И еще цурэновский сонет

[silent-gluk]

Отсюда: www.chitalnya.ru/work/891762/

Автор - Марьюшка

Как лист увядший падает на душу ( Цуреновский сонет)
Одна беда сменяет чередой другую,
Как лист увядший, падая на душу.
В надежде, что не выстою, и, струшу.
Стреляет в сердце жёстко, холодно, вслепую…

Сомненье – неизбежность в этой горькой доле.
Как лист увядший падает на душу.
Впуская в мысли ледяную стужу,
В них, как набат, слова звенящие до боли…

Полна абсурдов, наша жизнь – подруга.
Листом увядшим падает под ноги тихо.
Не держит сбруя, лопнула подпруга.

Сошёл с дистанции мой кучер удалой...
Знать в предначертанной судьбе хватило лиха
Оставив в памяти, лишь голос молодой…
07.10.2013год. Марьюшка.

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

И немного старой публицистики

[silent-gluk]

Стругацкий А. От составителя // Фантастика. 1965. Вып. 2. - М.: Мол. гвардия, 1965. - С. 5-6. - (Фантастика. Приключения. Путешествия).

Пожалуй, наиболее характерной чертой настоящего сборника является то обстоятельство, что половина его участников - это профессиональные литераторы и старые члены Союза советских писателей. Одни из них (Г.Гор, А.Громова) давно уже "натурализовались" в фантастике, другие (например, В.Берестов, А.Шаров) выступают в этом виде литературы впервые.



Новая повесть Геннадия Гора "Мальчик" знаменует, по-видимому, очередной и очень интересный этап в творческой биографии этого писателя-фантаста - переход от холодноватого философского диалога к менее масштабным, но живым и горячим интересам сегодняшнего дня.
Повесть Ариадны Громовой "В круге света" посвящена разоблачению психологии буржуазного индивидуалиста наших дней. Одно-единственное фантастическое допущение (автор наделяет героя мощными парапсихологическими свойствами) позволило в небольшом произведении последовательно разрушить идею "круга света", интеллектуализированную модификацию древней и особенно опасной сейчас идейки хаты, которая с краю... Заодно читатель убеждается и в том, что гангрену животного ужаса перед миром лечить надо не гипнозом.
Как бы в противоположность произведению Громовой повесть Аркадия Львова "Человек с чужими руками" дает любопытный опыт анализа психологии людей коммунистического будущего. Имя А.Львова уже известно читателю по повести "Мой старший брат, которого не было".
С остроумным антифашистским памфлетом впервые выступает в фантастике Александр Шаров. Его "Остров Пирроу" выдержан в лучших традициях советской политической сатиры и, вероятно, доставит читателю истинное удовольствие.
После сравнительно долгого молчания вновь вступает в разговор с читателем Генрих Альтов. Рассказ "Порт Каменных Бурь" - это крепкое, сильное научно-фантастическое произведение с философской глубиной, с интересной идеей.
Редкие пока (к сожалению) в фантастике юмористические миниатюры дали в сборник писатель Валентин Берестов и научный сотрудник Р.Яров. Новые имена представлены первыми рассказами журналиста Всеволода Ревича и инженера Ольги Ларионовой.
В статье "Разговор с редактором" заведующий отделом редакции "Комсомольской правды" Дмитрий Биленкин резко и убедительно критикует неудачные научно-фантастические произведения, вышедшие в свет за последние годы. Нельзя не согласиться с его призывом к писателям и редакторам быть взаимно требовательными.
В сборнике публикуется также письмо доктора технических наук М.Каганова, одного из руководителей клуба любителей фантастики при Харьковском доме ученых, и рецензия на сборник рассказов Айзека Азимова, написанная публицистом "Литературной газеты" Н.Разговоровым. Стоит напомнить, что Разговоров - автор полюбившейся читателю отличной фантастической повести "Четыре четырки".
Чуть ли не помимо (но отнюдь не против) воли составителя получилось так, что сборник в какой-то мере представляет основные эмоциональные направления в современной советской фантастике. Во всяком случае, составитель надеется, что, перелистывая страницы сборника, читатель ощутит жгучее любопытство вместе с героем "Мальчика" и посмеется над злоключениями основателя цивилизации в юмореске Ярова, с гневом отпрянет от микроидеалов теории "круга света" и проникнется насмешливым презрением к правителю острова Пирроу, задумается над мечтой альтовского Зороха и погрустит вместе с Ларионовой. Другими словами, я думаю, читатель еще раз убедится: эмоциональное разнообразие советской фантастики под стать разнообразию тематическому.

@темы: Публицистика, А.Стругацкий

---

И в продолжение вчерашней темы...

[silent-gluk]

А не помнит ли кто из уважаемых участников сообщества, где именно было "официальное разъяснение" про то, кто такие мокрецы на самом деле?.. А то разъяснение-то я помню, а вот сослаться - не на что. И найти никак не могу. А ссылка на глючью память вызывает только веселое хихиканье.

@темы: Вопросы

---

Аллергия - или?..

[silent-gluk]

Поспорили мы тут с одним знакомым - вы его не знаете, в блогах его нет, и вообще - об одном эпизоде в "Гадких лебедях". Том, где Банев думает, что он заразился очковой болезнью.

Один из нас полагает, что так оно и было - Баневу "предложили", мол, не хотите ли стать одним из нас? Будет вот так. Но он отказался...

Другой утверждает, что воображение и само по себе способно на очень многое... То есть "аллергия, как и было сказано".

А вы как полагаете?

И, чтобы два раза не вставать - а если бы _вам_ предложили такое, вы бы согласились?..

@темы: «Гадкие лебеди», Вопросы

---

И немного старой критики

[silent-gluk]

Андреев К. Фантастика, год 1962 // Техника - молодежи (М.). - 1962. - № 12. - С.28-29.

Кирилл АНДРЕЕВ, писатель
Несколько лет назад американский обозреватель научно-фантастической литературы Т. Дикти писал, что запуск первого в мире искусственного спутника Земли в Советском Союзе был сигнальной ракетой, возвестившей о взрывоподобном скачке, которым ответила на это фантастическая литература во всем мире. Выросло число книг, появились новые журналы, целиком посвященные этому жанру. С небывалым энтузиазмом начали новые книги уже признанные писатели, и смело протянула руки к перьям молодежь - свидетель и участник великих дел человечества.



Т. Дикти и прав и не прав в своем утверждении. Действительно, мы присутствуем при фантастическом расцвете научно-фантастической литературы, но не полеты в космос вызвали к ней такой интерес, не холодное пламя плазмы с злектронной температурой в миллионы градусов, не атомные корабли и подводные лодки. Научно-фантастическую книгу взял в руки другой читатель - не тот гимназист, для которого полвека назад Жюль Верн был сверстником Фенимора Купера, Майн Рида и Конан-Дойля, но сам конструктор космических кораблей и строитель атомных электростанций, ученый-теоретик и инженер-экспериментатор. Это тот читатель, который не только своими руками создает мир будущего, но и хочет сейчас, сегодня видеть облик грядущего во всей его славе и великолепии!
В Советской стране учится каждый четвертый человек. И в каком бы вузе или техникуме он ни числился, какие бы курсы, кружки или лекции он ни посещал, он учится главному; коммунизму. Это то знамя, которое ведет всех нас вперед и увлекает за собой время, поток которого в наши дни ощущается почти физически, как дуновение ветра. Потому именно в нашей стране научная фантастика должна расцвести с особенно пышным великолепием. И истекший литературный год - лишь один из дней ранней весны, обещающей нам пышное цветение лета.
И одним лишь перечнем вышедших книг и опубликованных рассказов, хотя бы и очень длинным, нельзя характеризовать фантастику наших дней. Она качественно стала совсем иной: из детского чтения она превратилась в один из отрядов огромной советской литературы - на равных с другими правах.
Советская литература, советское искусство - новаторские по своему существу. Научная фантастика, естественно, не может быть иной; она ведь не обращается к прошлому, а в настоящем ищет главным образом то, что таит в себе зародыши будущего. Ее темы - работа ученых на самом переднем крае науки, ее герои - лучшие люди сегодняшнего дня, но освобожденные от бремени материальных забот, от наследия капитализма, от жестокой угрозы чудовищной войны. Поскольку фантастика вырастает из сегодняшнего дня, она реалистична в своей основе. Но ее язык, образы, герои иные, чем у бытового, семейного романа. Ведь нельзя описывать борьбу за завоевание высокотемпературной плазмы языком Тургенева, и нельзя писать космические пейзажи, пользуясь творческим методом «передвижников». В этой литературе новый читатель хочет видеть себя, свой труд, свою славу и свои жестокие поражения, закаляющие его для дальнейшей борьбы. Читатель хочет знать все о мире, в котором он живет, и о своем месте в нем, и о завтрашнем дне. И фантастика за все в ответе!
Как видим, высокой и суровой мерой должны мы оценивать сегодня нашу научную фантастику. Это радостно и тревожно. Радостно потому, что великое счастье быть нужным своей эпохе, и бесконечно трудно для писателей, так как им приходится идти неторным путем.
Когда пишут о научной фантастике Жюля Верна, обычно констатируют, что все без исключения научные прогнозы знаменитого писателя осуществлены в наши дни. Но если мы обратимся к произведениям наших современников, составляющим основной фонд нашей литературы этого жанра, к книгам А. Толстого, А. Беляева, С. Беляева, Г. Адамова, Ф. Кандыбы, и еще ближе - к романам и повестям Ю. Долгушина, И. Ефремова, А, Казанцева, В. Немцова, В. Брагина, Н. Лукина, то увидим, что и здесь осуществлено очень много, может, не совсем так или даже совсем не так, но мечта стала действительностью. Однако читатели ждут нового прорыва в Неведомое, хотят пройти новыми путями в Незнаемое. И здесь, за пролагателями первых неторных путей, вступает в бой второй эшелон писателей.
Первой книгой из вышедших в 1962 году следует назвать научно-фантастическую повесть Геннадия Гора «Докучливый собеседник».
Разными путями приходят в литературу новые авторы подобного рода книг. В наши дни - это чаще всего молодежь из научно-исследовательских институтов и лабораторий, с производства. Иным путем шел Геннадий Гор. Давно сложившийся писатель, автор многих книг взялся за фантастическую тему потому, что не мог в иной форме воплотить свою идею, до конца раскрыть свою тему.
До сих пор, быть может, несколько схематически научно-фантастическая литература делилась на два направления. Авторы, идущие в фарватере Жюля Верна, занимались главным образом технической фантастикой, писатели, развивающие традиции Герберта Уэллса, - фантастикой социальной. Крупнейший мастер научно-фантастической литературы наших дней польский писатель Станислав Лем создает третье направление - фантастику философскую. Первым представителем этого направления в нашей советской литературе стал Геннадий Гор.
Один из героев повести, археолог Ветров, при раскопках наталкивается на странный череп, принадлежащий, по-видимому, космическому пришельцу. Однако фантастическая находка гибнет от немецкой бомбы в первый же день войны. Поиски других остатков неведомой космической экспедиции, посетившей некогда Землю, и борьба с учеными-догматиками, объявившими находку фальсификацией, и составляет основное, реалистическое содержание книги.
Второй фантастический сюжет, история Путешественника (как он назван в повести), разворачивается одновременно в прошлом и отдаленном будущем. В прошлом, поскольку Путешественник посетил нашу планету в эпоху неандертальского человека, в будущем, потому что планета Анеидау, родина космонавта, намного обогнала в своем развитии нашу Землю. Анализ проблем пространства и времени и составляет философское содержание повести.
Одной из интересных книг года нужно считать фантастическую повесть А. и Б. Стругацких «Возвращение», имеющую подзаголовок «Полдень. XXII век».
Первую книгу о будущем коммунистическом обществе написал в 1921 году Герберт Уэллс. С тех пор прошло больше сорока лет, и «Люди-боги», конечно, очень устарели. «Туманность Андромеды» И. А. Ефремова и «Магелланово облако» Ст. Лема - книги, ставшие почти классическими. «Возвращение» братье Стругацких никак не отнесешь в разряд утопий. Это даже не повесть, а серия рассказов, связанных несколькими проходящими героями и общей темой: Земля в XXII веке, в эпоху полного расцвета коммунистического общества, Но, отказавшись от трактата, авторы дали вместо него яркую картину чудесного, светлого мира, где жить и работать чертовски весело и интересно, где чем дальше, тем больше нерешенных проблем. Но ведь именно в этом и есть бесконечная прелесть нашей суматошной и неповторимой жизни!
1962 год для А. и Б.Стругацких плодотворен. Три произведения, опубликованных в этом году и не «проходных», а принципиально новых,- своеобразный литературный рекорд! Одна книга уже была названа. Две другие повести - «Генеральный инспектор» и «Попытка к бегству». Последняя повесть ставит новую, очень важную проблему: мещанство как социальная база фашизма, проблема перехода к коммунизму отсталых народов и племен. То, что действие перенесено в XXII век и одновременно герой находится в заключении в немецком концлагере, придает повести братьев Стругацких необыкновенную современность и остроту.
Два писателя бакинца, Е. Войскунский и И. Лукодьянов, порадовали всех любителей научной фантастики великолепным дебютом. Читатель вместе с героями отправляется путешествовать по петровской России, по Индии первой половины XVIII века, плавает по Каспийскому морю на яхте «Меконг». Но всегда и везде он сталкивается с самыми последними проблемами сегодняшнего дня: с поверхностными явлениями, с проницаемостью, со всем тем, что упомянуто в подзаголовке «Экипажа «Меконга»: «Книга о новейших фантастических открытиях и старинных происшествиях, о тайнах вещества и о многих приключениях на суше и на море».
Но как бы ни были интересны и современны проблемы, затронутые в книге Е.Войскунского и И.Лукодьянова, главное в ней все же люди. Они нарисованы ярко, выпукло, смелыми штрихами, со всеми их достоинствами и недостатками. Вместо гениальных изобретателей-одиночек, столь привычных и столь надоевших всем любителям научной фантастики, мы видим здесь целые коллективы, лаборатории, институты. Вместо бородатых профессоров, вещающих прописные истины, - молодых людей, веселых, чуть озорных, смело вторгающихся в запретные, казалось бы, области, не боящихся ошибок, которых немало выпадает на их долю, и никогда не отступающих и потому достойных победы. Самые высокие, самые отвлеченные области науки и вопросы насущной практики, инженерные проблемы сегодняшнего дня смело перемешаны в этой интересной новаторской книге.
Анатолий Днепров сравнительно недавно выступил в литературе, но он уже прочно занял место в научной фантастике. В текущем году вышла в свет его новая книга рассказов «Мир, в котором я исчез», небольшая по объему, но очень значительная по тем проблемам, которые в ней затрагиваются. А. Днепров - наиболее читаемый писатель в среде молодых ученых: физиков, математиков, кибернетиков. Объясняется это тем, что в его острых сюжетных рассказах затрагиваются сложнейшие философские проблемы современного естествознания. Рассказы «Мир, в котором я исчез» - о кибернетическом моделировании капиталистической экономики - и «Игра» - о жарко дискутируемой проблеме «Может ли машина мыслить?» - являются большими удачами писателя,
К несколько другому направлению относится интересная фантастическая повесть Михаила Ляшенко «Человек-луч». Книгу эту нельзя строго отнести к роду научной фантастики. Это скорее фантастическая сказка о далеком будущем, но облеченная в привычные нам формы. В ней нет той научной фантастики, которая рассказывает о путях развития науки или раскрывает сущность каких-то научных проблем, - той фантастики, что часто определяет выбор профессии и дальнейший жизненный путь молодого читателя. Автор дает в повести лишь итоги фантастических открытий, вряд ли осуществимых по крайней мере в ближайшую тысячу лет. Читается повесть М. Ляшенко очень легко, с большим интересом, у автора много хорошей выдумки, он умеет изображать не схематических, а живых героев, что, кстати сказать, довольно редко встречается в нашей приключенческой и научно-фантастической литературе.
С интересной повестью «Глеги» выступила Ариадна Громова. В этой повести, скорее философской, чем приключенческой, космические полеты, жители других планет, вся фантастика - только прием, лишь внешние одежды, облекающие смелую мысль писателя, придавая ей тем самым необыкновенную свежесть и остроту. Тема повести - порабощение человека жестокой силой, напоминающей фашизм. Угроза фашизма, освобождение человечества, борьба за коммунистическое общество - все эти проблемы очень волнуют молодых писателей и органически входят в сюжеты их книг.
Можно, конечно, продолжить перечень вышедших в текущем году научно-фантастических книг, опубликованных рассказов. Но гораздо важнее отметить те существенные черты, которые отличают новую фантастику, рождающуюся и бурно развивающуюся на наших глазах, от литературы этого жанра, впервые появившейся в двадцатых-тридцатых годах, как и литературы следующего поколения, вышедшего на поля литературных сражений в сороковые-пятидесятые годы.
В процессе роста меняется сам жанр фантастики. В нашей стране она вновь родилась после революции на скрещении путей литературы научно-популярной и литературы приключенческой. Пережитки этих генетических линий иногда сильно чувствуются и в наши дни. Об этом направлении до сих пор не может забыть критика, которая если и занимается фантастикой, то лишь как одним из методов «занимательной популяризации». Отсюда подмена анализа художественной ткани произведений, системы образов, характеров героев, языка рассуждениями о тех научных проблемах, которые затрагивают и по-своему решают писатели. Отсюда и оценка фантастики лишь как одной из ветвей детской литературы, с непонятной «спецификой» и обязательным схематизмом героев и бедностью образов и языка, «неизбежными» в этом ущербном жанра.
А советская фантастика живет и борется не за внимание читателей - этого ей не надо завоевывать, - а за законное место в общем потоке большой литературы, сражающейся за построение коммунистического общества и воспитание гармонического человека завтрашнего дня.
Новая фантастика, как ее хочется назвать, не является ни выдумкой, ни привилегией молодых писателей. Ее лучшие мастера - Г.Гор, Л.Лагин - принадлежат к старшему поколению. К основному ядру относятся и такие писатели, как Александр Полещук, автор книг «Звездный человек», «Великое делание» и «Ошибка Алексея Алексеева»; талантливый Владимир Савченко, написавший очень интересную повесть «Черные звезды»; Игорь Забелин. Их имена не упомянуты в обзоре, так как они не выпустили новых произведений в этом году. Но они активно работают, на письменных столах их лежат новые рукописи, которых с нетерпением ждут читатели.
А дальше идут Илья Варшавский, Север Гансовский, Глеб Анфилов и многие другие молодые авторы. У них еще нет отдельных книг, но книги эти уже в портфелях издательств и вскоре увидят свет.
Илья Варшавский выступил в литературе очень недавно, но уже много его рассказов появилось в периодической печати. Своеобразный, острый, иронический рассказчик, он работает в жанре сатирическом, полемическом, а то и просто пародийном. Его рассказ «Роби» («Наука и жизнь») - один из самых ярких памфлетов этого года. И не случайно его другой рассказ, «Индекс-81», отмечен премией на международном конкурсе.
Север Гансовский публикуется сравнительно мало, но он уже имеет свой стиль, свой почерк. «Хозяин бухты» («Мир приключений») по научной идее и по своим литературным достоинствам очень интересен.
Ярким рассказом «На зеленом перевале» («Искатель») дебютировали в жанре научной фантастики молодые авторы М. Емцев и Е. Парнов. Умение работать над формой, найти то центральное событие, которое позволяет сконцентрировать на малой площади большое содержание, позволяет надеяться на интересный сборник рассказов, который они готовят.
Глеб Анфилов всегда интересен теми проблемами, которые он ставит. Но, к сожалению, он часто пренебрегает формой, идет не от литературы, которая всегда является человековедением, а от техники, от популяризации. Поэтому даже такие интересные рассказы, как «Испытание» и «Радость действия», слишком быстро забываются, так как в них нет авторской индивидуальности.
Молодые авторы, берущиеся за перо, всегда должны помнить, что большая литература - это литература больших идей, не только научно-технических, но и социальных, психологических, этических. И рассказ научно-фантастический должен создаваться по тем же законам, как и любое другое произведение художественной литературы: сюжетно завершенно, психологически оправданно, совершенное и образное по стилю и языку.
Бесконечно расширилась база научной фантастики. Огромную заслугу сыграл в свое время в ее развитии журнал «Знание - сила». Издательствами, где она обрела силу, были Детгиз, «Молодая гвардия». Теперь эти издательства имеют и свои периодические издания: «Мир приключений» и «Фантастика», печатают фантастику журналы «Наука и жизнь», «Вокруг света» и «Искатель», который, к сожалению, еще не стал ее главным органом.
Пробивается она и на страницы толстых журналов, в издательства «Знание», Ленгиз, «Советская Россия» и «Советский писатель».
В этом году как бы подведены итоги развития научной фантастики за последнее время. Международный конкурс широко открыл дорогу в фантастику молодым авторам. Перед нами новые вершины и новые трудности, которые нужно одолеть. Но молодая фантастика полна сил. Она наступает, она борется, она непобедима, потому что за ней будущее!

@темы: Возвращение, Попытка к бегству, Критика, «Полдень, XXII век», Генеральный инспектор, «Стажёры»

---

Кстати о суперобложках

[silent-gluk]

Многие из нас знают "перевертыш" 1968 года издания. "Все знают, что" у него есть суперобложка, но никто ее не видел.

Эта загадка породила пока не такое количество творений, как строка Цурэна, но тем не менее, некоторые примеры есть. Вот, например, этот.



Дизайн Владимира Квеладзе, рисунки Г.Перкеля

Утащено отсюда: fantlab.ru/blogarticle31575#comments

В.Квеладзе пишет:

Почти весь супер - это работы Перкеля, его же и права. Я только собрал картинки. Шрифт так же подобран под титулы.

Просто не было иллюстрации, так что пришлось делать коллажи. Это вынужденное решение. Вторая цветная работа - не авторская. Неаутентичность живописи я компенсировал добавлением графики, подобрав более-менее подходящие штриховые картинки из блока. Авторская текстовая ч.б. иллюстрация добавлена к цветной картинке которую я взял из малоизвестной научпоповской книги 70-х. Таким образом, Перкель присутствует и на "стажерской" части супера.

Идея оригинальной, утраченной работы - замкнутость обитаемого пространства и безжизненность космоса. На текстовых иллюстрациях люди скучены, им элементарно не хватает места, преобладают негативные эмоции (Бамберга, Диона, Эйномия). На картинке к суперобложке несомненно должны были быть персонажи. Такой сюжет найти достаточно трудно. Пришлось выкручиваться с видами планет. В какой-то степени, на выбранной мною картинке, идея крохотности рукотворных объектов на фоне всего такого огромного-космического – присутствует. Посадочный модуль, приземлившийся на планетку – мал не только в соотношении к размерам изображения, но и в сравнении с настолько же крохотными фигурками людей в скафандрах. Во всем остальном - картинка достаточно детская, но по технике рисунка вполне соответствует крупным акварельным мазкам Перкеля.

Сам Перкель пишет об определенном цветовом решении: "стажерская" часть супера - зеленая. Я попробовал перетонировать планеты в холодные тона, но результат явно хуже. Т.к. две цветные картинки, это, все-таки работы разных художников – будет уместнее сблизить их в плане цвета. Это в оригинальной работе - контрапункт и противопоставление двух заметно отличающихся романов, а мне нужно нивелировать разницу в иллюстрациях. Так что пусть обе обложки будут черно-красные, с белой графической прорисовкой поверх. Одно цветовое и композиционное решение, но совершенно разная стилистика.

@темы: Картинки, Вторичное творчество, Второе нашествие марсиан, «Стажёры», Ссылки

---

Ура! Воскресенье!

[silent-gluk]

Правда, сегодня с нами издание не экзотичное. Зато в суперобложке.



Суперобложка. В лучших традициях японских обложек: придраться не к чему, но очень хочется.





Это обложка.




Авантитул.




Контртитул.




Титульный лист.




Оборот титульного листа.




Оглавление.




Страница 5, она же шмуцтитул "За миллиард лет до конца света".




Страница 127, она же шмуцтитул "Пикника на обочине".




Страница 285, она же шмуцтитул "Гадких лебедей".




Страница 489, она же первая страница статьи "Вопросы без ответов...", она же первая страница послесловия.

Кстати, если, действительно, рассматривать вошедшие в сборник произведения в контексте этой статьи, получается интересно...




Выходные данные.


Итак, с нами вот что:

Стругацкий А. За миллиард лет до конца света; Пикник на обочине; Гадкие лебеди / Стругацкий А., Стругацкий Б. - СПб.: Альянс; Позисофт, 1993. - 512 с.: ил. - Подп. в печ. 07.10.1993. - ISBN 5-87531-001-4.

Содерж.:
За миллиард лет до конца света. С.5-126;
Пикник на обочине. С.127-284;
Гадкие лебеди. С.285-488;
Вопросы без ответов, или “Куда ж нам плыть?”. С.489-512.

Тираж считается 100000 экз., но я не знаю, откуда данные.

@темы: Публицистика, Картинки, «За миллиард лет до конца света», «Пикник на обочине», Библиофильское, «Гадкие лебеди», Библиография, Книги

---

Война Аркадия Натановича Стругацкого

[silent-gluk]

Оригинал взят у ЖЖ-юзера sprachfuehrer в Война Аркадия Натановича Стругацкого

   

  
Поначалу Аркадий попал во 2-ое Бердичевское пехотное училище (в 1942 г. переведено в Актюбинск). Училище готовило общевойсковых средних командиров. Срок обучения - 6 месяцев, вместо 2-х лет в мирное время. Было обучено 4 потока курсантов 1924, 1925 и частью 1926 годов рождения. В каждом потоке от 2 до 2,5 тысяч человек.

В июне 1943 г. Аркадия переводят в Ставрополь-на-Волге, в Институт иностранных языков КА (объединение военных факультетов Московского педагогического института и Института востоковедения уже свершилось 12 апреля 1942 г.). 



Незаметно пролетели три с половиной месяца, и началось об­ратное перебазирование ВИИЯ в столицу. Приказ об этом вышел ещё на излете Сталинградской битвы, 31 января 1943 года, а теперь уж и Курская миновала, и промелькнул вслед залетом дождливый сентябрь с заморозками по ночам, и облетела листва в городском саду, и потянулась по великой реке на маленьком буксире старая, ржавая, пропахшая рыбой и солярой черная баржа, на которую погружены были и сами курсанты, и весь их немногочисленный скарб, и вся библиотека института - изрядное количество грубо сколоченных ящиков с книгами и папками. Плыли долго. Уже и снежок порою начинал падать. А осень выда­лась ветреной, сырой и холодной, так что в Москве было даже здорово, когда их заставили идти пешком от Южного порта до Таганки - шесть, а то и восемь километров. И согрелись, и столицу увидели от окраины до центра...

А место, где занимались поначалу и куда поселили всех иногород­них - это было довольно новое здание школы в 5-м Котельническом переулке, в двух шагах от Таганской площади, на высоком берегу реки. В такой невероятной близости от Кремля, что поначалу просто не ве­рилось. По утрам во время зарядки они сбегали вниз по щербатому бу­лыжнику крутого склона и дальше по асфальту набережной, всё ближе и ближе к самому сердцу Родины, но только до Зарядья - потом пово­рачивали назад, потому что и при въезде на Красную площадь, и под мостом на Кремлевской набережной стояли специальные патрули...

Вообще ситуация была такая: никто не обязывал курсанта жить в казарме. Но и не было принципиальной разницы между углом в тесной коммуналке и койкой на втором ярусе в школьном спортзале. Хотелось иметь хоть крошечную, но свою конурку, и он искал такой вариант, выкраивал на него деньги. Например, вместе с другими торговал излишками своего пайка на рынке у только что открытой станции метро Бауманской. ВИИЯКА был местом блатным, и курсантский паек там сильно превышал норму, выдаваемую по рабочей карточке. В день выдачи пайков народ ехал в Лефортово с чемоданами, и потом эти же чемоданы раскладывали на рынке для торговли...

Да, он называл японский язык «страшной гарпией», да, он роптал на тяготы учёбы и воспринимал каждую сессию как личную катастрофу. Но на самом-то деле учиться ему было намного легче, чем многим другим. Начнём с того, что ещё в Ставрополе многих быстро отсеяли с японского отделения: люди оказались физически неспособны рисовать иероглифы, а их надо именно рисовать, а не писать. Позднее тоже был изрядный отсев - далеко не каждый способен уместить в своей голове такой объём чужеродной информации. Стругацкому всё это было дано от природы. У него был талант к языкам и жгучий интерес ко всему необычному, странному, новому. У него вообще была масса талантов. Не особо усердствуя, он учился лучше многих, почти лучше всех. Одни, как говорится, задом брали, такие, как Спицын (он этого не скрывал), Аркадий же - исключительно головой. Нет, не то чтобы уж совсем легко ему всё давалось. Так не бывает. Элементарная добросовестность требовалась. И зубрежка была необходима, но в том-то и вся штука, что он запоминал и соображал быстрее и лучше. Ну да, часто попадал на губу. Это было вообще не оригинально. Все сидели, но он чаще. И пока остальные там курили да ковыряли в носу, он времени зря не терял. Допустим, дали двое суток, докладываешь старшине. И тот говорит: «На, получи «лапшу» на двое суток». Это были такие узкие бумажные ленты с иероглифами. И «японцы» их повсюду таскали с собой. Ну, не в кино, конечно, но, например, в трамвае запросто могли достать и учить. Это жестоко было - у них и у «китайцев»...

Стругацкий проучился в ВИИЯ шесть лет, по окончании войны готовили специалистов основательно. Но поначалу даже установленный для института трехгодичный срок обучения, как правило, не соблюдался. Подготовка велась по сокращённым программам, направленным на быстрейшее практическое овладение иностранным языком. Немалую помощь в этом деле оказывали преподавателям адъюнкты и остававшиеся слушатели старших курсов. Всё для фронта, всё для победы! И за три года выдали на поля сражений две с половиной тысячи военных переводчиков. Перед войной ещё сам Биязи шутил: «С переводчиками, товарищи, у нас не плохо, а средне - между плохо и очень плохо». И ведь наладил процесс, как надо!

Кроме шуток: за два года человека выучивали японскому или даже китайскому языку. Я не поверил, спрашивал специалистов. Те, кто помоложе, выражали некоторый скепсис: халтура, мол, разговорный уровень, а научиться читать за такой срок невозможно в принципе. Исключено. Но старики подтверждали: «Да, вот такие у нас были учи­теля, и потом, мы же люди советские: партия приказала - выполняй!»...

Деление на отличников, хорошистов и слабых студентов формально считалось главным фактором при распределении на языковую практику в 1945-1946 годах. Но фактически этот ответственный политический вопрос решал сам генпрокурор Вышинский. Конкретно в ВИИЯ его представителем являлся А.А. Пашковский - в последующие годы большая величина в японистике. Отличники Лева Лобачев (лучший в группе) и Боря Петров были его любимыми учениками, да и по службе ничем себя не запятнали. Вот их двоих и отправили в Японию, пере­водчиками на Токийский процесс. Безумие это было - отправлять мальчишек-недоучек допрашивать премьер-министра и всех высших чинов! Но серьёзные переводчики из старых харбинских ребят работа ли на процессе в Хабаровске, где судили командование Квантунской армии. Там многих повесили, да и переводчиков некоторых расстреляли. Не доверяли им. А мальчишкам из ВИИЯ доверяли. Их ещё в Москве направили на работу в НКГБ и обоим выдали знаменитые лубянские корочки.

Итак, Спицына ещё полугодом раньше, как не самого успевающего, по заявке Генштаба командировали в Маньчжурию. Остальных на практику отправляли семестром позже - в начале 1946-го. Томку, теперь уже Редько - в спецзону для военнопленных в Потьме, в печально знаменитые мордовские лагеря для политзаключенных. Аркадия, как далеко не худшего, но разгильдяя - в Казань, в такую же спецзону.

Почему не в Японию? Признаем честно, Япония ему не светила по многим вполне понятным причинам, но бойцам невидимого фронта ещё и повод достойный требовался. И тут, думается, не последнюю роль сыграла скандальная история с его отчеством. Доподлинно известно, что на момент явки в Ташлинский райвоенкомат в 1942 году в паспорте у него было записано: Стругацкий Аркадий Николаевич. Паспорт той поры не сохранился, конечно, но сохранилась учетно-послужная карточка в военном архиве, а в таких документах разночтений не бывает. Дальше можно фантазировать. Конечно, от Ленинграда до Вологды, а потом от Вологды до Ташлы любые документы можно было потерять двадцать раз, а, получая новые, назвать такое отчество, какое больше нравилось. Но есть и другая гипотеза.

Анна Сергеевна Шершова вспоминает, как Александра Ивановна Стругацкая сама рассказывала ей, что договорилась об отчестве с ми­лицией при оформлении паспорта сыну осенью сорок первого, потому что страшно было, блокада уже началась. Фашисты почти на окраинах города, они реально могли оккупировать Ленинград. Подобный поступок представляется мне вполне естественным и оправданным для Александры Ивановны, вот только знал ли обо всём Натан Залманович, а если знал - ох как это на него непохоже!



Так вот, в начале сорок шестого - практика-то любая проходила по линии МГБ, - лубянские буквоеды и докопались до истины. Аркадий получил комсомольский выговор за то, что переделал отчество. Заставили оформить новый паспорт. И уж какая там Япония! В Татарию, дорогой товарищ! А в Татарии было страшно. Там АН впервые своими глазами увидел настоящий концентрационный лагерь. Военнопленных за людей не счи­тали. Это была планета Саула из будущей «Попытки к бегству». И зло­вонные бараки, и джутовые мешки на голое тело по морозу, и котлован с копошащимися человеческими существами, и этот жуткий кашель, передаваемый по цепочке, - такое нельзя придумать. И невозможно за­быть. Вернувшись из разных лагерей, они не рассказывали подробностей даже друг другу. Некоторые молчат до сих пор. Или не имеют сил говорить, потому что им становится плохо от воспоминаний.

Но эмоции эмоциями, а это была работа и действительно очень полезная практика. Нужно было чётко следовать инструкциям, например, такой: «При допросе пленных не исключается возможность ложных показаний с целью дезинформации нашего командования. В связи с этим от допрашивающего офицера и военного переводчика требуется повышенная бдительность и тщательная перепроверка показаний пленного». Это было интересно, это был настоящий детектив! Молодость пе­ремалывала всё и во всем находила хорошее.

Жизнеописание заимствовано с сайта клуба ВИИЯ

@темы: А.Стругацкий, Попытка к бегству, История, Перепост, Ссылки

---

И опять цурэновский сонет.

[silent-gluk]

Взят отсюда: samlib.ru/e/elx_e_e/a0000000.shtml

Автор - L++

Как лист увядший падает на душу,
Так звякает о мостовую грош --
Cкривится богатей на меди дрожь,
В радушье облекая равнодушье.

А ты, ухмылкою прикрыв удушье,
Нагнёшься и монетку подберёшь,
В трактире от неё отмоешь ложь
И отогреешься от боли, как от стужи.

И та, которая придёт снаружи,
Наклонится и заслонит от рож...
И волосы... Вот так же пахнет рожь...

И перехватит горло от удушья --
Так звякает о мостовую грош,
Так лист увядший падает на душу...

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

Очередной сонет Цурэна

[silent-gluk]

Взят отсюда: my.mail.ru/community/writerx/7C3C20A2C04C4706.h...

Автор - Надежда Евладенко

Как лист увядший падает на душу,
Обида сердце тенью устилает.
Врагу того сама не пожелаю,
Так больно мое горло слезы душат.

Напрасно птица счастья рядом кружит,
Роняя, перья счастья в воду.
Ты предпочёл моей любви свободу.
Прекрасная мечта ушла в мороз и стужу.

Весна от нас хранит опять молчание.
Была, любовь, иль это просто мания.
Брела она не зная, в речки брода.

Иду по щебню бОсыми ногами.
Одна без пары пропасть между нами.
Увядший лист лишь повод к расставанию.

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

А сегодня - непривычный цурэновский сонет

[silent-gluk]

Взят отсюда: my.mail.ru/community/music.poet/4E48B158D31A8C1...

Автор - Владимир Ложкин

«Как лебедь с подбитым крылом взывает тоскливо к звезде» - из стихотворного наследия Цурэна

Как лебедь с подбитым крылом взывает тоскливо к звезде,
Что тлеет чадящим углём в плену Арканарского неба,
Так я, сердцем вычерпав боль, шатаюсь, не зная ночлега,
Вином заливая юдоль, погибшую в нашем гнезде.

Ещё не остыл поцелуй, а смерть закрывает ей веки.
Пусть уши прижмёт обалдуй, жрецу не уйти от мечей.
Выносит так Бог приговор - без пафоса лишних речей,
И серость получит отпор, увидит кровавые реки.

Так пусто в душе без любви, ушедшей безвременно к звёздам.
Ты Киру зови, не зови, вина - не противится розгам.
Её в подсознании имя спрессуют года янтарём.

А жизнь - это изгнанный сон, сгорит, как шальная комета.
Душа, ещё чувствуя стон, напьётся сиянием света!
Пора выходить из пустыни, приняв очищенье огнём.

- Любовь моя, ты же богиня! Теперь мы навечно вдвоём.

@темы: Вторичное творчество, Сонет Цурэна, «Трудно быть богом», Ссылки

---

И еще публицистика

[silent-gluk]

А.СТРУГАЦКИЙ, Б.СТРУГАЦКИЙ: НА КРЫЛЬЯХ "ТУ" И НА КРЫЛЬЯХ МЕЧТЫ // Литературная газета. - 1966. - 16 июля. - С. 1.

Путешествовать за книгой? А как же! Мы принадлежим к числу авторов, для которых путешествие за книгой - это не просто счастливый, хотя и несколько вычурный оборот речи. Когда мы утверждаем, что совершили путешествие за книгой, мы имеем в виду именно путешествие. Передвижение в пространстве на колесах или обыкновенных реактивных крыльях является непременным условием для появления любой книги, подписанной нашими именами.



Почему нам, писателям-фантастам, нельзя обойтись без путешествий. Будем откровенны. Не будем ссылаться на необходимость регулярно погружаться в гущу жизни. Главная и единственная причина состоит в особенностях географического расположения нашего творческого содружества. Один из нас живет в Москве, другой - четырьмя градусами севернее, в Ленинграде. И вот, прежде чем написать что-либо и для того, чтобы написать что-либо, нам необходимо встретиться. По крайней мере один из нас должен преодолеть по земле или по воздуху расстояние в шестьсот пятьдесят один километр.
Вместе мы тоже путешествуем время от времени. Правда, чаще всего воображаемые маршруты наши пролегают в некотором царстве, в тридесятом государстве - это избавляет нас от недостоверных и неудобных путешествий по времени. Зато приходится путешествовать по необычным обстоятельствам, причем не всегда приятным. Так случилось в последней нашей повести, над которой мы сейчас работаем. Она называется "Второе пришествие марсиан", а под первым пришествием, на наш современный взгляд, излишне жестоким и нецелесообразно грозным, мы подразумеваем вторжение, описанное Г.Дж.Уэллсом.
Так вот, темой и центральной фигурой повести является обыкновенный массовый носитель мещанского мировоззрения. Мы задались целью показать, что для завоевания тридесятого царства марсианам совершенно незачем размахивать лазерными пушками и бросаться химическими бомбами там, где господствует обыкновенное массовое мещанское мировоззрение, подкрепляемое наличием "эр-кондишн" и двумя личными автомобилями. Не будем, однако, забегать вперед. Ведь нам хотелось здесь всего лишь убедить наших читателей в том, что для работы над книгой нам тоже совершенно необходимо путешествовать.
Как и писателям не фантастам.

@темы: Публицистика, Второе нашествие марсиан

---

АБС-премия

[silent-gluk]

Итак, 21.06 состоялось вручение АБС-премии.

Лауреатами стали:

В номинации "Художественная проза":
Михаил Успенский с книгой "Богатыристика Кости Жихарева" (М.: Эксмо, 2013).


В номинации "Критика и публицистика":
Светлана Бондаренко и Виктор Курильский с книгой "Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1967-1971" (Волгоград: ПринТерра-Дизайн, 2013).

Поздравляем лауреатов!

@темы: АБС-премия, Премии

---

И опять воскресенье

[silent-gluk]

Сегодняшнее издание, похоже, тоже некогда было в суперобложке. Но увы, ко мне оно попало уже без... Опять же, может быть, когда-нибудь...



Обложка.





Авантитул.




Контртитул.




Титульный лист.




Оборот титульного листа.




Выходные данные.




Страница 5, она же шмуцтитул.




Страница 197, она же тоже шмуцтитул.



Sztrugackij A. Piknik az arokparton; Stalker: Kisregenyek / Sztrugackij A., Sztrugackij B; Ford. Foldeak I. - Budapest: Europa, 1984. - 248 old. - Тираж 14000 экз. - ISBN 963 07 3289 0. - Венг. яз. - Загл. ориг.: Пикник на обочине; Машина желаний.
Содерж.:
Piknik az arokparton. Old. 5-196;
Stalker. Old. 197-245.

@темы: Картинки, Переводы, Машина желаний, «Пикник на обочине», Библиофильское, Библиография, Книги

---

Уже сегодня...

[silent-gluk]

..состоится вручение АБС-премии, она же премия имени Аркадия и Бориса Стругацких.

Вручаться она будет уже в 16 раз.

Напоминаю список финалистов:

Художественная проза:
Етоев А. Акуака // Русские дети. – СПб.: Азбука, 2013.
Столяров А. Обратная перспектива. – Иваново: Фаворит, 2013.
Успенский М. Богатыристика Кости Жихарева. – М.: Эксмо, 2013.

Нон-фикшн:
Бар-Селла З. Александр Беляев. – М.: Молодая гвардия, 2013.
Бондаренко С., Курильский В. Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1967-1971. – Волгоград: ПринТерра-Дизайн, 2013.
Прашкевич Г. Жюль Верн. – М.: Молодая гвардия, 2013.

Вы уже облюбовали, за кого болеть?..

@темы: АБС-премия

---

И еще про странные сближения

[silent-gluk]

19.06.2014 в 10:56

Пишет  Grissel:

И еще про странные сближения
Полагаю, здесь все читали "Трудно быть богом", и помнят про белое перо цапли, которое Румата совал за ухо, направляясь к доне Окане.
так вот, ткнулась я вчера в очередной корейский эпик. А там есть сцена человеческого жертвоприношения. Вождь племени помре, жен, рабов, телохранителей на тризне - тогось. И всем жертвам перед убиением закрепляют за ухом белое перо. Которое, как нам объясняют, должно служить пропуском в загробный мир.
Но вот как, благородные доно?
Я понимаю, Аркадий Натанович - японист,и в ТББ это особенно заметно. А не кореист. И все же...

@темы: Параллели, «Трудно быть богом», Перепост, Ссылки

---

И еще старая критика

[silent-gluk]

Как можно легко увидеть, это - предисловие к "Возвращению".

Андреев К. Будем ли мы такими? // Стругацкий А., Стругацкий Б. Возвращение (Полдень, XXII век). - М., 1962. - С.4.

То же:
Андреев К. Будем ли мы такими? // Стругацкий А., Стругацкий Б. Возвращение (Полдень, XXII век). - М., 1963. - С.4.

Много столетий человечество мечтало о необыкновенных странах, в которых счастливо и безбедно живут люди. Об этом рассказано в сотнях книг. Но, как бы ни назывались эти книги и эти страны, их обычно именовали утопиями; на греческом языке это означало «место, не существующее нигде». Ведь люди не знали туда пути и не знали, как, даже в будущем, завоевать мир всечеловеческого счастья.


В наши дни уже нельзя писать утопии: мы нашли дорогу в будущее, завоеванное в суровой борьбе, полной тяжких испытаний и жестоких утрат. Мы не мечтаем о коммунистическом обществе; мы строим его своими руками.
Каким же будет это общество, что создается гением, трудом и вдохновением нашего народа?
Книги, в которых раскрывается облик грядущего, уже появились. Это «Туманность Андромеды» И. А. Ефремова, «Магелланово облако» польского писателя-коммуниста Станислава Лема и другие. Таким книгам близка повесть братьев А. и. Б. Стругацких «Возвращение». Ее герои - люди двадцать второго века: астролетчики, учителя, охотники, ученые.
Во многих из них читатели узнают себя - свое вдохновенье, свое упорство, свою жажду подвига, потому что люди грядущих веков будут похожи на нас, будут почти такими же, как. мы, и в то же время будут иными. Их труд будет разнообразнее, чувства богаче - ведь ничто не будет мешать им или ограничивать их. Как и в наше время, они будут видеть счастье не в отдыхе, а в подвиге, будут искать трудностей, чтобы испытать напряжение всех сил в жестокой иногда борьбе, ведь во все времена и века без труда нет человека.
Эта книга - не всеобъемлющее исследование коммунистического будущего и не трактат о коммунистическом обществе. Это лишь ряд отдельных эпизодов, не всегда тесно связанных друг с другом, мозаика, в которой, может быть, и не хватает многих кусков; но все же позволяющая разглядеть рисунок целиком. Так иногда в ранний предутренний час рассвета солнце уже золотит вершины гор, но влажная мгла еще лежит в долинах, по-ночному еще шумит лес, но уже слышны голоса птиц, приветствующих утро...
Так ли будет на самом деле или не совсем - на это невозможно ответить: каждый по-своему представляет себе будущее нашей планеты. Да и сами авторы книги, вряд ли считают себя пророками. Для них - и для нас всех - повесть «Возвращение» это повод для раздумий, для романтических мечтаний, для хорошего, доброго спора. И чем больше мыслей пробудит эта книга, тем жарче будет спор, и это хорошо - ведь в спорах, как известно, рождается истина...
Кирилл Андреев

@темы: Возвращение, Критика, «Полдень, XXII век»

---

А кстати...

[silent-gluk]

А не пытался ли кто-то сопоставить "Отель "У Погибшего альпиниста" и "Трудно быть богом", к примеру?.. Как взгляд с двух сторон на примерно схожую ситуацию. Только Румата от дона Рэбы сумел отбрыкаться (и то, есть разные точки зрения на отбрыкивание и его успешность), а Мозесу повезло не так... Впрочем, Румате еще повезло и в том, что он был не один - опять же, в отличие от Мозеса.

Зато тут появляется забавная перекличка с Ле Гуин, писавшей, что "Первый Мобиль всегда работает в одиночку. Первые вести из любого нового мира в Экумену всегда передаются голосом одного-единственного человека" ("Левая рука Тьмы").

@темы: Параллели, «Отель "У погибшего альпиниста"», «Трудно быть богом»

---

Попросили меня тут...

[silent-gluk]

...процитировать, что у Свирского (Г.Свирский. На лобном месте: литература нравственного сопротивления 1946-86 г.г. - Лондон: OVERSEAS, 1979; Москва: КРУК, 1998) говорится о Стругацких.

Пожалуйста!

Текст взят отсюда: www.lib.ru/NEWPROZA/SWIRSKIJ/svirsky1.txt

7. МИР СОВРЕМЕННОЙ РУССКОЙ ФАНТАСТИКИ И - ТРАГИЧЕСКИЙ НАТУРАЛИЗМ
Взлет и крушение фантастики - одна из самых неожиданных гримас Эзопа в подцензурной литературе.
...Реалистическую прозу отбросили от печатного станка. И вся она, от Солженицына до Бека, от Лидии Чуковской до новых имен, оказалась на Западе.
И тогда она обернулась фантастикой.
Литературу сопротивления в новом обличье распознали не сразу: к фантастике привыкли относиться как к "чтиву". Она годами выдавала тунгусский метеорит за корабль иных планет, уводила на Венеру. И - прекрасно.
В 1964 году "Литературная газета" написала, что фантастика в СССР - Золушка. Власть была не прочь открыть фантастике зеленую улицу. Отвлечь читателя от солженицынских тем.
Карателей подвело невежество. Фантасты не скрывали своих намерений.
Станислав Лем сообщил, что будущее занимает его лишь как ученого. "Как писателя меня волнует только настоящее, современность".
Братья Стругацкие были не менее откровенны: "Нас привлекает в фантастике прежде всего то, что в литературе она является идеальным и единственным пока орудием, позволяющим подобраться к одной из важнейших проблем сегодняшнего дня".



Если б они остались лишь теоретиками! Но они - не остались ими! Начиная с 1966 года, с участия в сборнике писателей-фантастов "Эллинский секрет", братья Стругацкие переходят от утопической научной фантастики к фантастике социальной и философской. Их аллегории и символика расшифровываются без труда. Над попранным человеком торжествует зло.
Поняла ли Россия Стругацких? Полюбила ли их? В 1966 году редакция журнала "Фантастика" провела анкету. Самыми популярными фантастами оказались польский писатель Лем, братья Борис и Аркадий Стругацкие и американский писатель Рэй Бредбери. Официально восславленный и отнюдь не бесталанный И. Ефремов был отставлен, вместе со своими описаниями коммунистического завтра, на одиннадцатое место.
Братья Стругацкие приняли эстафету безбоязненно: вся реалистическая тюремная литература прокляла "тройки" ОСО (особого совещания), засудившие миллионы, в том числе Евгению Гинзбург, Варлама Шаламова и многих других авторов, рассмотренных мною или, по разным причинам, опущенных; кто из писателей не помнит этих механических судей с глазами мороженых судаков? И вдруг... в жанре фантастики снова "тройка". "Сказка о тройке" братьев Стругацких. Рукопись обошла многие журналы, и, наконец, была напечатана в провинциальной "Ангаре", после чего немедля изъята из обращения, а редакция "Ангары" разогнана "за политическую слепоту".
Повесть "Улитка на склоне", одно из философских произведений Стругацких, тоже была оттеснена в Сибирь. Она нашла убежище в журнале "Байкал", после чего была в свою очередь изъята из обращения, а редколлегия наказана и распущена.
Следующая книга - "Гадкие лебеди" - уже вообще была отброшена от всех печатных станков. Естественно, она оказалась в самиздате, а позднее вышла на Западе.
Опубликованную ранее повесть "Трудно быть богом" перевели на английский язык - к братьям Стругацким пришла мировая слава. И - государственная опала. К сожалению, эти обстоятельства были в России неразлучны, как сиамские близнецы.
Вот каких строк испугалось всесильное атомное государство:
"В приемной послышались шаги... и в комнате появилась Тройка в полном составе - все четверо. Председательствующий Лавр Федотович Вунюков, члены Хлебовводов и Фарфуркис и научный консультант Выбегалло.
Машина завертелась. Объявлено первое "дело": старикашка Эдельвейс Петрович - изобретатель. С изобретателем расправились быстро. "Смерть ему!" - взревел Лавр Федотович.
В дальнейшем перед тройкой предстал Константин с другой планеты, затем птеродактиль Кузьма, ящер Лизка, который так и не вышел из озера, далее комиссия выехала в пункт Коровье вязло. На комиссию напали комары, и комендант был обвинен в подготовке террористического акта!"
Фантастика, как видите, чистая фантастика!
Еще более фантастичен Константин, представитель другой планеты. Он хочет мира, Константин, а заодно просит помочь ему уехать обратно. Словом, детанта он хочет, наивный Константин.
А что на это особая "тройка"? "Психологический разрыв не позволяет нам составить правильное представление о целях вашего прибытия сюда, мы не понимаем, зачем вам нужна дружба и сотрудничество с нами". Поэтому решение принимается воистину государственное: "Всякий корабль, появившийся в сфере достижения наших средств, будет уничтожаться без предупреждения".
Дела и далее вершатся в духе: "Смерть ему!"; положительные герои пытаются вмешаться в процесс мышления тройки при помощи специального прибора - реморализатора. Фантастика это, в конце концов, или не фантастика?!
"Не берет!" - горько произнес у меня над ухом Эдик... - Плохи дела, Саша... Нет у них морали, у этих канализаторов".
Окончательную характеристику современной "тройке" руководителей дает... белая грязная коза, которую приводит лесник Феофил.
"Это вот Хлебовводов, - сказала коза, - ... профессии, как таковой, не имеет... За границей был... в сорока двух странах. Везде хвастался и хапал. Отличительная черта характера - высокая социальная живучесть и приспособляемость, основанные на принципиальной глупости и на неизменном стремлении быть ортодоксальнее ортодоксов...
- Расскажите что-нибудь, - попросил Хлебовводова Феофил.
- Ошибки были, - быстро сказал Хлебовводов. - Люди не ангелы. И на старуху бывает проруха. Конь о четырех ногах и то спотыкается. Кто не работает, тот не ест...
- Понял, понял, - сказал Феофил. - Будете еще ошибаться?
- Ни-ког-да! - твердо сказал Хлебовводов".
Думаю, столь научно-завершенных и лаконичных портретов "номенклатуры" в реалистических романах было немного. Коза "прыгнула" выше реалистов.
Со вторым членом "тройки" у нее и у лесника Феофила вообще разговор короток:
"- Как вы насчет лжесвидетельствования? - спросил Феофил.
- Боюсь, что этот термин несколько устарел, - сказал Фарфуркис. - Мы им не пользуемся.
- Как у него насчет лжесвидетельствования? - спросил Феофил козу.
- Никогда, - сказала коза. - Он всегда свято верит в то, о чем свидетельствует.
- Действительно, что такое ложь, - сказал Фарфуркис. - Ложь - это отрицание или искажение фактов. Но что есть факт?.. Можно ли вообще в условиях нашей невероятно усложнившейся действительности говорить о факте?"
Однако едва коза начала задавать свои вопросы самому председательствующему Лавру Вунюкову, как Хлебовводов воззвал к милиции.
Коза с бесовскими глазами, не ожидая появления милиции и прокурора, удалилась.
И поделом ей! Осудить руководящую "тройку"! Самого Лавра Вунюкова, говорящего языком Косыгина и других правительственных лиц: "Мы имеем заявить... Мы имеем подчеркнуть... Мы имеем уверить..." Самого председательствующего, который действует только от имени народа: "Народ нам скажет спасибо, если эти задачи мы станем выполнять еще более активно, чем раньше. Народ нам не простит, если эти задачи мы не станем выполнять еще более активно, чем раньше".
"Задерните штору! - предложил каменнолицый Лавр Федотович. - Народу это не нужно".
Конечно, народу не нужны такие произведения, и ЦК партии, как мы знаем, не пощадил сибирские редколлегии, не сразу сообразившие, почему вдруг всемирно известные писатели оказались со своими рукописями в Сибири.
Второе произведение, "Улитка на склоне", всполошило власти не менее прежнего. Невинный жанр фантастики отныне стал, в глазах политических руководителей, опаснейшим троянским конем.
В самом деле, давно не было в России фантастики столь прозрачной.
Над обрывом, у края таинственного леса, высится Управление. Лес - сама жизнь со всеми ее сложностями, а Управление - сказочно невежественное руководство лесом. "Невежество испражняется в лес. Невежество всегда на что-нибудь испражняется".
Отношения властей с населением предельно ясны. "Стоит нашим отрядам появиться вблизи деревни, как они бросают дома, все имущество и уходят", - жалуется Беатриса, чиновница из группы помощи местному населению. "Мы пытались одеть их по-человечески. Один умер, двое заболели..." "Я, например, предлагаю отлавливать их детей и организовывать специальные школы".
Сатирическим разоблачением повесть "Улитка на склоне", однако, не исчерпывается. Она глубже и... безнадежнее. Может быть, это самая грустная книга современности.
Главный герой произведения по фамилии Перец, естественно, только и мечтает о том, как вырваться из Управления, которое искореняет и отлавливает. Он отправляется к директору с тайной надеждой отпроситься. Ждет своей очереди, в которой происходит многозначительная перепалка:
"Секретарша сказала:
- Перец, ваша очередь.
- Как моя? - удивился Перец. - Я же четвертый.
- Внештатный сотрудник Перец, - повысив голос, сказала секретарша. - Ваша очередь.
- Рассуждает... - проворчал кто-то.
- Вот таких нам надо гнать... - громко сказали слева. - Раскаленной метлой...
- Чует кошка, - сказали в приемной.
- Сколько веревочке ни виться...
- И вот такого мы терпели!
- Извините, но это вы терпели. Я его в первый раз вижу.
- И я, между прочим, тоже не двадцатый..."
Эпизод поистине фантастический, фантасмагорический... как сама действительность, давшая тысячи и тысячи подобных. Шельмование Пастернака и Солженицына людьми, которые книг их и в руках не держали, а до этого рукоплескали любому убийству, любой передовой "Правды", даже если она призывала пролить "пуды крови" врагов народа, - была и такая передовая. От нескончаемого кошмара и алогизма происходящего люди... перестали размышлять.
"Я живу в мире, который кто-то придумал, - с ужасом говорит бедняга Перец, - не затруднившись объяснить его мне, а, может быть, и себе. Тоска по пониманию, - вдруг подумал Перец. - Вот чем я болен - тоской по пониманию".
Перец не выдерживает наконец этого механического существования - под бдительным оком чиновника по искоренению Доморощинера и - бежит, выпрыгнув из автомашины в болотную жижу. Он бредет по болоту, почти захлебываясь в жиже, и мечтает где-нибудь отыскать людей. "Для начала - просто добрых... Не надо полета высоких мыслей..."
И натыкается на колонию говорящих автоматов. Перец с такой резвостью кинулся от них, что случайно оказался... победителем соревнования по бегу, которое как раз в это время проводилось в Управлении. Его обнимают. Его моет в ванне добрая Алевтина, возлюбленная шоферов.
А далее... далее и начинается тот прыжок в безнадежность, который многое проясняет. И новое мироощущение прославленных авторов, и, возможно, мотивы "гневных протестов" братьев Стругацких против публикации их рукописей за рубежом...
Переца то ли как чемпиона по бегу, то ли по ошибке назначают... директором. Самым главным в этом душегубном Управлении. Интеллигент и нигилист Перец, заболевший тоской по пониманию, становится верховной властью... Он потрясен и долго не может осознать случившегося. Доморощинер с трудом затаскивает его в кабинет директора, уже несколько часов пустующий: Доморощинеру необходима виза, он не может искоренять без руководящей визы... На директорском столе табель-календарь с пометками о бульдозерах и прочем.
"К черту бульдозеры, - подумал Перец, - все: никаких бульдозеров... никаких пилящих комбайнов искоренения... Взорву!"... Он представил себе Управление... и понял, что очень многое нужно взрывать. Слишком многое. "Взрывать и дурак умеет", - подумал он".
Перец долго возился, пока наконец отомкнул сейф. Директорский. Хранилище главных тайн. Распахнул тяжелую броневую дверцу. "Изнутри дверца оказалась оклеена неприличными картинками из фотожурналов для мужчин, а в сейфе почти ничего не было. Перец нашел там пенсне с расколотым левым стеклом..."
Да ведь это сатанинское пенсне Фагота-Коровьева из "Мастера и Маргариты" Булгакова! Оно блеснуло еще в "Сказке о тройке", где снежный человек, привратник зловещей "тройки", снимал его ногой. Там оно было еще не расколото, а здесь уже расколото, точь-в-точь, как у Булгакова, описавшего полномочного представителя нечистой силы.
Треснувшее пенсне Фагота становится и намеком, и... почти символом Управления. Правда, в сейфе был еще "парабеллум, хорошо вычищенный и ухоженный, с единственным патроном в стволе..." Это, видимо, для директоров, не отвечающих высокому назначению. Как запасной выход для болезненно совестливых...
Но Перец болел тоской по пониманию. А не приливами обостренной совестливости... Это уже другой Перец. "В общем, власть имеет свои преимущества", - подумал он. Тем более, Доморощинер уже все бумаги приготовил, а Алевтина, добрая Алевтина, которая мыла его в ванне, перепечатала их. Правда, Перец отказался подписывать рутинную переписку, а когда его умолили хоть что-нибудь подписать, не эти бумаги, так другие, продиктовал свой приказ No 1: "...сотрудникам группы искоренения самоискорениться в кратчайшие сроки. ...Пусть все побросаются с обрыва... или постреляются... Сегодня же! Ответственный Доморощинер..."
Алевтина, записавшая приказ директора, притихла и - одобрила. "А что? - сказала она. - Правильно. Это даже прогрессивнее... Миленький. Ты пойми: не нравится тебе директива - не надо. Но дай другую. Вот ты дал, и у меня больше к тебе никаких претензий..."
Доморощинер, тот просто в восторге. "Это гениально, - тихо сказал он, тесня Переца к столу, - это блестяще. Это наверняка войдет в историю...
Перец попятился от него, как от гигантской сколопендры, наткнулся на стол и повалил Тангейзера на Венеру".
...Вот что, оказывается, происходит в мире, когда власть берут в руки прогрессисты, и даже такие умные и милые, как Перец, поборники свободы, ненавидящие искоренителей. Все равно в начальственном багаже их ждет опозновательный знак булгаковского беса - Фагота-Коровьева, пенсне с расколотым стеклом; рутина засасывает их, как болото, и снова, снова! будет управлять зло, называющее себя на этот раз прогрессивным...
Время Солженицына, надувшее паруса многих писателей, не могло научить всех стойкости. Да и можно ли требовать от каждого писателя солженицынской лагерной закваски?!
Слабел и критический заряд фантастики Стругацких, пока еще высокий; но его все более разъедал скепсис и цинизм героев, за которыми угадывались авторы, похороненные Главлитом заживо и даже не вскрикнувшие, когда земля забивала им рты.
Повесть "Гадкие лебеди", пожалуй, безнадежнее других. Ее сюжет, как водится у Стругацких, фантастичен до невероятия: бургомистр начал облаву на очкариков. Еще у Бабеля начдив шесть Савицкий объявил автору, что "тут режут за очки". Преемственность "фантастики" соблюдена. Правда, у Стругацких очкарики обзываются еще и мокрецами, которые давно отловлены властью и помещены в специальный лепрозорий. Лепрозорий для очкариков-мокрецов - это шаг вперед. Вместе со временем.
Очкарики поднимают восстание, к ним присоединяются все дети города, удравшие в лепрозорий. Родители, естественно, кидаются "спасать" детей, их останавливает у ворот мощный голос из репродуктора: "Что вы можете дать детям? Поглядите на себя. Вы родили их на свет и калечите по своему образу и подобию".
Аргумент этот вряд ли убедил родителей.
Тем не менее очкарики побеждают. Старая власть бежит. Сперва гной (начальство), затем кровь (обыватель), который, разумеется, винит во всем мокрецов ("Дети свихнулись от мокрецов"), а затем армия.
Словом, читатель приглашается авторами в мир откровенных социальных утопий, сказочно удачных переворотов, спасающих детей. Вспоминается почему-то мудрый доктор Айболит, исцелитель детей и зверюшек, который "ставит и ставит им градусники..."
Однако в сем мире утопической благодати и сказочных превращений существует живой, талантливый грешный человек, ценитель женщин и вина, известный поэт Виктор Банев, исполняющий свои рискованные стихи в молодежных клубах под звуки банджо. Авторы относятся к нему добродушно-иронически. Тем не менее с ним мы и отправимся в путь по несчастной стране; вскоре станет ясно, почему именно с ним.
Книга начинается, как детектив: некоего "очкарика" пытаются смять и бросить в полицейский автомобиль. В конце концов смяли и увезли.
Виктору Баневу подобные сцены отвратительны. "Как это его в капкан занесло? - спрашивает он у своей возлюбленной Дианы.
- Бургомистр ставит, сволочь...
- А что мокрецы им сделали?..
- Надо же кого-то ненавидеть, - сказала Диана. - В одних местах ненавидят евреев, где-то негров, а у нас - мокрецов.
- Гнусно все это, - сказал Виктор. - Ну и государство. Куда ни поедешь - везде какая-нибудь дрянь..."
Виктор Банев пытается действовать: он взял капкан и, отправившись в полицию, потребовал расследования. Оказалось, что в городе царят удивительные законы. Поскольку не было заявления от потерпевшего, считается, что преступления вообще не было, - это уж прямой кивок в сторону "удивительного" Уголовного Кодекса РСФСР и "Научно-практических комментариев" к нему. Жизнь и фантастика снова идут обнявшись...
Хотя Виктор Банев еще "бунтует", ищет время от времени правду, многим он уже поступился.
Он становится циником (жить-то надо!), и когда Диана спрашивает его о "технологии" творчества, скажем, в какой момент он вставляет в свои книги "национальное сознание" (без подчеркивания своего национального сознания книга властям не нужна), Виктор Банев объясняет с усмешкой: "... Сначала я проникаюсь национальным самосознанием до глубины души: читаю речи Президента, зубрю наизусть богатырские саги, посещаю патриотические собрания. Потом, когда меня начинает рвать - не тошнить, а уже рвать, - я принимаюсь за дело..."
Разумеется, Виктор Банев пьет, пьет с кем угодно и когда угодно. И с прогрессистами, и с чинами безопасности... Поэта удостоил в конце концов своим вниманием сам Президент...
В фантастическом городе от Президента зависит все. "Страны, которые нравились Президенту, вели справедливые войны во имя своих наций и демократии. Страны, которые Президенту почему-либо не нравились, вели войны захватнические".
- Виктуар, - говорит Президент вызванному им Виктору Баневу, - вы хотите по-прежнему иметь кусок хлеба с маслом? Тогда перестаньте бренчать!.. "Его превосходительство намекал на мои упражнения с банджо в молодежных клубах..."
Президент на этот раз милостиво отпустил Банева, но его тут же перехватывает бургомистр, который ему, популярному поэту, любимцу молодежи, по мнению властей, предлагает... выступить против очкариков. "Осуществление потребует некоторого напряжения совести", однако...
Некто опытный нашептывает Баневу: "Продаваться надо легко и дорого - чем честнее перо, тем дороже оно обходится власть имущим..."
Кто знает, может быть, и продался б Виктор Банев, как продались до него многие, но писательская тропка завела его в школу, где его попросили выступить перед детьми. Он мелет что-то привычное, и вдруг слышит в ответ (и читатель понимает: это не слова детей, это слова авторов, брошенные ими в лицо поколению, стоящему у власти или пресмыкающемуся перед властью):
"Вы сожрали себя, вы растратили себя на междоусобные драки, на вранье и борьбу с враньем, которую вы ведете, придумывая новое вранье".
"Вы просто никак не можете поверить, что вы уже мертвецы, что вы своими руками создали мир, который стал для вас надгробным памятником. Вы гнили в окопах, вы взрывались под танками, а кому от этого стало лучше?.."
Виктор Банев в панике: "А почему, собственно, они должны уважать меня за все это? Что я ходил на танки с саблей наголо? Так ведь надо быть идиотом, чтобы иметь правительство, которое довело армию до такого положения... Разрушить старый мир и на его костях построить новый - это очень старая идея. И ни разу она не привела к желаемым результатам... Жестокость жестокостью не уничтожишь".
С насилием нельзя покончить насилием - это генеральная идея века. Идея Пастернака. А теперь и идея Стругацких. Куда она ведет?
Виктора Банева - к отчаянию. Он даже "сочиняет" песню, принадлежащую Владимиру Высоцкому, самому популярному в эти годы барду России:
Сыт я по горло, до подбородка,
Даже от песен стал уставать.
Лечь бы на дно, как подводная лодка,
Чтоб не могли запеленговать.
Но это здесь, на земле. А там, в книжном мире социальных утопий, - победа: очкарики захватили город. Уже знакомая нам по "Улитке на склоне" развязка, - Перец стал директором. Очков он, правда, не носил.
Тема исторической победы прогресса тут, в этой более ранней книге, сдобрена юмором; Банев рад. Его ужасает только то, что очкарики, суперы проклятые, ром и виски превратили в воду. "Основу подрывают, краеугольный камень, - негодует он. - Трезвенники, мать их..."
Вот уж этого он от прогресса не ожидал! "Еще один новый порядок. А чем порядок новее, тем хуже, это уже известно".
Неправомерно, конечно, отождествлять героев и их авторов. Однако у художественного повествования есть своя логика изображения, логика впечатляющего удара. В творческой жизни братьев Стругацких появилось уже несколько точек отсчета, позволяющих провести мысленную линию. Скажем, милый прогрессист Перец, совестливый поэт и жизнелюб Банев и - сами братья Стругацкие, талантливые люди, по праву обретшие мировую славу и уступившие настояниям своего Президента - не бренчать по молодежным клубам. Стоит ли, в самом деле, "бренчать", если в результате фантастических по кровавому размаху катаклизмов к власти все равно придет некто в сатанинских очках с треснувшим стеклом...
Если б этой дорогой пошли лишь братья Стругацкие!
Мировоззренческий поворот талантливых писателей отражает сегодняшний пессимистический взгляд огромной массы советской интеллигенции, запуганной "открытыми" судами и арестами инакомыслящих и потому пустившейся на благоразумные рассуждения: "Новое всегда хуже. Власть есть власть. Эти хоть не начнут массового террора..."
Сахаров и Юрий Орлов шли своей дорогой. Братья Стругацкие - своей; не будем преуменьшать их заслуг.
Спасибо им за то, что они успели сделать: после запрещения Солженицына, тюремной литературы и вообще реалистической литературы с остро-критическим зарядом фантастика, как видим, действительно взвалила на свои плечи опасный груз и - два года несла его самоотверженно: миллионы читателей, любителей фантастики, оказались, неожиданно для самих себя, в эпицентре социальных бурь, и Бог знает сколько миллионов читателей прозрело, размышляя над непривычно "земной" фантастикой братьев Стругацких.
Спасибо им, оправдавшим ожидания, даже самые оптимистические: оттого, что последние книги Стругацких были преданы в СССР анафеме, критическое начало их, язвительно разоблачающее, гневное, вышло вперед.
Таковы законы воздействия запретной литературы. Критический заряд ее усиливается. И чем больше и свирепей власти ее "отлавливают", тем сильнее.

x x x
В повести "Гадкие лебеди" Стругацких есть фраза о выпивке, в которой, как всегда, принимает участие поэт Виктор Банев. "Мы не будем напиваться... - говорит один из героев... - Мы просто выпьем. Как это делает сейчас половина нации. Другая половина напивается. Ну и Бог с ней..."
А мы сейчас познакомимся вот с этой, второй половиной нации: с той самой, которая напивается, напивается порой ежедневно. Не скажем: Бог с ней! Попытаемся понять, чем жива эта пьющая "в усмерть" половина Руси.
Сейчас Россия пьет страшно. Как никогда. Я уже приводил убийственные цифры, о которых сообщил заместитель министра внутренних дел, выступивший перед писателями Москвы.
И вот так случилось, что талантливый представитель этой зверски пьющей половины - Венедикт Ерофеев - написал книгу под названием "Москва - Петушки", которую автор назвал поэмой. Ею зачитываются. Вернее, зачитываются рукописью, гуляющей в самиздате* .
"Москва - Петушки" - ироничная, трагичная, поэтичная, полная земных деталей проза - казалось бы, полная противоположность фантастике, а вместе с тем она совершенно фантастична, как жизнь в России.
Крамольны уж самые первые строки книги, в которых рассказано о том, что он, автор, пересекая Москву из конца в конец, никогда не видел Кремля, хотел взглянуть, но почему-то каждый раз оказывался вместо Кремля в ресторане Курского вокзала либо в пивной.
Да и сюжета в ней, внешнего сюжета, никакого: Веня работает возле аэропорта Шереметьево: "Разматывали барабан с кабелем и кабель укладывали под землю". Затем пили. На другой день "вчерашний кабель вытаскивали из-под земли и выбрасывали, потому что он уже весь мокрый был, конечно..."
Веня - бригадир, занят тем, что чертит графики выпивок. Сколько было выпито в день. "Интересные линии... У одного - Гималаи, Тироль, Бакинские промыслы или даже верх Кремлевской стены, которую я, впрочем, никогда не видел..."
Затем Веня Ерофеев едет в электропоезде из Москвы в Петушки и пьет - И "самостоятельно", и с соседями... Делится опытом составления смесей под названием "Ханаанский бальзам", "Ландыш серебристый", "Слеза комсомолки". Но превыше всех ставится им коктейль "Сучий потрох", куда входят кроме жигулевского пива также шампунь "Садко - богатый гость", средство от перхоти и потливости ног и дезинсекталь для уничтожения мелких насекомых. Все это неделю настаивается им на табаке сигарных сортов и - подается к столу. Читатель тут хохочет, вспоминает прозу веселого аббата Рабле, в восторге звонит друзьям: "Читали "Москва - Петушки"?!"
Но эти страницы - только подход к теме. А затем в разговорах и размышлениях Вени - вся история России, где аксессуары пьянства, пожалуй, сродни фантастике братьев Стругацких, что и сближает эти книги, бесконечно далекие и по стилю, и по жанру, и по материалу...
В пьяных или как бы пьяных разговорах высмеиваются и принижаются все "святыни революции", ставшие штампами партийных докладов, стереотипы современного мышления, привычное бездушие и безучастие, вся травмированная временем психика несчастного народа. А уж тем более карьеризм, основа основ многих бед.
...Выгнали Веню за "пьяные графики" из бригадиров...
"И вот - я торжественно объявляю: до конца моих дней я не предприму ничего, чтобы повторить мой печальный опыт возвышения. Я остаюсь внизу и снизу плюю на всю вашу общественную лестницу. Да. На каждую ступеньку лестницы - по плевку. Чтобы по ней подыматься, надо быть пидорасом, выкованным из чистой стали с головы до пят. А я - не такой..." Если знать, что "выкованным из стали" Сталин назвал Дзержинского, то легко понять силу Вениных аналогий.
Сам плоть от плоти народной, как же он глумится над спившимся народом. "О, свобода и равенство! О, братство и иждивенчество!.. О, блаженнейшее время в жизни моего народа - время от открытия до закрытия магазинов".
Ни себя не жалеет прораб Веня Ерофеев, ни свой родной народ, с которым он встречается и на работе, и в винных магазинах, и в электричке.
Вот он вошел, выпив на площадке электрички, в вагон, наполненный народом. "Публика посмотрела на меня почти безучастно, - пишет Веня, - круглыми и как будто ничем не занятыми глазами.
Мне это нравится, что у народа моей страны глаза такие пустые и выпуклые. Это вселяет в меня чувство законной гордости. Можно себе представить, какие глаза там. Где все продается и покупается: ... глубоко спрятанные, притаившиеся, хищные и перепуганные глаза... Девальвация, безработица, пауперизм. Смотрят исподлобья, с неутихающей заботой и мукой - вот какие глаза в мире Чистогана ...
Зато у моего народа - какие глаза! Они постоянно навыкате, но никакого напряжения в них. Полное отсутствие всякого смысла - но зато какая мощь! (Какая духовная мощь!) Эти глаза не продадут. Ничего не продадут и ничего не купят. Чтобы ни случилось с моей страной. В дни сомнений, во дни тягостных раздумий, в годину любых испытаний и бедствий (пародируется, как видим, и Тургенев! - Г.С.) - эти глаза не сморгнут. Им все божья роса..."
"Безнадега" и белая горячка доводят Веню до смерти; кажется Вене, что разбивают ему голову о Кремлевскую стену...
Сопоставление фантастики Стругацких и нарочито приземленной, на натуралистической подкладке, трагической и поэтичной прозы Ерофеева, может быть, отчетливее всего свидетельствует о том, что литературные формы, пусть даже находящиеся в противоположных жанровых "углах", наполняются ныне в России одним и тем же содержанием - гневным протестом против губителей земли русской, которые довели ее до бесхлебья и, что страшнее, порой до безмыслия.
И до отчаяния.
А также и о том свидетельствует, что жива та, вторая половина Руси, о которой интеллигентные герои Стругацких говорят: "Ну и Бог с ними!"
Жива она и размышляет - в тоске, гневе, отчаянии...
[...]
Выяснилось вдруг, что отдельные главки из книги "Великая Криница" или "Великая Старица", машинописные копии которых Исаак Бабель, видимо, давал читать друзьям, уцелели.
Об этом мы узнали лишь через двадцать семь лет после ареста Бабеля. В "Избранном" Бабеля, выпущенном в 1966 году с предисловием Ильи Эренбурга в городе Кемерове, глава из книги Бабеля "Великая Криница" под названием "Гапа Гужва" увидела свет. Изъятый НКВД, "залежавшийся" Бабель "прорывался" к читателю теми же путями, что и опальные братья Стругацкие, и другие писатели, пытавшиеся спастись от ока государева в журналах Сибири, Забайкалья, Кузбасса. Где подальше...
[...]
Для тех, для кого Галич порой сложен, философичен, мудрен, как говорится, а Окуджава излишне утончен, а таких немало, Владимир Высоцкий с его сотнями иронично-спортивных, блатных песен, песен-сказок, песен-порывов, - отдушина и горькая отрада. Спел, как рубашку рванул на груди.
Сыт я по горло, до подбородка,
Даже от песен стал уставать...
Не случайно братья Стругацкие своему герою - поэту Баневу приписали именно эти слова Высоцкого: без магнитофонных записей Высоцкого, без его хриплого баритона не обходится ныне, пожалуй, почти ни одно застолье в рабочем бараке где-либо на Енисее или в Мурманске.
[...]
...Как и Амальрик, Кузнецов свидетельствует о деидеологизации режима. Он непрерывно возвращается к этой теме, чреватой, может быть, гибельными последствиями и для Востока, и для Запада. Как футуролог он понимает, что Кремлю "одним подновлением старых идолов не обойтись. Нужен взрыв патриотизма, длительный накал страстей..."
Тут все сгодится: и колониальные войны под флагом "борьбы за мир", и внутренняя резня: "...Погромные настроения не локализованы ни пространственно, ни во времени, можно говорить о затухании погромной пандемии и ее вспышках, но не об избавлении от нее".
Он пришел к выводу о полной безыдейности режима, Эдуард Кузнецов, своими тюремными путями. "ЧК теперь далеко не та, что раньше... В кабинете следователя теперь уже не услышишь о высоком счастье быть советским гражданином, о светлом будущем человечества... ныне в следовательском кабинете тебя обрабатывают, как на кухне коммунальной квартиры: "Плетью обуха не перешибешь". "Зачем высоко летать? -- живи себе потихоньку..."
Трезвый, измученно-язвительный, он не идеализирует и инакомыслящих. Он замечает, что "сторонники всяческих свобод крайне нетерпимы -- особенно в своей среде". Совсем с другой стороны подходит он к безнадежному выводу братьев Стругацких, подсадивших своего героя -- инакомыслящего Переца на "тронное место..." Ему противны "познавшие единственную истину..." Он шире и
мудрее всеведающих проповедников, которые, как Крепс из максимовских "Семи дней творенья", душевно чистый и неглупый Крепс, клеймят оппозиционеров, не разделяющих их религиозно-мистической веры: "Мы не писали подпольных протестов, не пытались решать больных вопросов в легальных журнальчиках на
потребу интеллигентному нашему обывателю, а в Казань все-таки гонят нас. Нас, а не титулованных либеральных борцов, состоящих на жалованье у государства! А ведь мы лишь несем свет и слово Божье!"
[...]
Восточная мудрость свидетельствует: самый опасный дракон -- издыхающий. Председатель КГБ Юрий Андропов заверил Леонида Ильича Брежнева, что он покончит с диссидентством окончательно. За десятилетие, оборвавшееся 1985 годом, по политическим статьям бросили в лагеря и тюрьмы около двух с
половиной тысяч инакомыслящих. Лишили "воды и огня" (давнее определение Александра Бека) десятки тысяч в инакомыслии подозреваемых. Обжегшись на деле писателей Синявского-Даниэля, известные имена теперь не судили. Их выбрасывали из страны. Без всяких мотивов или, как Александра Галича, -- по "израильскому вызову". А случалось -- и "по личной просьбе"...
Как тут работать серьезному писателю? Затаиться? Сменить профессию? Государство, как никогда, шумно славило и награждало мастеров полицейских детективов и цирковых реприз. Братьев Стругацких сменили братья Вайнеры, бывшие милицейские следователи, заполонившие собой и эфир, и экраны. Страна жила семеновскими "Семнадцатью мгновениями весны"...
Литература нравственного начала, не желавшая уходить в подполье, в САМ- и ТАМиздат, замерла. Попыталась спрятаться в узкопрофессиональные издания или стала вдруг менять свой окрас, принимая порой ирреальные, сюрреалистические формы.

@темы: Улитка на склоне, Критика, Сказка о Тройке, «Гадкие лебеди», «Трудно быть богом»

---

Время идет, а майской библиографии все еще нет...

[silent-gluk]

Исправляем ошибку и тащим библиографию отсюда: www.rusf.ru/abs/sb1405.htm

СТРУГАЦКИЕ. ТЕКУЩАЯ БИБЛИОГРАФИЯ
МАЙ 2014



(на русском языке)


ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Стругацкий Аркадий, Стругацкий Борис. Отель «У погибшего альпиниста»: Фантаст. повесть. – New York: Bookinist Publishing Corp., 1985. – 176 с. – (Б-ка Букиниста). (о) Нумерация страниц повторяет нумерацию из альманаха «Букинист» (выпуски 23 и 24 1985 и 1986 гг.).

Стругацкий Аркадий, Стругацкий Борис. Отягощенные Злом или Сорок лет спустя: Роман / Послесл. С.Переслегина «Скованные одной цепью» (С. 199-212); Худож. Я.Ашмарина; Ред. Н.Ключникова; Худож. ред. В.Решетов. – М.: Прометей, 1989. – 215 с.: ил. – (Новая фантастика). 35.000 экз. (п) Подп. в печ. 14.03.1989. Заказ 200129.

Стругацкий Аркадий, Стругацкий Борис. Отягощенные Злом или Сорок лет спустя: Роман / Послесл. С.Переслегина «Скованные одной цепью» (С. 199-212); Худож. Я.Ашмарина; Ред. Н.Ключникова; Худож. ред. В.Решетов. – М.: Прометей, 1989. – 215 с.: ил. – (Новая фантастика). 100.000 экз. (п) Подп. в печ. 14.03.1989. Заказ 69.

Стругацкий Аркадий, Стругацкий Борис. Отягощенные Злом или Сорок лет спустя: Роман / Послесл. С.Переслегина «Скованные одной цепью» (С. 199-212); Худож. Я.Ашмарина; Ред. Н.Ключникова; Худож. ред. В.Решетов. – М.: Прометей, 1989. – 215 с.: ил. – (Новая фантастика). 10.000 экз. (п) Подп. в печ. 14.03.1989. Заказ 100890.

Стругацкий Аркадий, Стругацкий Борис. Отягощенные Злом или Сорок лет спустя: Роман / Послесл. С.Переслегина «Скованные одной цепью» (С. 199-212); Худож. Я.Ашмарина; Ред. Н.Ключникова; Худож. ред. В.Решетов. – М.: Прометей, 1989. – 215 с.: ил. – (Новая фантастика). 35.000 экз. (о) Подп. в печ. 14.03.1989. Заказ 200129. Пиратское или самодельное издание, полностью повторяющее (вплоть до выходных данных, с переставленными страницами 212-214), но с «оригинальной» обложкой. Реальный тираж неизвестен.

Стругацкий Аркадий, Стругацкий Борис. Улитка на склоне; Второе нашествие марсиан; Отель «У Погибшего Альпиниста»: Повести / Худож. В.Любаров; Ред. Я.Нагинская; Худож. ред. А.Драговой. – М.: Текст, 1992. – 431 с. – (Собрание сочинений. Т. 5). 225.000 экз. (п) ISBN 5-85950-019-X. Содерж.: С. 5-188: Улитка на склоне: Повесть / Послесл. А.Зеркалова «Вот чем я болен – тоской по пониманию» (С. 185-188) С. 189-262: Второе нашествие марсиан: Записки здравомыслящего: Повесть С. 263-427: Отель «У Погибшего Альпиниста»: Повесть С. 428: Керзин Алексей. Публикации

Букинист: Альманах-ежемесячник. N 1. – New York: Bookinist Publishing Corp., 1984. – 480 с. – (Б-ка Букиниста). (о).

Содерж.:

С. 233-389: Стругацкий Аркадий, Стругацкий Борис. Хищные вещи века

Букинист: Альманах-ежемесячник. N 23. – New York: Bookinist Publishing Corp., 1985. – 480 с. – (Б-ка Букиниста). (о). Содерж.: С. 424-480: Стругацкий Аркадий, Стругацкий Борис. Отель «У погибшего альпиниста»: Фантаст. повесть

Букинист: Альманах-ежемесячник. N 24. – New York: Bookinist Publishing Corp., 1986. – 480 с. – (Б-ка Букиниста). (о). Содерж.: С. 363-480: Стругацкий Аркадий, Стругацкий Борис. Отель «У погибшего альпиниста»: Фантаст. повесть

Стругацкий Аркадий, Стругацкий Борис. Бедные злые люди: Рассказ // Кузнецкий рабочий (Новокузнецк). – 1991. – 11 июля (№ 123). – С. 4.

Стругацкий Аркадий, Стругацкий Борис. Экспедиция на Север: Отрывок из романа / Фото Н.Кочнева // Радуга (Таллинн). – 1987. – № 1. – С. 81-90; № 2. – С. 88-95; № 3. – С. 89-96; № 4. – С. 84-93. – (Продолжение следует).


ПУБЛИЦИСТИКА

Вишневский Борис. Аркадий и Борис Стругацкие: Двойная звезда / Использованы фотографии Я.Ашмариной, Л.Волковой, Е.Шуваловой, А.Воронина, Д.Кощеева, Ю.Липсица, С.Подгоркова, В.Рыбакова; Ред. А.Чернов. – СПб.: Изд-во Союза писателей Санкт-Петербурга, 2013. – 440 с.: ил. 5.000 экз. (п) ISBN 978-5-4311-0059-8. Издание второе, дополненное и переработанное.. Содерж.: С. 5-9: От автора С. 10: Стругацкий Аркадий. Завещание Аркадия Натановича Стругацкого Глава первая. Биографическая С. 13-25: Стругацкий Борис. «Наша биография» С. 26-31: «Это была потеря половины мира»: Борис Стругацкий – об Аркадии Стругацком / Беседует Б.Вишневский С. 32-41: О времени и о себе...: Борис Стругацкий отвечает на вопросы Бориса Вишневского С. 42-43: Стругацкий Аркадий. «Главная тема Стругацких – это выбор...»: Из ответов Аркадия Натановича Стругацкого на вопросы, заданные разными людьми в разное время С. 44: Стругацкий Борис. Вопрос – ответ: Борис Стругацкий отвечает на анкету газеты «Петербургский литератор», 1992 год С. 45-46: Борис Стругацкий: «Не звоните в прошлое»: Ответы на вопросы анкеты «Новой газеты» 4 декабря 2003 года С. 47-70: Дубровский Михаил. Краткая шуточная биография Аркадия Стругацкого: (С комментариями Бориса Стругацкого) / Материалы биографии подготовлены по устным воспоминаниям Р.Арбитмана, Н.Берковой, В.Борисова, Е.Войскунского, В.Гопмана, А.Городницкого, В.Казакова, М.Ковальчука, Б.Клюевой, А.Мирера, И.Можейко, М.Ралля, В.Ревича, М.Ткачёва, Т.Чеховской Вишневский Борис. Глава вторая. Миры братьев Стругацких С. 73-78: Миры братьев Стругацких С. 79-84: «Страна багровых туч» (1957) С. 85-91: «Возвращение. Полдень, XXII век» (1960) С. 92-97: «Далекая Радуга» (1962) С. 98-107: «Трудно быть богом» (1963) С. 108-113: «Понедельник начинается в субботу» (1964) С. 114-124: «Улитка на склоне» (1965) С. 125-137: «Обитаемый остров» (1969) С. 138-148: «Жук в муравейнике» (1979) С. 149-158: «Хромая судьба» (1967-1982) С. 159-166: «Град обреченный» (1975) Стругацкий Борис. Глава третья. Невеселые беседы при свечах С. 170-185: «Главное – чтобы не пролилась кровь» / Беседуют Б.Вишневский, Ю.Карякин С. 186-191: Империя наносит ответный удар / Беседуют Б.Вишневский, К.Селиверстов, Ю.Флейшман С. 192-200: «Политик – это профессия, которой нельзя научиться» / Беседует Б.Вишневский С. 201-206: «Дорога в десять тысяч ли начинается с первого шага» / Беседует Б.Вишневский С. 207-217: «Шестидесятники – это большевики» / Беседует А.Болтянский; Запись и обработка Б.Вишневского С. 218-221: «Стругацкие ничего зря не пишут» / Беседуют Б.Вишневский, С.Егоров; Запись и обработка Б.Вишневского С. 222-226: Учитесь делать добро... из зла: Теоретический спор о правах человека в стране практического беззакония / Беседует Б.Вишневский С. 227-233: «Президент сыграл не лучшую партию» / Беседует Б.Вишневский С. 234-239: «Демократия кончается там, где начинается угроза демократии» / Беседует Б.Вишневский С. 240-249: «Все, что не имеет отношения к реальности, мне просто неинтересно...» / Беседует Б.Вишневский С. 250-261: «Демократия без границ нежизнеспособна, как человек без кожи» / Беседует Б.Вишневский С. 262-275: «В молодости я был бесконечно далек от политики» / Беседует Б.Вишневский С. 276-280: «Жить трудно, но интересно» / Беседует Б.Вишневский С. 281-291: «Мы выкарабкаемся обязательно» / Беседует Б.Вишневский С. 292-304: «Наступило разочарование в будущем» / Беседует Б.Вишневский С. 305-311: «Не люблю юбилеев» / Беседует Б.Вишневский С. 312-320: «Виртуальная история страшнее реальной» / Беседует Б.Вишневский С. 321-328: «Мы пока не можем иначе» / Беседует Б.Вишневский С. 329-331: «Перестройка была чудом и подарком истории» / Беседует Б.Вишневский С. 332-336: «Нельзя бросать весла»: На вопросы «Новой газеты» отвечает Борис Стругацкий / Беседует Б.Вишневский С. 337-342: «Империя XXI века надвигается» / Беседует Б.Вишневский С. 343-346: «Необходимы сто лет спокойной жизни» / Беседует Б.Вишневский С. 347-350: Это называется «конец оттепели» / Беседует Б.Вишневский С. 351-353: «Стругацкие никогда не пытались предсказывать» / Беседует Б.Вишневский С. 354-356: В школе надо прежде всего учить чтению / Беседует Б.Вишневский С. 357-359: «Впереди – большое огосударствление и решительная милитаризация» / Беседует Б.Вишневский С. 360-363: «Закручивание гаек неизбежно» / Беседует Б.Вишневский С. 364-369: Стругацкий посмотрел «Обитаемый остров» / Беседует Б.Вишневский С. 370-374: Борис Стругацкий: «Нельзя бесконечно долго врать целому народу» / Беседует Б.Вишневский С. 375-377: «В поддержку решения правительства Петербурга не выступал никогда и нигде» / Беседует Б.Вишневский С. 378-383: Не навреди ближнему / Беседует Б.Вишневский С. 384-390: «Возвращение в совок» – итог «путинского десятилетия» / Беседует Б.Вишневский С. 391-392: Свободу МБХ! / Беседует Б.Вишневский С. 393-399: Борис Стругацкий: «Вместо модернизации наступит лишь медленное гниение» / Беседует Б.Вишневский С. 400-405: «...И никакой пощады»: Борис Стругацкий – о приговоре по «делу ЮКОСа», молчании Медведева, игре Путина, страхах элиты и возможностях Запада / Беседует Б.Вишневский С. 406-409: Стоила ли эта сомнительная политическая игра свеч?: Борис Стругацкий отвечает на вопросы о книге Михаила Ходорковского / Беседует Б.Вишневский С. 410-414: Борис Стругацкий: Объявление о «рокировочке» Путина и Медведева нисколько не удивило / Беседует Б.Вишневский Глава четвертая. Фантастические письма С. 417: Вишневский Борис. Переписка Бориса Стругацкого и Михаила Ходорковского С. 418-420: Ходорковский Михаил. Письмо первое. Михаил Ходорковский – Борису Стругацкому С. 420-423: Стругацкий Борис. Письмо второе. Борис Стругацкий – Михаилу Ходорковскому С. 423-426: Ходорковский Михаил. Письмо третье. Михаил Ходорковский – Борису Стругацкому С. 426-429: Стругацкий Борис. Письмо четвертое. Борис Стругацкий – Михаилу Ходорковскому С. 429-433: Ходорковский Михаил. Письмо пятое. Михаил Ходорковский – Борису Стругацкому С. 433-434: Стругацкий Борис. Письмо шестое. Борис Стругацкий – Михаилу Ходорковскому С. 435-436: Ходорковский Михаил. Письмо седьмое. Михаил Ходорковский – Борису Стругацкому С. 436-437: Стругацкий Борис. Письмо восьмое. Борис Стругацкий – Михаилу Ходорковскому

Стругацкий Аркадий, Стругацкий Борис. От авторов: [Предисловие к главам из романа «Экспедиция на Север»] // Радуга (Таллинн). – 1987. – № 1. – С. 81. – (Продолжение следует)

Стругацкий Борис. Борис Стругацкий: «Нам далеко до «золотой эры» / Интервью провел Е.Обухов; Фото Н.Кочнева // Филателия (М.). – 1991. – № 1. – С. 8-10. – (Интервью для вас)


ПЕРЕВОДЫ

Уэда Акинари. Луна в тумане: Фантаст. новеллы / Пер. с яп. З.Рахима, А.Стругацкого; Пер. стихов В.Марковой; Предисл. В.Марковой (С. 5-32); Сост. и ред. серии Р.Грищенков; Худож. И.Мосин; Каллиграфия А.Сторожука; Отв. за выпуск Р.Грищенков. – СПб.: Издат. дом «Кристалл», 2000. – 256 с.: ил. – (Б-ка мировой лит. Вост. сер.). 10.000 экз. (п) ISBN 5-306-00030-4. Содерж.: С. 247-254: Стругацкий Аркадий. Примечания [上田秋成. 雨月物語]

ПОДРАЖАНИЯ, ПАРОДИИ, ПРОДОЛЖЕНИЯ

Бурмистров Денис. Принуждение к контакту / Худож. обл. В.Гурков; Вед. ред. А.Мазин; Отв. ред. П.Разуваев; Худож. ред. Ю.Межова. – М.: АСТ, 2014. – 384 с. – (Пикник на обочине). 6.000 экз. (п) ISBN 978-5-17-083657-4

Вольнов Сергей, Колчин Владимир. Зона Посещения. Плата за выход: Фантаст. роман / Сер. оформл. Э.Кунтыш; Компьютерный дизайн А.Смирновой; Ил. А.Руденко; Зав. группой М.Сергеева; Руководитель проекта В.Бакулин; Ред. А.Синицын. – М.: АСТ, 2014. – 380 с. – (СТАЛКЕР). 10.000 экз. (п) ISBN 978-5-17-083732-8

Глумов Виктор. Сталкеры поневоле. Мышеловка: Фантаст. роман / Оформл. обл. В.Половцева; Худож. А.Руденко; Зав. группой М.Сергеева; Руководитель проекта В.Бакулин. – М.: АСТ, 2014. – 320 с. – (STALKER). 10.000 экз. (п) ISBN 978-5-17-081706-1

Клочков Сергей. Новая Зона. В рай без очереди: Фантаст. роман / Сер. оформл. Э.Кунтыш; Компьютерный дизайн А.Смирновой; Ил. А.Руденко; Зав. группой М.Сергеева; Руководитель проекта В.Бакулин; Ред. А.Синицын. – М.: АСТ, 2014. – 320 с. – (СТАЛКЕР). 9.000 экз. (п) ISBN 978-5-17-083697-0

Левицкий Андрей. Я – сталкер. Новый выбор оружия: Фантаст. роман / Оформл. обл. В.Половцева; Худож. А.Руденко; Зав. группой М.Сергеева; Руководитель проекта В.Бакулин. – М.: АСТ, 2014. – 320 с. – (STALKER). 12.000 экз. (п) ISBN 978-5-17-084028-1

Двадцатый век в эпиграммах от А до Я: Из собрания Льва Куклина / Шаржи И.Игина, Д.Мезенцева; Ред. К.Петров; Переплет Ю.Александрова; Худож. ред. В.Бахтин. – СПб.: Акад. проект, 2002. – 452 с. 3.000 экз. (п) ISBN 5-7331-0159-8. Содерж.: С. 312-313: Суслов Вольт, Куклин Лев, Иванов Александр. Аркадий и Борис Стругацкие

ЛИТЕРАТУРА О ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ

Ерёмина Ольга, Смирнов Николай. Иван Ефремов / Ред. В.Эрлихман; Худож. ред. Е.Кошелева. – М.: Мол. гвардия, 2013. – 683 с.: ил. – (Жизнь замечат. людей. Вып. 1440). 5.000 экз. (п) ISBN 978-5-235-03658-1 С. 245, 464, 468-469, 481-482, 487, 584, 591: Аркадий и Борис Стругацкие.

Бек Оксана. Не чай он там пьет!: [Рец. на кн.: Быков Д., Жарова В. Сигналы] // Кн. обозрение (М.). – 2013. – 16-30 дек. (№ 23-24). – С. 9. – (Рецензии / История)
Сигналы поступают совершенно правильно. Не чай мы там пьем. Подлейте кипяточку.

Борисов Владимир. Замечательные фантасты // Шанс (Абакан). – 2014. – 8-14 мая (№ 19). – С. 4. – (Живой Журнал ШАНСа читают все!)
О новых книгах в серии «ЖЗЛ», в частности, о книгах Г.Прашкевича «Жюль Верн», «Братья Стругацкие», «Брэдбери», «Станислав Лем», «Толкин».

Борисов Владимир. Идеи в России: [Об англо-русско-польском словаре] // Шанс (Абакан). – 2014. – 15-21 мая (№ 20). – С. 4. – (Живой Журнал ШАНСа читают все!)

Борисов Владимир. «Стругацкий стеснялся 30-томника как чего-то слишком серьезного» / [Беседовала] Л.Новикова // Известия (московский вып.) (М.). – 2013. – 17 апр. (№ 70). – С. 11

Владимирский Василий. Ключ и отмычка: [Рец. на кн.: Володихин Д. Зубры] // Кн. обозрение (М.). – 2014. – 12-26 янв. (№ 1-2). – С. 21. – (Клуб / Фантастика)

Калиниченко Николай. Не нужно любить критиков!: [Рец. на кн.: Владимирский В. Драконы и звездолеты] // Кн. обозрение (М.). – 2013. – 30 сент. – 13 окт. (№ 19). – С. 20. – (Клуб / Фантастика)

Мартин Даниил, Лебедева Дарья. Звездное будущее: [О Первом конкурсе научно-фантастических рассказов, рассказов-миниатюр, живописи и графики «Судьба. Человек. Вселенная»] // Кн. обозрение (М.). – 2014. – 12-26 янв. (№ 1-2). – С. 21. – (Клуб / Фантастика / Новости)

Переслегин Сергей, Переслегина Елена. Singularity против Нас: Тот самый момент / Рубрику ведет В.Борисов // Шанс (Абакан). – 2014. – 15-21 мая (№ 20). – С. 10. – (ФутурКонгресс)

Цветков Алексей. В устье Гудзона с Алексеем Цветковым: Пять эссе // Иностранная литература (М.). – 2014. – № 1. – С. 155-171.

Содерж.:

С. 155-158: Конец будущего: [Упом. Ж.Верн, Г.Уэллс, Стругацкие, С.Лем, Дж.Р.Р.Толкиен]

(на английском языке)


ЛИТЕРАТУРА О ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ

Zool M.H. Bloomsbury Good Reading Guide to Science Fiction and Fantasy / Designed by Malcolm Smythe. – London: Bloomsbury, 1989. – 160 pp. – (Bloomsbury Reference). (pb) ISBN 0-7475-0387-7. First published 1989. Printer's key 1098765432 - 2 edition. £4.99; Canada $12.95.STRUGATSKY, Arkady (born 1925) and Boris (born 1931). Russian novelists. Pp. 55, 120, 131.

Ideas in Russia: Leksykon rosyjsko-polsko-angielski. Tom 8 / Pod redakcją Janusza Dobieszewskiego; Sekretarz redakcji Justyna Celmer; Konsultacja naukowa Andrzej de Lazari, Justyna Kurczak; Projekt graficzny okładki Łukasz Chmielewski. – Łódź: Ibidem, 2014. – 600 pp. ISBN 978-83-62331-21-5. Contents: P. 273-285: Borisov Vladimir. Science Fiction / Transl. by Guy Russell Turr; Bibliografia: Włodzimierz Borisow, Janusz Dobieszewski

ЛИТЕРАТУРА О ПОСТАНОВКАХ И ЭКРАНИЗАЦИЯХ


Markov Andrei and Pazhitnova Ludmila. In the Mountains of Ala-Tau: Preview: „The 'Dead Mountainer' Hotel“ // Soviet Film (Moscow). – 1979. – Nr. 5. – P. 18-19.



(на польском языке)

ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Ludzie i gwiazdy: Antologia opowiadań fantastycznonaukowych pisarzy Krajów Demokracji Ludowej / Wybrali opowiadania i napisali przedmowę (S. 5-16) Czesław Chruszczewski i Jerzy Kaczmarek; Okładkę projektował Jozef Petruk; Noty bibliograficzne (S. 454-460) opracował Jerzy Kaczmarek; Redaktor Ryszarda Wilczyńska. – Poznań: Wydawnictwo Poznańskie, 1976. – 464 s. – (SF). Nakład 20.000 + 290 egz. Wydanie I. Spis treści: S. 358-370: Strugaccy Arkadij i Borys. O wędrowcach i podróżnikach / Przetłumaczył Lech Jęczmyk [Стругацкий Аркадий, Стругацкий Борис. О странствующих и путешествующих]

(на украинском языке)

ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Стругацький Аркадiй i Борис. Понедiлок починається в суботу: Казка для наукових спiвробiтникiв молодшого вiку / Переклад з росiйськоï Анатолiя Сагана; Обкладинка Максима Долинного, Володимира Басалиги; За загальною редакцiєю Бориса Щавурського; Головний редактор Богдан Будний; Редактори Ганна Осадко, Тетяна Риженко. – Тернопiль: Навчальна книга – Богдан, 2011. – 312 с. – (Горизонти фантастики). 2.000 пр. ISBN 978-966-10-2118-0; ISBN 978-966-10-1397-0. [Стругацкий Аркадий, Стругацкий Борис. Понедельник начинается в субботу]

(на эстонском языке)


ПУБЛИЦИСТИКА

Strugatski Arkadi. Eilse ja homse kokkupõrkes: Vestlusest ulmekirjanik Arkadi Strugatskiga / Vestelnud Ressi Kaera // Sirp ja Vasar (Tallinn). – 1977. – 2. september (Nr. 35). – Lk. 12.

Strugatski Arkadi. Inimene ja ulme / Boris Tuch // Õhtuleht (Tallinn). – 1977. – 16. september. – (Võõrusveerud).

Strugatski A. Kunst või teadus? Uued inimtüübid // Sirp ja Vasar (Tallinn). – 1977. – 11. veebruar. – Lk. 3.

Strugatski Boriss. Strugatski: "Tõeliselt vastikuid inimesi kohtasime elus harva. Kuid kohtasime": Ajalehe KesKus intervjuu kultuskirjaniku Boriss Strugatskiga / Vestlus: Jaanus Sillavere; Toimkond: Julia Lagoda; Fotod Stalkeri ainetel: Mark Raidpere // KesKus (Tallinn). – 2000. – Nr. 8. – Lk. 19-21. – (kaanelugu).



ЛИТЕРАТУРА О ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ


Belials Veiko. See kõik on imetore küll, aga ära unusta tagasiteed: Arkadi ja Boriss Strugatski «Inetud luiged» // Postimees (Tallinn). – 1998. – 13. jaanuar. – Lk. 19. – (Raamat).

Belials Veiko. Ulmesõpradel on põhjust maiustada: Nõukogude Liidu lagunemine ületas isegi ulmekirjanike fantaasia // Eesti Päevaleht (Tallinn). – 1999. – 18. detsember. – Lk. 9. – (Ülevaated, arvustused, annotatsioonid).
Arkadi ja Boriss Strugatski. Asustatud saar. Varrak 1999.

Floren Kaido. Vabastav raamat kosmilisest totaalsusest: [Arkadi ja Boriss Strugatski. Asustatud saar. Varrak 1999] // Eesti Päevaleht (Tallinn). – 2000. – 8. jaanuar. – Lk. 10.

Kudu Reet. Olevik – kahjutuks – tehtud tulevik: Vendade Strugatskite keerulisima käekäiguga romaan: Arkadi ja Boriss Strugatski. “Inetud luiged“. Tõlkinud Kalle Käsper. Varrak // Õhtuleht (Tallinn). – 1998. – 19. jaanuar. – Lk. 16.

Kvarki Naatan. Lugupeetud lugejad! // Horisont (Tallinn). – 1976. – Nr. 3. – Lk. 31-32. – (Naatan Kvarki raamatu riiul).
Arkadi ja Boriss Strugatski. «Hukkunud Alpinisti» hotell

Pesti Arvo. Tuhast tõusevad ka inetud luiged // Postimees (Tallinn). – 1998. – 6. veebruar. – Lk. 15. – (Raamatusoovitus).
Arkadi ja Boriss Strugatski. Inetud luiged

TF võidab eluruumi // Looming (Tallinn). – 1967. – Nr. 9. – Lk. 1436-1437.
Arkadi ja Boriss Strugatski. Хищные вещи века (Sajandi sünged aastad)



ЛИТЕРАТУРА О ПОСТАНОВКАХ И ЭКРАНИЗАЦИЯХ


Aaloe Ülev. Ulmenäidend Pärnu draamatea // Õhtuleht (Tallinn). – 1987. – 19. märtsil.
Tallinna publikul on võimalus näha «Miljard aastat enne maailma lõppu» Draamateatri laval esmaspäeval, 23. märtsil kell 19.

Kaivo Juhan. Ühena «Hukkunud Alpinisti» hotellis // Noorte Hääl (Tallinn). – 1979. – 3. oktoober. – (Film).

Paas Veste. Mõtteid filmi ««Hukkunud alpinisti» hotelľ vaadates // Rahva Hääl (Tallinn). – 1979. – 26. september.

Rais Mark. Miks hävitada postimehi: “Piiteri linna juudid...“ Peterburi Puškini nim. Draamateatri esituses // Õhtuleht (Tallinn). – 1991. – 29. detsember.

Siimer Enn. Inimesed ja robotid // Õhtuleht (Tallinn). – 1979. – 18. september. – (Film).

Tarkovski Andrei. Uue filmi mõtisklusi / Kiriapaneks Olga Surkova // Sirp ja Vasar (Tallinn). – 1978. – 28. aprill (Nr. 17). – Lk. 12.
[Тарковский Андрей. Перед новыми задачами]

Tuch Boris. Adresseritud elavaile: Tuleval nädalal näidatakse kinos «Oktoober» filmi «Surnud mehe kirjad» // Õhtuleht (Tallinn). – 1986. – 30. august. – (Elu ja looming).



(на японском языке)

ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

ストルガツキー アルカジイ & ボリス. 収容所惑星 / 深見弾 訳; 装幀: 村山潤一; 訳者あとがき (P. 353-357). – 東京: 早川書房, 1982. – 359 p. – (海外SFノヴェルズ. [Стругацкий Аркадий, Стругацкий Борис. Обитаемый остров]

ストルガツキー アルカジイ & ボリス. 蟻塚の中のかぶと虫 / 深見弾 訳; 装幀: 佐藤弘之; 安田均. 解説 (P. 205-209). – 東京: 早川書房, 1982. – 211 p. – (海外SFノヴェルズ. [Стругацкий Аркадий, Стругацкий Борис. Жук в муравейнике]

ストルガツキー・アルカジイ, ストルガツキー・ボリス. アライドの白い柱 / 山田忠 訳; 画: 金森達 // SF マガジン (東京. – 1971. – Vol. 12; No. 3. – P. 21-37.
[Стругацкий Аркадий, Стругацкий Борис. Поражение]

ストルガツキー・アルカジイ & ボリス. 密猟者: 第一章 / 深見弾 訳; イラスト: 宮武一貴 // SF マガジン (東京. – 1978. – Vol. 19; No. 1. – P. 72-112.
[Стругацкий Аркадий, Стругацкий Борис. Пикник на обочине]

ストルガツキー兄弟. 非常事態 / 深見弾 訳; 画: 岩淵慶造 // SF マガジン (東京. – 1974. – Vol. 15; No. 1. – P. 21-34.
[Стругацкий Аркадий, Стругацкий Борис. Чрезвычайное происшествие]



ЛИТЕРАТУРА О ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ

SF ベスト 201 / カバーイラスト / 多田由美; 伊藤典夫 編. – 東京: 新書館, 2005. – 223 p. ISBN 4-403-25084-X. 目次: P. 156: 中村融. ストーカー Пикник на обочине (1972)

山田忠. 最新ソ連特集: 特別解説 // SF マガジン (東京. – 1974. – Vol. 15; No. 1. – P. 18-20.
О книгах: Михаил Булгаков. Собачье сердце; Евгений Замятин. Мы; Аркадий и Борис Стругацкие. Гадкие лебеди; Улитка на склоне

深見弾. クローズアツプされる共産圏SF // SF マガジン (東京. – 1978. – Vol. 19; No. 1. – P. 122-125. – (SFスキャナー.


В обзоре использована информация, полученная от Николая Калашникова, Аллы Кузнецовой, Юрия Флейшмана.

@темы: Публицистика, «Град обреченный», Возвращение, «Жук в муравейнике», «Далёкая Радуга», Переводы, Улитка на склоне, Чрезвычайное происшествие, Критика, Бедные злые люди, Понедельник начинается в субботу, Отягощенные злом, «Пикник на обочине», «Страна багровых туч», Вторичное творчество, Второе нашествие марсиан, Поражение, Вишневский, О странствующих и путешествующих, «Отель "У погибшего альпиниста"», «Трудно быть богом», «Обитаемый ос