Максим встречает местного доктора, который сообщает, во-первых, что Абалкин появился здесь непонятно как и зачем (разве что случайно, из-за неполадок нуль-Т), и, во-вторых, что работать Прогрессором такому человеку противопоказано: «у него для этого малопригодный тип нервной организации» [с. 78]. Значит, Абалкина не просто оторвали от любимого мира, но еще и бросили в мир, совершенно ему не подходящий.
Из «Осинушки» Каммерер отправляется домой. В этом предельно «своем», бытовом пространстве Максим неожиданно видит Абалкина по видеофону. Инициатором разговора оказывается сам Абалкин. В прошлом Каммерер открыл разумную расу собакоподобных инопланетян, голованов, ведущим специалистом по которым стал Абалкин. Абалкин обвиняет Максима в присвоении заслуг за работу с голованами и назначает встречу в «Осинушке». Там вместо Абалкина Максим находит Глумову. В разговоре с ней Каммерер выясняет, что «Абалкин НЕ интересовался работой Глумовой, Абалкин НЕ намеревался использовать ее для проникновения в музей» [с. 163], хотя именно Музей заинтересовал Сикорски. Кроме того, близость Музея КОМКОНу-2 делает «Осинушку» более вероятным местом появления Абалкина.
Внешнее пространство второй части представлено «Осинушкой» и Музеем. «Осинушка» с точки зрения Максима кажется более вероятным местом нахождения Абалкина, но Абалкин попал туда совершенно случайно. Сочетание этих двух точек конкретизирует облик Земли: это пространство фантастическое, наполненное удивительными изобретениями и предметами внеземных культур, но при этом сохраняющее некоторые национальные черты. Развивается и внутренне пространство повести. Его наиболее полным изображением оказывается отчет Абалкина о планете Надежда.
Вставной текст, поделенный на три отрывка, разбивает вторую часть надвое и обрамляет ее. Благодаря экспозиции, читатель обладает большими сведениями о случившемся, чем Абалкин, который оказался на чужой планете в составе экспедиции землян. Если другие земляне работают группами, то он проходит незнакомую местность в сопровождении голована Щекна. Планета Надежда - пространство катастрофы: туман, руины, следы военных действий. Причины катастрофы не ясны. Встречаются признаки неизвестной цивилизации: голован замечает участок асфальта, тропу между мирами, который ему видится путем вниз, «из одной пустоты <...> в другую» [с. 96]. Выжившие жители Надежды полагают, что причиной катастрофы стали Странники, забравшие людей под землю, в рабство.
Абалкин оказывается в разрушенном мире, где виновные и невиновные меняются местами. О Щекне он пишет: «Если придется, я буду драться за него как за землянина... А он? Не знаю... » [с. 47]. Сам же голован так отзывается о прогрессорстве: «стоит вам попасть в другой мир, как вы сейчас же начинаете переделывать его наподобие вашего собственного. И конечно же, вашему воображению снова становится тесно, и тогда вы ищете еще какой-нибудь мир и опять принимаетесь переделывать его...» [с. 108]. Таким образом, идея прогрессорства подвергается критике со стороны инопланетян, в жизнь которых вторгаются земляне.
Дипломатическая миссия голованов на Земле является основной точкой внешнего пространства третьей части (третьего дня поисков). Субъективное сужение пространства подчеркивается несовпадением во времени: Максим за несколько секунд оказывается в другом часовом поясе. Все пространство миссии - свидетельство того, что людям здесь не рады. Застава, где дежурит осуществляющий связь с голованами землянин, лишена мебели, чтобы посетители не чувствовали себя слишком комфортно. Со Щекном Максим встречается в лесу, фактически являющемся собственностью голованов. Щекн передает сообщение: «Народ голованов не вмешивается в дело Абалкина и отказывает ему в убежище» [с. 180].
Здесь внешнее, фоновое и внутреннее пространство сходятся на пути Максима: отчужденность Абалкина подчеркивается через внешнее, а не внутреннее пространство - больше ему на Земле нет места, даже там, где земное пространство пересекается с внеземным.
Соединение пространств продолжается в другой точке - Музее, который вместе с КОМКОНом-2 является центром четвертой части и повести в целом. Композиционно четвертая часть делится надвое.
Первая часть посвящена засаде Сикорски и Каммерера в Музее. Каммерер проходит путь от КОМКОНа-2 к Музею ночью. Закрытость Музея приобретает дополнительный смысл - это закрытость от Абалкина. Дорога к мастерской Глумовой, где и устраивают засаду, пролегает в темноте и тишине. Центральной деталью в пространстве западни оказывается приманка - «брусок с закругленными углами» [с. 185]. Максим видит у Сикорски пистолет и понимает, что тот готов на убийство. Но ситуация заканчивается комически.
В засаду попадает Айзек Бромберг, поставивший себе целью раскрытие государственных тайн, хранителем которых является Сикорски. Мрачное пространство западни становится местом комического спора с характерным названием «битва железных старцев» [с. 190]. «Битва» не только расширяет фоновое пространство, но и присоединяет его к пространству погони через деталь-приманку. Это - саркофаг, в котором хранятся «детонаторы». «Детонаторы» названы так из опасения, что контакт с ними активизирует некую программу, заложенную в Абалкина Странниками. Земными учеными было установлено, что гибель Абалкина приведет к разрушению детонатора и наоборот. Все это Бромберг собирается рассказать Абалкину. Так продолжается объединение внешнего пространства: погоня на Земле становится следствием открытия в космосе.
Историю Абалкина Сикорски рассказывает Максиму в КОМКОНЕ-2, в своем кабинете. Он считает, что путь Абалкина -странный и нелепый путь ничего не понимающего человека, которого таинственная сила (программа) влечет к «детонаторам». Максим думает иначе: поступки Льва Абалкина «не были нелепыми. За ними стояла какая-то цель» [с. 240]. Правильное понимание пути, проделанного Абалкиным, должно связать внешнее и внутреннее пространства. Это объединение осуществляет сам Абалкин. В очередной раз, нарушая логику детективного сюжета, он является в кабинет Сикорски. «Я — на Земле и более не намерен Землю покидать <...> Только андроидам запрещено жить на Земле. Я мотался как сумасшедший — искал доказательств, что я не андроид» [с. 246], - говорит Абалкин.
Объясняя свой путь, герой сводит воедино внешнее пространство и внутреннее. В третьей части такое объединение произошло при осознании сторонним наблюдателем, Максимом, отчужденности Абалкина. Теперь сам Абалкин объединяет все пространства на позитивной основе - утверждении Земли как центра Мира Полдня.
В той точке, где началась повесть, происходит, наконец, встреча Каммерера с Абалкиным, перерастающая в долгожданную погоню: когда Абалкин покидает кабинет, Сикорски приказывает Максиму преследовать беглеца. Сам же Сикорски опять собирается устроить засаду в Музее.
Вторая половина заключительной части дублирует первую: вновь проходится путь от КОМКОНА-2 до мастерской Глумовой. Но цель Максима - не схватить, а спасти Абалкина. Максим пытается убедить его, что Абалкину «надо удирать отсюда как можно дальше» [с. 251], но тот вновь сбегает. Каммерер продолжает погоню. Ранее он проделал этот путь в мрачных декорациях, где разыгралась комическая «битва железных старцев». Теперь это светлое, ясное пространство трагедии: «... все вокруг было залито ярким светом <...> и я не боялся опоздать, потому что был уверен, что обязательно опоздаю. Уже опоздал. Уже. Треснул выстрел» [с. 254].
В мастерской Глумовой Сикорски убивает Абалкина. Если раньше понимание личности Абалкина раскрывалось через внутреннее пространство, то теперь эту функцию выполняет и пространство внешнее: место его гибели, Спецсектор объектов невыясненного назначения. Таким объектом можно считать самого Абалкина. Однако следование детективной линии нарушается и здесь. Сикорски ошибался, когда полагал, что Абалкин рвется к «детонаторам». Максим не раз отмечал, что Музей Абалкину не интересен. Как пишет Б. Стругацкий, «он пришел на свидание с любимой женщиной. Он только что хорошенько отхлестал старых и молодых дураков, вообразивших о нем бог знает что, и очень довольный, решил начать новую жизнь»3 [3 Стругацкий Б.Н. Комментарии к пройденному // Официальный сайт братьев Стругацких. URL: www.rusf.ru/abs/books/bns-08.htm (дата обращения 05.11.12).].
Ключом к такому пониманию действий Абалкина служит заглавие повести «Жук в муравейнике». «Умные дяди из чисто научного любопытства сунули в муравейник жука и с огромным прилежанием регистрируют все нюансы муравьиной психологии <...> А муравьи-то <...> жизнь готовы отдать за родимую кучу, и невдомек им, беднягам, что жук сползет в конце концов с муравейника <...>, не причинив никому никакого вреда...» [с. 243]. В следующем произведении цикла, повести «Волны гасят ветер», Странники действительно будут ставить подобные опыты над землянами. Следует отметить, что в заглавие вынесено метафорическое название этой безнравственной программы. Таким образом, пространство Земли опасно для Абалкина. На Землю он попал случайно, и здесь обречен на гибель. Это не пространство, где хищник охотится на своих жертв, жертва - сам Абалкин.
Вторая составляющая хронотопа - время - соответствует типам пространств. Погоня происходит на ограниченном участке в ограниченное время. Как и пространство, оно очень конкретно: постоянно указывается не только день, но и точное время. Это тенденция задается с первого предложения: «в 13.17 Экселенц вызвал меня к себе» [с. 5]. Контрастируя с краткостью времени погони и отдельных ее этапов, фоновое время охватывает огромные отрезки: действие происходит в 2178 году, саркофаг найден в 2137, возраст саркофага - сорок пять тысяч лет. В итоге внешнее время как бы сужается, фоновое время и время погони сходятся: от древнего саркофага, от его обнаружения - к конкретному дню и даже минуте преследования. Параллельно выстраивается внутреннее время героя - недалекое прошлое, детство и юность Абалкина. Внутреннее время соответствует времени жизни героя. Наконец в заключительной четвертой части эти три временных линии выстраиваются в одну: от создания саркофага много тысяч лет назад - к этапам жизни Абалкина и его встрече с Каммерером. Из этой точки, в которой сошлись времена и пространства, начинается заключительное действие - самая экспрессивная часть повести, непосредственное преследование, когда Максиму не хватает времени, чтобы спасти Абалкина. Эта нехватка времени подчеркивается и тем, что действие укладывается не в заявленные пять дней, а в четыре.
Таким образом, можно заключить, что хронотоп повести соответствует жанровым границам, указанным Б. Стругацким. В этом хронотопе осуществляется не типичный для детектива путь-преследование, а путь-понимание. Только в финальной части, когда понимание пришло, начинается (и почти мгновенно заканчивается) погоня. Смещая акцент с детективного сюжета на критику институтов тайной полиции и прогрессорства, Стругацкие пишут фантастическую повесть, в которой на первый план выходит нравственно-философская проблема безнравственности любой цивилизации, посягающей на свободу человеческой личности.

Научная библиотека КиберЛенинка: cyberleninka.ru/article/n/hronotop-povesti-arka...

@темы: Литературоведение, «Жук в муравейнике», Б.Стругацкий, Комментарии к пройденному, Ссылки

---

И вновь сонет Цурэна

[silent-gluk]

Утащен отсюда: www.stihi.ru/2015/07/07/3200

Автор - Лягушь

Как лист увядший падает на душу,
Как на холмы ложится снежный сон,
Уйду я тихо, сдерживая стон,
И твоего покоя не нарушу.

Ты не услышишь, как ломая стужу,
Молотит рында, и со всех сторон
Бредут глухими тропами на звон
Готовые к утру покинуть сушу.

Ты не увидишь, как мятутся блики,
Чадят костры, и лодочник безликий
Торопит тех, кому пора идти.

Но до того, как я шагну на сходни,
И для меня закончится сегодня,
Открой глаза и путь мне освети.

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

И опять статья

[silent-gluk]

Антипина Юлия Владимировна Жанровые особенности фанатской прозы (на примере фанфикшена по творчеству братьев Стругацких) // Вестник ЧелГУ. 2011. №13 С.21-25.

В статье предлагается опыт сравнительного анализа фанатских текстов. Фанфикшн популярный в современных субкультурах литературный феномен, имеющий ряд сходств с традиционной литературой, но в то же время отличающийся от нее. Жанровая система фанфикшн сформирована под влиянием многих составляющих и является объектом исследования ученых России и других стран.


Фанфикшн - литературное творчество поклонников популярной культуры - представляет собой огромный пласт современной субкультуры фанатства. Количество текстов не поддается исчислению, так как на соответствующих сайтах сети Интернет они появляются ежедневно. Ведущий мировой ресурс fanfiction.net насчитывает миллионы текстов, принадлежащих разным фандомам и написанных на различных языках.
Фанфикшн в современном его виде начал оформляться в 60-е годы XX века. Именно тогда сложилась паратекстуальная составляющая фанпрозы, а также система жанров, которую любой современный автор-фикрайтер принимает априори. «За двадцать три года, прошедших с момента начала изучения фанатской субкультуры во всем множестве ее проявлений, постепенно сформировалась целая междисциплинарная область научных знаний - fan studies (англ. “фанатские исследования”), обладающая собственной терминологией, методологическим аппаратом, исследовательской традицией, а также постоянно растущим набором нерешенных базовых аналитических задач, большинство из которых вызвано именно давно назревшей необходимостью рассматривать фанатское творчество в качестве самостоятельного культурного явления»1. Литературные практики фанатов являются неотъемлемой частью фанатской субкультуры. На западе фанфикшн в его традиционном понимании возник в среде любителей научной фантастики, та же особенность присуща и отечественным литературным практикам членов фандома. Фанфикшн стал значительным, но не основным элементов фанатской субкультуры. Литературные опыты гармонично дополняют иные аспекты фанатских практик, таких как конвенты, издание собственных журналов, разработка сайтов, создание графической и видеопродукции, посвященной произведению, послужившему источником вдохновения. Литературные практики фанатов двойственны. С одной стороны, каждое произведение, возникшее в фандоме, самостоятельно в силу наличия автора и его литературных опусов. С другой стороны, самостоятельность фанфика условна - автор-фикрайтер не создавал собственного литературного мира, не занимался проработкой его деталей, не задумывался над особенностями персонажей. Фикрайтер пользуется уже созданными литературными реалиями, созданными автором произведения-первоисточника. Именно это позволяет говорить о фанфикшене как о литературном феномене, а не о литературе.
Исследователи литературного феномена фанфикшн выдвигают несколько теорий, касающихся жанровой принадлежности фанпрозы. Впервые об этом заговорила Камилла Бэйкон-Смит (Bacon-Smith, Camile), представившая свою жанровую типологию жанров фанпрозы2. Данная классификация делится на два крупных типа: произведения о женщинах фандома и произведения, повествующие о мужчинах. В качестве поджанров отмечаются «Мэри-Сью», «в постели с...», «боль/утешение». Отчасти этой классификацией пользовалась Линор Горалик, впервые заявившая об интересе к фанфикшену в России3. Исследовательский опыт Бэйкон-Смит внес неоценимый вклад в изучение фанфикшена именно как литературного феномена. Прежде текстовые практики фанатов привлекали внимание социологов, культурологов, психологов, юристов. Но ранние исследования фандома сводились к изучению личности фаната, становления фансообществ, касались аспектов взаимоотношения фанпрозы с авторским правом. Обратив внимание на литературную составляющую фанфикшена, Бэйкон-Смит открыла новое направление в фанатских исследованиях. Тем не менее, классификация, предложенная ученым, не содержит в основе филологический фактор. Бэйкон-Смит классифицирует фанфикшн на основе популярных сюжетов, которые разрабатываются в фандоме. Каждый такой сюжет предполагает определенные личностные или поведенческие мотивы героев, что и было отмечено ученым. Жанровая природа с литературоведческой точки зрения, с ее многообразием форм и стилей осталась вне интереса автора. Ксения Прасолова, российский исследователь фанфикшена, справедливо подчеркивает: «Действительно, принцип жанрового разграничения, лежащий в основе представленной типологии, является скорее социологическим, нежели филологическим, и говорит больше о самоидентификации авторов внутри фандома, чем о формальном различии жанров»4.
Другой классификацией жанров считается типология, предложенная ведущим специалистом в области теории фанфикшена Генри Дженкинсом (Jenkins Henry) в фундаментальной работе «Textual poachers: Television fans and participatory culture»5. Классификация Дженкинса состоит из десяти позиций и учитывает новые контексты, текстовое время, перенос внимания с персонажа на персонаж, моральную переориентацию героев, интерпретативные стратегии, кроссоверы, альтернативную вселенную, самоинтеграцию автора, эмоциональную интенсификацию, и, наконец, эротизацию. Несомненный плюс классификации Дженкинса - в определении порождающего мотива для создания фанфика, каковым, по мнению ученого, является сильная эмоция, состояние одержимости произведением-первоисточником, возникшее на стыке любви и раздражения. Классификация Дженкинса затрагивает основные типы фанатской литературы и принципы построения текста, например, выдвижение второстепенного героя на роль главного или монтаж в одном произведении двух канонов. Типизация Дженкинса обращает внимание на такой важный аспект фанфикшена, как выведение в отдельные специфические жанры альтернативную реальность и монтаж текста из нескольких произведений-первоисточников. Дженкинс подчеркнул, что в системе фанатской литературной практики эротизация, особенно слэш, может восприниматься как отдельный жанр, а не как составляющая текста. Но все же классификация Дженкинса, как и классификация Бэйкон-Смит, обходит вниманием литературную составляющую. Дженкинс уделяет внимание вопросу о том, что фанатская среда формирует собственную систему жанров, но не обращает внимание на переосмысление фанатами традиционных литературных жанров.
Ксения Прасолова отмечает, что жанровая природа фанпрозы и понимание текста в литературоведении не совпадает6. Рассмотрим подробнее.
Современный фанфикшн формирует собственную уникальную систему жанров, которая возникла в поле англоязычного фантворчества и была успешно освоена русскоязычными фан-домами. Говоря о русскоязычных фандомах, можно предложить два вида трактовки этого явления. Во-первых, к русскоязычным можно отнести все фанфики, написанные на русском языке, независимо от канонического произведения, послужившего основой для фантекста. К этому виду относятся фандомы «Властелин колец», «Гарри Поттер», «Секретные материалы», «Наруто», «Темный дворецкий» и многие другие. Во-вторых, к русскоязычному фанфикшену относятся тексты, где за канон взяты произведения, написанные на русском языке. к примеру, фандомы «Эраст Фандорин», «Тайный город», «Ночной дозор», «братья Стругацкие» и многие другие.
Фандом «братья Стругацкие» представляется уникальным феноменом по многим причинам. Данное фансообщество складывалось еще в советские годы и позволяет проследить развитие фанатских практик в течение нескольких десятилетий. Литературные опыты поклонников творчества Стругацких появись в 60-е годы прошлого века и получили продолжение в третьем тысячелетии. В 80-е была сформирована система фан-клубов, которые стали полигоном для массового написания различного рода продолжений, пародий и альтернативных историй, заложенных Стругацкими в собственных произведениях. Подобно зарубежному фанфикшену, литературные опыты российских поклонников творчества писателей стали неотъемлемой частью фанатской субкультуры, наряду с визуальными практиками в виде создания иллюстраций и видеоклипов.
Сегодня литературное творчество фанатов по объему уже вполне готово конкурировать с произведениями самих фантастов. Сегодня фандом представляет уникальное явление.
где традиционные литературные жанры смешиваются с присущими исключительно фанфикшену. Прослеживается три системы маркирования жанровой принадлежности текстов фандома. Первая категория восходит к заимствованию жанрового определения из других литературных категорий, вторая полностью соответствует традиционным литературным жанрам, третья использует определения жанров, заимствованные из современной западной системы фанфикшена.
В советские времена термин 'фанфикшн' не использовался в фандомах. Аналогичный литературный феномен обозначался как 'апокриф', так же и определялась жанровая принадлежность текстов. Термин ‘апокриф' (от др.-греч. ‘скрытый, сокровенный') принадлежит религиоведению и обозначает «произведения позднеиудейской и раннехристианской литературы, не вошедшие в библейский канон»7. Подобная терминология возникла, скорее всего, из-за противопоставления понятий. Текст, взятый за основу, традиционно называется «каноном». Соответственно, текст, созданный вне оригинального произведения, представляется апокрифическим. В данном случае апокриф представляется именно как жанровое определение текста, а не как общее название литературного явления. Апокрифами именовались все тексты, созданные поклонниками творчества Стругацких на ранних этапах формирования фандома.
Одним из самых знаковых апокрифов фандома «братья Стругацкие» стало произведение Александра Лукьянова «Черная Пешка». Автор аннотирует произведение как служащее «... апокрифом к роману Стругацких ‘‘Обитаемый Остров”, вариантом развития событий, предложенным взамен обещанного А. и Б. Стругацкими, но так и ненаписанного романа ‘‘Белый Ферзь”»8. Произведение было дополнено фото, видео, аудио иллюстрациями и энциклопедическими материалами. Сегодня в Интернете автор оставил лишь текстовую версию своего произведения, которую выложил в сеть после пятилетнего затишья. Апокрифом называет по сложившейся традиции свою повесть «Миссия ‘‘Белый ферзь”» Наталья Демарко. На официальном сайте братьев Стругацких автор написала Борису Натановичу: «Уважаемый Борис Натанович! <...> Позволила себе написать продолжение ОО, назвав его ‘‘Миссия ‘‘Белый Ферзь”” <...> Без Вашего разрешения не буду размещать этот ‘‘апокриф” в Сети, - понимаю, что не имею на то никаких прав...» Борис Стругацкий любезно разрешил фикрайтеру разместить текст в Интернете, и он появился на популярном авторском портале ПрозаРу9. На современном этапе развития литературных практик этого фандома определение ‘апокриф’ используется все реже.
С разрешения Бориса Стругацкого увидела свет серия «Время учеников», начатая в 1991 году и выходящая по сей день. Данный проект публикуется под редакцией Андрея Черткова, активного участника фандома. Участниками проекта стали многие известные писатели-фантасты, в числе которых Андрей Лазарчук, Михаил Успенский, Сергей Лукьяненко, Вячеслав Рыбаков. Все участники проекта являются членами фандома и поклонниками творчества братьев Стругацких, но, в то же время, имеют писательский опыт. Именно поэтому уместно говорить о том, что жанровая система данных текстов полностью соотносится с жанровой системой традиционной литературы. Опубликованные тексты авторы маркируют как повесть (Николай Романецкий, «Отягощенные счастьем»; Вячеслав Рыбаков, «Трудно стать Богом»), рассказ (Леонид Кудрявцев, «И охотник...»; Николай Романецкий, «Жуки в муравейнике»), эссе (Вадим Казаков. «Полет над гнездом лягушки»111; Эдуард Геворкян, «Вежливый отказ»)11. Тексты профессиональных писателей стали фандомообразующими, что позволяет предположить, что исследуемый фандом в большей степени литературный, нежели «медийный».
Следующая категория текстов создана в последние пять лет и является результатом интеграции русскоязычного фанфикшена в мировую фикрайтерскую субкультуру. Под оное стало возможным благодаря растущей доступности Интернета. Жанровая система, которой пользуются фикрайтеры этой категории, соответствует общепринятой жанровой системе, возникшей в англоязычных фандомах. Как образец авторы используют таблицу, размещенную в Википедии - интернет-энциклопедии. Представленная система ориентирована на эмоциональную, а не литературную составляющую текстов, на что указывал Дженкинс. «Слово ‘‘жанр” в таком случае используется несколько вольно, имеется в виду общее ‘‘настроение” фанфика и некоторые сюжетные характеристики. Деление весьма условно»12. Существуют жанры фанфикшн, которые связаны с традиционными литературными жанрами.
Но фанфикшн переосмысливает их по-своему. Romance - в европейской литературе - комплекс различных стихотворных жанров, как правило, любовных13. Фанфикшн переосмысливает romance, воспринимает его как прозаический жанр произведения. Фанфики этого жанра повествуют о нежных и романтических отношениях - «Жанр: romance вот и вариация насчет начала отношений)»14. В русскоязычном оформлении фанфика закрепилось определение 'романтика' или ‘романс' - «Жанр: романс, юмор, немножко драмы, POV Гая»15, «Жанр: драма, романс»16. В традиционном литературоведении «<...Термин "драма” (греч. drama - действие) основан на стремительном (в сравнении с эпическими произведениями) действии, которое возникает из конфликта персонажей друг с другом, героя с самим собой, а нередко с историческим временем <..,> и вневременными экзистенциальными законами <...>»17. В фанфикшене драма определяется как «романтическая история с печальным финалом» - «Жанр: драма, немножко романса, POV Странника»18, «Жанр - драма»19. Некоторое сближение с традиционными жанрами демонстрирует жанр «юмор». В традиционном литературоведении такого жанра нет. Имеется такие определения комического, как сатира и юмор, которые реализуются в жанрах пародии, фельетона и других. Но фанфикшн переосмысливает понятие ‘юмор' и формирует отдельный самостоятельный жанр - «Жанр: юмор»2"; «Жанр: в основном - юмор, частично - драма, частично - эпик»21.
В одном произведении могут сочетаться несколько жанров - «Жанр: романс, юмор, немножко драмы, POV Гая»22, «Жанр: драма и немного романса, POV Странника»23. Это лишь подчеркивает приводимый тезис о том, что в фанфикшене жанровая система основана на эмоциональной составляющей текста.
Используется и оригинальная, закодированная система жанров. Например, в фанфикшене в отдельный жанр выделяется повествование от первого лица (POV (Point of view) - точка зрения), сюжетные ходы (Deathfic (фанфик, в котором один или несколько героев умирают), Curtain story (фанфик, в котором герои ведут себя преувеличенно по-домашнему)). «Жанр: драма, curtain story, POV Умника»24, «Жанр: angst, deathfic»25. Как жанры обозначаются и тексты, содержащие повышенную эмоциональную составляющую. К таким жанрам относятся ангст (angst), флафф (fluff), hurt/ comfort (боль/утешение). Ангст - это жанр, описывающий сильные переживания, физические, но чаще духовные страдания персонажа, содержащий депрессивные мотивы и какие-то драматические события. «Жанр: опять ангст, массаракш!»26; «Жанр: опять ангстовая зарисовочка»27. Флафф характеризует тёплые, ничем не омраченные отношения между персонажами. «Жанр: romance с элементами PWP Варнинг: fluff»28.
Как за рубежом, так и в России исследователи фандома еще только формулируют основные подходы к анализу текстов, создаваемых поклонниками популярных произведений. Единой классификации, которая сумела бы отразить богатство фикрайтерских жанров и их соотносимость с традиционной литературой пока не существует. Уместно говорить об опытах исследования жанровых особенностей фанфикшена. Фанфикшн - уникальный литературный феномен, рожденный на стыке классической литературы, фольклора, газетных публикаций, киноинтерпретаций и собственно фанатского творчества. Феномен литературного творчества фанатов является необходимой частью фанатской субкультуры и не может быть рассмотрен вне ее. Ни в одном другом литературном процессе нет такого большого количества смежных жанров, выработанной системы отсылок к творчеству другого автора. Фанфикшн является продуктом медиакультуры, и его анализ должен строиться с учетом не только традиционных литературных методов, но и с привлечением методов, выработанных кинематографом. Кроме того, в фанфикшене существует яркая ориентация на эмоцию, недаром этот феномен получил определение «литературы одержимости». Именно повышенная эмоциональность авторов не позволяет четко определить границы жанровой структуры фан-текстов. Каждый автор выбирает для творчества определенный жанр, переосмысливает его по-своему и закрепляет индивидуальное мнение в системе паратекстуального оформления своего литературного творчества.

Примечания
1 Прасолова, К. А. Фанфикшн : литературный феномен конца XX - начала XXI века (творчество поклонников Дж. К. Ролинг) : дис. ... канд. филол. наук. М., 2009. С. 16.
2 Bacon-Smith, C. Enterprising women : Television fandom and the creation of populär myth. Philadelphia, 1992. 352 p.
3 Горалик, Л. Как размножаются Малфои. Жанр «фэнфик» : потребитель масс-культуры в диалоге с медиа контентом // Новый мир. 2003. №2.
4Прасолова, К. А. Фанфикшн... С. 34.
5 Jenkins, Н. Textual poachers : Television fans and participatory culture. Routledge. N. Y., 1992. 352 p.
6Прасолова, К. А. Фанфикшн... С. 134.
Апокрифы // Религия : энциклопедия. Минск : Книж. Дом, 2007. 960 с.
8 Лукьянов, А. Черная Пешка. URL : lib. rus.ec/b/161973/read.
9 Демарко, H. Миссия «Белый ферзь». URL : www.proza.ru/2010/01/28/1411.
10 Романецкий, Н. Отягощённые счастьем // Время учеников. М. : ACT ; СПб. : Terra Fantastica, 1996. С. 205-286.
11 Геворкян, Э. Вежливый отказ, или Как и почему я не написал «Страну Багровых Туч-2» // Время учеников-2. М. : ACT ; СПб. : Terra Fantastica, 1998. С. 519-554.
12 URL : ru.wikipedia.org/wiki/Fanfiction.
13 Зюмтор, Поль Опыт построения средневековой поэтики. СПб., 2002. С. 163.
14 Fox, Silvery. URL : www.diary.ru/~m-island/p95 518145 ,htm#more 1.
15 Sidemoon. Домик в деревне. URL : www. diary. ru/~snejnydemon/p 125964635 ,htm#more 1.
16 Полдень Право на ошибку. URL : www. diary.ru/~snc]nydemon/p 125974502 htm#more 1.
1 Пронин, В. А. Теория литературных жанров : учеб. пособие. М., 1999. 196 с.
18 Sidemoon. Непредвиденные обстоятельства. URL : www.diary .ru/~snejnydemon/ pl26945839.htm#morel.
19 Полдень. Сумерки богов. URL : www. diary.ru/~snejnydemon/pl26111740.htm#morel.
20 Сплюшка, Алика. Займемся нарядами. URL : www.diary.ru/~snejnydemon/pl26093896. htm#more 1.
21 Sidemoon. Полдень. Человеческий фактор. URL : www.diary.rn/~snejnydemon/ pl26366584.htm#morel.
22 Sidemoon. Домик в деревне.
23 Sidemoon. Сцены из семейной жизни. URL : http: //www. diary7. ru/~snej nydemon/p 126084266. htm#more 1.
34 Sidemoon. Псы войны. URL : www. diary ,ru/~snejnydemon/p 126092318 ,htm#more 1.
25 Nightingale. Вспомнить и забыть. URL : http:// www.diary.ru/~m-islan d/p70098202.htm#more 1.
26 Dent, А. Мне вдруг приснилось, что тебя больше нет. URL : slashyaoi.borda.ru/? 1-0-0-00003502-000-0-0-1256793844.
27 Dent, А. Плоды бессонницы. URL : http:// slashyaoi.borda.ru/? 1 -20-0-00003252-000-0-0-1254716447.
28 Андрогинны. URL : www.diary.
ru/~snej nydemon/p 125928101 .htm#more 1.
D

Научная библиотека КиберЛенинка: cyberleninka.ru/article/n/zhanrovye-osobennosti...

@темы: Литературоведение, Вторичное творчество, «Обитаемый остров», Ссылки

---

И опять цурэновское

[silent-gluk]

Утащено отсюда: www.stihi.ru/2016/10/11/10924

Автор - Лайт Шейд

"Как лист увядший падает на душу"...
Свершилось, в пропасть падают слова.
Чудовище не выползет на сушу,
покой песка нисколько не нарушив.
Морская гладь почти уже мертва.

Весь страх во мне. Кричу, а ты не слышишь.
Порывом ветра в море унесло
слова-балласт. Бросай в волну излишек.
А шторм силён, он крыс из трюма вышиб.
Корабль бумажный, старое весло.

Открой окно, на подоконник мокрый
легко шагнуть. Легко - не устоять.
Здесь каждый звук и каждый громкий окрик
удавкой в шею. Разобьются стёкла,
тебе потом осколки собирать.

Не слушай бред, пусть суицид осенний
минует нас и эхом унесёт
мои слова. Не в них ищу спасенья...
Мы подождём хотя бы воскресенья:
игра, рулетка - с ней играет чёрт...

Дала я клятву...
больше не нарушу.
Пусть лист увядший падает на душу.

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

И еще статья

[silent-gluk]

МИЛОСЛАВСКАЯ ВИКТОРИЯ ВЛАДИМИРОВНА Мифопоэтика и интертекстуальность как способ расширение художественного пространства сказки братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу» // Гуманитарные и юридические исследования. 2014. №1 С.171-174.

Рассматриваются основные приемы и методы литературоведения в ситуации постмодернизма на примере творчества одних из крупнейших советских фантастов Аркадия и Бориса Стругацких. Сказка «Понедельник начинается в субботу» первое и достаточно сложное по своим интертекстуальным связям произведение. Сказка одновременно являет собой систему трансформаций авторами «чужих» или «своих» текстов, построенную по различным моделям.The article discusses basic techniques and methods of literary studies under the conditions of postmodernism on the example of one of the greatest Soviet science fiction writers Arkady and Boris Strugatsky. The tale "Monday begins on Saturday" is the first and rather complex in terms of intertextual relations work of the writers. The tale represents a system of transformations of “the others” texts as well as the authors’ “own” texts, built on different models.


Миф как «вторичная семиологическая система» [1, с. 78] служит знаком, кодом, отсылкой, порождающей «объемные», пластичные, образы и структуры, которые обеспечивают поливариантное прочтение текстов.
Весьма закономерным является обращение писателей к мифологическими архетипами соцкультуры, мифофольклор-ным сюжетам, идеям, образам, мотивам, но помещенным в создаваемую художественную реальность, в некое новое субпространство.
Сказка «для научных сотрудников младшего возраста» «Понедельник начинается в субботу» - первое произведение братьев Стругацких, написанное в жанре сказочной фантастики. Но сказочные персонажи здесь пересматриваются, перерабатываются, пародируются. Происходит демифологизация сказочных образов, переносный смысл
воспроизводится буквально, что приводит к конструированию картины мира, основанной на абсурдности бытия. Это отсылает нас к поэтике постмодернизма, по крайней мере, в начальной его форме, в той форме, о которой мы можем говорить, учитывая приоритет советского типа мышления в эпоху социализма.
Так, золотая рыбка в сказке «Понедельник начинается в субботу» убита глубинной бомбой, щука, исполняющая желания, жалуется на ревматизм и плохое зрение, ученый кот (здесь кот Василий) показывается склеротиком, который не может вспомнить до конца ни одной сказки.
Особое внимание хотелось бы уделить одному из персонажей «Понедельника...» - Наине Киевне Горыныч. По теории В.Я.Проппа,в волшебных сказках БабаЯга-основной персонаж в обряде инициации героя, а именно - когда он пересекает границу между миром живых и миром мертвых. Герой «Понедельника...» - Александр Привалов - следует ритуальной схеме волшебной сказки. Он едет через лес, где встречает двух попутчиков. Вместе с ними герой приезжает в сказочный город и попадает в НИИЧАВО - волшебно-сказочный Иной Мир - мир, где происходят его приключения, но до этого он должен переночевать на границе миров у Бабы Яги - Наины Киевны Горыныч (смотрительницы институтского музея «Изнакурнож»). Имя ее немедленно вызывает ассоциации со злой ведьмой в поэме А. С. Пушкина «Руслан и Людмила», которая, в свою очередь, является литературной вариацией Бабы Яги из волшебных сказок. Перекличка текстов братьев Стругацких и Пушкина несет в себе искажение: Баба Яга носит валенки и галоши, на голове у нее косынка с «надписями на разных языках «Международная выставка в Брюсселе»» [4, с. 433]. Само знакомство Наины Киевны с главным героем представляет собой смесь бюрократической анкеты с традиционными формулами цыганского гадания:
«—Таким вот образом, Наина Киевна! — сказал горбоносый, подходя и обтирая с ладоней ржавчину. — Надо нашего нового сотрудника устроить на две ночи. Позвольте вам представить... м-м-м...
— А не надо, — сказала старуха, пристально меня рассматривая, — сама вижу. Привалов Александр Иванович, одна тысяча девятьсот тридцать восьмой, мужской, русский, член ВЛКСМ, нет, нет, не участвовал, не был, не имеет, а будет тебе, алмазный, дальняя дорога и интерес в казенном доме, а бояться тебе, бриллиантовый, надо человека рыжего, недоброго, а позолоти ручку, яхонтовый...» [4, с. 433-434].
Значительно перерабатывается и образ Кощея Бессмертного. Сказочный злодей предстает в тексте Стругацких арестантом, приговорив которого к смертной казни, судьи «окажутся в очень странном положении: смертную казнь к бессмертному преступнику применить невозможно, а вечное заключение, если учесть предварительное, он уже
отбыл...» [4, с. 513]. Заключенный обитает в камере, которая является комфортабельным кабинетом с коврами и кондиционером. Кощея высоко ценят в НИИЧАВО, поскольку, он служит переводчиком для Змея Горыныча.
Искажаются не только волшебно-сказочные персонажи, но и библейский текст: «Да, они знали кое-какие заклинания, умели превращать воду в вино, и каждый из них не затруднился бы накормить пятью хлебами тысячу человек» (4, с. 532), далее следует замечание: «Это была шелуха, внешнее» [4, с. 532]. Краткость и разговорный стиль этого замечания в сочетании с высоким стилем библейского оригинала формируют несоответствие двух пластов повествования и определяют взаимопроникновение «высокого» и «низкого». Происходит десакрализация священного текста.
Усиление десакрализации сакрального текста обнаруживает себя в одном из центральных эпизодов «Понедельника...» - эпизоде об экспериментах по созданию моделей «идеального человека». Здесь комически перерабатывается миф о сотворении человека.
Профессор-экспериментатор Амвросий Выбегалло рассматривает задачу сотворения искусственного человека как в «научной», так и в «деловой» манере: «Нехитрую эту идею он пробивал всячески, размахивая томами классиков, из которых с неописуемым простодушием выдирал с кровью цитаты, опуская и вымарывая все, что ему не подходило. В свое время ученый совет дрогнул под натиском этой неудержимой, какой-то даже первобытной демагогии, и тема Выбегаллы была включена в план. Действуя строго по этому плану, старательно измеряя свои достижения в процентах выполнения и никогда не забывая о режиме экономии, увеличении оборачиваемости оборотных средств, а также о связи с жизнью, Выбегалло заложил три экспериментальные модели...» [4, с. 500].
Профессор Выбегалло разрабатывает три экспериментальные модели: модель Человека, неудовлетворенного полностью; модель Человека, неудовлетворенного желудочно; модель Человека, полностью удовлетворенного.
Лаборатория, где проводятся эксперименты, называется «Родильный Дом»: «Здесь, по утверждению профессора Выбегаллы, рождались в колбах модели идеального человека. Вылуплялись, значить. Компране ву?» [4, с. 521]. Использование глагола «вылуплялись» вместо «рождались» уже снижает пафос самой идеи создания «идеального человека».
Сотворение первой модели упомянуто только мимоходом: «Полностью неудовлетворенный антропоид поспел первым - он вывелся две недели назад. Это жалкое существо, покрытое язвами, как Иов, полуразложившееся, мучимое всеми известными и неизвестными болезнями, невероятно голодное, страдающее от жары и холода одновременно, вывалилось в коридор, огласило институт серией нечленораздельных жалоб и издохло» [4, с. 500].
О рождении второй модели рассказывается очень подробно и отмечается, что «кадавр» (модель) является точной копией самого профессора (создан «по образу и подобию...»). Это сходство можно рассмотреть с разных сторон: модель - это «дубль» профессора Выбегалло, что является частой практикой среди ученых НИИЧАВО (сотрудники института создают себе помощников - свои точные копии, которые механически выполняют поставленные задачи), модель - попытка профессора на роль Творца.
Модель неудовлетворена желудочно, она постоянно голодна, и каждый раз, чтобы насытиться ей требуется все больше пищи. Кадавр испытывает удовлетворенность на примитивном уровне, что не соответствует высокой идее проекта. Духовные потребности у него отсутствуют полностью: ему предоставляют магнитофон, но «идеальный человек» лишь пробует магнитофонную пленку на вкус.
После взрыва модели Человека, неудовлетворенного желудочно, профессор приступает к созданию третьей модели - модели Человека, удовлетворенного полностью, идеального потребителя. Проведение эксперимента представляет собой катастрофу: модель обладает сокрушительной силой, способна вызывать стихийные бедствия, но ее интересы сводятся к поглощению «товаров народного потребления».
Козловски утверждает, что тот же самый эпизод пародирует произведения русской и мировой литературы («Братья Карамазовы» Ф. Достоевского и «Гаргантюа и Пантагрюэль» Ф. Рабле). «Модель желудочно неудовлетворенного человека является пародией на «Гаргантюа и Пантагрюэля» Рабле, а именно на сцены рождения и Гаргантюа и Пантагрюэля и на их гротескные пиры... Теория Выбегалло, «все беды, эта, от неудовольствия проистекают...» является пародийной аллюзией на произведение Ивана Карамазова «Легенда о Великом Инквизиторе» из «Братьев Карамазовых»» [5].
Стругацкие искажают и трансформируют эти тексты. Так, если пиршественные образы Рабле - это восхваление и празднование жизни, то обжорство в сказке Стругаких - разрушительно (в финальной сцене кадавр взрывается). Теория профессора Выбегалло о том, что удовлетворение материальных потребностей готовит почву к удовлетворению потребностей духовных, являет собой «аллегорический набросок экономической теории цивилизации, утверждающей, что если бы не потребность в наполнении желудка, у человека не было бы достаточно стимулов для развития искусств и наук, и он бы оставался погрязшим в варварстве» [5].
Самое интересное, что наиболее яркими и запоминающимися в тексте являются именно эти художественные опосредованные «расшифровки» волшебно-сказочных образов и сведение их в ироничный контекст. Здесь проявляется одно из отличительных свойств постмодернизма, заключающееся в том, что постмодернистская ирония, метко определяемая критикой как «высказывание в квадрате», позволяет участвовать в метаязыковой игре и тем, кто ее не понимает, воспринимая совершенно серьезно, а постмодернистские иронические коллажи могут быть восприняты зрителем как сказки, пересказы снов. В идеале «постмодернизм оказывается над схваткой реализма с ирреализмом, формализма с «содержанизмом», снося стену, отделяющую искусство от развлечения» [2, с. 51].
Рассматриваемые образы преломляются в комедийном освещении и получают новую смысловую нагрузку, сохраняя за собой и первоначальное значение, а интертекстуальные пласты, переплетаясь, образуют своеобразную мифопоэтическую константу этого текста. Мифологическое пространство текста сказки «Понедельник начинается в субботу» насыщается расширенными значениями. Разрушение пространственных, хронологических границ, нарушение логики развития сюжетной линии органично встраивают персонажей и сюжеты русской сказки в структуру научной реальности XX века. Это обеспечивает возможность поливариантного прочтения текста.
Мифологизм, интертекстуальность, цитатность, ирония осуществляют в тексте «сказки для научных сотрудников младшего возраста» «Понедельник начинается в субботу» стратегию слияния элементов массового и элитарного дискурсов в неразделимый комплекс и обеспечивают отображение постмодернистского постулата «Мир-как-Текст», отражающего вариативность и незафиксированность самого текста.
«Мифологизм постмодернистского текста, деконструирующий мифемы, перевоссоздающий и обогащающий их, таким образом, новыми смыслами и идеями, делая более доступными, вводит в современную реальность (или, наоборот, современную реальность в архаическую мифологическую систему), приобщая, зачастую опосредованно, к вековым культурным ценностям, десакрализует мифы и заставляет задуматься о времени настоящем и т. д.» [3, с. 171].
Повествователь создает действительность, знакомую и массовому, и элитарному читателю, отталкиваясь от канонических характеристик действительности и уже имеющих систему множественного существования в различных текстах, фольклоре. Постмодернизм снимает противопоставление между «высоким» и «низким» в литературе, объединяя их в единой культурной парадигме, связывая в глобальный гипертекст.
Традиции «Понедельника» были продолжены В. Пелевиным в романе «Шлем ужаса. Креатифф о Тесее и Минотавре», где также происходит демифологизация пространства текста. Непреходящие значения архаического мифа в романе насыщаются современными значениями и облекаются в ультрасовременную форму. Как братья Стругацкие пишут сказку о сказке (что подчеркивается в подзаголовке произведения «сказка для научных сотрудников младшего возраста»), так Пелевин создает миф о мифе.
Литература
1. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1989.
2. Маньковская Н.Б. Эстетика постмодернизма. СПб., 2000.
3. Санькова A.A. Картина мира постмодернистской литературы: типология массового и элитарного. Дис.... канд. филол. наук. Ставрополь, 2007.
4. Стругацкий А.Н., Стругацкий Б.Н. Понедельник начинается в субботу// Собр.соч. в 11 т. Т.З. Донецк, 2002.
5. Kozlovsky E.Z. Comic codes in the Strugatskys tales:«Monday Begins On Saturday»and«Tales of the Troika». [Электронный ресурс] // URL: fan.lib.rU/a/ashkinazi_l_a/text_2120.shtml. (Дата обращения: 27.04.2014).

Научная библиотека КиберЛенинка: cyberleninka.ru/article/n/mifopoetika-i-interte...

@темы: Литературоведение, Понедельник начинается в субботу, Ссылки

---

[Турмалин]

Впервые читаю курс политической антропологии — и выбирая учебник, чтобы рекомендовать студентам для самостоятельной работы, остановилась на вот этом:

Крадин Н.Н. Политическая антропология.

Потому что эпиграфы ко всем главам учебника — цитаты из "Трудно быть богом") Решила, что такой учебник просто должен быть самым адекватным))

@темы: Эпиграфы, «Трудно быть богом»

---

И по сложившейся традиции, в воскресенье...

[silent-gluk]

..очередное издание. Опять не очень интересное.



Это обложка.





Авантитул.




Титульный лист.




Оборот титульного листа.




Реклама.




Выходные данные.



Итак, с нами:

Стругацкий А. Полдень. XXII век: [Фантаст. роман] / Стругацкий А., Стругацкий Б.; Серийное оформление А.Кудрявцева; Художник А.Дубовик, [Ф. Гамбино]; Компьютерный дизайн С.Шумилина. - М.: АСТ: АСТ МОСКВА; СПб.:Terra Fantastica, 2009. - 346,[6] стр. - ([Собрание сочинений. Отдельные произведения]). - ISBN 978-5-17-058203-7, 978-5-403-00611-8, 978-5-7921-0780-9, 978-985-16-6777-8. - 5.000 экз. - Подп. в печ. 22.01.09. - Зак. 234.

Что можно об издании сказать? Текст стандартный восстановленный (на уровне 2009 года), хотя почему (с) помечено 1961 годом, я не знаю. Только вот несколько страниц текста - начиная с истории про Петра Петровича и до конца - отсутствуют. Обложка стандартная загадочная.

@темы: Картинки, Библиофильское, «Полдень, XXII век», Библиография, Книги

---

И снова статья.

[silent-gluk]

29.10.

Заломкина Галина Вениаминовна Сталкер на обочине: концепт чужого и готический quest у братьев Стругацких и Андрея Тарковского // Вестник СамГУ. 2009. №69 С.108-114.

Статья рассматривает одну из важных черт повести братьев Стругацких «Пикник на обочине» разработку оппозиции «свое-чужое» как непрямой, амбивалентной по отношению к герою, а также способы такой разработки в фильме А. Тарковского «Сталкер». Сюжетную основу повести и фильма составляют структуры одного из типов компьютерных игр квеста, во многом родственные сюжетным структурам литературной готики. Присущее квесту, как генеральное, неукротимое стремление добраться до некоей цели, преодолев причудливые препятствия, реализует основной философский посыл фильма «Сталкер» размышление над пределами человеческих возможностей.



* © Заломкина Г.В., 2009
Заломкина Талина Вениаминовна — кафедра русской и зарубежной литературы Самарского государственного университета

Цель данной статьи — обосновать гипотезу, согласно которой одной из важных черт повести братьев Стругацких «Пикник на обочине» является специфическая разработка чуждости как концепта в структурах одного из типов компьютерных игр — квеста, или «ходилки», причем разработка осуществляется таким образом, что становится очевидным имманентное родство этих структур готическому сюжету. Представляется, что та часть «Пикника», которая послужила основой для фильма Андрея Тарковского «Сталкер», наиболее наглядна в этом отношении, что подтверждается при анализе фильма.
Вначале необходимо дать некоторые пояснения относительно ключевых для данной статьи понятий.
1. Концепт чужого — понятие достаточно обширное и разнообразно толкуемое. Мы ориентируемся на подход, высказанный в статье А.Л.Гринштейна «Чужое», «привычное», «свое», «незнакомое»: человек и окружающий мир в прозе XVIII века», поскольку в ней представлен анализ концептуальных положений, родственных поэтике Стругацких. Автор статьи отмечает, что во французском и английском романе XVIII века путешествие как перемещение в пространстве становится основой проблематизации соотношения человека и окружающего мира, разработки оппозиций «свое / чужое», «обычное / необычное». «Следствием передвижения на фабульном уровне и причиной самого факта перемещения на сюжетно-композиционном и структурном уровне всякий раз оказывается именно возникновение ситуации, когда протагонист оказывается в неосвоенном мире <...> Незнакомый или малознакомый мир, в котором оказывается герой, не воспринимается протагонистом и, что особенно важно, не предстает в тексте как мир враждебный <...> Мир чужой превращается в мир «как бы чужой», оказывается «своим» миром <...> Указания на способность героя быстро освоиться в новой обстановке, воспринять окружающий мир как «свой» и получить удовольствие от этого мира или хотя бы не испытывать дискомфорт в ситуации, которая явно подобный дискомфорт предполагает, встречаются чрезвычайно часто» [1. С. 61, 62, 65, 66, 67].
Важно отметить, что французский и английский литературный XVIII век не так отдален от интересующей нас поэтики Стругацких, как могло бы показаться. Ведь одна из изначальных и самых интересных в смысле соотношения своего и чужого фигур в мире Стругацких носит имя Кандид, что обусловлено именно сходным с вольтеровским мотивом вынужденного авантюризма в условиях выброшенности персонажа из привычного мира. Кандид в «Улитке на склоне», после катастрофы разведывательного вертолета оказавшийся в совершенно неосвоенном мире Леса, не воспринимает его как враждебный, проявляя исключительные способности к подстраиванию под сугубо необычные условия. То же самое происходит и с Максимом Каммерером на Саракше («Обитаемый остров»), Руматой на «средневековой» планете («Трудно быть богом»), Львом Абалкиным на планете Надежда («Жук в муравейнике»), Рэдриком Шухартом в Зоне Посещения («Пикник на обочине»), программистом Приваловым («Понедельник начинается в субботу»).
2. Понятие готический квест в научной литературе по предмету применяется обычно для обозначения характера, целей и результатов перемещения персонажа в своеобразном готическом пространстве замка, куда он волею судьбы попадает, и освоение таящего опасности пространства которого только и может обеспечить достижение генерального устремления героя — выяснить сюжетообразующую тайну [7]. Три первые значения английского слова «quest» наглядно отражают специфику подобного перемещения: 1) поиск; 2) искомый предмет; 3) поиски приключений в рыцарских романах. Те же значения обусловили широкое применение этого слова в России для именования одного из жанров компьютерных игр, который в англоязычных странах определяется и как «quest», и как «adventure». Русский вариант именования квеста — «ходилка» равным образом содержит ключевую как для данного типа игр, так и для готики сему перемещения в пространстве, причем перемещения нелегкого, преодолевающего.
Заметим, что подобное перемещение в пространстве имеет изначальный импульс, общий и для литературы XVIII века, и для готического сюжета, и для компьютерной игры, и для многих сюжетов Стругацких: освоение чужого мира, сопряженное с приключениями, проистекающими из свойств этого мира. Причем для готики, игры и Стругацких общими оказываются также цели и способы такого освоения: обнаружение некоего важного предмета или информации, способных разрешить и завершить пребывание героя в чужом пространстве.
Теперь, после некоторого прояснения заглавных понятий, рассмотрим, как они работают в поэтике Стругацких и визуализуются в низкобюджетной минималистской эстетике фильма «Сталкер».
Оппозиция «свое-чужое», «обычное-необычное», «знакомое-незнакомое» — ключевая для поэтики Стругацких. Учитывая опыт романтического двоемирия, Стругацкие движутся дальше в направлении, отмеченном в статье А.Л. Гринштейна: наряду с как-бы чуждым миром появляется как-бы свой — тот, который должен бы быть привычным и близким. Однако герой, осваиваясь в «новом» мире, отчуждается от старого. Как-бы-чуждость превращается в родственность чужого мира протагонисту — в противоположность чуждости мира, который должен был бы быть своим. Такова Земля для прогрессора Абалкина, мир вне Зоны для сталкера Шухарта, Институт для Кандида. В последнем случае отчуждение Кандида от мира Института, в который он всеми силами пытается вернуться, разрабатывается через его сюжетного двойника филолога Переца, застрявшего как раз в Институте, на входе в Лес, всеми силами туда стремящегося и совершенно несообразного с бюрократическим миром научно-исследовательского учреждения. Уподобление Шухарта Зоне в повести Стругацких очень наглядно представлено в странных ощущениях, которые временами испытывает сталкер — ощущениях нелюдя, существа Зоны. «Такого с ним еще никогда не было вне Зоны, да и в Зоне случалось всего раза два или три. Он вдруг словно попал в другой мир. Миллионы запахов разом обрушились на него: резких, сладких, металлических, ласковых, опасных, тревожных <...> Воздух сделался твердым, в нем объявились грани, поверхности, углы, словно пространство заполнилось огромными шершавыми шарами, скользкими пирамидами, гигантскими колючими кристаллами <...> Это длилось какой-то миг. Он открыл глаза, и все пропало. Это был не другой мир, это прежний знакомый мир повернулся к нему другой, неизвестной стороной, сторона эта открылась ему на мгновение и снова закрылась наглухо, прежде чем он успел разобраться...» [4. С. 103-104].
Важно отметить, что у Стругацких центральная для XX века вообще ситуация экзистенциальной чуждости разрабатывается именно в диалоге двух физически присутствующих, осязаемых миров — привычного и абсолютно, пугающе другого. Протагонисты Стругацких существует на границе между двумя мирами, принадлежа и не принадлежа ни к одному из них.
В фильме Тарковского подобная пограничность, тотальная другость главного героя заданы уже выбором актера на роль Сталкера. Александр Кайдановский во всех своих ролях болезненно чужой. Эта имманентная и наглядная другость Кайдановского обыграна, например, в фильме «Дознание пилота Пиркса»: в космос отправляется экипаж, состоящий из людей и роботов, командиру предстоит провести эксперимент: не зная, кто есть кто, пронаблюдать возможные сходства и отличия в поведении людей и роботов в экстремальных ситуациях. Одного из членов экипажа играет Кайдановский, именно он наиболее «нечеловечен», именно он первым «признается» Пирксу, что он робот, почти сразу это признание вызывает сомнение и проблематизирует вообще возможность отличить человека от робота, руководствуясь логикой ли, свидетельскими ли показаниями.
Изначально заданная другость Кайдановского — в роли Сталкера становится свойственной Стругацким амбивалентностью в аспекте «свой-чужой», и на это работает весь невербальный ряд: ненарочито, но ощутимо обесчеловечивающий грим, маркированно истертая одежда, почти заискивающая речевая манера, осторожная до пугливости пластика, оформляющая вполне решительные действия «сильной личности». Образ построен на оксюморонах. Сталкер — застенчивый авантюрист, утонченный уголовник, оборванный аристократ, пугливый воин-философ.
Важной составляющей концепта чужого у Стругацких становится, как уже было отмечено, непременное физическое наличие двух вступающих в диалог миров — привычного и другого. Другой мир должен быть маркированно чужим, сугубо необычным и пугающим для читателя. В фильме Тарковского эффект странности создается, прежде всего, ветхостью и неустроенностью окружающего пространства. Присутствующая повсюду грязная вода, неравномерно покрывающая все плоские поверхности, усиливает впечатление заброшенности. Подобные свойства пространства делают его непредсказуемым: полусломанные, ржавые, покрытые грязью предметы, которых явно давно не касалась рука человека, таят в себе неизвестные возможности, так как выпали из бытового ряда, существуют сами по себе. В руинах разного рода происходит также тревожная деформация восприятия времени. По мнению А.С.Лишаева, временное измерение обветшавшей, очищенной от «чтойности» вещи лишено «пространственно-подобной, линейной развертки на прошлое, настоящее и будущее» [2. С. 84]. В ветхом пространстве время предстает «все сразу» и, лишенное хронологических характеристик последовательности и сменяемости, опрокидывается в вечность, сливается с ней. Заметим, что подобные свойства ветхого сходным образом работают в готическом сюжете. Звуковой ряд фильма — раздробленные, резкие, «несмазанные» звуки, постоянно присутствующее эхо, специфическая скудная музыка — вполне согласуется с визуальной ветхостью.
Необходимая для создания эффекта чуждости «страшность» обеспечивается и излюбленными Тарковским длительными крупными планами с непривычным ракурсом. Такие крупные планы, необычно долго задерживая внимание зрителя на фрагменте реальности, вкупе с необычным ракурсом, разрушают целостность восприятия, возвращая современного, уже достаточно сведущего в языке кино зрителя к ощущениям первых посетителей кинозалов, испытывавших отвращение и ужас при виде «кусков человеческого тела» на экране [3. С. 39].
Необходимо отметить, что фильм Тарковского выявляет одну особенность противопоставления «своего» и «чужого», которая неявно присутствует в «Пикнике на обочине». На первый взгляд, граница между привычным и необычным миром отделяет городок, где живет сталкер Рэдрик Шухарт, от Зоны, эта граница маркирована заставой и патрулями, диковинными опасными предметами и явлениями в Зоне и отсутствием их вне ее. Но зона оказывается «заразной», расползается: «все люди, которые достаточно долго общаются с Зоной, подвергаются изменениям как фенотипическим, так и генотипическим» [4. С. 176]. Даже мирные обыватели Хармонта, никогда не бывшие в Зоне, но пережившие Посещение инопланетян, отчасти уподобляются ее необъяснимым артефактам и феноменам: если они переезжают в другое место, там в разы увеличивается количество несчастных случаев и природных катаклизмов. У Тарковского Зона заполняет собой весь мир «Сталкера»: странным, непривычным здесь предстают даже «домашние» области квартиры и бара. Изображение пространства, передача ощущения пространства осуществляются по тем же принципам, что и в Зоне.
Мир дома Сталкера и мир Зоны перекликаются в повторяющемся внезапном ярком свечении лампочки перед тем, как ей перегореть. Мелкое событие в самом начале фильма, в сцене сборов Сталкера в Зону, повторяется в самом конце, в «комнате желаний». Вполне бытовая деталь не только работает на эффект тревожности и опять же умирания пространства, но и уравнивает две реальности.
Противопоставленным Зоне привычным, «своим», «этим» миром у Тарковского оказывается реальность, только угадывающаяся за пределами реальности фильма, в отдельные моменты прорывающаяся в нее, пытающаяся заявить о себе. Наиболее наглядно это происходит в комичном эпизоде с неслышной, но явно ненормативной отповедью Сталкера ухоженной в роскошных чистых мехах даме Писателя, настаивавшей на своем участии в походе.
Причудливый диалог двух миров дает в результате амбивалентность чуждости-свойскости, которая явлена не только в образе Сталкера. Постоянная игра на столкновении чужого и своего, привычного и необычного реализуется на самом общем уровне в чередовании колорита фильма: промыто цветная изумрудно-коричневая палитра сменяется монохромной сепией.
А на более частном уровне, например, в эпизоде с внезапным телефонным звонком в заветной комнате и двух эпизодах чтения стихов происходит сопряжение явлений из разных миров: рамка того мира, в котором зритель вместе с персонажами фильма находится в данный момент, разрушается манифестацией другого мира.
В чужом, необычном, сугубо внебытовом месте неожиданно звучит привычный, посюсторонний звонок: «обычный» мир неожиданно дает о себе знать. Но телефон из бытового предмета, средства преодоления физической отдаленности, тут же превращается в объект магический и пугающий, приобретая свойства преодолевать метафизические преграды. Заметим в скобках, что подобные свойства заставляют вспомнить эпизод с телефоном в «Замке» Ф. Кафки [6. С. 30], который угадывается в сходном эпизоде «Улитки на склоне» [7. С. 79-80].
Звучащие в «Сталкере» стихотворения, принадлежащие к сердцевинным слоям родной для режиссера культуры, оказываются вложенными в уста людей Зоны. Первое — «Вот и лето прошло» Арсения Тарковского — приписано погибшему сталкеру Дикобразу и прочитано главным героем. А тютчевское изысканно-эротическое звучит из уст сугубо другой дочки Сталкера непосредственно перед финальным актом телекинеза, который она совершает. Отметим здесь также совершенно «неуместный» тополиный пух — действие фильма происходит явно не в июне, да и мир вокруг девочки не предполагает никаких тополей. Пух здесь парадоксальным образом не только символ «летней», свежей природы юного существа, но и еще одно средство придания необычности пространству, отголосок одного из странных явлений зоны — «жгучего пуха» в повести Стругацких.
Собака — важный для Тарковского символ, помимо прочего ассоциирующийся с родным, устойчивым домом. В «Сталкере» собака — прорыв «своего» мира в чужую реальность, сигнал привычного мира в своем существовании. Собака постоянно тревожно скулит — свидетельство дискомфорта, который испытывает привычный мир при столкновении с чужой реальностью.
Способ освоения героями Стругацких и Тарковского чужого мира близок, как уже было сказано, квесту как особому типу перемещения в специфическом пространстве. Квест, берущий начало в волшебной сказке и развитый в готическом сюжете, предполагает перемещение нелегкое, преодолевающее, сопряженное с приключениями, которые проистекают из свойств осваиваемого мира. Цель освоения — обрести ключевые предметы или сведения, позволяющие герою покинуть чужое пространство.
У Стругацких свойства чужого мира, которые обуславливают захватывающие приключения героя, близки свойствам пространства готического. И Зона в «Пикнике», и мир «НИИЧАВО» в повести «Понедельник начинается в субботу», и Лес в «Улитке на склоне», и умирающая планета в «Жуке в муравейнике» физически отграничены от окружающего «своего» мира, их пространство запутано, труднопостижимо, изменчиво, опасно — авантюрно — в силу нарушения привычных физических и метафизических законов. В фильме Тарковского подобные свойства пространства переданы не только через рассмотренную ветхость и заброшенность, но и через прямую физическую необычность тех мест, где оказываются герои. Физическая необычность дополняется эстетической — своеобразной точкой зрения, «странным» ракурсом, в котором подается окружающее пространство, необычным, тревожным звуковым рядом.
Созданное Тарковским подобное готическому пространство вынуждает героев пробираться к заветной цели вполне в соответствии с законами готического квеста — по возможности используя свойства и детали этого пространства, его «подсказки», причем часто в противоречии с физической или житейской логикой, но всегда в соответствии с причудливой внутренней логикой квеста, ожидая опасности на каждом шагу, испытывая страх в отношении возможных смертельных ловушек, но все же неотвратимо подчиняясь некоему непреодолимому импульсу.
Представляется, что именно присущее квесту, как генеральное, неукротимое стремление добраться до некоей цели, преодолев причудливые препятствия, реализует основной философский посыл фильма «Сталкер» — размышление над пределами человеческих возможностей. Трудный и опасный пробирающийся проход, успешное преодоление тревожных препятствий и попадание в целеположенное место — волшебную комнату, исполняющую желания, необходимым образом подготавливает постановку финальной проблемы: возможности, допустимости и опасности подобного исполнения. В сценах промедления на пороге комнаты герои, по сути, обсуждают варианты того самого непреодолимого импульса, который толкает героев на участие в квесте. И варианты эти — осчастливить человечество (Сталкер), уничтожить несообразное место (Ученый), проверить себя (Писатель) — отражают возможные экзистенциальные варианты самопостановки человека по отношению к окружающему миру.

Библиографический список
1. Гринштейн, А.Л. «Чужое», «привычное», «свое», «незнакомое»: человек и окружающий мир в прозе XVIII века»/ А.Л. Гринштейн // XVIII век: Искусство жить и жизнь искусства: сб. науч. работ. — М., 2004.
2. Лишаев, А.С. Влечение к ветхому (Опыт философского истолкования) / А.С.Лишаев. - Самара, 1999.
3. Лотман, Ю. Семиотика кино и проблемы киноэстетики / Ю. Лотман. — Таллин, 1973.
4. Стругацкий, А.Н. Пикник на обочине / А.Н. Стругацкий, Б.Н. Стругацкий. — Донецк, 2004 (Миры братьев Стругацких).
5. Стругацкий, А.Н. Улитка на склоне / А.Н. Стругацкий, Б.Н. Стругацкий. — Донецк, 2004 (Миры братьев Стругацких).
6. Kafka, F. Das SchloB / F. Kafka. — Frankfurt a.M., 1999.
7. Summers, M. The Gothic Quest: A history of the Gothic novel / M. Sammers. — London, 1969.

G.Zalomkina
STALKER AT THE ROADSIDE: THE CONCEPT OF «THE OTHER» AND THE GOTHIC QUEST IN THE WORKS OF STRUGATSKY BROTHERS AND ANDREY TARKOVSKY
The article considers one of the important traits of Strugatsky brothers' story «Roadside Picnic» — the development of the opposition «native-strange» as indirect, ambivalent towards the hero, as well as ways of such development in A. Tarkovsky's film «Stalker». The plot basis of both the story and the film is made by the structures of the 'adventure'computer game type, in many aspects kindred to the Gothic quest. Both the 'adventure' and the Gothic quest are characterized by the key and keen aspiration for reaching a definite aim through overcoming intricate obstacles, and such aspiration realizes the main philosophic message of the film «Stalker» — the reflection on the limits of human powers.
Key words: gothic plot, «native-strange», the search of knowledge, computer game.

Научная библиотека КиберЛенинка: cyberleninka.ru/article/n/stalker-na-obochine-k...

@темы: «Жук в муравейнике», Улитка на склоне, Фильмы, Понедельник начинается в субботу, «Пикник на обочине», «Трудно быть богом», «Обитаемый остров», Ссылки, Сталкер