Осознала вдруг...

[silent-gluk]

...что не различаю "Сказку о Тройке-1" ("без лифта", она же "про Китежград", она же "с Панургом и Спиридоном") и "Сказку о Тройке-2 ("с лифтом" и "про Тьмускорпионь").

То есть я знаю, что это два почти разные текста, но выучить, который из них "-1", а а который - "-2", не могу никак.

Может, кого-нибудь осенит, как это мне запомнить?..

@темы: Сказка о Тройке, Вопросы

---

А вот тоже интересный вопрос

[silent-gluk]

Оригинал взят у twincat в Прошу помощи клуба.

Не мог бы кто-нибудь мне сказать, желательно с опорой на цитаты - принадлежит ли авторству АБС игра слов "преамбула/амбула" или же она бытовала в те годы в разговорном языке уже?

Дело в том, что сейчас она достаточно часто используется без отсылки к первоисточнику, а это может означать как то, что она реально вошла в язык на правах народного творчества - так и то, что она бытовала уже тогда и просто дожила до наших дней.

За первое в основном то, что она используется почти всегда в канонической форме - "это была преамбула, а теперь начнется амбула", за второе в общем данных нет, но хотелось бы все же поточнее исключить этот вариант.

@темы: Вопросы, Цитаты

---

В это воскресенье...

[silent-gluk]

...с нами современное, российское и не слишком интересное издание. Хотя, конечно, обложка...



Это обложка.





Титульный лист.




Оборот титульного листа.




Страница 239, начало "Комментариев к пройденному".




Выходные данные.


Итак, с нами:

Стругацкий А. Хищные вещи века: [Фантастическая повесть] / Стругацкий А., Стругацкий Б.; Серийное оформление и компьютерный дизайн - Е.Ферез. - М.: Изд-во АСТ, 2016. - 256 с. - (Эксклюзив. Русская классика). - 5.000 экз. - Подп. в печ. 08.12.2015. - Заказ 9315. - ISBN 978-5-17-094720-1.

Содерж.:
Хищные вещи века. С.3-238.
Комментарии к пройденному: [Отрывок] / Стругацкий Б. С.239-254.

Что можно сказать об издании? Текст стандартный восстановленный, а вот обложка - нестандартная, как можете видеть. Хотя художник традиционно не указан.

Кроме того, насколько я помню, далеко не всем изданиям Стругацких в этой серии везет на добавление "Комментариев к пройденному". Этому повезло.

@темы: Картинки, Б.Стругацкий, Комментарии к пройденному, Библиофильское, «Хищные вещи века», Библиография, Книги

---

Сегодняшним постом...

[silent-gluk]

...мы обязаны братскому сообществу с мейл.ру - my.mail.ru/community/abs/000706DADBE5EADD.html

Автор поста - Василий Клименко

Странные песенки выродка

По мотивам романа Братьев Стругацких «Обитаемый остров».

В романе «выродками» называют людей, не подверженных действию особого излучения, помогающего «неизвестным отцам» манипулировать сознанием людей. Таким образом, «выродки» не подвластны правительственной пропаганде. При повышении интенсивности излучения «выродки» испытывают страшную боль. Действие романа происходит на планете Саракш. «Мас-Саракш» - «мир наоборот».



1. Помутнение.

Я – чудак, у меня так некстати болит голова
В час, когда, словно плотная штора, на далях висит
Смог вечерний, когда бесполезны слова,
И чужие мне гимны бездумно таранят зенит.

Знаю: смысла в зените – едва ли теперь наскребешь:
Свет рассеян и впитан обломками праздных речей.
Даже слово «светило» склоняю – как давнюю ложь –
Ближе к западу, к сумеркам мысли несвязной своей….

Я – чудак, у меня все значенья, как полночь, темны.
Только ночи теперь не судьба наступить. Сердцу отдыха нет
Там, где гимны неправые жадному вдоху равны,
А внутри – как нарыв – заблудившихся дней полусвет….

2. Щепка

Я – выродок,
Отщепенец, щепка,
Легко несомая быстрым течением
Случайных, никем не предусмотренных
Смыслов

Сквозь густые сумерки отяжелевшего,
Собранного в неуклюжие складки времени –

Навстречу всем ветрам столикой ненависти,
Туда, где все истуканы смерти
На одно лицо.

Туда,
Где вечно готовятся к войне,
Где вечно переходят с шепота на крик,
Бросаясь всем телом в широкие объятья
Холодного осеннего ветра
Неизбежности.

3. Прежнее

Я брожу по кривым переулкам забытого, прежнего,
С головой уходящего в странные детские страсти,
Словно скатерть, протертого снов бесполезным снованием
По маршрутам былых пробуждений, знакомого города.

Попадаю, как путник случайный, в нелепую гущу
Непокорных, крикливых, задиристых воспоминаний….
Мир, которому срок для блаженства был краткий отпущен
Тянет руки хотений запретных сквозь тьму опозданий.

Но желаньям нет выхода. В будущем звонкое эхо
Отмечает предел безнадежности, тонет впотьмах.
В настоящем же – будничных дел, как помеха,
Разрастается ком у хотенья в неловких руках.

4. Изнанка

Выйди
За околицу будничных мыслей
В нелепые, дикие, цепкие заросли
Своих неправильных снов….

Время, как река, бежит
Сквозь твой нечаянный солнечный полдень,
Сверкая на поверхности яркими бликами.
А тебе почему-то опять недосуг
Заглянуть в глубину, постараться увидеть изнанку
Завороживших тебя своей игрою
Случайных отражений.

И вот уже сидишь на камне,
Напеваешь подслушанную у ветра
Странную песенку.

Ты
Пытаешься расшифровать
Тайные знаки, прочерченные шорохом листвы
На поверхности твоего молчания….

И тут тебя настигает приступ,
Боль выдавливает из души по капле
Живительную влагу сиюминутных иллюзий.

И ты скомкиваешь поспешно,
Как никому не нужную бумажку,
Роскошную картину,
Нарисованную на изнанке твоих страданий
Игрою солнечных бликов,
Шорохом листвы….

5. Боль

Боль, ты кто? Я мечтал, я писал поутру записку
Городскому вельможе – старинному другу. Пытался припомнить былое.
Ты явилась некстати в тот час, выжимая остатки смысла
Из потока хотений случайных, что были зачем-то мною.

Ты – сестра? Я, конечно, привыкну к твоим появленьям,
Но не сразу…. Мне многое нынче же нужно исправить,
Чтобы впредь не вверяться напористым страха теченьям!
И хотеньям своим – с болью в сердце – преграду поставить!

Ведь по сути любой – наркоман, попрошайка, вельможа –
Беззаконья творит и зазорные страсти крышует.
Тот, что в городе правит, мой друг – он ведь выродок тоже:
Прижимает менял, вечных воплей трущоб и околиц не чует.

Ты приходишь, знакомая общая, боль – к тем, чьи мысли в работе.
И неважно, кому адресована странная эта записка.
Беззаконное «надо», чужое «хочу» - настигают в полете
Легковесную душу – и требуют выплат по искам,

Что состряпаны разумом въедливым. Хочется зарифмовать
Все, чем был ты и будешь, с речами для мысли чужими,
Чтобы подлую прозу страданий и боли теперь не читать,
А бродить в полутьме междометий – всегда наравне с другими.

6. Тишина

А затем,
Когда, после приступа боли,
Мое жалкое, вспотевшее от напряжения тело
Наконец-то всплывает на поверхности тишины,
Я понимаю: душа, прошедшая
Все тысячи миль удивленного непонимания,
Выстоявшая под ударами нелепых упреков,
Теперь превратилась в точку.

Я понимаю:
Тишина – гнетущая необходимость
Собирать себя заново….
Шаг за шагом, по кирпичику,
Сплетая воедино
Очень тонкие, разрозненные волоски
Позавчерашнего света….

Я
Не хочу себя прежнего!
Я хочу бродить наравне с другими
С пустым – вместо памяти – мешком
За плечами….

Но живые лучи странных,
Неизвестно откуда взявшихся воспоминаний
Создают меня заново, подсовывают мне знакомую
Отвратительную картинку, где я почему-то царь.
И преступник…. И снова – хотения раб….

И еще картинка: мою двуличную душу,
Изъязвленную ранами от давних, но едких сомнений,
Непременно нужно казнить,
Забросав камнями чужой безупречности
На главной площади.

7. К центру

Ты, спрятавшая выродка в тот, как издевка, ясный,
Очередной по счету день весны, едва ли знала,
Какие держит про запас волненья мир прекрасный,
Для тех, кому всерьез не терпится с начала

Перечитать, сыграть чудную пьеску эту.
И косточки свои пересчитать, спускаясь
По лестнице – вперед, к заманчивому центру
Хотений и тревог, где в узел сны связались.

8. Упреки

Знаю:
Ты не побоялась неоднозначности,
Готовой затопить все пронизанные солнцем этажи
Твоей удивительной жизни.

Видел:
Ты одна продиралась
Сквозь липкую, мерзкую массу сгустившихся обстоятельств.
А я глотал воздух, отравленный твоими упреками,
И не смог сделать движение
Тебе навстречу.

Так упреки толпы
Цепляются, словно репейник, на одежду,
Безнадежно спутывают мысли, проникают в душу –
Стоит кому-то лишь раз на людях
Споткнуться
О приступ знакомой боли,
Как о ступеньку, случайно ведущую
Не вниз, а вверх.

9. На вершине

Наши мысли – случайные птахи: не смеют воды зачерпнуть
С ровной глади молчанья, которое, горным озерам подобно,
Открывается тем, кто, пройдя свой извилистый путь,
Видит мир отраженным в сознании – четко, подробно.

И опять мы в кафе этом заняли столик – считай, на вершине
Наших помыслов, мелких страданий, намеков на радость –
Там, где воздух разреженный к ночи немедленно стынет,
Но случайных хотений порой повышается градус.

Вижу: в чаше твоей преломившись, сверкает закатное солнце.
Мы не смеем остаток тепла расплескать в разговорах.
Но так холодно, колко напиток твой нынче смеется,
Что минуты бегут мимо нас – словно рябь на студеных озерах.

10. В сумерках

Ты знаешь: во мне покоя – на самом донышке
В том странном пустом сосуде, который душой зовется.
Вот видишь: вновь закатилось нежаркое наше солнышко –
С пригорка да в ямку, мимо случайной радости.

От площади в сердце города до башенки, примостившейся
У самого края скал – повсюду поют славословия
Всегда неизвестным «отцам», которые свет впитали,
Которые воздухом снов, у нас украденных, дышат.

И я кричу: «Ма-саракш!» ведь гимны и между нами
Способны сгуститься тучей. Не лучше ли на расстаться?
Ты вяжешь свой шарф у окна. Ты в сумерках так проворна.
Ты тоже гимны поешь! Кому – смешно догадаться!

11. Тугие петли

Когда ты
Поешь, вместе со всеми, гимны,
Ты словно бы вяжешь свой бесконечный шарф,
Превращая остатки дневного света
В безликую, серую, прочную
Ткань повседневности.

Когда ты
Поешь свои гимны,
Ты мечтаешь о том, как этот теплый шарф согреет
Меня в бесснежный бессолнечный серый зимний полдень,
Как ты будешь кутать меня в уютные мягкие
Покровы домашней беззаботности.

Прости,
Но я даже в мыслях своих
Не могу дотянуться до зимнего полдня –
До нелепой картинки, созданной игрою
Твоего воображения.

Я снова один брожу
В опостылевших, вязких сумерках
Прежней боли.

Я хочу
Разрушить все нелепые башни власти,
Распустить слишком тугие петли бытия,
Связавшие нас воедино….

Но, когда приступ проходит,
Ты зачем-то сама поспешно распускаешь
Связанное тобою.

Так домашняя сценка способна порой
Довести до самого края
Нашей общей нескладной жизни….

Наступает ночь, и мы наконец-то видим
Небо, полное звезд.

Только не говори мне, какая из них –
Самая яркая….

Не произноси
Нелепое слово «Мы»….

@темы: Вторичное творчество, «Обитаемый остров», Перепост, Ссылки

---

МасСАРАКШ!

[kvadro1]

Смотрите , что нашёл! (думал , пропала вещичка)

Мой стафф из 90 х (тогда и слова то такого не знали), чёрная футболка –узнаваемый китайский ширпотреб .Буквы для надписи снял с советских армейских погон, а недостающие Р и Ш сделал сам из армейских же лычек. Сестра аккуратно пристрочила на майку и ву а ля!

погоны

запись создана: 29.09.2016 в 16:45

@темы: «Обитаемый остров», стафф,

---

А кстати говоря...

[silent-gluk]

А кому из вас доводилось читать повесть Стругацких "Христолюди"?..

@темы: Апокрифы

---

Давно у нас не было критики...

[silent-gluk]

Брандис Е., Дмитревский В. Предисловие // В мире фантастики и приключений: Альм. - Л., 1964. - С.5-17.

ПРЕДИСЛОВИЕ
Писательница Ада Ч., разочаровавшись в космической фантастике (тема заезженная, да и никого теперь этим не удивишь!), решила заняться сочинением романов о загадочных явлениях в нашей повседневной жизни, которые не поддаются научному объяснению.
Но с чего начать? Ну, конечно, с изучения нового материала. И тут на помощь Аде Ч. приходят самые авторитетные астрологи, хироманты, оккультисты, теософы, спириты, дипломированные звездочеты, френологи, натуропаты, кристаллоскописты - всевозможные мастера гадания, предсказатели судьбы, апостолы веры в общение с потусторонними силами. Игра стоит свеч! Небольшая затрата времени, некоторое напряжение мысли, и Ада Ч. обретает животворный источник вдохновения. Какая бездна великолепных тем и сюжетов! Чего стоит, например, «феномен пси», основанный на телепатической информации, или так называемая «психометрия», которая, как утверждают знатоки, выражается в способности узнавать по предметам мельчайшие подробности биографии обладателя предмета, или еще такой феномен, как беспричинное буйство вещей - «палтергейст», интересующий в особенности спиритов! А не написать ли роман о «гремлинах» - маленьких злобных духах, имеющих обыкновение жить и размножаться в двигателях самолетов, автомобилей и мотоциклов? Но если бы Ада Ч. захотела взять на вооружение «уфологию» - учение о таинственных летающих предметах, - то смогла бы получить консультацию у самого Джорджа Адамского, которому посчастливилось вступить в непосредственное общение с посланцами Венеры - маленькими желеобразными человекоподобными существами свинцового цвета, прилетевшими на Землю в круглом сосуде...
Не подумайте, что все эти таинственные «учения» - плод воображения автора-фантаста. Речь идет о весьма доходном деле - об одной из отраслей современного американского бизнеса. «Тайновидение» занимает далеко не последнее место в духовной жизни Соединенных Штатов. Именно об этом подробно и с глубоким знанием фактического материала рассказывает Роман Ким в своем блестящем памфлете «Кто украл Пуннакана?».
Оккультисты всех мастей и рангов выполняют особые задания своих хозяев в войне против материализма и коммунизма. Служит этому и художественная литература. Идя навстречу «социальному заказу», американские издатели выбрасывают на книжный рынок огромное количество романов под рубрикой «фантазия». В этих книгах «раскрываются» тайны потустороннего мира, вводятся в действие могущественные сатанинские силы, призрачные властители звездных систем и галактик и прочий мистический вздор. Авторами таких произведений, напоминающих давно уже забытые романы русской оккультистки г-жи Крыжановской, нередко являются магистры астрологии, доктора оккультных наук и преуспевающие спириты.
Реакционная сущность такого рода беллетристики настолько обнажена, что ке требует комментариев. Сложнее обстоит дело с произведениями, которые выдаются за научно-фантастические. За исключением немногих прогрессивных писателей вроде Рея Бредбери американские фантасты создают картины будущего мира, отталкиваясь от реакционных социальных и философских учений. Природа против разума, беспомощность человека перед беспощадными силами мироздания, неумолимыми и неотвратимыми, как фатум, - так можно определить одну из самых распространенных тем, которой посвящены сотни романов, повестей и рассказов. Приведем только несколько характерных примеров,
В 1951 году в Лондоне и одновременно в Нью-Йорке вышел роман Брэйана Элдиса «Долгие сумерки Земли». Писатель использует отвергнутую наукой астрономическую гипотезу о разогревании Солнца. Яростно пылающее светило постепенно уничтожает все живое на Земле. Низкорослые, зеленокожне существа с дикарскими обрядами - всё, что осталось от человечества, - прячутся в дуплах деревьев. Нет ни городов, ни селений. Память о прошлом утеряна. Единственное орудие труда - палка и камень.
Не сулит ничего хорошего людям и роман молодого английского писателя Баларда «Потонувший мир» (Лондон, 1963). Эксплуатируя ту же астрономическую гипотезу, автор возвращает Землю к триасовой эпохе. Растопленные солнцем ледяные шапки полюсов поднимают уровень мирового океана. Значительная часть суши находятся под водой, а уцелевшая - заросла миазматическими джунглями. Цивилизация постепенно угасает, хотя люди еще пытаются, правда без большого успеха, бороться за существование. Сюжет романа связан с историей одной археологической экспедиции, пытающейся на месте потонувшего Лондона найти какие-нибудь материальные ценности.
Если в этих романах человечество погибает по не зависящим от него причинам, то в целой серии других, порожденных военным психозом и термоядерной истерией, цивилизация уничтожается в результате опустошительных тотальных войн.
Пол Андерсон в рассказе «Прогресс» (Нью-Йорк, 1961) как раз и изображает жизнь на Земле спустя несколько столетий после последней мировой войны, которая каким-то чудом не коснулась коренных жителей Новой Зеландии - маорийцев. Став лидирующей нацией, они искусственно способствуют разъединению народов, раздроблению государств и препятствуют развитию тяжелой промышленности даже там, где это возможно. Когда в Индии под руководством браминов, опять занявших ведущее положение, заново открывается атомная энергия, группа маорийцев тайно разрушает «первый» атомный реактор. «Слава богу! Мы имели уже однажды высокую технику и знаем, к чему она приводит!» С точки зрения маорийцев, а может быть и самого автора, человечеству для благополучия и счастья вполне достаточно парусных судов, ветряных мельниц и приливных электростанций, чудом сохранившихся от прошлого...
А вот Самюэль Делени, автор романа «Драгоценности Эптора» (Нью-Йорк, 1962), заглянув на полторы тысячи лет вперед, нашел на нашей бедной Земле переродившихся, вследствие многочисленных мутаций, людей и чудовищных животных, возникших тоже в результате радиоактивных излучений. Само собой разумеется, что от цивилизации почти ничего не осталось. Вместо науки - идолопоклонство и магия. Разрозненные микроскопические государства ведут между собой бесконечные бессмысленные войны.
В 1962-1963 годах на страницах журнала «Аналог» был напечатан роман «Викинги пространства» популярного американского фантаста Бима Пайпера. Чего только тут нет! Колонизация звездных систем, пиратские набеги на планеты, приключения в космосе героя-супермена, носящего звучное имя - барон Траск оф Траскон, борьба с демагогом, установившим фашистскую диктатуру на планете Мардук, преследование по галактическим трассам похитителя невесты героя и так далее и тому подобное. Но за всем этим калейдоскопом ошеломительных событий неизменным остается одно - война всех против всех. Этот роман, написанный опытной рукой и рассчитанный на самого широкого потребителя, в данном случае интересует нас лишь постольку, поскольку автор выражает в нем свои политические воззрения. Буржуазная демократия, по мнению Пайпера, окончательно выродилась и дискредитировала себя. Она порождает фашистскую диктатуру. Какой же выход? И тут фантазия Пайпера обращается к далекому прошлому. Во всей вселенной торжествует военно-феодальный строй раннего средневековья, с иерархической лестницей от выборного короля межпланетных викингов до рядового дружинника-пирата.
Фантастика в этих произведениях устремлена не вперед, а назад, не к будущему, а к прошлому. Исторический фатализм становится как бы защитной реакцией идеологов старого мира и сводится в конечном счете к проповеди бесцельности борьбы народов за социальный прогресс, за свое лучшее будущее.
Из памфлета Романа Кима «Кто украл Пуннакана?» можно вынести представление о направленности не только современной американской фантастики, но и шпионско-детективной литературы, которая откровенно подчинена задачам идеологической диверсии против Советского Союза и социалистических стран.
Вот что говорит один из персонажей этой повести, прогрессивный журналист Хилари:
«Шпионский детектив - очень действенное оружие в психологической войне, сфера его влияния и сила воздействия поистине огромны. Мне непонятно одно: почему советские детективные писатели не отвечают Флемингу и его коллегам? Почему уступают без боя книжные рынки зарубежных стран? Ведь советским авторам не надо придумывать похождений вымышленных шпионов. Они могут рассказывать о реальных «подвигах» американских и английских разведчиков - о «полосатом заговоре» в Сирии, о махинациях Кохрена, Камминга и Аллисона в Индонезии, Доновена в Таиланде, Бэйрда на Цейлоне, Кеннона в Японии, Тимберлейка в Конго, Пьюрифоя в Гватемале и так далее. Советским авторам не надо высасывать факты из пальца, как это приходится делать авторам англо-американских шпионских боевиков» 1.
Этот справедливый упрек можно отнести и к советской научной фантастике. Ведь в нашей литературе такое острое и действенное оружие в борьбе с враждебной идеологией, как фантастический памфлет, - явление крайне редкое. Среди писателей постоянно и успешно работающих в этом жанре, широкую популярность снискали пока только двое - Л. Лагин и Роман Ким. Познакомившись с памфлетом «Кто украл Пуннакана?», читатели убедятся, что роман Ким является не только мастером увлекательной фабулы, но и отличным знатоком закулисных сторон повседневной деятельности организаторов и пропагандистов психологической войны.
Современной американской действительности посвящен также представленный в нашем сборнике фантастический памфлет А. Шалимова «Всё началось с Евы...» До сих пор А. Шалимов был известен читателям как автор приключенческо-фантастических повестей и рассказов. Сейчас он впервые и, как нам кажется, успешно выступает в новом для него жанре. Взяв за основу допущение о возможности создания и массового производства совершенного кибернетического робота «Ева», ничем не отличающегося от женщины во плоти и крови, писатель выводит отсюда все мыслимые последствия. Этот сюжет позволяет ему довести до гротеска и логического абсурда изображение наиболее типичных сторон американского образа жизни. В борьбу за и против кибернетических «Ев» втягиваются конкурирующие фирмы, политические партии, профсоюзы, печать, радио, телевидение. Духовные пастыри, сенаторы и адвокаты произносят громовые речи, создаются новые философские учения, возникает целая сеть пропагандистских организаций для обработки умов и душ, используются все формы рекламы, коррупция, заговоры, интриги и т. д. и т. п. И хотя действие происходит, по-видимому, в далеком будущем, все уродливые стороны современного капиталистического мира схвачены А. Шалимовым довольно точно и отражены в сатирическом зеркале «фантазии кибернетической эпохи».
Памфлетная острота свойственна многим рассказам писателя-фантаста Ильи Варшавского. Но публикуемый в сборнике рассказ «Тревожных симптомов нет» скорее можно отнести к циклу парадоксальных научно-фантастических произведений, трактующих проблемы взаимоотношения человека и машины. В данном случае речь идет не о совершенном кибернетическом устройстве, превосходящем по интеллекту своего создателя, а о человеке - крупном математике, согласившемся подвергнуть свою память инверсированию для того, чтобы удалить из нее все, что кибернетическая машина найдет ненужным и лишним. «Мозг математика должен обладать огромной профессиональной памятью. Нужно обеспечить необходимую емкость, по крайней мере на пятьдесят лет. Кто знает, что там впереди? Долой весь балласт! Щелк, щелк...» И хотя операция удалась на славу - профессор Кларенс, утративший воспоминания, вызывающие «бесполезные эмоции», перестает быть человеком. Лишенный человеческой сущности, он превращается в мыслящего робота, в бездушную вычислительную машину.
Трагический финал рассказа «Тревожных симптомов нет» подчеркивает основную мысль, которую можно выразить словами болгарского ученого, академика Тодора Павлова: Подчинение человеческого организма без остатков во всех своих частях законам математики, физики и химии, как любой машины, означает непонимание специфической сути биологических, социальных и духовных явлений, их закономерностей» 2.
Рассказ Ильи Варшавского в какой-то степени перекликается по теме с новой фантастической повестью Геннадия Гора «Электродный Мельмот». Но если в первом случае речь идет об изъятии из памяти «лишних» воспоминаний, то во втором - в сознание человека, потерявшего память в результате несчастного случая, вкладывается чужое бытие. Герой повести Ларионов обретает второе «я», как бы воплотившись в космического скитальца Ларвефа.
Геннадий Гор снова возвращается к волнующим его философским и научным проблемам, связанным с преодолением Времени - Пространства. Но на этот раз речь идет не о перенесении в будущее с помощью анабиоза («Странник и время»), не о посмертной консервации памяти («Кумби») и не о запоминающем устройстве, которое восполняет несовершенство биологической памяти космического путешественника, прибывшего на Землю с воображаемой планеты Анеидау («Докучливый собеседник»). Сохраняя свой физический облик и не покидая Земли, Ларионов ощущает себя жителем иной планеты, хранящим в клетках своего мозга факты двухсотлетней давности, свидетелем которых якобы он был.
Эта повесть неожиданна и по замыслу, и по сюжету. Несмотря на то что главное место занимает в ней не динамическое действие, а размышления и внутренние монологи героя, читается она с первой же страницы с захватывающим интересом, и только в самом конце выясняется тайна Ларионова-Ларвефа.
Но почему все-таки «Электронный Мельмот»? Заглавие заставляет вспомнить английского писателя Чарлза Роберта Мэтюрена, опубликовавшего в 1820 году роман «Мельмот-скиталец». Герой этого романа продал душу дьяволу и взамен получил бессмертие, от которого он вправе отказаться, если найдет человека, согласного принять от него дар вечной жизни. Но никто не соглашается поменяться с ним судьбой. Тема Мельмота-скитальца в разных вариантах получила воплощение в мировой литературе - от старинной легенды об Агасфере - вечно странствующем и наделенном сверхъестественным могуществом человеке до новеллы Оноре Бальзака «Прощенный Мельмот», задуманной как продолжение «Мельмота-скитальца» Мэтюрена.
Геннадий Гор, интерпретируя эту тему на новый лад, обходится без вмешательства дьявола, передав его функции электронной машине, причем долголетие Мельмота - Ларионова и его существование в образе другого человека оказываются мнимыми.
Кибернетическая тема представлена в сборнике еще одним маленьким изящным рассказом-шуткой - «Киска», написанным молодым инженером Ольгой Ларионовой, пробующей свои силы в научной фантастике.
Произведения в жанре научной фантастики чаще всего обращены к будущему. Но писатель-фантаст может совершать путешествия во времени в любом направлении. Валентина Журавлева в рассказе «Леонардо», используя малоизвестные биографические данные о гениальном итальянском художнике и ученом эпохи Возрождения Леонардо да Винчи, позволяет себе домыслить историю изобретенного им водолазного скафандра, который будто бы давал возможность находиться под водой «столько, сколько можно оставаться без пищи». Великий гуманист предпочел отказаться от своего изобретения, чтобы оно «не попало тем, кто в своих интересах вел кровопролитные войны».

* * *
Планета Марс давно уже стала объектом пристального внимания не только ученых, но и писателей-фантастов. После того как итальянский астроном Скиапарелли обнаружил в 1877 году на Марсе «каналы», являющиеся якобы искусственными сооружениями, и стали возникать гипотезы о высокоразвитой марсианской цивилизации, романисты ответили на это десятками книг, посвященных Марсу и его обитателям. У истоков современного фантастического «марсоведения» находятся немецкий писатель Курт Лассвиц с его романом «На двух планетах», Герберт Уэллс («Война миров»), А. Богданов («Красная звезда» и «Инженер Мэнни»). В советской научной фантастике, начиная с «Аэлиты» Алексея Толстого, с Марсом связаны сюжеты многих произведений (Г. Мартынов «220 дней на звездолете»; А. Казанцев «Гость из космоса»; К. Волков «Марс пробуждается»; А. Стругацкий, Б. Стругацкий «Стажеры» и «Ночь на Марсе»; В. Журавлева «Голубая планета»; М. Емцев и Е. Парнов «Последняя дверь» и др.).

Действие романа молодого писателя Виктора Невинского «Под одним солнцем» происходит и на Марсе и на Земле. Но, в отличие от многих других авторов, В. Невинский не задается целью изобразить специфические природные условия на этой планете или выдумать совершенно не похожих на людей марсиан По сути дела он переносит на далекую планету земные отношения, и таким образом планета Марс, или Церекс, как он именуется в романе. становится только условным понятием. Марсиане ничем не отличаются от людей и, хотя действие отнесено на много миллионов лет назад, герои романа кажутся нашими современниками.
Советские писатели строят свои представления о развитии общества и наук о природе, опираясь на прочный теоретический фундамент. И, как бы ни отклонялось воображение от реальной действительности, наши фантасты всегда стараются соизмерять свои научные и социальные гипотезы с объективными законами общественного развития. Так поступает и В. Невинский.
Марсианская цивилизация в его воображении давно уже пережила период своего расцвета и клонится к упадку. Вызвано это тем, что олигархическая верхушка, захватившая власть над всей планетой, спровоцировала истребительную войну, последствия которой были поистине катастрофичны.
«...Человечество для меня, - заявляет биолог Дасар, - в некотором смысле те три десятка миллиграмм наследственного вещества, которые заключают всю предшествующую эволюцию и последующие поколения. Подумайте, тридцать миллиграмм - и это все люди, всё их будущее, все их надежды! В минувшей войне были уничтожены почти все памятники древнейшей человеческой культуры - это преступно; погибли миллионы людей - это ужасно; но тогда же был нанесен значительный ущерб ничтожным миллиграммам человеческой субстанции, и это - чудовищно! Прошло двадцать десятилетий, планета отстроилась, родились новые люди, но человечество несет в себе проклятие прошлой войны! Мы больны, Мэрс, все как один и самое страшное то, что этот факт тщательно скрывают. Вы не знаете многого из того, что, в силу своей профессии, знаю я. Нужно принимать самые решительные меры уже сейчас, чтобы спасти человечество, но при нынешних взаимоотношениях между людьми сделать это невозможно».
О каких же особых отношениях говорит Дасар? Правда, автор не вдается в подробное описание социального устройства на Церексе, но из наблюдений глазного героя и разговоров персонажей можно заключить, что это диктатура ничтожного меньшинства с характерными признаками деградирующего капиталистического строя. Правящие круги, зная истинное положение вещей, думают только о своем благе, нимало не заботясь о завтрашнем дне. Наука и техника, достигшие высокого уровня, находятся в глубоком застое так как нет больше стимулов для их дальнейшего развития. Биологическая усталость вызывает равнодушие и пассивность. Подспудная революционная борьба хотя и продолжается, но не приобрела еще массового характера. По-видимому, минувшие тотальные войны сыграли свою роковую роль и в этом отношении.
В такой обстановке экспедиция на Арбинаду (Земля) не становится общегосударственным делом. Она организуется по инициативе нескольких фанатиков науки во главе с крупным ученым Кором. История этой экспедиции и занимает центральную часть романа.
Земля переживает мезозойскую эру. Столкнувшись с буйным и разнообразным растительным и животным миром чужой планеты, чья атмосфера насыщена животворным кислородом, биолог Дасар приходит к закономерному выводу, что именно Арбинаде предстоит со временем стать колыбелью нового человечества, которое примет у старших собратьев по разуму эстафету цивилизации.
Роман выдержан в форме записок одного из участников экспедиции - пилота Антора. Несмотря на безыскуственность и некоторую наивность его рассуждений, «Под одним солнцем» в отличие от многих научно-фантастических книг прежде всего создает настроение. Автор изображает непривычный для нас, неведомый мир, в который мы входим и невольно начинаем верить всему, что там происходит. Оставляют сильное впечатление живые, человеческие, четко индивидуализированные характеры. Лучше всего удались - холодный, жестокий и к другим и к себе начальник экспедиции Кор; страстно верящий в человека и человечество Дасар; сам автор записок Антор и его друг, мужественный, благородный астролетчик Конд.
При всей литературной неопытности В. Невинского, которая сказывается прежде всего в недостаточном разнообразии изобразительных средств, его первый роман дает право надеяться, что советская научная фантастика приобрела еще одного одаренного и серьезного писателя.

* * *
«Путь на Амальтею» Аркадия и Бориса Стругацких и «Пленники астероида» Георгия Гуревича проще всего было бы охарактеризовать как обычные «космические» повести. В самом деле, фотонный грузовик «Тахмасиб» с продовольствием для планетологической станции на Амальтее терпит аварию в непосредственной близости от Юпитера. Начинается падение в водородные бездны гигантской планеты. Шансы на спасение ничтожны. Тем не менее экипаж «Тахмасиба» в невероятно трудных условиях частично восстанавливает фотонный двигатель и в конце концов вырывается из плена притяжения Юпитера. Задание выполнено - груз на Амальтею доставлен.
Но этот сжатый пересказ вовсе не раскрывает содержания повести. Все дело в людях и их характерах. Среди членов экипажа - Быков и Крутиков, Юрковский и Дауге, герои межпланетных экспедиций, знакомые читателям по книгам тех же авторов: «Страна багровых туч» и «Стажеры». Это о них думает молодой бортинженер Жилин, совершающий на «Тахмасибе» свой первый полет: «Какие имена!.. Страшная и прекрасная, с детства знакомая полулегенда о людях, которые бросили к ногам человечества грозную планету. О людях, которые на допотопном «Хиусе» - фотонной черепахе с одним единственным слоем мезовещества на отражателе - прорвались сквозь бешеную атмосферу Венеры. О людях, которые нашли в черных первобытных песках Урановую Голконду - след удара чудовищного метеорита из антивещества».
И Жилин не ошибся в своих спутниках, так же как и они не ошиблись в своем молодом товарище.
Беспредельное мужество, самоотверженность, нравственная сила, высокое чувство долга и прочная, как гранит, дружба, свойственные людям новой коммунистической формации, воспеваются в этой повести.

И Георгий Гуревич, автор «Пленников астероида», использует катастрофу в космосе, в данном случае гибель звездолета «Джордано Бруно» при посадке на астероид, не для нагромождения традиционных приключений, а лишь затем, чтобы поставить своих героев в исключительные обстоятельства и раскрыть их характеры. Три случайно уцелевших человека оказываются в положении «космических робинзонов». В необычных условиях советский врач Надежда Нечаева и западный ученый Эрнест Ренис - люди разного воспитания и образа мыслей - по-разному воспринимают трудности и опасности, ставшие на их пути.
Если Ренис старается любой ценой продлить свое физическое существование, не считаясь с интересами товарищей по несчастью, и пытается при этом подвести «философскую базу» под свой эгоцентризм, то Нечаева сохраняет человеческое достоинство, жизненную энергию и даже находит в себе силы проводить научные наблюдения. Четырнадцатилетний племянник Рениса Роберт, сравнивая поведение этих двух людей, становится другом и союзником Нечаевой, все более отдаляясь от Рениса. И когда через четыре года «пленники астероида» были спасены, юноша сделал выбор - стал приемным сыном Нечаевой.
В середине 30-х годов Юлиус Фучек в одной из статей так сформулировал свое представление о героизме: «Герой - это человек, который в решительный момент делает то, что нужно делать в интересах человеческого общества».
История советского общества знает много примеров, когда подвиг переставал быть уделом исключительных натур, а становился массовым явлением. В развитом коммунистическом обществе готовность к подвигу во имя общечеловеческих интересов превращается в норму поведения. Это и стремятся показать в своих книгах о будущем советские писатели-фантасты.
Совсем в ином ключе написана новая космическая повесть Станислава Лема «Непобедимый», которая свидетельствует о зрелости его большого таланта.
Творчество Ст. Лема отличает широта кругозора и смелость фантастических замыслов, основанных на современном научном материале, почерпнутом из первоисточников. В сферу интересов писателя входят вопросы философии и социологии, проблемы, связанные с новейшими достижениями математической физики, кибернетики, астрономии, биологии, медицины, теории информации, электроники, химии полимеров и т. д. По любому затронутому вопросу Лем высказывает самостоятельные суждения, делая далеко идущие фантастические выводы. Но вся его эрудиция лежала бы мертвым грузом, если бы он не был талантливым писателем.
Художественная палитра Лема столь же многообразна, как и его знания. Какой бы темы он ни касался и какой бы жанр ни использовал, захватывающе интересная фабула, острые психологические конфликты, драматические повороты действия держат в плену любого читателя, независимо от того, сможет ли он оценить всю глубину замысла, уловить спорность исходных посылок и парадоксальность конечных выводов. Лем дает работу мысли, заставляя думать и спорить. Но тренировка ума никогда не является для него самоцелью. На первом плане остается идейная задача, ради которой написана та или иная вещь.
В последние годы польский писатель публикует фантастические произведения, которые он сам называет «предупреждениями». Лем уверен, что дорога к звездам и их обитателям будет не только долгой и трудной, но и наполненной всякими явлениями, которые можно охарактеризовать одним словом - Неизвестное.
«Эта встреча с Неизвестным, - заявляет Лем, - должна породить целый ряд проблем познавательной природы, природы философской, психологической и моральной. Решение этих проблем силой, например бомбардировкой неизвестной планеты, естественно, ничего не дает. Это просто уничтожение явления, а не концентрация усилий для того, чтобы его понять. Люди, попавшие в это Неизвестное, должны будут постараться понять его. Может быть, это удастся не сразу, может быть. потребуется много труда, жертв, недоразумений, даже поражений».
Подчиняясь стремлению представить различные формы Неизвестного, подстерегающего исследователей космоса, Лем последовательно воплощает эту идею в своих последних книгах. В романе «Эдем» он сталкивает землян с разумными существами далекой планеты - дубельтами. Если биологическая природа их доступна пониманию, то психология, поведение и общественные отношения совершенно чужды людям и не поддаются объяснению. В повести «Солярис» высшее проявление органической материи - Океан представляет собой гигантский сгусток высокоорганизованной мыслящей плазмы. Установить с ним контакт - более чем затруднительно.
Наконец, повесть «Непобедимый». На пустынной планете Регис III люди сталкиваются с чудовищным подобием жизни, возникшей миллионы лет назад от заброшенных на эту планету саморазвивающихся кибернетических устройств. Исключительный, а может быть, и единственный во всей Галактике случай самостоятельной эволюции никем не управляемых и никому не нужных механических систем!
Делая такое фантастическое допущение, Лем исходит из предпосылки, что борьба с конкурирующими видами и поиски энергетических ресурсов породили в конце концов наиболее жизнестойкую разновидность механических систем - бессчетные скопища железных «мушек», с которыми и столкнулись члены экипажа «Непобедимого». Писатель подробно и очень логично объясняет, каким образом мог произойти такой казус, когда целой планетой завладела бессмысленная механическая структура, предварительно уничтожив на ней все живое.
При поверхностном чтении может сложиться неправильный взгляд, что писатель внушает страх перед космосом и неверие в силы разума. Ведь поединок экипажа «Непобедимого» с тучами железных мушек по существу закончился поражением людей, вынужденных покинуть планету!
Но прежде всего следует помнить, что Регис III рассматривается Лемом как исключительный случай. Людей изгоняет отсюда не страх, а отсутствие целесообразности борьбы с этими железными мушками, которые настолько приспособились к «существованию» на планете, что преобразовали ее природу. Следовательно, как подчеркивает автор, искоренение мертвой бессмысленной «фауны» привело бы к уничтожению самой планеты. А в данном случае в этом не было необходимости.
Повесть «Непобедимый» - одно из сильнейших произведений Лема. Невероятную фантазию о возможности механической формы «жизни» писатель облекает в пластические зримые образы. Обращает на себя внимание и великолепное изображение технических средств, которыми Лем вооружил экипаж «Непобедимого».
Столкновение людей с неведомой страшной опасностью придает сюжету внутреннюю напряженность и глубокий драматизм. Читателя покоряет сила логики и ясность мысли доктора Лауды, одного из героев повести, сумевшего создать стройную и очень убедительную гипотезу о происхождении железных туч на планете Регис III.
Научная фантастика наших дней использует любые литературные жанры - от социальной утопии и политического памфлета до реалистического романа и психологической новеллы, от философской драмы и киносценария до сатирического обозрения и сказочной повести. Следовательно, особенности научной фантастики характеризуются не внешними жанровыми признаками, а внутренним содержанием, идейным наполнением, целесообразностью того или иного произведения.
Облекать в художественные образы представления о будущем или «реконструировать» доисторическое прошлое, раскрывать гипотетические возможности науки и техники, показывать в осуществлении социальные, этические, эстетические идеалы, воспитывать лучшие качества нового человека, живущего в новом мире, предупреждать о грозящих человечеству опасностях - таково далеко не исчерпывающее определение задач передовой материалистической научной фантастики.
Произведения, напечатанные в сборнике, могут иллюстрировать эту мысль.
Е. БРАНДИС В. ДМИТРЕВСКИЙ


1 Флеминг – автор антисоветских шпионско-детективных рома¬нов. Остальные, упомянутые Р. Кимом, – дипломаты-разведчики, организаторы шпионских заговоров и государственных переворотов.
2 Возможное и невозможное в кибернетике. Сборник статей. М., изд-во «Наука», 1964, стр. 76.

@темы: Критика, «Страна багровых туч», Ночь на Марсе, «Путь на Амальтею», «Стажёры»

---

И еще раз цурэновский сонет

[silent-gluk]

Утащен отсюда: zhurnal.lib.ru/k/kiselew_a_e/13wehty.shtml

Автор - Улисс

***
Сколько стоишь ты, душа?
Отблеск медного гроша...
Ниру Бобовай

Как лист увядший падает на душу?
Как падает увядший лист - душа,
Что отблеском последнего гроша
Из тёмной бездны вырвалась наружу...

Так ряска на поверхности пруда:
Падения, предательства, потери,
В тот срок, который свыше был отмерен,
Вместились далеко не без труда...

Одни - ушли, другие - далеко...
Теперь расстаться - просто и легко...
Кто нужен мне? И я кому-то - нужен?

Но лист, в круженьи медленном своём
Неспешным догорающий огнём -
По-прежнему, он падает на душу!

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Глебски по-польски

[silent-gluk]

Оригинал взят у ЖЖ-юзера m_holodkowski в Глебски по-польски

И третий опыт реконструкции.

Но тут уж - самый обидный...

Я знал, что "Отель "У Погибшего Альпиниста" Стругацких экранизировался на польском ТВ два раза, но надеялся, что хотя бы один из спектаклей доступен! Не нашел ни одного.

Ни версии 1976 года - filmpolski.pl/fp/index.php/524167

Ни версии 1992 года - filmpolski.pl/fp/index.php/521822

Опять самому отдуваться пришлось. Ну, пожалуйста - Рышард Петруски и Кшиштоф Вакулиньски в ролях инспектора Глебски!

@темы: Картинки, Фильмы, «Отель "У погибшего альпиниста"», Экранизации, Перепост, Ссылки

---

В это воскресенье...

[silent-gluk]

... с нами довольно свежее венгерское издание



Это обложка.





Авантитул.




Контртитул.




Титульный лист.




Оборот титульного листа.





Страница 5.




Страница 7.




Страница 8-9 - для представления об оформлении.




Страница 229, кусочек послесловия.




Страница 237 - об авторах.










Реклама.


Итак, с нами:

Sztrugackij A. Válaszd az életet! / Sztrugackij A., Strugackij B.; Ford. I.Főldeák; Sorozatszerkesztő [Составление серии] I.Burger; Irodalmi szerkesztő [Литературный редактор] A.Németh; Szerkesztette és az utósztót fordította [Редактирование и перевод послесловия] G.Weisz; Borító [Обложка] P.Sallai. - Budapest: Metropolis Media Group Kft., 2011. - (Galaktika fantastikus konyvek). - ISBN 978-963-9828-97-1. - ISSN 0238-3063. - 248 s. - Венг. яз. - Загл. ориг.: Волны гасят ветер.

Содерж.: Válaszd az életet! / Sztrugackij A., Strugackij B. S.5-228.
Utoszo / [Sztrugackij B.]. S.229-236.
Szerzoinkrol: Arkagyij es Borisz Sztrugackij. S. 229.


Что можно об издании сказать?.. Указан перевод с российского издания 2009 года, так что, вероятно, текст уже восстановленный; правда, с другой стороны, авторские права помечены 1985 годом.

Комкон будет Konbiz (как расшифровываются оба - я не поняла). Голованы - Nagyfelueket (подозреваю падеж). Странники - Vandorok (тоже, наверное, падеж...).

Из интересных вариаций имен - Оксовью (Oxowew), Малая Пеша (Kis-Pesa), Toole (Тууль)

Примечания объясняют, кто такие голованы, Мак Сим, Камилл, Чертова Дюжина, Арканар (точнее, отсылают к предыдущим произведениям Стругацких, причем "Чертова Дюжина" - почему-то к "Жуку в муравейнике"), Левитан, Дуремар, Илья Муромец, Алеша

@темы: «Волны гасят ветер», Картинки, Переводы, Библиофильское, Библиография, Книги

---

Отель "У Погибшего Альпиниста" (Польша, 1976 и 1992)

[silent-gluk]

Оригинал взят у ЖЖ-юзера m_holodkowski в Отель "У Погибшего Альпиниста" (Польша, 1976 и 1992)

Нашлись два польских телеспектакля "Отель "У Погибшего Альпиниста" (версии 1976 и 1992 гг.)



Скачать (DVD, 2,3 GB) - yadi.sk/d/kkdFuBsLvWQks



Скачать (AVI, 523 MB) - yadi.sk/i/c1RDNUu2vP6qv
Смотреть - vk.com/video4919456_456239054

Надо сказать, 1976 лучше 1992 года. Про того я вообще не понял мотивации создания. Хотели сделать лучше советского фильма 1979 года? Не заметно...

А первая ч/б экранизация - относительно удачная. Ирония присутствует, что важно. Глебски в исполнении Рышарда Петруского вообще признается, что не годится в инспекторы, и предпочитает отдохнуть...

И наконец-то Брюн именно такая, как написано - унисекс! Ее сыграла Дорота Сталиньска, которая в том возрасте действительно могла сойти за мальчика (тем более в темных очках). Но к сожалению, нет моего любимого монолога "Подсаживается ко мне в дрезину бухой инспектор..."

И нет подзаголовка "Отходная детективному жанру", который был бы тут более чем уместен. Потому что спектакль поставлен в рамках детективного телетеатра "Кобра", и наглядно выворачивает наизнанку жанровые штампы, наработанные тут за два десятка лет...

@темы: Картинки, Фильмы, «Отель "У погибшего альпиниста"», Экранизации, Видео, Перепост, Ссылки

---

Интересно, порадовался бы Выбегалло?..

[silent-gluk]

Например, вот здесь - www.colta.ru/news/12464 - пишут, что

Научно-просветительский портал «Антропогенез.ру» и фонд «Эволюция» учредили премию, которая будет присуждаться за выдающиеся достижения в области лженауки.
Премия получила название «Почетный академик ВРАЛ». По словам учредителей, ВРАЛ (ВРуническая Академия Лженаук) — «престижная организация, стать академиком в которой нельзя ни за какие деньги. Этой высокой чести удостаиваются только лица, сделавшие выдающийся вклад в российскую лженауку. Действительными членами ВРАЛ уже стали Трофим Денисович Лысенко (посмертно), Джуна (посмертно) и Амвросий Амбруазович Выбегалло (виртуально)».

@темы: Сказку сделать былью, Ссылки

---

Памятник Стругацким в компьютерной игре

[silent-gluk]

Оригинал взят у dakarant в Памятник Стругацким в компьютерной игре

Случайно наткнулся на ютубе на прохождение игры под названием The Final Station, созданной россиянином Олегом Сергеевым. И увидел такое:



(Скриншот с просторов интернета).
Это памятник Стругацким ногам Стругацких, поскольку игра двухмерная, голову персонаж поднять не может, и то, что видно на скриншоте - это всё, что есть, больше ничего не нарисовано.

Мир в игре какой-то альтернативный, в частности, про Стругацких удалось ещё нарыть такой вот скриншот:



В саму игру я не играл (и вряд ли буду), в то, что именно там за мир, тоже особо не углублялся. В некоторых рецензиях пишут, что она создана по мотивам творчества Стругацких, что довольно странно, поскольку в тех же рецензиях она характеризуется как стандартная "выживалка" в условиях зомби-апокалипсиса.

@темы: Игры, Перепост, Ссылки

---

Еще о "Пикнике на обочине"

[silent-gluk]

Оригинал взят у ЖЖ-юзера bither в Пикник на обочине

Снимается "Пикник на обочине", пока пилотная серия.
http://www.imdb.com/title/tt5024734/
По ссылке много интересного материала.
kopfstoff.blogspot.com/2013/12/thesis-roadside-...

Для меня - это знаковое событие. Повесть Стругацких оказала огромное влияние на мою писательскую судьбу, как, впрочем, и все их творчество. Но с Пикником - история особая. Поэтому жду с нетерпением.

Пусть никто не уйдёт обиженным.

@темы: Фильмы, «Пикник на обочине», Экранизации, Перепост, Ссылки

---

Книга Ю.Черняховской...

[silent-gluk]

..."Братья Стругацкие: письма о будущем" (М.: Книжный мир, 2016. - 284 с. - 1000 экз. - ISBN 978-5-8041-0878-7), о которой мы, кажется, уже несколько раз говорили, поступила в магазины. Точнее, минимум в один, "Москва" (но интернет-магазин у него тоже есть, если кому надо).

И мы можем видеть ее аннотацию - www.moscowbooks.ru/book.asp?id=859256

Надо ли представлять читателю Аркадия и Бориса Стругацких? Вопрос риторический: кто из нас не держал в руках их книг, тот просто не умеет читать. Но что мы знаем о гениях советской фантастики, предсказавших в своих произведениях и приход застоя, и катастрофу перестройки, и окаянные дни 90-х и даже суверенную демократию 2000-х?

Книга Юлии Черняховской посвящена не только творчеству, но и малоизвестным событиям жизни знаменитых советских фантастов. Какими были люди, создавшие и солнечный Полдень советской утопии, и мрак обреченных миров? Как начинался их творческий путь? Почему "медовый месяц" отношений между братьями Стругацкими и властью сменился "холодной войной"? Какова была в этом роль советского пропагандиста и тайного агента западного влияния А. Н. Яковлева? Кто писал доносы в ЦК КПСС на лучших фантастов Советского союза? Сотрудничал ли А. Стругацкий с органами госбезопасности? И не был ли Б. Стругацкий "засланным казачком" в рядах российской оппозиции в 2000-е годы?

Жизнь и философия, творчество и борьба, бесконечная вера в человеческий разум и удивительное предвидение грядущих событий — такими предстают Аркадий и Борис Стругацкие на страницах этой книги. Читайте, и вы узнаете, какие пророчества наших любимых писателей уже сбылись, и чему из написанного ими еще предстоит сбыться.

И что-то она меня смущает... А вас?..

@темы: А.Стругацкий, Критика, Б.Стругацкий, Черняховская, Книги, Ссылки

---

"Пикник на обочине"

[silent-gluk]

Оригинал взят у ЖЖ-юзера piterhandra в Пикник на обочине

Уже в этом году на малых экранах покажут американский сериал "Roadside Picnic", являющийся экранизацией романа братьев Стругацких "Пикник на обочине".

В режиссерском кресле уютно устроился Алан Тейлор ("Клан Сапрано", "Подпольная империя", "Безумцы", "Игра престолов", а на роль сталкера Рэдрика Шухарта пригласили Мэттью Гуд (известного по фильмам "Хранители" и "Аббатство Даунтон". Над сценарием поработал Джек Паглен, ответственный за такие фильмы как "Превосходство" и "Чужой: Завет".

Что из этого получится, мы узнаем в конце этого года. Ну а всех желающих заглянуть на съемочную площадку хоть одним глазком - добро пожаловать под кат:

@темы: Фильмы, «Пикник на обочине», Экранизации, Перепост, Ссылки

---

И опять воскресенье

[silent-gluk]

Сегодня с нами издание не очень интересное. Но надо же и на него посмотреть!..



Это обложка.





Авантитул.




Титульный лист.




Оборот титульного листа.




Выходные данные.




Реклама.


Итак, с нами:

Стругацкий А. Град обреченный: [Фантастический роман] / Стругацкий А., Стругацкий Б.; Серийное оформление и компьютерный дизайн В.А.Воронина; [Художник А.Дубовик]. - М.: Изд-во АСТ, 2015. - 448 с. - (Книги братьев Стругацких). - ISBN 978-5-17-093059-3. - 3.000 экз. - Подп. в печ. 30.09.2015. - Заказ 7844.

Об издании ничего интересного сказать нельзя: текст стандартный (кстати, надо проверить, восстанавливался ли он), обложка тоже стандартная (и приевшаяся)...

@темы: «Град обреченный», Картинки, Библиофильское, Библиография, Книги

---

А в Троицке...

[silent-gluk]

...оказывается, есть ресторан "Пикник на обочине". И, похоже, это не совпадение - "А начиналось всё с одноимённого фантастического романа братьев Стругацких, действие которого разворачивалось буквально в нескольких сотнях метров от ресторана – в институте физики. Именно эта книжка вдохновила владельцев на создание такого загородного ресторана с охотничьим антуражем на обочине Калужского шоссе." (Отсюда: www.gotroitsk.ru/news/1370632 , остальное-то там - реклама, а это интересно, хотя и непонятно...)

@темы: «Пикник на обочине», Сказку сделать былью, Ссылки

---

Правда, это тоже уже прошло...

[silent-gluk]

В Сыктывкарском государственном университете им. Питирима Сорокина презентуют монографию Юлии Черняховской «Братья Стругацкие: Письма о будущем (Политическая философия братьев Стругацких)»

Мини-презентация состоится в рамках круглого стола «На рубеже эпох: от общества потребления к обществу познания», который организуют на II Международной научной конференции «Питирим Сорокин и парадигмы глобального развития XXI века» 9 сентября.


Участников круглого стола свяжет телемост с институтом экологии и политологии международного независимого эколого-политологического университета (МНЭПУ) и Научно-образовательном центром «Высшая школа политической культуры». Начало мероприятия запланировано на 14.00.

Юлия Сергеевна, кандидат политических наук, ведущий научный сотрудник НИИ «Наследия», доцент Научно-образовательного центра «Высшая Школа политической культуры» предварительно обозначила проблематику запланированной презентации:

Утопия — это одна из форм времени, возникающая, когда она оказывается временем востребована. Создать произвольную фантазию можно в разные моменты истории. Но это не сделает ее собственно утопией — то есть неким приковывающим внимание и завораживающим образом Нового Мира.

Нельзя игнорировать тот факт, что первые знаменитые утопии: собственно «Утопию» Т. Мора и «Город Солнца» Т. Кампанеллы создали не просто писатели, а крупные политические деятели своего времени, люди, уже чувствовавшие и выразившие некие вопросы и ожидания эпохи. И первые знаменитые утопии оказались исторически значимы и привлекают к себе внимание на протяжении нескольких столетий потому, что оказались эмпатичны запросам общества, затронули волновавшие его и волнующие до сих пор проблемы.

Те авторы, которые упрекают утопистов в произвольности построений, как минимум не учитывают важный нюанс — если бы критикуемые ими построения были действительно произвольны, их, скорее всего, не пришлось бы критиковать просто в силу того, что они не имели требующего критики общественного значения.

И в первую очередь именно это оказалось свойственно классической утопии. Применительно к последней можно говорить об особом значении именно данного явления, утопий названной эпохи, связанном, прежде всего, с историко-политической обусловленностью запроса на них и его особыми условиями.

Братья СтругацкиеМожно говорить, что особый запрос на утопию возникает в ситуации, когда имеется в наличии совокупное действие трех факторов.

Первый: существует потребность общества в социальном прогнозировании своего будущего состояния — в первую очередь, как альтернативного имеющемуся.

Второй: наличная научная база еще не позволяет осуществить данное прогнозирование на строго научной основе, требует фантазии и воображения, о чем писал Х. Ортега-и-Гассет, говоря о научно-познавательной роли метафоры.

Третий — уже обозначенный момент политического запроса на художественное выражение, рассмотрение политического идеала в качестве эстетической категории.

По мнению С.В. Евдокимова, утопия как явление есть свойство «любого общества, находящегося в ситуации исторического перелома и выбора дальнейшего исторического пути» — и она активизируется на тех этапах, когда общество сталкивается с проблемой кризиса исторических перспектив.

Утопия есть отражение требования самоидентификации общества и определения проблемного поля его перспектив.

Время ощущения и осознания приближения новой эпохи, когда шаг за шагом общество осознает исчерпание — это изначально период конца 1950-60-х гг., обозначенное развитием новой электроники, освоением атомной энергии и выхода человечества в Космос.

В СССР это время было отмечено расцветом масштабной научно-фантастической литературы — причем, что особо важно, ее переходом от «технической фантастики» и «фантастики ближнего прицела» к «социальной фантастике» и созданию развернутых картин о будущем — в первую очередь, как тогда представлялось, — коммунистическом.

Но мы видели, что подобная эпоха и должна была породить подобный запрос. Более того, говоря о специфике данного времени в связи с проблемой синтеза художественного и политического сознания, О.Б. Манжора высказывает крайне интересное положение: о выражении этого запроса в главном политическом документе того времени — Программе КПСС 1961 года.

Оставляя в стороне вопрос об адекватности или неадекватности данного документа подлинной действительности и «разнообразности» ее смысловой трактовки, важно в приведенной выдержке отметить такие моменты, как определение «поэтического характера» политического документа, способность последнего к эмоциональному воздействию и создание им «творческого импульса, направленного на преобразование мира».

Признание этих моментов, как и появление данного документа, и его общее политическое воздействие, как представляется, подтверждает высказанное предположение о воспроизведении в указанный период — и о принципиальной возможности воспроизведения в период межэпохального перехода — запроса на создание масштабных художественно-политических утопий прогностического характера.

В связи с этим можно высказать и еще одно предположение, касающееся данного вопроса.

В эпоху первого утопического запроса, при переходе от аграрного общества к индустриальному, этот переход обращался к сознанию людей в первую очередь своей ближайшей, непосредственной стороной — утверждением частной собственности и разрушением прежних форм имущественных отношений. Реагируя на негативные моменты этого процесса, создававшиеся тогда утопии предлагали не отказ от перехода к новой эпохе, а пытались осуществить своеобразное его альтернативное прогнозирование: описать состояние новой эпохи без приносимых ею негативных последствий — то есть описать альтернативу ей — но именно альтернативу будущего: так, собственно, создавался образ индустриального общества, но не с частной, а с общественной собственностью.

Можно предполагать, что утопии свойственна способность в своем прогнозе перешагнуть через ближайший этап и описать некую очищенную сущность новой эпохи. Что не отрицает и факта существования утопий, идеализирующих прошлое.

Если экстраполировать это на ситуацию эпохи Второго утопического запроса, т.е. «перехода от индустриального общества к постиндустриальному», можно предположить и здесь определенное «опережающее описание». Убедительность описания и является показателем свойства большой политики: в этом отношении, можно говорить, что политика становится большой политикой, когда оказывается совместима с утопией: политика, направленная в будущее, обязательно занята поиском идеалов, и, в конце концов, основывается на представлении о базовых политических идеалах общества, а в последнем всегда есть нечто от утопии, если понимать ее именно в указанном смысле — как принятие вызова на построение лучшего, альтернативного мира.

Исчерпание индустриальной эпохи, вполне естественно, ставило вопрос о новом запросе на конструирование контуров перехода к постиндустриальному обществу. В известном смысле, в его трактовках возможно как минимум два различных видения. Первое — это «общество потребления и услуг», где на базе развития науки и техники обеспечено условное «всеобщее благоденствие», и большая часть людей, будучи выведена из процесса непосредственного материального производства, задействована в первую очередь в сфере досуга и услуг. Второе — «общество познания», где главной ценностью людей становится не наращивание потребления, а поиск и производство нового знания. Большая часть людей выведена из материального производства — и получает возможность посвятить себя творчеству, познанию, научной деятельности.

В обществе подобного типа центр тяжести человеческой деятельности переносится с борьбы за биологическое существование и потребление на созидательную деятельность, с одной стороны, позволяющую в своем процессе обеспечить развитие самого человека, с другой в реализации человеческих способностей развивающей возможности и потенциал человеческой цивилизации.

Утопия данного периода должна была оказаться конструированием и противопоставлением развитого состояния «постиндустриального общества» — «общества познания» — его ближайшему, неразвитому и вызывающему интеллектуальный протест состоянию — «обществу потребления».

Причем нужно отметить, что данное предположение об утопическом опережении не только сегодняшнего дня, но и ближайшего будущего, обращение к поиску будущих форм самого наступающего будущего — также вписывается в положение о способности политического сознания к опережающему отражению и тезис об особенностях изучения сферы политики в условиях переходных периодов.

Анализируя проблему утопии, в самом феномене утопии можно найти как сильные, так и слабые стороны. Общая традиция, связанная во многом с переходом от утопического к научному осознанию перспектив развития общества, подвергала утопическое сознание рационалистической критике. Но вопрос не в том, имеется ли в утопии то, что мы могли бы критиковать, а в том, имеем ли мы дело с утопическим сознанием в условиях, когда оно помогает раскрыть новые горизонты — или когда начинает препятствовать осмыслению политической реальности с научных позиций.

Точно так же критика утопии может осуществляться с позиций неприятия предлагаемого ею осознания, что мир может быть лучше, иным, чем он есть сейчас — или с позиций перехода от его сугубо романтического представления к научно-рациональному. Соответственно речь идет не о том, чтобы как-то «вознести» утопию, а о том, чтобы показать ее значение как формы политической мысли, которая в определенных условиях может быть уместной и в такой форме может существовать достаточно серьезная политическая мысль.

По словам Юлии Черняховской обозначенные проблемы ей удалось раскрыть в рамках монографии «Братья Стругацкие: Письма о будущем» (Москва, 2016).

Отсюда: syktsu.ru/news/17244/

@темы: Критика, Ссылки

---

Уже пропустили, но, может, выложат запись...

[silent-gluk]

Оригинал взят у ЖЖ-юзера esdra в Сегодня в передаче "История фантастики" - братья Стругацкие и божественное бремя

Мы продолжаем путешествовать по фантастическим мирам в нашем традиционном цикле передач «Радиоэнциклопедия. История фантастики».

Вторая передача о классиках русской фантастики Аркадии и Борисе Стругацких будет посвящена утопической антиутопии и фантастической сатире. Мы все же попробуем разобраться по силам ли человеку брать на себя божественное бремя и к чему может прийти цивилизация потребления.

Вы можете задать вопросы через смс - номер для смс, Viber, WhatsApp [phone] и Google Talk:  nlrnetwork, а также скайп: nlrnetwork или задайте свои вопросы у меня в блоге и я гарантирую, что они прозвучат в эфире передачи!

Не пропустите передачу "История фантастики" в среду 14 сентября в 19:00!

Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru

Сабж.

@темы: Критика, «Трудно быть богом», Перепост, Ссылки