С.Глузман о Стругацких. Часть 3

[silent-gluk]

Некоторое время назад я писала о вышедшей в альманахе "Полдень" статье С.Глузмана. ЖЖ-юзер green_dancer ( green-dancer.livejournal.com/ ) нашел ее. Вот она. Точнее, третья ее часть.

Стругацкие и битва с Мирозданием.
В написанной Стругацкими в 1976 г. повести «За миллиард лет до конца света» появляется персонаж, которого трудно найти у других писателей. Этим персонажем является – глобальный мир, вступающий с человеком в прямой и непосредственный контакт.

Начинается контакт с того, что несколько ученых, работавших в самых разных областях науки, от астрономии до биологии, оказавшись на пороге больших открытий, вдруг сталкиваются с мощным противодействием их научным изысканиям. С ними начинают происходить странные, мешающие им работать, события, спектр которых настолько широк, что не может быть организован человеческими руками.
Так претенденту на какое-либо большое открытие, вдруг начинают предлагать повышение по службе, уводящее его от предмета его исследований. Или же его вдруг начинают соблазнять малознакомые или вовсе не знакомые ему женщины. Однако, если эти «мягкие» меры, отвлекающие его от работы не приносят результата, то тогда у него начинаются гораздо более крупные неприятности – конфликты с милицией, бытовые аварии, стихийные бедствия, подчас направленные на его прямое физическое устранение.
И тогда ученые, ощутившие на себе это давление, собравшись вместе и проанализировав ситуацию, пришли к странному, но единственно возможному выводу, что против них ополчились вовсе не люди, но сам космос — таинственное Гомеостатическое мироздание, которое явно препятствует вторжению в его внутренние пределы…
И, казалось бы, люди, почувствовавшие давление на свою жизнь самой Вселенной, должны испугаться, одуматься, отступить, потому что их сражение с Мирозданием бессмысленно и бесполезно. Но нет. Они не отступают. Хотя, конечно, не все.
Кто-то из попавших под давление ученых прекращает свои опасные занятия, и становится благополучным человеком со спокойной и обыкновенной судьбой. Но при этом, он начинает чахнуть. Потому что остается без чего-то очень важного, чего-то чрезвычайно необходимого, какой-то внутренней работы, или борьбы, которая и делает его человеком. И только продолжив свое упрямое сопротивление, свое противостояние Вселенной, герой повести — математик Вечеровский, а вместе с ним и сами братья Стругацкие, а также и их читатели, начинают ощущать, свою причастность к этому странному, не очень доброму, но все-таки живому Мирозданию, частью которого, детьми которого и даже лицами которого они являются. И тогда с внутренним трепетом они понимают, что их отступление, их покорность, их согласие приведет их к утере диалога с этим живым, таинственным миром, а одновременно и к утере самих себя. И потому боевые действия должны продолжаться. И еще неизвестно, чем они закончатся. Потому что сама Вселенная через борющихся с ней людей ведет напряженный разговор сама с собой, и еще не ясно, чем этот разговор завершится.

Стругацкие и Лес.
В романе «Улитка на склоне», написанном Стругацкими в 1965 г., продолжилась ранее начатая ими тема общения человека с окружающим его живым миром. При этом, в различных научных и философских теориях, идея живого мира выглядит внушительно и красиво. Речь в ней идет о биосфере и ноосфере – формах планетарной жизни, завораживающих человека своим глобализмом. И вообще, в человеческом лексиконе само понятие «жизнь» в ее глубинном, философском, глобальном смысле всегда используется с позитивными и превосходными определениями гармонии, чуда, красоты, любви… Однако, Стругацкие заглянули под философский покров этой вселенской, глобальной жизни и не то, чтобы ужаснулись, но глубоко поразились происходящим в ее недрах странным процессам, которые они обнаружили, конечно же, в глубинах собственной души, откуда только и берутся все создаваемые писателями удивительные живые миры.
Живой мир в романе «Улитка на склоне» — это таинственный Лес, изучаемый специальным Управлением по делам леса. И вот в это Управление приезжает лингвист Перец, чтобы взглянуть на Лес, чтобы прикоснуться к Его таинственной живой субстанции, о которой он много читал, о которой он много слышал, о которой он много думал, будучи уверенным в том, что здесь, в Лесу, наверное, и скрывается та самая настоящая и истинная жизнь, о которой мечтает каждый человек, пребывающий в суете и вечном недовольстве самим собой.
При этом, важным обстоятельством обращения Переца к Лесу является его профессия. Ведь Перец – лингвист. Предмет его работы – язык, человеческая речь, разум, фантазии, чувства, метафоры, из которых и ткется внутренний мир «человека говорящего». Оттого Перецу кажется, что вообще, любая жизнь – это литература, а жизнь Леса – ее заоблачная вершина.
Литературоцентричное мироощущение Переца раскрывается в его монологе о книгах. Он разговаривает с ними, как с людьми. Ему даже кажется, что если на земле исчезнут все люди, то их вполне заменят книги. Потому что они созданы речью, которая не умолкает в них никогда.
Точно так же Перец обращается и к Лесу. Он говорит с ним, как с живым существом. Вернее, как с Божеством, которое изучает Управление по делам Леса, методично и последовательно этим изучением Его уничтожая. Однако только живой, таинственный Лес и способен сделать человека Настоящим Человеком. Но для этого, они должны встретиться и поговорить. И устранить прежде существовавшее между ними непонимание.
И Лес услышал Переца. Он пропустил его в свои пределы. А ведь долго не пропускал. Прежде чем попасть в Лес, Перец долго маялся по Управлению, постоянно натыкаясь на какие-то непонятные преграды, какие-то заборы, какие-то стены, какие-то нелепые постройки и, наконец, на людей, встающих у него на пути.
И вот, в конце концов, Перец попадает в Лес. Он едет туда по служебной необходимости, за зарплатой, которую выдают на биостанции, расположенной посреди Леса. На вездеходе, он пробирается по лесным дорогам, и с удивлением обнаруживает, что все, что происходит в Лесу ему непонятно, чуждо и вызывает отвращение. Потому что, как оказалось, жизнь Леса – это никакая ни литература. Это вовсе не виртуальное, духовное пространство. Это не мир идей. Это мир животной плоти, которая тоже оказывается жизнью. Но совершенно иной. Вовсе не той, которую до встречи с Лесом, представлял себе Перец.
Оказавшись в Лесу, Перец с ужасом видит, как в земле посреди Леса вдруг разверзается страшная живородящая клоака, выбрасывающая наружу высоченный столб живой протоплазмы – первичной, примитивной, нутряной жизни, пахнущей мясом, кровью, желчью и еще чем-то кошмарным, доводящим наблюдающих за этим процессом людей до полуобморочного состояния.
Затем из этого живого месива появляются отдельные существа, которые, не обращая внимания на людей, организованными колоннами движутся по лесу и исчезают в таинственном озере, в котором по слухам обитают русалки.
Так видит Лес лингвист Перец.
Однако, в романе есть и иное описание Леса. Оно раскрывается через лесную жизнь сотрудника Управления по делам Леса, Кандида, уже не лингвиста, но биолога, которому, казалось бы, жизнь Леса должна быть более органична и более понятна. Однако, попав в Лес, Кандид сталкивается именно с лингвистической проблемой, с языком, который, собственно, и делает человека человеком. Или, наоборот, убивает в нем все человеческое.
Кандид оказался в Лесу после катастрофы вертолета, упавшего в лесное болото. Его подобрали жители лесной деревни, выходили, дали ему жену – молоденькую девушку Наву.
Но оказавшись в Лесу, Кандид изменился. Он стал по-другому думать, почти, как жители Леса. А они и не думали вовсе, они только говорили. О том, что видят, что слышат, что чувствуют, что хотят. Их речь заменяла им мысль, которая у обычного, цивилизованного, вернее, скованного цивилизацией человека, движется внутри, а у этих лесных аборигенов поток их сознания двигался снаружи, потому что внутри, у них, словно бы ничего не и было. При этом заменяющая их мысли речь никуда не текла, она кружилась замкнутая в кольцо, повторяясь снова и снова, пересказываясь на новый манер, но не никогда не продвигаясь куда-то за свои собственные пределы.
Эта постоянная, не прекращающаяся, лишенная смысла никуда не текущая речь аборигенов Леса, словно остановила время, в котором они жили, полностью прекратив их развитие и навсегда оставив их в убогих, нищих деревнях, где они с трудом поддерживали свою однообразную и пустую жизнь, в которой не было места ни поступку, ни подвигу, ни прогрессу. И все, что они делали в своей деревне, это вяло сопротивлялись наступающему на них Лесу, готовому поглотить своей дикой растительностью едва окультуренную ими землю.
Кандид хочет уйти из деревни и очень долго, бесконечно долго обсуждает свое путешествие с соседями, каждый раз откладывая его, при этом чувствуя, как в этих разговорах и постоянных переносах срока его ухода, его засасывает сонная, бессмысленная растительная, лесная жизнь. Но, наконец, он все-таки собирается, берет свою жену Наву и оправляется в путь. И лишь в пути по Лесу к нему постепенно возвращается прежнее, почти оставившее его чувство, что он человек, что он мужчина, что он, вообще, что-то может в этом мире. И когда он по дороге встречает разбойников, пытающихся забрать у него жену и уверенных, что деревенские, к которым принадлежал и Кандид, трусливы и не могут дать им отпор, Кандид берет в руки дубину и в одиночку отбивается от целой банды.
Однако, Лес, так просто не отпускает Кандида. Следующим препятствием на его пути становятся женщины, одна из которых оказывается матерью его жены Навы.
Женщины в Лесу являются высшей человеческой расой. Потому что Лес, в истинном смысле, в своем глубинном, экзистенциальном смысле, как живое пространство, как первозданный живой мир является женской территорией и имеет женскую природу. Мужчина же в этом мире – гость, и не всегда званный. А женщины – управительницы этого первозданного, нутряного, плотского лесного мира. Они считают всех мужчин, а вместе с ними и Кандида – ошибкой природы и пытаются сделать Кандида своим слугой.
И тем не менее, сошествие в Лес Кандида и Переца не было бесполезным. Оно радикально изменило жизнь обоих.
Перец, пройдя через мерзкое, плотское пространство Леса, начинает новую жизнь. Он возвращается назад в Управление, где его встречает библиотекарша Алевтина. Она приводит его в свой дом и укладывает в свою постель. И эта их начавшаяся связь глубоко символична, потому что обретенная Перецем женщина является из его филологического мира, из библиотеки, из мира говорящих книг, из того мира, который Перец покинул, чтобы встретиться с Лесом, и куда он вернулся после этой встречи, вновь. Но уже в совершенно другом виде. Потому что по возвращению он становится директором Управления по делам Леса.
Кандид же, претерпевает принципиально иную эволюцию. Лишь восстав против Леса, выйдя на бой с биороботами, отправленными к нему, пытавшимися поработить его женщинами, он, наконец, просыпается от сна бессмысленной растительной жизни и вновь начинает чувствовать себя человеком.
При этом, однозначно ответить на вопрос – о чем же все-таки роман Стругацких «Улитка на склоне» — трудно. Потому что повествует он о чрезвычайно сложной природе жизни, разобранной авторами на составляющие ее области, совместное существование которых создает в сознании читателя психоделический хаос, в котором едва не тонут не только сами читатели, но и герои романа и создавшие этот роман писатели.
Эти области, развернутой в романе жизни — первозданное, плотское, животное нутро и высокий филологический дух, которые противоречат друг другу, которые отрицают друг друга, которые презирают друг друга, но все равно, где-то там, в своих неведомых глубинах, оказываются связанными друг с другом. Эту связь и несет в себе человек, совмещающий и то, и другое, и тело, и душу, и похоть и бесплотный, платонический дух, совместное описание которых, тем не менее, рождает у самого человека ощущение хаоса и безумия, словно речь в этом описании речь идет вовсе не о нем самом, не о человеке, но о чем-то ему чуждом и совершенно непонятном.
Эту умопомрачительную сложность жизни и умудрились передать в своем удивительном романе братья Стругацкие, все же надеющиеся, что этот конфликт между плотью и духом когда-нибудь разрешится. Потому что, хотя улитка из эпиграфа к роману, медленно ползет по склону горы, но когда-нибудь она достигнет вершины. И тогда, с этой поднебесной высоты, жизнь все-таки раскроется в своем целостном и гармоничном виде.
«Тихо, тихо ползи,
улитка по склону Фудзи,
Вверх, до самых высот!»

Отсюда: klauzura.ru/2019/01/o-chem-pisali-bratya-struga...

@темы: «За миллиард лет до конца света», Улитка на склоне, Критика, Ссылки