А кстати

[silent-gluk]

А вы осознавали неправильность в знаменитом двустишии про "ЗИЛ" (именно про него!) или относили ее на счет авторского замысла?..

@темы: Понедельник начинается в субботу, Вопросы

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Автор - Игорь Глухой

ИЗ АРКАНАРА ПО АБАКАНУ

Как лист увядший падает на душу,
Вновь попадаю в журавлиный плен...
Улиссу - и тому заткнули уши,
Чтоб он не слышал пения сирен.

Надраил воском «палубу» - ешь суши.
Посудина дала осенний крен? -
Минуя сонм дождей, достигнем суши,
Коль будет глух к унынию яхтсмен!

Напружив паруса, дурейте, бури!
Всё дальше Арканар - от грусти бурый,
Насажены кручины на кукан.

Пусть носит судно, по теченью сея
Хмельное безрассудство Одиссея,
Весенний полноводный Абакан.

Отсюда: poembook.ru/contest/951-proschalnyj-sonet-tsure...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

День рождения

[silent-gluk]

День рождения Светланы Бондаренко, ЖЖ-юзера umklaydet1 ( umklaydet1.livejournal.com/profile ).

Член и активный участник работы группы "Людены", главный редактор, организатор, пропихиватель и подпихиватель подготовки и издания собраний сочинений Стругацких ("сталкеровского" и нынешнего, Полного), текстолог, редактор и много кто еще.

Так что мы ее поздравляем и желаем всяческих успехов (да, это эгоистическое пожелание!), радостей и благ. Ну и условий для нормальной работы (эгоистическое пожелание-2). (И очень надеемся на встречу.)

@темы: Даты, Фэндом

---

Любопытная статья

[silent-gluk]

За информацию спасибо ЖЖ-юзеру calme_rut ( calme-rut.livejournal.com/profile ).

Источник: Задирко Е. Интрига рассказывания: "Волны гасят ветер" Стругацких и "Солярис" Лема // Троицкий вестник. - 2016. - 12 июля (№ 208). - С.12-13.

Интрига рассказывания: «Волны гасят ветер» Стругацких и «Солярис» Лема

На первый взгляд сопоставление творчества братьев Стругацких и Станислава Лема может показаться тривиальной задачей. Однако до настоящего времени оно не шло дальше указания на сходство тем и ситуаций и объяснялось влиянием Лема на Стругацких. Так, «Страну багровых туч» сравнивали с «Астронавтами», «Попытку к бегству» — с «Эдемом», «Улитку на склоне» — с «Рукописью, найденной в ванне» и т. п.

Поиск параллелей — дело увлекательное, но им далеко не исчерпывается сравнение. Интересно, что сам Борис Стругацкий неоднократно подчеркивал, что никакого влияния Лем на них с братом не оказывал, а переводы они читали «только месяцы и годы спустя после того, как „соответствующая“ вещь АБС была уже написана и даже напечатана» [1].

В то же время переписка соавторов обнаруживает расхождение с позднейшими воспоминаниями. Из нее видно, что знакомство Стругацких с тем или иным романом Лема зачастую предшествует созданию «параллельного» текста [2].



Но если мы всё же примем свидетельства Б. Стругацкого во внимание и попытаемся обнаружить общность творческих методов писателей, которая лежит глубже простых заимствований, то такая постановка вопроса позволит обратить внимание на два аспекта их произведений. Они, несмотря на свою очевидность, почти не становились предметом исследования: конструктивный (в первую очередь сюжетный) и рецептивный. Как рассказывается та или иная история и как устройство повествования определяет нашу реакцию на нее?
Новый ракурс исследования требует и новой методологии: для того чтобы увидеть эти аспекты во взаимосвязи, мы обратимся к категории интриги, предложенной Полем Рикёром в работе «Время и рассказ». Интрига, по мысли французского философа, «объединяет в целостную и законченную историю разнообразные разрозненные события, схематизируя таким образом… значение, которое приписывается рассказу, взятому как целое» [3].

Она сочетает хронологическое измерение рассказа (последовательность эпизодов) и нехронологическое — временную целостность, способность истории быть понятой целиком. Интрига имеет две существенных характеристики: во-первых, это схематизм, который Рикёр видит в объединении «обстоятельств, характеров, эпизодов, превратностей судьбы, ведущих к развязке» [4], а во-вторых, традиционность, которая означает соотнесенность с жанром или отдельным выдающимся образцом.

В настоящей статье мы бы хотели представить краткое сравнительное описание интриги на примере романов «Волны гасят ветер», который Стругацкие оценивали как итоговый в т. н. цикле Полудня, и «Солярис», который воспринимается самим автором и читателями как наиболее значительный в творчестве Лема.
Роман «Волны гасят ветер» соотносится с жанром полицейского романа: пара «следователей», Максим Каммерер и Тойво Глумов, ищут связь между разными необъяснимыми происшествиями в попытке найти доказательства деятельности сверхцивилизации Странников на Земле.

Тойво, подобно герою-полицейскому, воспринимает расследование как «войну за справедливость» [5], поскольку последовательно отрицает возможность «прогрессирования» других рас, включая свою собственную. В его враждебности к Странникам просматривается сходство с противостоянием между сыщиком и преступником, приобретающим черты сверхчеловека (например, Шерлоком Холмсом и Мориарти), и обнажается мифопоэтический смысл детективного сюжета как борьбы «полярных жизненных позиций, которая восходит к архаическому столкновению Хаоса и Порядка» [6].

В результате постепенного зарождения новой расы внутри человечества это деление проблематизируется, так как Тойво Глумов оказывается одним из люденов, то есть «преступников», за которыми он же и охотился. Опровержение бинарного устройства мира актуально для героев, но не для повествователя и читателя, которому уже в начале косвенно сообщается о той роли, которую Тойво играет в описываемых событиях, соответственно, внимание фокусируется на конфликте его готового мировоззрения со становящимся миром.

Большое Откровение выступает в качестве испытания, которое необратимо меняет Тойво — исходя из этого можно предположить, что в основе его истории лежит лиминальная (от лат. līmen — порог) сюжетная схема, подразумевающая переход героя из одного статуса в другой путем испытания смертью и восходящая к ритуалам инициации [7]. Первой фазой, обособлением, является уход Тойво из прогрессоров и превращение, по выражению Каммерера, в контрпрогрессора, радикальный отказ от прошлого и пламенная приверженность новой идее, которая, однако, почти не находит отклика у других сотрудников КОМКОНа-2, кроме Максима.

Затем следует фаза «искушения», в течение которой Тойво методически прорабатывает ЧП в поисках следов Странников. Сам герой уверен в своей правоте, однако его позиция не выдерживает столкновения с действительностью: свою принадлежность к люденам он переживает как крушение всей системы ценностей. Тойво прямо заявляет Максиму, что «превращение в людена — это… смерть» [8].

Финальную фазу, преображение, можно рассматривать и как гибель, если исходить из человеческой перспективы, и как успех, если смотреть с позиции люденов, заинтересованных в увеличении своего сообщества. Сама перемена нам не показана, между документами до превращения и после — лакуна в несколько месяцев, соответственно, о его причинах можно только гадать.

Сообщенные читателю факты о характере Тойво заставляют сомневаться в том, что его могли принудить или убедить стать люденом, следовательно, его решение — результат свободного выбора. Оказывается, что тайна не только в природе людена, но и человека, однако, в отличие от первой, к пониманию ее можно приблизиться в процессе рассказывания.

Перипетийная схема сюжета, движимая потенциалом человеческой личности и состоящая, по мысли В. Тюпы, в «чередовании… моментов утаивания и узнавания, сокрытия и откровения» [9], в «Волны гасят ветер» обуславливает развернутость первых двух фаз, в то время как в традиционной лиминальной интриге умирание и преображение обычно описаны гораздо более подробно.

Одновременно с псевдополицейским сюжетом в «Волны гасят ветер» актуализируется еще одна повествовательная традиция — исповедальная, так как Максим расщеплен на деятеля и повествователя и способен помыслить не только Другого, но и себя самого в качестве героя.

Роман начинается с фразы, предполагающей дальнейшую ретроспекцию: «Меня зовут Максим Каммерер. Мне восемьдесят девять лет» [10], между тем центральное место в повествовании занимает судьба Тойво, что заставляет относить автобиографический зачин не к Максиму-герою, а к повествователю.

Заинтересованное и непредвзятое рассказывание можно расценивать как поступок, придающий цельный смысл его биографии: «Я сказал. Всё, что мог, и всё, что сумел сказать» [11]. Читателю предоставляется высокая степень свободы в восстановлении фабулы, поскольку большую часть текста составляют разные вставные тексты: рапорты-доклады, записки, письма, а также драматизированные диалоги, в письменной форме передающие фонограммы, — связи между которыми он должен установить самостоятельно. Сходные функции пунктирного воспроизведения детективной схемы мы видим в романе Лема «Солярис», где невозможно установить однозначные приметы того или иного криминального жанра. Крис Кельвин, прибывая на Станцию, сталкивается со странным поведением ее обитателей и узнает о смерти одного из них, доктора Гибаряна, а затем становится свидетелем появления т. н. гостей, существ, копирующих людей.

В начале, до прихода собственного «гостя», Кельвин расспрашивает Снаута и Сарториуса о произошедшем, но это оказывается неэффективным, поскольку факты не складываются в непротиворечивую целостную картину. Сарториус иронически комментирует его действия: «Я думал, что вы следователь или полицейский. <…> Вы допрашиваете меня, будто я по меньшей мере нахожусь под подозрением» [12].

«Полицейское» поведение, так же как в «Волны гасят ветер», полностью девальвируется. Интуиция, а не рациональное мышление становится доминирующим способом ориентации в мире, где привычные объяснительные модели не работают: установление «виновника» и выдвижение относительно правдоподобной гипотезы не дает никакого достоверного знания о намерениях Соляриса.

В финале соприкосновение Кельвина с Океаном происходит вне сознания, и этот опыт не подлежит вербализации и рационализации: «Погруженный в созерцание, окаменевший, я опускался в недосягаемые глубины и, теряя самого себя, сливался с жидким, слепым гигантом. Я прощал ему всё, без малейшего усилия, без слов, без мыслей» [13].

Повествование в «Солярисе» ведется от первого лица, так что знание читателя ограничено кругозором главного героя. Такая структура сосредотачивает интерес на внутренних изменениях Кельвина в результате вмешательства Океана в его сознание и демонстрирует неустранимую замкнутость человека на самом себе. Один из героев, Снаут, прямо говорит об этом: «Мы не ищем никого, кроме человека. Нам не нужны другие миры» [14]. Отношения Кельвина с Хэри представляют проекцию его контакта с Океаном, поэтому перипетии, «приближающие и удаляющие момент проникновения в тайну» [15], лежат одновременно в рассказываемой истории и в процессе ее чтения: первые состоят в сюжетных поворотах истории с Хэри, а вторые — в чередовании рассказа о происходящем на Станции и выдержек из книг и документов, посвященных изучению Соляриса. Они вводят читателя в общее ментальное пространство человечества, столкнувшегося с феноменом разумной планеты.

Станислав Лем отмечал, что в романе «необычайно важной была вся сфера размышлений и познавательно-гносеологических проблем, которая крепко увязывалась с соляристической литературой и самой сущностью соляристики» [16], однако различные гипотезы превращаются в источник художественного интереса только в сопоставлении с личными испытаниями Криса, приходящего в конце к собственному ответу на вопрос о смысле контакта.
Как и в романе Стругацких, непостижимая до конца тайна человеческой личности вскрывается при встрече с необъяснимым вовне: внутренний мир Снаута, Сарториуса и Гибаряна доступны читателю только на основании наблюдений и умозаключений Кельвина.

Это свидетельствует, с одной стороны, о неповторимости присутствия «я» в мире, а с другой — о неизбежности экзистенциального испытания личности. Оно не разворачивается в лиминальный сюжет, вложенный в перипетийный, поскольку повествователь и деятель соединены в одном лице, но постоянно возобновляется и проецируется на дальнейший жизненный путь Кельвина.

Таким образом, повествование в романах Стругацких и Лема включает рудименты детективного жанра как дискредитируемые образцы поведения героя. Кроме того, они выступают как элементы стратегии рассказывания, неадекватной неоднозначности изображенного мира.

Явления действительности, первоначально воспринимаемые как сюжетная загадка, получают статус бытийной тайны, которая становится конститутивным фактором человеческой биографии, придающей, как в случае Тойво Глумова, цельность прошлому или, как в случае Кельвина, определяющей будущее.

Художественное время также неоднородно и требует от нас сотворческих усилий по созданию цельной истории. В романе «Волны гасят ветер» хронология выстраивается с помощью дат, проставленных на документах, и охватывает период с 93 по 126 год, однако Большое Откровение разворачивается в течение 99−102 годов, когда происходит открытие люденов и их отделение от остального человечества.

Более поздние письма Майи Глумовой к Максиму, помеченные 125 и 126 годами предстают как обоснование написания мемуара, в котором создается подлинный образ Тойво-человека, не искаженный домыслами и слухами, а «Меморандум Бромберга» от 3 июня 94 года избирается повествователем как отправная точка рассказа: «С него всё и началось. С него начну и я» [17].

Составная форма мемуара позволяет свести к минимуму протяженность повествуемых промежутков времени между документами, акцентировав внимание на их качественном наполнении. Они представляют собой рассказы о событиях, в которых Максим непосредственно участвовал, или реконструкций, принадлежащих его воображению: они либо создаются непосредственно в процессе рассказывания (как в случае эпизода в Малой Пеше или разговора Тойво и Гриши Серосовина), либо аккумулируют неустановленное множество аналогичных эпизодов (например, разговор Тойво с Асей), что способствует ценностной концентрации биографического времени. Точка же, из которой он повествует, лежит вне времени истории, в ней завершается и большая историческая эпоха, и частная жизнь Тойво.

В романе Лема момент действия также понимается как переломный, поскольку едва ли не все мыслимые подходы к Океану исчерпаны: «Вероятно, мы находимся на поворотном этапе истории, думал я. Решение отступить, отойти могло быть актуальным сейчас или в недалеком будущем. <…> Само существование мыслящего исполина всегда будет волновать человека» [18].

Кельвин вписывает себя как исследователя в историю изучения планеты, сопоставляя ее основные вехи со своей жизнью, так что время рассказа становится этапом поиска ответа на гносеологический и коммуникационный вызов, который Солярис бросает человечеству. Оно располагается между полетом Кельвина, длившимся 16 месяцев, и неизвестным будущим, которое наступит после получения ответа с Земли, и занимает около двух месяцев.

Это время заполнено событиями неравномерно, так как периоды интенсивного размышления над загадкой «существ Ф» сменяются «пустотами»: «А дни тянулись — однообразно, сонно, бесцветно, принося с собой тоскливое отвращение ко всему» [19]. Такая переменчивость ритма напоминает развитие соляристики, в котором за периодами энтузиазма следует разочарование и продолжение научных изысканий по инерции, а последующие открытия невозможно предсказать.

Как видим, в центре повествовательного интереса обоих произведений — человеческая личность, раскрывающаяся в неповторимой ситуации столкновения с «чужим». Интрига выстраивается за счет преобразования известных жанров и повествовательных ходов: нельзя рассказывать о встрече с неизвестным известными способами, следовательно, мы как читатели должны отказаться от вменения истории готовых смыслов. Именно испытание границ человеческой природы и является наиболее существенным пунктом схождения Стругацких и Лема как писателей-фантастов.

1. Стругацкий Б. Н. Интервью длиною в годы: по материалам офлайн-интервью. М.: ACT, 2009. С. 83.

2. См.: Снигирев А. В. «Астронавты» в «стране багровых туч»: еще раз о проблеме «Стругацкие — Лем» // Уральский филологический вестник. 2015. № 2. С. 175−182. — (Русская литература XX—XXI вв.еков: направления и течения).

3. Рикёр П. Время и рассказ. Т. 1. Интрига и исторический рассказ. М., СПб.: Университетская книга, 1998. С. 8.

4. Там же. С. 84.

5. Кириленко Н. Н., Федунина О. В. Классический детектив и полицейский роман: к проблеме разграничения жанров // Новый филологический вестник. 2010. № 3. Том 14. — Режим доступа: cyberleninka.ru/article/n/klassicheskiy-detekti..., свободный.

6. Тамарченко Н. Д. Детективная проза // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий. М.: Издательство Кулагиной: Intrada, 2008. С. 56.

7. См.: Тэрнер В. Символ и ритуал / сост. и автор предисловия В. А. Бейлис; отв. ред. Е. Мелетинский. М.: Наука, 1983. — (Исследования по фольклору и мифологии Востока); Геннеп А., ван. Обряды перехода: систематическое изучение обрядов / пер. с франц. Ю. Е. Ивановой, А. В. Покровской. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1999. — (Этнографическая библиотека); Тамарченко Н. Д. Испытания сюжет // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий / гл. науч. ред. Н. Д. Тамарченко. М.: Издательство Кулагиной: Intrada, 2008. С. 86.

8. Стругацкий А. Н., Стругацкий Б. Н. Волны гасят ветер / Собр. соч.: в 10 т. М.: Текст, 1993. Т. 10. Жук в муравейнике; Волны гасят ветер: повести; Отягощенные злом, или Сорок лет спустя: роман. С. 313.

9. Тюпа В. И. Интрига как нарратологическая универсалия. Универсалии русской литературы. Вып. 5. Воронеж: ИПЦ «Научная книга», 2013. С. 44.

10. Стругацкий А. Н., Стругацкий Б. Н. Указ. соч. С. 176.

11. Там же. С. 316.

12. Лем С. Солярис // Собр. соч.: в 10 т. М.: Текст, 1992. Т. 2. Солярис: роман; Возвращение со звезд: роман. С. 41−42.

13. Там же. С. 181.

14. Там же. С. 66.

15. Тюпа В. И. Введение в сравнительную нарратологию: научно-учебное пособие для самостоятельной исследовательской работы. М.: Intrada, 2016. С. 67.

16. Лем С. Кинематографические разочарования // Так говорил… Лем / С. Лем; пер. с польск. В. Борисова, В. Язневича. М.: Эксмо: АСТ: Хранитель, 2006. С. 181−182.

17. Стругацкий А. Н., Стругацкий Б. Н. Указ. соч. С. 181.

18. Лем С. Солярис. С. 154.

19. Там же. С. 161.

Отсюда: trv-science.ru/2016/07/12/intriga-rasskazyvaniy...

@темы: «Волны гасят ветер», Литературоведение, Попытка к бегству, Улитка на склоне, Критика, «Страна багровых туч», off-line интервью, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Автор - Макеенко Людмила

БЕГСТВО

Как лист увядший, падает на душу
Последний взгляд на край любимый твой,
Пока ещё отчаянно-живой,
Но прежний мир насильственно разрушен.

С горы спускаясь, солнце чуть подплужит
И станет яркой точкой болевой.
Корабль направят: смелый рулевой
И бриз ночной, и поцелуй воздушный.

По Родине, в далёкой стороне,
Глушить тоску не доводилось мне.
А ты - беги, ищи другую долю.

Я верю, оправдается расчёт!
Но под иконой сталагмит из соли
Бессильных слёз безудержно растёт.

Отсюда: poembook.ru/contest/951-proschalnyj-sonet-tsure...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Воскресенье

[silent-gluk]

Сегодня с нами издание чешское.



Это обложка.






Авантитул.




Контртитул.




Титульный лист.




Страница 4.




Страница 5.




Страницы 6-7.




Страницы 8-9.




Страница 223, кусочек послесловия.






Реклама.




Выходные данные.


Итак, с нами:

Strugacky A. Brouk v mravenisti / Strugacky A., Strugacky B.; Prel. J.Piskacek; Ill. M.Znouf; "O autorech" - V.Risa. - Praha: Triton, 2005. - 232 s. - (Trifid). - ISBN 80-7254-583-3. - Чешск. яз. - Загл. ориг.: Жук в муравейнике.

@темы: Картинки, «Жук в муравейнике», Переводы, Библиофильское, Библиография, Книги

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Автор - Леонид Демиховский

ПРОЩАНИЕ С РОДИНОЙ

Как лист увядший, падает на душу
Безмолвие: не вес, но все же груз...
Румата, словоблудие без муз
Не подобает доблестному мужу.

Рассветный бриз закладывает уши,
Отлив грозит на рифы бросить туз,
Но за весло я все-таки берусь
И лишь забытым оказаться трушу.

Заря... Как опрокинутая тушь!
Зюйдвестка не поможет: скрипнет гуж –
Меня окликнут с лоцманского бота:

«Цурэн, ты – в море?» В море. А кому ж
В отаре жизнерадостных кликуш
По проклятой земле ходить охота?

Отсюда: poembook.ru/contest/951-proschalnyj-sonet-tsure...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Конспирологическая утопия братьев Стругацких

[silent-gluk]

С любезного разрешения автора, А.Первушина, выкладываю текст статьи.

Итак:

Первушин А. Конспирологическая утопия братьев Стругацких: Эссе о НАСТОЯЩЕМ // Настоящая фантастика - 2013: Фантаст. повести и рассказы. - М.: Эксмо, 2013. - 864 с.: ил. - (Русская фантастика). - ISBN 978-5-699-63957-1. - 3.000 экз. - Подп. в печ. 07.05.2013. - Заказ 377. - С.839-855.

Памяти Аркадия и Бориса Стругацких,

Семинара Бориса Стругацкого,

журнала «Полдень, XXI век» – посвящается.

1
Конспирология сегодня в моде. Но если присмотреться к истории, то окажется, что она была в моде всегда. Конспирологические теории, за малым исключением, основываются на вере в существование тайных движущих сил прогресса. Всегда приятнее верить, что миром правит Великая Ложа, а не Большая Лажа. Кроме того, конспирология дает простые ответы на сложные вопросы, вызывая иллюзию постижения глубоких истин, скрытых от профанов. А тут недалеко и до рефлексии «высокого посвящения» или даже «богоизбранности», которая способна перепахать любого, сколь угодно образованного, человека.


Конспирология легко вписываются в идеологию, когда та апеллирует не к разуму, а к чувствам. Например, в Третьем рейхе частью государственной идеологии была вера во всемирный «еврейский заговор». В Советском Союзе для поддержания атмосферы «осаждённой крепости» ставка делалась на зловещего «капиталистического спрута» и «всесилие» иностранных спецслужб. Что характерно, и в современной России перед выборами власти резко меняют риторику, забывая о западно ориентированной направленности своей политики и превращаясь в главного борца с силами, которые «нас злобно гнетут». Утверждению конспирологии также способствуют псевдоисторические дискуссии вокруг хитроумных измышлений ревизионистов и таких фальшивок, как «Протоколы сионских мудрецов» или «План Аллена Даллеса».

Но есть нюанс – никогда любители конспирологии не признают тайную деятельность по преобразованию мира благом. Их можно понять: если кто-то скрывает свою деятельность, значит, он, негодяй, что-то нехорошее задумал. «А иначе обязательно подписался бы как честный человек!» Даже если согласно конспирологической теории загадочные масоны (тамплиеры, розенкрейцеры, иллюминаты, алхимики, махатмы, инопланетяне – нужное подчеркнуть) декларируют своё стремление к улучшению общества и возрождению духовности, называют своими приоритетами права человека и равенство всех по факту рождения, всё равно они вызывают неприятие и яростную критику. Тайных вершителей судеб подозревают в том, что, прикрываясь благостной демагогией, они стремятся к неограниченной власти, которая позволит узким элитарным кругам решать, по каким законам жить человечеству. Дескать, мы сами с усами, имеем суверенность, традиции – разберёмся, как нам жить. И вообще «благими намерениями вымощена дорога в ад». То, что самые открытые и демократически избранные правительства периодически прибегают к тайным операциям, сплошь и рядом нарушая законы собственной державы, в расчёт не принимается, поскольку всякий легко может представить себя на месте руководящих «сукиных сынов», признавая их право на насилие, а вот представить себя, допустим, махатмой получается с трудом. Кстати, именно теме противостояния традиционных спецслужб и могущественных тайных организаций полностью посвящены два культовых фантастических телесериала недавнего времени: «Секретные материалы» («X-Files», 1993–2002) и «За гранью» («Fringe», 2008–2013) – они же могут служить идеальной иллюстрацией к вышеизложенному.

Получается, что тайная деятельность по установлению нового мирового порядка традиционными способами в принципе не может восприниматься как созидательная, а, наоборот, только как подрывная и нацеленная на преумножение хаоса. И опыт кровавых революций XIX и XX веков, когда гонимые и глубоко законспирированные партии приходили к власти с целью реализации своих утопических воззрений, наглядно подтверждает самые худшие опасения. Но давайте представим, что нам известно будущее, что мы определённо знаем (или нам кажется, что знаем), какой вариант развития цивилизации более прогрессивен, сопряжён с меньшими потерями и принесёт в перспективе максимальные блага, даже если в какой-то период придется прибегнуть к жестоким мерам. Совсем другой коленкор, не правда ли?..

Прошлое не может противостоять будущему. Ведь по большому счёту всё, что мы делаем и ради чего живём, сосредоточено там – в завтрашнем дне, в наших детях и внуках. Они наполняют смыслом наше существование, заставляют идти вперед и при необходимости драться насмерть. И они же (вот неприятная деталь!) остаются мерой и высшим судьёй нашим поступкам. Если бы человеческая природа была устроена иначе, аргумент «будущее нас рассудит» не пользовался бы такой популярностью.

2
Тема «попаданцев» популярна в современной российской фантастике. Два десятка лет прилавки завалены книгами, рассказывающими о приключениях наших современников, которые по неведомой причине проваливаются в прошлое и, пользуясь знаниями своей эпохи, начинают исправлять исторические ошибки и таким образом дают государству, в котором оказались, стратегическое преимущество перед конкурентами. Хотя о новизне этой темы для фантастики говорить не приходится (она выглядела не слишком оригинальной даже во времена Марка Твена), «попаданческие» романы пользуются неизменным спросом. В прошлое из настоящего проваливались уже не только отдельные супермены и воинские подразделения суперменов, но и целые страны (такой неожиданный вариант описал, например, Анатолий Логинов в романе «Механическая пьеса для неоконченного пианино»). Интересно сравнить российскую фантастику с аналогичной литературой, переживавшей расцвет в Веймарской республике. И там, и здесь её подпитывала жажда реванша за поражение в глобальной войне (в нашем случае можно говорить о поражении в «холодной» войне, которая хотя и обошлась без кровавой бойни, но имела катастрофические последствия для трёх десятков государств). Только вот в немецкой фантастике преобладала вера в будущее, выраженная в образе гениального инженера, который раньше или позже даст Германии великое оружие, само наличие которого заставит пересмотреть унизительные условия Версальского договора, а в отечественной – сосредоточилась глубокая убеждённость, будто бы на всём протяжении истории Россия погрязла в ошибочных решениях, будто бы существует некий особый путь, позволяющий ей вырваться из дурной бесконечности самоедства. Очевидно, популярность «попаданческой» темы обусловлена многообразием интерпретаций собственной истории, ни одна из которых не может удовлетворить большинство: достаточно бегло ознакомиться с полемикой вокруг 1937 года и роли Сталина в тех давних событиях, чтобы понять, сколь глубока пропасть между схожими членами российского общества. А ещё возникает впечатление, что российские фантасты априори признают: у нашей страны нет позитивных вариантов будущего. Отсюда произрастает второе популярное направление – бездумная постапокалиптика, описывающая мрачные умирающие миры.

Оставим в стороне политические предпочтения авторов многочисленных романов о «попаданцах». Будем считать, что в том случае, когда они мечтают о продлении сталинской эпохи или романовской монархии лет на двадцать-тридцать, то добросовестно заблуждаются, связывая свои чаяния со спекулятивными интерпретациями отечественной истории. То есть будем воспринимать их страстное желание изменить мир в позитивном ключе. Тогда у нас получится, что вся литература о «попаданцах» – своего рода конспирологическая утопия. Персонаж из нашего времени знает, как лучше устроить общество, каких ошибок следует избежать, что способствует прогрессу, что является приоритетным для развития. Но он не может действовать в открытую, посему обращается непосредственно к властям, давая им ключ к пониманию происходящих процессов, а зачастую и инструменты из будущего, которые следует использовать с умом. Фактически такой персонаж выступает в роли тайной силы, главной целью которой является установление нового мирового порядка. И прошлое не может противиться его выбору, каким бы странным этот выбор ни казался – ведь человеку из будущего лучше знать, он мера и судья.

К сожалению, авторы фантастики о «попаданцах» редко показывают последствия игр с историей. В лучшем случае их хватает на поверхностное утверждение, будто бы, сохранив бóльшую часть ресурсов (в первую очередь человеческих), Россия рванула бы вверх опережающими темпами и завоевала бы Солнечную систему. На кой сдались обновленной и многочисленной России мёртвые каменистые миры, обычно не уточняется – видимо, фантасты полагают, вопреки реальному опыту, что стремление к звёздам испокон века присуще нашему народу (вышеупомянутый Анатолий Логинов в своём романе выводит главным энтузиастом пилотируемой космонавтики Лаврентия Берию!). На самом деле для обоснования необходимости космической экспансии в данном случае нет особой нужды – вне зависимости от политических пристрастий все современные авторы российской фантастики утверждают «по умолчанию» одну и ту же утопию, в рамках которой такая экспансия выглядит органичным и обязательным элементом. Речь идёт, разумеется, об утопии, созданной воображением Аркадия и Бориса Стругацких.

3
В последние годы Борис Натанович Стругацкий подвергался ожесточённой критике. Будь то анонимная сетевая критика, цена которой грош в базарный день, на неё можно было бы не обращать внимания, однако шпильки в адрес БНа позволяют себе даже те, кто считается любителями и знатоками его творчества. И даже те, кто называют себя его учениками! В их неслаженном хоре слышится неприкрытая обида. По утверждению критиков, когда-то братья Стругацкие сумели пленить мечтой о великолепном будущем несколько поколений читателей, а сегодня, дескать, БНС «изменил» мечте, «предал» идеалы и полагает общество потребления идеальным вариантом будущего.

Как водится, критики подменяют авторитетное мнение собственными психологическими комплексами. Личная рефлексия застит им взгляд на реальность. Но прежде чем указать на их ошибки, поясню, о чём идет речь. Аркадий и Борис Стругацкие создали самую известную в советской фантастике утопию – Мир Полдня (Полудня). Многолетнюю популярность ей обеспечила хронологическая связность текстов: от романа «Страна багровых туч» (1959) через сборник новелл «Полдень, XXII век (Возвращение)» (1960–1963) до повести «Волны гасят ветер» (1986) можно проследить полноценную «историю будущего», включающую не только событийный ряд, но и биографии центральных персонажей. Читательский успех обеспечили великолепный литературный стиль и ключевая идея, которую можно сформулировать так: люди светлого будущего мало чем будут отличаться от наших современников – они будут умнее, добрее, интеллигентнее, ответственнее, рассудительнее, но останутся «почти такими же». Любой читатель мог соотнести себя с описываемыми персонажами и найти себе «место под солнцем» в прекрасной утопии. И соотносили. И искали. И находили. Пожалуй, это первая утопия в истории литературы, которая обходилась без дидактики и которую каждый мог примерить по себе. Стоит ли удивляться, что многие поклонники Мира Полдня начали воспринимать его не как литературный образ, а как готовую модель лучшего общественного устройства, которую можно овеществить при известном приложении сил?

Братья Стругацкие начинали придумывать Мир Полдня во второй половине 1950-х годов – в то время, когда они искренне верили, что, избавившись от сталинизма, Советский Союз сумеет стать передовой державой и построить коммунизм ещё при жизни их поколения. Посему выглядит логичным относить этот вымышленный мир к числу коммунистических утопий. Однако позднее пришло разочарование, хорошо описанное самими Стругацкими в романе «Град обречённый» (текст романа появился в начале 1970-х, но был впервые напечатан в 1989 году). Коммунизм потерял для них былую привлекательность, что было вполне предсказуемо – советские коммунисты так и не справились ни с одной из серьезных проблем послевоенного мира, а грызня элит (осуждение Сталина, снятие Хрущёва) не способствовала укреплению надежд на скорое наступление светлого будущего в СССР. Согласно изменению взглядов стали жёстче и «полуденные» тексты братьев Стругацких. Читатель узнал о тайной стороне деятельности обитателей утопии – о прогрессорах, вмешивающихся в дела инопланетных гуманоидных рас; о Комиссии по контролю, сдерживающей развитие земной цивилизации; о люденах, потерявших всё человеческое на новом витке биологической эволюции. Среди «младших научных сотрудников», о которых и для которых писали Стругацкие, всё чаще можно было увидеть профессиональных убийц и двуличных дознавателей. Впрочем, даже такое заметное изменение фактуры не повлияло на восторженное отношение поклонников к Миру Полдня – здесь авторы потеряли контроль над интерпретациями, как часто случается с культовыми произведениями. Но возможно ли авторов за это обвинять? Ведь от искажений замысла внутри читательского восприятия не застрахован ни один писатель, даже если он бездумно строчит инструкцию к новому пылесосу.

Борис Натанович Стругацкий имел полное право заявить, что больше не разделяет ценностей персонажей текстов, написанных в молодости. Мог публично отмежеваться от коммунистической утопии. Однако, вопреки мнению обвиняющих критиков, ничего подобного он не сделал. Наоборот, до конца жизни БНС не уставал повторять, что Мир Полдня – лучший из воображаемых миров. В качестве доказательства можно привести всего лишь две короткие цитаты. Из интервью 1998 года: «К Миру Полудня мы всегда относились как К-Миру-в-котором-Нам-Хочется-Жить. Не более, но и не менее. Было, разумеется, время – конец 50-х, – когда этот мир казался нам реально достижимым и даже – в обозримом будущем. Но это заблуждение быстро миновало. Мир этот (на наш вкус) хорош, но, скорее всего, недостижим, пока мы не научимся что-то делать с обезьяной, сидящей внутри каждого из нас» . Из интервью 2012 года: «Мир Полудня по-прежнему остаётся (и останется навсегда) Миром-в-Котором-я-Хотел-бы-Жить-и-Работать. Сегодня мир этот представляется недостижимым. <…> Мир, идёт совсем другой дорогой, имея целью создание Общества Потребления, и эта цель, похоже, совпадает с направлением пресловутой «равнодействующей миллионов воль» (о которой Лев Толстой писал ещё в позапрошлом веке)» . Как видите, отношение БНа к утопии, придуманной двумя молодыми писателями полвека назад, практически не изменилось за последние четырнадцать лет, а за это время, кстати сказать, даже высшие лица государства умудрились неоднократно пересмотреть свои мировоззренческие и политические приоритеты.

Откуда же проистекает обида на БНа, которая всё чаще перерастает в обличение «предательства» идеалов? Выскажу гипотезу. Очевидно, всем этим современным коммунистам, монархистам, националистам, реваншистам, патриотам авторитарной государственности и прочим политически озабоченным товарищам очень хотелось бы, чтобы Борис Стругацкий был с ними. И только с ними! Но он отдавал предпочтение либералам. Как тут не обидеться? Ведь даже теперь, когда цензура в художественной литературе по факту отсутствует, а за «диванную» политику не преследуют, никто так и не сумел придумать более притягательную утопию, чем Мир Полдня. Посему выходило, что БНС как один из полноправных создателей этой утопии выступает ещё и в роли её единственного живого представителя, человеком будущего, которому нельзя противостоять, потому что невозможно противостоять.

Истина в том, что мир раскрепощённого творчества, абсолютного равноправия и неукоснительного соблюдения интересов личности имеет куда больше отношения к либерально-демократической модели общественного устройства, нежели к коммунистической или какой-то другой.

4
О главной находке братьев Стругацких сам Борис Натанович писал в «Комментариях к пройденному» (1998–1999) так: «Перед мысленным взором нашим громоздился, сверкая и переливаясь, хрустально чистый, тщательно обеззараженный и восхитительно безопасный мир, мир великолепных зданий, ласковых и мирных пейзажей, роскошных пандусов и спиральных спусков, мир невероятного благополучия и благоустроенности, уютный и грандиозный одновременно, но мир этот был пуст и неподвижен. <…> В конце концов мы поняли, кем надлежит заполнить этот сверкающий, но пустой мир: нашими же современниками, а точнее, лучшими из современников – нашими друзьями и близкими, чистыми, честными, добрыми людьми, превыше всего ценящими творческий труд и радость познания… Разумеется, мы несколько идеализировали и романтизировали своих друзей, но для такой идеализации у нас были два вполне реальных основания: во-первых, мы их любили, а во-вторых, их было, черт побери, за что любить!»

Что и говорить, находка гениальная – только вот она очень быстро породила глубокую структурно-смысловую проблему. Младшие научные сотрудники стали старшими, и оказалось, что они вовсе не имеют иммунитета ни к «родимым пятнам» социализма, ни к «родимым пятнам» капитализма, ни – самое ужасное! – к «родимым пятнам» тоталитаризма. Даже в лучших людях современности нет-нет да и проявлялась «обезьяна», которая при всём желании не вписывалась в светлые декорации Мира Полдня. Очевидно, братья Стругацкие осознали проблему раньше других и нашли изящное решение – человека Полдня можно и нужно «воспитать». Опять процитирую Бориса Натановича и опять возьму одно из последних интервью (сентябрь 2012 года), чтобы ещё раз подчеркнуть преемственность взглядов: «Общество, которое Вы называете коммунизмом, а мы – Миром Полудня, может возникнуть лишь при одном чрезвычайно важном условии: будет сформулирована и внедрена Высокая Система Воспитания, способная формировать Человека Воспитанного, – личность, главным наслаждением которой в жизни станет успешный творческий труд».

Таким образом, возникновение Высокой Системы Воспитания (или Высокой Теории Воспитания) является, по мнению братьев Стругацких, обязательным условием для формирования предпосылок к овеществлению утопии. Иного варианта просто нет. Но, как отмечал БНС в другом своем интервью 2012 года: «Следует ясно понимать, что «проекта воспитания такого человека» в нашем реальном мире не существует. Человек Воспитанный никому не нужен. Нет ни партии такой, ни класса, ни социальной группы вообще – всех вполне устраивает Человек Потребляющий» .

В самом Мире Полдня процесс воспроизводства «Человека Воспитанного» поставлен, что называется, на конвейер. Во-первых, с определённого возраста дети растут и обучаются в отрыве от родителей – в системе интернатов (подобно многим утопистам, братья Стругацкие полагали, что воспитанием нового человека должны заниматься исключительно профессионалы). Во-вторых, с младых ногтей ребёнок находится под пристальным наблюдением Учителя и Наставника, которые должны выявить его главные таланты и помочь взрослеющей личности раскрыть свой потенциал в полной мере. В-третьих, юному жителю утопии с самого начала навязывается жёсткая иерархия ценностей, в рамках которой пустопорожнее развлечение выглядит низменным пороком, а плодотворный труд на благо общества – высшей добродетелью.

Примечательно, что такая, вполне «макаренковская», система воспитания почти не вызывала нареканий в советские времена, поскольку более или менее соответствовала представлениям тогдашних партийных работников об идеальных вариантах обучения. Но почти сразу вызвала нарекания, когда появилась возможность публично обсуждать альтернативные педагогические методики. На уровне художественного осмысления серьёзную критику системы Стругацких можно найти в романе Сергея Лукьяненко «Звезды – холодные игрушки» (1997) и в романе Бориса Акунина «Азазель» (1998). На уровне публицистики – в эссе Елены Первушиной «Конфликт семьи и школы в утопии» (2002) и в переписке Марианны Алферовой с Борисом Стругацким «Невесёлые разговоры о невозможном» (2010), опубликованной в журнале «Полдень, XXI век».

БНС и сам понимал шаткость своих позиций по этому вопросу. Возможно, когда-нибудь Высокая Теория Воспитания и возникнет. И наверняка она будет куда сложнее литературно упрощённых схем, описанных в текстах братьев Стругацких. Но где найти предпосылки для неё в современном мире? Что станет прототипом? Размышляя об этом, Борис Натанович приходит к конспирологической утопии. «Человек Воспитанный» уже существует! Его нужно только отыскать и обеспечить ресурсами. « Мир Полудня теоретически возможен. Люди названного типа – не есть что-то фантастическое, они жили среди нас всегда, а сегодня очень часто объединены в творческие группы, решающие серьёзные задачи, – это островки Светлого Будущего, и дело теперь за малым: научиться увеличивать число таких людей и число таких «островков», пока они не сольются в единый континент» .

Конспирологическую утопию как возможный путь к Миру Полдня братья Стругацкие рассматривали, начиная с повести «Гадкие лебеди» (она была завершена в 1967 году, но запрещена к публикации до 1987 года). В повести действуют «мокрецы» – мутанты из будущего, поражённые генетической болезнью. Фактически это те же прогрессоры-«попаданцы». Трагичность ситуации «мокрецов» в том, что они твёрдо знают: их мир находится на краю гибели и, чтобы спасти его, необходимо кардинально изменить историю – однако это изменение неизбежно ведёт самих «мокрецов» к исчезновению. «Будущее создаётся тобой, но не для тебя», – сказал «мокрец» Зурзмансор. В этой странной максиме содержится квинтэссенция конспирологической утопии в частности и любой прогрессорской деятельности вообще.

Впоследствии братья Стругацкие неоднократно возвращались к коллизиям столкновения будущего с настоящим. Им было ясно, что настоящее не сдастся без боя, что архаика будет неизбежно сопротивляться прогрессу. Советский Союз, в котором бойцы идеологического фронта непрерывно болтали о «самом прогрессивном обществе» и который, казалось бы, был создан для великого социального эксперимента, превратился в военно-промышленную машину, противостоящую остальному миру, а независимые республики, сформировавшиеся после его крушения, сразу погрязли в безудержном потреблении, отбросив идеалы, как старый хлам. Где найти место для ростков утопии?

Безуспешная попытка собрать «островки» будущего в «единый континент» описана в романе «Отягощённые злом, или Сорок лет спустя» (1988). Действие происходит в первой половине XXI века, в центре событий – талантливый педагог Георгий Анатольевич Носов (Г.А.), который собирает в закрытом лицее одаренных подростков. Из лицея должны выйти первые Учителя и Наставники, которые и реализуют план по формированию «Человека Воспитанного». Стоит отметить, что мир, описанный в «Отягощённых злом», куда уютнее и добрее нашей современности, но даже он, по мнению Стругацких, невообразимо далёк от овеществлённой утопии. Носову приходится пожертвовать собой, «взойти на крест» (Г.А. – «Га-Ноцри», арамейская форма библейского прозвища Иисуса Христа), чтобы стать легендой в глазах соотечественников и дать таким образом толчок к переменам.

Ещё более мрачный вариант представлен в повести Бориса Стругацкого «Бессильные мира сего» (2003). Эксперименты над людьми с целью получить технологию обеспечения физического бессмертия для товарища Сталина дали парадоксальный результат: подопытные обрели фантастические сверхспособности. Один из них, Стэн Аркадьевич Агре, получивший многозначительное прозвище «сэнсей», обладает способностью выявлять в детях скрытые таланты. Именно ему по ходу сюжета предстоит решить, кто возглавит следующее поколение: мальчик с зачатками Великого Учителя или девочка с зачатками Великого Диктатора. В принципе ясно, какой выбор он сделает, но драматизм повествования лежит в другой плоскости – сам Агре стремится быть Учителем, конструирующим будущее из настоящего, но его ученики не желают следовать замыслам «сэнсея». «Вы сделались отвратительно самодостаточны , – говорит Агре с горечью, – вы не желаете летать, вас вполне устраивает прыгать выше толпы, вы ДОВОЛЬНЫ – даже самые недовольные из вас… » Чтобы как-то «пришпорить» своих «довольных» учеников, Агре прибегает к моральному и физическому насилию. Но опять же – с плачевным результатом. Архаика упорно сопротивляется будущему.

В «Бессильных мира сего» Борис Стругацкий ещё раз обращается к идее «Человека Воспитанного» – теперь прямо, в лоб: « Ничего не изменится, пока мы не научимся как-то поступать с этой волосатой, мрачной, наглой, ленивой, хитрой обезьяной, которая сидит внутри каждого из нас. Пока не научимся как-то воспитывать её. Или усмирять. Или хотя бы дрессировать. Или обманывать… Ведь только её передаём мы своим детям и внукам вместе с генами. Только её – и ничего кроме ». Можно воспринимать эти слова как завещание братьев Стругацких всем нам.

Хорошо видна смысловая перекличка между «Гадкими лебедями», «Отягощёнными злом» и «Бессильными мира сего» – в настоящем нет и не будет механизмов для построения более совершенного будущего, а утопия («царствие небесное», sic!) достижима только через самоотречение, через самопожертвование, через категорический отказ от «довольства». Но так ли это?..

5
«Будущее создаётся тобой, но не для тебя».

Братья Стругацкие знали, что им не дожить до светлого Мира Полдня. Однако стремились форсировать процесс своими текстами, потому что пришли к выстраданному выводу: другого пути, кроме как созидание свободного общества разумных ответственных людей, у человечества просто нет; сохранение архаики в той или иной форме неминуемо приведёт к глобальной катастрофе. И путь этот лежит через души детей, которых ещё не успела искорёжить, подогнав под шаблоны пресловутых традиций, наша современность.

Последние тексты Бориса Натановича Стругацкого наполнены горечью поражения. Он признал, что общество потребления в любых его вариантах, вплоть до фашистских, устраивает большинство населения, и если следовать «равнодействующей миллионов воль», то утопия станет всё более зыбкой, не в силах соперничать с грубостью материального мира. Неужели нет ни малейшей надежды?

Думается, надежда есть. Не случайно в текстах Стругацких люди из будущего – фанатичные книгочеи. К примеру, «мокрецы» испытывают физические страдания, оказавшись без книг. И в этой идее содержится великая мудрость. С генами мы передаём следующим поколениям только «ленивую обезьяну», но книги (и в более широком смысле – культура) способны воспитать в обезьяне человека. Если, конечно, это умные книги…

Аркадий и Борис Стругацкие писали умные книги. Значит, Мир Полдня будет жить и после ухода братьев. Как конспирологическая утопия, как инструмент из будущего, как маяк посреди чёрной бури – пленительный, зовущий, вечный. Братья Стругацкие сделали самое главное – зажгли его, указав тем самым спасительное направление.

Остальное предстоит сделать нам.

Получится ли? Сумеем ли?..

(текст взят с Неназываемого Сайта - flibusta.is/b/335765/read )

@темы: «Волны гасят ветер», «Град обреченный», Критика, «Страна багровых туч», Б.Стругацкий, Комментарии к пройденному, Бессильные мира сего, «Гадкие лебеди», «Полдень, XXII век», Полдень XXII век (Возвращение), Отягощенные злом или Сорок лет спустя, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Автор - Радченко Константин

ДУЭЛЬ

Как лист увядший, падает на душу
Незавершённый с другом разговор.
Струна поёт прощальный свой минор —
Он перешёл, а я стою и трушу.

Молчать не стану — правила нарушу,
И зазвучит мажорный перебор.
Ползёт улитка от подножий гор,
Своим упорством высь обезоружив.

На сердце возглас: "Быть или не быть?
Но не погибнув, к жизни возродить
Своих сынов, зерно не сможет летом."

Вокруг лишь снег, Чернильная река,
Манжета кружев, в горизонт рука,
И смотрит глаз циклопа-пистолета.

Отсюда: poembook.ru/contest/951-proschalnyj-sonet-tsure...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

День рождения

[silent-gluk]

День рождения Аркадия Натановича Стругацкого (1925.08.28-1991.10.12). Ему исполнилось бы 94 года, если я правильно считаю...

Наверное, все и так знают, кто он был. Так что просто скажу, что мы помним и благодарны.



(А вот откуда у меня эта картинка - не знаю. Фото с "Аэлиты-1981". Автор фотографии неизвестен, из архива Татьяны Патраковой (Екатеринбург).)

@темы: А.Стругацкий, Фотографии

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Автор - Влад Южаков

ПОЛНОЧНЫЙ СТИХ

Как лист увядший падает на душу…
Как сердце расцарапали слова!
В окне напротив свет давно потушен,
И мой огонь горит едва-едва.

Они ворвутся в дом, ломая двери,
И вряд ли кто-то сможет мне помочь.
Но я спасаться бегством не намерен –
На скрип и шелест трачу эту ночь.

С утра – толпа, палач, топор и плаха.
И крики: «Смерть заклятому врагу!».
Но я давным-давно не знаю страха
И головы своей не берегу.

Покуда шум сухой листвы не стих,
Продолжу сочинять полночный стих.

Отсюда: poembook.ru/contest/951-proschalnyj-sonet-tsure...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Вместо воскресенья

[silent-gluk]

Сегодня с нами статья из сборника.



Это обложка.






Авантитул.




Контртитул.




Титульный лист.




Оборот титульного листа.




Страница 837.




Страница 839, первый бонус.




Страницы 840-841, он же.




Страницы 854-855, собственно статья. То есть интервью.




Страницы 856-857.




Страницы 858-859.




Страницы 860-861.




Содержание.




Выходные данные.


Итак, с нами:

Стругацкий Б. "Спасибо всем, кто нас читает!": Интервью Бориса Натановича Стругацкого / Подг. П.Гросс, А.Первушин, Н.Романецкий // Настоящая фантастика - 2013: Фантаст. повести и рассказы. - М.: Эксмо, 2013. - 864 с.: ил. - (Русская фантастика). - ISBN 978-5-699-63957-1. - 3.000 экз. - Подп. в печ. 07.05.2013. - Заказ 377. - С.855-861.

Бонус: Первушин А. Конспирологическая утопия братьев Стругацких: Эссе о НАСТОЯЩЕМ // Настоящая фантастика - 2013: Фантаст. повести и рассказы. - М.: Эксмо, 2013. - 864 с.: ил. - (Русская фантастика). - ISBN 978-5-699-63957-1. - 3.000 экз. - Подп. в печ. 07.05.2013. - Заказ 377. - С.839-855.

@темы: Публицистика, Сборники, Картинки, Критика, Б.Стругацкий, Библиофильское, Библиография, Книги, Интервью

---

19 том

[silent-gluk]

Все забываю написать, что в славном издательстве "Млечный путь" вышел на бумаге 19 том Полного собрания сочинений Стругацких.

Напоминаю, что том посвящен 1973 году, включает в себя роман "Град обреченный" (а также рассмотрение рукописей и вариантов его), публицистику и традиционные "письма-дневники-записные-книжки", равно как и вспомогательные материалы (комментарии, указатели, библиографию).

Стоит он по-прежнему 23 доллара + пересылка (но поскольку теперь Полное собрание сочинений печатают в России, пересылка может оказаться дешевле).

Приобрести том можно здесь: litgraf.com/shop.html , а там видно.

@темы: Публицистика, «Град обреченный», Дневники, Записные книжки, Письма, Собрание сочинений, Письма и дневники, Полное собрание сочинений, Ссылки

---

Фотография Б.Н.Стругацкого

[silent-gluk]

Б.Н.Стругацкий с В.Ларионовым и А.Сидоровичем. Интерпресскон-2001.

Отсюда: lartis.livejournal.com/1249324.html

@темы: Интерпресскон, Фотографии, Б.Стругацкий, Перепост, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Автор - Воскобойник Алёна

СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ СОНЕТ

Как лист увядший падает на душу,
Как хлебец на расправу голубям,
Так мысль одна то крошится, то кружит -
Что больше не увижу я тебя.

Любимая, не мёрзни на причале -
Уснул ребёнок на твоей груди.
И понял я, что ваша жизнь в начале,
Ну а моя осталась позади.

Не провожай беспутного скитальца,
Но ты стоишь с поникшей головой,
Дыханьем согреваешь сыну пальцы
И потихоньку смотришь на него.

Я думал, мне нужны друзья, успех...
А оказалось, вы дороже всех.

Отсюда: poembook.ru/contest/951-proschalnyj-sonet-tsure...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Уже послезавтра

[silent-gluk]

24 августа состоятся 20-е ежегодные Чтения памяти братьев А. и Б. Стругацких.

В программе: доклад критика Глеба Елисеева «Воображаемое прошлое против воображаемого будущего: Клиффорд Саймак, Джек Финней и братья Стругацкие»; доклад писателя Дмитрия Володихина «Формат альтернативной истории в фантастике: вред и польза».

Ожидаются официальные презентации нескольких книг: сборников «Поворот рек истории», «Моремания» а также первых двух томов книжной серии «Бастион» (издается совместно ЛФГ «Бастион» и издательством «Снежный КомМ», будут представители издательства).

Все перечисленные издания будут продаваться на месте по льготным ценам.

Ведет Чтения писатель и критик Дмитрий Володихин

По окончанию Чтений начнется торжественная церемония награждения литературной премией «Филигрань», учрежденной в 2000 году «цехом» критиков, постоянно профессионально работающих в сфере фантастической литературы. Имена лауреатов не могут быть раскрыты до вручения премии.

Ведет церемонию вручения премии писатель и журналист Эдуард Геворкян.

Чтения начнутся в 14.45. Они будут проходить в зале конференций Дома И.С. Остроухова (Государственный литературный музей).

Адрес: Москва, Трубниковский пер., д. 17

(Отсюда: www.fantlab.ru/blogarticle62164 )

@темы: Чтения памяти братьев Стругацких, Ссылки

---

С некоторым опозданием, но...

[silent-gluk]

19.08.2019 в 10:51

Пишет Дайри-юзер Хозяйка книжной горы:

Это было недавно, это было давно: литературные переклички
"В четыре часа дня, в Петербурге, на проспекте Красных Зорь, появилось странное объявление: "Инженер М. С. Лось приглашает желающих лететь с ним 18 августа на планету Марс явиться для личных переговоров от 6 до 8 вечера. Ждановская набережная, дом 11, во дворе."
А. Толстой "Аэлита"

"Сегодня, 18 августа 19.. года, ровно в 5.00 по московскому времени, началось то, к чему он готовился полтора десятка лет. Старт первой фотонной ракеты ознаменовал новую эру в истории межпланетных сообщений."
А. Стругацкий, Б. Стругацкий "Страна багровых туч"

Взято здесь: www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=70994...

Случайное ли это совпадение?.. Может, и нет.

@темы: Параллели, «Страна багровых туч», Перепост, Ссылки, Цитаты

---

Любопытно...

[silent-gluk]

А вы замечали, как постепенно укорачивается, "сужается" (в т.ч. и буквально, по количеству текста) характеристика Шухарта в заголовках глав? От "Рэдрик Шухарт, 23 года, холост, лаборант Хармонтского филиала Международного института внеземных культур" через "Рэдрик Шухарт, 28 лет, женат, без определённых занятий" до "Рэдрик Шухарт, 31 год". Т.е. к главному испытанию приходит только он сам, он как личность: ни должность, ни род занятий, ни семейное положение уже не важны.

@темы: «Пикник на обочине»

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Автор - Владимир Вэ

СОМНЕНИЕ О ВЫБОРЕ ПУТИ

Как лист увядший падает на душу
Сомнение о выборе пути.
Когда бы знать – а что там впереди?
И буду ли я там кому-то нужен?

Когда фарватер темнотой разрушен,
Так просто потерять ориентир.
Кто правит серыми, всегда поэтам мстит –
Я снова бит, унижен и простужен.

Маяк Весёлой башни* светит хуже,
Чем выпущенный из неволи стих.
Я ухожу, мой добрый друг. Прости.
И я прощу, что ты сатрапам служишь.

Увижу ль свет в ночи, дойдя до края,
Увядший лист собой напоминая?


*тюрьма в Арканаре

Источник: poembook.ru/contest/951-proschalnyj-sonet-tsure...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Снова новостная лента

[Amberqueen]

Стругацкие "Малыш" - две экранизации zen.yandex.ru/media/kinosssr/strugackie-malysh-...

@темы: «Малыш», Ссылки