Алла Кузнецова, Молчаливый Глюк. Я не со зла, я по маразму!
Оригинал взят у ЖЖ-юзера volodihin в РЕЦЕНЗИЯ НА НАШУ С ГЕННАДИЕМ ПРАШКЕВИЧЕМ КНИГУ "БРАТЬЯ СТРУГАЦКИЕ" В ЖУРНАЛЕ "ЕСЛИ", ВЫП. 2
"Это новое исследование творчества братьев Стругацких непременно начнут сравниваться с «большой книгой» (во всех смыслах) Анта Скаландиса (А.В. Молчанова). Напрасно. Хотя бы потому, что авторы текста из «ЖЗЛ» ставили и решали совсем иную задачу. И если Ант Скаландис показывал жизнь братьев Стругацких во всей полноте ее бытовых подробностей, часто ограничиваясь простым упоминанием книг соавторов, написанных в тот или иной период их жизни, то Д. Володихин и Г. Прашкевич действовали принципиально по-другому. Они внимательно анализировали тексты писателей, разбирая их по «филологическим косточками», предлагая свои, иногда – очень точные, иногда – весьма спорные, интерпретации произведений. И думаю героев их книги этот подход вполне бы устроил. Во всяком случае, представления Б.Н. Стругацкого о писательских жизнеописаниях хорошо известна: «Я всегда полагал (и полагаю сейчас), что жизнь писателя – это его книги, его статьи, в крайнем случае – его публичные выступления; все же прочее: семейные дела, приключения-путешествия, лирические эскапады – все это от лукавого и никого не должно касаться…» И хотя Д. Володихин и Г. Прашкевич еще в первой главе шутливо отстраняются от этих «директивных указаний», создали они именно творческую биографию, а не сплетение фактов из обыденной жизни.
Книга Скаландиса обращена преимущественно к знатокам или, во всяком случае, к «компетентным читателям», хорошо знающим содержание «Попытки к бегству» или «Пикника на обочине». Д. Володихин и Г. Прашкевич в большей степени учитывают уровень гуманитарного одичания современного общества. В ходе своего скрупулезного анализа они подробно излагают содержание книг Стругацких. И делают это так, что даже не знакомый с творчеством соавторов читатель способен понять – о чем идет речь в тексте, что именно написали фантасты в своих произведениях.
В то же время книга просто переполнена новаторскими суждениями о текстах братьев Стругацких. Многие из них безукоризненно точны, многие – вызывают у читающего резкое несогласие, хотя и внушительно аргументированы авторами. Поэтому споров об этой биографии будет еще очень и очень много. Но можно уверенно констатировать одно – в молодую и бурно развивающуюся филологическую науку «стругацковедение» Д. Володихин и Г. Прашкевич внесли заметный и солидный вклад.
ИГОРЬ ГОНТОВ"
Публикуется в неотредактированном варианте.
ПЕРЕПОСТ ПРИВЕТСТВУЕТСЯ
Я очень благодарен автору рецензии и напечатавшему ее журналу "Если" за поддержку.
Книга Скаландиса обращена преимущественно к знатокам или, во всяком случае, к «компетентным читателям», хорошо знающим содержание «Попытки к бегству» или «Пикника на обочине». Д. Володихин и Г. Прашкевич в большей степени учитывают уровень гуманитарного одичания современного общества. В ходе своего скрупулезного анализа они подробно излагают содержание книг Стругацких. И делают это так, что даже не знакомый с творчеством соавторов читатель способен понять – о чем идет речь в тексте, что именно написали фантасты в своих произведениях.
В то же время книга просто переполнена новаторскими суждениями о текстах братьев Стругацких. Многие из них безукоризненно точны, многие – вызывают у читающего резкое несогласие, хотя и внушительно аргументированы авторами. Поэтому споров об этой биографии будет еще очень и очень много. Но можно уверенно констатировать одно – в молодую и бурно развивающуюся филологическую науку «стругацковедение» Д. Володихин и Г. Прашкевич внесли заметный и солидный вклад.
ИГОРЬ ГОНТОВ"
Публикуется в неотредактированном варианте.
ПЕРЕПОСТ ПРИВЕТСТВУЕТСЯ
Я очень благодарен автору рецензии и напечатавшему ее журналу "Если" за поддержку.
Я весьма интересуюсь феноменом краха СССР, который нам довелось пережить, интересуюсь, главным образом, экономическими процессами, приведшими к его кризису и, общаясь с одним пожилым человеком, который в свое время общался по работе с Байбаковым (многолетний глава Госплана СССР), услышал любопытную вещь. Байбаков как-то, в неофициальном разговоре, сказал ему, что энтузиазм народный иссяк, кончился где-то в середине – второй половине 60-х, около 50-летнего юбилея Октября, моральные стимулы почти перестали работать. Я невольно вспомнил, что, по Вашим словам, Вы с братом изначально (по крайней мере, во времена «Страны Багровых туч»
были убежденными коммунистами по взглядам, но со временем разочаровались, а Чехословакия-68 стала последним ударом (извиняюсь, если неточно формулирую). Можно вспомнить и ефремовскую «Туманность Андромеды», которая, по меткому замечанию покойного Всеволода Ревича, в конце 50-х была вполне к месту, а уже в начале 70-х выглядела бы искусственной и надуманной. Есть и факты из жизни – с середины 60-х в стране начинается постоянный рост пьянства, рост преступности по ряду статей (что категорически противоречило официальной теории о пережитках капитализма как главной причине преступности при социализме), снижение рождаемости, рост смертности в трудоспособном возрасте. По-моему, налицо некий психологический надлом (или перелом) в обществе. Некое разочарование в прежних идеалах и отсутствие новых? Извиняюсь за столь длинное вступление, собственно, вопрос у меня к Вам – ощущали ли Вы, что «что-то происходит»? Был ли такой надлом в реальности или я фантазирую (сам я 1971-го года рождения)? В мое время (80-е) построение коммунизма было уже абсолютно формальным лозунгом и не более того. Действительно ли 60-е (и около того) стали временем массового разочарования в идее и чем это было вызвано? Извиняюсь за многословие.