Любопытно

[silent-gluk]

Улитка на склоне: попытка академического издания самого загадочного романа братьев Стругацких.

Mira Ostrovskais

Этот сборник содержит, кроме вариантов романа, содержит литературоведческие материалы, авторские воспоминания об истории создания книги, иллюстрации разных художников и многое другое. Сборник представляет огромный интерес для любителей хорошей фантастики.

Отсюда: youtu.be/Kmc9K__7-6U?si=rkAZ7xOZdvVAJbFp

@темы: Улитка на склоне, Видео, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Сонет, присланный на конкурс на лучший сонет Цурэна на rusf.ru в 2003 году.

Наталья КАСЬЯНОВА

* * *

Как лист увядший падает на душу,
Так и моя душа осеннею порой
Пусть упадет, молчанья не нарушив
Чтоб обрести заслуженный покой.

Всё пережив – и славу, и гоненья,
И суету болтливого двора
И долгие часы, что я в сомненьях
Провел, над каждой строчкою корпя.

Всё испытав, и все же без боязни
Пытаясь взвесить прожитое мной –
Я понял вдруг (и нет страшнее казни)
Что больше некому идти за мной...

Увы, теперь вокруг одна лишь серость,
Не видно в мире больше красоты,
Искусство, говорят, уже приелось
И надоело всем до тошноты.

Печаль моя, созревшая в ночи,
Как лист увядший падает на душу...

Отсюда: www.rusf.ru/abs/konkurs/k_son03.htm

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Появляются постепенно первые сведения о книге "Аркадий Стругацкий: Понедельник на все времена". Оказывается, это не "авторская книга", а сборник, и М.Алферова там просто составитель и один из авторов.

Н.Караев пишет:

Появились первые ласточки-анонсы сборника к столетию Аркадия Стругацкого. Составитель - Марианна Алферова (спасибо ей огромное). Авторы текстов - Марианна Алферова, Андрей Стругацкий, Андрей Чертков, Александр Мирер, Михаил Шавшин, Николай Караев. Компания завидная - кто бы мне сказал, что, мол, напечатаешься ты в одном сборнике с Мирером. Я там, собственно, с текстом "Человек из Иероглифиды" об АНС как переводчике с японского.

Отсюда: t.me/starlighthousekeeping/5503

@темы: Сборники, А.Стругацкий, Алферова, Книги, Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Братья Стругацкие "Град обреченный" Вместо послесловия

Любимая книга

Где проходит грань между свободной волей и бессмысленным существованием? В загадочном Граде обитают люди из разных эпох и стран, втянутые в бессмысленный эксперимент, где никто не знает его правил. А может, в этом и есть главный смысл?

Отсюда: youtu.be/H5IKsHLalxw?si=Mj9d29259vS6sCTp

@темы: «Град обреченный», Видео, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Яков Соловейчик

Второй Прощальный сонет Цурэна


Маме



"Как лист увядший падает на душу",
Так смерть не чтит закон календаря.
Всё пройдено. И новая заря
Несёт в себе лишь муки от удушья.

Не думать, не смотреть, зажать бы уши!
Не слышать, как об этом говорят.
Пустые маски, выстроившись в ряд,
Сюжета трагифарса не нарушат.

Из общего стареющего сонма,
Лишь я могу молчать и вечно помнить.
Оставшимся - служить за упокой.

Неймётся днём и по ночам не спится,
Тоска, быть может, скромно отразится
Печальною цурэновой строкой.


02.04.2018.

www.stihi.ru/2018/04/03/5102
(c) Copyright: Сонеты Цурэна, 2018
Свидетельство о публикации №118040310331
Отсюда: stihi.ru/2018/04/03/10331

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

А сегодня - День филолога. Раз уж мы здесь собрались - то все мы хотя бы немного (а многие - и много) филологи. Да и сами Стругацкие были не то чтобы далеки от филологии (вспомнить хотя бы их переводы).

Так что я вас поздравляю! И желаю вам "новых" (т.е. новонайденных/новоопубликованных) книг и интересных мыслей по их поводу!

@темы: Даты

---

[silent-gluk]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Яков Соловейчик

Прощальный сонет Цурэна


Как лист увядший падает на душу,
Проклятие не ведает преград.
Законы метрополии нарушив,
Я вынужден покинуть этот град.

Зловонье лжи таит в себе удушье,
Вертеп загримирован в маскарад.
Где чести храм безжалостно разрушен,
Выходят нувориши на парад.

Злодействуют у трона фарисеи,
Их прихвостни, от гордости потея,
Печатают шаги по мостовой.

В минувшее захлопнулись ворота,
Изгнание мне слаще эшафота,
Прощай страна! Спасибо, что живой.*

3.10.2011.


*аллюзия на строку Владимира Высоцкого.


www.stihi.ru/2011/10/05/509
(c) Copyright: Сонеты Цурэна, 2018
Свидетельство о публикации №118032804516
Отсюда: stihi.ru/2018/03/28/4516

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Стругацкие. Град обреченный.

ALLOTEKA

Вдруг, рано утром 29 августа оказалась в руках эта книга. И понял, что обязательно должен что-то записать про нее, хотя времени было в обрез - срочные дела, уезжал на весь день.
А уже вечером дошло, что накануне, 28 августа был день рождения Аркадия Стругацкого.
Впрочем, не это главное.
Очень важное получилось видео в итоге.

Отсюда: youtu.be/F2f4ea1YsSc?si=LbjeHALSvlhNmsS2

@темы: «Град обреченный», Видео, Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

А сегодня в России - День военного переводчика (а вот когда Международный/Всемирный и есть ли вообще такой - я не знаю).

А.Н.Стругацкий мог бы отметить этот день (если не учитывать, что, хотя дата и выбрана "в связи с тем, что 21 мая 1929 года заместитель народного комиссара по военным и морским делам и председателя РВС СССР Иосиф Уншлихт подписал приказ «Об установлении звания для начсостава РККА "Военный переводчик"»", праздник отмечают только с 2000 года - зато "по инициативе Клуба выпускников Военного института иностранных языков (ВИИЯ)", где АНС учился).

"Третью библиотеку я отдал Паранайскому дому культуры, когда в пятьдесят пятом году возвращался с Камчатки на материк.
И как это я тогда решился подать рапорт об увольнении? Ведь я был никто тогда, ничего решительно не умел, ничему не был обучен для гражданской жизни, с капризной женой и золотушной Катькой на шее… Нет, никогда бы я не рискнул, если бы хоть что-нибудь светило мне в армии. Но ничего не светило мне в армии, а ведь был я тогда молодой, честолюбивый, страшно мне было представить себя на годы и годы вперед все тем же лейтенантом, все тем же переводчиком, все в той же дивизии.
Странно, что я никогда не пишу об этом времени. Это же материал, который интересен любому читателю. С руками бы оторвал это любой читатель, в особенности если писать в этакой мужественной современной манере, которую я лично уже давно терпеть не могу, но которая почему-то всем очень нравится. Например:
«На палубе «Коньэй-мару» было скользко, и пахло испорченной рыбой и квашеной редькой. Стекла рубки были разбиты и заклеены бумагой…»
(Тут ценно как можно чаще повторять «были», «был», «было». Стекла были разбиты, морда была перекошена…)
«Валентин, придерживая на груди автомат, пролез в рубку. «Сэнтё, выходи», - строго сказал он. К нам вылез шкипер. Он был старый, сгорбленный, лицо у него было голое, под подбородком торчал редкий седой волос. На голове у него была косынка с красными иероглифами, на правой стороне синей куртки тоже были иероглифы, только белые. На ногах шкипера были теплые носки с большим пальцем. Шкипер подошел к нам, сложил руки перед грудью и поклонился. «Спроси его, знает ли он, что забрался в наши воды», - приказал майор. Я спросил. Шкипер ответил, что не знает. «Спроси его, знает ли он, что лов в пределах двенадцатимильной зоны запрещен», - приказал майор».
(Это тоже ценно: приказал, приказал, приказал…)
«Я спросил. Шкипер ответил, что знает, и губы его раздвинулись, обнажив редкие желтые зубы. «Скажи ему, что мы арестовываем судно и команду», - приказал майор. Я перевел. Шкипер часто закивал, а может быть, у него затряслась голова. Он снова сложил ладони перед грудью и заговорил быстро и неразборчиво. «Что он говорит?» - спросил майор. Насколько я понял, шкипер просил отпустить шхуну. Он говорил, что они не могут вернуться домой без рыбы, что все они умрут с голоду. Он говорил на каком-то диалекте, вместо «ки» говорил «кси», вместо «цу» говорил «ту», понять его было очень трудно…»"

(Как известно, "Хромая судьба". А вот обращался ли АНС к своему опыту военного переводчика в каких-то других произведениях?)

@темы: Биография, Даты, А.Стругацкий, «Хромая судьба», Цитаты

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Яков Соловейчик

Как лебедь с подбитым крылом


Вариации на тему строки Цурэна Правдивого

"Большой Брат следит за тобой"
Джордж Оруэлл "1984".



"Как лебедь с подбитым крылом взывает тоскливо к звезде",
Так нищий опальный поэт прощается с домом навеки.
Когда-нибудь храбрый юнец воскликнет: "Ищу человека!"
И будет мгновенно изъят, и тайно казнен на заре.

Чернеет вдали Арканар, костер догорает в ночи,
Отравлена ядом земля, где гибнут за Слово поэты.
Так было и будет всегда - свободной не сыщешь планеты,
В галактике нашей стоят у власти одни палачи.

Хор евнухов томно поет Великому Кормчему гимны,
Друзья и соседи стучат: кто в прессе, а кто - анонимно,
И цензор следит за тобой сквозь узкую прорезь прицела.

Как пошло устроена жизнь, где скрыто за тучами солнце,
Где выбитым глазом чернит убогая правда чухонца,
И стонет в неволе душа, прощаясь с измученным телом.


8-10.04.2018
www.stihi.ru/2018/04/12/7621
(c) Copyright: Сонеты Цурэна, 2018
Свидетельство о публикации №118041208720
Отсюда: stihi.ru/2018/04/12/8720

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

[silent-gluk]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Боевые верблюды Арканара

[kvadro1]

"Не знаю, чей он там отец, но дети его, клянусь господом, скоро осиротеют."(с) Барон Пампа

Вести с полей.

Неужели средневековый Арканар, будет с АЗИАТСКИМ уклоном?
Невероятные локации в ИРАНЕ!
Инопланетные пейзажи на планете КЕПЛЕР 4047!
Бондарчук-Большой Змей в НЕВЕРОЯТНОЙ роли !
У Антона-Руматы Эсторского появился ОТЕЦ ! (а почему бы благородному дону ,не иметь отца?)
ВСЕ на Wink ru ! Массаракш и массаракш !

www.goha.ru/startovali-semki-seriala-trudno-byt...

А вот и боевые верблюдА со съёмок.

@темы: "Трудно быть богом"

---

Любопытно

[silent-gluk]

А вот тут - vk.com/wall-185221800_2802 - можно послушать песню группы "Woodkrief" "Хармонт".

"По произведению Стругацких "Пикник на обочине"".

А вот текста мне, к сожалению, найти не удалось...

@темы: «Пикник на обочине», Аудио, Вторичное творчество, Песни, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Яков Соловейчик

Как лебедь с подбитым крылом - 2

Вариации на тему строки Цурэна Правдивого



"Как лебедь с подбитым крылом
Взывает тоскливо к звезде",
Так пишет поэт о былом,
На чистом тетрадном листе.

Пугливая память хранит
Все признаки зла и добра,
И пепел сожженных страниц
Разносит сквозняк по углам.

Цурэн сочинил свой сонет -
Сработал эффект домино,
Но, лебедь ли каждый поэт?
Сравнение это смешно.
На горсть заржавевших монет
Ни хлеб не купить, ни вино.


14.04.2018.



(c) Copyright: Яков Соловейчик, 2018
www.stihi.ru/2018/04/15/261
(c) Copyright: Сонеты Цурэна, 2018
Свидетельство о публикации №118041509655
Отсюда: stihi.ru/2018/04/15/9655

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Константин Крылов. "Нет времени".

Глава о Стругацких.

Пикник озабоченных
Творчество Стругацких как апология фарцы



В банке тёмного стекла
Из-под импортного пива
Роза красная цвела…
Булат Окуджава

Один мой знакомый (увы, только по интернету) эмигрант, ныне проживающей на исторической родине, недавно ударился в воспоминания об отъезде.
Описывал он это дело довольно красочно: выезжал он в девяноста первом, и разница в положении между «там» и «тут» была максимальной.
Вот как это ему запомнилось. «Первое, что мы увидели, был шереметьевский duty free, весь светившийся изнутри неземным светом. После холодной и не вполне сытой Москвы 1991 года, после зала ожидания, где на полу вповалку спали какие-то беженцы и плакали дети, чистота и свет производили впечатление иной реальности. Я нарочито твердым шагом направился в duty free, чтобы купить баночный Туборг и бутылку «Золотого Шампанского»; жена. остановилась на пороге и дергала меня за рукав — давай мол, уйдем, мы явно здесь лишние, и сейчас нас отсюда выгонят».

1
В некотором царстве, в некотором государстве некогда в ходу было слово «низкопоклонство». Обычно к нему добавлялось — «перед Западом». С каковым «низкопоклонством» полагалось вести беспощадную борьбу. Сейчас над этим принято издеваться, а, между прочим, зря: явление-то вполне себе имело место быть. Из некоторых сфер его даже вполне успешно изгоняли. Например, из науки: между прочим, Россия обязана борьбе с низкопоклонством весьма многим, в том числе и кой-какому (пусть хиленькому и двусмысленному) признанию достижений российской науки за рубежом. Но в целом кампанию можно было считать проигранной, поскольку все попытки «утвердить собственную гордость» разбивались о пресловутый «быт».
Здесь важно понять, что речь идёт не о материальном благосостоянии как таковом — скорее уж, о «красивости жизни», о присутствии в ней «гламура». Запад брал (и таки взял) не только и не столько «деньжищами» и «уровнем жизни», сколько общим ощущением того, что в его жизни есть некая красота, а в нашей — в лучшем случае сытое уродство. При этом рост благосостояния не утишал, а, наоборот, обострял тоску по «красивостям»: голодный человек думает о краюхе хлеба, ему не до розанов и бижутерии, но сытому человеку немедленно начинает всего этого хотеться. Хлеб без зрелищ перестаёт лезть в глотку, даже если хлеба много и он дёшев.
Советский Союз образца семидесятых был довольно-таки процветающим (можно даже сказать, массово успешным) обществом. Но именно тогда советский человек, более или менее удовлетворив свои первичные потребности, полетел, как бабочка на огонь, на неземной свет заграничной жизни.
Чем кончился этот полёт, мы все знаем. Некоторый интерес представляет, однако, то, как он начинался. Ещё интереснее наблюдать первые взмахи крыльев там, где для них вроде бы не было места — в классической советской культуре.

2
Советская культура начиналась с решительного отвержения гламурной сферы, отвержения сознательного и целенаправленного. Это было логично. Советская культура считала себя революционной, а революция — это, как известно, «мир хижинам, война дворцам». Всякая «красивость» — принадлежность дворцов; следовательно, красота и изысканность в каком бы то ни было виде — классовые враги, и поступать с ними надо соответственно. То есть уничтожать как класс. «Роскошь» казалась первым и самым значимым признаком «эксплуатации человека человеком», — и, как таковая, была неприемлема ни в каком виде.
У проблемы было, впрочем, два измерения: красота общественно-значимая, «видимая всем», и красота для частного пользования, приватная, маленькая. Понятно, что к обоим видам «роскоши» революционеры относились с одинаковым отвращением — они не понимали и не принимали ни внешнего вида «дворцов», ни, тем более, их убранства. Впрочем, первая проблема решалась просто: массовым архитектурным вандализмом. Можно даже предположить с известной степенью уверенности, что советская антирелигиозная истерия — с разрушением и разграблением храмов — была вызвана не в последнюю очередь эстетическими причинами: церкви и происходящее в них богослужение были слишком красивы, причём той самой, «роскошной» красотой (которой когда-то соблазнился князь Владимир, принимая православие). Возможно, будь они строже и суше, большевистских истерик на эту тему было бы меньше.
С частным мирком, однако, было сложнее: неистребимое желание обывателя лежать на мягком диване и кушать кисель с серебряной ложечки подавить значительно труднее. Революционная эстетика громыхала железными копытами, пытаясь растоптать всяческие «рюшечки-завитушечки», требовала их решительного и полного искоренения — но не могла до них дотянуться. Маяковский прозорливо требовал выкинуть с комодов слоников, и скорее свернуть головы мещанским канарейкам, «чтобы коммунизм канарейками не был побит».
Сталинская контрреволюция (а то, что сталинизм имел явственные черты «реакции», сейчас уже сложно сомневаться) изменила, в частности, и отношение к красоте, реабилитировав её публичную составляющую. Канарейкам по-прежнему приходилось туго, — зато центральные станции московского метро или знаменитые «сталинские высотки» до сих пор поражают своим эстетическим совершенством. Дворцы были посмертно реабилитированы — на том основании, что они теперь принадлежали народу.
Эстетика позднего сталинизма была классицистской, причём во всех отношениях. А именно: большая часть населения страны обитала в трущобах, бараках, в лучшем случае — в ветшающих коммуналках, ела скудно, и мало что имела. Но над всем этим безобразием возвышались немногие образцы красоты и вкуса. Вещи, которые выпускались в те времена, были действительно красивы: и сейчас ещё можно любоваться на главный корпус Университета, на обводы автомобиля «Победа» или на какой-нибудь уцелевший с тех времён серебряный портсигар.
Новый приступ борьбы с красивостями пришёлся на шестидесятые. На сей раз причина была банальна: труд подорожал, на «красивое» денег не было. Пафос эпохи был в том, чтобы снабдить всех дешёвым и сколько-нибудь приемлемым товаром, начиная с жилья. И немедленно на помощь пришло то самое «низкопоклонство». Сейчас мало кто вспоминает, что пресловутые «хрущобы» были возведены по импортному проекту, купленному у немцев на корню.[242. Есть, впрочем, совсем брутальная версия: якобы «хрущёвки» были скалькированы с домов, в которые фашисты собирались селить славянское городское население «восточных территорий» после победы над СССР. Учитывая общую настроенность Хрущёва на построение социализма эконом-класса, то есть как можно более дешёвого и сердитого, в это можно поверить.] В ту же самую эпоху начинают «лямзить» и всё остальное — начиная с автомобилей («Победа» так и осталась единственной чисто советской разработкой в этой области — всё остальное было ухудшенными копиями западных авто), и кончая фасонами обуви.
Мы, однако, интересуемся культурой. Советская культура долгое время была единственным продуктом, который выпускался не по лицензии. Правда, в литературу и кино косяком пошли «переводы» и «импортные ленты», что оказало своё воздействие на местную продукцию — и тем не менее «Мосфильм» до самого конца отнюдь не превращался в ухудшенную копию Голливуда, а книжки здесь не только переводили, но и писали сами. Именно это обстоятельство и делает их интересными: в царстве победившего «низкопоклонства» они всё же оставались не его артефактами, а, скорее, зеркалами, отражающими реальность.
При этом за культурой тщательно следили: прямой критики советского строя и очень уж откровенного «низкопоклонства» всё-таки не допускалось. К тому же далеко не все «совписы» так уж хотели предаваться этому самому низкопоклонству: многие вполне искренне верили в исторические преимущества советского строя или хотя бы в то, что у нас когда-нибудь всё будет хорошо.
Тем интереснее проследить, как советская ситуация с «гламуром» отображалась в их творчестве — даже там, где этому, вроде бы, совсем не было места.
Для анализа мы возьмём не совсем обычный источник, а именно — фантастику братьев Стругацких.
3
Сочинения Стругацких — это не менее значимый артефакт высокой советской культуры, нежели, скажем, «Тихий Дон», полёт Гагарина или «Александра Пахмутова на стихи Николая Добронравова».
При этом верно и то, что эти книги — не менее значимый артефакт культуры антисоветской, наравне с «Архипелагом ГУЛАГ», «бульдозерной выставкой» и Галичем. Если уж быть совсем точным, то собственной, родной аудиторией Стругацких были как раз те, кто дома слушал Галича, а на работе ковал ракетно-ядерный щит. Пахмутова на стихи Добронравова им была уже «в падлу» (ибо они знали, что существует Джон Леннон), а Солженицын — «слишком» (то есть не то чтобы идеологически неприемлем, а просто, по большому счёту, не нужен — в кумирах если кто и ходил, то, скорее, «Сахаров-как-академик»). И «совок» был для них не страшен, а скучен. Запад, в свою очередь, интересовал их не столько даже уровнем жизни и всякими там разносолами, сколько тем, что там «что-то делается».
Под словами «что-то делается» понимались, конечно, западные вещички. Шмотьё. Барахлишко. Жвачка. Джинсы. Магнитофоны. Впоследствии видаки. Это забирало по-настоящему — опять же не столько явленным в них «уровнем жизни», а просто своей дразнящей непостижимостью: «а вот нам такого не сделать, сколь жэ не рви».
На этот период как раз пришлось окончательное крушение сталинской эстетики и воцарение «кафельной плиточности» во всём. Неудивительно, что к тому времени среди интеллигентных людей процвёл сумасшедший культ Настоящих Западных Вещей. Это касалось не только одежды, мебели и прочих, извините за туалетное слово, удобств. Но, например, именно в те годы возникла уникальная, нигде в мире более не встречающаяся привычка коллекционировать пустые бутылки из-под импортных напитков. У любителей этого дела на полках пылились целые ряды блестящих сосудов с красивыми загадочными этикетками. Иногда их пытались приспособить к какому-нибудь делу: Окуджава не случайно пел про «банку тёмного стекла из-под импортного пива», в которой «роза красная цвела» (если вдуматься, запредельная пошлятина, но тогда «импортная бутылка» казалась куда более элегантной, чем любой советский хрусталь). Но, как правило, всё это стекло просто стояло — как идолы в хижине дикаря. Да эти бутылки и были самыми настоящими идолами: им только что не молились. Ещё бы: они ведь свидетельствовали о реальном существовании гламурного мира. Такое же примерно почтение оказывалось и прочим мелочам «оттуда»: например, авторучкам, зажигалкам, и прочему дешёвому барахлу, которого у нас почему-то «не было в заводе».
Да, вернёмся к литературе. Итак: Стругацкие, кажется, единственные в своём роде авторы, которые умудрились сделать предметом фантастики «валютный магазин» и его содержимое. Случай уникальный, аналогов в мировой литературе нет.
Теме «шмоток» у Стругацких посвящено целых две книги: «Хищные вещи века» и «Пикник на обочине». Кроме того, всё тот же самый вопрос поднимается и в других сочинениях, о чём мы тоже упомянем.
Итак, начнём с первой книжки. Она — самая ранняя, и написана ещё в тот период, когда коммунизм казался возможным и достижимым. Однако уже тогда было понятно, что коммунизм и гламур несовместимы, и надо выбирать что-то одно. Поэтому выбирающие коммунизм должны ненавидеть гламур, но для этого нужен какой-то дополнительный повод. В разбираемом сочинении он находится.
Сюжет (если кто вдруг в молодости не читал) «Хищных вещей» таков. Главный герой прибывает (на полулегальных каких-то правах) в некую буржуазную страну, где «всё есть» — этакий огромный «валютный магазин», лопающийся от изобилия нужного и ненужного. У героя задание: выяснить канал распространения некоего опасного наркотика, перед которым бессильны даже матёрые коммунары. В конце концов выясняется, что страшный наркотик делается из примитивнейших подручных средств. Кайфоделом служит простейший транзисторный приёмник: достаточно вытащить из него одну фиговину и поставить другую, как он начинает излучать какие-то особо одурманивающие волны, погружающие человека в вечный кайф. Плохо то, что поменять фигульку может каждый: рецепт народный, делают это «все кому не лень». Никакая мафия к этому не имеет отношения. Никто не виноват. Бороться не то чтобы не с чем (вред-то налицо), а вот именно не с кем.
Описываемый предмет, в общем-то, понятен. «Особое излучение из радиоприёмника» в ту пору как раз вошло в моду — соответствующие наркотики у нас назывались «вражескими голосами», и слушали их «все кому не лень». Проблема в другом: в отличие от советской пропаганды, которая была именно что пропагандой, и как таковая оставалась безумно занудной, «голоса» подсаживали именно на гламурные приятности, — например, на западную музыку. Что с этим делать, было решительно непонятно. Каковое состояние растерянности братья честно отобразили.
Однако продолжим. Единственным оставшимся в нашей культуре описанием советского отношения к западным вещам (конкретнее — к западной технике) остаётся сочинение, именуемое «Пикник на обочине».
Сюжет все знают — благо, фильм «Сталкер» заставил прочесть книжку даже тех, кто фантастику не переносит на дух. Однако тут нужно отвлечься от от фильма, ибо книжку «держит» опять же «вещевая» метафора — а именно, предметы из иного мира, добываемые в некоем особом его анклаве с риском и опасностью для жизни и дальнейшей судьбы «сталкерами», впоследствие кое-как приспосабливаемые туземцами для своих туземных нужд, но так и остающимися непонятными, непостижимыми в самой своей основе, загадочными, блестящими, опасными, бесконечно ценными. Изделиями более развитой цивилизации, короче говоря. То есть, опять же, «шмотки».
Соответственно «сталкеры» — это то ли советские разведчики, с риском для жизни и судьбы охотящиеся за западными секретами, то ли советские же фарцовщики, промышляющие около местных «Зон» (посольств, гостиниц, впоследствии — «берёзок» и duty free) и тоже, кстати, с риском для жизни и судьбы (за махинации с импортным товарцем могли, как минимум, попереть из вуза с волчьим билетом, а при плохом раскладе и посадить). Впрочем, «то ли/то ли» — это в данном случае не та фигура, тут, скорее, и то, и то.
Это последнее обстоятельство напоминает нам о весьма интересной стороне дела. А именно — об уникальном способе изображения советской действительности у Стругацких.
Оказывается, Стругацкие нечаянно открыли интереснейший приём, позволивший им подойти к «совку» с весьма неожиданной стороны. Я имею в виду его стилизацию под некий условный «Запад».
В самом деле. Если вдуматься, изображать реальный «Запад» (знакомый АБС, так сказать, командировочно) было и не из чего (от командировочных впечатлений у них остались, кажется, только знания об ассортименте дешевого бара), и незачем. У читателя Стругацких познания «в заграницах» ограничивались Эстонией («наш Запад», за это её безответно любили), иногда какой-нибудь «Венгрией», «клубом кинопутешествий» с Сенкевичем, да Хэмингуэем. У Стругацких всего этого понемножку есть (более от Хэмингуэя, конечно, нежели от постыдной «Венгрии», или даже реальных Штатов или Японии). Но люди-то в их книжках — наши ведь люди. Даже если они ходят по мокрым и блестящим улицам неизвестного города и носят они красивые западные имена, всё равно они не более чем переодетые Штирлицы.
Это довольно интересная тема, но мы обратимся лишь к одному её аспекту: в книге описывается крайне вестернизированное общество, находящееся в технологической зависимости от чего-то внешнего и ему непостижимого. Зависимость эта не обсуждается, но и не особо скрывается: она незаметна, но очевидна. Автомобили ездят на электричестве, добываемом из «вечных аккумуляторов», местное оружие содержит всякие хитрые штучки-дрючки из «Зоны», и так далее, и тому подобное. Разумеется, внешне всё кажется своекоштным — однако сердцевина этой цивилизации выстроена из инопланетного мусора.
Современная Россия лишена даже этого сомнительного утешения: достаточно посмотреть на поток иномарок на улицах Москвы. Миру Стругацких соответствовали бы, скорее, «Волги» и «Москвичи» с импортными моторами. Но тогда у людей сколько-нибудь осведомлённых складывалось впечатление, что Советский Союз медленно, но верно движется именно в эту сторону. Казалось, всё ценное, или хотя бы работающее, приобретается «за валюту». Это было не совсем так, а иногда и совсем не так — во всяком случае, под конец «своей» осталась только непритязательная оболочка, уродливая жабья шкурка, намертво приросшая к лягушке, которой уже не суждено её сбросить.
При этом масштаб ситуации у Стругацких намеренно смазан. Теоретически, от Зоны зависят вообще все. Но на практике, разумеется, есть точка контакта: ближайший к Зоне город, жители которого в основном и промышляют сталкингом. Смешно, но в нашей текущей реальности этому неназванному городу соответствует то ли «столица нашей Родины» (где Шереметьево-2), либо уж небольшие приграничные городки, где таможня и всё такое прочее.
Разумеется, это порождает очень своеобразный менталитет. Так, люди вынуждены всё время разбираться в вещах, которые сделали не они, и находить им полезные применения для каких-то собственных нужд — прямо как советские инженеры, снимавшие слой за слоем с западных процессорных кристаллов, чтобы воспроизвести их топологию, и уже давно не пытающиеся понять, как же, чёрт возьми, эта штука работает… или нынешний программер, без документации, на голой интуиции и кое-как переведённом хелпе, осваивающий какой-нибудь навороченный программный пакет. Между тем известное «ты можешь по-настоящему знать только то, что ты сделал сам», — одна из максим немецкой классической философии, никем ещё всерьёз не оспоренная — действует и в этом мире. Соответственно на него сыплются всевозможные непонятные несчастья. Хуже всего, конечно, тем, кто непосредственно контактирует с непонятным: у «сталкеров» рождаются неправильные дети, и вообще не складывается жизнь. У других, в общем, дела не лучше. При этом сама Зона страшна и опасна. Шаг вправо — шаг влево — почти как в современном российском бизнесе. В общем, жить невесело, несмотря на наличие заведений, где есть выпивка. «Зону» не любят. Ей даже уже не интересуются. Остаётся только голая зависимость. И всё.
При этом взаимосвязь между халявными штучками-дрючками и общей депрессивной обстановкой вроде бы не очевидна. Да, на самой Зоне опасно — но, так сказать, статистически: кто-то попадает в какую-нибудь мерзкую ловушку по первой же ходке (таких большинство), а кому-то всё время фартит. Прям как нашим нынешним «бизнесменам и бизнесвуменам». Остальные просто пользуются халявой, не особо задумываясь, а хорошо ли это, и так ли уж это всё задарма.
Чем именно придётся платить, Стругацкие тоже написали — в другой, более поздней книжке, называющейся «Жук в муравейнике».
Там, в частности, описывалась разорённая, загаженная, поражённая всеми мыслимыми несчастьями планета, большая часть населения которой была некими пришельцами куда-то выведена (о том, какое значение этого слова здесь уместно, остаётся только догадываться). Немногие оставшиеся жители обитают среди развалин. Пришельцы, однако, не успокаиваются: им зачем-то нужно полностью очистить планету от местного населения — при том её саму всё-таки не разрушая (видать, она им зачем-то нужна).
И вот, посреди всеобщей мерзости запустения возникают вот такие картины: «Мы выходим на площадь. Объект… вблизи похож на гигантскую старинную шкатулку голубого хрусталя во всем её варварском великолепии, сверкающую бесчисленными драгоценными камнями и самоцветами. Ровный бело-голубой свет пронизывает её изнутри, озаряя растрескавшийся, проросший черной щетиной сорняков асфальт и мертвые фасады домов, окамляющих площадь. Стены этого удивительного здания совершенно прозрачны, а внутри сверкает и переливается веселый хаос красного, золотого, зеленого, желтого, так что не сразу замечаешь широкий, как ворота, приветливо распахнутый вход, к которому ведут несколько низких плоских ступеней». При этом те, кто рискует зайти внутрь, больше оттуда не выходят — на самом деле это ловушка…
Опять же: трудно не узнать в этой картинке всё тот же пресловутый «валютный магазин», мечту и кошмар советского человека. Разрушенная же планета — это ровно то, во что превратилась Россия в ходе «перестройки» и последовавших за ней «реформ». Правда, книжка писалась ещё до всех событий, но авторы явно что-то почувствовали, — а может быть, и что-то знали заранее. Не случайно среди ближайших родственников Бориса Стругацкого значится не кто иной, как Егор Тимурович Гайдар (он женат на его дочери). Так что «есть основания полагать» всякое, «но это уже другая история».
Под конец существования Советского Союза (и порождённой им культуры) тоска по «импортной жизни» достигла каких-то чудовищных масштабов. Толпы москвичей (которым «импорт» всегда завозили в первую очередь) ломились посмотреть на диковины: фильм «Звёздные войны» (для того, чтобы попасть на сеанс, надо было выстоять двухдневную очередь) и на булку с котлетой в «Макдональдсе» (туда надо было стоять поменьше: часа три-четыре). На этот период пришёлся звёздный час советской культуры: она наконец-то смогла явно сказать то, о чём так долго грезила тайно. Огромные тиражи толстых и тонких журналов, газетный бум, телефеерверк — всё это было посвящено одному: высказанному, наконец, вслух желанию иметь красивые вещи, красивые западные вещи, те самые «хищные вещи века». Или — если уж не иметь — то хотя бы иметь возможность смотреть на них. Люди, когда-то собиравшие у себя на полках пустые бутылки, готовы были на всё, чтобы иметь возможность любоваться на бутылки полные — и иногда самим покупать себе какое-нибудь «кюрасао». Ну или любоваться красивой модной одеждой хотя бы через стекло витрин. Хотя бы. Если уж не иметь, так хоть глазом, глазом лизать Импортняк.
На этом, правда, советская культура и спалилась. Если «банка тёмного стекла» ещё была каким-никаким «явлением духовной жизни», то та же самая банка в ларьке быть таковым решительно отказывалась. Вещи стали значить то, что они и должны значить: объекты потребления и ёмкости для их хранения. Все дела.
4
И какова же мораль всей этой истории?
Нет, я отнюдь не собираюсь обличать «вещизм» советских людей, издеваться над несчастной банкой из-под пива и сияющим инопланетным магазином, набитым чем-то там сверкающим и переливающимся. Совсем даже наоборот.
Существует известная закономерность: если человеку не хватает всего, он ещё может это пережить. Но если у него есть всё, кроме чего-то одного, он начинает думать, что это одно стоит всего того, что у него есть. При этом он, может быть, сможет достаточно долго игнорировать этот факт. Однако ему начнут сниться странные сны — всё о том, одном, чего ему не хватает. В обществе ту же самую функцию «снов» играет культура, особенно литература. В этом смысле она общественно-полезна: показывает, куда ветер дует.
Так что судьбу советской цивилизации можно было предсказать ещё в семидесятые — по книжкам Стругацких, если бы их тогда смогли внимательно прочесть. Правда, вряд ли это что-то изменило бы: революционное право первородства уже было разменяно (не на деле, так в мыслях) на чечевичную похлёбку, точнее — на гамбургер.
Тем не менее урок на будущее остаётся. То, что слишком яростно отвергается, в конце концов становится навязчивой идеей.
Есть такая невесёлая русскую сказка насчёт халявы. Русский народ, видите ли, не всегда её любил. Так вот, есть одна байка про то, чем кончается пользование «почти дармовым». Нет-нет, это не про попа и работника его Балду — это уже «литература». Это та самая, где звучит зловещая присказка: «Бери моё добро, да горе-злосчастье впридачу».
Похоже, именно это мы по глупости и сделали, накупив на Западе «сникерсни».


Отсюда: fb2.top/net-vremeni-126347/read/part-35#35

Полный текст: fb2.top/net-vremeni-126347/read/

По ссылке текст с некоторыми пропусками, на Ф. лучше.

@темы: «Жук в муравейнике», «Пикник на обочине», «Хищные вещи века», Ссылки, Сталкер

---

Любопытно

[silent-gluk]

Астрологические чтения: братья Стругацкие, "Град обреченный"

Астролингвистика с Анной Ромашкевич

Фрагменты лекции от 20 августа 2022: о природе Творчества и природе Эксперимента, и еще о том единственном Источнике, в котором человек может найти свои подлинные Смыслы.
Дубль видео в открытом доступе здесь: sponsr.ru/astrolinguistics/19825
Полная версия (6,5 часов) доступна по подписке: sponsr.ru/astrolinguistics/19276

Отсюда: youtu.be/wTAievnkQlk?si=dgjZSU5M2dNqAE5o



P.S. В связи с тем, что сообщество состоит практически полностью из цитат (и не Стругацких, а также с тем, что сообщил недавно в братоском ЖЖ-сообществе уважаемый Bodeh, подумываю закрыть записи на "только для участников". Мне это не нравится, но указывать сами-знаете-что при ссылке на источники мне нравится еще меньше. Поэтому вопрос: многие ли из читающих сообщество не состоят в нем?..

@темы: «Град обреченный», Фэндом, Видео, Ссылки

---

Цурэновский сонет

[silent-gluk]

Яков Соловейчик

Горы пены прохладной


"Горы пены прохладной" *
На морском берегу.
Ничего мне не надо,
Я от рабства бегу.

Время серою пеной
Омывает утёс,
Ветер нёс перемены
Для разрушенных гнёзд.

Да ошибся дорогой -
Улетел за моря.
Гнёзд заброшенных много
Породила земля.

Если "Трудно быть Богом",**
Значит, мучился зря.



05.04.2018.

* строка Цурэна Правдивого
** роман А. и Б. Стругацких.

www.stihi.ru/2018/04/05/8173
(c) Copyright: Сонеты Цурэна, 2018
Свидетельство о публикации №118040609164
Отсюда: stihi.ru/2018/04/06/9164

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

Д.Быков анонсирует какое-то странное мероприятие:

Дмитрий Быков
"Зона и Территория - Пикник на Обочине 50 лет спустя".

Tickets and Web Page
General: Rows 6-13 $45
Premier: Rows 1-5 $55

www.poluostrovfestival.org/?PID=19060

На сайте удалось найти только вот это:

Дмитрий Быков
"Зона и Территоррия" -
Пикник на Обочине 50 лет спустя.

May 15, 19:00
SAMOVAR HALL

TICKETS:
Premier Seating - $55
General Seating - $45

(Ну, и ссылки на покупку.)

Интересно, что это будет???

@темы: Мероприятия, Быков, «Пикник на обочине», Ссылки

---

Любопытно

[silent-gluk]

The Snail on the Slope by Arkady and Boris Strugatsky - Book Chat

EarnestlyEston

The Snail on the Slope by Arkady and Boris Strugatsky. I read the edition translated by Olena Bormashenko and published Chicago Review Press in 2018.

Отсюда: youtu.be/Ovgev-EFyTQ?si=YapzAL8A7UUzq1Kw



Оно на английском, но, по идее, есть автоматические субтитры...

@темы: Улитка на склоне, Видео, Ссылки