Сегодняшним нашим постом...

[silent-gluk]

...мы обязаны Яндекс-дзену и dombusin.ru - zen.yandex.ru/media/dombusin_ru/kak-vygliadela-...

Как выглядела женщина-робот из «Отеля» Стругацких

"Отель "У погибшего альпиниста" - пожалуй, самая неоднозначная детективная повесть братьев Стругацких. Сами писатели невысоко ценили эту вещь, но для многих читателей - это любимая книга.

В этой замечательной книге есть одна очень нестандартная героиня – рабочий робот пришельцев в образе прекраснейшей из женщин, какую только можно представить, идеальной красавицы.

Вот как описывают «госпожу Мозес» Стругацкие: «дама ослепительной и странной красоты. Лет ей было не то двадцать, не то сорок, нежные смугло-голубоватые плечи, лебединая шея, огромные полузакрытые глаза с длинными ресницами, пепельные, высоко взбитые волосы, бесценная диадема».

"Госпожа Мозес" в советской экранизации студии Таллинфильм, 1979 год (Ирена Кряузайте)

У нее «хрустальный голос» и «серебристый смех».

Считается, что «Отель "У погибшего альпиниста"» экранизировался лишь однажды, на студии Таллинфильм, в 1979 году – и все роли сыграли малоизвестные эстонские актеры.

На самом деле было еще целых два польских телеспектакля – черно-белый 1976 года выпуска и цветной 1992-го года.

В советском кино роль женщины-робота сыграла очень красивая актриса Ирена Кряузайте. На момент съемок ей было всего 27 лет, но на экране она почему-то выглядит очень неоднозначно. Действительно, не поймешь – то ли ей двадцать лет, то ли сорок.

avatars.mds.yandex.net/get-zen_doc/3445317/pub_...">

"Госпожа Мозес" в советской экранизации студии Таллинфильм, 1979 год (Ирена Кряузайте) - и не скажешь, что актрисе 27 лет!

И у нее ужасная прическа, которая ей очень не идет – конечно, очень модная в конце 70-х. Причем, черты лица этой актрисы таковы, что она порой выглядит почти демонически.

"Госпожа Мозес" в советской экранизации студии Таллинфильм, 1979 год (Ирена Кряузайте)

Довольно похожий типаж актрисы в польском телеспектакле, вышедшем за три года до эстонского фильма. Эва Мильде, женщина с такими же крупными и яркими чертами, получила для своей киногероини похожую кудрявую прическу, только с более крупными локонами и из светлых волос.

"Госпожа Мозес" в польской экранизации 1976 года (Эва Мильде)

А третья версия, тоже польская но из начала 90-х, совсем комичная. Это снова женщина зрелых лет, с красивыми чертами лица и шапкой мелких кудряшек на голове. И еще новая госпожа Мозес почему-то иногда очень экстравагантно одета, будто собралась на гейпарад.

"Госпожа Мозес" в польской экранизации 1992 года (Габриэля Ковнацка)

Мне кажется, на эту роль подошла бы какая-то красивая актриса неславянского типа внешности, например – Нонна Терентьева или, из современных, Аннабель Уоллис. Или даже Марлен Дитрих.

avatars.mds.yandex.net/get-zen_doc/3668119/pub_...">

Нонна Терентьева в "Гиперболоиде Гарина" и Аннабель Уоллис в "Тюдорах"

А вы как думаете, друзья, кто из старых или современных актрис была бы хороша в этой роли?

P.s. а вот девочка-мальчик Брюн лучше всего получилась в самой ранней, черно-белой экранизации. Она там действительно непонятно кто, то парень, то девочка.

avatars.mds.yandex.net/get-zen_doc/3473288/pub_...">

Актриса Дорота Сталиньска в роли Брюн в польском телеспектакле 1976 года - то в образе наглого парня, то нежная девушка

А в нашем фильме она женственна, и сразу понятно, что это девушка.

Эстонская актриса Нийоле Ожелите в роли Брюн в экранизации 1979 года и Брюн на иллюстрации художника Геннадия Новожилова к первой публикации повести Стругацких в журнале Юность в 1970 году

@темы: Фильмы, «Отель "У погибшего альпиниста"», Экранизации, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Автор неизвестен

* * *

Как лист увядший падает на душу
Рождая пятипалую печать,
Прощанья яд глаза и губы сушит
И нету сил ни крикнуть, ни молчать.

Моя земля растоптана и смята
Бессилием и сварами владык,
Зазорен ум, бездарность черни свята
И лишь ничтожный славен и велик.

Подальше от невежества и горя
Бежать отсюда прочь, с судьбою споря,
Чем вольный дар менять на скверное вино.

Там - ждут. Но взор притянут безнадежно
К земле, растерзанной предательством и ложью,
И держит душу пятипалое клеймо.

Отсюда: pascendi.livejournal.com/764892.html?thread=628...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Сегодняшним нашим постом...

[silent-gluk]

...мы обязаны братскому сообществу из ЖЖ и лично ЖЖ-юзеру heleknar ( heleknar.livejournal.com/ ) - ru-strygackie.livejournal.com/1009785.html

С.Кузнецов, Ш.Идиатуллин, Л.Каганов, А.Голубкова, А.Хуснутдинов, Е.Клещенко, В.Владимирский, Т.Бонч-Осмоловская, Р.Арбитман, С.Шикарев, В.Губайловский
СТРУГАЦКИЕ: XXI ВЕК
Круглый стол, ответы на вопросы
обзор

СТРУГАЦКИЕ: XXI ВЕК

Опрос вела Мария Галина

К 95-летию со дня рождения Аркадия Стругацкого


Сейчас, когда прошло более 60-ти лет после выхода первых совместных книжек Аркадия и Бориса Стругацких (повести «Страна багровых туч» и «Извне»), понятно, что книги братьев фактически сформировали несколько поколений советских (и постсоветских) читателей — точно так же, как сами они предполагали благодаря гуманистической системе воспитания сформировать нового человека несостоявшегося светлого коммунистического будущего. Авторы, чье детство и отрочество прошло «в присутствии Стругацких», а нынешняя сфера деятельности так или иначе связана с фантастикой и/или педагогической и просветительской деятельностью, отвечают на вопросы «Нового мира».


1. Были ли Стругацкие художниками, исследующими натурфилософскую проблематику, или социальными мыслителями, которые в силу специфических обстоятельств вынуждены работать с художественной литературой?

2. Какие влияния русской литературы можно найти в творчестве Стругацких?

3. Какие влияния мировой классики и современной им литературы зарубежной?

4. Стругацких вполне можно назвать социальными педагогами, которые воспитали несколько поколений молодежи. В чем состояло это воспитание и влияние, оборвался ли этот процесс, и если да, то когда?

5. Определенная часть произведений Стругацких проходила по разряду «для детей и юношества». Изменилась ли с тех пор литература для этого сегмента?

6. Что для вас в наследии Стругацких сегодня кажется безусловно устаревшим, что живым и актуальным, а что — живым, но для вас совершенно неприемлемым?

www.nm1925.ru/Archive/Journal6_2020_8/Content/P...

C выдранной жаба-скриптовой защитой от копирования
cloud.mail.ru/public/xfVR/o82KHYAbN

Поскольку ссылки - дело портящееся, постепенно перетаскаю все ответы...

@темы: Перепост, Ссылки

---

Любопытно...

[silent-gluk]

Оказывается, существует автомобиль "Сталкер". Российский. Внедорожник.



Интересно, в честь книги, фильма или игры?..

Информация и картинка отсюда - zen.yandex.ru/media/ribalo4ka_rf/pochemu-vnedor...

@темы: «Пикник на обочине», Сказку сделать былью, Сталкер

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Автор - Александр Милицкий

* * *
Ю.М.

Как лист увядший, падает на душу -
та первая несмелая строка,
с которой суетливые века
не совладали, тщась ее разрушить.

И я из тех, кто, сидя у окна,
воображал порой себя пророком.
Что ж дале? Hас - не счесть, а Вы - одна.
Что толку Вам в четырнадцати строках.

Hас разбросала странная игра,
и вряд ли Бог свои отверзнет уши
и внемлет тем, кто, прячась от добра,

не доживал ни разу до утра,
и для кого полночная пора,
как лист увядший, падает на душу.

Отсюда: pascendi.livejournal.com/764892.html?thread=628...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Годовщина смерти

[silent-gluk]

Вчера было четыре года, как с нами нет Владимира Юрьевича Дьяконова (1951.08.06 - 2016.09.12), океанолога, Званцева.

Член группы "Людены", участник подготовки знаменитого ПСС (и "Неизвестных Стругацких").

Не то чтобы мы с ним дружили - слишком уж разные были мы и наши взгляды. Но мы делали одно дело (и он делу был всяко полезнее меня). А потому - я о нем помню и часто его вспоминаю...

@темы: Даты, Фэндом

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Автор - Александрита Архинчеева

* * *

Как лиcт yвядший падает на дyшy,
Так ycтье возвpащаетcя к иcтокy...
В беcплоднyю годинy cеpой cyши
Hе внемлют одинокомy пpоpокy.

Пpи неyклонном пpиближеньи к cpокy
Hа кpик из недp земли: "Воccтань и cлyшай!"
Hе отвоpятcя запеpтые yши
Тpycливо пpедающиxcя поpокy.

Толпе ленивой, злой и pавнодyшной
Hе обpеcти yтpаченные дyши,
Лишь cеpоcть возводя на пьедеcтал...

И cеpый тpyc, вдpyг cделавшиcь покоpным,
Без боя пьедеcтал ycтyпит чеpным...

Опомнитеcь, пока... Hо лиcт yпал.

Отсюда: pascendi.livejournal.com/764892.html?thread=628...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Сегодняшним нашим постом...

[silent-gluk]

...мы обязаны братскому ЖЖ-сообществу и лично ЖЖ-юзерам green_dancer ( green-dancer.livejournal.com/ ), kuzia_aka_zmey ( kuzia-aka-zmey.livejournal.com/profile ) и Дайри-юзеру Сильфида ( www.diary.ru/member/?1228620 ).

МАРИЯ ГАЛИНА: HYPERFICTION
Полдень ХХII век — от проекта к метафоре


Стругацкие — о чем я уже тут говорила — стали практически единственными культовыми авторами (культовым автором) советского и частично постсоветского культурного пространства[1] второй половины ХХ века в силу самых разных причин. Серийность и недоговоренность (в который раз сошлюсь на статью Линор Горалик[2]), конечно, сыграли свою роль, но был и еще один фактор.

Противоречивость. Алогичность.

Именно хронологические и прочие несовпадения в мире Стругацких будоражили, раздражали и заставляли многочисленную армию фэнов разрабатывать непротиворечивую систему, объяснять нестыковки ошибками интерпретаторов (а на самом деле все было совсем-совсем не так, и подсказки спрятаны вот тут и вот тут). То есть побуждали к сотворчеству, к составлению очередной новой хронологии, к догадкам и объяснениям.



Несостыковки эти известны.

Ну, например, история с гибелью и чудесным воскрешением Леонида Горбовского — любимого героя Стругацких. Вот он остается с другими обреченными на Радуге, где с двух сторон горизонта надвигается чудовищная черная стена, побочный эффект испытаний нуль-т. Вот в «Волны гасят ветер», где нуль-т уже вовсю обслуживает нужды людей будущего, он собирается умереть, ему попросту надоело жить, но передумывает, потому что перед ним разворачивается очередная волшебная история, очередная странная и величественная перспектива человечества.

Вот в «Парне из преисподней» робот Драмба рассказывает Дагу, что знал отца и деда Корнея Яшмаа, а вот в «Жуке в муравейнике» Яшмаа — подкидыш, кукушонок, посмертный сын, никакой семейной биографии у него нет и быть не может.

Казус, как уже, кажется, кто-то заметил, восходит к канонической истории с авантюристом Рокамболем, героем криминальных романов Понсона дю Террайля. Вредный автор, чтобы досадить издателю, собиравшемуся передать франшизу другим борзописцам, в финальной сцене последнего романа упихал Рокамболя связанного в стальную клетку и уронил в пучину морскую с борта корабля. Понятное дело, выручить героя из такой передряги было сложновато, нанятые авторы предлагали все более и более причудливые варианты, пока наконец издатель не сдался и не пошел на поклон к дю Террайлю. Тот принес ему новую рукопись, начинавшуюся словами «Выбравшись из пучины, Рокамболь мощными гребками поплыл к берегу». Полагаю, Стругацкие эту историю знали — или придумали заново (кстати, аналогичную карту разыграли и создатели «Шерлока»). Мол, какая, собственно, разница, как спасся Горбовский, — гадайте сами, может, чего и надумаете интересненького (и надумывали!), а вот лучше послушайте еще одну интересную историю…

Но есть и другие, более интересные несостыковки в архитектонике Мира Полдня. Например, что у нас с обитаемым космосом?

В «Возвращении», первом романе (или повести) цикла, где впервые появляется Горбовский[3], есть два потенциальных контакта с Чужими, один трагический — Охотник (в более поздней версии Поль Гнедых) убивает на планете Крукса чужого звездолетчика, приняв его за местную дичь. Обугленные останки он привозит на Землю, и его друг, чучельник (во второй версии это Лин), препарирует их и, понимая, что произошло на самом деле (Охотник пробил анестезирующей иглой кислородный баллон чужака), скрывает это от друга, который все же в конце концов догадывается, что убил разумного, отказывается от любимого дела и до конца дней мучается угрызениями совести. Вторая гипотетическая встреча происходит на благоустроенной планете Леониде, где Комов и доктор Мбога сталкиваются с биологической цивилизацией и ночью нечаянно ловят ее представителя (он, впрочем, удирает и, как он выглядит, мы до конца так и не знаем). Есть еще загадочные Странники, оставившие после себя пустые орбитальные станции (один-единственный уцелевший от Странников предмет нечаянно раздавлен Иоганном Бадером, и никто не сумел восстановить его первоначальный вид).

При расширении Мира Полдня в последующих текстах ситуация меняется. «Обитаемый остров» с его Саракшем сам по себе к Миру Полдня примыкает боком, но вот его продолжения с теми же героями — «Жук в муравейнике» и «Волны гасят ветер» — уже встраиваются в канон вплотную. А это уже значит — во вселенной Полдня появляются не едва намеченные и безусловно не антропоморфные чужие (от четверорука Крукса мало что осталось, но известно, что у него плоское, лишенное черт черное лицо с большими белыми глазами, а обитатель Леониды маленький, гладкий и скользкий — вот и все, что мы о нем знаем), а вполне себе люди с человеческой психологией и «немножко» другой историей. Саракш, Саула («Попытка к бегству»), Надежда («Жук в муравейнике»), Гиганда («Парень из преисподней») — планеты с антропоморфным разумным населением; плюс еще мир Арканара (Арканар — страна, а не планета), плюс пантиане, которых так и не смогли переселить с их обреченной планеты в «Малыше», плюс загадочные недолюди с некоей планеты в том же «Парне из преисподней» (их вроде создал некий негуманоидный разум, поэтому мы их считать не будем), но в общем и в целом вселенная Полдня стремительно антропоморфизируется.

Будь это Ойкумена Ле Гуин, это бы входило в первоначальную концепцию (Хайн, материнская цивилизация, когда-то в незапамятные времена расселил по планетам модификации Homo, а дальше само пошло). Будь это вселенная Ефремова — на здоровье, Ефремов с самого начала напористо продвигал концепцию сходства всех разумных рас, хотя и вывел на экраны Великого Кольца некоего покрытого серым пухом, с глазами как у совы, представителя дружественной цивилизации, подающего, скажем так, заявку на членство.

Будь это Ойкумена Олди — тоже годится, авторы изначально сделали ставку на «номосы», вынесенные в условный космос этнокультурные монады. Будь это вселенная Буджолд — ОК, в ней нет ничего и никого, кроме людей, расселившихся по космосу и создавших свои собственные, в том числе и модифицированные генетически общности. Но тут-то изначально была другая заявка — разумных мало, и они не такие, как мы.

А ведь есть еще тагоряне, когда-то проходившие стадию личинки, а теперь то ли модифицировавшие себя, то ли модифицированные Странниками; голованы (искусственно выведенная раса разумных собак на Саракше); негуманоиды с планеты Малыша, которых мы так и не видим… Космос Стругацких начинает прямо-таки кишеть разумными существами; причем чем дальше, тем больше в нем «настоящих людей» и тем меньше настоящих чужих. Ну, тагоряне. Ну, леонидяне (не помню, появлялись ли они еще где-то, кроме первой книги). Ну, голованы, хотя голованы несчитово, они раса искусственно выведенная. Где-то на горизонте маячат две негуманоидные расы, да еще загадочные Странники (то ли людены из последней повести присоединяются к ним, вливаются в братство разумов, как присоединяются к Сверхразуму земные дети в «Конце детства» Кларка, то ли наоборот, людены намерены этим самым Странникам, буде они где проявят себя, противостоять). Странники-то вообще ведут себя э… странно и проявляют себя везде, где нужен бог из машины, движитель сюжета: оставили после себя в «Возвращении» несколько пустых орбитальных станций, в «Попытке к бегству» — некий тоннель во времени-пространстве, из которого лезут непонятного назначения механизмы, в «Малыше» — поставили автоматическую пушку на орбите Ковчега (она-то и сбила разведывательный бот Свободного Поиска, в котором летели родители Малыша), в «Жуке в муравейнике» подбросили развитым цивилизациям по футляру-саркофагу с активными эмбрионами (видимо, в качестве проверки на вшивость), а также прорыли пространственные тоннели, куда вывели население планеты Надежда, и продолжают похищать малолетних аборигенов под видом клоунов, гигантских насекомых и магазинов игрушек.

Если посмотреть на цикл непредвзято, то мы увидим, что он описывает — при тех же героях, общем антураже и вроде бы общей, хотя и несколько запутанной хронологии — две разные вселенные. Одна с редкими негуманоидными инопланетянами и, возможно, с загадочными Странниками, другая — сплошь населенная цивилизациями homo sapiens, безусловными людьми на разных стадиях исторического прогресса, чему, кажется, никто из героев не удивляется — ну, подумаешь, еще одну цивилизацию открыли… Ну, люди и ладно, в первый раз, что ли… Поможем им немножко, продвинем дальше по пути прогресса (всем цивилизациям, заметим, по какому-то странному совпадению, до Мира Полдня еще расти и расти)… А как радовались, как волновались, ухватив за пятку неведомого аборигена на Леониде…

И обе эти вселенные накладываются друг на друга, интерферируют, разветвляются…

Причины, как всегда, лежат на поверхности.

Еще лет за десять до выхода «Возвращения» (в первой редакции оно вышло в 1962-м) отношение к братьям по разуму сложилось такое, что, мол, вот-вот. Или мы выстроим, ну, по крайней мере межпланетные космические корабли и кого-то там найдем, или они нас посетят. Тем более, в 1947-м (это всем известно) американский бизнесмен Кеннет Арнольд во время полета на своем самолете заметил цепочку из девяти летящих объектов, испускавших «жуткое синее свечение», а в 1950-м в Штатах началась вторая волна наблюдений НЛО (до выхода «Возвращения» было еще несколько таких волн: 1952-й — восток США; 1954-й — Франция; ноябрь 1957-го — запад и юго-запад США и Южная Америка; и июнь-август 1959-го — Австралия, запад Тихого океана). Понятное дело — они нас исследуют, проводят подготовительные работы и вот-вот объявят себя.

Ученые не отстают, еще в докосмическую эру (в 1959-м) запускается проект поиска внеземных цивилизаций SETI; в 1960-м Фрэнк Дрейк инициирует проект «Озма» (сигналы предполагалось искать при помощи 25-метрового радиотелескопа в Грин-Бэнк, штат Западная Вирджиния, в качестве объектов для поисков сигналов выбраны две близлежащие звезды солнечного типа — Тау Кита и Эпсилон Эридана).

Конечно, этот энтузиазм, эта детская вера нашли свое отражение в литературе и кинематографе. В 1951-м в Штатах выходит сразу два знаковых фильма — «День, когда земля остановилась» и «Нечто из иного мира» (последний — по повести Дж. Кэмпбелла), где инопланетяне прилетают к нам. Но нам-то хочется, чтобы и человечество проявило какую-то активность в этом свидании вслепую… А в 1962-м вышла на экраны технологически новаторская на тот момент «Планета бурь» по мотивам повести А. Казанцева, где много всяческих типовых на тот момент космических приключений[4] и, как и в «Возвращении» Стругацких, лишь намек на возможный контакт, лишь обещание его.

Писатели реагируют не менее живо: в 1955-м Станислав Лем пишет, пожалуй, первую коммунистическую утопию[5], где человечество отправляет в космос огромный корабль-ковчег, который таки сталкивается с разумными существами в конце своего пути, но при помощи хитрых литературных приемов автор оставляет сам контакт, а с ним и облик, и природу чужаков — за кадром (позже, уже в «Фиаско», последнем своем романе, он травестирует, выворачивает наизнанку эпизод с контактом из «Магелланова облака»).

Но, так или иначе, все ждут. Вот-вот… ну, еще немного. Но вот-вот.

Неудивительно, что почти одновременно с «Возвращением» выходят еще две истории о контакте: пожалуй, первая после «Аэлиты» отечественная космоопера — «На оранжевой планете» Леонида Оношко (1959) и трилогия Георгия Мартынова «Звездоплаватели» (1960)[6].

Роман Оношко напрямую наследует «Аэлите» — экзотика и приключения. Прекрасная венерианка, представительница симпатичного и вполне продвинутого местного населения, влюбляется в космонавта Сергея, у которого на Земле остались жена и сыновья-близнецы, ну, он ее, как водится у командировочных, на Землю с собой не увозит, хотя она бежит, бежит, бежит за улетающим звездолетом… Заодно спутник Сергея, пожилой и солидный, нанюхавшись дурманного аромата гигантской орхидеи-мухоловки, попадает в плен к злобным крючконосым карликам-ямурам, эмигрировавшим на Венеру со спутника планеты (как, у Венеры нет спутника? — так потому и нет, что карлики его предварительно разрушили в братоубийственных войнах). Ямуры ставят над пленником Антигуманный Зловещий Эксперимент, после чего он начинает видеть не только глазами, но и затылком — непонятно, зачем это злодеям надо, возможно, они врачи-убийцы или что-то вроде того… Его потом, понятное дело, спасают, и затылком он видеть перестает (а зря, у Булычева на этой же идее построен прекрасный психологический рассказ «Глаз»). Венерианская возлюбленная Сергея тоже ставит биологические опыты, но хорошие, мичуринские. Словом, мы имеем простодушную космическую оперу, как у Гамильтона, только нашу, хорошую (древнее капище со светящимися скульптурами Страшных Ящеров там тоже есть).

«Звездоплаватели» в этом смысле занимают промежуточное положение — уже не космоопера, безусловно фантастика, но еще не совсем «новая фантастика». Начинаясь в точности как «Страна багровых туч» Стругацких (герой, подобно Алексею Быкову Стругацких, — «приглашенный со стороны» на космический корабль специалист, на сей раз кинооператор), она, по крайней мере поначалу, постепенно приобретает черты шпионско-приключенческого романа с участием коварных и неблагодарных американских исследователей Марса[7]. Однако если на Марсе космонавты сталкиваются только с малоприятной шестиногой фауной, нападающей на вездеход, то уже на Венере из второй части трилогии («Сестра Земли»), они находят рептилоподобных венериан на низкой стадии развития (никаких черноволосых красоток в бриджах, отличившихся в области мичуринской агробиологии); природа подарила им три глаза, как простодушно замечает один из героев, поскольку над Венерой всегда висят тяжелые плотные тучи и вообще темновато… И — тут у читателя замирает сердце — тут же, на Венере, обнаруживаются следы Настоящих Пришельцев — высокоразвитой цивилизации (они-то слегка и продвинули рептилоидов по эволюционной лестнице). И, да, в третьей части мы после долгих перипетий, следуя ряду подсказок, попадаем в законсервированное на Южном Полюсе хранилище информации, где нас приветствует голографическое (такого слова тогда еще не было) изображение хрупкого, большеголового, большеглазого, светловолосого гуманоида в черном трико, и он рассказывает нам — а мы понимаем! — что он был обитателем планеты Фаэтон, расположенной когда-то между Марсом и Юпитером, что ученые Фаэтона, узнав, что планета вот-вот будет разорвана приливными силами Юпитера, успели эвакуировать население к Веге, но некоторые ученые предпочли остаться и умереть здесь, в родной Системе, подготовив все для развития других рас, других разумов… Но самих фаэтонцев в этом романе мы не встречаем — позже в «Госте из бездны» (1961) Мартынов напишет о воссоединении двух цивилизаций.

Кстати, «Гость из бездны» построен на том же приеме, что и «Возвращение», — только вместо простодушного Кандида-Кондратьева, космонавта из (уже альтернативного) 91-го, чей корабль по случайности преодолел пространственно-временной барьер и был выброшен в будущее, прекрасный новый мир наблюдает воскрешенный учеными будущего ленинградец Волгин. Будущее это, кстати, очень похоже на Мир Полдня — и парками на месте бывших мегаполисов, и демократичным воздушным транспортом, и... э… смартфонами (тут они называются телеофы)[8], и применением биотехники (тех же киберов Стругацких) для «грязной» работы, и отсутствием государственных границ — и государств как таковых… Даже тем, что языки международного общения тут русский и китайский. И, конечно, торжеством коммунизма, но это само собой разумеется. Впрочем, в «Госте из бездны» люди будущего совершенней физически и умственно, чем Волгин, и это доставляет ему немало душевных терзаний, вообще адаптируется он гораздо труднее и болезненнее, чем тот же Кондратьев.

Если вернуться к нашей теме, то получится, пожалуй, что «Возвращение», по крайней мере в этом аспекте, следует не столько за Иваном Ефремовым с его могучим братством разумов, но за «Звездоплавателями», главный посыл которых гораздо скромнее — вот-вот мы кого-нибудь найдем. Ну да, уточняют Стругацкие, возможно, не на Венере, возможно, даже не в Солнечной системе. Хотя в Солнечной системе наверняка найдутся их следы (марсианские пиявки не зря нападают на двуногих прямоходящих, к тому же два спутника Марса — искусственные, оставленные загадочными Странниками — точь-в-точь законсервированные артефакты фаэтонцев).

Этим напряженным ожиданием, этим предощущением чуда и наполнены страницы «Возвращения». Вот пустые самосветящиеся коридоры искусственных спутников Марса и планеты Владиславы. Вот странные пустынные пастбища Леониды. Вот он, контакт, еще немножко — и состоится. Вот мы его схватили, но он был голый, скользкий, мокрый и убежал. Вот он, но мы его, ах, какая жалость, нечаянно пристрелили, и теперь даже не знаем, кто он был. Так, четверорук трехпалый с планеты Крукса.

Собственно, «Возвращение» — единственный текст из всего цикла, где нет скрытого месседжа. Сверхидеи. Это роман про то, как мы бы хотели, чтобы было устроено наше будущее… Что само по себе, конечно, немало. Это, в сущности говоря, проект, цель которого — показать глазами чужака, простодушного, симпатичный человечный вариант будущего, частично в пику модели Ивана Ефремова — его новые люди, конечно, хороши, физически совершенны, вдумчивы, всесторонне развиты и к тому же танцевать любят (почему-то Ефремов этому виду искусства уделял особое внимание), но и нашим нынешним будущее вполне по мерке, особенно всяким научным сотрудникам и тем, кого тогда называли итээровцами. Недаром Кондратьев и Славин так легко приспособились к новой жизни (а вот Волгин Мартынова — нет). «Возвращение» как раз об этом. И немножко про инопланетян. Их мало, они загадочны, вселенная почти пуста, но надежда всегда есть.

А дальше что? А дальше происходит вот что.

Лето 1965-го в США отмечено очередным пиком наблюдений НЛО, на сей раз бум длится очень долго, целый год — до лета 1966-го, постепенно перемещаясь с западного на восточное побережье. В 1968-м Эрик Фон Деникен издает (на немецком) «Воспоминания о будущем» — о возможном палеоконтакте. Тогда же выходит на экраны «Космическая Одиссея» Стэнли Кубрика (опять артефакт, оставленный сверхразумом и в свое время инициировавший развитие человечества, как же без него) и в печать — один из лучших романов на ту же тему — «Голос Неба» Станислава Лема. К 1971-му, когда Казанцев по кусочку начинает печатать своих «Фаэтов» — опять про взорвавшийся Фаэтон, — инопланетяне становятся общим местом… Писать про то, как очередные космонавты из коммунистического будущего в очередной раз встретились на планете Ноунейм с очередным разумным тараканом, как-то неловко… Нужно что-то другое.

Но... грех бросать такую удобную и проработанную декорацию. И таких симпатичных героев. Что показательно, исчезают центральные персонажи «Возвращения» — сам Сергей Кондратьев и его напарник Евгений Славин (еврей, что несколько нетипично). Остаются Горбовский и двое из Аньюдинской четверки — Геннадий Комов и Атос-Сидоров. В «Далекой Радуге» в качестве проходных персонажей мелькают Перси Диксон и Марк Валькенштейн, в «Малыше», «Жуке в муравейнике» и «Волны гасят ветер» упоминается Август-Иоганн Бадер, «руина героической эпохи», но они скорее маркируют предполагаемую целостность цикла, такие вешки для фэнов — да, да, мир тот же, вот же те же самые люди… А теперь мы, раз вы уже поняли, где мы и что мы, расскажем вам совсем другую историю (с).

Ну ладно, если с инопланетянами не сложилось, о чем тогда писать?

Да о чем угодно.

О том, может ли ценой контакта двух рас быть слезинка обиженного ребенка («Малыш»).

О том, что страшного и необратимого нравственного выбора нельзя избежать даже в светлом будущем («Далекая Радуга»).

Опять о том, можно ли построить светлое будущее ценой слезинки ребенка и какие фатальные последствия могут быть у неверного нравственного выбора («Жук в муравейнике»).

О том, что от судьбы (и от нравственного выбора) бежать некуда, поскольку твой рок найдет тебя даже за тысячи световых лет («Попытка к бегству»).

О том, что промыть мозги человеку можно, но не навсегда, и вот тогда-то, когда он прозреет, перед ним встанет страшный нравственный выбор там, где раньше было все просто и понятно («Парень из преисподней»).

В общем, похоже, Стругацкие в привычных декорациях рассказывают в разных версиях одну и ту же историю, и она вовсе не про то, как молодая космолетчица едва не ухватила за пятку представителя чуждой цивилизации. Нет больше космолетчиц. И представителей чуждых цивилизаций тоже нет.

Есть только мы.

Бесконечное множество зеркал, и везде — мы.

Этот месседж появляется едва ли не против воли авторов, вот они решают вроде бы: а давай наконец отвяжемся и напишем о приключениях нашего человека в средневековом мире, что-то вроде твеновского «Янки…» или «Трех мушкетеров», и пусть там будут придворные интриги, прекрасные дамы, дуэли на шпагах и эпоха великих географических открытий… В результате получается история о нравственном выборе хорошего человека, которому запретили делать нравственный выбор, но он все равно его сделал. А заодно и о том, как легко обрушивается во хтонь и мракобесие любое с виду благополучное общество — достаточно одного-единственного не самого умного интригана, а дальше само пойдет: катиться вниз легче, чем карабкаться вверх.

Или: а давай наконец напишем веселую подростковую повесть, как прекраснодушный лопушок из будущего попал, ну, примерно к нам, только еще похуже, поскольку глобальная атомная война уже была, а космических полетов не было и не предвидится, а значит бежать некуда, даже в перспективе… И пусть этот лопушок имеет определенные скиллы, потому что иначе как ему выжить? — но ничего-ничего не соображает, но постепенно начинает, значит, соображать и спасает человечество. Одним словом, роман взросления напишем… А получается история о нравственном выборе и чистых руках — а заодно метафора такой мощи, что противоположные стороны в споре о том, кто больший патриот, до сих пор размахивают ею как дубинкой, крича про зомбированного башнями оппонента.

Я к чему это говорю? А к тому, что выстраивать вменяемую, непротиворечивую хронологию мира Полдня и пытаться объяснить несостыковки в его конструкции попросту бесполезно. Мир Полдня кончился вместе с первой книгой и в общем и в целом остался там, где остался роман «Звездоплаватели», — в истории фантастики 60-х. Вместе с ним кончились инопланетяне, возможность контакта, большой космос и всякие другие приятные штуки. Дальше подделка, оборотень, нравоучение под маской приключения. Или, если выражаться более корректно, художественная метафора. Потому-то инопланетян нет. А есть люди, и никуда от них не деться. А значит, и Полдня как такового нет, он муляж, искусственная конструкция, выдумка — в «Белом ферзе» нам едва не рассказали об этом открыто. Но, кажется, пожалели. Хотя какие-то намеки и подбросили.

Вместо этого рассказали другую последнюю историю — историю о том, что все в конце концов уладится («Волны гасят ветер»).



1 В частности, вот здесь: Мария Галина: Hyperfiction. Читатель как писатель, или Как расширяются литературные миры. — «Новый мир», 2018, № 8.

2 Линор Горалик. Как размножаются Малфои. — «Новый мир», 2003, № 12.

3 Фэны меня поправят, он появляется раньше в рассказе «Частные предположения» (1959) (по крайней мере появляется его фамилия, но нигде нет подтверждений, что это тот самый Горбовский — возможно, авторам просто понравилась фамилия).

4 Тут интересно появление международного космического экипажа (СССР/США); в «Звездоплавателях», о которых будет ниже, этот мотив трансформируется в «космическую гонку», а потом в «космическую взаимопомощь».

5 См. также: Мария Галина: Hyperfiction. Теплое Ламповое будущее. «Магелланово облако» Станислава Лема — полузабытая утопия. — «Новый мир», 2018, № 6.

6 Точнее, в полном объеме; первая часть, «220 дней на звездолете» (первоначальное название «Мир угасшей жизни») вышла в 1955-м, «Сестра Земли» — в 1959-м, а «Наследство фаэтонцев» — в 1960-м. Полностью трилогия вышла в 1960 году в «Лениздате».

7 Во второй редакции второй части романа героев спасает английский звездолет «Принц Уэльский», так что не так все плохо у англосаксов со спортивным духом товарищества и взаимопомощи.

8 Дотошные рецензенты «Фантлаба» отмечают, что именно в «Госте из бездны» в советской фантастике впервые появилась мобильная связь:

«Для вызова нужного человека достаточно было вынуть телеоф из кармана и назвать номер. Сигналом вызова служил звук, похожий на гудение зуммера. При разговоре аппарат находился в руке и, чтобы слышать, его не надо было прикладывать к уху. Кроме нужного разговора, никакие другие слышны не были, так как каждый номер имел свою строго определенную длину волны.

В своем теперешнем виде карманный телеоф появился совсем недавно. Всего десять лет тому назад он имел, подобно стационарному, циферблат, и для вызова приходилось нажимать кнопки.

Когда Волгин впервые познакомился с этими аппаратами, он спросил Люция, какова дальность их действия.

— Достаточная для связи с любым человеком, — ответил Люций, — независимо от того, в какой точке на Земле он находится».

Отсюда: ru-strygackie.livejournal.com/1008533.html?view... , www.nm1925.ru/Archive/Journal6_2020_8/Content/P...

@темы: «Волны гасят ветер», «Жук в муравейнике», «Далёкая Радуга», Попытка к бегству, Критика, «Малыш», «Страна багровых туч», Парень из преисподней, «Обитаемый остров», Возвращение (Полдень XXII век), Ссылки

---

Любопытно...

[silent-gluk]

На сайте журнала "Новый мир" выложен обзор Марии Галиной из серии HYPERFICTION [Полдень ХХII век — от проекта к метафоре] - www.nm1925.ru/Archive/Journal6_2020_8/Content/P...

Вытащить текст сюда не удается...

За информацию спасибо братскому сообществу с мейл.ру и лично Альфии К. - my.mail.ru/community/abs/501244105A5FCDAE.html

@темы: Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Автор - Игорь Жук

* * *

Как лист увядший, падает на душу
Холодный гpуз сомнений запоздалых.
Я так нетеpпеливо ожидал их,
Так что ж сегодня пеpед ними тpушу?

Hе оттого ль, что в их значеньи стpогом,
Котоpое весь миp пеpеиначит,
Я ощутил, как мало быть здесь богом,
А человеком быть как много значит?!

Hо, бог мой, оглянись, утpи слезины,
Hе плачь о нас, ведь мы еще не люди,
Мы только тени тех твоих оpудий,
Котоpые ты вылепил из глины...

Мы тени, только тени - и не боле,
Банальная метафоpа поэта.
Сгустилась тьма до одуpи, до боли,
Hо тень есть пpизнак появленья света.

И я лежу немою тенью слога,
Свыкаюсь с тем, что свет мне не увидеть,
Касаюсь головой ладоней бога,
Обученного нами ненавидеть...

И я кpичу: "Оставь нас, злобных малых!
Пpости, я лживый хpам надежд pазpушу..."
И гpустный гpуз сомнений запоздалых,
Как лист увядший, падает на душу....

Отсюда: pascendi.livejournal.com/764892.html?thread=628...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

8 сентября

[silent-gluk]

79-я годовщина начала блокады Ленинграда.

В Петербурге в позапрошлом году - не знаю, как в этом - зачитывали имена погибших в блокаду ( www.leningrad1941.ru/ ).

Ну а мы вспомним двоих, чьи имена в списках есть.

Стругацкая Евгения Ароновна, 1872 г. р. Место проживания: пр. Карла Маркса, д. 4, кв. 16. Дата смерти: январь 1942. Место захоронения: Пискаревское кладб. (Блокада, т. 29)

( visz.nlr.ru/blockade )


3970. СТРУГАЦКИЙ Натал Залманович 50 лет г. Ленинград, пр. К. Маркса, д. 4, кв. 16 07.02.42 г. Вологда ВГА ЗАГС, 42-2С-955 Гл. библиотекарь гос. публ. библ. (номер в списке - ФИО - возраст - место проживания - дата смерти - место захоронения - источник сведений - примечание).

( www.booksite.ru/fulltext/rekviem/text.pdf )

"Вот уже брат с отцом снесли по обледенелой лестнице и сложили в штабель трупов во дворе тело бабушки, Евгении Романовны, зашитое в старые простыни… Вот и отца похоронили в братской могиле где-то на Пискаревке, и угрюмый водитель, пряча небритое лицо от режущего ветра, прошелся асфальтовым катком взад и вперед по окоченевшим трупам, утрамбовывая их, чтобы в одну могилу поместилось побольше…"

@темы: Даты, История, Семья, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Автор - Сергей Бережной

СОНЕТ ЦУРЭНА

Как лист увядший, падает на душу
Последний шепот гибнущей волны...
Я сброшен с берегов родной страны -
Волна из моря изгнана на сушу.

Но бегства беспощадного позора
Я не стыжусь уже с недавних пор:
Когда окрашен кровью приговор,
Грешно того стыдиться приговора.

Благословляю вас, певцы другие,
Достойные Отечества оков!
Мертв храм, в котором нет еретиков -
И вечен храм, чье имя - Ностальгия.

В нем пастырь - Смерть.
Здесь путники нагие
Взыскуют отпущения грехов...

Отсюда: pascendi.livejournal.com/764892.html?thread=628...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно...

[silent-gluk]

В.Владимирский пишет:

Хорошие новости: вместе с платформой «Bookmate» мы запустили сборник «Мир без Стругацких». Эксперимент с нарративом, проект, важный для меня и, надеюсь, небезынтересный для читателей – хотя, говорят, постмодернистские опыты сейчас не в моде, в моде сверхновая искренность и переживание травмы (не спрашивайте). В чем важность этого проекта, при чем тут Стругацкие, какие референсы мы использовали – кратко рассказываю в предисловии. Читаем под катом или по ссылке на "Букмейте". Да, знаю, кого-то этот проект доведет до истерики – мы к этому готовы и даже ожидаем. Здесь добавлю, что на сайте уже опубликованы рассказы Алексея Сальникова «Юрий Коваль. Катамант» и Ники Батхен «Варлам Шаламов. Страна Уран». В планах – Эдуард Веркин, Сергей Кузнецов, Владимир Березин и многие другие. Ждите. И подписывайтесь, да.

Читать сборник на “Букмейте”.

И да — новые рассказы будут появляться на сайте дважды в неделю, по вторникам и пятницам.

UPD. Отвечаю на вопрос будет ли книга. Да, в планах есть издание традиционной бумажной версии. Книга определенно будет. Но пока все это планы отдаленные. Первые полгода после публикации последнего рассказа (точнее, небольшой повести «Александра Галича» сборник будет доступен только в «Букмейте» (и, возможно, у кого-то из партнеров — но тоже в электронном формате). За это время определимся с издателем. На бумажную публикацию с авторами будут заключаться отдельные договоры. Меня, конечно, больше всего привлекает РЕШ, но заинтересует ли Шубину и Ко проект, уже опубликованный в интернете — отдельный вопрос. Короче, будет, но не скоро.

Не время для учеников

От составителя

Антология, которую вы сейчас читаете, — дань уважения советской фантастике и в то же время своего рода ревизия, попытка переосмыслить ее роль и место в литературе второй половины XX века в целом. Несмотря на слом иерархий и распад канона, в массовом сознании фантастика по-прежнему остается литературой третьесортной, прозой, «которую жулики пишут для идиотов», по выражению одного чиновника 1960-х. Между тем ее роль в формировании советского мифа сложно переоценить. Фантасты внесли существенный вклад в создание уникальной цивилизации, устремленнойв будущее, демонизирующей прошлое и безразличной к настоящему: «Затянем пояса, товарищи, зато наши дети будут жить при коммунизме!» Некоторые читатели до сих пор поминают этих авторов добрым словом, другие никак не могут простить обманутые надежды.

Но что если бы в один прекрасный день вагонетка советской фантастики свернула на иные рельсы, а в авангарде жанровой литературы встали совсем другие писатели? Кто-нибудь из тех, чьи имена не принято связывать с научной фантастикой — или тот, кто наравне с фантастикой сочинял произведения других жанров? Фазиль Искандер, Юрий Коваль, Василий Шукшин — или, чем черт не шутит, даже Варлам Шаламов? Как изменился бы облик советской литературы, какие новые темы, мотивы, интонации и смыслы в ней появились бы?

В нашей антологии эти несбывшиеся альтернативные варианты исследуют недавний лауреат «Национального бестселлера» Алексей Сальников и финалист «Просветителя» Елена Клещенко, номинант «НОСа» и «Большой книги» Сергей Кузнецов, неоднократный обладатель «Заветной мечты» Эдуард Веркин, лауреат «Книгуру» и финалист премии «Ясная Поляна» Владимир Березин и многие другие: писатели с разным мировоззрением, разным стилем, литераторы, которых объединяет азарт естествоиспытателей и готовность заглянуть за грань «реальности, данной нам в ощущениях». Путешествие предстоит долгое, опасное, но увлекательное — присоединяйтесь, дорогие читатели!

Не откладывая в долгий ящик сразу ответим на несколько вопросов, которые могут возникнуть у тех, кто наберется мужества и рискнет заглянуть дальше предисловия.

Почему Стругацкие?

Ответ очевиден: именно с братьями Стругацкими в первую очередь ассоциируется советская фантастика второй половины XX века. Именно они оказались в авангарде научной фантастики 1960–1980-х, более того: АБС до сих пор остаются самыми читаемыми и самыми обсуждаемыми авторами своего поколения. Мы говорим «Стругацкие», подразумеваем «советская фантастика». Говорим «советская фантастика», подразумеваем «Стругацкие». Представить, какой стала бы наша фантастика, если бы волей случая феномен АБС не состоялся, — серьезный вызов и непростая задача для писателя, но тем интереснее найти ее решение.

По какому принципу выбирали авторов антологии?

Мы обратились к писателям, ценящим вклад братьев Стругацких в отечественную литературу, знакомым с традициями советской фантастики, но в то же время не относящимся к числу учеников, прямых продолжателей линии АБС. С глубоким сожалением нам пришлось отказаться от мысли привлечь участников ленинградского-петербургского семинара Б. Н. Стругацкого, «выпускников» семинаров 1980-х в Малеевке и Дубултах, заслуженных представителей «четвертой волны»: именно взгляд со стороны, извне дает надежду на самые неожиданные и интересные результаты.

Как построены рассказы сборника?

Каждый рассказ в нашей антологии разделен на две части. Первая — выдержка из альтернативной «Википедии» (точнее, из альтернативных «Википедий», где рассказывается в числе прочего и о том, почему расстановка сил в советской фантастике разительно изменилась, а место АБС заняли совсем другие персонажи. Вторая часть — попытка воссоздать эту альтернативную фантастику, свободную от влияния Стругацких и следующую абсолютно иным традициям.

Помните ли вы о предшественниках, использовавших похожий прием?

Конечно помним. И не поленимся их перечислить. Первый по хронологии — Рустам Святославович Кац (под этим псевдонимом выступает саратовский писатель и критик Роман Арбитман) со своей альтернативно-исторической псевдомонографией «История советской фантастики» (1993): автор в подробностях описывает, как в СССР 1930-х научная фантастика заняла место социалистического реализма в роли главенствующего метода советской литературы — и что из этого в итоге получилось. Пять лет спустя, в 1996-м, в США вышла антология «War of the Worlds. Global Dispatches» под редакцией Кевина Андерсона, приуроченная к юбилею «Войны миров» Герберта Уэллса: в этой книге собраны рассказы англо-американских фантастов, написанные от имени великих исторических персон — Жюля Верна, Альберта Эйнштейна, Теодора Рузвельта, Марка Твена, Пабло Пикассо, Льва Толстого и Иосифа Сталина (в соавторстве), ставших свидетелями и участниками марсианского вторжения на Землю. В том же 1996 году в Санкт-Петербурге стартовала серия антологий под редакцией Андрея Черткова «Время учеников», включавшая «свободные фантазии на тему миров братьев Стругацких», написанные современными российскими фантастами — от Михаила Успенского и Андрея Лазарчука до Сергея Лукьяненко. Завершает список референсов антология «Классициум», подготовленная в 2011 году Ярославом Веровым и Игорем Минаковым, — сборник стилизаций, взгляд на Солнечную систему, устроенную по лекалам ранней научной фантастики, с точки зрения классиков мировой литературы — от Эрнеста Хемингуэя и Владимира Набокова до Исаака Бабеля и Иосифа Бродского.

Не кажется ли вам эта затея провокационной и оскорбительной для памяти Стругацких?

Оскорбительной — определенно нет. Вместе и порознь АБС неоднократно выступали против подражательности, прямолинейного заимствования стиля и попыток «перестругачить Стругацких», призывали как можно реже оглядываться на их книги. В этом смысле наша антология вполне отвечает задачам, которые, по мнению Стругацких, стояли перед отечественной фантастикой. Что же до провокационности — хорошая провокация на литературном поле будит разум и будоражит воображение. Надеемся, наша шалость удалась — но об этом предстоит судить уже читателям.

Составитель Василий Владимирский

Отсюда: www.fantlab.ru/blogarticle68596

@темы: Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Автор - Ирина Шубина

ПРОЩАЛЬНЫЙ СОНЕТ ЦУРЭНА

Как лист увядший, падает на душу
Из старой книги вырванный листок.
Настала осень мира. Злая стужа
Уже переступила наш порог.

Я падал под колеса, но не смог
Зловещей колесницы бег нарушить.
Что перед нею вязь словесных кружев
И на листе увядшем жилки строк?

Как страшно знать, что сбудется потом!
Как страшно жить! Как страшно знать о том,
Что ход времен сильнее человека!

Грядет зима под свист лихих ветров,
И жирный пепел будущих костров
Укроет мир застывший черным снегом.

Отсюда: pascendi.livejournal.com/764892.html?thread=628...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

День рождения

[silent-gluk]

Сегодня день рождения отмечает Светлана Бондаренко (ЖЖ-юзер umklaydet1 - umklaydet1.livejournal.com/ ), участник группы "Людены", автор концепции, главный редактор и составитель Полного собрания сочинений Стругацких, текстолог.

Поздравляем ее и желаем здоровья, спокойной мирной жизни (Светлана из Донецка) и - эгоистично - многих новых открытий на ниве текстологии и не только! Спасибо ей за ее труд!

@темы: Даты, Фэндом

---

[silent-gluk]

Автор - Ирина Шубина

ПОРА ПРОЩАТЬСЯ

Как лист увядший падает на душу,
Как дождь с размаху хлещет по стене...
Пора прощаться. Этот мир недужен,
Иль дело в нас, но только счастья нет.

Пора прощаться, уходить вовне,
На волю, вон отсюда, прочь, наружу,
Надеясь этой выходкой нарушить
Условье равновесия теней

И вырваться из зыбкой паутины.
Но счастья нет. Чужие палестины
Иль наши - все равно. Земля людей

Пропитана осеннею печалью.
Мир на исходе, а октябрь в начале,
И льется долгий дождь, и тает день.

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

[silent-gluk]

Статья из "Известий", посвященная юбилею А.Н.Стругацкого.

КУЛЬТУРА

28 августа 2020, 10:00

Стремление стать: как бывший офицер изменил русскую фантастику

95 лет назад родился Аркадий Стругацкий

Игорь Литвиненко

Фото: Global Look Press/Mikhail Baranov

95 лет назад родился Аркадий Стругацкий, главный, наряду с братом Борисом, русский фантаст всех времен, автор (вернее, конечно, соавтор) «Пикника на обочине», «Трудно быть богом», «Обитаемого острова», «Понедельник начинается в субботу». Как бывший офицер Советской Армии и переводчик с японского навсегда изменил целый жанр отечественной литературы — в материале «Известий».

На войне как на войне

Вопрос о распределении обязанностей в литературных дуэтах всегда интриговал и будет интриговать поклонников. Обычно писатели отшучиваются (классическое «Как братья Гонкуры, Эдмонд бегает по редакциям, а Жюль стережет рукопись, чтоб не украли знакомые», но в случае со Стругацкими все не так. В конце 1990-х годов Борис Стругацкий написал «Комментарии к пройденному», подробную автобиографию их творческого союза. О роли старшего брата написано чуть ли в первом абзаце. «Если бы не фантастическая энергия АН, если бы не отчаянное его стремление выбиться, прорваться, с т а т ь, — никогда бы не было братьев Стругацких».

Аркадий Стругацкий родился далеко от их родного с братом Ленинграда, в Батуми, где его отец-журналист редактировал местную газету. Впрочем, в Питер семья Стругацких перебралась год спустя. Отец сменил немало занятий: был мелким партийным чиновником, работал в Русском музее и в Публичной библиотеке. Мать, наоборот, всю жизнь проработала учительницей русского языка.

Фото: ИТАР-ТАСС

Писатели Аркадий и Борис Стругацкие

Когда началась война и блокада, семья оказалась разделенной: заболевший Борис и мать остались в осажденном городе, Аркадий и отец эвакуировались. Доехали, впрочем, только до Вологды, где 17-летний сын похоронил родителя в братской могиле.

Жизнь братьев Стругацких, если верить все тому же «Комментарию», «отнюдь не изобиловала (&hellip ни увлекательными приключениями, ни загадочными событиями, ни социально-значимыми поступками». Здесь больше скромности автора, нежели исторической правды (сам БН, как известно, был не далек от диссидентских кругов Ленинграда).

Аркадий Стругацкий в 18 лет вывез из блокадного Ленинграда брата и мать, а вскоре поступил в военное училище. Повоевать ему, однако, не пришлось — сразу после училища его направили в Институт военных переводчиков, учить японский язык. Чужая воля, решавшая за молодого человека его будущее, оказалась в итоге слабее воли самого человека — в армии Стругацкий прослужил больше 10 лет, но выбрал совершенно иной путь.

Однако японский язык сыграл в жизни писателя огромную роль, погрузив его в малознакомую тогдашнему советскому обывателю культуру, напитав ее аллюзиями и культурными кодами и в конце концов оказав значительное влияние не только на человека по имени Аркадий Стругацкий, но на писателей «братьев Стругацких».

«Долой жюльверновщину»

Писать фантастику он начал еще в школе (дело совершенно обычное), но первые осознанные литературные опыты совпали с увольнением из армии и жизненным перепутьем. В 1956 году Стругацкий дебютирует повестью «Пепел Бикини» — антиамериканской алармистской агиткой, написанной в соавторстве, но с не братом, а с армейским сослуживцем. Писатель Аркадий Стругацкий появился в тот же момент, когда и писатель Борис Стругацкий: естественная человеческая близость братьев (несмотря на восьмилетнюю разницу в возрасте) переросла в идеальный творческий альянс.

Этот путь не был торным. Вот как описывает Борис Стругацкий процесс завершения их первой повести «Страна багровых туч»: «К декабрю ничего не было готово. АН привез с собою черновик второй части, ознакомился с жалкими плодами деятельности БН и сказал: «Так. Вот машинка, вот бумага, садись и пиши третью часть. А я буду лежать вот на этом диване и читать «Порт-Артур». Я — в отпуске».

Конечно, химия творчества есть тайна, но не будет большой натяжкой предположить, что в союзе Стругацких старший брат — хотя бы в силу возраста — был моральным лидером и идеологом. Он, разумеется, не учил младшего писать — их литературный опыт быстро сравнялся. Но именно Аркадий Стругацкий первым понял, что если они хотят действительно «выбиться, прорваться, с т а т ь», то последнее, что им нужно для этого делать, — становиться нормальными хорошими научными фантастами.

Фото: РИА Новости/А. Моклецов

Кредо писателей Стругацких он формулирует еще в 1959 году: «Наши произведения должны быть занимательными не только и не столько по своей идее — пусть идея уже десять раз прежде обсасывалась дураками — сколько по а) широте и легкости изложения научного материала; «долой жульверновщину», надо искать очень точные, короткие умные формулировки, рассчитанные на развитого ученика десятого класса; б) по хорошему языку автора и разнообразному языку героев; в) по разумной смелости введения в повествование предположений «на грани возможного» в области природы и техники и по строжайшему реализму в поступках и поведении героев; г) по смелому, смелому и еще раз смелому обращению к любым жанрам, какие покажутся приемлемыми в ходе повести для лучшего изображения той или иной ситуации. Не бояться легкой сентиментальности в одном месте, грубого авантюризма в другом, небольшого философствования в третьем, любовного бесстыдства в четвертом и т. д. Такая смесь жанров должна придать вещи еще больший привкус необычайного. А разве необычайное — не наша основная тема?»

Вроде бы всё очевидно до банальности — но попробуй отлей такие чеканные определения.

Другая литература

Думается, не стоит напомнить о том, что написали братья Стругацкие и какую славу в итоге обрели. Их книги — большинство во всяком случае — не устарели ни морально, ни технически, ни творчески, по-прежнему переиздаются, раскупаются и экранизируются.

Став в начале 1960-х профессиональным писателем (до этого он работал редактором — в том числе и в «Детгизе», в котором Стругацкие издавались; неплохой менеджерский ход, выражаясь современным языком), Аркадий Стругацкий прожил внешне скучную жизнь популярного советского писателя. Раз в год — съезд с братом в дом творчества в Комарове, упорная, тяжелая работа над очередным романом, затем — еще более тяжелая и упорная работа над его продвижением в издательстве.

Фото: commons.wikimedia.org

Аркадий и Борис Стругацкие

Но была и активная общественная жизнь — пускай и в рамках собственного цеха. Шестидесятник по убеждениям, он остро переживал косности и глупости своего времени. Когда на очередном писательском собрании фантаст Александр Казанцев, человек обласканный властью и преданный ей настолько, что его зачастую несло впереди паровоза, назвал одного из коллег фашистом, Стругацкий не молчал ни секунды. «При всем моем уважении к Александру Петровичу я решительно протестую. Альтова можно любить и не любить, я сам его не очень люблю, но подумайте, что вы говорите. Альтов — фашист! Это же ярлык, это же стенографируется, мы не в пивной сидим, это черт знает что, это просто непорядочно!»

Конечно, это и близко не было похоже на безукоризненно гладкую карьеру. Писалось трудно, иногда — мучительно. Неравноценность всего наследия Стругацких уже давно не является сколько-нибудь серьезным вопросом. Есть и пуристическая точка зрения, ограничивающая золотой век их прозы всего-то одним десятилетием, с «Возвращения» (1961) до «Пикника на обочине» (1972). Оставим эти дискуссии фанатам и литературоведам.

Писательский век Аркадия Стругацкого по любым меркам получился недолгим — три с половиной десятилетия. Но этого хватило, чтобы совершенно изменить русскую фантастику, которая выросла из покорения космоса и строительства коммунизма и навсегда позабыла и то и другое, заговорив о вещах, ранее немыслимых: моральном релятивизме и экологии, любви и ответственности за будущее, предопределении и муках творчества, Боге и свободе.

Отсюда: iz.ru/1053538/igor-litvinenko/stremlenie-stat-k...

А вот здесь - pledgetimes.com/striving-to-become-how-a-former... - перевод на английский.

Информация отсюда: fantlab.ru/forum/forum14page1/topic2448page1598...

@темы: А.Стругацкий, Понедельник начинается в субботу, «Пикник на обочине», «Страна багровых туч», Б.Стругацкий, Комментарии к пройденному, «Трудно быть богом», «Обитаемый остров», «Полдень, XXII век», Возвращение (Полдень XXII век), Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Автор - Ирина Шубина

ПЕРЕВОДЧИКУ

«Как лист увядший падает на душу» –
Знакомая печальная строка.
Не слушай сказок! Ничего не слушай
Про Арканар, Соан и Ирукан!

Но звуками чужого языка
Средь бела дня внезапно ты разбужен,
И никакой словарь тебе не нужен,
И тянется к перу твоя рука...

Ты обречен переводить Цурэна.
И эту честь, которой знаешь цену,
С другими обреченными деля,

Переводи – бестрепетно и честно,
И верь, что одному тебе известно,
Что за слова кричал он с корабля...

Отсюда: pascendi.livejournal.com/764892.html?thread=628...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно...

[silent-gluk]

Вышел августовский номер "Нового мира". В нем эхотаг:

Стругацкие: XXI век: К 95-летию со дня рождения Аркадия Стругацкого. На вопросы "Нового мира" отвечают: Сергей Кузнецов, Шамиль Идиатуллин, Леонид Каганов, Анна Голубкова, Андрей Хуснутдинов, Елена Клещенко, Василий Владимирский, Татьяна Бонч-Осмоловская, Роман Арбитман, Сергей Шикарев, Владимир Губайловский. Опрос вела Мария Галина.

"Мне непонятно, как человек пишет один". Квартирный вечер Аркадия Стругацкого. Расшифровка и публикация И.Г.Симановского.

Информация отсюда: vk.com/wall-10272_13606

@темы: Публицистика, А.Стругацкий, Критика, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

На этот раз - двуязычный. Автор - Григорий Аросев.

СОНЕТ

Как лист увядший падает на душу,
так падают туда же и года.
Prefere vi la tempon ec ne tusu,
kalkulu jarojn kaj skuigu: kiom da?

Al vi auguras vivon la profeto,
sed cu gojigas vin la ci prognoz'?
Не кажется ль, что в сущности всё это -
один лишь нескончаемый гипноз?

Нас кружит жизнь в кошмарном, диком танго,
от счастья и любви нас оградив,
sed tio sajnas tute jam malstranga,
ni konvinkigis - maljustegas viv'.

Kaj vivo nin instruas morton ludi,
и в мире - только тени, но не люди.

Отсюда: pascendi.livejournal.com/764892.html?thread=629...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки