И.Кублицкая, С.Лифанов. "Суета вокруг дозоров". Глава третья

[silent-gluk]

Продолжаем публикацию сабжевой повести, утащенной отсюда - www.flibusta.net/b/331423/read.

Выкладывалась она и в ЖЖ (здесь: baylanto.livejournal.com/198031.html ), и на Дайри ( shano.diary.ru/p190184367.htm , shano.diary.ru/p190184890.htm , shano.diary.ru/p190184958.htm ), но мне удобнее тащить с Флибусты, разбивая поглавно.

Инна Кублицкая, Сергей Лифанов

Суета вокруг дозоров

Глава 3

На центральной площади Соловца за сквером около бывшей доски почета стоит кинотеатр. Местные жители всерьез уверяют, что он стоит там испокон веков. Витька Корнеев подтверждал, что так оно и есть. Всегда в этом кинотеатре крутились фильмы и всегда эти копии были уже далеко не лучшего качества. В последнее время жизнь в кинотеатре забурлила. Связано это было с еще большим падением уровня отечественной кинематографизации. Ранее в кинотеатре для накопления зрителей были предусмотрены просторные кассы, фойе, буфет и салоны, на стенах которых развешивали афиши и фотографии артистов. С течением времени в распоряжении важнейшего из искусств, постепенно сдававшего позиции, остался только на треть усеченный зрительный зал и окошечко кассы. Сам кассовый зал отвоевали игровые автоматы. На остальные площади вселилась парикмахерская, мебельный магазин, «Секонд-хенд от кутюр из Европы», проявка-«Кодак», «Автомотовелозапчасти» и «Семена, удобрения и все-все-все для дачи». Первоначально на столь благодатных площадях попробовало было укорениться казино, но сей экзотический фрукт в Соловце не прижился. Аборигены заглядывали к игровым столам разве что на экскурсию. Окончательный удар заведению нанес визит Кристобаля Хунты и Жиана Жиакомо. Наши уважаемые корифеи и администрация казино расстались глубоко неудовлетворенными результатами этого визита.



Под зданием кинотеатра был обширный подвал, куда вел отдельный вход, расположенный рядом с одним из боковых выходов. Для каких нужд запланировали его архитекторы, так и осталось загадкой. В наше время там находился опорный пункт милиции.

В комнате, которая невесть почему все еще называлась красным уголком, уже томилось около двух десятков страдальцев, не сумевших отвертеться от обязаловки. Народ времени зря не терял: на хлипком журнальном столике стояла обшарпанная шахматная доска, четверо играли блиц в объемные шахматы, остальные сгрудились вокруг и мешали играть, давая советы. Корнеев тут же подключился к болельщикам и уже через три минуты вместо пристойной шахматной партии образовалась интеллигентная перебранка. Витьке припоминали, как он воровал диван, Витька обвинял кого-то, что у него утащили какое-то ТУ.

— А вот не подеретесь, — сказал старший прапорщик Ковалев, переписал нас всех в журнал, сверяясь с документами, как предписал Кербер Псоевич, и выдал повязки — одним желтенькие, другим голубенькие. Народ цеплять на себя повязки не торопился. Изя Кацман, вертя в руках желтую повязку, сказал, что видит в ней унижение по национальному признаку. Роман Ойра-Ойра, которому досталась голубая, заявил, что чувствует унижение по гендерному признаку. Одним словом, повязок никто не надел.

— А инструктаж? — спросил Корнеев, засовывая свою повязку поглубже в карман.

Насколько мы знали, криминогенная обстановка в нашем тихом Соловце практически не отличалась от той, что была и сорок, и сто сорок, и двести сорок лет назад. Абсолютное первенство держали правонарушения на бытовой почве. Даже пресловутое ограбление газетного ларька имело под собой семейную подоплеку. Муж продавщицы во время ее отсутствия «на базе» взломал ларек и изъял из кассы потребную на приобретение бутылки паленой водки и плавленого сырка сумму. Организованная преступность, как и казино, тоже как-то не прижилась в городе. С одной стороны, самым крупным предприятием в городе был рыбзавод, а не какой-нибудь гигант нефтехимии. Лакомым кусочком для любителей передела собственности был и оставался НИИЧАВО, но тут уж наш ученый совет был настороже и сделал так, что в критические моменты об институте как бы забывали. С мелкими же группировками, которые воображали себя крутыми ребятами, утрясали вопросы два эмэнэса из отдела Оборонной магии, которым все еще нравилось играть в солдатики.

— Господа и товарищи, — проникновенно сказал Ковалев, — инициатива организовать дозоры исходила от администрации вашего института. Вы должны были ознакомиться с соответствующей литературой и сделать выводы.

Выяснилось, что книжек, щедро розданных Камноедовым и Деминым, никто не читал.

— Ладно, разберемся, — решили мы и отправились на дежурство. Народ рассредоточился по городу и занялся своими делами. Ойра-Ойра нежно поворковал по телефону и удалился, явно движимый желанием восстановить свое гендерное достоинство. Мы с Витькой и примкнувшим к нам Володей Почкиным медленно дрейфовали в сторону бывшей чайной № 16/25, ныне кафе «JORJ» (по-русски говорилось «пошли к Жоре»). Жора давно уже был в курсе, что имя Джордж пишется по-английски вовсе не так, но вывеску переделывать не стал. По летнему времени и хорошей погоде столики вынесли на улицу и пиво подавалось через распахнутое широкое окно, подоконник которого превратили в прилавок. Пользуясь случаем, Жора делал в своем кафе косметический ремонт.

Мы взяли по кружке «Великого гусляра», Витька трансгрессировал давешние книжки, изуродованные жирным штампом, и мы стали их изучать. Очень скоро мне стали понятны вопросы студентов про ауру, а Витьке — принцип организации дозоров. Володя же Почкин попросту отнесся к книжкам как к романам и явно наслаждался чтением.

— Надо полагать, А-Янус этого в глаза не видел, а У-Янус подмахнул не глядя, — резюмировал Витька где-то через час.

— Какая-то глупость, — сказал я.

— Глупость-то глупость, — задумчиво сказал Витька. — Только зачем эта глупость Камноедову?

— Для галочки, — сказал я. — В графе «общественная работа».

— Ну разве что, для галочки.

Мы взяли еще пива и какое-то время рассеянно наблюдали за Володей, увлеченным чтением.

— А не нравится мне эта затея, — сказал Витька. — Хребтом чую, какая-то подлость затевается.

Мы поговорили об интуиции и ее роли в познании научных истин, потом сходили к Ковалеву отметиться и отправились по домам.

Ночью мне не давали покоя слова Витьки о затевающейся подлости. Я обдумывал ситуацию с дозорами и так и этак, но понять, какая от них выгода Камноедову, так и не понял. В том-то и беда, что психология этих монстров — темный лес. У Камноедова могут быть на уме такие соображения, которые нормальному человеку и в голову не придут. А уж если в дело затесывается еще и Кербер Псоевич… Тут уже темный лес в квадрате получается. Интересно, зачем дозоры Керберу Псоевичу? Ну не мог я, как не крутил, придумать, зачем Керберу Псоевичу нужны дозоры. С другой стороны, я не могу понять, почему Кербер Псоевич в 1986 устроил в институте почти настоящую бактериологическую тревогу. Всем раздали противогазы, клеенчатые костюмы и оранжевые плоские коробочки, где вместо лекарств лежали инструкции по их применению. Если бы тревога была настоящей, весь институт успел бы благополучно вымереть, и никто в общей суматохе и неразберихе этого бы не заметил.

Тогда я стал думать, кому вообще может быть выгода от введения дозоров, и мысли у меня появились самые нехорошие. Это ведь не какая-то там ДНД, когда сотрудники единой оравой патрулировали не обремененные преступностью улицы Соловца. Тут, вдобавок ко всему, сотрудники института разбивались на две конкурирующие организации. Мне, конечно, могло польстить, что я Светлый маг, пусть и слабенький, и я готов был согласиться, что Витька — маг Темный, потому что в погоне за научной истиной Витька вполне мог пренебречь некоторыми правовыми нюансами (вспомнить хотя бы историю с диваном-транслятором), однако же мне не нравилось, что кто-то, пока неизвестный мне, предписывает, с кем мне дружить, а с кем нет. Я хотел дружить с Витькой и Ойрой-Ойрой, а с Выбегаллой, хоть он был из Ночного дозора, дружить не хотел. И Стелла почему-то оказывалась в Дневном дозоре…

Короче, наутро я проспал. Времени на зарядку уже не оставалось, я торопливо залил в себя кофе, впихнул следом бутерброд, мигом оделся и выскочил в институт. Уже на полдороге меня поймало напутствие Стеллы: «Присмотри за ребенком». Я спросил ребенка, где он. «В лаборатории Седлового», — лаконично ответил Антон. Я напомнил ему, что он должен быть в школе. «Я туда дубля послал», — резонно ответил ребенок. Дублей создавать Антона учил Корнеев, и выучил замечательно. Ребенок у нас со Стеллой получился толковый. Не буду говорить, что умнее папы с мамой, но что способнее — это точно. С другой стороны, и воспитание чего-то стоит, а ребенка, бывало, качали на коленях корифеи. Вполне естественно, что рано или поздно ребенок пришел на экскурсию в НИИЧАВО, и столь же естественно, что эта экскурсия не стала последней. Теперь можно было сказать, что в институте Антон появлялся куда чаще, чем в школе, и Ойра-Ойра иногда поручал ему работу лаборанта. Стелле это не нравилось, и она читала ребенку лекции о необходимости получения базового среднего образования, дающего основу для получения высшего. Еще она требовала от меня, чтобы я не подпускал ребенка к Кристобалю Хунте. Она ничего не имела против Хунты как такового, но считала, что он слишком жесткий экспериментатор. Где-то в глубине души я с ней был согласен. Хунта не стал бы вовлекать в свои опасные эксперименты детей, но понятия о совершеннолетии у него были свои. Я даже подозревал, что сейчас Хунта считает Антона более зрелым человеком, чем меня.

Итак, за ребенком следовало присмотреть. Я заглянул к себе, посмотрел, чем там заняты девочки и нет ли там чего срочного. Срочного, конечно, не было, иначе бы меня вызвали, текучка оказалась невелика, и я быстренько ее раскидал, после чего наведался в лабораторию Седлового. Ребенок лежал на полу, придавленный очередной машиной времени, а магистр Луи суетливо подавал ему то гаечный ключ, то отвертку.

Я заглянул под машину (она напоминала детскую коляску, летний вариант). Антон, прищурив глаз, тыкал отверткой куда-то в путанные внутренности.

— Поломка? — спросил я.

— Барахлит, — виновато ответил Седловой. — Понимаете, собрал вот новый образец, и даже уговорил Кристобаля Хунту поприсутствовать на испытаниях, а тут такой конфуз… Программу вот специально выбрал — описываемое прошлое, он заинтересовался, ведь как раз сейчас книгу воспоминаний написал, любопытно ведь, что другие описывают. Впечатления сравнить… Что я скажу Кристобалю Хозевичу? — горестно возопил Седловой.

— А зачем мне что-то говорить? — удивился Хунта, который, оказывается, уже появился в лаборатории. — Вы не волнуйтесь, я же понимаю. Давайте назначим другой день. Вот вторник вам подходит?

Они договорились повторить попытку во вторник после обеда, а я помог ребенку вылезти из-под машины. Потом Хунта ушел, напомнив мне что через часок меня ждут у Корнеева, ребенок же достал из шкафа обувную коробку и стал надевать на ноги нечто вроде сандалий Меркурия — две подошвы с ремешками, украшенные латунными воробьиными крылышками. Твердо зная, что обувь такого вида в моду еще не вошла, я отобрал у него одну из сандалий и сурово глянул на Седлового.

— Это, случаем, не машина времени?

— Портативный вариант, — кивнул Седловой.

— Луи Иванович!.. — начал было я, но Седловой, понимая мое возмущение, торопливо сказал:

— Я батарейки вынул.

— Луи Иванович… — укоризненно протянул я и подцепил крышечку от гнезда, ловко припрятанную в каблуке. Разумеется, батарейки там были. Было бы удивительно, если бы ребенок не додумался их купить. — Куда эта машина утянуть может?

— Да как и прежде, в вымышленные миры. Вы ведь уже были там, помните?..

Я укоризненно посмотрел на ребенка.

— Ну папа, ты же там бывал, — возразил ребенок. — И ничего там не случилось. Хочется посмотреть хотя бы одним глазком.

— Сейчас увидишь, — сказал я и решительно переобулся. Потом выпрямился и посмотрел на Седлового. — Управлять как?

— Чтобы включить, притопните, ну а дальше совсем просто, — обрадовано ответил Седловой. Видимо, испытателей машин у него был явный недостаток. — Чтобы вернуться, надо просто снять сандалии.

Я секунду помедлил, но, вспомнив, что в прошлый раз со мной и в самом деле ничего страшного не приключилось, притопнул.

Продолжение следует.

@темы: Понедельник начинается в субботу, Фанфикшн, Вторичное творчество, Ссылки

---

А вот и библиографическая ночь!

[silent-gluk]

Сегодня с нами второй том двухтомника. Того, который 1992 года.




Это - суперобложка...





...не простая, а с сюрпризом.




Это обложка.




Титульный лист.




Оборот титульного листа.




Выходные данные.




Шмуцтитул "За миллиард лет до конца света", стр. 3.




Шмуцтитул "Града обреченного", стр. 101.




Бонусом - реклама.


А вот вклейки с картинами в этом томе нет.



Итак, это: Стругацкий А. Избранное: Собрание произведений в 2 томах. Т.2. Фантастические романы / Стругацкий А., Стругацкий Б.; Сост. М.Шалимов. - СПб.: Товарищество с ограниченной ответственностью "Журнал "Нева"; Кронверк, 1992. - 412 с. - Тираж 100.000 экз. - Подп. в печ. 11.12.1991. - Заказ 125. ISBN 5-87516-001-2.
Содерж.: За миллиард лет до конца света. С.3-100.
Град обреченный. С.101-410.

@темы: Фотографии и картинки, «Град обреченный», Избранное, «За миллиард лет до конца света», Библиофильское, Библиография, Книги

---

Филигрань-2013, анонс

[silent-gluk]

Оригинал взят у ЖЖ-юзера oirf в Филигрань-2013, анонс

24 августа пройдут 14-е ежегодные Чтения памяти братьев Стругацких. В программе -- доклады Дмитрия Володихина и Глеба Елисеева, посвященные творчеству АБС, а также презентация сборника "Два сердца". По окончанию Чтений начнется торжественная церемония награждения литературной премией «Филигрань», учрежденной «цехом» критиков, постоянно профессионально работающих в сфере фантастической литературы. Имена лауреатов не могут быть раскрыты до вручения премии.

Состоится также награждение премиями Московского городского отделения Союза писателей России и общественными наградами.

Мероприятие начнется в 15.00. Оно будет проходить в зале конференций Дом И.С. Остроухова - выставочные залы Государственного литературного музея.

Адрес: Москва, Трубниковский пер., д. 17.

Ближайшие станции метро: «Арбатская», «Смоленская», «Баррикадная», Аккредитация представителей прессы у секретаря литпремии "Филигрань" Дмитрия Володихина, контактные данные: 8.9153228016 или [email protected]

ПЕРЕПОСТ ВЕСЬМА ЖЕЛАТЕЛЕН

@темы: Чтения памяти А.Н.Стругацкого, Перепост, Ссылки

---

"Artifacts"

[silent-gluk]

Отложим на минуточку "Суету вокруг дозоров"...

Какое-то время назад я рассказывала, что в Украине вышел диск с сабжевым названием, записанный группой музыкантов "Supremus".

Меня в нем заинтересовало то, что диск, если верить авторам, был напрямую связан с повестью Стругацких "Пикник на обочине": "Артефакты - объекты и предметы, найденные в загадочной Зоне, описанной в фантастическом романе братьев Стругацких "Пикник на обочине". Молчаливые, безгласные, находящиеся в полной тишине наблюдатели разворачивающихся событий. Слушатель, как Сталкер, проходит все эти артефакты и явления и, наконец, приходит к таинственному Золотому шару, который исполняет самые сокровенные желания.
В записи сюиты принимали участие тринадцать музыкантов. Сессии проходили в формате аудиофиксации свободных студийных импровизаций, которые были детально обработаны, отредактированы и сведены. Проектный вид программы был завершен и обсужден в 2011 году. В 2012 году был выбран и составлен перечень артефактов, которым соответствовали определенные композиции, продуманы концепция и оформление. Окончательный мастеринг альбома осуществлен в начала 2013 года", - гласит аннотация.

И вот диск добрался до меня.

На нем 10 композиций:
Объект 77-Б
Синяя панацея
Зуда
Ведьмин студень
Комариная плешь
Ржавое мочало
Сучьи погремушки
Жгучий пух
Мясорубка
Золотой шар.

К сожалению, я современной музыки (да и музыки вообще) не понимаю совсем, поэтому сюиту как целое оценить не могу. Да и отдельные композиции... Вот "Сучьи погремушки" я поняла, почему они достались именно этой композиции (или эта композиция - им). Остальное же - увы... И не очень поняла, почему части сюиты идут именно в этом порядке. Ну, финал - Мясорубка и Золотой шар - понятен. А почему, к примеру, Синяя панацея идет непосредственно перед Зудой?..

Надо будет еще послушать и попробовать понять. Может быть, это даже удастся...

Да, а послушать сюиту можно здесь: dmitriy-radzetckiy.bandcamp.com/album/artifacts .

@темы: Фанарт, Аудио, Вторичное творчество, Ссылки

---

И.Кублицкая, С.Лифанов. "Суета вокруг дозоров". Глава вторая

[silent-gluk]

Продолжаем публикацию сабжевой повести, утащенной отсюда - www.flibusta.net/b/331423/read.

Выкладывалась она и в ЖЖ (здесь: baylanto.livejournal.com/198031.html ), и на Дайри ( shano.diary.ru/p190184367.htm , shano.diary.ru/p190184890.htm , shano.diary.ru/p190184958.htm ), но мне удобнее тащить с Флибусты, разбивая поглавно.

Инна Кублицкая, Сергей Лифанов

Суета вокруг дозоров

Глава 2

Практиканты появлялись в НИИЧАВО с завидной регулярностью и разделялись на две категории. Первая, довольно многочисленная, на две недели прибывала из Китежградского маготехнического университета после второго семестра, слонялась по коридорам с совершенно круглыми глазами и этими же круглыми глазами несмело заглядывала в лаборатории. Знаний по специальности у них было примерно ноль, помощи от них в работе никакой, на хозработы послать нельзя — все вздыхали с облегчением, когда через две недели эта бестолковая орда покидала наконец читальный зал отдела научно-магической информации, где держала штаб-квартиру. Вторая категория появлялась в институте в сентябре и держалась до июня. Это были студенты четвертого и пятого курсов, выдержавшие уже довольно жесткий отсев, возмужавшие, кое в чем уже разбирающиеся, поэтому вполне пригодные для использования на не очень сложных работах. Пятикурсники в основном сидели в библиотеке, готовясь к защите диплома, а четверокурсники после обеда приходили в отделы и лаборатории, к которым были приписаны, а до обеда слушали лекции.



А поскольку лекции им читали не только корифеи, но и Витька, и Роман, и даже я, молодые люди мнили себя уже почти настоящими магистрами. Впрочем, по сравнению со мной они и в самом деле кое-что знали. Некоторые даже знали несколько больше меня — но, естественно, не во всех областях знания — иначе я не мог бы читать им маганализ. К счастью, они не подозревали, насколько я бездарен в традиционных разделах магии, и все еще взирали на меня с почтением. Я знал, правда, что перед началом семестра они громко возмущались, что маганализ читать им будет не Кристобаль Хунта, а какой-то А. Привалов. Потом, однако, им в головы пришло немаловажное соображение, что принимать экзамен будет тоже какой-то там А. Привалов, а вовсе не Хунта, известный даже за пределами НИИЧАВО своей беспощадностью.

Сегодня студенты были нездорово взбудоражены. Я излагал пример расчета на устойчивость за пределами пропорциональности, маркер за моей спиной выписывал на доске формулы, а в конференц-зале прямо на глазах нагнеталось напряженное внимание. Студенты рассматривали меня, как будто никогда до этого не видели. Не отводя от меня глаз, они перешептывались. Я услышал об грузовике, сделавшем сальто, но при чем тут грузовик, не понял, потому что расчет касался чего попроще — тонких металлических стержней. При желании, конечно, и грузовик можно вообразить в виде тонкого металлического стержня, но лично у меня никогда не хватало воображения, когда дело переходило к практике.

— Александр Иванович, — спросил вдруг один из студентов, — а почему нас не учат читать ауру?

Я поперхнулся на полуслове и какое-то время в полном недоумении смотрел на вопросившего. Вся группа — все восемь человек — напряженно смотрели на меня, как будто этот вопрос был для них вопросом жизни или смерти.

— А зачем? — наконец спросил я.

— Ну? — мой ответ явно поставил студента в тупик. — Чтобы знать, что за человека видишь перед собой.

— По ауре? — с недоумением переспросил я.

— Ну… По ауре, наверное, можно сказать, светлый волшебник передо мной или темный маг, — пробормотал студент. И ведь умный вроде парень, а несет какую-то ерунду.

— По ауре, дорогой мой, — авторитетно сказал я, как будто обладал опытом и знаниями по крайней мере Ойры-Ойры, — вы в человеке никогда не разберетесь. Вы можете узнать, в каком он настроении, выспался он или провел бессонную ночь в каком-нибудь кабаке, наконец, хочет ли он есть или только что пообедал, но понять, кто он — идеальный гражданин, выполняющий все законы общества, или же законченный преступник, вы не сможете никоим образом. — Вы можете не поверить, но я не выдумывал. О чтении аур у нас в институте упоминали только в анекдотах про разных шарлатанов, которые к магии приобщались главным образом посредством разукрашенной звездами мантии и самолично сотворенным на лазерном принтере дипломе об окончании каких-то магических академий. Одно время, правда, чтением аур увлеклись в отделе предикции, но быстро убедились, что хотя аура и дает информацию о сиюминутном состоянии человека, прогнозам о его будущем отнюдь не помогает.

— А как же вы определяете, где кто? — услышал я совсем несуразный ответ.

— Кто — кто? — равно несуразно ответил я.

— Ну, из какого кто Дозора?

Вопрос я не понял вовсе, однако ответил, напустив на себя авторитетный вид:

— Существуют методы.

Может, и не следовало бы так отвечать, от подобных ответов шерсть в ушах растет, но нынешнее поколение — совсем не то, каким были мы.

— Давайте займемся делом, — призвал я аудиторию к тишине и повернулся к доске, посмотреть, на чем мы закончили. Пока мы разговаривали, маркер, так и висевший у последнего написанного символа, от безделья начал шалить и нарисовал рядом с формулой симпатичного чертика. Я знал за собой, что рисую подобных чертиков, когда задумаюсь, но не подозревал, что способен скучать, пока меня отвлекают беспредметным разговором. Однако! Растем… Было чему порадоваться, но не хотелось. Настроение, витающее в конференц-зале, должно было разрядиться взрывом, а разрядилось пшиком, от этого, верно, и у меня на душе было как-то неприятно.

В кармане пискнули часы.

Я остановился, автоматически договорив фразу, посмотрел на ряд формул на доске, поймал маркер и, как обычно, засовывая его в карман, произнес:

— Продолжим в следующий раз.

— Александр Иванович!

— Да? — обернулся я.

— А сами-то вы кто?

— Я? — я удивился. — Я — Привалов Александр Иванович. Не дубль, если вы это имеете в виду. Показать документы?

— Нет, я не об этом. Вы Светлый или Темный?

— Как когда, — ответил я и вышел. В коридоре было пусто, только какой-то человек в длинном черном пальто дергал ручку приемной.

— Там никого нет, — сказал я издали. — Один Янус Полуэктович в Австралии, другой — в Серпухове. Не помню, где какой…

— Как же мне быть? — обернулся ко мне мужчина. Он был нехорош на вид: кожа на лице не только имела смешанно землисто-зеленоватый цвет, отчего казалась покрытой плесенью, да еще и собиралась в морщины крупными складками, как будто человек этот резко похудел с лица, а кожа не ужалась до его нынешних размеров.

— Что у вас стряслось? — спросил я как можно более доброжелательно. — Попробуйте к Камноедову обратиться или к Демину, если вы по административному вопросу.

— Я как раз только от них. Еле вырвался. Понимаете, они меня записали в какой-то Дневной дозор. Дневной! Мне нельзя ни в какие дозоры. Я больной человек. Я вот в профком пришел, за путевкой, а они — в дозор. Мне в санаторий срочно надо… Я болен, я на солнце плохо себя чувствую!

— Так идите в поликлинику и возьмите справку, — посоветовал я, ибо черный человек явно не имел опыта в уклонении от добровольных общественных нагрузок.

— Вы думаете? — нерешительно спросил черный человек.

— Уверен! Возьмите справку и покажите ее Модесту Матвеевичу, — сказал я. — Если вы больны, он не имеет права вас привлекать.

— Я болен, — подтвердил черный человек, — у меня генетическое заболевание.

— Идите в поликлинику, — повторил я, начиная догадываться, с кем имею дело. В прежние времена этого человека называли Драконом или Сажателем. Он имел репутацию деспота, без разбору и жалости сажавшего на кол всех, кто имел несчастие вызвать его неудовольствие. Сейчас он не был в состоянии справиться с административной системой. Болезнь мало-помалу подмяла его под себя, и теперь это был крайне неуверенный в себе человек, прячущийся в закутке между библиотекой и виварием. Он сейчас много писал, и писал, по уверениям Романа, весьма интересно, но я не умел читать по-венгерски, да и латынь с древнегреческим знал не очень хорошо, поэтому не мог оценить ни стиля, ни содержания его трудов.

Черный человек ушел, а четверокурсники смотрели на меня круглыми глазами.

— Александр Иванович, — осмелился спросить один из них. — Это случайно не Влад Цепеш?

Я строго посмотрел на него:

— Молодой человек, — сказал я наставительно, — если вы вот так во всеуслышание будете разбрасываться оскорбительными прозвищами, до защиты диплома можете не дожить.

Молодой человек ойкнул и прикрыл рот.

— А как же его называть? — спросил другой.

— Влад Владович Дракул, — сказал я.

— Но простите, Александр Иванович, — вступила в разговор девушка, имевшая вид круглой отличницы. — Нас еще на первом курсе водили на экскурсию в Изнакурнож и там… там показывают глазной зуб графа Дракулы-Задунайского.

— Убитого венгерскими гусарами, — добавила вторая девушка, имеющая вид обольстительной голливудской звезды. Девушки были однояйцевыми близнецами и периодически обменивались обличьями, но узнал я об этом совсем недавно, почти дочитав лекции за семестр. Ойра-Ойра поймал их на том, что одна из сестер, сдав зачет за себя, переоделась и попробовала сдать зачет за другую. «Сердце подсказало», — объяснил Роман, подкручивая несуществующий ус в тени горбатого носа.

— Вы плохо усвоили историю, — укоризненно сказал я. — Не надо путать Влада Дракула с графом Дракулой-Задунайским. Влад Дракул графом никогда не был. Или вы из тех людей, что путают Роджера Бэкона с Френсисом?

Студенты дружно засмеялись. Я имел в виду недавнюю статью Б. Питомника «Наш дорогой английский гость», посвященную приезду английской делегации во главе с Роджером Бэконом, в которой корреспондент приписывал Роджеру биографию сэра Френсиса. Статья была снабжена портретом решительного мужчины, позирующего с саблей в руках. Под портретом значилось «Noledj iz pauer: знание — сила. Р. Бэкон». Как установил Эдик Амперян, изображен на портрете был Натаниель Бэкон, руководитель восстания фермеров против английских колониальных властей в Вирджинии в 1676 году.

Наш разговор прервало появление Витьки Корнеева, вернее, одного из его дублей. Студенты пока принимали дубля за оригинал и с восторгом рассказывали о преподавателе, который начинал чтение лекции с того слова, коим закончил в прошлый раз, и который способен принимать курсовые до четырех часов ночи. Потом, узнав правду, студенты как правило смущались и никому не рассказывали о своем конфузе.

— Тебя в лаборатории ждут, — сказал Витька-дубль, остановившись на несколько секунд перед дверью, пока студенты втягивались обратно в конференц-зал.

Я машинально кивнул и трансгрессировал, но по привычке оказался в своем отделе. Девочки занимались своими делами и на появление начальника не прореагировали.

Я посмотрел, что там у них, но замечаний делать не стал, а метнул взгляд в специально поставленный для таких целей на шкафу силикатный кирпич. Дырка в кирпиче заметно увеличилась и очень скоро обещала стать сквозной. Девочки, не отрываясь от своих дел, вяло поаплодировали.

— То-то же, — сказал я и отправился в Витьке. На этот раз тривиальным путем, по лестнице.

У Витьки меня встретила рабочая обстановка. Я какое-то время молча созерцал дублей, с легкостью ворочающих щит, и наконец смог внятно выразить мысль, которая овладела всеми моими думами, когда я увидел это зрелище:

— Какого черта… Витька!.. какого черта мы перли этот гроб сами?..

На лице у Витьки появилось смущение, каковое чувство Витька, как я полагал, не способен испытывать в принципе.

— Понимаешь ли, Саша…

— Не понимаю, — грубо ответил я.

— Видите ли, Алехандро, — учтиво вступил в наш разговор Кристобаль Хунта. — В данном случае вы наблюдали любопытный побочный эффект, который я как раз заношу в протокол первичного осмотра. Даже довольно сильный маг, более того, два довольно сильных мага, в процессе визуального контакта…

Мне было, конечно, лестно, что Кристобаль Хозевич учтиво поставил меня вровень с Витькой, однако объяснений его я не понял. Совершенно. Поэтому просто подождал, пока Хунта закончит, и глянул на Романа.

— Сообразительность отшибает, — перевел Роман. — Витька на совесть поработал. Но малость перестарался. Психополя — это сила. Не уследил — и уже не ты с ними работаешь, а они с тобой.

— А сейчас кто с кем работает? — осторожно спросил я.

— Ну, Саша, — укоризненно сказал Роман. — Ты глянь, сколько нас здесь. Кстати, вот почитай и распишись.

Я посмотрел на книжечку с инструкцией по технике безопасности и потянулся к журналу расписываться.

— Саша, — укоризненно проговорил Роман. — Я же сказал — почитай. И вопросы задавай, если что неясно.

Я сел и стал читать. Кое-что в тексте инструкции меня заинтересовало, и я машинально потрогал лежащий в нагрудном кармане листик с подписью Жиакомо. Особенно мне понравился раздел «7.8. Правила сейсмической безопасности». Я не знал, что раздел 7.13 еще интереснее: «Правила безопасности при падении метеорита (астероида)».

— Ребята, — сказал я, — мне что-то расхотелось здесь присутствовать.

— Да ну, — бросил через плечо Витька. — Интересно будет.

Дойдя до конца инструкции, я закрыл ее, открыл на первой странице и начал читать заново со свежим интересом. Потом наконец дочитал и расписался в журнале.

— Вот и ладненько, — проговорил Ойра-Ойра. — Помог бы своим дублям, Корнеев. Какую-то деревяшку уже полчаса вешают.

Корнеев листал книжку, на яркой суперобложке которой значилось: «Первобытная магия коренных народов Африки», и ворчал громогласно:

— Ер-ресь какая…

Книжка полетела в угол. Витька рванул на себя вечно застревающий, набитый битком ящик стола и стал копаться в груде бумаг, тетрадей и книг.

— Вот, — сказал он удовлетворенно, извлекая потрепанный томик ин-октаво почти без всяких признаков обложки. — Раньше издавали куда более толково. Я готов. — Он строго посмотрел на дублей. Те как раз выровняли щит, проверили, насколько ровно тот висит, и отошли.

Щит был изготовлен по заказу пожизненного президента небольшой африканской страны Компорен. Президент в свое время закончил Горьковский ветеринарный техникум и с тех пор относился к российским научным достижениям с большим уважением. Естественно, когда встал вопрос о охране короны (в смысле, президентского кресла, конечно) от заговоров, переворотов и прочей вполне актуальной для молодой развивающейся страны оппозиционной политической деятельности, мысли президента с надеждой обратились к России. Материальную часть охраны обеспечивали АК-47 и МИГи-21, а вот за нематериальной, которая должна была противостоять воздействию враждебно настроенных колдунов, президент обратился в НИИЧАВО.

А-Янус направил его письмо в отдел Оборонной магии, но там резонно возразили, что давно уже не занимаются проблемами персональной безопасности, а интересуются исключительно глобальными проблемами. Если вспомнить, что полгода назад в плане работ отдела я видел тему «Методы борьбы с гляциогенными цунами в условиях всемирного потепления», возражения можно было счесть резонными. Вопрос некоторое время перебрасывали из отдела в отдел, пока Витька не придумал запросить у заказчика ствол алмазного дерева. Мы полагали, что за неимением материала вопрос будет закрыт, но президенту уж очень хотелось попрезиденствовать подольше, и потребное бревно он неведомыми путями достал.

Взор Жиана Жиакомо, когда его как перед фактом, поставили перед бревном, был нецензурен, но мысли его все же нашли вполне учтивое словесное изложение. «Виктор Павлович, — молвил он, — изволили заказать, так теперь придумайте, как выкрутиться». А-Янус, чтобы подсластить пилюлю Жиану, придал в помощь Витьке меня — в качестве «информационной поддержки», как значилось в приказе. Витька взял в библиотеке сборник африканских сказок и принес ко мне. На обложке был толстыми небрежными мазками черной туши был изображен не то скачущий, не то бегущий человек с слишком длинным туловищем и слишком короткими ногами. Человек был снабжен перьями в кучерявых волосах, развевающейся травяной юбочкой, браслетами на всех четырех конечностях, копьем и веретенообразным щитом. «Вот такой щит. Чертеж нарисуй. А то я компьютерно хреново рисую», — сказал он мне. «А ручками? — спросил я. — Тушью и рейсфедером?» — «Можешь рейсфедером», — милостиво согласился Витька. Поскольку поддерживать Витьку меня обязали приказом, а чертежник из Витьки был никудышный, я посмотрел критически на картинку и отправился поискать в Интернете каких-нибудь более наглядных фотографий с африканской экзотикой. «И придумай, что будем на щите рисовать», — напутствовал меня Витька. «Что будем рисовать?» — остановился я. «Ну, думаю, зверей всяких — кто сильнее всех в небе, кто сильнее всех на земле и кто сильнее всех в море». — «В Компорене нет моря», — сообщил я. «А что есть?» — спросил Витька. «Озеро есть». — «Значит, в озере», — исправил техзадание Витька. «Только я рисовать не буду, — на всякий случай предупредил я. — Чертеж еще туда-сюда, а вот живописью в мировом масштабе я прославиться не хочу». — «Не трусь, — сказал Витька. — В Китежграде на заводе настоящие художники работают. Они и распишут».

Теперь наши коллеги критически смотрели на то, что Витька создал по моему чертежу в столярном цехе Китежградского маготехнического завода. За роспись по дереву мне и в самом деле краснеть не пришлось. Художники завода работали в палехской манере, и щит получился весьма декоративным. Другое дело, что он малость выбивался из народных компоренских традиций.

— Тематика рисунка какая-то странная, — неуверенно сказал Роман.

— Да, пожалуй, — согласился Хунта. — Против крокодила я ничего не имею, — сказал он. — Но вот вам не кажется, Александр Иванович, что в небе логичнее было бы какого-нибудь орла изобразить?

— Я, знаете ли, тоже так сначала думал, — сказал я. — А потом запросил компоренское посольство. И мне ответили.

— Юморист какой-нибудь ответил, — сказал Роман.

Продолжение следует.

@темы: Понедельник начинается в субботу, Фанфикшн, Вторичное творчество, Ссылки

---

И.Кублицкая, С.Лифанов. "Суета вокруг дозоров". Глава первая

[silent-gluk]

Сим постом мастер Гамбс начинает публикацию сабжевой повести, утащенной отсюда - www.flibusta.net/b/331423/read.

Выкладывалась она и в ЖЖ (здесь: baylanto.livejournal.com/198031.html ), и на Дайри ( shano.diary.ru/p190184367.htm , shano.diary.ru/p190184890.htm , shano.diary.ru/p190184958.htm ), но мне удобнее тащить с Флибусты, разбивая поглавно.

Глава 1

Все началось для нас с Витькой Корнеевым с того, что мы вошли вестибюль НИИЧАВО и нос к носу столкнулись с Модестом Матвеевичем Камноедовым и Кербером Псоевичем Деминым. Такое сочетание не предвещало ничего хорошего, и мы переглянулись. Спонтанно включился телепатический контакт, мы обменялись чертыханиями и недоумением, что это нас сегодня понесло идти через вестибюль. Существует же столько других путей! Однако благополучное возвращение из командировки на Китежградский завод маготехники несколько выбило нас из обычной колеи («Со щитом или на щите!» — напутствовал нас в командировку Роман Ойра-Ойра. «Без щита не возвращайтесь», — растолковал высказывание Володя Почкин. Мы вернулись со щитом. Щит был обернут в толстый полиэтилен, щедро оклеен скотчем и снабжен двумя ручками наподобие чемоданных. За эти ручки мы его и несли. Поэтому, вероятно, и пошли через просторные двери парадного вестибюля, которым редко кто пользовался — груз габаритами 2 на 1 на 0,25 м как-то не располагал продираться через лазы в заборах, малозаметные посторонним служебные двери и уютные, облюбованные курильщиками задние лестницы. О хождении сквозь стены и подавно рассчитывать не приходилось — не та это вещь, магический щит, чтобы с ним вот так запросто трансгрессироваться можно. Мне, во всяком случае. Витьке было все равно, однако он счел, что тащить сквозь стену щит в одиночку да еще присматривать, не застрял ли я где-то в кирпичных толщах, дело все-таки хлопотное и того не стоит. «Обойдем», — благодушно фыркнул он. Обошли. Может, обойдется еще? «И не надейся!» — ободрил меня телепатемой Витька.)



Мы вежливо поздоровались и попробовали насколько возможно незаметнее проскользнуть мимо.

— Стоять! — рявкнул Кербер Псоевич.

— Пропуска! — приказал Камноедов. Он исследовал наши документы, сличил наши физиономии с фотографиями и констатировал: — Не дубели.

— Корнеев и Привалов, — ласково проурчал Кербер Псоевич и повел пальцем по каким-то спискам. — Так. Привалов — Ночной дозор, Корнеев — Дневной. Ознакомьтесь с приказом и распишитесь.

Мы ознакомились. Сотрудники института расписывались по двум «дозорам». («Снова ДНД вводят», — телепатически прокомментировал Витька туманные административные словеса и черканул подпись под жалкой шеренгой росчерков жертв начальственного рвения. Я взял у него ручку и повторил его подвиг, зная со студенческих времен, что нет ничего более принудительного, чем так называемое добровольное.)

Исполнив общественный долг, мы взялись за ручки щита и собрались было тащить его дальше.

— Стоять! — вновь пресек попытку Кербер Псоевич.

— Получите литературу для ознакомления, — сказал Камноедов и вручил нам по стопке каких-то книжек. Названия невозможно было разобрать из-за огромного жирного штампа с буквами Д.С.П. Я попробовал поднять свою часть щита, другой рукой пытаясь прижать к себе расползающиеся книжки. («Брось», — протелепал мне Витька. «Что бросить?» — оттелепал я. «Книжки, идиот! — ответил Витька. — Сам отволоку, команда слабосильная…») Я выпустил книги из рук, они вспорхнули, не долетев до пола, проворно перетасовались с брошенными Витькой и, подпрыгивая в полуметре над ступенями, понеслись впереди нас по лестнице. Пока мы волокли щит на шестой этаж, они, то и дело забегая далеко вперед, мельтешили впереди нас, вызывая у встречных сотрудников одобрительное оживление.

— Что же вы не весь багаж почтой отправили? — задал вопрос кто-то, наполовину уйдя в стену, чтобы пропустить нас со щитом.

Витька зло фыркал. Конечно, он бы с куда большим удовольствием отправил щит своим ходом, а книжки понес бы в руках, только это было невозможно.

Щит был очень тяжел чисто физически и почти абсолютно инертен телекинетически. Собственно, телекинетическая инертность была заложена в спецификации. Под этот пункт нам удалось вытребовать у заказчиков пятиметровое бревно дерева нг’йой-нг’йей. Латинского названия это дерево не имело по той простой причине, что европейским ботаникам оно было неизвестно, а у африканских торговцев амулетами именуется алмазным деревом по причине невероятной прочности и трудности обработки древесины. Из-за остатка бревна начиналась уже склока между НИИЧАВО и Китежградским заводом, однако Витька сумел урвать малую толику древесины на умклайдет для меня и две шестеренки для вечного двигателя для себя. Вечные двигатели Витьку, естественно, не интересовали совершенно, но шестерни должны были послужить весьма весомым звеном в цепи сложного товарно-денежно-товарно-товарного обмена с НУИНУ и НИИКАВО.

В коридоре шестого этажа мы встретили У-Януса и воспользовались поводом поставить щит на пол, чтобы поздороваться и перевести дух. Янус Полуэктович как обычно поинтересовался, виделись ли мы вчера, спросил, что это мы тащим, а потом сообщил, что щит заказчикам очень понравился.

— А то, — приосанился Витька. — А премия будет, Янус Полуэктович?

— Будет, — ответил наш директор и добавил, помедлив. — Вы, Виктор Павлович, купите на нее мотоцикл. — И пошел дальше, оставив Витьку с открытым ртом.

— Елы-палы… — выговорил наконец Витька. — А мотоцикл-то мне зачем?

Я постучал носком ботинка по полиэтилену, покрывающему щит, и согласился, что мотоцикл Витьке не нужен совершенно, но подумав решил, что мотоцикл Витьке будет очень к лицу. Я представил Витьку на «Харлее-Дэвидсоне» в рокерском прикиде с заносчиво выдвинутой челюстью и залюбовался. Вид получался — хоть сейчас в голливудский боевик, прямо Чарли Шин из «Дороги в ад». «Кто бы издевался…», — телепнул Витька и взялся за щит. Тащить оставалось всего ничего.

Стопка книжек уже постукивала в двери лаборатории. Дверь Витька распахнул издали, заклинанием, да так, что все двери на этаже содрогнулись. На шум в коридоре возник Ойра-Ойра, сохраняя дистанцию, индифферентно понаблюдал, как мы заносим щит, потом зашел следом за нами в лабораторию. Пока мы прислоняли щит к столу, он сотворил каждому по бутылке пива и какое-то время мы с Витькой, завалившись на диван-транслятор, молча пили божественный напиток, с ненавистью рассматривая щит. Другой предмет от наших взглядов (ну, конечно, в основном от Витькиного) обуглился бы, но щиту было хоть бы хны. Пирокинетическая инертность тоже был занесена в спецификацию.

В отворенную по-прежнему дверь заглянул Киврин.

— С возвращением, Виктор Павлович, Алексан Иваныч, — пророкотал он приветливо. — Как там, в большом мире?

— Все в порядке, — ответил Виктор. — Вас что интересует? Погода?

Киврин несколько засмущался.

— Ну… э… вы не в курсе, там какой-нибудь гражданской войны не было на днях? Разгул бандитизма не наблюдается?

Тут засмущались уже мы с Витькой, а Роман, прислонившийся в углу, тихо хрюкнул от смеха.

— А, добрый день, Роман Петрович, — заметил его Киврин.

— Что вы называете бандитизмом? — осторожно осведомился я. — По сравнению с 1965 годом, конечно, криминальная обстановка несколько ухудшилась, однако у нас в Соловце за последний год самое громкое преступление — это ограбление газетного ларька. Или я что-то пропустил, пока был в командировке? — обернулся я к Роману.

Тот покачал головой.

— Зачем же тогда опять создавать бригадмил? — спросил Киврин с недоумением. — Я помню, в 1812… или это в 1919?..

— Не бригадмил, — поправил Витька. — ДНД.

— А, это когда молодежь иногда по вечерам гуляла с красными повязками? — вспомнил Киврин. — Странное развлечение, но полезное для здоровья. Свежий воздух, степенные разговоры…

— Мы с Теодором собрались на рыбалку, — сообщил из коридора изящнейший Жиан Жиакомо. — Добрый день, господа. Теодор опасается махновцев.

— Да не опасаюсь я махновцев, — возразил Киврин. — По-моему, неэтично развлекаться, когда окружающее население страдает от бандитов. Идея пира во время чумы меня никогда не привлекала. Помимо всего прочего, чужая праздность раздражает. Повышается вероятность получить не только от бандитов, но и от так называемого мирного населения. А по теперешним временам от мирного населения можно ожидать не только кос и топоров, но и чего-нибудь поогнестрельнее. Хотя, знаете ли, пяток мужичков с косами — это тоже вполне убийственно.

— Теодор, тебе же сказали, никаких махновцев в округе нет, — промолвил Жиан Жиакомо. — Поехали.

Федор Симеонович углядел щит, подошел ближе, разглядывая через муть полиэтилена.

— Неплохо, неплохо, — проговорил он. — Славное растет у нас молодое поколение, Иоганыч, — обернулся он к Жиакомо. — Вот ты в их возрасте мог сработать такую вещицу?

— В их возрасте у меня было много других приятных занятий, — возразил Жиакомо. — И потом, Тео, ты знаешь мое отношение к подобным заказам. Такие вещи должны делать узкие специалисты, а специалистов подобного профиля в нашем институте нет. Я еще допускаю изготовление единичных экземпляров, в конце концов, полезно попрактиковаться в иных разделах магии, но мечтать о мелкосерийном производстве… об этом может мечтать лишь безумец. И из-за чего мне пришлось отрывать от дела Виктора Павловича?

— Не беспокойтесь, Жиан Жианович, — поспешно сказал Витька. — Мой тяжкий труд не пропадет бесцельно. Я договорился с одним типом из НИИКАВО, он даст нам унцию катализатора Фламеля.

Жиан Жиакомо заметно удивился.

— Полагаю, не безвозмездно?

— Не беспокойтесь, Жиан Жианович. Лично нам это не будет стоить ни копейки.

— Надеюсь, ничего противозаконного? — решил все же уточнить Жиакомо.

— Ну, усушка-утруска, стружки-опилки, — пожал плечами Витька. — Нам катализатор нужен или нет?

— Да, но все-таки, Виктор Павлович, ваши методы иногда выходят за рамки…

— Это рамки выходят за методы, — буркнул Витька.

— Подумаешь, какой-то килограмм дерева из обрезков, — вмешался Киврин. — В России что, уже деревьев мало?

— Тео, не передергивай. Вот Роман Петрович подтвердит — Магнус Федорович все еще вспоминает на совещаниях о Белом Тезисе.

— Он о нем и не забывает, — подал реплику из угла Роман.

— Жиан Жианович, — прочувствованно сказал Витька. — Поверьте, если щиты пойдут в мелкую серию, я не только себе транслятор супернавороченный заведу, я еще и Редькину где-нибудь Белый Тезис выменяю, чтобы он заткнулся наконец и подавился. И фиг с ним, что придется торчать месяцами на Китеже и как царю Петру с Лениным бревна эти тяжеленные ворочать. Мне работать не с чем, а тут такая халява!

— Не пойдут щиты в серию, — сказал из угла Роман. — В Африке государств куда больше, чем алмазных деревьев. Это нам нечаянно так повезло.

— Ох, хватит об этом, — взмолился Киврин. — Пойдем, Иоганыч, нам еще собираться. Роман Петрович, вы изделие, верно, сами испытывать будете?

— С Кристобалем Хозевичем, — ответил Роман.

— Да, Кристо любит такие задачки. Как бы он вам сгоряча щит в щепочки не разнес. Вы на каком стенде испытывать будете?

— Помилуйте, Федор Симеонович, какой стенд? — произнес Роман голосом провинциального трагика. — Будем испытывать в условиях, близких к рабочим. Вот на гвоздик повесим и испытаем.

Мы все с сомнением посмотрели на гвоздик, торчащий из стены. Это был здоровенный костыль вроде тех, какими забивают шпалы.

— Ну, может и выдержит, — решил Киврин.

— А стена? — озабоченно спросил Жиакомо. Стена как раз непосредственно примыкала к его рабочему кабинету.

— Ну что вы, Жиан Жианович, стена выдержит, — с фальшивой уверенностью сказал Витька.

— Александр Иванович, — обратился Жиакомо ко мне. — Не откажите в любезности, проследите, пожалуйста, чтобы тут… — он деликатно повел изящными пальцами, — э-э… не слишком увлекались испытаниями.

— Как же я прослежу? — поразился я грандиозности поставленной задачи. — Они — магистры, а я так просто, погулять вышел.

— Александр Иванович, безусловно, скромность — украшение для практикующего мага, — возразил Жиакомо, — однако не надо впадать в самоуничижение. Вы, конечно, не имеете такой подготовки, как Роман Петрович или наш глубокоуважаемый Кристобаль Хозиевич, но вот в кибернетической магии вы разбираетесь глубже иного корифея. Я недавно имел возможность прочитать вашу статью о расчете секториальных сакральных моментов. Очень, очень элегантное решение. Все-таки нетрадиционное образование в наш век придает направлению мыслей приятную нетривиальность.

— Жиан Жианович, — взмолился я. — Это, конечно, очень лестно, однако же мешать Роману или, тем более, Кристобалю Хозевичу, по меньше мере опасно для такого неопытного человека, как я. Не подумайте, что я испугался… но жить все же мне еще хочется.

Киврин, который в течение этого разговора разглядывал сквозь полиэтилен щит, сказал, не отрываясь от своего созерцания:

— Вы, Саша, парочку огнетушителей приготовьте. Как испытатели в раж войдут, включите их и бегом из комнаты.

— Ну, Федор Симеонович… — укоризненно пробормотал Роман. — Мы звери разве?

— Я тебе шоковую гранату дам, — пообещал Витька. — Только сбежать не забудь и дверь прикрыть. И беги подальше.

— Да-да, — подтвердил Киврин. — Кинул гранатку и бегом от них. — Он посмотрел на гвоздик, посмотрел на дверь. — Хотя… Кристо в бешенстве и через дверь достанет.

Я передернул плечами. Представил себе, как Хунта может достать меня через дверь. А у меня ведь семья… Жиакомо достал из кармана блокнот, начертал на листке фразу вроде бы на латыни красивым, но совершенно неразборчивым почерком, поставил свою подпись, снабженную многочисленными завитушками.

— Вот, возьмите, Александр Иванович, — протянул он мне листок. — Огнетушителей не надо, и гранаты тоже не надо, просто в критический момент порвите эту бумагу на четыре части. И не забудьте перед этим покинуть помещение. Во избежание, — усмехнулся он. — Пойдем, Тео, мы уж порядком припозднились.

Они попрощались и ушли. Я внимательно рассмотрел каракули, аккуратно сложил листок и поместил во внутренний карман куртки. Роман вышел из своего угла, попинал безответный щит и вдруг сказал:

— А не заглянешь ли ты в новости, Виктор?

— Чего ради?

— Я вот подумал: а нет ли и в самом деле где поблизости какой-нибудь войны или революции.

Витька поморщился, но компьютер включил.

— Ну? — спросил он. — Кавказ подойдет?

— Там что-то новенького?

— Что там может быть нового? Или в криминальную сводку слазить?

— А интересно, — сказал Ойра-Ойра медленно, — чего это Жиана вдруг на рыбалку потянуло? Вы вообще можете представить себе Жиана на рыбалке?

Витька приоткрыл рот и так застыл. У меня, надо полагать, вид в эту минуту был не лучше. Книжки, до того всей стопкой слонявшиеся по углам, рухнули на пол.

— Елы-палы, — наконец выговорил он. — А ведь верно. Жиан неприятности спинным мозгом чувствует. Это чем же у нас в Соловце завоняло, что его на природу потянуло?

Жиан Жиакомо отнюдь не был трусом, но бегство от толпы возбужденных санкюлотов когда-то произвело на него сильное впечатление. И повлияло на характер. С тех пор он очень не любил, когда общество начинало делиться на партии и фракции, а из политических систем предпочитал абсолютную монархию или тоталитарные режимы. Пребывание в тихом сонном Соловце, вдали от бурлящих мегаполисов, устраивало его как нельзя лучше, но и здесь он в периоды политической активности предпочитал куда-нибудь исчезнуть. Общественность до сих пор не знает, где он был в августе 1991 года. Возможно, тоже на рыбалке.

— Вы как хотите, ребята, а я, пожалуй, пойду телевизор посмотрю, — сказал Ойра-Ойра. — Вдруг там опять народ к штурму Зимнего готовятся.

— А щит? — спросил я.

— А щит согласно ТУ должен сутки постоять в упаковке, — напомнил Ойра-Ойра. — Вот завтра и возьмемся.

Продолжение следует.

@темы: Понедельник начинается в субботу, Фанфикшн, Вторичное творчество, Ссылки

---

И еще классика

[silent-gluk]

Все оттуда же - elinor.fbit.ru/vitrazh/texts/tsuren01.htm - сонет Александра Милицкого.

* * *

Ю.М.

Как лист увядший, падает на душу
та первая несмелая строка,
с которой суетливые века
не совладали, тщась ее разрушить.

И я из тех, кто, сидя у окна,
воображал порой себя пророком.
Что ж дале? Hас - не счесть, а Вы - одна.
Что толку Вам в четырнадцати строках.

Hас разбросала странная игра,
и вряд ли Бог свои отверзнет уши
и внемлет тем, кто, прячась от добра,

не доживал ни разу до утра,
и для кого полночная пора,
как лист увядший, падает на душу.

@темы: Фанфикшн, Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Продолжаем тему классики

[silent-gluk]

И все отсюда же - elinor.fbit.ru/vitrazh/texts/tsuren01.htm - тащим сонет Александриты Архинчеевой (Москва).

* * *

Как лиcт yвядший падает на дyшy,
Так ycтье возвpащаетcя к иcтокy...
В беcплоднyю годинy cеpой cyши
Hе внемлют одинокомy пpоpокy.

Пpи неyклонном пpиближеньи к cpокy
Hа кpик из недp земли: "Воccтань и cлyшай!"
Hе отвоpятcя запеpтые yши
Тpycливо пpедающиxcя поpокy.

Толпе ленивой, злой и pавнодyшной
Hе обpеcти yтpаченные дyши,
Лишь cеpоcть возводя на пьедеcтал...

И cеpый тpyc, вдpyг cделавшиcь покоpным,
Без боя пьедеcтал ycтyпит чеpным...

Опомнитеcь, пока... Hо лиcт yпал.

@темы: Фанфикшн, Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

И опять библиография

[silent-gluk]

Сегодня с нами первый том двухтомника. Того, который 1992 года. Обратите внимание на суперобложку! Не все знают, что она у него была. А вот.



Суперобложка.






Суперобложка у нас не простая, а с секретом. Это вот ее оборот.




Это обложка.




Титульный лист.




Оборот титульного листа.




Выходные данные.




Шмуцтитул. Страница 3 - шмуцтитул "Улитки на склоне".




Второй шмуцтитул, на странице 163 - "Хромая судьба".




В этом томе есть цветная вклейка. Это вот - картина "Возникающий мир".




А это - "Композиция".




"Летарь".




Еще раз "Композиция".




"Композиция с маской".




"Черная планета".




"Уснувшие колокола".




"Маленькие ткачи".




Бонусом - реклама.


Итак, с нами:

Стругацкий А. Избранное. Собрание произведений в двух томах. Т.1. Фантастические повести / Стругацкий А., Стругацкий Б.; Худ. Лоцман А. - СПб.: Товарищество с ограниченной ответственностью "Журнал "Нева"; Кронверк, 1992. - 429 с., цв. вклейка. - Тираж 100.000 экз. - Подп. в печ. 02.12.1991. - Заказ 124. ISBN 5-87516-001-2.
Содерж.: Улитка на склоне. С.3-162.
Хромая судьба. С.163-428.

@темы: Фотографии и картинки, Картинки, Избранное, Улитка на склоне, Библиофильское, «Хромая судьба», Библиография, Книги

---

И опять цурэновский сонет

[silent-gluk]

Утащен опять отсюда - elinor.fbit.ru/vitrazh/texts/tsuren01.htm

Автор - Игоpь Жук (Киев, КЛФ "Арсенал")

***
Как лист увядший, падает на душу
Холодный гpуз сомнений запоздалых.
Я так нетеpпеливо ожидал их,
Так что ж сегодня пеpед ними тpушу?

Hе оттого ль, что в их значеньи стpогом,
Котоpое весь миp пеpеиначит,
Я ощутил, как мало быть здесь богом,
А человеком быть как много значит?!

Hо, бог мой, оглянись, утpи слезины,
Hе плачь о нас, ведь мы еще не люди,
Мы только тени тех твоих оpудий,
Котоpые ты вылепил из глины...

Мы тени, только тени - и не боле,
Банальная метафоpа поэта.
Сгустилась тьма до одуpи, до боли,
Hо тень есть пpизнак появленья света.

И я лежу немою тенью слога,
Свыкаюсь с тем, что свет мне не увидеть,
Касаюсь головой ладоней бога,
Обученного нами ненавидеть...

И я кpичу: "Оставь нас, злобных малых!
Пpости, я лживый хpам надежд pазpушу..."
И гpустный гpуз сомнений запоздалых,
Как лист увядший, падает на душу....

@темы: Фанфикшн, Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

И еще классика.

[silent-gluk]

Все оттуда же - elinor.fbit.ru/vitrazh/texts/tsuren01.htm. На этот раз - сонет С.Бережного.

Сонет Цурэна

Как лист увядший, падает на душу
Последний шепот гибнущей волны...
Я сброшен с берегов родной страны -
Волна из моря изгнана на сушу.

Но бегства беспощадного позора
Я не стыжусь уже с недавних пор:
Когда окрашен кровью приговор,
Грешно того стыдиться приговора.

Благословляю вас, певцы другие,
Достойные Отечества оков!
Мертв храм, в котором нет еретиков -
И вечен храм, чье имя - Ностальгия.

В нем пастырь - Смерть.
Здесь путники нагие
Взыскуют отпущения грехов...

@темы: Фанфикшн, Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

И еще немного классики

[silent-gluk]

Все оттуда же - elinor.fbit.ru/vitrazh/texts/tsuren01.htm - мы утаскиваем третий цурэновский сонет И.Шубиной.

Прощальный сонет Цурэна

Как лист увядший, падает на душу
Из старой книги вырванный листок.
Настала осень мира. Злая стужа
Уже переступила наш порог.

Я падал под колеса, но не смог
Зловещей колесницы бег нарушить.
Что перед нею вязь словесных кружев
И на листе увядшем жилки строк?

Как страшно знать, что сбудется потом!
Как страшно жить! Как страшно знать о том,
Что ход времен сильнее человека!

Грядет зима под свист лихих ветров,
И жирный пепел будущих костров
Укроет мир застывший черным снегом.

@темы: Фанфикшн, Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

[Либертарный Дракон]

Cъездил в Пулковcкую обсерваторию - по местам боевой славы НИИЧАВО. Забавно - двадцать восемь лет прожил в Ленинграде, а там ни разу не был; для того чтобы собраться в эти места, понадобилось двадцать три года прожить в другой стране и приехать на родину в гости. Поразительный вид на город с холмов, огромная территория, которую по периметру не обойти и за полчаса. Старинные двух- и трёхэтажные корпуса постройки позапрошлого века, с колоннами и вычурностями, между ними асфальтированные и неасфальтированные дорожки, ведущие через лесную чащу от здания к зданию. Из-за сосен, елей и берёз здания не видны, и обнаружить их может только человек, знакомый с местностью. А в лесу, разбросанные между корпусами, стоят башни астрономического наблюдения с большими и маленькими телескопами. Запахи одуряющие - хвои и свежести. Я понял, с какого места АБС писали эпизоды об атмосфере Департамента специальных исследований в ОО и больницы в "Возвращении" (и вообще все описания всех городов будущего на Земле). "Кондратьев вышел на крыльцо больницы и остановился. Города не было. За ступеньками крыльца начинался лес".

Туся познакомила меня со своими подругами, работающими в обсерватории - Олей и Людочкой. Они открыли для меня главную башню самого большого телескопа, который сейчас почти не функционирует (все наблюдения ведутся через специльные компьютеры в главном научном корпусе). Я представлял себе обсерваторию типа планетария, то есть совершенно не так, как она выглядит в действительности. А это настоящий научный городок, в котором в своё время работали сотни людей. Многое пришлот в запустение, рассказывали девочки, многие научники сбежали на вольные хлеба, сейчас вот вообще кто-то желает отобрать территорию для застройки гостиницами и элитным жильём. Многие корпуса облупились, и помещения с телескопическими башнями тоже выглядят ободранными, с кирпичом, выглядывающим из-под извёстки. Правда, строили в деваятнадцатом веке прочно, опасений, что эти сооружения рухнут, не возникает. Мы проходили по территории главного научного корпуса, там скрипучий старинный паркет и огромные высоченные, в три метра, двери, ведущие в научные кабинеты, как в университете. Я шёл и думал, что описания помещений НИИЧАВО, разумеется, сделаны по следам именно этих коридоров. В каждой комнате несколько старых столов с ещё более древними стульями - места для сотрудников, и всё, включая столы, стулья, полки, шкафы, завалены научной литературой, рукописями, распечатками, схемами. Я попробовал посмотреть некоторые книжки - там есть и весьма старинные - так в некоторых не сумел разобраться даже в названиях. Ещё видно, что научники читают литературу по астрономии, физике, механике, высшей математике, на семи-восьми языках. Походил-походил и подумал: да, вот это, наверное, и есть храм науки, как он должен выглядеть.

Потом меня поили кофе и водили показывать комнату, в которой находится тот самый знаменитый диван -транслятор. Он существует реально, он совершенно древний, вытершийся, с торчащей подкладкой и вылезшими пружинами, но на моё замечание, что его надо бы в музей, Оля махнула рукой и сказала, что это вещь, которой до сих пор пользуются, а значит, в музее ему не место. Он стоит в её комнате (кроме её рабочего места, там ещё столы троих сотрудников), и те, кто дежурит ночами, делая наблюдения за звёздами, на нём иногда отдыхают. В этой же комнате стоит письменный стол, за которым когда-то работала Адочка, как они называют Аду Стругацкую. Теперь это стол Оли. Я потрогал стол, и вдруг от одного из ящиков отвалилась крышка. Оля сказала, что раз я уж так чту святость этого помещения, то могу, если желаю, увести с собой в Иерусалим эту крышку, а то она задолбалась её приколачивать. Я воспринял это совершенно серьёзно, подержал крышку в руках и сказал, что взять не могу, она очень тяжёлая. Она и впрямь весила кило три-четыре. Вот, а диван стоит, значит, в углу, рядом с ним невысокие шкафы и полки с наваленной литературой и кофейными и чайными банками, места там маловато, но оно очень уютное. Я сел на диван и не хотел вставать, гладил его и щупал. Появилось желание оторвать кожаную пуговку со спинки и сунуть в карман, но я удержался - с трудом, надо признаться. Потом встал на колени и полез смотреть, что там под диваном - я вспомнил момент описания в Изнакурноже, как Привалов тоже заглядывал под него и видел то же самое, что и я сейчас. Появилось совершенно иррациональное ощущение причастности. Оля смеялась - говорит, для посторонних читателей этот диван - настоящая святыня, а для них, кто помнит автора, его жену и всю обстановку создания книги, он производит совсем иное впечатление, со святостью ничего общего не имеющее.

Потом, уже перед уходом, выяснилось, что я, как иностранец, вообще не имел абсолютно никакого права пребывать на территории научного городка. То есть, если бы там прошла охрана, меня просто повязали бы и отправили в соответствующие инстанции выяснять личность. Так что девочки проявили человеческое благородство, пустив меня и всюду водя и всё показывая.

@темы: Стругацкие, управление-вид-сверху

---

Продолжим знакомство с классикой

[silent-gluk]

И утащим отсюда - elinor.fbit.ru/vitrazh/texts/tsuren01.htm - сонет И.Шубиной "Пора прощаться"

Пора прощаться

Как лист увядший падает на душу,
Как дождь с размаху хлещет по стене...
Пора прощаться. Этот мир недужен,
Иль дело в нас, но только счастья нет.

Пора прощаться, уходить вовне,
На волю, вон отсюда, прочь, наружу,
Надеясь этой выходкой нарушить
Условье равновесия теней

И вырваться из зыбкой паутины.
Но счастья нет. Чужие палестины
Иль наши - все равно. Земля людей

Пропитана осеннею печалью.
Мир на исходе, а октябрь в начале,
И льется долгий дождь, и тает день.

@темы: Фанфикшн, Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Я тут осознала...

[silent-gluk]

...что, активно таская отовсюду цурэновские сонеты, я не таскала "классику".

Исправим же это упущение и потащим хотя бы отсюда - elinor.fbit.ru/vitrazh/texts/tsuren01.htm - сонет И.Шубиной "Переводчику"

Переводчику

Как лист увядший падает на душу
Знакомая печальная строка.
Не слушай сказок! Ничего не слушай
Про Арканар, Соан и Ирукан!

Но звуками чужого языка
Средь бела дня внезапно ты разбужен,
И никакой словарь тебе не нужен,
И тянется к перу твоя рука...

Ты обречен переводить Цурэна.
И эту честь, которой знаешь цену,
С другими обреченными деля,

Переводи - бестрепетно и честно,
И верь, что одному тебе известно,
Что за слова кричал он с корабля...

@темы: Фанфикшн, Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

А вот еще вопрос формирования коллекции

[silent-gluk]

Аудиокниги и прочие записи. Несомненно, по одному экземпляру для коллекции надо.

Но у них, помимо содержания, еще есть и оформление! Различное. И даже иногда разные издательства.

Так вот, если я собираю издания Стругацких (и материалы, связанные с ними), стоит ли мне собирать еще и аудиоиздания?

@темы: Аудио, Вопросы

---

О, библиографический день!

[silent-gluk]

Библиографический день - это хорошо. Сегодня с нами будет журнальное издание.



Это вот обложка. Правда, интересно?





Это вторая страница обложки, из которой мы узнаем, почему, собственно, разглядываем этот журнал.




Это - его, журнала, титульный лист.




Это - большая иллюстрация к повести.




Первая страница повести (с заголовком).




Ну а дальше - иллюстрации в тексте. Страница 4.





Страница 9.




Страница 11.




Страница 15.




Страница 18.




Страница 20.




Страница 22.




Страница 27.




Страница 30.




Страница 31.




Страница 34.




Страница 35, последняя.



Итак, это:

Стругацкий А. Пепел Бикини / Петров Л., Стругацкий А.; Рис. В.Трубковича // Юность (М.). - 1957. - № 12. - С.2-35.

@темы: А.Стругацкий, Периодика, Библиофильское, Пепел Бикини, Л.Петров, Библиография

---

Очередной заход

[silent-gluk]

А вот здесь - www.gazeta.ru/culture/news/2013/07/19/n_3052401... - пишут, что

Фильм «Трудно быть богом» Алексея Германа выйдет в прокат осенью

Последний фильм Алексея Германа «Трудно быть богом» планируют осенью выпустить в широкий прокат, сообщает ИТАР-ТАСС.

«Звук картины готов, остается техническая работа по изображению», — сообщил Алексей Герман-младший. Фильм снят по повести Аркадия и Бориса Стругацких. По сюжету картины, действие происходит в эпоху Средневековья на другой планете, куда прилетают ученые с Земли.

На создание этой картины режиссер Алексей Герман потратил около семи лет, но фильм так и не был окончен — режиссер скончался 21 февраля этого года. Первый показ неоконченной версии состоялся в 2008 году для узкого круга зрителей.

Как сообщил режиссер, после завершения технической доводки фильма отца он планирует продолжить работу над своим фильмом «Под электрическими облаками».

@темы: фильм, «История Арканарской резни», «Трудно быть богом», Экранизации, Герман

---

Очередной цурэновский сонет

[silent-gluk]

Утащен отсюда: www.stihi.ru/2010/04/27/1708

Автор - Анжелика Веденеева

Как лист увядший падает на душу...

Как лист увядший падает на душу,
Когда-нибудь и мы в небытие
Свободным ветром вырвемся наружу,
На миг оставив память на земле.

Кому-то суждено вновь возродиться,
Иным же кануть в полном забытье.
Быть может в поднебесье волной птицей
И я спою вам снова по весне.

Для вечности короток жизни срок,
Но по спирали постигая вновь урок,
Запомни: ты о будущем в ответе.

Пусть не затмит глаза твои слеза,
И не собьет с пути тебя гроза,
Когда вернешься снова на рассвете.
01.03.10 г.

@темы: Фанфикшн, Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Опять сонет Цурэна (что бы сообщество делало без них...)

[silent-gluk]

Утащен отсюда: www.stihi.ru/2010/04/01/6564

Автор - Анжелика Веденеева

От себя тебя я отпускаю

Как лист увядший падает на душу,
Твои слова вновь горечью во мне.
Сомненьями сознанье свое рушу:
Кто я тебе? Зачем же я тебе?

И дни свои печалью отравляя,
Ищу себя в обрывках твоих фраз…
Но вновь читаю между строк – чужая.
Увы, мы не сложили песнь о нас.

И кто-то должен из двоих решить,
Как предстоит с тобой нам дальше жить –
Я для тебя свободу выбираю.

И знаю, что нелегким будет путь.
Не принуждай меня с него свернуть.
Все ж от себя тебя я отпускаю…
01.04.10 г.

Стих оказался очень популярен на всяких сайтах знакомств и т.д., но автора там указывают, увы, не всегда.

@темы: Фанфикшн, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Вторичная литература, Ссылки