Любопытно

[silent-gluk]

Дайджест по Стругацким. Что за чем читать.

Спокойно, Маша, я Дубровский!

Рада, что вы смотрите. В описании список упомянутых книг.

Перед вами гид по творчеству братьев Аркадия и Бориса Стругастких.

Список книг:
Предполуденный цикл.
1. Страна багровых туч
2. Путь на Амальтею
3. Стажёры

Полуденный цикл:

Рассказы и повести:
1. Далёкая Радуга
2. За миллиард лет до конца света
3. Попытка к бегству

Трилогия о Максиме Каммерере:
1. Обитаемый остров
2. Жук в муравейнике
3. Волны гасят ветер

Вне циклов:
1. Пикник на обочине
2. Отель "У погибшего альпиниста"
3. Жиды города Питера
4. Пять ложек эликсира

О НИИЧАВО:
1. Понедельник начинается в субботу
2. Сказка о Тройке

Отсюда: youtu.be/LYzLVbgdHJI?si=KYiCuGhKZhBlz2Mc

@темы: «Волны гасят ветер», «Жук в муравейнике», «Далёкая Радуга», «За миллиард лет до конца света», Попытка к бегству, Понедельник начинается в субботу, Сказка о Тройке, «Пикник на обочине», «Страна багровых туч», Пять ложек эликсира, "Жиды города Питера...", «Отель "У погибшего альпиниста"», «Обитаемый остров», «Путь на Амальтею», «Стажёры», Видео, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Анатолий Киселёв

Из Венка Цурэну. 11

***
Как лист увядший падает на душу
Прощальным догорающий огнём,
Как золото осенних лёгких кружев
Стремительно редеет с каждым днём...

Душа и Осень - суть родные сёстры
Не по рожденью, выше - по судьбе,
Вот только, Осень - плачет по себе,
По тёплым ясным дням, по листьям пёстрым,

Душе дано иное - сострадать,
И, мира осознав несовершенство,
Она не ждёт покоя и блаженства,
Не тщится осудить или воздать...

Скорбит душа, вторя сестрице младшей,
Листвою засыпаема увядшей...


© Copyright: Сонеты Цурэна, 2018
Свидетельство о публикации №118032804764
Отсюда: stihi.ru/2018/03/28/4764

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Солярис начинается в субботу, или 45 лет «Пикника на обочине»
20.06.2017 / № 231 / с. 14 / Максим Борисов / Наука и фантастика /

«Вы спросите меня: чем велик человек? — процитировал он. — Что создал вторую природу? Что привел в движение силы, почти космические? Что в ничтожные сроки завладел планетой и прорубил окно во Вселенную? Нет! Тем, что, несмотря на всё это, уцелел и намерен уцелеть и далее».

Братья Стругацкие, Пикник на обочине


Максим Борисов

Безусловно, повесть Стругацких «Пикник на обочине» — самая «эмблемная» и всеми «растасканная» (особенно если исключить поздние, более объемные, «стереоскопичные» и «общелитературные» романы братьев, пришедшие к нам только с перестройкой, и забыть светло любимый всеми «Понедельник начинается в субботу» наряду с приобретающим всё более мазохистское звучание в новых реалиях «Трудно быть богом»). Из «Пикника» посыпались и компьютерные игрушки, и последовавший за ними цикл книг-перепевов, и названия рок-групп, и многочисленные литературные «хождения за опасными артефактами», и теперь вот-вот начнет выходить американский сериал, который ждут кто с нетерпением, кто с содроганием… Это объективно самая переводимая повесть Стругацких и самая привечаемая на Западе.

Рецепт и история написания «Пикника» довольно просты, что, конечно, не лишает замысел элегантности. Самая первая формулировка: «…После посещения пришельцев остатки хлама, брошенного ими, — предмет охоты и поисков, исследований и несчастий…» Как вспоминает сам Борис Стругацкий в «Комментариях к пройденному» [1] , повесть была задумана в феврале 1970 года и написана «в три захода» в январе — ноябре 1971-го, а «почти не изуродованный» ее журнальный вариант без особых проблем пришел к читателям в конце лета 1972-го в ленинградской «Авроре». Исключительные мытарства начались лишь в связи с книжной публикацией, они продолжались восемь лет, но это уже совсем другая история… Не менее драматичной была, кстати, и история «экранизации» «Машины желаний» — «Сталкера» тогда же в 1970-х, но совсем по иным причинам, связанным в первую очередь с творческим видением Андрея Тарковского. Вероятно, оно того стоило (как ни жаль сил и нервов братьев, переписывавших сценарий бесчисленное количество раз). Еще Борис Натанович закономерно гордился введенным (и в том числе с помощью Тарковского, разумеется) в русский язык словом «сталкер» (которое придумалось при написании самой повести далеко не сразу). Чем-то эта гордость сродни похвальбе Достоевского, который утверждал, что ввел в оборот «стушевался», впервые употребив словечко в «Двойнике».

Неясно, опирались ли Стругацкие на «Регистр НФ-идей» Генриха Альтова (составлявшего его начиная с 1964 года [2]), но делали они всё «по науке». Идея быстро минула этап «первоначального контакта» и разрослась до описания целого социума, многие годы живущего в новой реальности, развивающегося вместе с ней (хотя, как это бывает обычно, для 90% человечества новая реальность остается незамеченной). Столь же закономерна и подача всей этой ситуации глазами «обитателей дна», простых парней, непосредственным образом вляпывающихся в неведомое. Еще эффектнее было всё это чуть приправить-приперчить взглядами ученых, полицейских, гангстеров, ооновцев и представителей спецслужб. В результате писатели, конечно, попали в ловушку и столкнулись в конце концов со сверхбдительной советской цензурой и критикой, неприязненно отнесшейся к описанию реалий «некой англоязычной глубинки» из «мира чистогана» (пусть и вполне бичуемого советскими писателями) и к грубой лексике его обитателей (бесконечно вычищавшейся при выходе злополучного сборника «Неназначенные встречи»).

Итак, человечество столкнулось с Неведомым, разверзшимся буквально «на заднем дворе», и испытало закономерный шок. От этого оно, разумеется, не стало лучше, не стало размышлять о вечном и не потянулось к знаниям, напротив, в результате катаклизма наружу полезла вся та мерзость, что только и ждет подходящего часа (Станислав Лем говорил об «усилении крайностей человеческого поведения»). Вместе с тем опасная Зона не была однозначно закрыта и отторгнута, и вот мир всё больше и больше приучается с ней сожительствовать, вбирать места Посещения в себя и пытаясь как-то это всё изучить и использовать, хотя успехи в этом направлении самые мизерные — вот и русский «зашелец» Кирилл, который смотрит на всё исключительно глазами ученого и гуманиста, гибнет еще в первой главе, на чем этот «дискурс» (привычный для более традиционной НФ) почти и обрывается.

Конечно, это вполне себе «пробирающая» констатация принципиальной невозможности понять высший разум, тщеты любых интеллектуальных усилий в этом направлении (где всё ограничивается лишь установлением «самого факта Посещения»), попыток освоить чуждые технологии (несмотря на отдельные продвижения, что тоже вполне закономерно). Всё это гораздо безнадежнее и беспросветнее (а стало быть, еще дистиллированнее и по-своему честнее), чем в написанном десятилетием ранее «Солярисе» Лема. Ведь разумный океан Соляриса по крайней мере обратил свое внимание на человека и пытался его по-своему изучить и протестировать, и «фидбэк» там какой-то наблюдался… «Пикник» в самом польском фантасте (по его признанию) пробуждал что-то вроде зависти, «как если бы я сам должен был его написать» [3].

Разумеется, и «Солярис» не о том, насколько хороши или дурны наши «протоколы для встреч с неведомым», он о том, что мы несем в себе, отправляясь в дальний путь, что хотим найти и хотим ли найти что-либо, кроме самого себя. Точно так же из замечательного антуража «Пикника» не сразу и не вполне ожидаемо вылупляется нечто большее: «Ты должен сделать добро из зла, потому что его больше не из чего сделать». Научной фантастике претит мистика, но без точно отмеренной ее дозы никак не обойтись. Впрочем, где тут допустимая грань? Оживающие мертвецы-зомби (с яростью выкорчевываемые советскими редакторами), байки о «статистических несообразностях» вокруг беженцев, покидавших свой родной Хармонт… Лем, написавший в 1975 году чудесное эссе, послужившее позднее послесловием к польскому и немецкому изданиям «Пикника» [4], выражает необыкновенный энтузиазм по поводу замысла Стругацких, увлеченно сочиняет свой собственный меморандум на эту тему, но с явным неудовольствием обсуждает «волшебно-сказочную» концовку, оказавшуюся позже столь центральной в «Сталкере» (неудивительно, что рационального Лема не приводил в восторг и фильм Тарковского по его «Солярису»).

Из чисто технического замысла вылупляется несколько инородный для прочих нечеловеческих чудес Зоны и резко «повышающий ставки» Золотой Шар, исполняющий любые желания (что наверняка чувствовали и все советские читатели того времени). Разумеется, точно так же, как мы обречены так никогда и не узнать, какими же были пришельцы «Пикника» (ибо раскрытие этого момента оказалось бы явной пошлостью), мы не узнаем доподлинно, действительно ли Шар исполнял и исполнил желания (тем более ЛЮБЫЕ, что тоже заведомая пошлость), но это и неважно, тут главное понять, как вообще что-то желать и можно ли вообще «разработать алгоритм счастья». Было бы утонченнее предположить, что ни Шар, ни комната ничего на самом деле не исполняют, всё лишь простые совпадения и ироническая насмешка. Собственно в «Пикнике» заветное желание отягощено последней кровавой подлостью, обессмысливающей и компрометирующей порыв, а в «Сталкере» никто, кажется, и не собирался ничего желать (даже «счастья для всех даром»), стремясь лишь поразмышлять о праве на существование в нашем больном мире подобного сверхопасного артефакта. Профессор, который давно не ученый (его просто не интересуют исследования Зоны), типичный «интель» с жесткими рецептами а-ля «Хищные вещи века», и скучающий Писатель, которого, кажется, давно не интересует уже вообще ничего, в конце концов подпадают под обаяние невразумительного Сталкера, ищущего во всем этом тумане и бездушии внечеловеческий этический ориентир и хоть какую-то надежду для всего человечества (заметим, что в самом «Пикнике» практически никакого религиозного осмысления Посещения не происходит вообще, кроме, пожалуй, курьезных усилий Гуталина, скупающего артефакты для последующего возвращения их в Зону).

Вероятно, «Сталкер» в этом смысле органичнее и концентрированнее «Пикника», но, увы, утратил при этом маркировку «социальная фантастика», ограничившись несколькими утрированными фигурами и неизбывной философией…

Максим Борисов
Впервые опубликовано на сайте «Год литературы»
(godliteratury.ru/projects/strugackie-piknik-na-...)

1. biography.wikireading.ru/175632

2. www.altshuller.ru/rtv/sf-register0.asp

3. bvi.rusf.ru/lem/lem_golo.htm

4. fan.lib.ru/a/ashkinazi_l_a/text_2130.shtml

Отсюда: www.trv-science.ru/2017/06/45-let-piknika-na-ob...

@темы: Понедельник начинается в субботу, Машина желаний, «Пикник на обочине», Б.Стругацкий, Комментарии к пройденному, Неназначенные встречи, «Трудно быть богом», «Хищные вещи века», Ссылки, Сталкер

---

Любопытно

[silent-gluk]

СТРУГАЦКИЕ - ЧТО ПОЧИТАТЬ?

Книжная Крепость

Отсюда: youtu.be/GxJs0II7S4w?si=ezbUkBWmdhS8Llg0

@темы: Видео, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Анатолий Киселёв. Из Венка Цурэну. 10
Сонеты Цурэна
***


Как лист увядший падает на душу
Угаданный в толпе прощальный жест,
И, болью сердца, просятся наружу,
Слова, Слова, Слова - мой Дар, мой Крест:

Живые, будто маленькие дети,
Мой Дар - дыханья Божьего печать,
Мой Крест - порой и надо бы смолчать,
Спасая тело бренное от плети...

Так что, Слова - ненужный тлен и сор?
Страстей и чувств таинственный узор
Затоптан в грязь чужими сапогами,

Но, может быть, хоть чья-нибудь душа,
Пробьётся вдруг, навстречу им - спеша,
Ростком, доселе скрытым под снегами...



© Copyright Улисс ([email protected])


© Copyright: Сонеты Цурэна, 2018
Свидетельство о публикации №118032804756
Отсюда: stihi.ru/2018/03/28/4756

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Писатель и двуручная пила
18.04.2023 / № 376 / с. 10–11 / Владимир Борисов / Наука и фантастика / No Comments
\
Владимир Борисов

Стылым осенним днем 12 октября 1991 года после продолжительной неизлечимой болезни умер Аркадий Стругацкий. Он еще констатировал бездарное завершение августовского путча, но до распада Советского Союза не дожил. Писатель «Братья Стругацкие» перестал существовать.

Но еще летом этого страшного 1991 года Борис Стругацкий начал делать первые записи нового произведения. Аркадий болел, и младший брат ничего не успел рассказать ему о своих задумках. Теперь ему предстояло осуществить их самому, без брата.

Из интервью 1994 года «Литературной газете»: «Пишу роман. Или большую повесть — это, пожалуй, правильнее. В той же манере, в которой написаны были наши последние вещи — „Хромая судьба“, „Отягощенные Злом…“, „Жиды города Питера“: вполне реальный мир, искривленный присутствием чуда. Как в известной телерекламе — „Почувствуйте разницу“, только мир не такой красивый и совсем не лакированный. Что получится, не знаю, но если доведется мне эту работу закончить, публиковать ее я намерен под псевдонимом. Мы с Аркадием Натановичем в свое время (давно, лет тридцать назад) решили, что не будет отдельно А. Стругацкого и отдельно Б. Стругацкого, а будет единый автор — А. и Б. Стругацкие. И правилу этому следовали неукоснительно. Разумеется, исключения бывали: интервью, статьи, рецензии, предисловия, но всё мало-мальски серьезное писалось вместе и подписывалось соответственно… В середине 1970-х, в очень тяжелое для нас время, когда заключенные с нами договора не выполнялись, а новые не заключались, мы задумали и разработали несколько произведений, над которыми впоследствии АН работал в одиночку. Так появился новый автор С. Ярославцев, девяносто процентов А. Стругацкого и десять процентов А. и Б. вместе взятых. Недавно сборник этих повестей („Экспедиция в преисподнюю“, „Подробности жизни Никиты Воронцова“ и „Дьявол среди людей“) выпущен в свет издательством „Текст“. Я же до сих пор под псевдонимом печатал только переводы, так что новая вещь будет моим первым личным опытом».

Работа шла тяжело: «Писать без Аркадия безумно трудно. Представьте себе двоих, всю жизнь пилящих толстое бревно двуручной пилой, и вот один из них уходит. А осталась не ножовка, а та же самая двуручная пила. И то же самое недопиленное бревно. И его надо пилить».

И все-таки в октябрьском номере питерского журнала «Звезда» начинает публиковаться новый роман С. Витицкого «Поиск предназначения, или Двадцать седьмая теорема этики». Публикация в журнале продолжится и в следующем, 1995 году, и тогда же выйдет первое книжное издание как дополнительный, четырнадцатый том собрания сочинений братьев Стругацких в издательстве «Текст». Псевдоним «С. Витицкий» практически для всех любителей фантастики был прозрачен, а продавцы книжных лотков разъясняли, кто настоящий автор книги, всем остальным.

Новый роман оказался весьма объемистым, из книг Стругацких лишь «Град обреченный» превышал его по размеру. Но времена бестселлеров в России для Стругацких уже прошли, первое издание романа вышло тиражом 20 тыс. экземпляров — средним тиражом для того времени. Любители фантастики отметили роман премиями «Интерпресскон» и «Странник».

Еще в 1990 году на конференции «Аэлита» в Свердловске исследователями творчества братьев Стругацких была организована группа «Людены», в которую в разное время входило около пятидесяти человек из России, Беларуси, Болгарии, Германии, Казахстана, Латвии, Польши, США и Украины. Участники группы, в которую входит и автор этих строк, в большинстве своем и раньше были знакомы с Аркадием и Борисом Стругацкими. Сами братья всегда относились с большой симпатией к клубам любителей фантастики, поэтому и группу «Людены» встретили приязненно. К сожалению, Аркадий уже болел, и члены группы успели встретиться с ним лишь единственный раз — 26 августа 1990 года. А вот с Борисом группа встречалась неоднократно.

Дело в том, что в начале 1990-х в Ленинграде (а потом — в Санкт-Петербурге) начал проходить конвент любителей фантастики «Интерпресскон». Поскольку Борис был одним из инициаторов этого мероприятия, он активно в нем участвовал. И обычно присутствовавшие на «Интерпрессконах» «Людены» собирались обособленно с мэтром (первый раз это произошло 5 февраля 1991 года) и несколько часов беседовали на самые разные темы. Часто кроме встреч на конвенте Борис принимал «Люденов» и у себя дома. Кроме того, с 17 июня 1990 года для членов группы начал выходить ньюслеттер «Понедельник» (кстати, одно из самых долгоживущих фэнских изданий, всего вышло 154 номера), на страницах которого и Аркадий, и Борис не только отвечали на вопросы «люденов», но и сами задавали вопросы, устраивали, так сказать, проверку новоиспеченным исследователям.

Много времени Борис уделял и литературному семинару молодых авторов, который вел с 1972 года. Даже в последние годы своей жизни, когда он практически не выходил из дому, мэтр активно участвовал в работе семинара, читал рукописи, пересылал свои суждения. А в начале 1990-х Борис прилагал все свои силы, использовал все свои возможности, чтобы помочь семинаристам пробиться в издательства, опубликовать свои произведения. Конечно, далеко не всегда и далеко не всё удавалось. Времена были стремительные, возникали и тут же исчезали новые издательства. Например, в 1989 году была запущена серия «Новая фантастика», каждый выпуск которой предваряло предисловие Аркадия и Бориса Стругацких с представлением автора и произведения, романы были шикарно иллюстрированы работами ведущих художников того времени, завершали книги обстоятельные культурологические послесловия Сергея Переслегина. Но вышло всего четыре томика: самих Стругацких, Андрея Столярова, Вячеслава Рыбакова и Андрея Лазарчука. Следующие, уже подготовленные тома Михаила Веллера и Бориса Штерна так и не вышли.

С 1992 года на «Интерпрессконах» помимо основной премии конвента, которую присуждали голосованием участники мероприятия, появилась премия «Бронзовая улитка». Уникальность ее по сравнению с любыми другими премиями заключалась в том, что председателем и единственным членом жюри был Борис Стругацкий. Премия присуждалась по итогам года за лучший роман, лучшую повесть, лучший рассказ, а также за лучшее критико-публицистическое произведение, посвященное проблемам фантастики. Несмотря на «единоначалие» в положении премии, она сразу же стала весьма престижной и высоко ценилась любителями фантастики. Писатели, получавшие премию из рук классика русской фантастики, заслуженно гордились этим.

Поскольку различные интервьюеры периодически спрашивали о том, как возникло то или иное произведение братьев, Борис решил подробно написать об истории возникновения основных книг. В результате в 1998 году в журнале «Если» были опубликованы «Комментарии к пройденному». Это не совсем мемуары, Борис не отвлекается в них на подробности бытовой жизни братьев, если это не имеет отношения к творческому процессу. А вот детали работы над тем или иным произведением, о их связи со временем написания, в «Комментариях» прописаны очень подробно. Автор использовал при работе над воспоминаниями рабочие дневники и переписку братьев. Для исследователей творчества Стругацких это проникновение в творческую кухню писателей чрезвычайно интересно и плодотворно.

В это же время по настоятельным просьбам членов группы «Людены» Борис проделал большую работу по восстановлению так называемых «канонических» текстов братьев Стругацких. Дело в том, что в советские времена довольно часто произведения писателей подвергались всевозможным «исправлениям» — и в результате редакторских правок, и по цензурным соображениям, а иногда публиковались даже черновые варианты из-за ошибки самих авторов. «Людены» тщательно изучили архивы Стругацких, сравнили черновики и чистовики с опубликованными текстами, нашли огромное количество несовпадений текстов и предложили Борису в каждом случае выбрать тот вариант, который по его мнению наиболее соответствовал замыслу авторов. Эта работа продолжалась несколько лет, результатом ее стала подготовка нового собрания сочинений, которое вышло в 2002 году, но даже и после этого «Людены» находили ошибки и опечатки, исправляя уже «канонические» (или «эталонные») тексты.

В июне 1998 года организатор быстро развивающегося сайта «Русская фантастика» Дмитрий Ватолин обратился к Борису с предложением вести офлайн-интервью. Мэтр согласился, но решительно не готов был сам, лично, осваивать какие-то мудреные скрипты, с помощью которых он мог бы отправлять свои ответы непосредственно на сайт. Вот если кто-нибудь возьмет на себя всю техническую сторону дела… В это же время мне предложили исполнять обязанности редактора официального сайта Стругацких на «Русской фантастике», так что и вести офлайн-интервью также пришлось мне.

Это интервью продолжалось до самой смерти писателя. Последние ответы были выложены на сайте 4 ноября 2012 года. 8620 вопросов со всего мира получили ответы Бориса Стругацкого. О чем только не спрашивали мэтра! Для многих известный писатель был и нравственным авторитетом, и наставником, и просто интересным собеседником.

Что меня поражало, так это обязательность Бориса Стругацкого и его неизменная доброжелательность по отношению к спрашивающим. Даже если из вопроса явствовало, что человек не разделяет политические или литературные пристрастия мэтра, ответ всё равно был ровным, корректным, конкретным и по существу. И если это можно объяснить питерской интеллигентностью и воспитанием, то всё равно остается загадкой, как он умудрялся почти моментально отвечать на полученные вопросы! За исключением тех печальных случаев, когда Борис не мог отвечать по причине болезни (хотя иногда он отвечал даже из больницы!), можно было гарантированно ожидать, что ответы от него придут на следующий день или даже раньше! Я веду обширнейшую переписку, но других примеров такой обязательности, такой организованности просто не знаю.

В конце 2006 года на сайте Guinness World Records мною была размещена заявка на признание рекорда в теме «Самое продолжительное и объемное офлайн-интервью / Longest & Widest Off-Line Interview». Но, хотя аналогов такого офлайн-интервью в мире действительно не существует, Гиннессовский комитет отказал в принятии заявки на том основании, что это «слишком незначительное событие для такого серьезного дела, как наше». Незначительное на фоне рекордов по пожиранию наибольшего количества гамбургеров в минуту, добавим мы от себя.

Параллельно Борис отвечал на множество вопросов различных средств массовой информации. Его интервью выходили в большом количестве в самых разных изданиях. Иногда это был обстоятельный разговор, иногда короткий ответ на один вопрос, но за год таких публикаций набиралось больше сотни. Хотя к концу жизни писателя количественные характеристики печатных интервью уменьшились. Может быть, и потому, что Борис позволял себе острые замечания по поводу ограничений свободы слова и запретительных законов правительства. И у него было одно табу: он категорически отказывался участвовать в телевизионных передачах и давать интервью для телевидения. Объяснял он это тем, что дело писателя — писать, а не говорить. Хотя собеседник он был замечательный, речь его была метафоричной и интересной.

В 1999 году Санкт-Петербургским Центром современной литературы и книги была учреждена АБС-премия. Эта премия стала вручаться ежегодно 21 июня, то есть в день, равноотстоящий от дат рождения каждого из братьев Стругацких. Премия вручается по двум номинациям: за лучшее художественное произведение и за лучшее критико-публицистическое произведение о фантастике или на фантастическую тему. В отличие от «Бронзовой улитки» Борис принимал рекомендации по номинациям на премию, единолично определял участников финала по обеим номинациям (как правило, по три позиции). Затем специальное жюри из писателей-фантастов, состав которого определял Борис Стругацкий, принимало окончательное решение, кто будет финалистом АБС-премии. Сам Борис в жюри не входил.

Символом АБС-премии стала семигранная гайка. Впервые она упоминалась в романе «Полдень, XXII век» как изображение на знамени Следопытов. Семигранная гайка — это символ любого артефакта вообще. Она не может быть продуктом Природы (Природа не производит таких продуктов), она не может быть даже продуктом технологического прогресса (ибо с точки зрения технологии семигранная гайка — нонсенс). Это обязательно продукт воображения и в этом смысле, если угодно, символ самого искусства.

После смерти Бориса жюри премии приняло решение продолжать присуждение АБС-премии, но теперь уже оба тура номинаций проводит само жюри.

Начало 2000-х годов ознаменовалось присуждением Борису Стругацкому нескольких серьезных премий уже не в области фантастики, а в более широком смысле. Во-первых, в 2000 году Благотворительный Фонд Владимира Высоцкого присудил ему премию «Своя колея». Эта премия с 1997 года ежегодно вручается людям, которые не изменяют своим убеждениям, кому сегодня, возможно, захотел бы посвятить песню В. Высоцкий, людям, чья жизнь и творчество созвучны темам его поэзии. «Это не премия за достижения в области литературы и искусства, — отмечала Людмила Абрамова, бывшая жена Владимира Высоцкого. — Главным критерием для нас в определении лауреатов были люди, способные твердо следовать в жизни своей колее, несмотря ни на какие препятствия и повороты судьбы».

Во-вторых, в начале 2002 года Борису была вручена Премия Президента РФ в области литературы и искусства 2001 года. Писатель не выезжал из Санкт-Петербурга для получения этих премий и вообще отнесся к награждениям спокойно. Когда его спрашивали, не выйдет ли это лауреату боком в моральном смысле, Борис сдержанно отвечал, что считает государственную премию оценкой их совместного с братом творчества, и вообще: «Премия — Государственная, и вручается она от имени главы государства. Я не имею ничего ни против государства нашего (нынешнего), ни против его нынешнего главы. И у того, и у другого есть недостатки, но у кого их нет? У нас с вами? Сомневаюсь».

Тем не менее и в многочисленных интервью, и в многочисленных коллективных письмах он активно протестовал против многих явлений, которые считал неправильными. Например, его подписи были в обращениях против возвращения музыки и текста советского гимна, против объединения двух писательских союзов Санкт-Петербурга, в защиту телевизионного канала НТВ, с требованием признать Михаила Ходорковского1 политическим заключенным. С последним Борис обменялся несколькими письмами, когда Ходорковский был уже в исправительном лагере, позже эта переписка была опубликована.

В 2002 году Борис Стругацкий реализовал давнюю свою с братом мечту: начал выходить журнал фантастики «Полдень, XXI век», главным редактором которого стал Борис. Он не был в журнале свадебным генералом, сам читал то, что писатели присылали в журнал, сам делал выбор, что печатать, хотя и прислушивался к мнению редакционного совета, в который вошли многие известные писатели-фантасты России. Журнал, к сожалению, прекратил существование после смерти редактора, тем не менее за десять лет в нем было опубликовано множество интересных произведений не только знаменитых авторов, но и никому ранее не известных.

В этом журнале в первом номере за 2003 год вышел и последний роман Бориса Стругацкого (также под псевдонимом С. Витицкий) «Бессильные мира сего». Многие критики признавали, что этот роман напоминает лучшие вещи братьев Стругацких. Процитирую лишь одну рецензию на этот роман, Дмитрия Быкова: «Многие фантасты и фэны, профессиональные читатели сложных и прихотливых текстов с хитросплетенными фабулами, честно признавались автору этих строк, что ничего в новом сочинении Стругацкого не поняли, хотя и очень его ждали. Надо признаться, что и мне понадобилось не меньше трех прочтений, прежде чем у меня в голове, расправив все свои крылья, пружинки, сдержки и противовесы, установилась наконец сложная, асимметричная, ажурная конструкция этой повести, уложенная Стругацким в двести страниц плотного загадочного текста, как компьютерный файл упаковывается в архив. Ничего особенно непонятного там нет, но прелесть — в деталях, лакунах, умолчаниях, тайных и явных перекличках с прочими сочинениями АБС. Конечно, Витицкий — совсем отдельный, новый писатель, невзирая на все эти аллюзии: он пишет в основном о современной России, проза у него мрачная, едкая, жестокая, всё и вся он поверяет своим новым, безжалостным взглядом, словно кислотой разъедает. Где была молодая дружба, кружок талантливых единомышленников — нынче по инерции собираются сломленные, раздавленные жизнью люди. Это повесть о том, что делает с человеком жизнь, и о том, что Человеку Воспитанному — высшей ступени человеческой эволюции — нечего делать на свете. А главное — это история о том, что переделывать мир бессмысленно; собственно, об этом — все Стругацкие, начиная с „Попытки к бегству“ и кончая трилогией о Каммерере, но никогда еще они не давали прямого ответа на вопрос: почему? Теперь Витицкий ответил. Потому, что, выращивая Дивный Новый Мир, мы в недрах его растим его смерть, а в зерне каждого нашего замысла уже скрывается антизамысел, который всё и погубит в конце концов. И даже собирая вокруг себя кружок единоверцев, мы неизбежно растим Иуду — страшно сказать — потому, что без Иуды кружок невозможен».

Выполнив обязательную программу («писатель должен написать хотя бы два романа»), Борис Стругацкий более к беллетристике не обращался. Во всяком случае, ни в многочисленных интервью, ни в ответах в интернете никаких намеков на то, что он пишет что-то новое, не было. Были беседы и переписка с журналистами, хотя печатали его чем дальше, тем меньше, было чтение (обильное и обязательное, чтобы оценить новинки фантастики и принять решение о награждении), продолжалось офлайн-интервью…

Но были и неполадки со здоровьем. Борис перенес несколько серьезных операций, у него обнаружили лейкоз, он часто ложился в поликлинику на обследование и лечение. Удивительно, но это почти не сказывалось на его общении с внешним миром. Он и в больницу брал с собой ноутбук, по-прежнему оставался обязательным и исполнительным. Он практически не появлялся на публике, перестал посещать семинар и конференции фантастов, ограничил посещения гостей у себя дома. Никого не хотел принимать в больничные дни, никогда не разговаривал о своих болезнях даже с друзьями.

Как-то, еще в 1997 году, его спросили, что значит «достойно стареть»? В принципе, он полностью соответствовал тому, что сказал в ответе: «Главное — не дергаться, не устраивать из этого ни трагедии, ни комедии. Понять свое место и стараться жить так, как ты жил всегда. Сохранить интерес как можно к большему числу явлений в жизни. Всё чаще в старости задаешь себе вопрос: „Зачем?“ Зачем ехать куда-то в отпуск, когда лучше дома, зачем читать, когда хочется смотреть телевизор. Это преодоление „зачем“ и есть, я думаю, достойно стареть».

В апреле 2011 года Борис Стругацкий по просьбе Дмитрия Володихина и Геннадия Прашкевича, авторов биографической книги о братьях Стругацких в знаменитой серии «Жизнь замечательных людей» издательства «Молодая гвардия» описал будни своего существования. Привожу этот текст полностью.

УТРО ОДНОГО ПЕРСОНАЖА
Персонаж ваш, как правило, просыпается в пять утра и довольно долго лежит, с опаской прислушиваясь к утренним ощущениям. Вот уже много лет он стар и обременен болезнями. О болезнях он старается не думать (во избежание), он к ним привык и рассматривает их как бытовую неизбежность, вроде неприятной погоды или, скажем, уже осточертевшего вечно подтекающего крана в ванной. Говорить о болезнях он терпеть не может, но его часто о них спрашивают, в том числе люди уважаемые, и он придумал некоторое количество ответов, которые нравятся интересующимся. Например: «У меня три смертельные неизлечимые болезни, но самая неизлечимая и самая смертельная из них называется старость». Или: «Жить можно. Пока котелок варит, а ноги доводят до нужника, жить можно, и неплохо». Или такой ответ: «Болезни — паршивая штука, но зато как прекрасны внезапные приступы здоровья!»

Убедившись, что ничего особенно плохого с ним за ночь не произошло, персонаж ваш с кряхтеньем выбирается из койки и кряхтя перемещается на кухню. Там он принимает первую порцию лекарств, измеряет давление и ставит чайник. Всё это — многолетний установившийся ритуал, не зависящий ни от времени года, ни от политической конъюнктуры, ни от предстоящих дел. Давно уже понято и принято, что нет ни дел таких, ни развлечений, ни обстоятельств, ради которых стоило бы менять установившийся порядок и вообще «ускоряться». Все необходимые дела будут сделаны, возникшие обстоятельства — преодолены, потому что времена запредельных усилий давно миновали и персонаж вполне уподобляется человечеству в целом: он не ставит перед собой задач, которые не способен решить.

В окно он обязательно поглядит, пока убирает постель. Там тихо и — отвратительно темно зимой, но замечательно светло летом. Впрочем, смотреть в окно неинтересно — надобно открыть его на предмет проветривания, и можно идти пить чай. Чай должен быть горячий и крепкий, есть как правило не хочется, и можно полистать скопившиеся газеты. Газеты не выписаны — их присылают благодетели-редакторы, расплачиваясь (видимо) таким образом за интервью, которые дает им персонаж время от времени. Вообще ваш персонаж дает интервью часто и охотно. Почему-то считается, что он разбирается во множестве предметов — не только в фантастике и футурологии, но и в естественных науках, педагогике, экономике и, разумеется, в политике. Это не так («савсэм нэ так»), но он привык отвечать на вопросы и отвечает на них практически всегда — всем, кто просит, и почти по любому поводу. Газетам (в том числе самым что ни на есть периферийным), журналам (иногда очень странным), самым разнообразным интернет-изданиям. Вот уже много лет ваш персонаж не пишет ничего, кроме публицистики. Вот уже много лет, как ему стало неинтересно писать беллетристику, — он больше не испытывает удовольствия от выдумывания. Видимо, это возрастное. Стало неинтересно не только «писать выдумку» — стало не интересно ее читать. Уже много лет, как он читает беллетристику только по обязанности (как член разнообразных литературных жюри, как главред альманаха, как номинальный руководитель семинара молодых). Грустно, конечно, но он, видимо, перестал быть квалифицированным читателем: он не часто берет в руки новинки и почти совсем не перечитывает старое-любимое. Неинтересно. «Понта нет, начальник». Зато. когда выпадает такая возможность, он с удовольствием читает нон-фикшн. Даже мемуары, которые слишком часто, впрочем, смахивают на выдумку.

Напившись чаю, он принимает вторую (чёрт ее побери) порцию лекарств и возвращается к себе — в кабинет (он же — спальня, он же при необходимости гостиная). Он включает ноутбук, и рабочий день начинается. «Гугл»… «Лента.ру»… Япония, Ливия, Россия… «Блески и всплески» свободы информации. Новости из Гайдпарка («Самые активные дискуссии», «Наука», «Скандалы»). Почта, разумеется. (Почты еще мало, главным образом, спам, слишком рано еще для почты.) Работа:

незаконченное интервью для «Ближнего Космоса»;
любезный ответ и фото Тьмутараканской библиотеке;
письмо китайскому переводчику (требует объяснить, что такое «взрыкивать» и как понимать фразу «лети себе куда хочешь»);
начать, наконец, и кончить для «Элиты» этот чёртов комментарий по поводу происходящего в стране огосударствления всего и вся;
и еще висят оставшиеся от вчерашнего шесть вопросов из офлайн-интервью (сделаешь их — перевалишь за восемь тысяч ответов, это уже серьезно, хотя в книгу Гиннесса это «самое длинное интервью» всё равно не возьмут, как бы организаторы на это ни надеялись);
программа RSFSRTAR — вчера опять что-то там заело, но это — лакомство, это — напоследок;
а вот это надо делать прямо сейчас, тянуть дальше уже неприлично: информация для ГМП и ДМВ для их книги…
…Вдруг вспоминается, что ночью просыпался от пришедшего в сон сюжета, который тогда, спросонок, хотел даже записать, такой он был ловкий и емкий. Спросонок не записал, заснул, а сейчас вот вспомнил, и видно, что никакой он не ловкий и совсем не многообещающий. Сюжет как сюжет. Двадцать лет назад, может быть, такой и стоило бы взять на заметку, а сегодня — кому это надо? Фантомные боли, больше ничего.

А вот и почта подоспела! О, какие люди! И сколько их! Угораздило же объявить себе принцип: на каждое письмо отвечать немедленно… Да, ребята, это сегодня надолго… Но тут жена из кухни зовет пить кофе. Самые, может быть, светлые минуты наступают. Любимая, лапушка, наливает раскаленный кофе в тонкую чашечку. Починается новый сканворд из высокоинтеллектуального журнала «Телесемь». Вдвоем. Мир, спокойствие и безмятежность. А впереди — никаких, слава богу, сегодня больниц, врачей, анализов. Приступ здоровья. И полный ноутбук всякого добра для работы…

Это, между прочим, всё вместе называется: счастливая старость. (Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!) Это те минуты и дни, которые будем вспоминать в бедах и потерях, ожидающих нас, как водится, «за поворотом, в глубине». Нам (всем) есть что терять. Даже сейчас. Это замечательно! Даже когда осталось, казалось бы, всего ничего. Существование на излете. Но ведь, слава богу, есть любовь. Друзья есть. И работа. А значит, есть всё, что необходимо. Прочее — шелупонь. «Жизнь дает человеку три радости: дружбу, любовь и работу» — это придумано было, страшно сказать, ПЯТЬДЕСЯТ лет назад. И так оно всё и оказалось в конечном итоге — как в воду глядели.

* * *

В таком вот примерно аксепте. И никаких вам «сомнений», никаких «тягостных раздумий о судьбах моей родины». Ничего эффектного. Всё очень незамысловато и не способно ни поразить воображение, ни даже вызвать сопереживание. И уж, конечно, ни единой мысли о «врагах». Какие враги? У вашего персонажа нет врагов, он ничего о них не знает и не интересуется знать.

Вообще, если у вас возникнет впечатление, что персонаж ваш до неприличия замкнутый, можно сказать, закуклившийся индивид, воспринимающий всё многообразие «кипящего и яростного мира» через электронную, шестьдесят сантиметров по диагонали, замочную скважину монитора, избегающий даже кратчайших личных контактов со всем человечеством (минус восемнадцать избранных и званых) и не испытывающий от всех этих обстоятельств никаких неудобств, — ваше впечатление окажется чрезвычайно близко к истине. Персонаж был последний раз в театре шестьдесят лет назад; в музее — пятьдесят: в кино — тридцать; за границей — десять лет. И — главное! — это ничуть его не удручает. Он всю жизнь терпеть не может театр, не понимает музеев, много лет назад разлюбил ходить в кино и никогда не интересовался загранпоездками. Разумеется, имело место время, когда он был «подвижный в подвижном» и находил в таком своем состоянии и смысл, и удовольствие. Но время это прошло. Оно давно миновало и уже даже в значительной степени забылось. «Неподвижный в подвижном» — теперь это выглядит так. Теперь всегда будет так. И не следует ждать от вашего персонажа ни откровений, ни гражданских эскапад, ни интеллектуальных спуртов. Он просто отвечает на вопросы. Как умеет. Как отвечал на вопросы всю жизнь, только раньше это были животрепещущие, отборные и свои, а теперь — с бору по сосенке и чужие. Раньше самое увлекательное было — беллетризировать ответ, а сейчас наступило время «высочайших достижений нейтронной мегалоплазмы», когда интереснее всего, чтобы «ротор поля наподобие дивергенции градуировал себя вдоль спина и там, внутре, обращал материю вопроса в спиритуальные электрические вихри, из коих и возникала бы синекдоха отвечания».

Такие дела.

С приветом! — БНС

Борис Стругацкий успел увидеть эти слова опубликованными в книге. Принимал активное участие в подготовке нового, 30-томного собрания сочинения, которое начала готовить группа «Людены», хотя и считал, что 30-томник — это нескромно. Макеты первых двух томов уже были подготовлены, но… Как Аркадий Стругацкий в свое время совсем немного не дожил до выхода первого тома первого собрания сочинений братьев Стругацких, так и Борису не довелось увидеть первые тома 30-томника.

19 ноября 2012 года в Федеральном центре сердца, крови и эндокринологии имени Алмазова в Санкт-Петербурге Борис Стругацкий скончался. Лег в больницу для очередного обследования, простудился и не пережил тяжелой пневмонии.

Борис, как и брат, завещал развеять свой прах. Последняя воля Бориса Стругацкого была исполнена 5 апреля 2014 года: его прах и прах его жены Аделаиды был развеян над Пулковскими высотами, там, где когда-то, много лет назад, начинал работать молодой астроном.

Владимир Борисов

1 В 2022 году Минюст включил Михаила Ходорковского в реестр «иностранных агентов».

Отсюда: www.trv-science.ru/2023/04/pisatel-i-dvuruchnay...

---

Любопытно

[silent-gluk]

Скрытый смысл Трудно быть богом Стругацких

Юра в Культуре

Что же не так с Трудно быть богом - пожалуй, самой известной книгой Стругацких? Казалось бы давно всеми признанная классика советской фантастики. Однако, если покопаться, то легко разглядеть, что за фасадом из дворцовых интриг и государственного переворота скрыта история настолько чудовищная, что непонятно как такое допустили до печати в СССР.

00:00 О чём ролик
01:48 О чём сюжет
14:46 О чём пролог
19:25 О чём на самом деле Трудно быть богом

Отсюда: youtu.be/_knDmFXF4ZY?si=lPLt3YsQmQFLmgzz

@темы: «Трудно быть богом», Видео, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Анатолий Киселёв

Из Венка Цурэну. 9

***
Как лист увядший падает на душу,
Прощально догорающий дотла...
Подводный Бог просоленную тушу
Ворочает за зеленью стекла,

На палубе - привычная работа:
Спешат пройти маяк, пока прилив,
Опершись о планшир крутого борта,
Из всех, один стою - несуетлив,

Не плача, не зовя, и не жалея...
Ни явь, ни сон - забытое давно:
Осенний клён, под ветром пламенея,
По-прежнему стучит в моё окно -

Всё помнится, и чудится, и мнится...
Да только - ни вернуть, ни возвратиться...


© Copyright: Сонеты Цурэна, 2018
Свидетельство о публикации №118032804721
Отсюда: stihi.ru/2018/03/28/4721

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Посмотрите, какое забавное издание...



СПб.: Зеркальное издательство, 2024 г.

Тираж: 10 экз.

Текст книги напечатан в виде зеркального отражения: направление текста и нумерация страниц справа налево, от зеркальной обложки.

Уникальный номер экзeмпляpа в фоpмaтe A/B/С
A — индивидуальный номeр экземпляpa
B — cовoкупный гoдовой тиpaж
С — год издания
Ручная прoшивка

Отсюда: fantlab.ru/edition426231

@темы: «Пикник на обочине», Библиофильское, Библиография, Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Как МХТ замахнулся на фантастику и что из этого вышло. Далекая Радуга

Юра в Культуре

Всегда считал, что фантастика со звездолетами, флаерами и далёкими планетам прерогатива только книг, фильмов или мультиков. Однако нет, на малой сцене МХТ идет "Далекая Радуга" Стругацких.

Рассказываю, что это за спектакль, чем отличается от книги и как они умудрились в одной декорации рассказать о катастрофе на другой планете.

Отсюда: youtu.be/CCP1t0R6-pk?si=k_qBxy1lmGtyYfsj

@темы: Театр, «Далёкая Радуга», Вторичное творчество, Видео, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Анатолий Киселёв

Из Венка Цурэну. 8

***
Как лист увядший падает на душу...
И то сказать: легко ль начать с нуля,
И что сулит далёкая земля
Давно уже не мальчику - но мужу?

Судить судьбу - нелепей дела нет,
Ведь не сыскать, на подлую, управы!
Кто виноват? Да все, хоть в чём-то, правы...
И важен ли на сей вопрос ответ?

Распалась связь времён - сюжет не новый,
И нет рецепта верного - увы!
И на поминки буйной головы
Никто не даст и старенький целковый...

Наверно, будут лучше времена...
За них уже заплачено - сполна.


Aдpeс: [email protected]
Родился: 21/05/1956
Живет: Россия,Брянск


© Copyright: Сонеты Цурэна, 2018
Свидетельство о публикации №118032804713
Отсюда: stihi.ru/2018/03/28/4713

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

«Несколько произведений западной фантастики, которые действительно поднимают тему идеального будущего, в основном были написаны в Советском Союзе, в том числе несколько относительно успешных произведений, созданных Аркадием и Борисом Стругацкими, однако в целом подобные произведения не оставили значительного следа в истории мировой НФ».
(с) Лю Цысинь. Дорога к идеалу. Научная фантастика и идеальное общество (2001)

Отсюда: fantlab.ru/forum/forum14page1/topic2448page1865...

@темы: Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Антиутопия "Далекая радуга" братьев Стругацких в МХТ имени Чехова

Дотошный театрал
4,49 тыс. подписчиков

Подписаться

3


Поделиться


Summary

Создать клип

99 просмотров 3 мая 2024 г.
Один звездолёт на всех. Антиутопия братьев Стругацких – на Малой Сцене МХТ имени Чехова. Спектакль "Далекая радуга" поставил Андрей Гончаров. Как поясняет сам режиссёр, его привлекает работа со "сложной прозой".

В Московском Художественном про режиссёра Андрея Гончарова говорят, что он любит работать со сложным материалом. Его первая работа в МХТ – спектакль "Чрево" по раннему рассказу Замятина. На этот раз – фантастика Стругацких.

Стругацких в МХТ ставят впервые. Этот материал считается кинематографичным. Звездолёты, ульматроны хороши на экране, а вот как это воплотить на сцене?

Начало XXIII века, планета под названием Радуга, на которой живут физики. Они исследуют моментальную транспортировку материи. И в ходе экспериментов образуется энергетическая волна, которую обычно удаётся сдерживать. Но однажды ситуация выходит из-под контроля. Всё потому, что вместо 20 граммов запустили 20 килограммов. Разрешение на этот опыт дал директор планеты – бывший десантник, который стал менеджером.

Последствия эксперимента оказываются катастрофическими. Волну остановить невозможно, через несколько часов всё живое на Радуге погибнет. Единственное спасение – маленький десантный звездолёт. И все, конечно, не поместятся.

Режиссёра Андрея Гончарова захватил не сам сюжет, а интересные обстоятельства: планета, у которой нет предыстории, цивилизацию создавали с чистого листа. Нет денег, нет религий, нет бытовых проблем.

Вопрос, который исследует этот спектакль – чего же не хватало в этом идеальном мире? И почему утопия заканчивается катастрофой?

Премьера состоялась 24.03.2023.

Отсюда: youtu.be/izWpTN_08Do?si=jIdqREcWOAQ8M_2_

@темы: Театр, «Далёкая Радуга», Вторичное творчество, Видео, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Анатолий Киселёв

Из Венка Цурэну. 7

***
Как лист увядший, падает на душу
Прощальный крик с насупленных небес,
И ропщут дерева в ответ окрест,
Не в силах связь с землёй свою разрушить.

Сегодня было ветрено - до дрожи:
Междусезонье - смутная пора...
В саду деревья плакали с утра,
Как будто бы земной их век уж прожит,

Вода в ручье набухла той слезой,
И луч - случайный, солнечный, косой,
Скользит в разрывах крон, уже не грея,

И в даль вдвоём уходят, не спеша,
Земная, бесприютная душа,
И мокрая, пустынная аллея...


© Copyright: Сонеты Цурэна, 2018
Свидетельство о публикации №118032804707
Отсюда: stihi.ru/2018/03/28/4707

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Спектакль «Трудно быть богом»

Николай Чиняев

г.Нижний Новгород, театр-студия «Синий краб»
Спектакль «Трудно быть богом»,
фрески по мотивам повести братьев Стругацких (14+)
Режиссер: Шульгина Елена Алексеевна

Отсюда: youtu.be/K1eIRTRfeWo?si=psrsWQIHh5JElYp7

@темы: Театр, Вторичное творчество, «Трудно быть богом», Видео, Ссылки

---

Годовщина смерти

[silent-gluk]

Позавчера было восемь лет, как с нами нет Владимира Юрьевича Дьяконова (1951.08.06 - 2016.09.12), океанолога, Званцева.

Член группы "Людены", участник подготовки знаменитого ПСС (и "Неизвестных Стругацких").

Не то чтобы мы с ним дружили - слишком уж разные были мы и наши взгляды. Но мы делали одно дело (и он делу был всяко полезнее меня). А потому - я о нем помню и часто его вспоминаю...



За фото спасибо Сергею Лифанову.

@темы: Даты, Фэндом, Фотографии

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Анатолий Киселёв

Из Венка Цурэну. 6

***
Как лист увядший падает на душу,
Руководя движением пера...
Опять дождит за окнами с утра,
И предвещают все приметы стужу

Никак не позже будущей недели,
А небеса, цепляясь за жнивьё,
Влачат с собой уныние своё,
К какой-то, им одним известной, цели.

Да если б был себе я господин -
Я б у огня, в тиши сидел, один,
В такие дни, не торопясь в дорогу,

Но есть - Иное... скрытое из глаз,
Чей внятен зов не каждому из нас,
А значит - снова в путь! И слава Богу.


© Copyright: Сонеты Цурэна, 2018
Свидетельство о публикации №118032804698
Отсюда: stihi.ru/2018/03/28/4698

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Гамлет из Арканара
07.02.2023 / № 371 / с. 12–13 / Владимир Борисов / Наука и фантастика / 1 Comment

Владимир Борисов

Ничто не предвещало изменения погоды. Они были молоды и полны задора; в стране, казалось, действительно «жить стало веселее»; читатели тепло принимали каждую новую их книжку 1… Поэтому ничего удивительного не было в том, что писатели задумали написать веселую авантюрную историю с приключениями и хохмами, с мушкетерами и пиратами. Поселить на другой планете наблюдателя Земли, пусть он «снимает квартиру у г-на Бонасье и занимается тасканием по городу, толканием в прихожих у вельмож, выпитием в кабачках, дерется на шпагах (но никого не убивает, за ним даже слава такая пошла), бегает за бабами и пр.». Так писал Аркадий Стругацкий брату Борису в марте 1963 года, начиная обсуждение сюжета новой повести «Седьмое небо».

А погода вдруг начала портиться. Началось вроде бы с пустяков, с критических замечаний о «мазне» художников-абстракционистов, и буквально за пару месяцев разверзлись такие хляби небесные, что впору было предположить: уж не закрутилась ли кинопленка жизни в обратную сторону? Методы борьбы с формализмом (и прочими «измами» в литературе и искусстве) были отработаны еще в 1930-х годах, и динозавры пролеткульта и соцреализма с удовольствием продемонстрировали их на молодых «зарвавшихся» мастерах пера, кисти и резца. После совещания секции научно-фантастической и приключенческой литературы 26 марта 1963 года в Москве, на которой Александр Казанцев врезал по «абстракционисту в литературе» Генриху Альтову, осмелившемуся «выступить против постулата скорости света Эйнштейна», а значит, по мнению маститого автора, играющего тем самым на руку фашизму (бульдозерная логика в действии!), Аркадия Стругацкого, ранее ратовавшего за «повесть без современных проблем в голом виде», уже не пришлось убеждать в том, что в башне из слоновой кости не отсидеться.

Это время стало для братьев Стругацких временем мучительного осознания истин, которые теперь, с расстояния пройденных лет, кажутся простыми и ясными, но вовсе не были очевидными тогда. Им стало понятно, что не стоит строить иллюзий относительно устремлений властных структур, что смысл, который вкладывали в понятие коммунизма сами писатели (свободный мир творческих людей), разительно отличается о того, что под этим подразумевают идеологи, для которых коммунизм хорош тем, что при нем народ дружно выполняет любое постановление партии и правительства, а шаг в сторону по-прежнему считается побегом.

Стало ясно также, что показателем свободы в обществе является отношение власти к творческой интеллигенции. В польском литературоведении мне встретилась интересная метафора. Там при описании времен соцреализма власть принято называть «меценатом». И действительно, в те времена щедрая поддержка оказывалась тем, кто «правильно понимал политику партии и правительства». Но в отличие от обычного меценатства дело не ограничивалось только поддержкой. Тех, кто не вписывался в квадратуру круга идеологических установок, начинали гнобить. И Стругацкие решили показать, к чему может привести такое отношение к творческому люду. Намекнуть «лысому дураку», что неуклюжее маневрирование и потакание низменным вкусам заканчивается смещением правителя. Намек не был услышан. И прогноз блистательно исполнился смещением Хрущёва со всех занимаемых постов в октябре 1964-го. (История ничему не учит, и через четверть века сценарий повторится, а Горбачёв пойдет по стопам «кукурузника».)

Но это будет потом, а пока Стругацкие оперативно разрабатывают план «Наблюдателя» (бывшее «Седьмое небо») и приступают к его реализации. Работают споро: в апреле — план, а в июне 1963-го уже написан первый вариант повести, к тому времени еще раз изменившей название. Журнал «Москва» отказался печатать повесть, снисходительно объяснив авторам, что фантастику не публикует, зато на удивление легким был ее путь в издательстве «Молодая гвардия», обеспеченный, впрочем, умелой политикой замечательного редактора Белы Григорьевны Клюевой. И вот 25 мая 1964 года сборник Стругацких, включающий новую повесть «Трудно быть богом», был подписан в печать.

Хорошо помню, сколь мучительным было мое первое знакомство с этой книгой. Навестив Сашу Лукашина, гостившего в нашей деревне, я увидел, что он увлеченно читает какую-то книжку, повизгивая от восторга. Показав на минуту обложку, он более уже не обращал на меня внимания, и мне пришлось пару часов ходить вокруг него кругами в ожидании своей очереди на чтение. Зато потом я был вознагражден…

Мы были не одиноки. Повесть моментально завоевала признание широких читательских кругов. По результатам анкетирования, которое проводил Клуб любителей фантастики МГУ в 1967 году, повесть «Трудно быть богом» уверенно заняла первое место во всех группах (опрашивались школьники, студенты, критики и журналисты, писатели-фантасты, научная интеллигенция; всего 1400 человек). Каждый находил в ней свои прелести: увлекательный сюжет, приключения, антитоталитарные выпады, стилевые и языковые находки. В среде фэнов многочисленные обороты и выражения («почему бы благородному дону…», «хвостом тя по голове!» и т. п.) повести надолго стали своеобразным ключом-паролем для определения «свой-чужой»: достаточно было произнести или распознать такую фразу, чтобы обрести незримую симпатию собеседника. Даже сейчас, спустя почти шестьдесят лет после выхода, ключевые проблемы повести вызывают споры и дискуссии…

Замечу также, что «Трудно быть богом» переведена на 26 языков, это одно из самых известных за рубежом произведений отечественной фантастики, по количеству переизданий в других странах уступающее лишь другой книге Стругацких — «Пикнику на обочине». Правда, нужно сказать, что в переводах довольно часто встречаются искажения смысла, сокращения, упрощения…

Однако далеко не все встретили «Трудно быть богом» восторженно. Господствующая тогда в Советском Союзе идеологическая система не могла не обнаружить в повести настораживающие отклонения от генеральной линии партии и соответственно отреагировала на это. В программной статье видного представителя фантастики «ближнего прицела» Владимира Немцова «Для кого пишут фантасты?», опубликованной в газете «Известия», Стругацкие обвинялись в том, что повесть направлена против интернациональной помощи «отсталым народам», в использовании «тарабарского языка», в описании «пьяных оргий и сомнительных похождений». В защиту писателей выступил Иван Ефремов, назвавший доводы Немцова «нелепейшими обвинениями». Видимо, ряд писем с поддержкой позиции Стругацких тогда не пробился на страницы прессы (лишь много позже было опубликовано письмо известной переводчицы Норы Галь тех лет, убедительно доказывавшей уместность и оригинальность стилевых находок писателей, о которых столь нелестно отзывался Немцов).

Был нанесен удар и из калибра покрупнее. Академик Юрий Францев в тех же «Известиях» разразился статьей, в которой высказывал недоумение, как же это можно столь произвольно обращаться с намертво закрепленными марксистско-ленинским учением понятиями. Разве позволительно в «прогрессивный» феодализм втискивать фашистских штурмовиков? Этот метод «в стиле Бадера — очень веско и на полметра мимо» активно применялся и в дальнейшем для нападок на книги Стругацких и других фантастов, поднимавших актуальнейшие проблемы. Не смея высказать интуитивно ощущаемую мысль (в частности, о том, что социалистический строй по сути своей остается на практике феодальным), такие критики пытались защищать феодализм средневековый, прячась за стандартные формулировки идеологических догм.

Но и среди тех, кто принял книгу, не было единства. Прежде всего разброс мнений касался трактовки финального срыва Антона-Руматы. Анатолий Бритиков считал, что Румата совершил этот поступок, «не справившись с личной ненавистью к дону Рэбе», и осуждал его. А Евгений Неёлов писал, что Румата к этому времени перестал быть «богом», «коммунаром», он стал арканарцем и разделил судьбу Арканара, а потому и не мог поступить иначе. Кто из них прав? На самом деле суть вопроса упрятана совсем в другом. Если считать «Трудно быть богом» продолжением утопии о Полудне XXII века, то следует согласиться с правильностью Теории Бескровного Воздействия, принятой сотрудниками Института экспериментальной истории, а значит, согласиться с тем, что «жернова истории мелют медленно», что никакие попытки с налета изменить ход истории Арканара не имеют смысла и ничего, кроме осуждения, срыв Антона-Руматы вызвать не может. Но соответствует ли это авторскому замыслу? Мне представляется, что «Трудно быть богом» свидетельствует о том, что авторы уже расстались с иллюзиями об утопии коммунистического будущего, и многочисленные намеки в тексте должны подсказать читателю, что сказочка об Арканаре имеет несомненное отношение к нашей современности и нашему недавнему прошлому.

Любопытное исследование проделал в дипломной студенческой работе Константин Рублёв, внимательно исследовав мир Арканара. Ему удалось показать, что этот мир не может в чистом виде соответствовать какой-либо земной исторической эпохе, что на самом деле это мастерски составленная мозаика из самых разных времен и пространств Земли, т. е. условный фон, смоделированный специально для решения писательской задачи. Получается, что претензии к авторам в связи с нарушениями догматических законов развития общества бессмысленны, ибо по большому счету «Трудно быть богом» с литературной точки зрения представляет собой притчу… (Много позже, в 1995-м, Ник Перумов, исходя примерно из таких же позиций, в статье, посвященной фэнтэзи, скажет, что повесть «Трудно быть богом» можно рассматривать как произведение фэнтези, а не научной фантастики).

Не остались в стороне и собратья по перу. Одним из первых оттолкнулся от темы повести Исай Давыдов: «У Стругацких главный герой, Румата, пошел в конце концов рубить эти дикие головы. Но он не имел права этого делать! Книга „Я вернусь через тысячу лет“ создавалась как протест против такого решения проблем». Позже, в 1980-х, с подобным «протестом» напишет свою «Кошку в светлой комнате» Александр Бушков. А вот Ольга Ларионова на вопрос, можно ли рассматривать ее роман «Формула контакта» как спор с «Трудно быть богом», ответила: «Нет, нет. Просто родилась встречная мысль. Искусство породило искусство».

И уж совершенно неожиданным, я бы сказал, побочным «порождением» оказались многочисленные (на сегодня — более ста) сочинения сонета Цурэна, из которого Стругацкие в повести процитировали только одну строчку: «Как лист увядший падает на душу…». Этот «Венок Цурэна» постоянно пополняется и вполне достоин самостоятельного прочтения…

Помнится, с самой первой встречи с повестью у меня перед глазами вставали четкие, красочные картины событий в Арканаре, которые просто просились на киноэкран. Думаю, не у меня одного. Предпринимались самодеятельные инсценировки повести (Людмила Абрамова вспоминает, к примеру, что сцены из «Трудно быть богом» разыгрывали маленькие Никита и Аркадий Высоцкие). Поэтому нет ничего удивительного в том, что вскоре после выхода повести Борис Стругацкий и Алексей Герман садятся писать сценарий о Румате. Сценарий был благополучно написан, режиссер готовился к съемкам, но реальная история внесла свои коррективы в этот процесс. После того, как советские танки в августе 1968 года вошли в Прагу, ни о какой экранизации «Трудно быть богом» не могло быть и речи: теоретические рассуждения Руматы о невозможности активного вмешательства землян в жизнь Арканара наполнились зримыми реальными событиями…

К этому времени братья Стругацкие уже написали несколько других произведений (и кое-что смогли опубликовать), на фоне которых «Трудно быть богом» выглядела невинной шалостью, и критика переключилась на «разоблачение» новых провинностей писателей, а повествование о Румате теперь уже приводилось в пример того, как фантастам следовало бы писать нынче. Борис Натанович в своих «Комментариях к пройденному» добродушно вспоминает: «Идеологические шавки еще иногда потявкивали на этот роман из своих подворотен, но тут подоспели у нас „Сказка о Тройке“, „Хищные вещи века“, „Улитка на склоне“ — и роман „Трудно быть богом“ на их фоне вдруг, неожиданно для авторов, сделался даже неким образцом для подражания. Стругацким уже выговаривали: что же вы, вот возьмите „Трудно быть богом“ — ведь можете же, если захотите, почему бы вам не работать и дальше в таком ключе?..» Как сказал в аналогичной ситуации Булат Окуджава: «Ну разве можно таких идеологов принимать всерьез?»

Застой 1970-х и сумятица начала 1980-х внесли некоторое успокоение в восприятие повести. Она периодически переиздавалась (впрочем, переиздания явно не поспевали за читательским спросом), вызывала споры в среде фэнов, регулярно использовалась критиками в их литературоведческих построениях, служила основой для появления новых стихов и песен (из коих можно выделить «Ведьму (сон Киры)» Раисы Абельской), но я бы не сказал, что в исследованиях тех времен появлялась какая-то благородная сумасшедшинка, новое видение проблем и сюжета повести. Думаю, прежде всего это связано было с тем, что появлялись всё новые и новые произведения братьев Стругацких, и практически каждое из них было явлением, заставлявшим иногда переосмысливать всё предыдущее, написанное ими. И «Трудно быть богом» служит связующим звеном, к примеру, к проблематике прогрессорства (не случайно Тойво Глумов в повести «Волны гасят ветер» топчет арканарскую брусчатку, а у читателей распространилось мнение о том, что именно Румата был одним из первых прогрессоров, хотя тема прогрессорства, как и сам этот термин, появились гораздо позже).

Тем не менее в Мире Полудня Арканар по-прежнему оставался обособленным, хотя в некоторых вариантах авторской пьесы по мотивам повести вдруг появлялись неожиданные ниточки к другим произведениям (например, в первой редакции пьесы действие происходит на Гиганде, куда Максим (!) Литвинчёв, будущий Румата, попадает примерно так же, как Максим Каммерер на Саракш).

Попытка «переосмысления» повести была предпринята в конце 1980-х, когда отношения между Стругацкими и издательством «Молодая гвардия» перешли на уровень военного конфликта. В. Жарков в послесловии к сборнику Е. Хрунова, Л. Хачатурьянца «Здравствуй, Фобос!» (интересно, вспомнит ли кто-нибудь, о чем повествовали рассказы этого сборника?) писал: «Впрочем, и носители социальной идеи в бескрылой фантастике, взахлеб выдаваемые иными нуль-критиками за героев светлого будущего, увешанные средневековыми реалиями вроде мечей, ножей, арбалетов и действующие во имя этого будущего на планете туземцев (как это у Стругацких в „Трудно быть богом“), любят помечтать совершенно приземленно, например, в объятиях милой туземочки Киры, как это делает некий Румата. А когда дом, где носитель светлых идей называет туземочку своей маленькой, осаждают и мелодраматическая концовка вызывает усмешку у самых нетребовательных читателей поп-фантастики, Румата, этот разведчик и носитель идей, сокрушает дикарей и аборигенов, снося им головы так, что его сотоварищи, тоже носители светлых идей, потом говорят: „видно было, где он шел“. После таких носителей света, говоря языком вполне земного фольклора, там, где они прошли, делать нечего: все мертвы».

В тенденциозном сборнике «В мире фантастики» самозванный «Совет фантастов» интересовался: «Хотелось бы услышать мнение читателей и критиков <…> о „коммунистической“ повести „Трудно быть богом“, в которой нет ни одной новой идеи, зато есть воспевание массовых убийств и кровной мести».

Я воздержусь от комментирования сего злобного вякания мосек из-под подворотни, но отмечу один интересный момент: здесь как само собой разумеющееся содержится утверждение, что в повести «нет ни одной новой идеи». Это утверждение констатирует тот факт, что за двадцать лет идеи вмешательства/невмешательства в ход истории, в начале 1960-х бывшие для советской фантастики оригинальными и новыми, что называется, патентной чистоты, действительно органично вошли в комплекс идей, формирующих мировоззрение современного человека. И это вызывает совершенно новый подход к прочтению повести, на чем я остановлюсь чуть позже.

В это же время немецкий продюсер и режиссер Питер Фляйшман предпринимает попытку экранизировать «Трудно быть богом». Забавно, что Алексей Герман попробовал принять в этом участие, и Фляйшман формально согласен был принять его услуги в качестве режиссереа. Но Герман настаивал на том, чтобы в основу постановки был положен другой сценарий, не тот, который уже был подготовлен (кстати, без участия самих Стругацких), и сотрудничество не состоялось. Результатом стал красочный, по-западному сколоченный боевик, изрядно потерявший и философскую глубину повести, и трагичность положения Руматы…

Новую сумасшедшую гипотезу о том, что послужило причиной смерти Киры, на Стругацких чтениях во Владимире высказал Павел Поляков. Позже Сергей Переслегин озвучил ее в послесловии к «Трудно быть богом» в «Мирах братьев Стругацких». Согласно этой гипотезе, выгоднее всех было подтолкнуть Румату к уничтожению Рэбы бунтарю Арате, а потому он и пошел на это провокационное убийство с неистовством настоящего революционера. Мне кажется, эта гипотеза имеет логическую нестыковку: ведь это мы знаем, какие чувства испытывал к Кире землянин Полудня Антон, а с точки зрения Араты вряд ли благородный дон Румата мог бы так отреагировать на смерть простолюдинки. Тем не менее эта гипотеза весьма характерно демонстрирует изменение восприятия повести в наше бурное время переоценки старых ценностей.

Толчком к появлению новых произведений, использующих реалии «Трудно быть богом», стал проект Андрея Черткова «Время учеников». В самом трехтомнике «учеников» лишь один текст напрямую примыкает к повести, рассказ Елены Первушиной «Черная месса Арканара» о встрече землян с гипотетическими Странниками. К сожалению, не была опубликована повесть Ника Перумова «Суд» о рассмотрении провала Руматы в земной Комиссии по Этике. Тем не менее регулярно появляются всё новые и новые книги, так или иначе связанные с «Трудно быть богом». Иногда это откровенная попытка всё перевернуть с ног на голову, как в повести Вадима Кирпичёва «Трудно быть Рэбой». Иногда, как в романе Мэдилайн Симонс (Елены Хаецкой) «Меч и радуга», заимствование набора персонажей. Иногда — заимствование фабулы, как в повести «Меченая молнией» Натальи Гайдамаки. Иногда — спор с отдельными положениями, как в романе Александра Громова «Властелин пустоты», автор которого утверждает, что в нем изображены последствия «применения гипноизлучателей для того, чтобы улучшить природу человеческую», идеи, с порога отвергнутой благородным Руматой в романе Стругацких «Трудно быть богом». Владимир Свержин вообще решил разрабатывать сериал «Институт экспериментальной истории».

И вот здесь имеет смысл вернуться к современным подходам прочтения повести Стругацких. Как-то так получилось, что многие читатели, познакомившиеся с «Трудно быть богом» только теперь и зачастую уже после того, как прочли другие книги, связанные с повестью идейно, воспринимают сюжет и смысл повести упрощенно. Набор претензий к «Трудно быть богом», почерпнутый мной из различных сетевых разговоров, широк. Стоило ли воспевать интеллигенцию, гнилую и продажную прослойку общества? Почему Румата ведет себя так неумело и неуверенно? Почему он не организовал настоящий сбор разведданных, этот никудышный резидент, совершенно не похожий на реальных мастеров? Наконец, что это вообще за рафинированный подход к проблеме «вмешиваться или не вмешиваться»? Ведь ежу ясно, что вмешиваться! И еще как вмешиваться! Так, чтоб перья полетели!

В интервью 2001 года Борис Стругацкий писал: «Наш Румата задуман как фигура беспросветно трагическая. Человек, который пытается изменить естественный (то есть кровавый и грязный) ход истории и даже обладает, казалось бы, всеми возможностями сделать это (могучая сверхцивилизация стоит за его плечами), но в конечном итоге оказывается бессилен и, по сути, предает все те идеи и принципы, во имя которых жил и работал: терпимость, человеколюбие, милосердие. „Божьи мельницы мелют медленно“, и ничего нельзя сделать в истории за время одной человеческой жизни — разве что еще более увеличить количество страданий, крови и грязи. Так уж она, история людей, устроена. Не станет дерево расти быстрее, если тянуть его вверх за ветки. А если хочешь, чтобы что-нибудь хорошее случилось через сто лет, — начинай прямо сейчас».

Может быть, простота решений, предлагаемая некоторыми нынешними читателями повести, объясняется их инфантильностью, неумением представить проблему во всей полноте, неспособностью вообразить последствия этих «простых решений». Помните, как решительно ломал дрова на Саракше Максим Каммерер? И все-таки меня радуют эти разговоры. Ведь они неопровержимо свидетельствуют о том, что книга живет, что она по-прежнему актуальна!

В 1999 году режиссер Алексей Герман снова вернулся к старому замыслу снять фильм «Трудно быть богом». С согласия Бориса Стругацкого он вместе с женой Светланой Кармалитой написал новый сценарий и приступил к съемкам. Словно в укор событиям 1968 года, Герман решил делать натурные съемки в Чехии. Арканар был построен в окрестностях замка Точник. Работа над картиной продолжалась около четырнадцати лет и была завершена сыном режиссера. Ни Борис Стругацкий, ни сам Алексей Герман не дожили до этого момента.

Мягко выражаясь, эпатирующие известия об этой работе принимались ценителями повести настороженно, если не сказать в штыки. Дело доходило до того, что добровольные помощники предлагали Борису Стругацкому свою помощь в ведении судебного разбирательства против Алексея Германа, на что мэтр со свойственной ему интеллигентностью мягко отвечал, что не представляет, какое такое надругательство над «Трудно быть богом» может совершить давний друг. Более того, он считал, что лишь Герман сможет достойно экранизировать повесть.

Многие не представляли в роли Руматы актера Леонида Ярмольника, который ассоциировался обычно с комедийными ролями. Сам Ярмольник так определял смысл фильма: это кино про то, что люди вообще не меняются — на протяжении веков. Это фильм о безысходности, о крушении иллюзий человеческих, о невозможности изменить мир даже при исключительных возможностях.

И хотя выход фильма был воспринят зрителями неоднозначно, в марте 2015 года на церемонии награждения кинопремией «Ника» картина получила семь наград.

А повесть «Трудно быть богом» продолжает переиздаваться как на русском, так и на многих других языках.

Владимир Борисов

1 См. также: Борисов В. Странные лепестки с необозримых материков непознанного // ТрВ-Наука № 370 от 24.01.2023.

Отсюда: www.trv-science.ru/2023/02/hamlet-iz-arkanara/

@темы: «Волны гасят ветер», Улитка на склоне, Сказка о Тройке, «Пикник на обочине», Б.Стругацкий, Комментарии к пройденному, «Трудно быть богом», «Хищные вещи века»

---

Любопытно

[silent-gluk]

Трудно Быть Богом, Спектакль, Студия ТРиК

Кирилл Буйко

Отсюда: youtu.be/X8gLUicCYOY?si=AZqZ5TQx5tgVmRVg

@темы: Театр, Вторичное творчество, «Трудно быть богом», Видео, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Анатолий Киселёв

Из Венка Цурэну. 5

***
Как лист увядший падает на душу,
Так и душа, увянувшим листом,
Уже не тщится мерный ритм нарушить
В круженьи дней, бессмысленно-пустом.

Душа моя, скиталица больная!
Что твой полёт бесчувственной судьбе?
Все муки Ада и блаженства Рая
Когда-то были ведомы тебе,

И был твой отблеск - в каждом человеке,
И твой огонь - был частью их огня...
Но мы живём, увы, - не в лучшем веке,
И Судный день - светлей любого дня.

Ужасный век. Ужасные дела.
Душа моя! Ты выжжена. Дотла.


© Copyright: Сонеты Цурэна, 2018
Свидетельство о публикации №118032804693
Отсюда: stihi.ru/2018/03/28/4693

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки